Жосслен Жан-Франсуа
Правда о Дюрас
Жан-Франсуа Жосслен
Правда о Дюрас
Маргерит Дюрас не хотела доверить кому--либо описание своей жизни. Она сделала это сама. Начиная с детства в Сайгоне, она превращает свою жизнь в роман, и совсем не случайно, что две самые нашумевшие ее книги -- "Плотина против Тихого океана" и "Любовник" -- переносят нас во французский Индокитай тридцатых годов, ставший источником всех ее любовных и сексуальных переживаний.
И литературных, конечно. В центре этой вымышленной страны -- знаменитый квартет: Маргерит, ее мать Мари Доннадье и два брата; старший -- подонок и сутенер, младший -- нежный, пленительный, женственный, чувственный. Похожий на ее любовника, которого, возможно, вовсе не было. Фактически Маргерит всегда оказывалась между двумя мужчинами: между двумя братьями, между старшим братом и любовником, позже -- между Робером Антельмом и Дионисом Масколо, между сыном и очаровательным Янном Андреа, своим последним спутником.
Жизнь Маргерит полна поворотов: из Индокитая она переезжает во Францию, из женщины, наделенной экзотической красотой, превращается в эффектную уродину, в этакую великолепную гаргулью с унизанными перстнями пальцами; от одного сектантства переходит к другому, от литературной неумелости -- к такому изощренному мастерству, что под конец жизни она позволяла себе писать неправильно, как дети; наконец, от любви -- к дружбе. Она преступает запреты, подвергает себя опасности, она причиняет зло, она внушает страх, она безжалостна, она плачет. Это чудовище. Она обольстительна, изысканна. Аморализм заменяет ей мораль.
После Индокитая, где ради семьи ей пришлось стать содержанкой , -- но можно ли этому верить? -- она попадает незадолго до войны в Париж. Место и время действия как раз под стать ее амбициям, мечтам и навязчивым фантазиям. Джунгли, словно специально созданные для этого исключительно умного хищника. Ибо интеллектуальная, все схватывающая на лету Маргерит никогда не избавится от жестокости, которую унаследовала от своей матери, женщины, бросившей вызов океану.
Поначалу она примыкает к правым, как и большинство ее будущих друзей, например Франсуа Миттеран, Морис Бланшо или Клод Руа. Служа в Министерстве по делам колоний, возглавляемом Жоржем Манделем, она воспевает -- с некоторым расистским душком -- благодеяния французского колониализма и пропагандирует французские бананы... Война и немецкая оккупация позволят проявиться в полной мере ее мужеству и ее порочным наклонностям. Как хозяйка конспиративной квартиры--убежища на улице Сен--Бенуа, она постоянно ставит себя под удар. Но и сама наносит удары. Тут роман ее жизни переходит в жанр трагедии, а иногда и трагикомедии.
В начале оккупации Маргерит Дюрас обладала реальной властью в Клубе книгоиздателей, организации, фактически подчинявшейся немецкому отделу пропаганды, контролировавшему французские издательства. Она распределяла дефицитную бумагу по заявкам издателей. Однако она не стала коллаборационисткой, разве что чуть--чуть. Несомненно, благодаря своим замечательным спутникам, уже упомянутым выше, -- Роберу Антельму, за которого она вышла замуж в начале "странной войны", и своему восхитительному любовнику Дионису Масколо. Которые к тому же любили друг друга почти братской любовью и могли разговаривать и спорить до изнеможения: "Жюль и Джим" на фоне Сопротивления .
Нельзя сказать, что это было салонное Сопротивление. Но в какой--то мере оно было для них способом развлечения. С участием всей компании: Миттерана, Мерло--Понти, Десноса, Кено, Одиберти, Морена и прочих. Они как бы играли в Сопротивление, подвергая себя, однако, серьезному риску, связанному с подобного рода деятельностью. Опасные игры. В один злосчастный день Робера Антельма арестовали.
За этим последовал самый двусмысленный, жалкий и одновременно значительный эпизод в жизни Маргерит Дюрас -- дело Дельваля. Так звали сотрудника гестапо, арестовавшего Робера Антельма. Маргерит решает обольстить и погубить Дельваля. Она скользит по краю пропасти... После Освобождения, во многом благодаря показаниям Маргерит, Дельваля приговорят к расстрелу.
Однако в этой истории есть и кое--что забавное. Дионис Масколо влюбляется в мадам Дельваль и делает ей ребенка... Это уже комедия a la Фейдо на фоне Чистки. Ибо Маргерит тем временем разоблачает, разоблачает, разоблачает. Из чувства мести. И потому, конечно, что холокост навсегда травмировал ее. Но также из своего рода тотального аморализма, составляющего суть ее натуры. И получившего отражение в одной из ее лучших книг -- в "Боли".
Дюрас неизбежно должна была стать коммунисткой. Коммунисты неизбежно должны были отвергнуть Дюрас. Завсегдатаи улицы Сен--Бенуа вступают в партию и образуют самую интеллектуальную ячейку Парижа. Маргерит, преисполненная коммунистической сознательности, отправляется на поиски пролетария, которого находит в лице своей консьержки мадам Фоссэ. Но эпоха оказалась суровой -- в очередной раз ФКП с большевистским единодушием следует сталинским тезисам. Жан Канапа заменяет Жданова. Арагон молчит. Глаза Эльзы улыбаются. Маргерит кипит от ярости и нетерпения.
В мае 1949 года состоится нашумевшая встреча с обильной выпивкой в кафе "Бонапарт". Присутствуют Робер Антельм, Дионис Масколо, Эжен Маннони, Маргерит Дюрас и другие. В том числе Хорхе Семпрун... Компания насмехается над партийными принципами, много смеется и еще больше пьет. Наутро, с тяжелой от похмелья головой друзья узнают, что кто--то настучал на них партийному начальству.
Подозрения падают на Семпруна... Характерная для того времени история, раскрывающая душевное состояние молодых людей, одержимых революционным максимализмом .
В ханжеской буржуазной Франции Венсана Ориоля они фактически пародируют варварские московские и пражские разборки. Они оговаривают себя и друг друга, исключают своих товарищей из партии, подчиняясь непреложной логике Террора, который в конечном счете не щадит никого. Конечно, они не убивают друг друга, разве что в мыслях. Их взаимная ненависть накалена до предела. Достаточно искры, чтобы разгорелись страсти. Помню, как много лет спустя Маргерит Дюрас позвонила мне среди ночи. Семпрун высказался неодобрительно о пытке, описанной в "Боли". Маргерит усмотрела в этом продолжение истории в кафе "Бонапарт". Она без конца возвращалась к ней в разговорах со мной, излагая, разумеется, собственную версию, завершавшуюся именем Семпруна, которое она произносила с почти чувственным наслаждением своим усталым страстным голосом -- голосом актрисы.
Она и впрямь могла бы стать актрисой (впрочем, однажды была: в "Грузовике" она сыграла в паре с Жераром Депардье роль пассажирки, которая сперва предназначалась Симоне Синьоре или Сюзанне Флон). В своих литературных произведениях она всегда играла главную роль и очень скоро стала известной -- но отнюдь не популярной -- писательницей (успех у широкой публики принес ей лишь "Любовник"). Она много пишет. Обычно это небольшие книжечки, которые вызывают бурные споры в литературной среде: одних пленяет, других раздражает ее стиль, сочетающий слащавый мелодраматизм со строгой сдержанностью новой американской литературы, экзотичность a la Декобра -- с элитарностью структуралистского толка. При этом она отказывается признать какие--либо литературные влияния. В особенности же не желает иметь ничего общего с Сартром и Симоной де Бовуар (которую ненавидит и у которой к тому же отбила любовника -- очаровательного Жак--Лорана Боста).
Очень скоро она поймет, что ее слова и фразы воспринимаются на слух не хуже, чем при чтении. От романа она свободно переходит к театру и кино. Ее поддержат актрисы; сперва Татьяна Мукин и Лоле Беллон (Лоле, первым мужем которой был Хорхе Семпрун, вечный враг Маргерит, а вторым -- Клод Руа, ее друг навеки), затем Дельфина Сериг, Бюлль и Паскаль Ожье, Жанна Моро и в особенности Мадлен Рено, которая так ярко сыграет мать Маргерит, что затмит ее реальный образ. Тексты Дюрас выигрывают на сцене. В кино дело идет не так гладко. Она отрекается от своих первых фильмов, сделанных совместно с выдающимися режиссерами: Аленом Рене ("Хиросима, любовь моя"), Питером Бруком ("Модерато кантабиле") и Тони Ричардсоном ("Моряк из Гибралтара"). Она так и не простит Жан--Жака Анно, экранизировавшего "Любовника". Она хотела, чтобы в кино над всем господствовал голос, звук слова. Она превзойдет себя, сняв римейк "India Song", своей единственной картины, имевшей некоторый успех. Но кто же в состоянии следовать за ней по этому бесплодному пути? Новая версия, названная "Ее венецианское имя в безлюдной Калькутте", снималась без актеров, камера запечатлела лишь место действия, вернее, места, демонстрация которых шла под фонограмму, взятую из первого варианта.
О ее фильмах много говорят, но их не смотрят. Она привлекает к себе общее внимание. Над ней насмехаются. Ей наплевать. В любом случае она слишком уверена в своей гениальности, чтобы взглянуть на себя со стороны, поставить под сомнение то, что делает. В сущности, она существует вне реального мира. Она сама для себя -- весь мир. Действительность должна подчиниться ее измышлениям, более правдивым, чем сама правда. Безрассудная и рискованная позиция, которая может иметь самые пагубные последствия, -- как в деле об убийстве Грегори, когда она, доверившись своей интуиции, объявила его мать Кристину Вильмен "виновной, безусловно виновной".
Ее статья шокирует, вызывает возмущение. Однако никто не замечает невероятную, чудовищную извращенность ее подхода: объявив Кристину Вильмен убийцей сына, она не обвиняет и не осуждает ее, а, напротив, видит в этом поступке реванш за унижения, которым подвергаются женщины. Словом, Кристина Вильмен, совершившая немыслимое преступление, становится Медеей феминизма. Идеи которого Маргерит скорее использует, чем применяет на практике.
А потом наступают годы без любви. И без секса. Постаревшая Маргерит остается одна со своим виски и останется одинокой, пока в ее жизни не появится Янн Андреа. Но Янн любит мальчиков и не скрывает этого; Маргерит страдает и в то же время испытывает неодолимый болезненный интерес к гомосексуализму, который ей, как истинной почитательнице Пруста, мерещится повсюду. Измученная душой и телом, она несчастна. Между тем после "Любовника" она становится знаменитой не только во Франции, но во всем мире, и к тому же очень богатой. А деньги, видит Бог, Маргерит любит.
Но она утратила вкус к жизни. От алкоголя ей тоже приходится отказаться. В довершение всего она на несколько месяцев погружается в кому. Все кончено. Ее судьба завершена. Так нет же. В один прекрасный день она просыпается и начинает править свою рукопись с той самой строки, на которой остановилась до комы. Она снова живет -- маленькая и сморщенная, как усохшее яблочко, но полная невероятной жизненной силы. Я и сейчас вижу, какой она была на съемочной площадке "Летнего дождя" в Бресте за год с небольшим до смерти, как сидела в кресле, руководя съемками и аплодируя самой себе. Она пила шампанское. А потом, когда благоразумные люди решили пойти спать, она предпочла спуститься на улицу Сиам и отправилась вместе со своими комедиантами и какими--то темными личностями на поиски матросского кабачка. Потому что Маргерит осталась молодой. Именно в этом была ее тайна. Маленькая девочка из Сайгона так и не умерла в ней.
Была ли она большим писателем? Лучше сказать -- абсолютным писателем. Ибо Дюрас жадно поглощала и претворяла все, себя и других, в материал для своих произведений, снова и снова повторяя несколько преследующих ее мотивов. Она не искажала действительность, а сочиняла ее. Скорее фантазерка, чем обманщица. Неловкая и искусная, жестокая и нежная. Парадоксальная -чересчур. Впрочем, она ни в чем не знала меры.
Можно было лишь любить -- или ненавидеть -- эту вызывающе дерзкую маленькую женщину, кружившуюся вокруг самой себя в одиноком вальсе. Была ли она литературной гранд--дамой ? Скажем лучше так: она была Пиаф нашей литературы и, подобно ей, неустанно кричала о любви.
Правда о Дюрас
Маргерит Дюрас не хотела доверить кому--либо описание своей жизни. Она сделала это сама. Начиная с детства в Сайгоне, она превращает свою жизнь в роман, и совсем не случайно, что две самые нашумевшие ее книги -- "Плотина против Тихого океана" и "Любовник" -- переносят нас во французский Индокитай тридцатых годов, ставший источником всех ее любовных и сексуальных переживаний.
И литературных, конечно. В центре этой вымышленной страны -- знаменитый квартет: Маргерит, ее мать Мари Доннадье и два брата; старший -- подонок и сутенер, младший -- нежный, пленительный, женственный, чувственный. Похожий на ее любовника, которого, возможно, вовсе не было. Фактически Маргерит всегда оказывалась между двумя мужчинами: между двумя братьями, между старшим братом и любовником, позже -- между Робером Антельмом и Дионисом Масколо, между сыном и очаровательным Янном Андреа, своим последним спутником.
Жизнь Маргерит полна поворотов: из Индокитая она переезжает во Францию, из женщины, наделенной экзотической красотой, превращается в эффектную уродину, в этакую великолепную гаргулью с унизанными перстнями пальцами; от одного сектантства переходит к другому, от литературной неумелости -- к такому изощренному мастерству, что под конец жизни она позволяла себе писать неправильно, как дети; наконец, от любви -- к дружбе. Она преступает запреты, подвергает себя опасности, она причиняет зло, она внушает страх, она безжалостна, она плачет. Это чудовище. Она обольстительна, изысканна. Аморализм заменяет ей мораль.
После Индокитая, где ради семьи ей пришлось стать содержанкой , -- но можно ли этому верить? -- она попадает незадолго до войны в Париж. Место и время действия как раз под стать ее амбициям, мечтам и навязчивым фантазиям. Джунгли, словно специально созданные для этого исключительно умного хищника. Ибо интеллектуальная, все схватывающая на лету Маргерит никогда не избавится от жестокости, которую унаследовала от своей матери, женщины, бросившей вызов океану.
Поначалу она примыкает к правым, как и большинство ее будущих друзей, например Франсуа Миттеран, Морис Бланшо или Клод Руа. Служа в Министерстве по делам колоний, возглавляемом Жоржем Манделем, она воспевает -- с некоторым расистским душком -- благодеяния французского колониализма и пропагандирует французские бананы... Война и немецкая оккупация позволят проявиться в полной мере ее мужеству и ее порочным наклонностям. Как хозяйка конспиративной квартиры--убежища на улице Сен--Бенуа, она постоянно ставит себя под удар. Но и сама наносит удары. Тут роман ее жизни переходит в жанр трагедии, а иногда и трагикомедии.
В начале оккупации Маргерит Дюрас обладала реальной властью в Клубе книгоиздателей, организации, фактически подчинявшейся немецкому отделу пропаганды, контролировавшему французские издательства. Она распределяла дефицитную бумагу по заявкам издателей. Однако она не стала коллаборационисткой, разве что чуть--чуть. Несомненно, благодаря своим замечательным спутникам, уже упомянутым выше, -- Роберу Антельму, за которого она вышла замуж в начале "странной войны", и своему восхитительному любовнику Дионису Масколо. Которые к тому же любили друг друга почти братской любовью и могли разговаривать и спорить до изнеможения: "Жюль и Джим" на фоне Сопротивления .
Нельзя сказать, что это было салонное Сопротивление. Но в какой--то мере оно было для них способом развлечения. С участием всей компании: Миттерана, Мерло--Понти, Десноса, Кено, Одиберти, Морена и прочих. Они как бы играли в Сопротивление, подвергая себя, однако, серьезному риску, связанному с подобного рода деятельностью. Опасные игры. В один злосчастный день Робера Антельма арестовали.
За этим последовал самый двусмысленный, жалкий и одновременно значительный эпизод в жизни Маргерит Дюрас -- дело Дельваля. Так звали сотрудника гестапо, арестовавшего Робера Антельма. Маргерит решает обольстить и погубить Дельваля. Она скользит по краю пропасти... После Освобождения, во многом благодаря показаниям Маргерит, Дельваля приговорят к расстрелу.
Однако в этой истории есть и кое--что забавное. Дионис Масколо влюбляется в мадам Дельваль и делает ей ребенка... Это уже комедия a la Фейдо на фоне Чистки. Ибо Маргерит тем временем разоблачает, разоблачает, разоблачает. Из чувства мести. И потому, конечно, что холокост навсегда травмировал ее. Но также из своего рода тотального аморализма, составляющего суть ее натуры. И получившего отражение в одной из ее лучших книг -- в "Боли".
Дюрас неизбежно должна была стать коммунисткой. Коммунисты неизбежно должны были отвергнуть Дюрас. Завсегдатаи улицы Сен--Бенуа вступают в партию и образуют самую интеллектуальную ячейку Парижа. Маргерит, преисполненная коммунистической сознательности, отправляется на поиски пролетария, которого находит в лице своей консьержки мадам Фоссэ. Но эпоха оказалась суровой -- в очередной раз ФКП с большевистским единодушием следует сталинским тезисам. Жан Канапа заменяет Жданова. Арагон молчит. Глаза Эльзы улыбаются. Маргерит кипит от ярости и нетерпения.
В мае 1949 года состоится нашумевшая встреча с обильной выпивкой в кафе "Бонапарт". Присутствуют Робер Антельм, Дионис Масколо, Эжен Маннони, Маргерит Дюрас и другие. В том числе Хорхе Семпрун... Компания насмехается над партийными принципами, много смеется и еще больше пьет. Наутро, с тяжелой от похмелья головой друзья узнают, что кто--то настучал на них партийному начальству.
Подозрения падают на Семпруна... Характерная для того времени история, раскрывающая душевное состояние молодых людей, одержимых революционным максимализмом .
В ханжеской буржуазной Франции Венсана Ориоля они фактически пародируют варварские московские и пражские разборки. Они оговаривают себя и друг друга, исключают своих товарищей из партии, подчиняясь непреложной логике Террора, который в конечном счете не щадит никого. Конечно, они не убивают друг друга, разве что в мыслях. Их взаимная ненависть накалена до предела. Достаточно искры, чтобы разгорелись страсти. Помню, как много лет спустя Маргерит Дюрас позвонила мне среди ночи. Семпрун высказался неодобрительно о пытке, описанной в "Боли". Маргерит усмотрела в этом продолжение истории в кафе "Бонапарт". Она без конца возвращалась к ней в разговорах со мной, излагая, разумеется, собственную версию, завершавшуюся именем Семпруна, которое она произносила с почти чувственным наслаждением своим усталым страстным голосом -- голосом актрисы.
Она и впрямь могла бы стать актрисой (впрочем, однажды была: в "Грузовике" она сыграла в паре с Жераром Депардье роль пассажирки, которая сперва предназначалась Симоне Синьоре или Сюзанне Флон). В своих литературных произведениях она всегда играла главную роль и очень скоро стала известной -- но отнюдь не популярной -- писательницей (успех у широкой публики принес ей лишь "Любовник"). Она много пишет. Обычно это небольшие книжечки, которые вызывают бурные споры в литературной среде: одних пленяет, других раздражает ее стиль, сочетающий слащавый мелодраматизм со строгой сдержанностью новой американской литературы, экзотичность a la Декобра -- с элитарностью структуралистского толка. При этом она отказывается признать какие--либо литературные влияния. В особенности же не желает иметь ничего общего с Сартром и Симоной де Бовуар (которую ненавидит и у которой к тому же отбила любовника -- очаровательного Жак--Лорана Боста).
Очень скоро она поймет, что ее слова и фразы воспринимаются на слух не хуже, чем при чтении. От романа она свободно переходит к театру и кино. Ее поддержат актрисы; сперва Татьяна Мукин и Лоле Беллон (Лоле, первым мужем которой был Хорхе Семпрун, вечный враг Маргерит, а вторым -- Клод Руа, ее друг навеки), затем Дельфина Сериг, Бюлль и Паскаль Ожье, Жанна Моро и в особенности Мадлен Рено, которая так ярко сыграет мать Маргерит, что затмит ее реальный образ. Тексты Дюрас выигрывают на сцене. В кино дело идет не так гладко. Она отрекается от своих первых фильмов, сделанных совместно с выдающимися режиссерами: Аленом Рене ("Хиросима, любовь моя"), Питером Бруком ("Модерато кантабиле") и Тони Ричардсоном ("Моряк из Гибралтара"). Она так и не простит Жан--Жака Анно, экранизировавшего "Любовника". Она хотела, чтобы в кино над всем господствовал голос, звук слова. Она превзойдет себя, сняв римейк "India Song", своей единственной картины, имевшей некоторый успех. Но кто же в состоянии следовать за ней по этому бесплодному пути? Новая версия, названная "Ее венецианское имя в безлюдной Калькутте", снималась без актеров, камера запечатлела лишь место действия, вернее, места, демонстрация которых шла под фонограмму, взятую из первого варианта.
О ее фильмах много говорят, но их не смотрят. Она привлекает к себе общее внимание. Над ней насмехаются. Ей наплевать. В любом случае она слишком уверена в своей гениальности, чтобы взглянуть на себя со стороны, поставить под сомнение то, что делает. В сущности, она существует вне реального мира. Она сама для себя -- весь мир. Действительность должна подчиниться ее измышлениям, более правдивым, чем сама правда. Безрассудная и рискованная позиция, которая может иметь самые пагубные последствия, -- как в деле об убийстве Грегори, когда она, доверившись своей интуиции, объявила его мать Кристину Вильмен "виновной, безусловно виновной".
Ее статья шокирует, вызывает возмущение. Однако никто не замечает невероятную, чудовищную извращенность ее подхода: объявив Кристину Вильмен убийцей сына, она не обвиняет и не осуждает ее, а, напротив, видит в этом поступке реванш за унижения, которым подвергаются женщины. Словом, Кристина Вильмен, совершившая немыслимое преступление, становится Медеей феминизма. Идеи которого Маргерит скорее использует, чем применяет на практике.
А потом наступают годы без любви. И без секса. Постаревшая Маргерит остается одна со своим виски и останется одинокой, пока в ее жизни не появится Янн Андреа. Но Янн любит мальчиков и не скрывает этого; Маргерит страдает и в то же время испытывает неодолимый болезненный интерес к гомосексуализму, который ей, как истинной почитательнице Пруста, мерещится повсюду. Измученная душой и телом, она несчастна. Между тем после "Любовника" она становится знаменитой не только во Франции, но во всем мире, и к тому же очень богатой. А деньги, видит Бог, Маргерит любит.
Но она утратила вкус к жизни. От алкоголя ей тоже приходится отказаться. В довершение всего она на несколько месяцев погружается в кому. Все кончено. Ее судьба завершена. Так нет же. В один прекрасный день она просыпается и начинает править свою рукопись с той самой строки, на которой остановилась до комы. Она снова живет -- маленькая и сморщенная, как усохшее яблочко, но полная невероятной жизненной силы. Я и сейчас вижу, какой она была на съемочной площадке "Летнего дождя" в Бресте за год с небольшим до смерти, как сидела в кресле, руководя съемками и аплодируя самой себе. Она пила шампанское. А потом, когда благоразумные люди решили пойти спать, она предпочла спуститься на улицу Сиам и отправилась вместе со своими комедиантами и какими--то темными личностями на поиски матросского кабачка. Потому что Маргерит осталась молодой. Именно в этом была ее тайна. Маленькая девочка из Сайгона так и не умерла в ней.
Была ли она большим писателем? Лучше сказать -- абсолютным писателем. Ибо Дюрас жадно поглощала и претворяла все, себя и других, в материал для своих произведений, снова и снова повторяя несколько преследующих ее мотивов. Она не искажала действительность, а сочиняла ее. Скорее фантазерка, чем обманщица. Неловкая и искусная, жестокая и нежная. Парадоксальная -чересчур. Впрочем, она ни в чем не знала меры.
Можно было лишь любить -- или ненавидеть -- эту вызывающе дерзкую маленькую женщину, кружившуюся вокруг самой себя в одиноком вальсе. Была ли она литературной гранд--дамой ? Скажем лучше так: она была Пиаф нашей литературы и, подобно ей, неустанно кричала о любви.