Страница:
Да не разозлился Юдка. Молчал. Странно молчал. И в глаза не смотрел. Юдка Душегубец В какой миг я становлюсь рабом заклятия? Кто скажет? Как выхвачу шаблю? Как зазвенит сталь о сталь? С какого мига я НЕ МОГУ МИЛОВАТЬ? Сейчас он убьет меня. Или я убью его. И все? Вся жизнь - ради этого? Ради этого содрогнулись сфиры, встретились Смерть, Двойник и Пленник, чтобы выполнить неведомый мне Великий Замысел? Ради этого мы проехали вокруг всего Мира Б-жьего? Нет! Не хочу! Я, Заклятый, я, Иегуда бен-Иосиф, Юдка Душегубец, больше не хочу никого убивать. НЕ ХОЧУ! И пусть Святой, благословен Он, Б-г Авраама, Ицхака и Иакова, Г-дь несчастного народа моего, делает что хочет со Своим недостойным рабом. Шма Исраэль! Адонаи элегейну, Адонаи хап... Логин Загаржецкий, сотник валковский Рубить? Так ведь шабли даже не выхватил! Скрипнул зубами пан Логин. Скорее, триста чертей тебе в душу! Столько ждал, терпел столько, через себя переступал, гордость черкасскую топтал... Молчал Юдка. Томилась есаулова шабля в ножнах. Поразился даже сотник. Или вправду струсил, душегубец? Крепился, а как час настал - вывернулось наружу нутро жидовское, торгашеское? Неужто на пале дергаться слаще, чем с шаблей в руке помереть? Не выдержал, сплюнул. - В глаза смотри, людожер! В глаза! На смерть свою смотри! Поднял голову Юдка. И отшатнулся пан сотник от его безумного взгляда. Молотом застучала в висках кровь. Хватит! Долго терпел! - Сейчас, жиду... еврею, то есть, отче наш святой читать буду. Дочитаю - и надвое тебя развалю. Понял ли?.. Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое... Молчал Юдка. Безумные черные глаза смотрели прямо на сотника. Так смотрели, что чуть не сбился пан Загаржецкий. - Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси, так и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь... Уже не говорил - шептал. И страшно стало отчего-то. Словно недоброе дело творил. - И оставь нам долги наши, яко же оставляем мы... - Батька! Батька! Дрогнула земля. Черной кипенью подернулось небо. ...Батька! Чуешь меня? Чуешь? Чортов ублюдок, младший сын вдовы Киричихи Во дворце началась "паника". "Паника" - это когда бегают и кричат. "Паника" - это плохо. Я не виноват. Я никому не говорил про пленочки. Только братику. Братик сказал, что прилетел Аспид. Сказал, что Аспид скоро съест солнышко. Я хотел сказать, что солнышко нельзя съесть. Оно большое и горячее. Оно далеко. Но я не сказал. Мы с братиком пошли смотреть на Аспида. Мы смотрели на площади, где под ногами красивые картинки. Сегодня все их топчут и даже ноги не вытирают. Все смотрят на Аспида. Аспид еще маленький. Он черный, он летает возле солнышка. У него есть хвост. Братик сказал, что Аспид прилетел наказать всех за грехи. И его тоже, потому что он - "иуда". Братик плакал. Я сказал, чтобы он не боялся. Я его спасу - если успею вырасти. Я понял! Аспид - это дыра, в которую улетает весь мир. Это очень плохо! Со мной говорил батя! Я его слышал! Батя умный и добрый. Он любит меня. Он сказал мне, что нужно сделать. Я не успел спросить его о мамке. Я не успел спросить его, как нужно разговаривать с Богом. Сегодня я спрятался. Я научился хорошо прятаться. Это просто. Надо захотеть, чтобы тебя не увидели. Я спрятался в горнице, где стоят тяжелые игрушки с неправильными смыслами. Горницу нужно называть "вифлиофика". В горницу часто приходит тетка. Я ждал. Я дождался. Тетка пришла. Я появился. Она вначале испугалась, а потом сказала, что я молодец. Я - молодец! Я сказал тетке то, что мне сказал батя. Она думала. Она не верит бате. Дядьке Князю она тоже не верит. Я сказал ей, что Самаэль - обманщик и не спасет ее. Он всегда так обещает, чтоб можно было сделать, не делая. Она испугалась. Она спросила, знаю ли я, кто такой Самаэль. Я сказал, что знаю. Самаэль - это розовая бабочка. Она сказала, что я еще маленький. Она сказала, что она подумает. Она думала громко. Она думала, что дядька Князь не сможет провести "эвакуацию". Она думала, что Самаэль дал ей свое слово. Я сказал, что бабочки не могут давать слово людям. Бабочки не любят людей. Я это знаю, потому что сам скоро стану бабочкой. Тетка велела мне не говорить такое словами. Она боится, что бабочки услышат. Она знает, что внутри дядьки Князя тоже живет бабочка. Надо говорить не "смыслы", а "Имена". Мы едем к доброму дядьке! Мы едем втроем: братик, тетка и я. Братик боится. Тетка тоже боится, но совсем иначе. Я не боюсь. Я - смелый! Я - Денница! Я скоро встречусь с Ириной! Ярина Загаржецка, сотникова дочка - А может, из гарматы пригостить? - задумчиво молвил Мыкола Еноха. - Жалко! - вздохнул Хведир-Теодор. - Или мы посполитым враги? У них же и зброи-то нет. И оба поглядели вниз. А там, на луговине близ рощицы, где пан Мацапура хотел глаголи поставить, кипела толпа. С утра набежали - и мугыри, и бабы ихние, и даже соплячье босоногое. Набежали, под самый вал подобрались... Всякого ожидала Ярина. Да только не того, что поспольство здешнее кинется Мацапуру выручать. Даже не поверила вначале. И лишь когда на забороло вышла, на окрестность знакомую взглянула - убедилась. Убедилась - и удивилась еще пуще. - То их пахолки тутошние подняли, - заметил Хведир. - Эх, ворота запереть надобно было! Старшой Еноха только кивнул. И Ярина кивнула. Следовало, конечно. Так ведь всего трое их было, если саму панну сотникову не считать. Легко ли втроем целый замок приступом добыть? До слуг полохливых просто руки не дошли. Да и не до того было. Всю ночь переговорили. Слушала Ярина, дивилась, за батька сердцем болела. Ох и славный черкас батька Логин! Да вот где он сейчас? Эх, беда, не услышал, когда умница Хведир про дорогу верную спросил! Ну, то не смерть! Знала панна сотникова - не таков ее батька, чтобы самому пропасть и черкасов верных сгубить. Нет черкасскому роду переводу! Увидятся! Не сегодня-завтра застучат у замка копыта! А как сама рассказывать начала, страшно стало на хлопцев смотреть. Почернели. * * * Ворота заложили бревном и еще одним подперли - для верности. Гармату, что братья на чортопхайке привезли, против тех ворот и пристроили: вдруг вышибут-таки? А с гаковницей не расставался Петро-молчун. Так и ходил с ней по заборолу - улыбался, ладонью поглаживал. Ну ровно кошку! Думали вначале: обрадуется народ здешний, что Мацапуру-изверга повязали. Или хотя бы внимания не обратит. Так ведь нет! Пришли! Пришли - не уходят! К самому валу несколько мугырей подтащили какой-то сверток. Подтащили, развернули. Только и моргнула Ярина - полотно белое. Два аршина в ширину, в длину же все десять будут. А на том полотне белом - литеры киноварью красной... - "Сво-бо-ду до-бро-му гос-по-дину Ма-за-пуре", - по слогам прочитал Хведир. - Странно, хлопцы. Языка не знаю, а литеры разбирать могу. Дивные дела! Ярина хотела пояснить пану бурсаку про толмача невидимого (ишь, трудяга, литеры - и те подсказывает!), но тут же оборвала себя. В литерах ли дело? - Он же!.. Мацапура - злодей... Он же, хлопцы, их вешать хотел! Шибеницы ставить! И подати... подати втрое поднять! А они... - Дурни потому что! - авторитетно заявил Мыкола Еноха. С ним не спорили. Да и не поспоришь особо со старшим сыном покойного пана писаря. Сажень косая в плечах, кулаки пудовые, и норов такой, что - поберегись! На Дунае был старшой Еноха над запорожцами-чупрындырами десятником. И слушались, химерники, шапки ломали. Что и говорить - справный черкас. Коренной! - Читал я книгу одну, - задумчиво молвил Хведир. - Персидская, "Яваз Мусам" называется. Так сказано там, что крули персидские некий талан от Бога имеют, "хваром" зовется. И кому тот "хвар" Бог пошлет, того и слушаются во всем. И не только слушаются - любят. Чего бы крули те ни творили - хоть пытали, хоть смертью казнили. А все одно - любят. - От я и говорю - дурни, - подтвердил Мыкола. - А ну-ка, Петро, наруби-ка гвоздей да в гаковницу забей. Хотя стой! Лучше солью заряди. Петро-молчун только угукнул. С детских лет говорить не любил. Думали вначале - немым родился, ан нет, на месте язык оказался. Да только ворочался редко. Толпа между тем напирала. Иные уже и в ров спустились - по шею в зеленой ряске. Кое-кто и на вал карабкаться начал. А крику-то, крику! - Свободу Мазапуре! - Свободу нашему доброму наместнику! - Вы не имеете права! Не имеете права! Переглянулась Ярина с Хведиром, на Мыколу взглянула. Чего делать-то? В ответ кричать, все злодейства упыря клятого помянуть? Поверят ли? Ежели до сих пор Мацапуру-кровопийцу не раскусили, то кричи не кричи, не будет толку. Подошел Петро с гаковницей, присел у каменного зубца, к плечу зброю приладил. А толпа уже возле самых ворот. Откуда-то лестницы взялись, а вот и бревно тащат. Не иначе, путь прошибать решили. - Сво-бо-ду Ма-за-пу-ре! Сво-боду!.. Покачал головой Мыкола, рукой по усам черным провел. - А ну-ка, Яринка, закрывай уши! Давай, Петро! - Гы! И - бабахнуло! Когда Ярина руки от ушей оторвала, от толпы уже, почитай, не осталось ничего. Только во рву кто-то еще бултыхался, никак выбраться не мог. да какой-то мугырь кругами у ворот бегал, за бок держась. Крупная соль попалась. Видать, мололи плохо! Остальные были уже далеко. Стояли, кулаками воздух молотили. И кричали, само собой. - Аспидовы пасынки! Аспидовы пасынки замок захватили! Глиняный Шакал! Глиняный Шакал! Громко кричали, от души. Не иначе, хотели, чтобы их в замке услышали. Услышали. Пришлось Ярине пояснять, кто таков Шакал Глиняный и как с ним должно бороться. А вот с пасынками Аспидовыми промашка вышла. Вроде бы и понятно, а все же не очень. Даже Хведир-Теодор помочь не смог. Протер окуляры, руками развел. Не знает. - И ладно, - заявил Мыкола Еноха. - Аспидовы, не Аспидовы, пасынки, не пасынки, а больше не сунутся, мугыри! Ну, пошли, что ль, Яринка? Поморщилась панна сотникова, трость пальцами сжала. Знала, куда идти предстоит! Не хотела. Только понимала - придется. За толстыми прутьями, за пудовым замком спрятан был Мацапура. Словно зверь лютый. Ну, так он и есть - зверь! Клетку железную в самом глубоком подвале отыскали. Отыскали, подальше в темный угол задвинули... Капало с потолка. Сырость за ворот проникала. Чадил огарок свечной. И показалось Ярине, будто вырос Дикий Пан, раздулся, плотью панской клетку заполняя. Словно и не человек он уже. А может и вправду - не человек? Перекрестилась Ярина. Мыкола понял - улыбнулся, погладил по плечу. Держись, мол, Ярина Логиновна! Поначалу думала, что станет Дикий Пан прутья грызть, диким зверем реветь, клетку расшатывать. Не стал. Тихо сидел, очи потупив. Только шевелились толстые губы беззвучно. Или молитву читает? Так знаем мы эти молитвы! Переглянулись Мыкола с девушкой, ближе подошли. - Чуешь ли нас, пан Станислав? Не ответил - только губами зашевелил чаще. Дивно стало Ярине. Сколько раз представляла такое, сколько мечтала! Думала, кинется на Дикого Пана, зубами рвать будет, железом каленым жечь. А вот теперь стоит перед своим ворогом смертным, и вроде бы как сказать нечего. Да и о чем говорить с нелюдем? Только об одном. Ну, так о том сам Мыкола скажет. - Суд тебя ждет, пан Мацапура-Коложанский, а после суда - огонь пекельный. Дрогнул голос Мыколы. Понимала Ярина, что держит себя Еноха-старший из последних сил. И то - каково с убийцей родного батьки речи вести? - И чтоб огонь тот хоть на чуток меньше жег, сделай единое доброе дело в жизни своей упыриной: поведай, чего кнеж тутошний супротив нас, супротив Войска Запорожского удумал? Скажи - и умирать тебе легче станет. А живым тебя все одно не выпустим. Так и знай! Не ответил Дикий Пан - молчал. Даже губами шевелить перестал. Нахмурился Мыкола, хрустнул пальцами, кулаки сжимая. - Или, думаешь, подмоги дождешься? Так подмога за стенами, а мы - тут. Не скажешь - мучить начнем смертно. И огонь тебе будет, и железо. Сам пытать стану - не побрезгую. Потому как не человек ты - нелюдь и всему поспольству ворог. Ты не скажешь - боль твоя скажет! Даже Ярине не по себе стало от слов таких. Знала - не шутит Мыкола. Не побоится руки замарать. Поднял голову Дикий Пан. Приподнялся грузно - дрогнула клетка. Вперед подался, ручищами за прутья взялся. Посмотрел... Сжала Ярина Мыколину руку. Ой, и страшно смотрел Мацапура! И не на Еноху прямо ей в глаза. И почудилось девушке, будто слышит она панский голос: - Вызволи меня, Ярина Логиновна! Вызволи - не пожалеешь! В самую душу слова неслышные западали. Отшатнулась панна сотникова, глаза ладонями закрыла. Но невидимый голос только загустел, сильнее стал: - Ой, не пожалеешь! А не вызволишь - сама погинешь, и батька твой погинет, и хлопцы все твои. И весь мир погниет! И отозвалась душа. Страхом - и надеждой. И уже вспомнила панна сотникова, где Еноха-старший ключ от клетки железной прячет. - Вызволи-и-и!.. - Что с тобой, Яринка? Очнулась. В Мыколину руку вцепилась. - Уйдем, Мыкола, уйдем! А как уходили, снова услыхала тяжелое, грозное, неотвратимое: Вызволи-и-и-и!
- И кто победил, Денница? Не ответил Несущий Свет. Только дрогнули губы усмешкой невеселой. Знала - что-то случилось. Плохое. Очень плохое. И не дома, в Валках, не в земле неведомой, куда попасть довелось... Вокруг снова был зеленый лед и чужое небо. И в первый раз Ярине не по себе стало. Вдруг заметила: на руке, что ее руку держит, - четыре пальца. Четыре! Как она раньше не видела? Вздрогнула, губу закусила. Или в бою потерял? - Извини, Ирина. Таким уж уродился! Отнял руку, а девушке совестно сделалось. И в самом деле, в чем виноват хлопец? - Прости меня. Денница! Мне... Плохо мне сегодня. Он кивнул, встал, поглядел в небо - как тогда, перед витязем в голубой броне. - Я не знаю, кто победил, Несущая Мир! Я-нынешний - не знаю. Это еще будет. Так ли, по-другому - не ведаю. Замолчал. А Ярина вдруг поняла, отчего ей так плохо. Дивно, только во сне и вспомнила! Или во сне она совсем другая? - Несущим Свет Люципера кличут. Сатану! Сказала - и глаза закрыла. Будь что будет! - Я - не Сатана, Ирина! - Знаю! Вскочила, бросилась к нему. Остановилась. Знает? Четыре пальца на руке у Денницы. На другой... Шесть на другой! Так ведь видела она такое! Просто вспомнить не могла. А вот сейчас - вспомнила. - Я пока - маленький мальчик, который очень быстро становится взрослым. - Знаю. На этот раз действительно - знала. - Ты - брат Гриня-чумака. Чортово отродье... ...Морозная ночь, выстрелы у чумаковой хаты, кровь на снегу, конский топот... "Братика... Братика увозят!" Вот из-за кого все началось! Из-за кого все случилось! И вдруг поняла нет у нее злобы. И обиды нет. Просто - страшно. - Моя мать - простая селянка. Ее звали, как и тебя, - Ириной. Она умерла, чтобы дать мне жизнь. Отец - каф-Малах, ангел. Я не выбирал своих родителей, Несущая Мир. Но если б мог - выбрал бы их снова. Она кивнула. Какой же нелюдь от батька с матерью откажется? И тут только поняла - ангел! Ангел? Обрадоваться бы ей. Да только не обрадовалась. Снова вспомнила... -"...Сатана, которого должно Противоречащим звать. Богу отнюдь не ворог. Или Иова Многострадального книгу, не помнишь? И был день, когда пришли Сыны Божий предстать пред Господа; между ними пришел и Сатана. Поняла? Пришел он среди ангелов, потому как сам - ангел! К Господу приходит и от него наказы получает!" Будь ты проклят, Дикий Пан! Замутил душу! - Чем я провинился, Несущая Мир? Не знала, что ответить. В глаза ему посмотрела. Чистые были глаза. - Ты... Ты ни в чем не виноват, Денница! Это я... Я... Говорила - словами давилась. Но ведь не сможет она промолчать! - Ведь чего в книжках написано? Будто был такой ангел, Богу первый помощник. Люципером его звали. Выше всех стоял, у самого Божьего престола. А потом - загордился и ребелию против Господа устроил... - ...И за это его низвергли в ад, - кивнул Денница. - Читал! Мог бы я сказать, Ирина, что было все не так, что напутали сочинители те. Но не скажу. Не знаю. - Как? - поразилась она. - Не знаешь? Но ведь будущее... - Его еще нет. А я - только твой сон. Может, я стану таким, а может... кто ведает? Прости. Я не буду больше смущать твой покой. - Погоди! - заторопилась Ярина. - Погоди, Денница! Не уходи! Не уходи! Поздно! Подернулся туманом зеленый лед, сизый сумрак задернул несомые звезды. - Денница!.. Эна одна - наедине с чужим страшным миром. Тишина звенела, отдавалась болью в висках, но вот послышался голос - тоже знакомый, тоже памятный. - Вызволи меня, Ярина Логиновна! Вызволи-и-и! Л вдруг поняла панна сотникова, что держит она в руке ключ, а вот и замок пудовый... - Вызволи! - Яринка! Яринка! Открыла глаза - засмеялась от радости. Хведир! Слава Богу, минул сон!.. - Вставай, гости у нас! На этот раз не толпа собралась у замка - войско. Комонные в светлой броне с пиками да мечами, пехота в панцирях, а вот и катапульту с телеги сгружают. В центре луга уже разбивали шатер - огромный, многоцветный. Рядом с ним и штандарт вкопали: на зеленом поле - корона серебряная. - То быстро спохватились, Панове зацные, - хмыкнул Мыкола. - И трёх дней не минуло. Видать, порядок у них в войске знатный! В голосе лихого рубаки было немалое удивление - но и уважение тоже. Оценил! - Серебряная корона - это вроде как полковничий знак, - сообщила Ярина, вспомнив беседу с упырем-Мацапурой. - Только полковники у них наследству чин получают. - То хвеодализм, - Хведир важно поднял палец вверх. - Сиречь право ленное, за службу сугубо даваемое! Девушка с опаской покосилась на пана бурсака. Опять! Сейчас про материи тонкие вспомнит да про блаженного Варсаву... - Или пальнуть? - Мыкола выглянул из-за зубца, покачал головой. - жалко? Чего скажешь, Петро? - Гы! - сообщил молчун, поглаживая гаковницу. От и я о том. Между тем табор под стенами рос на глазах. Один за другим ставились шатры, воины, сняв панцири, бодро работали лопатами, копая ров и насыпая вал. Повозки расставляли, как и положено, - кругом. Порядок ведают! - вновь одобрил Мыкола. - Да только без боя огненного долго им возиться придется... Ну и добре! А не позавтракать ли, они готовиться будут, а, Яринка? Но позавтракать не пришлось. Из многоцветного шатра вышли трое - все в яркой броне. У одного - значок зеленый на пике, у другого - труба медная. - Никак разговор будет? - предположил Хведир, свешиваясь вниз. - Вроде как сюда идут! Пан бурсак не ошибся. И нескольких минут не прошло, как пропела труба один раз, другой, третий... Тут уже всем интересно стало. Чего скажут? На милость сдаваться предложат? Так не на тех напали! Трубач руку опустил, пан с зеленым значком вперед выступил. - Господин Гоар, наместник Серебряного Венца, передает свой привет и наилучшие пожелания гарнизону крепости... фортеции Оход и поздравляет их с началом осады! Все только рты раскрыли. Даже Ярина, больше иных в земле этой пожившая, и та вначале решила, что напутал невидимый толмач. Или не напутал? - Вроде как обычаи лыцарские, - предположил всезнайка-Хведир. - Читал я о таком в книжке одной. "Дон Кишот" называется. - Ответь им, Яринка, - вздохнул Мыкола. - А то я того "Дон Кишота" и не осилил. На третьей странице заснул. Ответить? Ярина даже растерялась. Но что? А, все равно, лишь бы пышно звучало! - Мыкола, пан зацный и моцный, роду шляхетного Енох-Валковских, фортеции Оход каштелян и всей округи хранитель и сберегатель, наместнику Гоару благодарность за поздравления передает и с тем же его гратулюет! Потрудись, толмач невидимый! Снизу молчали - видать, переваривали. Хведир не выдержал - фыркнул. Мыкола же явно доволен остался, панне сотниковой подмигнул. Мол, знатно сказала, Яринка! - Гоар, наместник Серебряного Венца, спрашивает господина Еношу Валковского, называющего себя каштеляном... каштеляном... Не вынес толмач - сбился. - ...комендантом крепости Оход, примет ли он парламентера - благородного героя Рио? - Кого-о?!! Хором прозвучало. Даже молчун Петро не удержался. Пока Хведир-Теодор веревочную лестницу искал (не открывать же ворота!), пока закреплял и вниз скидывал, Ярина только головой качала. Ну, тесен мир! Мыкола Еноха тоже головой мотал, да только не от удивления - от иного. - Ах он, герой, рассукин сын! - не выдержал наконец он. - Да что же это деется, панове? Ведь отпустили мы его, поганца, пожалели! А он чего, гад этакий, удумал? С нами воевать? А ну, Петро, давай сюда гаковницу! Втроем пришлось ту гаковницу из Мыколиных рук вырывать. Сильно осерчал горячий черкас. А как гаковницу отняли, плюнул, ушел, говорить не пожелал. Видать, крепко обидел его пан герой! Ярина же обрадовалась отчего-то. Прав Мыкола, конечно. Не герой сума переметная тот пан Рио. А все-таки вместе за столом сидели, имеете под пулями у Калайденского леса лежали... - Я... Я рад приветствовать... Здравствуйте, господа! Здравствуйте госпожа Ирина! Неуверенно звучала речь пана героя. И не толмач был тому виной. - Я понимаю, мое появление... поведение... образ действий... - Дивен зело! - сурово перебил Хведир-Теодор. - Ибо отпущены мы были, пан Рио, волею нашей доброй - милосердия христианского ради напомнить я должен, что надлежало вам на суд в Полтаву ехать за злодейства разные, равно как за службу Мацапуре-Коложанскому, первому на земле нашей злодею и извергу! Пан герой вздохнул, на Ярину поглядел. Хотела утешить его панка сотникова, но - не стала. Пусть подумает, переметчик! - Я... Госпожа Ирина, вы знаете... В силу некоторых важных причин, я не могу жить без службы. Сегодня утром я говорил с господином наместником Серебряного Венца. Он предложил. Я... Я согласился. Я подумал, что смогу вам оказать помощь... содействие. Поэтому я попросился в парламентеры... переговорщики. Переглянулись Ярина с Хведиром. Все ясно, пора и о деле говорить. Да вот кому? "Пан каштелян" не пожелал, на Петра надежды мало... Наконец кивнул Хведир. Мол, говори, Яринка, раз начала. - То мы слушаем вас, пан... пан переговорщик! Сказала и пожалела. Совсем скис пан герой! - Господин наместник Гоар... Наместник Серебряного Венца... Он... То есть не он. Князь Сагор велел передать. Он согласен оставить вам замок и власть над округой. Он даже предлагает... предлагает вам, госпожа Ирина, титул наместницы Медного Венца... Не удивилась панна сотникова - злостью зашлась. - Ой, добрый он, кнеж Сагорский! Слышишь, Хведир? Оторвала б я ему две руки, так он, поди, мне свой венец предложил бы! Так за что такая честь, пан Рио? Опустил глаза герой, замялся. - Князь... Его Светлость не желает продолжения смуты в тяжелое... трудное время. Вы же знаете, госпожа Ирина, у нас беда. Аспид... Замолчал - и на солнце поглядел. Тусклое было солнце. И пятнышко черное рядом. Прикинула Ярина - быстро растет, знак анчихристов! Как это Мацапура-упырь говорил? "Искрой, пятном, хоботом, а после - столпом"? Кажется, уже и хобот видать. Маленький пока. Хоботок. - Поэтому Его Светлость и предлагает мир. У него только одно условие... желание. Поглядела Ярина на братьев, потом - вниз, на воинство, у замковых стен кишащее. Мягко стелет, кнеж! - Хочу обратить ваше внимание, госпожа Ирина, что военное противостояние... столкновение будет не в вашу пользу. У нас нет огненного... огнестрельного оружия, но есть иные способы. - Колдовством возьмете? - усмехнулась девушка, вспомнив свои беседы с паном героем. - Был тут один колдун, так я ему язык его поганый вырвала. Сказала - и словно вновь все увидела. Плохо умер чаклун! Плохо! Да только не жалко! - Они... Князь Сагор это знает. Вас считают Аспидовыми пасынками, думают, что вы присланы Аспидом. А вас, госпожа Ирина, принимают, извините, за Глиняного Шакала. Но это ненадолго их сдержит. Есть способы... приемы... И вновь переглянулись Ярина с Хведиром. И это ясно. - Наместник Гоар вызвал какого-то сильного мага... волшебника. - Так чего ваш кнеж желает-то? - прервал его пан бурсак. - То прошу вас ближе до дела, пан... переговорщик. - Он... - Рио оглянулся, вздохнул. - Князь Сагор хочет получить голову... голову господина Мацапуры. Не елось. Не пилось даже. Отставила Ярина в сторону миску серебряную, омочила губы в кубке. - Ну чисто змеи они, в мире этом! Эх, жаль, батька с его хлопцами не поспел. Веселее б хоть было! Кивнул Мыкола. И Петро-молчун кивнул. Втроем за столом сидели. Хведир-Теодор на забороле сторожил. Хоть и ночь, хоть и дал им наместник срок до утра, а все одно - бережение требуется. - То-то Сагор этот тебя к Мацапуре-ироду прислал, - проговорил Мыкола. Видать, и он боится нелюдя! Хоть твоими руками, а прикончить все одно желает. Может, согласимся, а, Яринка? Не ответила девушка. Вновь почудилось, будто голос дальний: "Вызволи-и-и! Вызволи-и-и! А не вызволишь - сама погинешь, и батька твой погниет..." Вздрогнула, крест сотворила. И снова вспомнила, куда Мыкола ключ от замка спрятал. Фу ты, химерия! - А я так думаю, - вздохнула она. - Друг нам кнеж Сагорский или ворог? Ворог, ясное дело! Так можно ли условия его сполнять? Если ему Мацапура мертвым нужен, то, выходит, нам... Не договорила. Аж не по себе стало. "Вызволи-и-и-и!" - Нужен он нам, -- хмыкнул Мыкола. - На пале нужен! Вот только пусть расскажет, что надо! Может, сейчас железо накалить да поговорить по душам с извергом этим? Усмехнулся, на брата младшего взглянул. Кивнул Петро-молчун, соглашаясь, подмигнул Ярине. Но не ответила девушка. Думала. И странные мысли в голове кружились Ой странные! - Понимаете, хлопцы, кнеж Сагорский - не просто чаклун. Камень у него имеется - красный. И у Мацапуры такой же - на цепи. Не знаю чего это значит... - Ска-ажет! - протянул Еноха-старший. - Все скажет! - Погоди! Выходит, кнеж ведает, в чем тайна Мацапурина? Ведает -и жизни его лишить желает. Чтобы или он погиб, или... Или я! И чтобы вместе мы не... Вместе - что? Растерялась панна сотникова. Но ведь так и выходит. Для чего кнеж ее в клетке к Мацапуре послал? Чтоб она его - в клочья или он ее - со звонницы на плиты звонкие!.. И опять почудилось: "Вызволи-и-и!" Качнул головой Мыкола, встал, из кубка прихлебнул. - Пустое это, Яринка! Чего гадать-то? И Мацапура ворог, и кнеж ворог. Одно плохо - мало нас. И еще магия эта клятая... Ну, ничего, взял я с собой Спаса икону. Как из дому уходил, снял со стены да под рубаху спрятал. Завтра на забороле выставим, нехристям этим на страх! Не ответила панна сотникова. Доброе дело - икона, да поможет ли? Небо рушится, мир в пропасть неведомую вот-вот вытечет... Знать бы, чего кнеж задумал! Но только этого мало. Как помешать? Супротив одного колдуна-лиходея другой нужен. Если бы Денница... Нет! Вздохнула Ярина, закусила губы. И вспоминать не станет. Все плохо выходит. Те двое, кнеж с Мацапурою, колдуны. А Денница кто таков? И подумать страшно! Подошел к ней Мыкола, по плечу погладил. - Я вот чего тебе, Яринка, скажу... Да вот не сказал. Грянул выстрел, эхом от стен отразился. - Ворог! Ворог в замке! Хведир! Его голос! Взвился Мыкола, топнул ногой об пол, да так, что гул пошел. - Ах ты, чорт с дьяволом и всех бесов клятых кагал! Хватай пистолю, Яринка! Поймала на лету. Мыкола уже рушницу-фузею на плечо закинул, у Петра гаковница в руках. А в коридоре шаги. Ближе, ближе. Бежит кто-то. - Ворог! Так это же пан бурсак! - Ты чего здесь, дурень безголовый? - гаркнул Мыкода. - Чего стражу покинул? На забороло беги! - Так ведь... Внутри они! Наверху, где зала. Я шум услыхал, поднялся... - Беги!!! Сгинул Хведир. Чертыхнулся Мыкола от души, к панне сотниковой обернулся. - Зала? Где это? Задумалась Ярина. Не иначе, Зал Грамот, где они с Мацапурой на солнце смотрели. - По лестнице. Той, что налево. - Вперед, Петро! А ты, Яринка, не спеши - ногу береги. Кого чужого дорогой увидишь - лупи из пистоли! Ну, с Богом! Пока бежала, пока по ступенькам карабкалась, десять раз падала. Кривилась от боли, ругалась черно. Ах ты, калека безногая! Ведь хлопцев-то всего двое! Пока она доползет,.. Остановилась на миг - дух перевести. Прислушалась. Не палят ли? Нет пока. А вот голоса... - Не стреляйте! Не стреляйте! Свои мы! Свои? Скривилась панна сотникова, дернула носом. Знаем, какие свои по ночам в фортецию забираются! - Не стреляйте, панове! А ведь знакомый голос! - Это я... Я, Гринь-чумак из Гонтова Яра!.. Что-о-о-о?! Вначале не разобрала ничего. Не горели в зале свечи, а из окон стрельчатых только тьма сочилась. Енох-братьев, правда, разглядела. Вот они, у входа. - Ты, Яринка? Ну, добре! А ну-ка ходите сюда, панове! Да смирно, не то свинцом накормим! Панове? Всмотрелась панна сотникова в темноту. Точно - трое! У самых кресел собрались, которые для кнежа с кнежной выставлены. Да трое ли? Двоих - видно, а вот третий... - Это я! Я! Не стреляйте! Гринь! Подошел, наткнулся грудью на фузейное дуло, замер. - Эге, земляк, значит? - недобро проговорил Мыкола. - Слышь, Яринка, не тот ли это чумак, что хлопцев под пули Юдкины подвел? Поняла Ярина - всего миг жизни чумаку остался. Поняла - заспешила. - Погоди, Мыкола! Погоди! - Годить? Да чего годить-то? Юдку-душегубца упустил, так хоть этого... - Не надо! Не надо братика! Замерла Ярина. Застыла. Протопали по плитам каменным маленькие ножки. ...Топ! Топ! Топ! Топ! - Не убивайте братика! Хороший он! - Тьфу ты! - даже сплюнул Мыкола, рушницу опуская. - Уходи, хлопчик, от греха! - Это не он! Не он! Это я их в замок провел! Через стену! Там тонкая пленочка!.. И снова шаги - легкие, женские. - У нас нет оружия, господа. Пожалуйста, выслушайте нас! Я - Сале. Вам, наверно, про меня рассказывали?
- И кто победил, Денница? Не ответил Несущий Свет. Только дрогнули губы усмешкой невеселой. Знала - что-то случилось. Плохое. Очень плохое. И не дома, в Валках, не в земле неведомой, куда попасть довелось... Вокруг снова был зеленый лед и чужое небо. И в первый раз Ярине не по себе стало. Вдруг заметила: на руке, что ее руку держит, - четыре пальца. Четыре! Как она раньше не видела? Вздрогнула, губу закусила. Или в бою потерял? - Извини, Ирина. Таким уж уродился! Отнял руку, а девушке совестно сделалось. И в самом деле, в чем виноват хлопец? - Прости меня. Денница! Мне... Плохо мне сегодня. Он кивнул, встал, поглядел в небо - как тогда, перед витязем в голубой броне. - Я не знаю, кто победил, Несущая Мир! Я-нынешний - не знаю. Это еще будет. Так ли, по-другому - не ведаю. Замолчал. А Ярина вдруг поняла, отчего ей так плохо. Дивно, только во сне и вспомнила! Или во сне она совсем другая? - Несущим Свет Люципера кличут. Сатану! Сказала - и глаза закрыла. Будь что будет! - Я - не Сатана, Ирина! - Знаю! Вскочила, бросилась к нему. Остановилась. Знает? Четыре пальца на руке у Денницы. На другой... Шесть на другой! Так ведь видела она такое! Просто вспомнить не могла. А вот сейчас - вспомнила. - Я пока - маленький мальчик, который очень быстро становится взрослым. - Знаю. На этот раз действительно - знала. - Ты - брат Гриня-чумака. Чортово отродье... ...Морозная ночь, выстрелы у чумаковой хаты, кровь на снегу, конский топот... "Братика... Братика увозят!" Вот из-за кого все началось! Из-за кого все случилось! И вдруг поняла нет у нее злобы. И обиды нет. Просто - страшно. - Моя мать - простая селянка. Ее звали, как и тебя, - Ириной. Она умерла, чтобы дать мне жизнь. Отец - каф-Малах, ангел. Я не выбирал своих родителей, Несущая Мир. Но если б мог - выбрал бы их снова. Она кивнула. Какой же нелюдь от батька с матерью откажется? И тут только поняла - ангел! Ангел? Обрадоваться бы ей. Да только не обрадовалась. Снова вспомнила... -"...Сатана, которого должно Противоречащим звать. Богу отнюдь не ворог. Или Иова Многострадального книгу, не помнишь? И был день, когда пришли Сыны Божий предстать пред Господа; между ними пришел и Сатана. Поняла? Пришел он среди ангелов, потому как сам - ангел! К Господу приходит и от него наказы получает!" Будь ты проклят, Дикий Пан! Замутил душу! - Чем я провинился, Несущая Мир? Не знала, что ответить. В глаза ему посмотрела. Чистые были глаза. - Ты... Ты ни в чем не виноват, Денница! Это я... Я... Говорила - словами давилась. Но ведь не сможет она промолчать! - Ведь чего в книжках написано? Будто был такой ангел, Богу первый помощник. Люципером его звали. Выше всех стоял, у самого Божьего престола. А потом - загордился и ребелию против Господа устроил... - ...И за это его низвергли в ад, - кивнул Денница. - Читал! Мог бы я сказать, Ирина, что было все не так, что напутали сочинители те. Но не скажу. Не знаю. - Как? - поразилась она. - Не знаешь? Но ведь будущее... - Его еще нет. А я - только твой сон. Может, я стану таким, а может... кто ведает? Прости. Я не буду больше смущать твой покой. - Погоди! - заторопилась Ярина. - Погоди, Денница! Не уходи! Не уходи! Поздно! Подернулся туманом зеленый лед, сизый сумрак задернул несомые звезды. - Денница!.. Эна одна - наедине с чужим страшным миром. Тишина звенела, отдавалась болью в висках, но вот послышался голос - тоже знакомый, тоже памятный. - Вызволи меня, Ярина Логиновна! Вызволи-и-и! Л вдруг поняла панна сотникова, что держит она в руке ключ, а вот и замок пудовый... - Вызволи! - Яринка! Яринка! Открыла глаза - засмеялась от радости. Хведир! Слава Богу, минул сон!.. - Вставай, гости у нас! На этот раз не толпа собралась у замка - войско. Комонные в светлой броне с пиками да мечами, пехота в панцирях, а вот и катапульту с телеги сгружают. В центре луга уже разбивали шатер - огромный, многоцветный. Рядом с ним и штандарт вкопали: на зеленом поле - корона серебряная. - То быстро спохватились, Панове зацные, - хмыкнул Мыкола. - И трёх дней не минуло. Видать, порядок у них в войске знатный! В голосе лихого рубаки было немалое удивление - но и уважение тоже. Оценил! - Серебряная корона - это вроде как полковничий знак, - сообщила Ярина, вспомнив беседу с упырем-Мацапурой. - Только полковники у них наследству чин получают. - То хвеодализм, - Хведир важно поднял палец вверх. - Сиречь право ленное, за службу сугубо даваемое! Девушка с опаской покосилась на пана бурсака. Опять! Сейчас про материи тонкие вспомнит да про блаженного Варсаву... - Или пальнуть? - Мыкола выглянул из-за зубца, покачал головой. - жалко? Чего скажешь, Петро? - Гы! - сообщил молчун, поглаживая гаковницу. От и я о том. Между тем табор под стенами рос на глазах. Один за другим ставились шатры, воины, сняв панцири, бодро работали лопатами, копая ров и насыпая вал. Повозки расставляли, как и положено, - кругом. Порядок ведают! - вновь одобрил Мыкола. - Да только без боя огненного долго им возиться придется... Ну и добре! А не позавтракать ли, они готовиться будут, а, Яринка? Но позавтракать не пришлось. Из многоцветного шатра вышли трое - все в яркой броне. У одного - значок зеленый на пике, у другого - труба медная. - Никак разговор будет? - предположил Хведир, свешиваясь вниз. - Вроде как сюда идут! Пан бурсак не ошибся. И нескольких минут не прошло, как пропела труба один раз, другой, третий... Тут уже всем интересно стало. Чего скажут? На милость сдаваться предложат? Так не на тех напали! Трубач руку опустил, пан с зеленым значком вперед выступил. - Господин Гоар, наместник Серебряного Венца, передает свой привет и наилучшие пожелания гарнизону крепости... фортеции Оход и поздравляет их с началом осады! Все только рты раскрыли. Даже Ярина, больше иных в земле этой пожившая, и та вначале решила, что напутал невидимый толмач. Или не напутал? - Вроде как обычаи лыцарские, - предположил всезнайка-Хведир. - Читал я о таком в книжке одной. "Дон Кишот" называется. - Ответь им, Яринка, - вздохнул Мыкола. - А то я того "Дон Кишота" и не осилил. На третьей странице заснул. Ответить? Ярина даже растерялась. Но что? А, все равно, лишь бы пышно звучало! - Мыкола, пан зацный и моцный, роду шляхетного Енох-Валковских, фортеции Оход каштелян и всей округи хранитель и сберегатель, наместнику Гоару благодарность за поздравления передает и с тем же его гратулюет! Потрудись, толмач невидимый! Снизу молчали - видать, переваривали. Хведир не выдержал - фыркнул. Мыкола же явно доволен остался, панне сотниковой подмигнул. Мол, знатно сказала, Яринка! - Гоар, наместник Серебряного Венца, спрашивает господина Еношу Валковского, называющего себя каштеляном... каштеляном... Не вынес толмач - сбился. - ...комендантом крепости Оход, примет ли он парламентера - благородного героя Рио? - Кого-о?!! Хором прозвучало. Даже молчун Петро не удержался. Пока Хведир-Теодор веревочную лестницу искал (не открывать же ворота!), пока закреплял и вниз скидывал, Ярина только головой качала. Ну, тесен мир! Мыкола Еноха тоже головой мотал, да только не от удивления - от иного. - Ах он, герой, рассукин сын! - не выдержал наконец он. - Да что же это деется, панове? Ведь отпустили мы его, поганца, пожалели! А он чего, гад этакий, удумал? С нами воевать? А ну, Петро, давай сюда гаковницу! Втроем пришлось ту гаковницу из Мыколиных рук вырывать. Сильно осерчал горячий черкас. А как гаковницу отняли, плюнул, ушел, говорить не пожелал. Видать, крепко обидел его пан герой! Ярина же обрадовалась отчего-то. Прав Мыкола, конечно. Не герой сума переметная тот пан Рио. А все-таки вместе за столом сидели, имеете под пулями у Калайденского леса лежали... - Я... Я рад приветствовать... Здравствуйте, господа! Здравствуйте госпожа Ирина! Неуверенно звучала речь пана героя. И не толмач был тому виной. - Я понимаю, мое появление... поведение... образ действий... - Дивен зело! - сурово перебил Хведир-Теодор. - Ибо отпущены мы были, пан Рио, волею нашей доброй - милосердия христианского ради напомнить я должен, что надлежало вам на суд в Полтаву ехать за злодейства разные, равно как за службу Мацапуре-Коложанскому, первому на земле нашей злодею и извергу! Пан герой вздохнул, на Ярину поглядел. Хотела утешить его панка сотникова, но - не стала. Пусть подумает, переметчик! - Я... Госпожа Ирина, вы знаете... В силу некоторых важных причин, я не могу жить без службы. Сегодня утром я говорил с господином наместником Серебряного Венца. Он предложил. Я... Я согласился. Я подумал, что смогу вам оказать помощь... содействие. Поэтому я попросился в парламентеры... переговорщики. Переглянулись Ярина с Хведиром. Все ясно, пора и о деле говорить. Да вот кому? "Пан каштелян" не пожелал, на Петра надежды мало... Наконец кивнул Хведир. Мол, говори, Яринка, раз начала. - То мы слушаем вас, пан... пан переговорщик! Сказала и пожалела. Совсем скис пан герой! - Господин наместник Гоар... Наместник Серебряного Венца... Он... То есть не он. Князь Сагор велел передать. Он согласен оставить вам замок и власть над округой. Он даже предлагает... предлагает вам, госпожа Ирина, титул наместницы Медного Венца... Не удивилась панна сотникова - злостью зашлась. - Ой, добрый он, кнеж Сагорский! Слышишь, Хведир? Оторвала б я ему две руки, так он, поди, мне свой венец предложил бы! Так за что такая честь, пан Рио? Опустил глаза герой, замялся. - Князь... Его Светлость не желает продолжения смуты в тяжелое... трудное время. Вы же знаете, госпожа Ирина, у нас беда. Аспид... Замолчал - и на солнце поглядел. Тусклое было солнце. И пятнышко черное рядом. Прикинула Ярина - быстро растет, знак анчихристов! Как это Мацапура-упырь говорил? "Искрой, пятном, хоботом, а после - столпом"? Кажется, уже и хобот видать. Маленький пока. Хоботок. - Поэтому Его Светлость и предлагает мир. У него только одно условие... желание. Поглядела Ярина на братьев, потом - вниз, на воинство, у замковых стен кишащее. Мягко стелет, кнеж! - Хочу обратить ваше внимание, госпожа Ирина, что военное противостояние... столкновение будет не в вашу пользу. У нас нет огненного... огнестрельного оружия, но есть иные способы. - Колдовством возьмете? - усмехнулась девушка, вспомнив свои беседы с паном героем. - Был тут один колдун, так я ему язык его поганый вырвала. Сказала - и словно вновь все увидела. Плохо умер чаклун! Плохо! Да только не жалко! - Они... Князь Сагор это знает. Вас считают Аспидовыми пасынками, думают, что вы присланы Аспидом. А вас, госпожа Ирина, принимают, извините, за Глиняного Шакала. Но это ненадолго их сдержит. Есть способы... приемы... И вновь переглянулись Ярина с Хведиром. И это ясно. - Наместник Гоар вызвал какого-то сильного мага... волшебника. - Так чего ваш кнеж желает-то? - прервал его пан бурсак. - То прошу вас ближе до дела, пан... переговорщик. - Он... - Рио оглянулся, вздохнул. - Князь Сагор хочет получить голову... голову господина Мацапуры. Не елось. Не пилось даже. Отставила Ярина в сторону миску серебряную, омочила губы в кубке. - Ну чисто змеи они, в мире этом! Эх, жаль, батька с его хлопцами не поспел. Веселее б хоть было! Кивнул Мыкола. И Петро-молчун кивнул. Втроем за столом сидели. Хведир-Теодор на забороле сторожил. Хоть и ночь, хоть и дал им наместник срок до утра, а все одно - бережение требуется. - То-то Сагор этот тебя к Мацапуре-ироду прислал, - проговорил Мыкола. Видать, и он боится нелюдя! Хоть твоими руками, а прикончить все одно желает. Может, согласимся, а, Яринка? Не ответила девушка. Вновь почудилось, будто голос дальний: "Вызволи-и-и! Вызволи-и-и! А не вызволишь - сама погинешь, и батька твой погниет..." Вздрогнула, крест сотворила. И снова вспомнила, куда Мыкола ключ от замка спрятал. Фу ты, химерия! - А я так думаю, - вздохнула она. - Друг нам кнеж Сагорский или ворог? Ворог, ясное дело! Так можно ли условия его сполнять? Если ему Мацапура мертвым нужен, то, выходит, нам... Не договорила. Аж не по себе стало. "Вызволи-и-и-и!" - Нужен он нам, -- хмыкнул Мыкола. - На пале нужен! Вот только пусть расскажет, что надо! Может, сейчас железо накалить да поговорить по душам с извергом этим? Усмехнулся, на брата младшего взглянул. Кивнул Петро-молчун, соглашаясь, подмигнул Ярине. Но не ответила девушка. Думала. И странные мысли в голове кружились Ой странные! - Понимаете, хлопцы, кнеж Сагорский - не просто чаклун. Камень у него имеется - красный. И у Мацапуры такой же - на цепи. Не знаю чего это значит... - Ска-ажет! - протянул Еноха-старший. - Все скажет! - Погоди! Выходит, кнеж ведает, в чем тайна Мацапурина? Ведает -и жизни его лишить желает. Чтобы или он погиб, или... Или я! И чтобы вместе мы не... Вместе - что? Растерялась панна сотникова. Но ведь так и выходит. Для чего кнеж ее в клетке к Мацапуре послал? Чтоб она его - в клочья или он ее - со звонницы на плиты звонкие!.. И опять почудилось: "Вызволи-и-и!" Качнул головой Мыкола, встал, из кубка прихлебнул. - Пустое это, Яринка! Чего гадать-то? И Мацапура ворог, и кнеж ворог. Одно плохо - мало нас. И еще магия эта клятая... Ну, ничего, взял я с собой Спаса икону. Как из дому уходил, снял со стены да под рубаху спрятал. Завтра на забороле выставим, нехристям этим на страх! Не ответила панна сотникова. Доброе дело - икона, да поможет ли? Небо рушится, мир в пропасть неведомую вот-вот вытечет... Знать бы, чего кнеж задумал! Но только этого мало. Как помешать? Супротив одного колдуна-лиходея другой нужен. Если бы Денница... Нет! Вздохнула Ярина, закусила губы. И вспоминать не станет. Все плохо выходит. Те двое, кнеж с Мацапурою, колдуны. А Денница кто таков? И подумать страшно! Подошел к ней Мыкола, по плечу погладил. - Я вот чего тебе, Яринка, скажу... Да вот не сказал. Грянул выстрел, эхом от стен отразился. - Ворог! Ворог в замке! Хведир! Его голос! Взвился Мыкола, топнул ногой об пол, да так, что гул пошел. - Ах ты, чорт с дьяволом и всех бесов клятых кагал! Хватай пистолю, Яринка! Поймала на лету. Мыкола уже рушницу-фузею на плечо закинул, у Петра гаковница в руках. А в коридоре шаги. Ближе, ближе. Бежит кто-то. - Ворог! Так это же пан бурсак! - Ты чего здесь, дурень безголовый? - гаркнул Мыкода. - Чего стражу покинул? На забороло беги! - Так ведь... Внутри они! Наверху, где зала. Я шум услыхал, поднялся... - Беги!!! Сгинул Хведир. Чертыхнулся Мыкола от души, к панне сотниковой обернулся. - Зала? Где это? Задумалась Ярина. Не иначе, Зал Грамот, где они с Мацапурой на солнце смотрели. - По лестнице. Той, что налево. - Вперед, Петро! А ты, Яринка, не спеши - ногу береги. Кого чужого дорогой увидишь - лупи из пистоли! Ну, с Богом! Пока бежала, пока по ступенькам карабкалась, десять раз падала. Кривилась от боли, ругалась черно. Ах ты, калека безногая! Ведь хлопцев-то всего двое! Пока она доползет,.. Остановилась на миг - дух перевести. Прислушалась. Не палят ли? Нет пока. А вот голоса... - Не стреляйте! Не стреляйте! Свои мы! Свои? Скривилась панна сотникова, дернула носом. Знаем, какие свои по ночам в фортецию забираются! - Не стреляйте, панове! А ведь знакомый голос! - Это я... Я, Гринь-чумак из Гонтова Яра!.. Что-о-о-о?! Вначале не разобрала ничего. Не горели в зале свечи, а из окон стрельчатых только тьма сочилась. Енох-братьев, правда, разглядела. Вот они, у входа. - Ты, Яринка? Ну, добре! А ну-ка ходите сюда, панове! Да смирно, не то свинцом накормим! Панове? Всмотрелась панна сотникова в темноту. Точно - трое! У самых кресел собрались, которые для кнежа с кнежной выставлены. Да трое ли? Двоих - видно, а вот третий... - Это я! Я! Не стреляйте! Гринь! Подошел, наткнулся грудью на фузейное дуло, замер. - Эге, земляк, значит? - недобро проговорил Мыкола. - Слышь, Яринка, не тот ли это чумак, что хлопцев под пули Юдкины подвел? Поняла Ярина - всего миг жизни чумаку остался. Поняла - заспешила. - Погоди, Мыкола! Погоди! - Годить? Да чего годить-то? Юдку-душегубца упустил, так хоть этого... - Не надо! Не надо братика! Замерла Ярина. Застыла. Протопали по плитам каменным маленькие ножки. ...Топ! Топ! Топ! Топ! - Не убивайте братика! Хороший он! - Тьфу ты! - даже сплюнул Мыкола, рушницу опуская. - Уходи, хлопчик, от греха! - Это не он! Не он! Это я их в замок провел! Через стену! Там тонкая пленочка!.. И снова шаги - легкие, женские. - У нас нет оружия, господа. Пожалуйста, выслушайте нас! Я - Сале. Вам, наверно, про меня рассказывали?