Страница:
что золото ставят ниже стали.
- Ну, а на внутренние поделки?
- Это можно, хотя и невыгодно: золото чересчур массивно, увеличивает
мертвый груз. На газо - и водопроводные трубы, пожалуй, можно употребить
этот металл, если вы настаиваете.
- На канализацию, может быть? - возмущаясь такой профанацией "золотого
тельца", спросил Стормер.
- А хотя бы и для уборных, - спокойно ответил Цандер. - На небе иная
котировка ценностей.
На том и порешили: в "Ноевом ковчеге" трубы и некоторые детали
оборудования будут сделаны из золота.
Стратоплан накренился. На мгновение Фингер увидел горную площадку и на
ней Стормер-сити.
Этот город имел необычайный вид. На центральной площади стояла
гигантская подкова, прикрепленная к земле закругленной частью. Ни один
собор в мире, ни один небоскреб не мог сравняться с нею по высоте.
Вокруг подковы расположились не менее странные сооружения. Шарообразные
здания, гигантские цилиндры, лежащие на боку или стоящие на своем
основании. Один шар был стеклянный и, как показалось Фингеру, вращался.
Другой - совершенно черный. Лежащий цилиндр, или "цистерна", имел
поверхность наполовину черную, матовую, наполовину блестящую, словно
серебряную. Мелькнули странные карусели, мостки, висящие в воздухе,
рельсовые пути.
В следующий момент стратоплан выровнялся, площадка провалилась. Фингер
вытянул шею, чтобы посмотреть вниз.
- Любуешься на луна-парк? - спросил Винклер с улыбкой.
Второй небольшой крен, и Ганс увидел одноэтажные сосновые дома, за ними
- двухэтажные длинные стандартные бараки, еще дальше - палатки. Пересекая
весь город, шла насыпь, полого поднимавшаяся в направлении обрыва. На
самом краю города виднелись фабричные корпуса и трубы, из которых валил
дым Узкоколейки в разных направлениях перерезали город. Сновали грузовики.
Насыпь чернела людьми, копошившимися, словно муравьи. Вдоль насыпи
ворочались длинные хоботы экскаваторов.
"Неужели здесь устроен луна-парк?" - хотел спросить Фингер, но не
успел. Стратоплан резко пошел на посадку, сел на землю, подпрыгнул,
покатился и неожиданно круто остановился.
- Прилетели, - сказал Ганс.
Путешественники быстро оделись в меховые пальто и шапки. Герметическая
дверь стратоплана открылась. Пахнуло морозным воздухом К стратоплану
подошел быстрой семенящей походкой толстенький человек в дохе. Это был
коммерческий директор Коллинз.
- Вы прилетели на десять минут раньше, - сказал он, здороваясь. - Я
услышал адский треск вашего стратоплана и поспешил сюда. Вы ранены, сэр? У
вас на лбу кровь.
- Пустяки, - ответил Блоттон. - Врачебной помощи не требуется Простой
ушиб о дверь. А вот если вы накормите меня хорошим бифштексом, я буду вам
весьма признателен. Голоден так, словно не ел сутки, а между тем перед
отлетом я плотно позавтракал.
- Недаром теория относительности утверждает, что чем быстрее движется
тело, тем медленнее для него протекает время, - с улыбкой сказал Коллинз.
- Я думаю, сейчас сэр Генри Блоттон предпочтет горячий грог и бифштекс
теории относительности, - заметил Винклер.
- Как поживает мистер Цандер? - спросил Блоттон.
- Его вызвали на совещание к леди Хинтон Он скоро должен вернуться, -
ответил Коллинз Блоттон и Коллинз пошли вперед. Винклер и Фингер - на
некотором расстоянии от них.
- Я покажу тебе наше жилище, - сказал Винклер. - Я думаю, тебе удобнее
всего будет поместиться в комнате рядом со мной.
- Разумеется, - ответил Фингер.
Они шли по улице Стормер-сити, поддерживая друг друга. В городе еще не
успели позаботиться о благоустройстве. Тротуаров не было, слежавшийся снег
покрылся ледяной коркой, и люди нередко падали.
Это был город, вся жизнь которого была приспособлена для осуществления
одной грандиозной идеи.
Холодный горный воздух был наполнен гулом, шумом, криками, гудками .
Глухо ревели экскаваторы, резко перекликались маленькие электровозы,
хлопотливо сновавшие по узкоколейке, визжали на закруглениях вагонетки По
земле ползли тени от вагонов подвесной дороги. Время от времени гулкие
удары потрясали воздух - рвали скалы. Однотонно пели лесопилки. Пахло
серой, бензиновым перегаром. Где-то трещали пневматические перфораторы
Всюду слышалась гортанная разноязычная речь рабочих. Они сновали по улицам
во всех направлениях, перенося на плечах тяжести, наполняли город гамом и
движением. На этой горной площадке словно встретились века и народы.
Электрические и паровые лопаты, сделанные по последнему слову техники, и
двуногие "вьючные животные", перетаскивавшие тяжести, как во времена
египетских фараонов.
"Мускульная сила здесь, очевидно, дешевле и выгодней, чем машины", -
думал Фингер, присматриваясь к рабочим.
Кого только здесь не было! И желтолицые китайцы, и негры, и шоколадные
малайцы, и бронзовые индусы.
Встречались и белые лица, чаще всего это были бригадиры.
Несмотря на снег, покрывавший улицы города, и холодный, резкий горный
ветер, рабочие были одеты легко. У многих сквозь рубашки просвечивало
тело.
- Настоящий интернационал! - сказал Фингер.
- Да, интернационал нищеты, - ответил Винклер. - Все они куплены за
гроши агентами общества и законтрактованы на несколько лет. Люди
соглашались на любые условия, только бы избежать голодной смерти,
безработицы, и все же встретили здесь худшее из рабств. Отсюда пути
отступления отрезаны. Неприступные снеговые горы, снежные бураны,
пропасти, безлюдные, голые пустыни охраняют этот голодный люд лучше всяких
сторожей. Немногие из них решаются на побег и почти все платят за это
своей жизнью. Забастовки здесь беспощадно подавляются, хотя и вспыхивают
вновь.
Фингер неопределенно промычал что-то. Винклер поглядел на него,
потрепал по плечу и продолжал:
- Я вижу, тебя охватывает уже зуд агитатора. Да, здесь благодарная
почва, и надо приложить совсем немного труда, чтобы весь этот пороховой
погреб взорвался. Но, - продолжал он многозначительно, - выдержка, Ганс, и
терпение столь же необходимы революционеру, как и храбрость. Все в свое
время. Вот и наше жилье.
Они вошли в небольшой дом, сложенный из неотесанных бревен горной
сосны.
Стены комнаты Винклера были покрыты фанерными листами. В углу стояла
железная печь. Два стола - обеденный и рабочий с телефоном и лампой на
нем, пара стульев, кровать, рукомойник и небольшой шкафчик составляли всю
обстановку. Цветной ковер на стене у кровати и шкура медведя на полу
несколько скрашивали эту просто обставленную комнату.
- Так ты не устал?
- Нет, не устал, - ответил Фингер, раздеваясь. - Я хотел бы поскорее
ознакомиться с городом и...
- Узнать последние новости?
Винклер вынул из шкафчика электрическую плитку, консервные банки, хлеб,
тарелки и принялся хозяйничать.
- Так вот, слушай. В настоящее время в Стормер-сити сооружается первая
большая ракета, рассчитанная на двадцать человек. За ней должны
последовать другие. А для того чтобы окончательно убедить маловеров,
колеблющихся, нерешительных богатеев, уже построена маленькая ракета
"Пикколо", в которой может поместиться один человек. Пробный полет в
присутствии "акционеров" совершит Блоттон - он никому не хочет уступать
этой чести. Для этого он и прилетел сюда. Лорду нельзя отказать в
характерной для буржуазного рекордсмена необдуманной храбрости. Ракета
совершит небольшой взлет, поднимется над стратосферой - новый лавр в
рекордсменском венце лорда - и спустится на поверхность Великого океана,
где мы ее и выловим. От успеха этого первого полета зависит многое.
Интенсивность золотого потока может значительно возрасти, если Блоттон
предстанет после полета живым и невредимым перед королями биржи.
- А ты сам, Винклер, веришь в возможность спасения капиталистической
верхушки таким необычным способом?
- Пусть полетают.
- И.., способствуешь этому?
- Мало того, что сам способствую, но еще и тебя привлек к "соучастию в
преступлении против революции". Да, да. Ты будешь не только работать на
стройке, но и полетишь вместе со мной и лордами, которых ты так
справедливо ненавидишь, - разумеется, если только сам полет состоится.
Ганс, не горячись. Выслушай меня спокойно. Я хорошо знаю, что ты хочешь
сказать. Расстроить всю эту музыку мы могли бы, разумеется, очень легко.
Мы могли бы вызвать восстание, могли бы взорвать ракету перед самым
взлетом. Но что выиграли бы мы от этого? Идею мы не убили бы. Полет все же
мог бы состояться, но уже в другом месте, без нас. А это было бы гораздо
хуже. Звездолет - опасная игрушка. Он может быть использован не только для
позорного бегства, но и для наступления. В конце концов мы ведь не знаем
досконально всех замыслов главарей этого дела. А что они имеют в виду
использовать звездолет и для метания бомб в критический момент последних
решительных боев, это не подлежит сомнению. Это уже делается в колониях -
во время войны и при подавлении восстаний. Нет, гораздо безопаснее и
практичнее, если мы с тобой на ракете будем сами. В нужный момент мы
всегда сумеем прибрать кого следует к рукам.
- Если все обстоит так и нам может предстоять более интересная и
значительная работа, чем обслуживание пытающихся удрать капиталистов,
то...
- Не правда ли, увлекательное задание? - перебил его Винклер. - Но
работать, работать тебе придется страшно много. Ведь все эти звездолеты..,
пусть они строят их... После мировой революции все достанется нам, не
правда ли? Так зачем же нам сейчас истреблять ракеты? Нет, мы будем
строить их, строить для себя. Сверхскорые пути сообщения приобретут
огромнейшее и повседневное значение. Нам нужны будут стратопланы в первую
очередь, а со временем и звездолеты. Ну вот и готово. К свинине я сделаю
еще яичницу. Ешь, насыщайся, набирайся сил.
Ганс с аппетитом молодого, здорового и проголодавшегося человека начал
поглощать и свинину, и яичницу, и бобы в томате. Винклер, ласково
улыбаясь, наблюдал за ним.
- Знает ли Цандер об истинных целях, которым служит сейчас? - спросил
Фингер, утолив первый голод.
- Как сказать! Раз "Ноев ковчег" не преследует военных целей, то для
наивного пацифиста инженера Цандера этого достаточно. А во всем остальном
он мало интересуется делами акционеров. Общество дало ему возможность и
огромные материальные средства развернуть работу в таких масштабах, о
которых он не мог и мечтать. Это для него главное. А сделать он
действительно может очень многое. Цандер - талантливый теоретик,
великолепный конструктор и на редкость скромный человек. "Я только ученик
своего великого учителя Циолковского. Он зажег пламя, я лишь поддерживаю
его, пока мечта человечества не осуществится" - так говорит он о себе. Я
бы сказал, что Цандер, хотя он сейчас и "вне политики", пожалуй,
принадлежит к той лучшей части технической интеллигенции, которая может
неплохо сработаться с нами, как сработалась когда-то она на Востоке. Вот
поэтому-то мы с тобой и помогали Цандеру бежать. Ну, сыт? Идем, я покажу
тебе луна-парк.
- Вот уж никак не думал, что в Стормер-сити существует даже луна-парк!
Быть может, есть и кино, кабаре, таверны и эти... "красные фонари"?
- Как же без этих заведений обойдется предприниматель? Аппарат
выкачивания зарплаты из карманов рабочих действует здесь превосходно. Но
только луна-парк здесь особенный... И, не в пример другим развлечениям,
даже бесплатный. Он пользуется у здешнего населения большим успехом. И,
надо сказать, заслуживает того. Очень забавно и очень поучительно. Не буду
тебя больше мистифицировать. Луна-парк не развлекательные аттракционы, а
настоящий город-лаборатория. В этой лаборатории искусственно создаются те
условия, в которых будут находиться участники полета на ракетах - от
старта до финиша. Здесь изучается влияние этих условий: ускорения и
замедления полета, увеличения силы тяжести, невесомости и так далее. К
сожалению, я слишком занят, чтобы сопровождать тебя. Но ты и сам
разберешься во всем. Вот тебе "входной билет" в луна-парк. По этому
пропуску тебе все покажут и все объяснят.
Члены акционерного общества "Спасение", будущие участники полета на
первой ракете, собрались в загородном особняке леди Хинтон, чтобы обсудить
важные вопросы предстоящего путешествия.
На предварительном совещании ученые не пришли к полному соглашению.
Общее собрание было устроено в зале предков. Если бы сурово глядевшие с
темных холстов гордые рыцари могли слушать, они, наверно, выпрыгнули бы из
своих позолоченных рам и убежали, - о таких диких, невероятных для них
вещах здесь говорилось.
Гости сидели за длинным овальным столом, накрытым белой скатертью
времен Елизаветы. Старинный чайный сервиз с золотыми разводами на синем
фоне, цветные свечи в бронзовых высоких подсвечниках, розы в вазах,
золоченые сухарницы украшали стол. Как статуи, стояли у входа суровые
лакеи в серых ливреях.
- Слово предоставляется профессору сэру Аврааму Кинбруку! - громко
возвестил Стормер, взявший на себя обязанности председателя необычного
совещания.
Английский астроном, еще не старый, полный мужчина, похожий в своем
фрачном костюме на дипломата, медленно поднялся, мягко улыбнулся и окинул
собрание пытливым взором. Для всякой аудитории, начиная с международных
астрономических съездов и кончая аристократическими салонами, у него были
заготовлены разные стили и методы изложения материала. "Слова надо
подбирать по ушам, - смеясь, говорил он в кругу друзей. - Не всякое слово
влезет в ухо, отягченное бриллиантовыми серьгами".
- Леди и джентльмены! - начал Кинбрук и сделал паузу, еще раз проверяя
настроение аудитории. - Ответственность задачи, возложенной на нас,
заставляет быть особенно осторожным. Я откровенно должен сказать, что наши
научные познания о том, может ли существовать человек на других планетах,
очень неполны, ограниченны. Мои ученые коллеги предполагают, что в
солнечной системе существуют две планеты, доступные для человеческого
существования, - это Марс и Венера. Увы, я не могу разделить с ними этой
уверенности. По сравнению с нашей Землей планета Марс получает вдвое
меньше света и тепла. Если бы вы высадились на Марсе, то Солнце показалось
бы вам сравнительно маленьким диском. Марсианский день показался бы вам
сумерками Земли. Вы страдали бы от холода. Быть может, вы томились бы от
жажды потому, что на Марсе мало воды. В вечном холоде бродили бы вы по
бесплодным песчаным пустыням материков и впадинам пересохших морей.
Впрочем, сомневаюсь, что бродили бы. Вы просто задохнулись бы от
недостатка кислорода. Его там очень мало.
Если вы хотите еще яснее представить условия жизни на Марсе, приведу
вам такой пример. Высочайшая из известных на Земле горных вершин Эверест
поднимается на восемь тысяч восемьсот восемьдесят два метра. Наши
английские альпинисты, лучшие в мире, смогли достигнуть только высоты
восемь тысяч шестьсот четыре метра. Ни одна экспедиция не дошла до вершины
[высочайшая в мире вершина Эверест (Чомолунгма) покорена Тенсингом (шерп,
из народностей Непала) и Хиллари (новозеландец) 29 мая 1963 года;
установлена высота Эвереста - 8848 м]. Обледенелые кручи гор, свирепый
горный ветер, мороз - все было преодолено. Но люди отступили перед
недостатком кислорода. Они задыхались. При пониженном давлении атмосферы
кровь шла из ушей. Каждое движение было пыткой.
Как же должен чувствовать себя человек на высоте двух Эверестов - на
высоте шестнадцати километров над уровнем моря? Таких гор не существует на
Земле. Но на подобную высоту пытались подниматься в открытых гондолах
стратостатов. Отважные аэронавигаторы погибали от удушья уже на высоте
десяти - двенадцати километров. На Марсе же воздух так разрежен, как над
Землей на высоте шестнадцати километров. И там так же холодно. Даже еще
холодней. При высадке на Марс вас ожидала бы поистине ужасная судьба.
- Я не лечу на Марс! - решительно сказала леди Хинтон.
- Остается Венера, - продолжал астроном. - Венера расположена ближе к
Солнцу, чем Земля. Но на Венере, милорды и леди, совершенно нет
кислорода...
- Это еще необходимо доказать! - заметил второй астроном, не поднимая
головы.
- Моему почтенному коллеге профессору Джильберу будет предоставлена
возможность высказать свои теории, - продолжал Кинбрук, блеснув очками в
сторону своего оппонента. - Я утверждаю: на основе последних научных
данных, в атмосфере Венеры не найдено и следа кислорода. Всякого, кто
осмелился бы высадиться на Венере, ждет судьба мыши под стеклянным
колпаком, из которого выкачан воздух.
- Неверное сравнение. Если даже на Венере и нет кислорода, то воздух
там все же есть, - снова не утерпел Джильбер.
- Ив том и в другом случае исход один - смерть от удушья, - возразил
Кинбурк.
Леди Хинтон отодвинула чашку.
- Я не лечу и на Венеру.
- Так. А другие планеты? - спросил Стормер.
- О них не может быть и речи. На Меркурии вы заживо сгорели бы от жары,
другие планеты, напротив, чересчур холодны; они слишком далеки от Солнца,
источника тепла.
- Словом, нам негде высаживаться? - спросил Стормер.
- Да. Во всей солнечной системе, в целой вселенной одна Земля
приспособлена для жизни человека.
- Что вполне согласуется со священным писанием! - воскликнул епископ. -
В Библии сказано, что господь бог сотворил Землю для обитания человека, а
Солнце, Луну и звезды для освещения Земли. Я не могу допустить, чтобы
жизнь могла существовать на других планетах, чтобы на них проживали
разумные существа. Это внесло бы хаос во все наши религиозные
представления. Неужто бог создал не одного Адама, а десятки и сотни тысяч
на разных планетах? А произошло ли грехопадение на одной Земле или же и на
других планетах? И не пришлось ли бы окну божию многократно
перевоплощаться, нисходить в образе человека на разные планеты, умирать и
воскресать, чтобы искупить первородный грех? Абсурд! Ересь! Если бы даже
на другой планете мы и могли существовать, что невозможно, имеем ли мы
право оставлять Землю? Сказано в Писании:
"Земля еси и в землю отыдеши". В землю, а не в какой-то Марс! Наш прах
должен покоиться в нашей же земле!
- Я никуда не полечу! - заявила леди Хинтон.
Стормер нетерпеливо ерзал на стуле. Эта речь епископа могла вредно
отразиться на делах компании. Еще профессор Кинбрук испортил дело своим
выступлением. Кто бы мог ожидать такого подвоха? Стоило ему платить! А тут
еще епископ со своей неуместной проповедью...
- Вы кончили, профессор Кинбрук? Слово предоставляется профессору
Джильберу!
Джильбер поднял склоненное над столом лицо.
Седой, старый, с большим носом, обвисшими усами и молодыми,
насмешливыми глазами, астроном Джильбер заговорил неожиданно тонким
голоском.
"Щебечет, как канарейка!" - подумала Амели.
- "Платон мне друг, но истина дороже!" - начал Джильбер с латинской
пословицы. - При всем моем уважении к коллеге, уважаемому профессору
Кинбруку, я должен сказать, что он не прав. И дважды не прав. Он говорил
об осторожности, ответственности. У нас, ученых, должна быть одна
ответственность - перед истиной. Осторожность и смелость - вечно
враждующие сестры. Но их примиряет строгая мать - необходимость. Не
полагает ли профессор Кинбрук, что современный климат Земли очень
способствует здоровью и долголетию собравшихся здесь леди и джентльменов?
Не находит ли он, что земная атмосфера сейчас благоприятней, чем атмосфера
Венеры? Где почтенное общество, собравшееся за этим столом, рискует
задохнуться скорее? Как видите, когда настанет необходимость, сама
осторожность заставляет быть смелым, заставляет идти на риск.
Но так ли велик этот риск? Профессор Кинбрук очень сгустил краски. Я не
смею полемизировать с лордом епископом. Он, конечно, прав, что господу
богу прибавилось бы немало хлопот, если бы и другие миры были обитаемы. Но
у нас и своих хлопот достаточно, и будем уж пока говорить только о них.
Стормер вздохнул с облегчением.
- Да, я утверждаю, что мистер Кинбрук сгустил краски и погрешил против
истины. Мой почтенный коллега упустил одно весьма важное обстоятельство -
плотность атмосферы на планетах. Наша атмосфера отражает более половины
солнечных лучей в небесное пространство. Марс почти все их отражает.
Поэтому температура Марса намного ниже земной, что подтверждается
последними измерениями и определенной величиной полярных льдов Марса.
Атмосфера на Венере почти все лучи Солнца отбрасывает в небесное
пространство. Поэтому температура Венеры лишь немного выше, чем на Земле.
На Марсе холодно. Но и на Земле есть холодные места. Вспомните хотя бы,
как спасали когда-то Берда на Южном полюсе. Спасательные группы
пробивались на гусеничных тракторах во льдах Антарктики при морозе в
семьдесят один градус. Это побольше, чем в стратосфере. И ничего. Мороза
не побоялись - жизни спасли. Кислорода на Марсе маловато. Без привычки
дышать будет труднее. Но профессор Кинбрук не сказал об одном - что и
потери организма там будут значительно меньше. Потому что тела там весят
почти втрое меньше, чем на Земле. Мистер Пинч там легко поднимет одной
рукой своего патрона, почтенного мистера Стормера. Вы будете чувствовать
необычайную легкость в своем теле. При ходьбе, поднятии тяжестей работа
мышц облегчится втрое. А значит, и потребность в кислороде будет меньше.
Для меня не подлежит сомнению, что на Марсе существует растительность.
Значит, могут быть и животные и люди, хотя, возможно, и не похожие на
земных.
- Какие же они могут быть? - заинтересовалась Амели.
- Гипотетически, исходя из природных условий планеты, я могу взять на
себя смелость изобразить вам марсианина. Так как живые существа испытывают
на Марсе "тягость Земли" втрое меньшую, то, возможно, что они имеют и рост
втрое больший. По той же причине и их мускулатура может быть значительно
меньшей. Их ноги и руки тоньше. Недостаток кислорода должен вызывать
увеличение объема грудной клетки. Даже у нас на Земле, как показали
измерения, у жителей высоких гор грудная клетка шире, чем у жителей долин.
Марс древнее Земли. Жители Марса поэтому должны обладать более развитым
мозгом, а следовательно, и большим объемом головы. Недостаток света должен
вызвать увеличение органов зрения. Ведь и у нас некоторые глубоководные
рыбы обладают огромными глазами. Звук в разреженном воздухе
распространялся хуже. Это обстоятельство обусловливает развитие слуховых
органов.
- Высокие, тонкие, с бочкообразной грудью, большой головой, огромными
глазами и ушами... Фи! - воскликнула Амели.
- Все в мире условно, мисс! - ответил Джильбер. - Поверьте, что и вы,
даже вы, - галантно прибавил он, - вероятно, не вызовете восторга у
марсианского Аполлона. Да! Есть еще одно преимущество жизни на Марсе,
которое особенно оценят женщины. Год там почти вдвое длиннее, чем на
Земле. И, прожив сорок земных лет по марсианскому счету, вы можете по
совести сказать, что вам всего двадцать.
- А выглядеть я буду двадцатилетней или сорокалетней?
- Вот уж это затрудняюсь вам сказать. Боюсь огорчить, но думаю, что
сорокалетней. Хотя, может быть, и жизненные процессы там будут протекать
замедленно.
- Я полагаю, что на Марсе не так уж плохо. Немного холодновато...
- Но жить можно.
- Эллен! Шубу ты уложила? - перебила леди Хинтон.
- А марсиане нас не убьют? - вновь спросила Амели. Леди Хинтон уже
поглядывала на нее с неудовольствием.
- Не убьют. Самое большое - посадят в музей в качестве редких
экземпляров, - с улыбкой ответил Джильбер.
- Что касается Венеры, - продолжал он, - то я уже говорил: там нет
таких условий, как на Земле. Но климат, возможно, не очень приятный. Не
знаю, было ли совершено грехопадение марсианским Адамом, но на Венере
люди, наверно, сильно прогневали бога.
- Почему вы так думаете? - заинтересовался епископ.
- Джон Мильтон в своей поэме "Потерянный и возвращенный рай" уверяет
устами ангела, что ось нашей Земли до грехопадения Адама стояла
перпендикулярно к плоскости земной эклиптики и на Земле был круглый год
одинаковый весенний климат. Земная ось была наклонена в наказание за
грехопадение первого человека, и климат Земли ухудшился. А так как наклон
оси Венеры еще больший, чем земной оси [данные вымышлены автором], то
приходится сделать вывод, что венерианцы еще более прогневали бога, чем
наши прародители.
Достопочтенный профессор Кинбрук утверждает, что на Венере совершенно
нет кислорода, и утверждает это на том основании, что спектральным
анализом следов кислорода не обнаружено. Это неверно. Физиком Мичиганского
университета Артуром Аделем было установлено, что концентрация углекислого
газа в одном только верхнем слое атмосферы Венеры колоссальна по сравнению
с земной. Если есть углекислота, то должен быть и кислород. Венера должна
быть подобна огромной оранжерее, и жизнь на Венере, может быть, принимает
особенно буйные и интенсивные формы, превосходящие то, что мы имеем на
Земле.
- А животные на Венере есть? - спросил Пинч.
- Если есть кислород, влага, тепло, то почему бы не быть и животным?
- Какова на Венере вода? - спросил епископ. Джильбер лукаво улыбнулся:
- Это в зависимости от того, для каких надобностей. В старину отец
- Ну, а на внутренние поделки?
- Это можно, хотя и невыгодно: золото чересчур массивно, увеличивает
мертвый груз. На газо - и водопроводные трубы, пожалуй, можно употребить
этот металл, если вы настаиваете.
- На канализацию, может быть? - возмущаясь такой профанацией "золотого
тельца", спросил Стормер.
- А хотя бы и для уборных, - спокойно ответил Цандер. - На небе иная
котировка ценностей.
На том и порешили: в "Ноевом ковчеге" трубы и некоторые детали
оборудования будут сделаны из золота.
Стратоплан накренился. На мгновение Фингер увидел горную площадку и на
ней Стормер-сити.
Этот город имел необычайный вид. На центральной площади стояла
гигантская подкова, прикрепленная к земле закругленной частью. Ни один
собор в мире, ни один небоскреб не мог сравняться с нею по высоте.
Вокруг подковы расположились не менее странные сооружения. Шарообразные
здания, гигантские цилиндры, лежащие на боку или стоящие на своем
основании. Один шар был стеклянный и, как показалось Фингеру, вращался.
Другой - совершенно черный. Лежащий цилиндр, или "цистерна", имел
поверхность наполовину черную, матовую, наполовину блестящую, словно
серебряную. Мелькнули странные карусели, мостки, висящие в воздухе,
рельсовые пути.
В следующий момент стратоплан выровнялся, площадка провалилась. Фингер
вытянул шею, чтобы посмотреть вниз.
- Любуешься на луна-парк? - спросил Винклер с улыбкой.
Второй небольшой крен, и Ганс увидел одноэтажные сосновые дома, за ними
- двухэтажные длинные стандартные бараки, еще дальше - палатки. Пересекая
весь город, шла насыпь, полого поднимавшаяся в направлении обрыва. На
самом краю города виднелись фабричные корпуса и трубы, из которых валил
дым Узкоколейки в разных направлениях перерезали город. Сновали грузовики.
Насыпь чернела людьми, копошившимися, словно муравьи. Вдоль насыпи
ворочались длинные хоботы экскаваторов.
"Неужели здесь устроен луна-парк?" - хотел спросить Фингер, но не
успел. Стратоплан резко пошел на посадку, сел на землю, подпрыгнул,
покатился и неожиданно круто остановился.
- Прилетели, - сказал Ганс.
Путешественники быстро оделись в меховые пальто и шапки. Герметическая
дверь стратоплана открылась. Пахнуло морозным воздухом К стратоплану
подошел быстрой семенящей походкой толстенький человек в дохе. Это был
коммерческий директор Коллинз.
- Вы прилетели на десять минут раньше, - сказал он, здороваясь. - Я
услышал адский треск вашего стратоплана и поспешил сюда. Вы ранены, сэр? У
вас на лбу кровь.
- Пустяки, - ответил Блоттон. - Врачебной помощи не требуется Простой
ушиб о дверь. А вот если вы накормите меня хорошим бифштексом, я буду вам
весьма признателен. Голоден так, словно не ел сутки, а между тем перед
отлетом я плотно позавтракал.
- Недаром теория относительности утверждает, что чем быстрее движется
тело, тем медленнее для него протекает время, - с улыбкой сказал Коллинз.
- Я думаю, сейчас сэр Генри Блоттон предпочтет горячий грог и бифштекс
теории относительности, - заметил Винклер.
- Как поживает мистер Цандер? - спросил Блоттон.
- Его вызвали на совещание к леди Хинтон Он скоро должен вернуться, -
ответил Коллинз Блоттон и Коллинз пошли вперед. Винклер и Фингер - на
некотором расстоянии от них.
- Я покажу тебе наше жилище, - сказал Винклер. - Я думаю, тебе удобнее
всего будет поместиться в комнате рядом со мной.
- Разумеется, - ответил Фингер.
Они шли по улице Стормер-сити, поддерживая друг друга. В городе еще не
успели позаботиться о благоустройстве. Тротуаров не было, слежавшийся снег
покрылся ледяной коркой, и люди нередко падали.
Это был город, вся жизнь которого была приспособлена для осуществления
одной грандиозной идеи.
Холодный горный воздух был наполнен гулом, шумом, криками, гудками .
Глухо ревели экскаваторы, резко перекликались маленькие электровозы,
хлопотливо сновавшие по узкоколейке, визжали на закруглениях вагонетки По
земле ползли тени от вагонов подвесной дороги. Время от времени гулкие
удары потрясали воздух - рвали скалы. Однотонно пели лесопилки. Пахло
серой, бензиновым перегаром. Где-то трещали пневматические перфораторы
Всюду слышалась гортанная разноязычная речь рабочих. Они сновали по улицам
во всех направлениях, перенося на плечах тяжести, наполняли город гамом и
движением. На этой горной площадке словно встретились века и народы.
Электрические и паровые лопаты, сделанные по последнему слову техники, и
двуногие "вьючные животные", перетаскивавшие тяжести, как во времена
египетских фараонов.
"Мускульная сила здесь, очевидно, дешевле и выгодней, чем машины", -
думал Фингер, присматриваясь к рабочим.
Кого только здесь не было! И желтолицые китайцы, и негры, и шоколадные
малайцы, и бронзовые индусы.
Встречались и белые лица, чаще всего это были бригадиры.
Несмотря на снег, покрывавший улицы города, и холодный, резкий горный
ветер, рабочие были одеты легко. У многих сквозь рубашки просвечивало
тело.
- Настоящий интернационал! - сказал Фингер.
- Да, интернационал нищеты, - ответил Винклер. - Все они куплены за
гроши агентами общества и законтрактованы на несколько лет. Люди
соглашались на любые условия, только бы избежать голодной смерти,
безработицы, и все же встретили здесь худшее из рабств. Отсюда пути
отступления отрезаны. Неприступные снеговые горы, снежные бураны,
пропасти, безлюдные, голые пустыни охраняют этот голодный люд лучше всяких
сторожей. Немногие из них решаются на побег и почти все платят за это
своей жизнью. Забастовки здесь беспощадно подавляются, хотя и вспыхивают
вновь.
Фингер неопределенно промычал что-то. Винклер поглядел на него,
потрепал по плечу и продолжал:
- Я вижу, тебя охватывает уже зуд агитатора. Да, здесь благодарная
почва, и надо приложить совсем немного труда, чтобы весь этот пороховой
погреб взорвался. Но, - продолжал он многозначительно, - выдержка, Ганс, и
терпение столь же необходимы революционеру, как и храбрость. Все в свое
время. Вот и наше жилье.
Они вошли в небольшой дом, сложенный из неотесанных бревен горной
сосны.
Стены комнаты Винклера были покрыты фанерными листами. В углу стояла
железная печь. Два стола - обеденный и рабочий с телефоном и лампой на
нем, пара стульев, кровать, рукомойник и небольшой шкафчик составляли всю
обстановку. Цветной ковер на стене у кровати и шкура медведя на полу
несколько скрашивали эту просто обставленную комнату.
- Так ты не устал?
- Нет, не устал, - ответил Фингер, раздеваясь. - Я хотел бы поскорее
ознакомиться с городом и...
- Узнать последние новости?
Винклер вынул из шкафчика электрическую плитку, консервные банки, хлеб,
тарелки и принялся хозяйничать.
- Так вот, слушай. В настоящее время в Стормер-сити сооружается первая
большая ракета, рассчитанная на двадцать человек. За ней должны
последовать другие. А для того чтобы окончательно убедить маловеров,
колеблющихся, нерешительных богатеев, уже построена маленькая ракета
"Пикколо", в которой может поместиться один человек. Пробный полет в
присутствии "акционеров" совершит Блоттон - он никому не хочет уступать
этой чести. Для этого он и прилетел сюда. Лорду нельзя отказать в
характерной для буржуазного рекордсмена необдуманной храбрости. Ракета
совершит небольшой взлет, поднимется над стратосферой - новый лавр в
рекордсменском венце лорда - и спустится на поверхность Великого океана,
где мы ее и выловим. От успеха этого первого полета зависит многое.
Интенсивность золотого потока может значительно возрасти, если Блоттон
предстанет после полета живым и невредимым перед королями биржи.
- А ты сам, Винклер, веришь в возможность спасения капиталистической
верхушки таким необычным способом?
- Пусть полетают.
- И.., способствуешь этому?
- Мало того, что сам способствую, но еще и тебя привлек к "соучастию в
преступлении против революции". Да, да. Ты будешь не только работать на
стройке, но и полетишь вместе со мной и лордами, которых ты так
справедливо ненавидишь, - разумеется, если только сам полет состоится.
Ганс, не горячись. Выслушай меня спокойно. Я хорошо знаю, что ты хочешь
сказать. Расстроить всю эту музыку мы могли бы, разумеется, очень легко.
Мы могли бы вызвать восстание, могли бы взорвать ракету перед самым
взлетом. Но что выиграли бы мы от этого? Идею мы не убили бы. Полет все же
мог бы состояться, но уже в другом месте, без нас. А это было бы гораздо
хуже. Звездолет - опасная игрушка. Он может быть использован не только для
позорного бегства, но и для наступления. В конце концов мы ведь не знаем
досконально всех замыслов главарей этого дела. А что они имеют в виду
использовать звездолет и для метания бомб в критический момент последних
решительных боев, это не подлежит сомнению. Это уже делается в колониях -
во время войны и при подавлении восстаний. Нет, гораздо безопаснее и
практичнее, если мы с тобой на ракете будем сами. В нужный момент мы
всегда сумеем прибрать кого следует к рукам.
- Если все обстоит так и нам может предстоять более интересная и
значительная работа, чем обслуживание пытающихся удрать капиталистов,
то...
- Не правда ли, увлекательное задание? - перебил его Винклер. - Но
работать, работать тебе придется страшно много. Ведь все эти звездолеты..,
пусть они строят их... После мировой революции все достанется нам, не
правда ли? Так зачем же нам сейчас истреблять ракеты? Нет, мы будем
строить их, строить для себя. Сверхскорые пути сообщения приобретут
огромнейшее и повседневное значение. Нам нужны будут стратопланы в первую
очередь, а со временем и звездолеты. Ну вот и готово. К свинине я сделаю
еще яичницу. Ешь, насыщайся, набирайся сил.
Ганс с аппетитом молодого, здорового и проголодавшегося человека начал
поглощать и свинину, и яичницу, и бобы в томате. Винклер, ласково
улыбаясь, наблюдал за ним.
- Знает ли Цандер об истинных целях, которым служит сейчас? - спросил
Фингер, утолив первый голод.
- Как сказать! Раз "Ноев ковчег" не преследует военных целей, то для
наивного пацифиста инженера Цандера этого достаточно. А во всем остальном
он мало интересуется делами акционеров. Общество дало ему возможность и
огромные материальные средства развернуть работу в таких масштабах, о
которых он не мог и мечтать. Это для него главное. А сделать он
действительно может очень многое. Цандер - талантливый теоретик,
великолепный конструктор и на редкость скромный человек. "Я только ученик
своего великого учителя Циолковского. Он зажег пламя, я лишь поддерживаю
его, пока мечта человечества не осуществится" - так говорит он о себе. Я
бы сказал, что Цандер, хотя он сейчас и "вне политики", пожалуй,
принадлежит к той лучшей части технической интеллигенции, которая может
неплохо сработаться с нами, как сработалась когда-то она на Востоке. Вот
поэтому-то мы с тобой и помогали Цандеру бежать. Ну, сыт? Идем, я покажу
тебе луна-парк.
- Вот уж никак не думал, что в Стормер-сити существует даже луна-парк!
Быть может, есть и кино, кабаре, таверны и эти... "красные фонари"?
- Как же без этих заведений обойдется предприниматель? Аппарат
выкачивания зарплаты из карманов рабочих действует здесь превосходно. Но
только луна-парк здесь особенный... И, не в пример другим развлечениям,
даже бесплатный. Он пользуется у здешнего населения большим успехом. И,
надо сказать, заслуживает того. Очень забавно и очень поучительно. Не буду
тебя больше мистифицировать. Луна-парк не развлекательные аттракционы, а
настоящий город-лаборатория. В этой лаборатории искусственно создаются те
условия, в которых будут находиться участники полета на ракетах - от
старта до финиша. Здесь изучается влияние этих условий: ускорения и
замедления полета, увеличения силы тяжести, невесомости и так далее. К
сожалению, я слишком занят, чтобы сопровождать тебя. Но ты и сам
разберешься во всем. Вот тебе "входной билет" в луна-парк. По этому
пропуску тебе все покажут и все объяснят.
Члены акционерного общества "Спасение", будущие участники полета на
первой ракете, собрались в загородном особняке леди Хинтон, чтобы обсудить
важные вопросы предстоящего путешествия.
На предварительном совещании ученые не пришли к полному соглашению.
Общее собрание было устроено в зале предков. Если бы сурово глядевшие с
темных холстов гордые рыцари могли слушать, они, наверно, выпрыгнули бы из
своих позолоченных рам и убежали, - о таких диких, невероятных для них
вещах здесь говорилось.
Гости сидели за длинным овальным столом, накрытым белой скатертью
времен Елизаветы. Старинный чайный сервиз с золотыми разводами на синем
фоне, цветные свечи в бронзовых высоких подсвечниках, розы в вазах,
золоченые сухарницы украшали стол. Как статуи, стояли у входа суровые
лакеи в серых ливреях.
- Слово предоставляется профессору сэру Аврааму Кинбруку! - громко
возвестил Стормер, взявший на себя обязанности председателя необычного
совещания.
Английский астроном, еще не старый, полный мужчина, похожий в своем
фрачном костюме на дипломата, медленно поднялся, мягко улыбнулся и окинул
собрание пытливым взором. Для всякой аудитории, начиная с международных
астрономических съездов и кончая аристократическими салонами, у него были
заготовлены разные стили и методы изложения материала. "Слова надо
подбирать по ушам, - смеясь, говорил он в кругу друзей. - Не всякое слово
влезет в ухо, отягченное бриллиантовыми серьгами".
- Леди и джентльмены! - начал Кинбрук и сделал паузу, еще раз проверяя
настроение аудитории. - Ответственность задачи, возложенной на нас,
заставляет быть особенно осторожным. Я откровенно должен сказать, что наши
научные познания о том, может ли существовать человек на других планетах,
очень неполны, ограниченны. Мои ученые коллеги предполагают, что в
солнечной системе существуют две планеты, доступные для человеческого
существования, - это Марс и Венера. Увы, я не могу разделить с ними этой
уверенности. По сравнению с нашей Землей планета Марс получает вдвое
меньше света и тепла. Если бы вы высадились на Марсе, то Солнце показалось
бы вам сравнительно маленьким диском. Марсианский день показался бы вам
сумерками Земли. Вы страдали бы от холода. Быть может, вы томились бы от
жажды потому, что на Марсе мало воды. В вечном холоде бродили бы вы по
бесплодным песчаным пустыням материков и впадинам пересохших морей.
Впрочем, сомневаюсь, что бродили бы. Вы просто задохнулись бы от
недостатка кислорода. Его там очень мало.
Если вы хотите еще яснее представить условия жизни на Марсе, приведу
вам такой пример. Высочайшая из известных на Земле горных вершин Эверест
поднимается на восемь тысяч восемьсот восемьдесят два метра. Наши
английские альпинисты, лучшие в мире, смогли достигнуть только высоты
восемь тысяч шестьсот четыре метра. Ни одна экспедиция не дошла до вершины
[высочайшая в мире вершина Эверест (Чомолунгма) покорена Тенсингом (шерп,
из народностей Непала) и Хиллари (новозеландец) 29 мая 1963 года;
установлена высота Эвереста - 8848 м]. Обледенелые кручи гор, свирепый
горный ветер, мороз - все было преодолено. Но люди отступили перед
недостатком кислорода. Они задыхались. При пониженном давлении атмосферы
кровь шла из ушей. Каждое движение было пыткой.
Как же должен чувствовать себя человек на высоте двух Эверестов - на
высоте шестнадцати километров над уровнем моря? Таких гор не существует на
Земле. Но на подобную высоту пытались подниматься в открытых гондолах
стратостатов. Отважные аэронавигаторы погибали от удушья уже на высоте
десяти - двенадцати километров. На Марсе же воздух так разрежен, как над
Землей на высоте шестнадцати километров. И там так же холодно. Даже еще
холодней. При высадке на Марс вас ожидала бы поистине ужасная судьба.
- Я не лечу на Марс! - решительно сказала леди Хинтон.
- Остается Венера, - продолжал астроном. - Венера расположена ближе к
Солнцу, чем Земля. Но на Венере, милорды и леди, совершенно нет
кислорода...
- Это еще необходимо доказать! - заметил второй астроном, не поднимая
головы.
- Моему почтенному коллеге профессору Джильберу будет предоставлена
возможность высказать свои теории, - продолжал Кинбрук, блеснув очками в
сторону своего оппонента. - Я утверждаю: на основе последних научных
данных, в атмосфере Венеры не найдено и следа кислорода. Всякого, кто
осмелился бы высадиться на Венере, ждет судьба мыши под стеклянным
колпаком, из которого выкачан воздух.
- Неверное сравнение. Если даже на Венере и нет кислорода, то воздух
там все же есть, - снова не утерпел Джильбер.
- Ив том и в другом случае исход один - смерть от удушья, - возразил
Кинбурк.
Леди Хинтон отодвинула чашку.
- Я не лечу и на Венеру.
- Так. А другие планеты? - спросил Стормер.
- О них не может быть и речи. На Меркурии вы заживо сгорели бы от жары,
другие планеты, напротив, чересчур холодны; они слишком далеки от Солнца,
источника тепла.
- Словом, нам негде высаживаться? - спросил Стормер.
- Да. Во всей солнечной системе, в целой вселенной одна Земля
приспособлена для жизни человека.
- Что вполне согласуется со священным писанием! - воскликнул епископ. -
В Библии сказано, что господь бог сотворил Землю для обитания человека, а
Солнце, Луну и звезды для освещения Земли. Я не могу допустить, чтобы
жизнь могла существовать на других планетах, чтобы на них проживали
разумные существа. Это внесло бы хаос во все наши религиозные
представления. Неужто бог создал не одного Адама, а десятки и сотни тысяч
на разных планетах? А произошло ли грехопадение на одной Земле или же и на
других планетах? И не пришлось ли бы окну божию многократно
перевоплощаться, нисходить в образе человека на разные планеты, умирать и
воскресать, чтобы искупить первородный грех? Абсурд! Ересь! Если бы даже
на другой планете мы и могли существовать, что невозможно, имеем ли мы
право оставлять Землю? Сказано в Писании:
"Земля еси и в землю отыдеши". В землю, а не в какой-то Марс! Наш прах
должен покоиться в нашей же земле!
- Я никуда не полечу! - заявила леди Хинтон.
Стормер нетерпеливо ерзал на стуле. Эта речь епископа могла вредно
отразиться на делах компании. Еще профессор Кинбрук испортил дело своим
выступлением. Кто бы мог ожидать такого подвоха? Стоило ему платить! А тут
еще епископ со своей неуместной проповедью...
- Вы кончили, профессор Кинбрук? Слово предоставляется профессору
Джильберу!
Джильбер поднял склоненное над столом лицо.
Седой, старый, с большим носом, обвисшими усами и молодыми,
насмешливыми глазами, астроном Джильбер заговорил неожиданно тонким
голоском.
"Щебечет, как канарейка!" - подумала Амели.
- "Платон мне друг, но истина дороже!" - начал Джильбер с латинской
пословицы. - При всем моем уважении к коллеге, уважаемому профессору
Кинбруку, я должен сказать, что он не прав. И дважды не прав. Он говорил
об осторожности, ответственности. У нас, ученых, должна быть одна
ответственность - перед истиной. Осторожность и смелость - вечно
враждующие сестры. Но их примиряет строгая мать - необходимость. Не
полагает ли профессор Кинбрук, что современный климат Земли очень
способствует здоровью и долголетию собравшихся здесь леди и джентльменов?
Не находит ли он, что земная атмосфера сейчас благоприятней, чем атмосфера
Венеры? Где почтенное общество, собравшееся за этим столом, рискует
задохнуться скорее? Как видите, когда настанет необходимость, сама
осторожность заставляет быть смелым, заставляет идти на риск.
Но так ли велик этот риск? Профессор Кинбрук очень сгустил краски. Я не
смею полемизировать с лордом епископом. Он, конечно, прав, что господу
богу прибавилось бы немало хлопот, если бы и другие миры были обитаемы. Но
у нас и своих хлопот достаточно, и будем уж пока говорить только о них.
Стормер вздохнул с облегчением.
- Да, я утверждаю, что мистер Кинбрук сгустил краски и погрешил против
истины. Мой почтенный коллега упустил одно весьма важное обстоятельство -
плотность атмосферы на планетах. Наша атмосфера отражает более половины
солнечных лучей в небесное пространство. Марс почти все их отражает.
Поэтому температура Марса намного ниже земной, что подтверждается
последними измерениями и определенной величиной полярных льдов Марса.
Атмосфера на Венере почти все лучи Солнца отбрасывает в небесное
пространство. Поэтому температура Венеры лишь немного выше, чем на Земле.
На Марсе холодно. Но и на Земле есть холодные места. Вспомните хотя бы,
как спасали когда-то Берда на Южном полюсе. Спасательные группы
пробивались на гусеничных тракторах во льдах Антарктики при морозе в
семьдесят один градус. Это побольше, чем в стратосфере. И ничего. Мороза
не побоялись - жизни спасли. Кислорода на Марсе маловато. Без привычки
дышать будет труднее. Но профессор Кинбрук не сказал об одном - что и
потери организма там будут значительно меньше. Потому что тела там весят
почти втрое меньше, чем на Земле. Мистер Пинч там легко поднимет одной
рукой своего патрона, почтенного мистера Стормера. Вы будете чувствовать
необычайную легкость в своем теле. При ходьбе, поднятии тяжестей работа
мышц облегчится втрое. А значит, и потребность в кислороде будет меньше.
Для меня не подлежит сомнению, что на Марсе существует растительность.
Значит, могут быть и животные и люди, хотя, возможно, и не похожие на
земных.
- Какие же они могут быть? - заинтересовалась Амели.
- Гипотетически, исходя из природных условий планеты, я могу взять на
себя смелость изобразить вам марсианина. Так как живые существа испытывают
на Марсе "тягость Земли" втрое меньшую, то, возможно, что они имеют и рост
втрое больший. По той же причине и их мускулатура может быть значительно
меньшей. Их ноги и руки тоньше. Недостаток кислорода должен вызывать
увеличение объема грудной клетки. Даже у нас на Земле, как показали
измерения, у жителей высоких гор грудная клетка шире, чем у жителей долин.
Марс древнее Земли. Жители Марса поэтому должны обладать более развитым
мозгом, а следовательно, и большим объемом головы. Недостаток света должен
вызвать увеличение органов зрения. Ведь и у нас некоторые глубоководные
рыбы обладают огромными глазами. Звук в разреженном воздухе
распространялся хуже. Это обстоятельство обусловливает развитие слуховых
органов.
- Высокие, тонкие, с бочкообразной грудью, большой головой, огромными
глазами и ушами... Фи! - воскликнула Амели.
- Все в мире условно, мисс! - ответил Джильбер. - Поверьте, что и вы,
даже вы, - галантно прибавил он, - вероятно, не вызовете восторга у
марсианского Аполлона. Да! Есть еще одно преимущество жизни на Марсе,
которое особенно оценят женщины. Год там почти вдвое длиннее, чем на
Земле. И, прожив сорок земных лет по марсианскому счету, вы можете по
совести сказать, что вам всего двадцать.
- А выглядеть я буду двадцатилетней или сорокалетней?
- Вот уж это затрудняюсь вам сказать. Боюсь огорчить, но думаю, что
сорокалетней. Хотя, может быть, и жизненные процессы там будут протекать
замедленно.
- Я полагаю, что на Марсе не так уж плохо. Немного холодновато...
- Но жить можно.
- Эллен! Шубу ты уложила? - перебила леди Хинтон.
- А марсиане нас не убьют? - вновь спросила Амели. Леди Хинтон уже
поглядывала на нее с неудовольствием.
- Не убьют. Самое большое - посадят в музей в качестве редких
экземпляров, - с улыбкой ответил Джильбер.
- Что касается Венеры, - продолжал он, - то я уже говорил: там нет
таких условий, как на Земле. Но климат, возможно, не очень приятный. Не
знаю, было ли совершено грехопадение марсианским Адамом, но на Венере
люди, наверно, сильно прогневали бога.
- Почему вы так думаете? - заинтересовался епископ.
- Джон Мильтон в своей поэме "Потерянный и возвращенный рай" уверяет
устами ангела, что ось нашей Земли до грехопадения Адама стояла
перпендикулярно к плоскости земной эклиптики и на Земле был круглый год
одинаковый весенний климат. Земная ось была наклонена в наказание за
грехопадение первого человека, и климат Земли ухудшился. А так как наклон
оси Венеры еще больший, чем земной оси [данные вымышлены автором], то
приходится сделать вывод, что венерианцы еще более прогневали бога, чем
наши прародители.
Достопочтенный профессор Кинбрук утверждает, что на Венере совершенно
нет кислорода, и утверждает это на том основании, что спектральным
анализом следов кислорода не обнаружено. Это неверно. Физиком Мичиганского
университета Артуром Аделем было установлено, что концентрация углекислого
газа в одном только верхнем слое атмосферы Венеры колоссальна по сравнению
с земной. Если есть углекислота, то должен быть и кислород. Венера должна
быть подобна огромной оранжерее, и жизнь на Венере, может быть, принимает
особенно буйные и интенсивные формы, превосходящие то, что мы имеем на
Земле.
- А животные на Венере есть? - спросил Пинч.
- Если есть кислород, влага, тепло, то почему бы не быть и животным?
- Какова на Венере вода? - спросил епископ. Джильбер лукаво улыбнулся:
- Это в зависимости от того, для каких надобностей. В старину отец