Александрова Наталья Николаевна. Любовница тени

   Но когда из сумки высунулась женская рука, привычный ко всему старшина чуть не свалился с платформы. Поняв, какую находку ему подкинула судьба, он длинно и выразительно выругался. Главное, как теперь Журавлева от бабы высвистать? Сейчас ведь черт-те что начнется, народу понаедет — страшное дело, а где Журавлев? Нету Журавлева… ох, будут неприятности!
   Старшина Синицын как в воду глядел. Народу на труп понаехало — и оперативники из отдела особо тяжких преступлений, и свои, из транспортной милиции, и эксперты из города, так мало того — еще и бригада телевизионщиков.
   От этих, конечно, больше всего беспорядка. Всюду лезут, всех отталкивают, считают себя важнее всех, как же — четвертая власть! Одно хорошо — осветили как следует своими мощными прожекторами место действия. И торопятся, торопятся — хотят к выпуску новостей успеть. Успели.
 
   Вторник, 23 марта
 
   Ночью Мастер спал, как обычно, спокойно и без сновидений. Накануне он побывал у места работы. Осмотрелся, нашел нужную квартиру, вычислил ее окна. На его удачу соседний дом был 137-й серии — в таких домах обычно лестницы далеко от площадок с лифтами, и наблюдение можно вести без опасения, по лестницам никто не ходит. Он поднялся на пятый этаж, не спеша нашел нужную точку, достал из чемоданчика бинокль и камеру. Убедившись, что занавески на окнах раздернуты, сделал несколько снимков, осторожно меняя ракурс. Вышел из дома, внимательно осмотрелся на местности и поехал домой. Дома он проявил снимки, напечатал их с максимальным увеличением и при помощи сканера ввел в компьютер. Компьютер свел отдельные снимки в одну максимально подробную картинку, которую Мастер небольшими частями выводил на экран. Он внимательно осмотрел место завтрашней работы. Самое удачное — он заметил на тумбе справа от центрального окна край темного продолговатого ящика, который мог быть только видеомагнитофоном. Из базы данных своего компьютера Мастер уже знал, что в названной заказчиком квартире живут Нина и Геннадий Березины. Возраст Нины и Геннадия вполне подходил для задуманной Мастером комбинации, и видеомагнитофон являлся в ней необходимым звеном.
   Мастер достал секундомер и начал готовить кассету. Утром во вторник он проснулся ровно в восемь, как по будильнику, побрился, принял душ, позавтракал, собрал сумку с оборудованием, еще раз прошел в уме все этапы операции, надел неброскую синюю куртку и вязаную шапочку до самых глаз — ни одной яркой детали, ни одной запоминающейся приметы. Он доехал до места на общественном транспорте, трижды пересаживаясь, вышел на остановку позже, вернулся дворами и подошел к нужному подъезду.
   Операция началась. На часах было 11.05. На лестничной площадке Мастер снял куртку, убрал ее в сумку, быстро натянул поверх просторный синтетический комбинезон. Бесшумно подошел к двери, постоял у нее. Прислушиваясь, достал свою потрясающую универсальную отмычку — заплатил за нее в свое время такие деньги!
   Он открыл первую дверь, вторую, тенью проскользнул в прихожую. Из кухни доносился шум льющейся воды. Прижимаясь к стене, Мастер прокрался к кухонной двери. Молодая светловолосая женщина мыла посуду. Скорее почувствовав, чем заметив движение у себя за спиной, она полуобернулась назад. На лице ее появилось выражение страха и удивления, но закричать она не успела — Мастер нанес ей молниеносный удар в висок. Она без сознания рухнула на кафельный пол.
   Позади раздался звук спускаемой воды. Мастер в один бесшумный шаг оказался у двери туалета и, когда на пороге показалась фигура мужа, встретил его точным коротким ударом.
   Затем он внимательно осмотрел квартиру, нашел на кухне подходящий нож — достаточно длинный, хорошо заточенный — и докончил начатую работу.
   Окровавленные тела он расположил наиболее правдоподобным образом, вложил скользкую от крови рукоятку в мертвую руку Геннадия Березина, снял испачканный кровью комбинезон и ботинки и осторожно в одних носках прошел в гостиную. Там он сменил перчатки, достал из сумки кассету, вставил ее в видеомагнитофон, включил телевизор, установил достаточную громкость, еще раз осмотрел созданную им сцену, надел куртку, убрал в сумку все инструменты и спецодежду, убедился, что на лестнице никого нет, и поспешно вышел из квартиры.
   Через сорок минут из квартиры Березиных раздались страшные крики.
   На следующее утро на работе была зловещая тишина. Витька сидел в кабинете и по телефону договаривался с поставщиками об отсрочке платежей.
   Крупная партия запчастей, покупаемая за наличку, от нас, естественно, уже уплыла. Я шепотом поведала Сереге и Наталье Ивановне о моих вчерашних приключениях, умолчав, разумеется, о Лериной перчатке, о паспорте и о том, что я видела Лериного мужа вчера вечером с огромной сумкой у железнодорожного переезда. Это все я хотела рассказать Витьке с глазу на глаз. Серега только головой покачал:
   — Плакали наши денежки. А у тебя, Милка, будут большие неприятности, Витька — та еще гнида.
   Я вздохнула и согласилась, потом занялась своей текущей работой, пока Витька не вызвал меня в кабинет. Он был хмур, зол, но матом ругаться перестал, запал прошел.
   — Что думаешь делать?
   — Витя, а ты звонил Лере домой, как там?
   — Звони сама, этот козел со мной разговаривать не хочет, трубку вешает.
   Я набрала номер, Лерин муж оказался дома, не работает он, что ли?
   — Здравствуйте, это Мила с Лериной работы, у вас для меня никаких новостей?
   — Нет, Лера не появлялась, я с утра был в милиции, оставил заявление, но искать они пока не будут, времени мало прошло.
   — А вы сами звонили в больницы, морги?
   — Звонил. — Судя по тому, как неуверенно он это произнес, этот тип никуда не звонил. На этом я повесила трубку.
   — Послушай, Витя, я хотела с тобой поговорить.
   Но Витька смотрел на меня с ненавистью.
   — Не о чем нам с тобой разговаривать. Вот найдешь деньги, тогда поговорим.
   — Но где же я их найду?
   — А мне какое дело? Я тебя для чего с ней посылал? Чтобы с денег глаз не спускала! Я тебе говорил — головой отвечаешь? И не сомневайся, ответишь мне, за все ответишь.
   Так у нас и не получилось никакого разговора. Я отдала ему кассету с минусовыми файлами и ушла.
   После работы меня уже ждал возле офиса мой бывший на машине. Увидев меня, он сказал, что решил сам заехать и взять письмо, потому что я его обязательно забуду. Это верно, у меня, конечно, все вылетело из головы. Борис подвез меня до дому, потом сказал, что поставит машину и поднимется. Я удивилась: с чего это он? Письмо Лешкино он взял, чего ему еще? Ну ладно, ссориться не хотелось, и я начала готовить ужин, сегодня продукты у меня были.
   Борька явился на кухню, прочитал Лешкино письмо вслух, мы еще раз просмотрели фотографии. За полгода в Штатах в здоровом климате и при хорошем питании наш сын из чахлого заморыша превратился в высокого, загорелого, симпатичного парня с белозубой улыбкой. Он писал, что занимается бегом и плаванием; зная нашего сына, я верила в это с трудом, но его внешний вид доказывал, что Лешка не врет.
   Мы поели, я вымыла посуду, но Борька и не делал попыток уходить.
   — Тебе не пора? — наконец не выдержала я. Он выглядел очень смущенным, топтался на месте и прятал глаза.
   — Как ты себя чувствуешь? Колено как? Тебя не надо перебинтовать?
   — Спасибо, я сама, — в моем голосе звучал ледяной холод.
   Он глубоко вздохнул и бросился на амбразуру.
   — Послушай, Милка, дело в том, что моя… ну, в общем, она уехала в отпуск.
   — На Канары? — ядовито поинтересовалась я.
   — Нет, на Мальту.
   — Ну-ну, и как там, на Мальте?
   — Что? Да я не знаю, я не был. И на это время приехала теща.
   — Из Череповца? — я развеселилась. Борькина теща из Череповца — это что-то. Мне он, конечно, никогда не жаловался, но как-то я встретила Ирку, жену его приятеля, и она рассказала мне, что Борька со своей новой тещей на ножах, она его ненавидит, а он ее боится. Правда, эта теща первого своего зятя тоже ненавидела, он и сбежал. Так и надо Борьке, моя мать относилась к нему прекрасно, разумеется, до тех пор, пока мы не развелись. Теща приехала пасти своего внука, и Борьке придется на это время слинять Из дома, иначе она его загрызет. Но я-то тут при чем?
   — Ну и вот, я хотел было к матери на это время переехать, но к ней подруга приехала, а квартира-то у нее однокомнатная, и потом, мне нужен компьютер для работы.
   — Зачем это тебе компьютер, если ты в банке работаешь? — спросила я, в душе уже понимая, к чему он клонит, но отказываясь верить.
   — Дело в том, что я теперь в банке не работаю.
   — А где ты работаешь? — я уже начинала терять терпение.
   — Да так, по разным местам заказы у меня, сейчас дома работаю.
   — Тебя что, уволили?
   — Нет, я сам ушел.
   Я сильно удивилась: какой же дурак бросит работу в банке, там же так хорошо платят, но потом решила, что это не мое дело.
   — И я хотел тебя попросить, — мямлил Борька, — нельзя ли мне пожить тут, в Лешкиной комнате, недолго? — Он просительно посмотрел на меня.
   Хотя в глубине души я и догадывалась, к чему он клонит, не полная же я дура, но все равно подскочила на диване, как детский раскидайчик, забыв про коленку.
   — Ты что? Ты это серьезно? Ты хочешь, чтобы я пустила тебя сюда жить? В эту квартиру?
   — Да, а что? — сказав самое главное, Борька успокоился, понимая, что хуже, чем сейчас, ему уже не будет.
   А у меня просто не было слов от такой наглости.
   — Послушай, а тебе не приходит в голову, что у меня может быть своя личная жизнь и ты мне в этой квартире абсолютно не нужен?
   На самом деле на данный момент у меня не было никакой личной жизни, но Борьке знать об этом не следовало.
   — Ну, я думал, что сейчас…
   Понятно! Он все про меня знает, и про то, что с тем моим приятелем мы расстались еще перед Новым годом. Неужели он за мной следит? Я рассвирепела.
   — Ну что ты ко мне привязался? Что ты торчишь тут бесконечно, Лешки уже полгода нет, а ты все тут? Ну дашь ты мне когда-нибудь пожить спокойно? Тещу боишься? Значит, либо убей тещу, либо снимай квартиру!
   — У меня сейчас, чтобы квартиру снимать, и денег нет. Милка, у меня неприятности…
   — Да у кого их нет? — отмахнулась я. Он был прямо убит.
   — Значит, не согласишься?
   — Ни за что, — твердо ответила я. — Борис, ты сам подумай, не дело это, что ты будешь бегать туда-сюда, от одной жены к другой и обратно. Тебе самому-то не противно?
   Он посмотрел на меня грустно, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел в прихожую. И тут зазвонил телефон. Это был Витькин приятель Антон, тот самый, у кого я узнавала Лерин адрес.
   — Здравствуй, солнышко, ты не забыла, что мне обещала?
   Что я ему обещала? Ах да, вот бабник несчастный, знает же, что у меня неприятности, не до свиданий мне сейчас, так нет, все равно лезет!
   — Так я подъеду, Мила? Пообщаемся!
   — Извини, дорогой, — злорадно ответила я, — сегодня никак не могу, муж дома.
   — Какой муж? — удивился Антон. — Нет же у тебя никакого мужа!
   — Теперь есть — сказала я, делая знаки Борьке, выглядывающему из прихожей. Он подошел и сказал в самую трубку:
   — Мила, с кем это ты разговариваешь?
   — Да так, дорогой, пустяки, это подруга, — сказала я фальшивым голосом и повесила трубку.
   Закурив сигарету, я расслабилась и начала думать. Если я все-таки разрешу Борьке немного пожить здесь, что мне от этого будет? Соседи начнут сплетничать? Плевать на соседей! Жена его узнает? Конечно, узнает, но это их проблемы, пусть сами разбираются.
   Я оглядела комнату и осталась недовольна. Сказать по правде, я порядочно распустилась после отъезда Лешки. Может быть, присутствие в доме мужчины меня дисциплинирует, я перестану разбрасывать лифчики по всей квартире и курить в комнате? А Борька отвадит таких наглецов, как Антон. И починит, наконец, бачок в туалете, а то уже неприлично, скоро придется ведром сливать.
   Конечно, мой бывший муж и домашнее хозяйство — две вещи несовместимые, но бачок я из него выбью, иначе сгоню с квартиры.
   — Надолго твоя жена уехала?
   — Недели на две-три.
   — Ну ладно. Будешь жить в Лешкиной комнате, убирать сам, продукты покупать тоже сам. Две недели я выдержу. Лешке звонить — за свой счет. Иногда подвезешь меня куда-нибудь. Надеюсь, машину у тебя теща не забирает?
   — Пока нет.
   Он так обрадовался, что готов был согласиться на что угодно. Я полезла в шкаф за постельным бельем, а Борька включил телевизор. Передавали вечерние новости. То, что я услышала, заставило меня сначала застыть на месте, потом я вскочила, ударилась головой о полку, так что искры из глаз, а шкаф чуть не рухнул. Борька бросился ко мне, но я знаками показала ему, чтобы сделал погромче.
   — Сегодня в результате рейда транспортной милиции в товарном поезде на платформе была обнаружена сумка, в сумке находился труп молодой женщины.
   Камера показала платформу, каких-то людей рядом, они открывали клетчатую сумку, в каких челноки возят вещи. Лица женщины, конечно, не показали, но бежевое пальто объяснило мне все. Это было Лерино бежевое пальто, и это Лерин труп ее муж засунул в клетчатую сумку и бросил на открытую платформу. Вчера вечером я видела это собственными глазами. Борис глядел на меня выжидающе. Надо сейчас же ехать к этому типу, Лериному мужу. Никто, кроме меня, не знает, что он причастен к исчезновению Леры. Я прижму его к стенке, и пусть он, наконец, объяснит, зачем он ее убил, куда дел деньги и как Лерин паспорт оказался в кармане какого-то постороннего избитого мужика!
   Я позвонила в дверь Лериной, вернее, бывшей Лериной, квартиры. Надо сказать, что дверь эта мне за последнее время порядком надоела, а видеть ее мне приходилось чаще, чем свою. И опять дверь не открывали, и опять я чувствовала, что там за дверью кто-то есть. То есть не кто-то, а известно кто — этот самый чертов муж. Мне все эти игры осточертели, и я гаркнула на всю лестницу:
   — Открой дверь! Я слышу, как ты там сопишь!
   Дверь тут же открылась, он и правда стоял на пороге и зашипел на меня, как гадюка:
   — Тише вы! Ну что вы кричите, соседи же услышат!
   — А что мне соседей бояться? Я ничего преступного не сделала! — и нарочно голос еще больше повысила, чувствуя, что он уже и так на грани истерики.
   Он меня тащит в глубь квартиры, сам весь трясется и кричит шепотом, если такое возможно:
   — Я вас умоляю, тише. Не кричите, да перестаньте же!
   Я по всем законам самообороны использую движение противника в своих целях, то есть — он меня тащит от дверей, а я еще сильнее на него напираю, чем его окончательно деморализую, и с ходу его огорошиваю:
   — Ты Леру, жену свою, зарезал или задушил?
   Тут он от меня отскочил как ошпаренный и завизжал тонким голосом:
   — Не убивал я ее!
   — Как это — не убивал? Я своими глазами видела, как ты сумку огромную отсюда волок и на железнодорожном переезде на платформу закинул, а что в этой сумке было — это в новостях телевизионных очень красочно показали!
   Тут этот козел — ну не подобрать для него другого названия! — рухнул на диван (что характерно, на пол не стал падать, а прицельно на мягкий диван плюхнулся) и зарыдал, как обиженный ребенок. Я ему — без всякого снисхождения к умственной отсталости:
   — А-а! Пришил жену, а теперь рыдаешь! Раньше рыдать надо было!
   — Не убивал я ее, это Нинка! Нинка ее… мальчиком!
   — Какая Нинка? Каким еще мальчиком? Я уже подумала, что он свихнулся от переживаний, и теперь ничего не узнаю. Тут меня осенило. Я подсела к нему на диван, вспомнила все свои материнские навыки и стала его, как маленького, гладить по спине и утешать.
   — Ну-ну, не плачь, расскажи, как все было. Ты ее не убивал? Ну вот и славно. А кто же ее тогда оприходовал? — Глажу его, ласково приговариваю, а самой и смешно, и противно. А на этого типа мой голос подействовал, он успокоился немного и начал рассказывать:
   — Она… она пришла, неожиданно так, мы не ждали, мы тут с Ниной… ну… это, а она, Лера-то, она никогда раньше днем с работы не приходила, да и вечером тоже поздно… я же знаю, она с этим вашим Витькой… я видел, как он ее на машине куда-то, мы с ней поссорились… ну, я тут с Нинкой…
   — Ага, понятненько. Жена — на работу, а ты бабу притащил. И она вас тепленькими застала. Чудненько. А дальше?
   — Ну… она сразу в комнату, скандалить стала… Нинку за волосы, та тоже ей поддала…
   — Я себе представляю! Жаль, не присутствовала!
   — А потом… они уже совсем прямо стали как ненормальные…
   — А ты-то куда смотрел? Не мог их разнять? Мужик же все-таки, посильнее их будешь.
   — А она, Лерка-то, прямо как с цепи сорвалась, как будто сама не такая.
   Чуть Нинке глаза не выцарапала, тогда Нина ее мальчиком, случайно это вышло…
   — Господи! Каким еще мальчиком? Что еще за мальчик такой?
   — Вот, — он ткнул пальцем в сторону тумбочки.
   На тумбочке стояла здоровенная такая хреновина — то ли статуэтка, то ли пресс-папье в форме кудрявого мальчика — не то херувима, не то ангелочка, — я в них не очень разбираюсь, но увесистый такой ангелочек. Таким по голове хряпнешь — мало не покажется. Да так, собственно, и получилось. У меня было первое движение этого мальчика в руку взять, взвесить, но потом я про отпечатки пальцев вспомнила и воздержалась. А он, вдовец этот безутешный, увидел, как я мальчика разглядываю, и говорит:
   — Мы его помыли… Я, то есть, его помыл потом. Он весь в крови был.
   — Аккуратный ты мужик, — говорю, — чистюля. А дальше-то что было?
   — Ну… Нина ее, значит, мальчиком…
   — Да хватит тебе про этого мальчика! Надоел уже!
   — Да-да… Лера и упала… кровь, немного, правда…
   — Кровь тоже ты потом вытер?
   — Ну да… Лера упала, я послушал — а сердце не бьется… — Последние его слова перешли в стон.
   — Прекрати ты! Ладно, досюда более-менее понятно. Дальше что было?
   — Я Нинке говорю, ты же ее убила… а она стоит столбом, а потом, пока я тряпку под Леру подкладывал, чтобы кровь не на ковер, Нинка в коридор, вещи свои подхватила и бежать, я и моргнуть не успел.
   — Ну а дальше что?
   — Дальше… дальше я ее, Леру, то есть труп… в сумку запихал и в кладовку… не знал, что мне делать.
   Я представила, как он запихивает в клетчатую сумку еще не остывшее тело жены, и мне стало нехорошо.
   — Потом вы пришли, сначала вы одна, а потом с этим… с шефом вашим.
   — Встретил ты нас, надо сказать, довольно бодро. А перчатку Лерину ты ведь только потом убрал?
   — Да, а вы и перчатку заметили?
   — А как же!
   — А потом, ночью уже, я Леру на машине отвез, хотел в лес куда-нибудь, а тут состав на переезде, я и подумал, что ее увезут подальше, а там никто концов не найдет…
   — Это я видела. А состав-то не в ту сторону пошел! Не повезло тебе! Но ты мне лучше скажи, куда ты деньги дел?
   — Деньги? — В его голосе прозвучало неподдельное удивление.
   — Да, деньги, те, которые были у Леры в сумке. Деньги нашей фирмы.
   Он резко подскочил на диване, чуть не столкнув меня на пол, и от удивления совершенно перестал стонать и всхлипывать.
   — В Лериной сумке?
   — Ну да! Ты идиота-то не строй! — я начала нервничать и разозлилась зверски. — Где деньги?
   Он сорвался с места, помчался в коридор, порылся там в стенном шкафу и вытащил Лерину сумку. Я вырвала сумку у него из рук и вытряхнула содержимое на диван. Косметичка, кошелек, роман Александры Марининой, калькулятор, еще какая-то дребедень — и больше ничего. Я оглядела сумку, застежка была на месте, и сама сумка была какая-то не такая, похожа на Лерину, но не та: ремешок поуже, кармашек в другом месте… Я посмотрела на этого козла так, что он присел на диван, ноги его не держали.
   — Ты что мне подсовываешь? Это не ее сумка, и денег, как видишь, там никаких нету!
   — Как — не ее? А чья же тогда? Господи! — он схватился за голову. — Да ведь это Нинка сумки перепутала. Она вместо своей Лерину схватила!
   — Слушай, друг, но ведь врешь же все! Все у тебя Нина: и жену убила, и деньги сперла! Нинка у него, видишь ли, злодейка, а сам он — херувим святой! — я покосилась на того самого массивного ангелочка, которым уложили Леру. — Ищи, козел, деньги, где хочешь!
   — А большие деньги-то?
   — Для нас с тобой — очень большие, пятьдесят тысяч баксов.
   — Не знаю я ни про какие деньги, может, там и не было ничего.
   — Не было? А что я тогда к тебе хожу? Слушай, мне твоя Лера до лампочки, отношения у нас были так себе, я по ней горевать не стану, отдай деньги — и все, расстанемся!
   Нехорошо было, конечно, так говорить про покойницу, но человек, который способен собственную жену запихать в сумку и кинуть черт-те куда, вызывал у меня только отвращение. Ну надо же, две, в общем-то, нормальные бабы разодрались да так, что одна другую убила из-за этого урода в штанах! И ведь абсолютно ясно, что этот козел не был нужен ни жене, ни любовнице. Так чего же они тогда дрались? Нет, правильно говорят, что у народа крыша совсем поехала.
   Между тем этот тип поглядывал на меня злобно.
   — Но-но, ты меня не пугай! Что там у тебя еще есть, гантели? Хочешь и меня, как жену?
   Ишь, разохотился! Имей в виду, меня внизу человек ждет в машине. И если я через двадцать минут не выйду, он сам сюда придет, так что оставь штуки в покое, они тебе не понадобятся. Так вот, я тебе еще раз повторяю: в сумке у Леры было пятьдесят тысяч баксов, твоей-то жене уже все равно, а мне моя голова нужна на плечах, а не где-то. Эта твоя Нина кто такая, где ты ее взял?
   — Ну, мы работаем вместе.
   — Где работаете?
   — В туристическом агентстве.
   — Значит, вчера, в понедельник, вы с ней вместо работы пошли сюда, потом она слиняла с Лериной сумкой и больше ты ее не видел?
   — Все так, она сегодня на работу не пришла.
   — И где эта твоя Нина живет?
   — Я не знаю, я у нее не был.
   — Что? Сам с ней спишь, а где живет — не знаешь?
   — У нее квартира новая, недавно они переехали, я телефон только…
   — Давай сюда телефон.
   Я набрала номер, но никто не снимал трубку.
   — Я же говорю, я ей звоню, а дома никого нет…
   — Кто там еще у нее в квартире?
   — Муж должен быть.
   — Мужа как зовут, не знаешь?
   — Не знаю, а ее фамилия Березина, Нина Березина.
   — Ну ладно, сегодня уже поздно, а завтра с утра поедем туда к Нине этой Березиной, надо ее найти. А может, она на работу выйдет, тогда ты сразу мне звони. Ты пойми, у тебя сейчас с милицией неприятностей будет достаточно, на тебя первого подозрение упадет, так что с нашей фирмой тебе надо все уладить.
   Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Борис. Я взглянула на часы: все точно, как договаривались, ничего не перепутал. Я посмотрела на него почти с нежностью, против Лериного мужа Борька казался мне чистым золотом. Борька так грозно посмотрел на этого охламона, что тот вжался в спинку дивана, потом взял меня за руку и увел.
   В машине мы молчали, а дома, пока он ставил машину на стоянку, я быстро умылась, почистила зубы и легла. Увидев, что у меня в комнате темно, Борька не посмел постучать, хотя, как я понимаю, вопросов ко мне у него было огромное множество.
 
   Среда, 24 марта
 
   Получив очередной сигнал в «Заре», Мастер позвонил по нужному номеру.
   — Телемастера заказывали?
   — Заказывали.
   — Какой у вас телевизор?
   — «Панасоник».
   — Как — «Панасоник»?! — Мастер почувствовал легкое волнение. — «Панасоник» же отремонтировали! Теперь вы должны оплатить ремонт.
   — Что вы несете! Только сейчас сложилась подходящая обстановка для «ремонта»!
   — Ваш адрес — не на улице Смирницкого?
   — Какой еще Смирницкий? Наш адрес — улица Руднева, дом 5, квартира 15.
   Мастер стоял в телефонной будке, лихорадочно обдумывая ситуацию. Одно из двух: или заказчик пытается играть с ним, с Мастером, пытается уклониться от оплаты, или получить два заказа вместо одного, или… или произошла чудовищная ошибка, и он проделал никем не заказанную работу. В первом случае заказчик должен быть обязательно наказан. В этом нет ничего личного, ничего эмоционального, — Мастер при его профессии не мог быть человеком эмоциональным; это было необходимо для сохранения репутации. Каждый потенциальный заказчик должен знать, что дела с ним можно вести только честно. Во втором случае, в общем-то, никто не виноват, просто цепь нелепых случайных совпадений, — и тогда заказ надо выполнять. Правда, жизненный опыт приучил Мастера верить только в один вид случайных совпадений — в совпадения, хорошо подготовленные. Но за версию случайности говорили два факта: показавшийся ему странным предыдущий разговор с заказчиком и явное несходство голосов. Голос, конечно, можно изменить…
   Решение надо было принимать немедленно. Все размышления заняли не больше секунды, Мастер продолжил разговор совершенно спокойным тоном:
   — Время?
   Перед работой я позвонила этой Нине по телефону-автомату возле метро.
   Трубку снял мужчина.
   — Доброе утро, могу я попросить Нину?
   — А кто ее спрашивает?
   — Это подруга, а Нина-то дома?
   — Представьтесь, пожалуйста, — сказал мужчина официальным голосом.
   — Валя, — брякнула я первое попавшееся имя.
   — Нет, назовите имя, фамилию и отчество.
   — Пошел ты, — я повесила трубку и вылетела из будки.
   Что-то тут не так, голос мужской может только мужу принадлежать, а мужья так не разговаривают. Что же у них там происходит?
   На работе я застала только Сергея. Витька с Натальей Ивановной уехали в налоговую разбираться с документами. Я села за компьютер и нашла программу базы данных ГУВД, с помощью которой можно было выяснить по телефону и фамилию человека, и его домашний адрес, и вообще все паспортные данные. Так, Березина Нина Алексеевна, год рождения, домашний адрес, это где-то в Выборгском районе, муж тоже Березин, детей нет. Я записала адрес, в это время зазвонил телефон.