Это был все тот же Лерин муж, вернее, бывший муж. Умирающим голосом он сообщил мне, что на работу звонила какая-то Нинина родственница и сказала, что Нину с мужем вчера нашли в их квартире убитыми и что, похоже, муж Нину убил из ревности, а потом — сам себя, потому что соседи слышали жуткий скандал.
— А больше ничего не известно? — я намекала на деньги.
— Пока ничего, — я различала в трубке стук его зубов.
Да, влетел мужичок здорово, с одной стороны — мертвая жена в сумке, с другой — мертвая любовница, он вроде бы никого не убивал, но подозревать его могут и там и тут. Вот на чьем месте я не хотела бы сейчас оказаться, впрочем, мне и на моем несладко.
— Сиди тихо, от всего отпирайся. Не видел, не знаю. Я сама с тобой свяжусь. Все, отбой.
Витька с Натальей вернулись из налоговой. Штрафов, конечно, насчитали, но не смертельно, но Витька, как всегда, был на взводе. Наорав на нас, обозвав дармоедами и кое-чем похлеще, он выскочил в магазин и там обложил продавцов.
Наталья в это время тихонько рассказала нам, что если бы этот урод, она имела в виду Витьку, вел себя в налоговой по-другому, то штрафов насчитали бы вполовину меньше. Понемногу все вошло в привычную колею, а после обеда началось.
Приехали двое из милиции, заперлись с Витькой, долго говорили, а потом стали вызывать всех нас. Уж не знаю, как за такое короткое время, но они определили, что мертвая женщина в клетчатой сумке — это наша Лера. Витька сказал им, что отпустил нас с Лерой поработать над товарным отчетом, а про налоговую инспекцию мы ничего не знали. Я, со своей стороны, рассказала про троллейбус, про то, как свалилась и в доказательство предъявила забинтованную коленку. И про первый визит к Лериному мужу я тоже рассказала. Ничего не сказала я работникам милиции только про то, что видела, как муж увозил Лерин труп в сумке, про его Нину, про избитого на помойке человека и про Лерин паспорт, который я нашла в кармане его куртки. Словом, уголовная ответственность за дачу ложных показаний мне была обеспечена. Менты сказали, что Лериного мужа уже допрашивали, он говорит, что домой зашел случайно, Леру не видел, не приходила она домой. Что ж, пока этот козел держится правильно, вопрос, надолго ли его хватит?
Милиционеры ушли, магазин Витька закрыл, продавцов отпустил. Наталья с Серегой закончили свои дела и тоже ушли. Мне Витька велел остаться. Был он какой-то непривычно тихий, жалел Леру, может быть, действительно она ему так сильно нравилась? Он завел меня в кабинет, усадил и спросил:
— Ну, говори быстро и подробно, что там случилось?
Я только открыла рот, чтобы, наконец, рассказать ему всю эту невероятную историю, но он вдруг зашипел на меня:
— Говори, сука, что ты с ней сделала? Я так и села на месте.
— Витя, да ты что, что я могла с ней сделать?
— Знаю, что не сама, говори, кто тебе помогал, кого наняла и с кем деньги поделила?
— Витька, да ты что? — я уже начала злиться, понятно, в горе человек, но не до такой же степени, надо же своим словам отчет отдавать! — Витя, да ты не на меня ли думаешь?
— А на кого же мне еще думать? Тебя с ней последний раз видели, а потом она пропала вдруг. А денежки-то, пятьдесят тысяч баксов, — тю-тю! Для тебя это сумма, ты нищая, мужиком брошенная, ходишь вон чуть не с голым задом, вот и польстилась на денежки.
— Да ты что? Как ты можешь? Да мы же с тобой больше двадцати лет знакомы! Мы же с тобой к Ленке в роддом вместе ходили, когда дочка твоя родилась!
— Ну и что? — спросил он равнодушно, и я поняла, что для него все мои аргументы — тьфу! — В общем, так. Деньги ты мне все эти вернешь. Все до рубля.
В память нашей прежней дружбы не буду с тебя проценты брать. А потом, когда деньги вернешь, я подумаю, какое тебе наказание назначить за мой моральный ущерб. — Тут я поняла, что если расскажу ему все в подробностях, он все равно мне не поверит.
— Где же я возьму эти деньги? У меня их нет.
— Твои проблемы. Квартиру продавай. Ах, сволочь какая! Значит, верит он мне, знает, что не брала я этих денег, а все равно требует.
— А если я не отдам их?
— Есть способы, сама знаешь какие. Я заглянула ему в глаза и поняла, что он действительно напустит на меня своих отморозков с утюгами и паяльниками, и я отдам им все, что у меня есть, и квартиру в придачу. Витька усмехнулся, как-то странно оскалив зубы.
— Разные есть способы, как от женщины деньги получить. Дети, например.
Я похолодела, а Витька все понял по моему лицу.
— Думаешь, Америка далеко? Теперь все близко, самолеты всюду летают. В общем, сроку тебе две недели. Теперь иди.
Я шла к метро, спотыкаясь и ничего не видя перед собой. Врет, все врет этот подонок. Станет он кого-то нанимать, чтобы Лешку в Америке убить. Тоже мне, мафиози нашелся. На самом-то деле наш Витюша мелкая сошка, но строит из себя! Женщину беспомощную напугать до полусмерти — это он может. Господи, за что мне все это?
Дома Борис ждал меня с ужином. Есть абсолютно не хотелось, я отказалась, тогда он стал меня воспитывать, что нужно нормально питаться, а то я заболею. Как раз сейчас, вовремя! Борька глядел на меня жалостливо и готов был кормить чуть ли не с ложки. Я сказала, чтобы он оставил меня в покое, а если уж совсем нечего делать, то пусть займется бачком, а то мигом сгоню с квартиры. Он обиделся. А я хлопнула дверью и легла. Сон, естественно, не шел, какой уж тут сон!
Все рухнуло, теперь я останусь ни с чем, придется отдать квартиру, Витька не оставит меня в покое. Деньги, судя по всему, пропали, теперь не найти. И все мои планы рухнули, как карточный домик.
Дело в том, что я задумала оставить Лешку в Штатах. Нечего ему делать здесь, у нас. После окончания университета кем бы он стал? Нищим физиком или безработным. А там, в Штатах, ученые не бедствуют. Но мое сокровище пожелало, видите ли, учиться если там, то только в массачусетсском технологическом институте. Там и только там он может получить серьезное образование, ну и у нас, конечно. А остальные колледжи и университеты — это ерунда. Пожалуйста, если бы у меня были деньги — ради бога! Этот институт там, в Штатах, очень котируется, поэтому стипендию моему сыну там не дадут, зачем тратить деньги, когда можно взять на его место студента, способного оплатить обучение! Но Лешка был непреклонен: или он поступает в этот институт, или возвращается домой. За первый год обучения надо было платить 10 тысяч долларов.
Мой план был такой. Заработки в Витькиной фирме были неплохие. Мне удавалось откладывать в месяц долларов 200-250, конечно, при жесткой экономии.
Поэтому Витька и издевался надо мной, что я хожу, как бомж, я действительно не могла позволить себе покупать дорогую одежду. Таким образом, к лету, когда надо было вносить деньги, у меня было бы три тысячи. Две тысячи я собиралась вытрясти из Борьки, он неплохо зарабатывал, а если нет денег, то пусть попросит у матери, у нее есть кое-какой антиквариат, бриллианты. В конце концов, Лешка ее единственный внук! Итого получалось пять тысяч. А за остальные пять я собиралась продаться Витьке душой и телом, занять их у него на год и отработать помаленьку. А потом там, в Массачусетсе, поймут, какой Лешка гениальный, и дадут ему стипендию. И теперь все полетело псу под хвост! А если Лешка вернется сюда, то где он будет жить? Даже квартиры не будет! Я почувствовала, что плачу.
Слезы текли и текли, я не могла остановиться, облегчения не было, хотелось рыдать громко и со вкусом, но я боялась, что услышит Борька за стенкой. От этой мысли мне стало еще хуже: вот, в собственной квартире даже пореветь не могу в свое удовольствие. Я разозлилась, перестала сдерживаться и зарыдала от души.
Дверь открылась, Борька подошел, молча меня обнял, стал гладить по голове, а я рыдала не переставая — было очень себя жалко и удобно на широкой мужской груди.
Через какое-то время понемногу я успокоилась и заметила по некоторым признакам, что его мысли приняли другое направление, не совсем утешительное, скажем так. Я сделала слабую попытку освободиться из его объятий, он не пустил, меня охватила какая-то невесомость, он уже целовал меня в лицо, в шею… в самом деле, какого черта! Я не зазывала его к себе, не соблазняла, он все сам.
И пускай его стерва там, на своей Мальте, сгорит в уголья!
М-да-а, надо признать, что за эти два года он многому научился. Все было прекрасно, но это совершенно не решает моих проблем! Думать о неприятностях не хотелось и разговаривать с Борькой тоже не хотелось. И пока он шептал разные ласковые слова, я тихонько свернулась калачиком и заснула так крепко, как давно уже не спала.
— А больше ничего не известно? — я намекала на деньги.
— Пока ничего, — я различала в трубке стук его зубов.
Да, влетел мужичок здорово, с одной стороны — мертвая жена в сумке, с другой — мертвая любовница, он вроде бы никого не убивал, но подозревать его могут и там и тут. Вот на чьем месте я не хотела бы сейчас оказаться, впрочем, мне и на моем несладко.
— Сиди тихо, от всего отпирайся. Не видел, не знаю. Я сама с тобой свяжусь. Все, отбой.
Витька с Натальей вернулись из налоговой. Штрафов, конечно, насчитали, но не смертельно, но Витька, как всегда, был на взводе. Наорав на нас, обозвав дармоедами и кое-чем похлеще, он выскочил в магазин и там обложил продавцов.
Наталья в это время тихонько рассказала нам, что если бы этот урод, она имела в виду Витьку, вел себя в налоговой по-другому, то штрафов насчитали бы вполовину меньше. Понемногу все вошло в привычную колею, а после обеда началось.
Приехали двое из милиции, заперлись с Витькой, долго говорили, а потом стали вызывать всех нас. Уж не знаю, как за такое короткое время, но они определили, что мертвая женщина в клетчатой сумке — это наша Лера. Витька сказал им, что отпустил нас с Лерой поработать над товарным отчетом, а про налоговую инспекцию мы ничего не знали. Я, со своей стороны, рассказала про троллейбус, про то, как свалилась и в доказательство предъявила забинтованную коленку. И про первый визит к Лериному мужу я тоже рассказала. Ничего не сказала я работникам милиции только про то, что видела, как муж увозил Лерин труп в сумке, про его Нину, про избитого на помойке человека и про Лерин паспорт, который я нашла в кармане его куртки. Словом, уголовная ответственность за дачу ложных показаний мне была обеспечена. Менты сказали, что Лериного мужа уже допрашивали, он говорит, что домой зашел случайно, Леру не видел, не приходила она домой. Что ж, пока этот козел держится правильно, вопрос, надолго ли его хватит?
Милиционеры ушли, магазин Витька закрыл, продавцов отпустил. Наталья с Серегой закончили свои дела и тоже ушли. Мне Витька велел остаться. Был он какой-то непривычно тихий, жалел Леру, может быть, действительно она ему так сильно нравилась? Он завел меня в кабинет, усадил и спросил:
— Ну, говори быстро и подробно, что там случилось?
Я только открыла рот, чтобы, наконец, рассказать ему всю эту невероятную историю, но он вдруг зашипел на меня:
— Говори, сука, что ты с ней сделала? Я так и села на месте.
— Витя, да ты что, что я могла с ней сделать?
— Знаю, что не сама, говори, кто тебе помогал, кого наняла и с кем деньги поделила?
— Витька, да ты что? — я уже начала злиться, понятно, в горе человек, но не до такой же степени, надо же своим словам отчет отдавать! — Витя, да ты не на меня ли думаешь?
— А на кого же мне еще думать? Тебя с ней последний раз видели, а потом она пропала вдруг. А денежки-то, пятьдесят тысяч баксов, — тю-тю! Для тебя это сумма, ты нищая, мужиком брошенная, ходишь вон чуть не с голым задом, вот и польстилась на денежки.
— Да ты что? Как ты можешь? Да мы же с тобой больше двадцати лет знакомы! Мы же с тобой к Ленке в роддом вместе ходили, когда дочка твоя родилась!
— Ну и что? — спросил он равнодушно, и я поняла, что для него все мои аргументы — тьфу! — В общем, так. Деньги ты мне все эти вернешь. Все до рубля.
В память нашей прежней дружбы не буду с тебя проценты брать. А потом, когда деньги вернешь, я подумаю, какое тебе наказание назначить за мой моральный ущерб. — Тут я поняла, что если расскажу ему все в подробностях, он все равно мне не поверит.
— Где же я возьму эти деньги? У меня их нет.
— Твои проблемы. Квартиру продавай. Ах, сволочь какая! Значит, верит он мне, знает, что не брала я этих денег, а все равно требует.
— А если я не отдам их?
— Есть способы, сама знаешь какие. Я заглянула ему в глаза и поняла, что он действительно напустит на меня своих отморозков с утюгами и паяльниками, и я отдам им все, что у меня есть, и квартиру в придачу. Витька усмехнулся, как-то странно оскалив зубы.
— Разные есть способы, как от женщины деньги получить. Дети, например.
Я похолодела, а Витька все понял по моему лицу.
— Думаешь, Америка далеко? Теперь все близко, самолеты всюду летают. В общем, сроку тебе две недели. Теперь иди.
Я шла к метро, спотыкаясь и ничего не видя перед собой. Врет, все врет этот подонок. Станет он кого-то нанимать, чтобы Лешку в Америке убить. Тоже мне, мафиози нашелся. На самом-то деле наш Витюша мелкая сошка, но строит из себя! Женщину беспомощную напугать до полусмерти — это он может. Господи, за что мне все это?
Дома Борис ждал меня с ужином. Есть абсолютно не хотелось, я отказалась, тогда он стал меня воспитывать, что нужно нормально питаться, а то я заболею. Как раз сейчас, вовремя! Борька глядел на меня жалостливо и готов был кормить чуть ли не с ложки. Я сказала, чтобы он оставил меня в покое, а если уж совсем нечего делать, то пусть займется бачком, а то мигом сгоню с квартиры. Он обиделся. А я хлопнула дверью и легла. Сон, естественно, не шел, какой уж тут сон!
Все рухнуло, теперь я останусь ни с чем, придется отдать квартиру, Витька не оставит меня в покое. Деньги, судя по всему, пропали, теперь не найти. И все мои планы рухнули, как карточный домик.
Дело в том, что я задумала оставить Лешку в Штатах. Нечего ему делать здесь, у нас. После окончания университета кем бы он стал? Нищим физиком или безработным. А там, в Штатах, ученые не бедствуют. Но мое сокровище пожелало, видите ли, учиться если там, то только в массачусетсском технологическом институте. Там и только там он может получить серьезное образование, ну и у нас, конечно. А остальные колледжи и университеты — это ерунда. Пожалуйста, если бы у меня были деньги — ради бога! Этот институт там, в Штатах, очень котируется, поэтому стипендию моему сыну там не дадут, зачем тратить деньги, когда можно взять на его место студента, способного оплатить обучение! Но Лешка был непреклонен: или он поступает в этот институт, или возвращается домой. За первый год обучения надо было платить 10 тысяч долларов.
Мой план был такой. Заработки в Витькиной фирме были неплохие. Мне удавалось откладывать в месяц долларов 200-250, конечно, при жесткой экономии.
Поэтому Витька и издевался надо мной, что я хожу, как бомж, я действительно не могла позволить себе покупать дорогую одежду. Таким образом, к лету, когда надо было вносить деньги, у меня было бы три тысячи. Две тысячи я собиралась вытрясти из Борьки, он неплохо зарабатывал, а если нет денег, то пусть попросит у матери, у нее есть кое-какой антиквариат, бриллианты. В конце концов, Лешка ее единственный внук! Итого получалось пять тысяч. А за остальные пять я собиралась продаться Витьке душой и телом, занять их у него на год и отработать помаленьку. А потом там, в Массачусетсе, поймут, какой Лешка гениальный, и дадут ему стипендию. И теперь все полетело псу под хвост! А если Лешка вернется сюда, то где он будет жить? Даже квартиры не будет! Я почувствовала, что плачу.
Слезы текли и текли, я не могла остановиться, облегчения не было, хотелось рыдать громко и со вкусом, но я боялась, что услышит Борька за стенкой. От этой мысли мне стало еще хуже: вот, в собственной квартире даже пореветь не могу в свое удовольствие. Я разозлилась, перестала сдерживаться и зарыдала от души.
Дверь открылась, Борька подошел, молча меня обнял, стал гладить по голове, а я рыдала не переставая — было очень себя жалко и удобно на широкой мужской груди.
Через какое-то время понемногу я успокоилась и заметила по некоторым признакам, что его мысли приняли другое направление, не совсем утешительное, скажем так. Я сделала слабую попытку освободиться из его объятий, он не пустил, меня охватила какая-то невесомость, он уже целовал меня в лицо, в шею… в самом деле, какого черта! Я не зазывала его к себе, не соблазняла, он все сам.
И пускай его стерва там, на своей Мальте, сгорит в уголья!
М-да-а, надо признать, что за эти два года он многому научился. Все было прекрасно, но это совершенно не решает моих проблем! Думать о неприятностях не хотелось и разговаривать с Борькой тоже не хотелось. И пока он шептал разные ласковые слова, я тихонько свернулась калачиком и заснула так крепко, как давно уже не спала.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента