Алексеев Александр. Пришельцы

солнце, пытался ориентироваться, определить хотя бы примерное направление,
куда ведут. Получалось, что на юго-запад, но какими-то зигзагами, по
крайней мере, дважды уходили и возвращались в Долину Смерти.
Наконец поднялись по склону в третий раз, пролезли через чащобу и
встали.
- Ну, - сказал командир. - Теперь запустим тебя в космос, суку! Ты у
нас долго будешь летать.
Поспелова усадили на край какой-то ямы, сдернули портянку с лица,
развязали веревку, стягивающую рот, и толкнули в спину. Он полетел вниз, в
черную дыру, а поскольку руки были связаны, то, приземлившись, не удержал
равновесия и завалился на бок. Хотел выматериться, но занемевшие, стертые
до крови губы и деревянный язык не слушались, получился глухой бычий рев.
- Счастливого полета! - пожелала чья-то бородатая рожа, показавшись в
дыре высоко над головой, после чего лаз закрылся дощатым щитом, по
которому застучали тяжелые камни.
Они и тюремщиками были серьезными...
Поспелов встал на ноги, глаза еще не привыкли к темноте и неведомое
пространство вокруг показалось бесконечным. Сквозь щели в крышке лаза свет
кое-как пробивался, но тонкие лучики не достигали стен. Выставив плечо
вперед, он сделал четыре небольших шага и наткнулся на барьер,
повернувшись спиной к нему, ощупал руками - шероховатый бетон. Прошагал в
обратную сторону, коленями уперся в доску, попробовал переступить -
оказалось, что это деревянные широкие нары. По всей вероятности, его
посадили в железобетонный немецкий блиндаж или командный пункт.
Сухо и то ладно, правда, пахнет мочой и мышами...
Он сел на нары. Сейчас бы глоток воды... Веревка вытянула слюну,
выхолостила слюнные железы, и сколько Георгий ни двигал языком, ни кашлял,
стараясь добыть хоть чуть мокроты - ничего не вышло.
- Крутые мужики, - вслух сказал он, восстанавливая речь. - Хоть бы
руки развязали. Эй!
Наверху была полная тишина, тюрьму никто не охранял да и нужды в этом
не было.
Тут и со свободными руками едва ли выберешься. Видно, мародеры были в
полной уверенности, что взяли "дракона" живьем. Сегодня им везло - двоих
подстрелили на сопке и одного пленили, правда, и из них кто-то пострадал.
Та троица на дороге, что потом огрызнулась пулеметным огнем, была из этой
компании, возможно, тащили раненого, потому и шли, будто в обнимку...
Что же они не поделили с "драконами"? Неужели мародеров выжимают из
"бермудского треугольника"? Банда вольная, бродит, где захочет, и мешает
им, путается под ногами, много видит и знает. Попадется в руки властям -
сдаст, чтобы откупиться от тюрьмы.
В блиндаже было холодно, как в погребе, и после стремительного
двухчасового маршброска знобило пропотевшую спину. Но все равно кричать и
рвать подсевший голос нет смысла, лучше попробовать развязать руки, пока
они окончательно не затекли и не распухли. Поспелов лег на нары лицом
вверх, опираясь о стену, поднял ноги вверх и, выгибая позвоночник, сделал
стойку на затылке. Потом максимально раздвинул локти связанных по
запястьям рук и стал медленно, с натугой продевать в них тело. Суставы
постанывали, пощелкивали, неприятно тянуло плечевые связки - давно не
приходилось делать этого упражнения. Через минуту он встал на ноги, руки
уже были впереди. Остальное дело зубов и техники...
Освободившись от пут, он наладил кровообращение в кистях рук,
восстановил чувствительность и, встав на нары, замерил высоту до лаза -
около двух метров.
Неплохо бы сдвинуть щит, а то уж больно темно сидеть. Он обследовал
блиндаж и ничего, кроме этих нар да толстого слоя перепревшего сена и
мусора на полу, не нашел. Вооружившись оторванной доской, Поспелов
приподнял от стены этот сенной матрац и стал закручивать его в рулон,
который потом упрессовал коленями и обвязал распущенной на жилы веревкой.
Метр высоты был уже покорен, и, если встать на рулон, то доской от нар
можно двигать щит, прикрывающий лаз. Камней навалили от души, и, чтобы
растрясти этот террикон, пришлось трудиться минут двадцать. Когда же
верхние голыши раскатились, он вставил конец доски под щит и рывком двинул
в бок, спрыгивая с рулона в сторону. Оставшиеся камни посыпались в
блиндаж, а сама крышка, освободившись от веса, подпрыгнула и легла
наискось, столб света высветил центральную часть блиндажа.
- Эй, мужики! - крикнул он в дыру. - Дайте воды! А то вылезу!
Там по-прежнему никого не было, иначе бы заметили, когда еще
разваливал валуны.
- Смотрите, я предупреждал! - Поспелов начал отрывать доски от нар,
чтобы сбить примитивную лестницу. - Чтобы без обиды было!
Через полчаса он выставил сооружение наподобие трапа в дыру и не
спеша выбрался наверх. Кругом было пусто и тихо, оказалось, что блиндаж
находится на западном склоне долины рядом с невысокой сопкой. Умирать от
жажды в Карелии было грех, тут на каждом шагу если не озеро, то речка, не
речка, так ручей, родник или болотина, и вообще трудно разобраться, чего
здесь больше: суши или воды. Чтобы кому-либо из партизан не пришло в
голову, что он сбегает, Поспелов отправился вниз прогулочным шагом и по
пути нашел ржавую, но целую консервную банку из-под зеленого горошка. Вода
оказалась сразу же внизу - бежал небольшой ручеек с хорошей мочажиной,
видимо, оставшейся еще от немцев: воевали они с полным благоустройством.
Георгий напился, затем вымыл лицо, смочил голову и, набрав воды в банку,
так же неторопливо поднялся в гору. Партизан, хоть они и мародеры,
следовало уважать и бежать от них сейчас не имело смысла: рано или поздно
все равно пришлось бы искать их и находить контакт, хотя бы через
агентуру. Они тут много чего знают...
Он сел на щит и скинул камуфляжную куртку, подставившись солнцу -
хоть позагорать, пока в тюрьме. Через полчаса его снова повело в сон,
распарило на солнышке, а тюремщики как назло все не шли. Помаявшись
немного, он махнул рукой, подстелил куртку и улегся на живот, внушив себе
проснуться через четверть часа, иначе спина обгорит. Для контроля зажимать
руку не стал, и так досталось от веревок. Через пятнадцать минут он на
самом деле проснулся, огляделся и снова никого не узрел, лег вверх животом
и снова отключился.
А очнулся от громкого и пугливого возгласа:
- Стоять! Не двигаться!
Поспелов приподнял голову, прикрыл глаза ладонью от солнца - в пяти
метрах от него с автоматом ППШ наизготовку стоял молодой парень с усиками.
- Стоять! - повторил он с угрозой.
- А я лежу, так что, встать? - спросил Поспелов.
- Лежать!
- Ну вот, - проворчал он. То стоять, то лежать...
- Ты что здесь делаешь? - спросил парень, отступив на пару шагов.
- Загораю! Видишь? Вон как живот покраснел.
- Тебя же в блиндаж посадили!
- Ну и что? Там же холодно, а тут солнышко...
- А почему ты по-русски разговариваешь?
- А по каковски мне говорить-то? - усмехнулся Поспелов.
- Ты же... этот, пришелец!
- Эх, братан! Если бы я был пришелец, то давно бы стал ушелец. А вот
лежу тут и тебя дожидаюсь.
Парень удивленно хихикнул, дернул плечами.
- Ну дела... А меня послали развязать тебя.
- Да я уж сам развязался, - Георгий показал руки. - Пока вас
дождешься...
- И еще велели камуфляж с тебя снять.
- Вот это не пролезет, братишка, камуфляж не отдам.
- А почему?
- Потому что это трофей. А я своих трофеев никому не отдаю, - заявил
Поспелов и сел. - Так что ты своим друганам скажи, чтобы и автомат мой
вернули. Он тоже трофейный, а значит отобрать никто не имеет права.
- Слушай, а ты кто такой? - вдруг спохватился молодой партизан. -
Крутой, что ли?
- Да нет, не крутой. Я фермер из Горячего Урочища. Слыхал?
- Фермер? Ничего себе фермер...
- Давай так, брат, - перебил его Георгий. - Ты веди меня к своему
пахану, а мы с ним потолкуем. Ты еще человек молодой, много чего не
понимаешь. С тобой базара нет.
- Во блин! - изумился парень. - Веди его... Мне велели только
развязать и снять... Ладно, я Азарию скажу.
- Иди и скажи!
- Только ты лезь в блиндаж.
- Ну уж нет, холодно там. Да и темно.
- Как же... Мне что, так тебя здесь и оставить? - окончательно
растерялся партизан.
- Да не бойся. Я же не удрал, сидел и ждал. А лучше все-таки отведи.
Что мы время теряем?
- Азарий башку оторвет... Ладно, идем.
Пошли лесом вокруг сопки, но не по тропинке, видимо, тоже
протоптанной немцами, а стороной - конвоир объяснил: это чтобы следов не
оставлять. Партизанская база оказалась умело замаскированной со всех
сторон, в том числе и с воздуха. За добрую сотню метров Поспелов получил
приказ ступать только по камням, торчащим из мха, и, вероятно, специально
уложенным, чтобы не оставлять следов. Потом конвоир остановился и,
наклонившись, выцарапал из-под валуна веревочную петлю и неожиданно легко
поднял приличный пласт земли вместе с молодыми елочками, камнями и мхом.
- Иди вперед, - скомандовал он.
Георгий ступил под эту крышку, как под навес, нащупал ногой ступени
вниз и через пять шагов уткнулся руками в стену. Парень чуть отстранил его
и потянул на себя тяжелую стальную дверь, напоминающую времена
бронепоездов. Помещение, в котором оказался Поспелов, было странной
пятиугольной конфигурации и напоминало железобетонный склеп. Он не сразу
сообразил, что это - дот и что свет, попадающий с трех сторон, не что
иное, как открытые амбразуры. Контражурный и довольно яркий свет не
позволил сразу рассмотреть лица, а только вдруг напрягшиеся фигуры,
движение рук, рванувшихся к оружию. Всего было пятеро: четверо
бодрствовали и один спал...
- Здорово, братва, - сказал Георгий. - Недурно устроились, хорошая
дачка.
Повисла какая-то странная, выжидательная или оценивающая пауза.
Мужики держали в руках автоматы, а один, самый здоровый, подпирающий
головой низкий потолок, отчего-то стоял с топором.
- Пришлось привести, Азарий, - виновато доложил конвоир. - Он из
космического корабля вылез. И развязался...
- Как - вылез? - спросил этот громила с топором.
- Не знаю... Прихожу, а он лежит и загорает возле дыры.
- Может, присесть-то пригласите? - напомнил о себе Поспелов и сам сел
на патронный ящик.
- Он не пришелец, - добавил конвоир. - Он русский.
- Они и по-русски шпарят - не отличишь...
- Да нет, он какой-то не такой...
- А ты, ворон, помалкивай! - рявкнул на конвоира один из партизан. -
Тебя зачем послали?..
- Мужики, кто из вас старший? - спросил Поспелов, предчувствуя долгую
разборку. - Кто у вас паханом? Ты?
Он обращался к великану Азарию. Тот положил топор и сел на нары у
стены.
- У нас паханов нет. Мы не банда.
- Кто же вы?
- Ну, сука, до чего наглый! - возмутился партизан с куцей бороденкой
и заслонил собой свет, падающий из амбразуры. - Придется полечить.
- Погоди, Лобан, - остановил его Азарий. - Он, вроде, и в самом деле
не пришелец.
- А кто тогда?
- Фермер я, - пояснил Георгий. - Из Горячего Урочища.
Мужики переглянулись - знали, слышали о фермере!
- Если ты фермер, чего с таким автоматом по лесу болтаешься? -
прицепился Лобан. - И в такой одежке, а? Что? Не катит твоя версия?
- Это все трофейное, мужики, - сказал Поспелов. - Ты тоже вон
обрядился в камуфляж. Значит, и ты пришелец.
- А откуда - трофейное?
- Вы что же, одни тут воюете? - усмехнулся Георгий. - Со мной-то
понятно. Меня в округе люди знают. Вот вы кто?
- Это с нами дело понятное! - начал задираться куцебородый Лобан. - А
ты - жучара!
Тебя колоть надо. Азарий, колоть будем!
Азарий молча взял Поспелова под руку, подвел, усадил к свету,
пригляделся взглядом художника, отошел, покачал головой, хмыкнул.
- Мужики, сдается, вы и впрямь фермера приволокли.
- Ну на хрен - фермера! - вякнул было Лобан и заткнулся.
- Нам бы поговорить, Азарий. Наедине, с глазу на глаз, - сказал
Георгий.
Тот подумал, проговорил тихо и определенно:
- Погуляйте, мужики... Посмотрите, как там погода.
Партизаны без единого слова разобрали оружие и пошли к двери. Остался
только один, спящий на нарах.
- А этот? - кивнул Поспелов.
- Этого сегодня ранило, - пояснил Азарий. - Укол поставили, так
уснул.
- На сопке, возле Одинозера?
- Все ты знаешь... Все видел, фермер.
- Нет, не все, - улыбнулся Георгий. - Не пойму, вы кто? Догадываюсь,
но уверенности нет.
- Какие же твои догадки?
- Думаю, не пожарники ли вы? Парашютисты? Десант с того самого
самолета, что три года назад пропал.
- Ну-ну, - неопределенно буркнул Азарий.
Поспелов стал дожимать:
- С того самого самолета, что сейчас лежит в озере. А пилот Леша
Ситников в сопках бродит.
- Где? - напрягся богатырь.
- В сопках. Воюет ходит.
- Интересный ты фермер. Про всех все знаешь.
- Работа у меня такая, Азарий.
- Да я понял, как только ты в Горячем Урочище поселился. И стал
шастать тудасюда. Все хуторяне из местных носа не высовывают, как
стемнеет, а тебе ночь нипочем.
- Твои люди приходили ко мне на ферму? Как-то раз, когда я в отъезде
был? По скотному двору лазили...
- Посмотреть хотели, что это за фермер такой смелый, - признался
Азарий. - И жена у него подстать...
- Где же вы три года были, Азарий? - спросил Поспелов.
- Да в космос летали, где...
- На планету Гомос?
- Ишь ты!.. На Гомос, куда же еще. Нынче весной только прилетели.
- И войну объявили пришельцам?
- А что с ними, суками, делать? Три года продержали в камере, три
года мозги парили, мультики показывали. Пока не передавим всех - домой не
пойдем. Все равно нас считают без вести пропавшими. У Пашки вон, - кивнул
на нары, - молодая жена замуж выскочила. А он даже медовый месяц с ней не
прожил... Тут еще и ранили, дурака.
- Как ты думаешь, пришельцы - кто они?
- Хрен знает... По поведению как иностранная разведка, а на самом
деле что делают - непонятно. Зачем-то хотели нас всех с ума свести. Чтоб
мы потом ходили и всем говорили, что были в космосе с инопланетянами.
Зачем это им?.. Понимаешь, мы же все бывшие десантники. Нас чему учили?
Прыгнул и убил. Вот и все. А они тут какую-то тонкую политику ведут. Так
зря никого не убивают, местным на глаза не показываются, никого не
трогают, а туристов пугают скелетами, чтоб не совались в сопки и вообще в
этот район. Бывает, какую-то ерунду включат - у всех головы трещат,
состояние - легче застрелиться. Только достанем батарейки к приемнику -
посадят, сволочи.
- А этой ерунды - цветка, не видели? - поинтересовался Поспелов.
- Как же не видели? Думаю, из-за нее мы и влетели на три года, -
предложил Азарий. - Они таким способом свидетелей убирают. Кто увидел,
того вроде бы на волю просто так отпускать нельзя. Вот нас с неба и
ссадили, да в космос запустили, чтоб крыша поехала.
- Оказывается, ты знаешь, зачем хотели с ума свести.
- Это я так думаю, - не согласился он. - А в самом деле - зачем, это
еще понять надо... Значит, говоришь, Леша Ситников живой?
- Живой, недавно, - четвертый раз ранили.
- Как же он живой остался, если Дитятев погиб?
- Струсил, говорит, бросил машину и прыгнул.
- Мы считали, и Лешка погиб...
- Слушай, Азарий, - осторожно начал Поспелов. - Я вас все за бандитов
принимал.
Слышал, мародеры тут промышляют... А на самом деле есть здесь
бандиты?
Этот богатырь еще и чувства свои умел хорошо скрывать, не только
мысли. Подошел к раненому на нарах, пощупал у него лоб, отвернув
солдатское одеяло - в доте было холодно, - посмотрел повязку на груди.
- Ты мент? Или все-таки человек... государственный? - вдруг спросил
он. - Что-то я не понял...
- Меня интересуют только их отношения с пришельцами, - поправился
Георгий.
- Пусть больше не интересуют... Сами как-нибудь разберемся.
Вероятно, между десантурой и бандой были какие-то свои счеты либо
договоры, обсуждать которые Азарию не хотелось, и потому Поспелов решил
перевести разговор в иное русло.
- Что с ним? - Поспелов кивнул на раненого.
- Навылет простегнуло. В рубашке родился: ничего внутри не зацепило,
даже ребра целые остались. Может, внутри у него ничего уж и не осталось,
перегорело все, пока летали. Молодая жена вон замуж выскочила, сучка...
- Все равно надо врача. Рану после сквозного надо бы почистить и
обезвредить.
Там могут быть нитки от одежды...
- Где его взять такого врача, чтобы не настучал?
- Можно найти, - многозначительно сказал Поспелов.
- Есть такие, что не настучат.
- У тебя есть?
- У меня.
- Пиши записку, - приказал Азарий. - Ночью человека пошлю, приведет.
- Ты собрался меня здесь всю ночь держать? - усмехнулся Георгий. - Не
вижу логики...
- Зато я вижу, - отрезал он. - Извини, если ты человек...
государственный, понимать должен. Мне надо кое-что проверить. Мы тут тоже
в безопасности разбираемся.
- Это хорошо, что разбираетесь. А если я сам уйду? Некогда мне в
твоих космических кораблях летать.
- Я тебя в такой корабль посажу на сей раз - не удерешь, - заверил
Азарий и сдержал слово - запер в черный склеп немецкого танка, зарытого и
замаскированного среди сопок...


Еще больше года десантура валяла дурака на космическом корабле,
прикидываясь доверчивыми землянами с чистой душой. А это оказалось не
так-то просто - играть очарованных космических странников, особенно после
того, когда мужики окончательно убедились, что никуда они не летят, а
стоят на месте. Вот только где?.. Лобан на свой страх и риск, в тайне от
всех, пробил дыру в полу, сначала маленькую, размером в толщину карандаша.
И ничего не произошло! Зато явственно услышал за стеной отсека английскую
речь. Должно быть, за время жизни в замкнутом пространстве с нервами на
самом деле стало не все в порядке, потому что десантуре показалось, что
они находятся не в России, а где-то за границей.
Бежать без оружия и тщательной разведки было нельзя: поймают и
разыгрывать спектакль уже не станут, так что на вторую попытку
рассчитывать нечего.
Однажды ночью аккуратно вырезали порядочное отверстие - под полом из
нержавейки и стекловаты оказалась тонкая алюминиевая фольга, - и выпустили
Тимоху в "открытый космос". Вместо небес Тимоха обнаружил преисподню:
огромное подземелье, напоминающее ангар, почти неосвещенное - лишь редкие
зеленоватые лампы, кабели по стенам, жгуты проводов и ни души! Отсек
снаружи походил на вагончик, упакованный в фольгу и установленный на
металлических конструкциях, а рядом - еще два точно таких же и к каждому
подведены провода. Целая космическая лаборатория, "орбитальный" комплекс!
Что-то урчит, гудит, на пультах лампочки мигают, будто системы
жизнеобеспечения работают. Воздух в подземелье неподвижный, не поймешь, в
какой стороне искать выход. Тимоха двинулся наугад, к ближайшей стене, а
потом вдоль нее по периметру: если это шахта, должен быть спуск, однако
сколько ни пробирался, ни дверей, ни ходов не обнаружил.
Подпираемая бетонными колоннами кровля казалась гладкой, словно
отшлифованной, в стенах попадались неглубокие ниши и хоть бы какая-нибудь
щелка. Обойти весь этот ангар нечего было и думать, заплутать в потемках -
раз плюнуть, поэтому Тимофей вернулся назад, забрался в отсек, кое-как
заделали дыру в полу и стали ждать следующей ночи.
Однако гуманоиды почувствовали неладное, и первым признаком стало то,
что привычный уже зеленорожий лектор Роо не появился на экране в
положенное время.
Мужики сидели, как на иголках, и уже начинали жалеть, что не рванули
на волю сразу же после возвращения Тимофея. Мало ли что придумают
пришельцы? Не дай Бог, найдут дыру с наружной стороны отсека, поймут, что
десантура раскрыла замысел гуманоидов, и отпадет смысл валять дурака друг
перед другом. Траванут каким-нибудь ядом, подмешав его в пищу, а трупы
зароют в подземелье. Живыми-то уж точно не выпустят! Поэтому тюбики
выдавили в унитазы и целый день сидели голодные, причем в полном
неведении. Без всякого предупреждения и обычного пожелания спокойной ночи
погас свет и почти сразу мужиков начало клонить в сон.
Азарий сообразил, что пришельцы запустили в отсек какой-то газ,
предупредил десантуру и сам старался дышать через раз, однако уже было
поздно: вся команда оказалась в полном отрубе, спали вповалку, кого где
захватил сон. Несколько раз Азарий как будто терял сознание или засыпал -
непонятно, словно он крепко выпил: в памяти остались лишь не связанные
между собой эпизоды. Кажется, десантуру выволокли из отсека и бросили на
полу подземелья. Рядом стояли пришельцы в скафандрах, вооруженные
автоматами, затем над Азарием склонился... человек! Или гуманоид, но с
человеческим лицом, в марлевой повязке до глаз и в дутой пуховой куртке.
Говорил по-английски, возможно, ругал пришельцев, и те стояли навытяжку.
Причем были некоторые без скафандров и камуфляжа, но с такими же
мерзкими рожами и одеты в белые и синие комбинезоны. Азарий хорошо
запомнил этого гуманоида с нормальным лицом, примета у него была необычная
- на лбу две толстых жилы в виде латинской буквы "V", острым концом
направленной точно в переносицу. И когда он ругался, сосуды вспухали и
пульсировали.
Потом мужиков куда-то волокли за ноги, безвольная голова билась о
каменный пол, однако боли не ощущалось. Азарий заметил, что и Лобан
приходил в себя, потому что делал попытку приподнять голову и шевелил
рукой. Окончательно Азарий очнулся в каком-то тесном помещении, куда
десантуру сбросали, как трупы. Лобан уже сидел у стены, но был еще как
пьяный и будто бы даже что-то пел или мычал. Под потолком горела тусклая
лампочка за толстым стеклом, стены бетонные, стальная дверь со штурвальным
колесом-запором посередине. Однако новое это пробуждение было приятнее,
несмотря на жестокую реальность тюремной обстановки - десантура была в
России! Ибо на двери возле колеса отчетливо виднелась стрелка с надписями:
"Откр.", "Закр."...
И одежда на мужиках была уже своя, родная, пропахшая тайгой, пожарами
и потом - тельняшки, поношенные энцефалитные костюмы, кирзачи. А
просыпались не сразу, вертели головами, ощупывали себя, пол, стены, тихо
матюгались и едва двигались, будто в самом деле вернулись из космоса и
теперь ощущали земное притяжение.
- Интересно, почему сразу не кончили, сонных? - спросил сам себя
Тимоха. - Суки, опять что-то придумали! Но все, никуда больше не полетим!
Часа через два снаружи заскрежетал ржавый запор, дверь отворилась и
перед десантурой очутились три пришельца в камуфляже, с автоматами и
скафандрами в руках. На гнусных зеленых физиономиях - никаких чувств...
- Поздравляем со счастливым возвращением на Землю! - довольно
правильно сказал один из них по-русски, и сразу же послышался циничный,
издевательский тон: - За всякое путешествие следует платить, не так ли?
- Падлы, сами заплатите! - огрызнулся Лобан и получил тычок от
Тимохи.
- Погоди, не нарывайся... Надо их пощупать.
Тот, что говорил по-русски, остался в дверях, а двое других вошли в
каменный мешок, подняли на ноги десантуру и поставили лицом к стене. Затем
каждому защелкнули на руках наручники, надели на шеи стальные кольца с
автоматическими замками и соединили всех в одну цепочку с помощью тонких,
унизанных шипами, как на колючей проволоке, тросиков. Мужики стояли,
словно оглушенные бычки: не прошел еще "хмель" от снотворного газа да и
длительный "космический" полет сделал свое дело - мышцы ослабли, в
одрябших руках и ногах не было той взрывной силы, необходимой для
рукопашной борьбы.
- Вот так, голыми руками нас, в рот пароход! - процедил Азарий.
- Спокойно, мужики, - бросил Тимоха. - В нашем положении главное -
выдержка...
- Какая выдержка? Когда хомут надели и взнуздали?..
- Вы наказаны за излишнее любопытство, - охотно пояснил пришелец. -
Неуправляемых животных содержат на привязи не только у вас на Земле, но и
во всех иных цивилизациях. Отныне вы - рабочий скот. У вас безмозглые
головы, но крепкие руки для земляных работ на наших объектах. С
наступлением ночи мы совершим небольшую прогулку на свежем воздухе, после
чего вы получите пищу и трехчасовой отдых.
Всякая попытка побега карается смертью.
Глаза и рты заклеили щедрыми кусками пластыря, вывели из каменного
мешка и около часа держали на ногах, не давая присесть. Наконец к ошейнику
Азария, возглавлявшего цепочку, пристегнули ремешок и повели десантуру,
как, должно быть, в прошлые времена водили рабов на невольничьих рынках.
Судя по шагам, сзади шел еще один пришелец с проволочной плетью или
металлическим прутом, ибо, когда шедший в хвосте Тимоха запнулся и вильнул
в сторону, чтобы сохранить равновесие, тут же получил хлесткий и
обжигающий удар по лопаткам - тельняшка вмиг прилипла к рубцу, вспухшему
на коже.
Миг, когда десантура выбралась наконец из подземелья, ощутили лишь по
сильному и холодному ветру: была весна, только что стаял снег, пахло
свежей землей, хвойным лесом и прелой листвой - запахами, от которых
закружилась голова и будто сил прибавилось. Однако пришельцам было не до
красот пробуждающейся природы; они гнали колонну бегом, умело проводя ее
между камней, деревьев и луж с ледяной водой. Первое время мужики бежали,
инстинктивно выставляя вперед скованные руки, однако через километр
приноровились двигаться вслепую, повинуясь поводырю-пришельцу. А еще через
километр начали выдыхаться - не хватало воздуха, сердце билось где-то в
горле, подламывались ноги, спины взмокрели от пота. Наступало
предательское состояние полного отупения, когда становится безразлично,
куда тебя гонят, и скоро ли конец. Конвоир-пришелец, бегущий сзади, все
чаще забегал сбоку и раздавался короткий свист плети, но и удары теперь
делались безболезненными. Особенно доставалось Тимохе - должно быть, для