Алексеев Александр. Пришельцы

Москве: не стрелять, не замечать, не помогать...
- Знаешь, за что меня чуть не уволили? - вглядываясь в темноту,
спросил он. - Рок надо мной. На операциях не везло. Подниму оружие - сразу
труп...
Спиной ощутил, как ее передернуло от зловещей сути его слов.
Притиснулась плотнее...
- Вдруг утром выйдем, а там... Упаси Бог!
- Видеокамера не включилась, - успокоила Татьяна. - Значит, на поле
нет материального движущегося предмета. Призраки же бестелесные...
- Эх! - пожалел Георгий и хлопнул себя по лбу. - Надо было снять
ручной видеокамерой! А я за ружье...
Он затворил окно, плотно задернул шторы.
- Ничего, - успокоила она. - Завтра еще будет ночь...
- Думаешь, каждую ночь станут являться?
- Ворожцов говорил - каждую. Пока не стал ходить в Долину Смерти и
хоронить кости. Придется и нам... Кирюша может напугаться. Да и мама
тоже...
- Если ума не хватит разобраться - пойдем хоронить, - твердо заявил
Поспелов. - Интересно, а почему покойнички до вчерашней ночи не являлись?
Стоило Ворожцову предупредить тебя, как они тут как тут. Может, он и
покойничков предупредил?
Завтра же спрошу! И завтра же куплю собаку. За любые деньги. Нет,
даже двух!
Говорят, собаки чувствуют нечистую силу. Кавказских овчарок! Что-то
не верю я ни камерам, ни приборам.
Он долго не мог уснуть, отгонял навязчивый зеленый свет,
зафиксированный зрением, прислушивался, но во всей вселенной слышалось
лишь тихое дыхание женщины возле плеча. Георгию почудилось, что она тоже
не спит, возбужденная мыслями о сыне.
- Если кому-то вздумалось нас пугать, - вполголоса сказал он, - то в
чем смысл? Чтобы мы кости прибирали в Долине Смерти? Или чтобы носа не
высовывали с фермы?.. Не понимаю. И как можно вообще устроить такой шабаш?
Театр теней...
Выйдем завтра, а там...
Она не слышала и ни на миг не прервала легкого дыхания...
Утром на клеверном поле, в двенадцати метрах от забора была
обнаружена простреленная ржавая немецкая каска. И не требовалось никакой
особой экспертизы, чтобы установить, что пробоина совершенно свежая и
оставлена свинцовой ружейной пулей...


Планета Земля оставалась за бортом и медленно превращалась в голубую
звезду, скоро потерявшуюся среди других больших и малых звезд...
После долгого, цепенящего страха пришло тихое ошеломление, отнявшее
слух и дар речи. Даже для десантуры, привыкшей к небу, к полетам, к
прыжкам, пожарам и прочим экстремальным ситуациям, осмыслить себя в
космическом пространстве было невероятно трудно. Все походило на сон, на
массовую галлюцинацию или уж на чью-то злую, дурную шутку. Мужики
таращились в иллюминатор, трясли головами, расходились молча по своим
местам, однако возвращались снова - за толстым стеклом ничего не менялось,
если не считать, что в рябой от звезд черноте не только медленно угасала и
отдалялась Земля, но и лучистое солнце подергивалось мутной дымкой, словно
от большого пожара.
Драчливая, занозистая, вечно подзадоривающая друг друга десантура
вдруг утратила веселость и впала в уныние, молчаливое и самоуглубленное.
Один Азарий продолжал смотреть в иллюминатор, будто в окно вагона, и глаза
его только разгорались.
Обычно немногословный, он неожиданно разразился длинной для него
речью:
- Сколько веков воду мутили!.. Глотки рвали, мужиков на кострах жгли.
А Земля-то - круглая! И вертится. И все в космосе круглое, и все вертится.
Да, человек - тупая скотина, злобная. Говорят, Бог создал по образу и
подобию... Может и так, только не по своему. Нет ничего в человеке
божественного.
Внезапное это откровение, произнесенное в полной тишине, вдруг
развязало языки и чувства мужиков. В отсеке поднялся густой, многоголосый
мат - проклинали все, от летнаба Дитятева до Вселенной и инопланетян,
которые, по всей видимости, затащили десантуру на свой корабль в
беспамятном состоянии. Впечатление у десантуры сложилось сразу
определенное: команду попросту похитили, чтобы ставить эксперименты.
Вспомнили, что люди в этом районе пропадают уже не первый раз и никто еще
назад не возвращался, и что это - дело рук пришельцев из Космоса.
- Не знаю, что тут шуметь? - вдруг спохватился старший группы Лобан,
хотя орал и матерился громче всех. - Мы с Азарием видели этих пришельцев.
А вы кричите - чертики! Никакие не чертики, обыкновенные гуманоиды. А то
-"с перепоя, почудилось"!
Мужики переглянулись, Тимоха мгновенно сориентировался.
- Между прочим, я их первый увидел. Первый прыгал и первый увидел. И
Дитятеву по рации доложил: вижу гуманоидов!
Шура с Игорем, а потом и Пашка тут же немедленно признались, что тоже
не слепые были и рассмотрели как следует и самих человечков, и космическую
одежду, и даже то, что один зелененький был женщиной. На что справедливый
Азарий заметил:
- Ну и козлы вы! Нас с Лобаном алкоголиками выставить, психами?.. Ну
и десантура пошла, товарищей своих вломить - хлебом не корми!
Тимоха попытался сгладить противоречия и не допускать скандала.
- Что теперь разборки устраивать? Дело прошлое, это все на Земле
было. Надо мозгами пораскинуть, что делать будем. И что снами они сделают.
- Да ничего не сделают! - заверил Лобан. - Они же - гуманоиды,
значит, гуманные, добрые.
С ним почти все согласились, потому что в газетах об этом много
писали и называли гуманоидов даже спасателями планеты Земля, которые
никогда не допустят ядерной войны. И вообще о пришельцах никогда не
слыхать было дурного слова.
Разве что попы считали их либо выдумкой, либо порождением дьявола, но
попам пока в России не особенно-то верили, полагаясь на правду в
телевизоре.
Вывод Лобана на короткое время чуть успокоил десантуру, немного
прояснило относительно будущего. Молодожен Пашка, в обсуждении не
принимавший участия, слегка подпортил настроение и переключил внимание на
летнаба Дитятева.
- Чето же он, скотина? Получил от Тимохи сигнал про пришельцев, а нас
все равно выпустил? Выпустил, а сам на борту смылся, гад!
- Да, брат, худо дело у тебя, - подначил его Тимоха. - Ты здесь, а
шеф на Земле. И наверно, спит сейчас с твоей молодой женой!
- Заткнись! - огрызнулся Пашка. - У самого печка осталась
разобранная!
К чему это он сказал, никто не понял. Но Тимохина подколка заметно
оживила десантуру, влила новый глоток отрезвляющего напитка.
- Екарный бабай, мужики! - вдруг взвинтился от восхищения Лобан. - Мы
ж теперь - космонавты! Да не просто вокруг Земли мотаемся, а летим хрен
знает куда! Может, в другую галактику. Нам же потом должны по ордену дать!
- Орден сутулова тебе дадут, - урезал его восторг рассудительный
Азарий. - Была нужда болтаться в этом космосе. И неизвестно, когда на базу
вернешься. Ни покурить, ни выпить!..
- Да, пожрать бы не мешало! - заметил Лобан. - Интересно, сами они
едят? И если едят, сколько раз в сутки?
- Они, может, вообще электронные! - мотнул головой Тимоха. - Роботы
какие-нибудь.
Вот и дадут тебе вольт триста восемьдесят на обед!
- Да они же - гуманоиды! - возразил старшой. - Гляди вон, кино наше
крутят.
Значит, все предусмотрели. Уж пожрать дадут наверняка. Только когда -
вот вопрос!
Шура с Игорьком в обсуждении активного участия, по земным меркам, не
принимали, чтобы не нарваться: мол, зеленые еще, чтобы вякать. А Паша хоть
уже и имел право, но, видно, переживал за молодую жену и помалкивал.
- Надо постучать, пусть открывают кормушки! - сказал опытный Азарий,
попрежнему глядя в иллюминатор. - И правда бы поесть. С утра маковой
росинки...
И тут неожиданно в разговор вступил зеленый Шура:
- Мужики... Я, конечно, дико извиняюсь. Но вы себя со стороны бы
послушали. О чем вы говорите?! Вслушайтесь!
- Вы же с ума сходите! - поддержал его Игорь. - С нами происходит
страшное! Невероятные вещи творятся! Это же не поддается... здравому
рассудку!
- Даже если мы вернемся... - чуть не плакал и крепился Шура. - Нас
всех упрячут на психу. Спета наша песенка, ребята... А вы - про еду, про
вино.
- Нам ни в коем случае не нужно верить в то, что происходит, -
заключил Шура. - Пусть считается сон. Проснемся - все пройдет сразу. И
если когда вернемся... назад, придется молчать до самой смерти.
- А вы чему радуетесь? - спросил Игорь. - Чему вы...
Договорить он не успел, потому что на глазах у всех возле каждого
кресла что-то зажужжало и от стены медленно отвалились шесть сегментов, на
каждом из которых лежало по большому пластмассовому тубу с двумя поменьше
размером в тюбик с зубной пастой.
- Это жратва! - мгновенно определил Лобан, схватив со своего стола
туб побольше. - Ешкин кот, вот это ненавязчивый сервис!
Он скрутил крышку и потянул ко рту, но Азарий рявкнул:
- Положи, дура! Накормят чем-нибудь - с параши не слезешь... Эй, вы,
со здравым рассудком! Ну-ка взяли и попробовали.
Молодяшки стояли, молчали мрачно. - Кому было сказано? - прикрикнул
старшой.
- Вы тут свои земные зековские законы не устанавливайте, - осмелел
Шура.
- Между прочим, мы в космосе, - поддержал Игорь. - И порядки должны
быть соответствующие.
- Кому не нравятся земные законы, я сейчас того выпущу в открытый
космос, - с присущей ему убедительностью пообещал Азарий, даже на секунду
не отрываясь от иллюминатора.
- Сам пробу сниму, - заявил Тимоха, снимая конфликт. - Я один раз с
голодухи прошлогоднюю сохачью шкуру сжевал - хоть бы что.
Он понюхал из туба, выдавил на ладонь зеленой густой слизи, протер
между пальцами, наконец, лизнул. Десантура смотрела с пристрастным
любопытством и опаской, как на самоубийцу. Тимоха запрокинул голову и
даванул из туба себе в рот, почмокал - что-то будто не понял.
- Эй, ну? - не сдержался Лобан. - Как? Как оно?
- Есть эту заразу невозможно, - трагически заключил испытатель. -
Хуже гнилой шкуры. Трава травой. Хоть бы кусочек мяса положили, сволочи!
Ведь десантуру на свой борт взяли, не вегетарианцев.
- На что хоть похоже? - побаивался еще Лобан. - По вкусу? Пахнет, как
ранешная ливерная колбаса...
Тимоха вдавил в рот порцию побольше.
- Если бы как ливерная! - мечтательно произнес с гадливым выражением
лица. - А то как... дерьмо. Или голландская тушенка по три восемьсот.
- Я дерьмо не пробовал! - мгновенно отказался старшой.
- Сейчас наешься, - посулил Тимоха. - На всякий случай, мужики, ищите
дверь в сортир.
Избавленные от опытов Шура с Игорем стали щупать и простукивать
стены, за ними бросились в розыски все остальные, кроме Азария. Если
приспичит, а туалета нет, это что же будет на борту?! На земле потом
вспомнить будет стыдно. Это же не АН- 2, тут на лету дверь не откроешь и
не повисишь в свое удовольствие, как летучая мышь...
Сортира не было! Видно, после марсианской этой пищи он и не нужен
вовсе, может, перерабатывается без остатка, но от земного-то груза как
избавиться? А мужиков, между тем, давно уже всех приперло, и каждый боялся
опарафиниться на людях - на земле потом, сволочи, житья не дадут,
приколами забодают!
Даже Азарий не сдержался, громыхнул в стену.
- Парашу давай, начальник! А то ваше дерьмо жрать не будем!
На экране телевизора между тем тоже показывали обед: толстый
таможенник никак не хотел есть черную икру ложкой и просил хлеба - те же
проблемы, что в космосе...
Гуманоиды почему-то никак не хотели проявлять свою расписанную в
газетах гуманность. Тимоха тем временем доел содержимое большого туба и
переключился на маленькие.
- Ну и гадость! - кряхтел. - Сопли! Самые натуральные!
- А у нас в "мабуте" тридцать банок тушенки осталось, - тоскливо
протянул голодный Лобан. - Она хоть и китайская, да все-таки земная.
- В принципе, и к такой пище можно привыкнуть, - сыто рыгая, сообщил
Тимоха и уселся в кресло. - Помаешься года три и привыкнешь. Голландское
дерьмо же кушаем, ничего...
И подскочил вдруг, будто его снизу шилом кольнуло.
Сидение кресла раздвинулось и обнажился серебристый металлический
унитаз, встроенный в единственную толстую ножку.
- Говорю же - сервис! - вдохновился Лобан и набросился на свои
тюбики. За ним вся десантура, и ждать не стали, когда пройдет два часа и у
Тимохи пойдет процесс.
Космическую жратву умяли в минуту - жевать-то не надо. И оказалось не
так уж плохо, как утверждал испытатель. Тут же расселись по креслам,
приготовились на всякий случай. Один Азарий, словно часовой на посту,
остался у иллюминатора, любуясь звездами и бесконечным пространством.
- Ешь, звездочет! - предложил Лобан. - Да закрой эту дыру на фиг!
Когда ее не видно, вроде и жить можно.
Азарий даже взглядом его не удостоил. Между тем обед и индивидуальные
сортиры подняли тонус команды на знакомый послеобеденный уровень: Кое-кто
уже и дрыхнуть изготовился, откинувшись на спинку, которая тут же норовила
принять горизонтальное положение, едва коснешься головой. Старшой
балагурил:
- Вообще-то кайф, мужики. Чего бы мы сейчас на Земле сидели? Там
пахать надо, все дорого. Тут сплошная халява. Там дома бабы пилят,
ребятишки орут... Кстати о бабах. Может, оно того? Может, после обеда из
этого кресла девку подадут?
- Губенку-то закатай! - проворчал Тимоха. - Людка твоя узнает -
головенку-то тебе смахнет. Не смотри что в космосе.
- Да хоть электронную, хрен с ней, - согласился Лобан. - Главное,
чтоб как живая была. За электронную-то не смахнет.
- А если гуманоидку подсунут? - с опаской и серьезно предположил
молодожен Пашка. - При таком сервисе могут... А они же, сами видали, -
уроды. Вместо носов грибы какие-то. Я не смогу. Психологический барьер у
меня.
- Мне же по фигу! - расхрабрился как всегда старшой, когда дело
касалось женщин. - У тебя, Павле, опыта мало еще. Известно же, баб
некрасивых не бывает. Бывает мало водки. Мне б сейчас стакан с рубчиком
налили, я бы с самой жуткой гуманоидкой поспал.
На экране телевизора Федор Сухов делал перекличку женщин Востока,
отчего десантура мечтательно соловела, - Азарий, ты правда, закрой это
окошко, - попросил Тимоха. - Неуютно как-то, будто черным сквозняком
тянет.
- Перетопчешься, - буркнул тот.
- Вот, опять воровские правила, - заметил Шура. - Давай голосовать.
Кто за то, чтобы иллюминатор закрыть?
И поднял руку. Но здесь Лобан аж подскочил, хотя унитаз под ним был
давно открыт.
- Кончайте вы!.. Я же понял! Понял, зачем нас гуманоиды с Земли
выкрали! Понял, японский ты бог!
- Ну? - проявил интерес Азарий.
- Загну! - светился от озарения старшой. - Какая ответственность на
нас ложится, мужики? Да мы же самые... Вот это удача! Но и
ответственность. Я чуял, они за нами давно охотились. Изучали нас,
качество проверяли. Потому что на такое дело каких попало мужиков брать
нельзя. Мы же все как на подбор! Что физически, что по развитию...
- Да говори ты! Салабон! - не сдержался Азарий.
- А вы не догадываетесь? - издевался старшой. - Никто не
догадывается?.. Это ж как два пальца! Какие они уроды - все видели?
Натуральные вырожденцы! На рожах написано.
- И что? - даже Тимоха не стерпел. - Нас взяли, чтобы породу ихнюю
улучшить! - торжественно объявил Лобан.
Никто сразу не возразил, осмысливали информацию. И вроде бы не прочь
были улучшить породу...
- А на что еще? - подбавил старшой., - Ну скажите вы мне: за каким
хреном тащить десантуру в другую галактику? Опыты поставить на нас
гуманоиды могли бы и на Земле. Мозги наши изучить, выдернуть какую-нибудь
информацию - смысла нет. Они умнее, вон как здорово все придумали, когда
мы на "Аннушках" еще летаем. Вот я и говорю!
Азарий на минуту забыл про астрономию, глянул на Лобана с уважением.
- Ничего, котелок у тебя варит. Если бы наше тело, нашу красивую
плоть с их мозгами скрестить - вот это было бы человечество. По образу и
подобию.
Авторитету поверили больше, чем первооткрывателю истины Лобану.
Пашка, например, ни на секунду не усомнился.
- Мужики, сразу говорю: я - пас! Я с их женщинами спать не смогу!
- Не сможешь - заставим! - отрезал старшой. - Раз на нас пал выбор -
подводить нельзя. Гляди, до чего же они страшные... Бабам вообще
отказывать не гуманно, а гуманоидкам и подавно.
- Нет, про меня разговора нет! - почему-то стал оправдываться Тимоха.
- Я свое отработаю, если надо. Тем более у меня одни девки рождаются.
Девка - это на Земле плохо: вырастил и в чужую семью отдал. А у них тут -
класс. Сразу начнут новое потомство рожать.
- А вы что молчите? - задиристо спросил Лобан Шуру и Игоря.
- Ахинею вашу слушаем, - невозмутимо ответил Игорь. - Улучшатели
породы нашлись, быки племенные... В зоопарк вас посадят, в клетки! И
станут своим детям показывать!
- Да я тебе сейчас глаз на задницу натяну, - зловеще пригрозил Лобан.
- Вот вы оба будете пахать на гуманоидок день и ночь. День и ночь, поняли?
Без обеда! И без молока за вредность! Я вам там устрою черную жизнь,
повякайте еще! Самые страхолюдные писаными красавицами покажутся...
Тимоха внезапно спрыгнул со своего горшка, попятился к стене,
прикрываясь рукой.
- Братцы... Гляди, братцы... Вылитый же черт!
На торцовой стене, откуда торчали приборы, вдруг засветился большой
экран. А в нем сидел зеленый человечек, уже без скафандра и одежды, с
рожей гнусной и мерзкой.
- Увазаемые гости! Догогие господа! Мы гады пливетствовать вас на
болту когабля, - проговорило чудовище с жутким японско-французским
диалектом. - Командила желает счастливая полета!
Это был первый в истории человечества контакт с внеземной
цивилизацией...


Полковник Заремба был удовлетворен первыми результатами работы
разведгруппы в Карелии. Наконец началась какая-то подвижка, появились
перспективные направления, в скором будущем способные привести, он
надеялся, к развязке карельского узла. Через своих помощников он спешно
готовил агента, чтобы посадить его начальником метеостанции на Одинозере,
и считал, что таким образом весь "бермудский треугольник" будет перекрыт.
Останется лишь время от времени раздражать его, провоцировать на действия
и снимать информацию.
Однако он не в состоянии был заниматься только карельским феноменом,
поскольку его хозяйство имело широкий спектр деятельности - самолеты
падали и в других местах, бывало, исчезали бесследно, по неизвестным
причинам взлетали на воздух цеха с вредным производством, взрывались
шахты, случались потопы, землетрясения и извержения вулканов. В штате у
него работало около полусотни сотрудников и вникнуть в личные дела каждого
он не мог физически. Когда однажды утром ему доложили, что на прием по
личному вопросу рвется некая мадам Соломина, чья-то бывшая жена, он не
стал вникать, зачем и почему, отослав ее к своему помощнику. Тот, похоже,
вообще не имел представления о семейной жизни майора Поспелова и тоже
каким-то образом отбоярился от привязчивой посетительницы.
Через некоторое время Зарембе опять напомнили о Соломиной, потом еще,
и, наконец, к нему заявился полковник Луговой.
- Как у тебя мой кадр? - спросил он о Поспелове. - Не обижаешь?
Заремба расхвалил, расписал достоинства нового сотрудника, отвесил
комплимент и благодарность Луговому.
- Ты сильно не радуйся, Александр Васильевич, - урезонил Луговой. - Я
скоро Поспелова возьму назад. К тебе чуть ли не месяц каждый день приходит
его бывшая жена, а ты не соизволил принять.
- А что она ходит?
- Прими и выслушай, - посоветовал Луговой. - Рассказать тебе - не
поверишь. Хотя поверишь. Ты же всякой чертовщиной занимаешься...
Полковник Заремба обещал непременно выслушать мадам Соломину, однако
в тот день закрутился и вспомнил лишь вечером. Бывшая жена Поспелова
упорно прождала в коридоре и приемной двенадцать часов, боясь выйти из
здания: вдруг назад не пустят?
Луговой разрисовал Соломину как "Мисс Очарование", как
обворожительную женщину редчайшей красоты, Заремба же увидел перед собой
ничем не примечательную особу без всякого макияжа, утомленную, с темными
кругами под большими глазами. Зрачки расширены, словно в них закапали
атропин. Нервные пальчики не находили покоя...
- Слушаю вас, мадам, - привычным, несколько развязным тоном сказал
полковник, впрочем, вовсе не желая ее обидеть.
- Как мужчина и офицер вы обязаны прежде извиниться, - холодно
произнесла Соломина. - Я месяц обиваю ваши пороги.
- Простите великодушно! - сменил тон Заремба - ну и штучка, бывшая
жена! Не зря он тебя покинул...
- Мне необходимо срочно видеть мужа!
- Бывшего мужа?
- Не имеет значения!.. Я должна быть рядом с ним! Сегодня! Сейчас.
Безотлагательно!
Можно было представить, что станет, если эта своенравная дамочка
явится в "бермудский треугольник", где живет мирная пара простых
фермеров...
- К моему великому сожалению, такой возможности представить не могу,
- заговорил полковник. - Ваш бывший муж находится... далеко отсюда. Должно
быть. вы помните, чем он занимается? Сейчас он исполняет свои обязанности,
иногда с риском для жизни...
- Поэтому я должна быть с ним рядом. Обязана!
Ее драчливая настойчивость медленно выводила Зарембу из себя: видали,
явилась, жена! Опомнилась!
- Хочу вам доложить, сударыня... В данный момент у Поспелова есть
жена, - со скрытым злорадством сказал Заремба. - Не волнуйтесь, она
достойная женщина, заботливая хозяйка...
- Но не любящая! - оборвала Соломина.
- Это смелое заявление, но должен вас разочаровать...
- Георгия никто не может любить так, как я!
Она была сумасшедшая! Избалованная, развращенная вниманием, капризная
и нетерпимая. Такая жена вообще не годилась для разведчика.
- Поймите, мне все равно, с кем он живет, с кем будет жить. С кем
будет... делить брачное ложе. Меня это не волнует. Я просто хочу быть
рядом.
- Это невозможно, уважаемая... товарищ Соломина.
- А могу я увидеть его? - нашлась она. - Всего на несколько минут?
- Нет, не можете, - жестковато произнес полковник. - В вашем случае
минуты ничего не решат. Ничем не могу помочь.
- Я понимаю... вы отказываете мне даже в коротком свидании?
- Оно просто неосуществимо реально.
Соломина сделал паузу, в глазах возник и затаился тихий огонь
решимости.
- В таком случае... Должна вам признаться. Я покушалась на жизнь
вашего сотрудника Георгия Поспелова. Я стреляла в него, хотела убить. Это
произошло двадцать девятого апреля в моей квартире. Я вытащила у него
пистолет из пиджака и выстрелила. Он подтвердит. А в кровати есть пулевая
пробоина.
Заремба только усмехнулся про себя - точно, чокнутая дамочка! -
развел руками.
- Ну и что? Что из этого следует?
- Вы обязаны возбудить уголовное дело. За покушение на убийство. Есть
такая статья.
- Я ле возбуждаю уголовные дела. Обращайтесь в милицию,
прокуратуру...
- Я стреляла в вашего сотрудника!
- Заявления от него не поступало!
- Потребуйте! И устройте нам очную ставку!
Логика у нее была любопытная, хотя известная. Не мытьем так катаньем
отыскать, увидеть бывшего мужа...
- Когда Поспелов, ваш бывший муж, закончит работу и вернется в
Москву, я вам гарантирую встречу. Хоть очную, хоть какую ставку. Но пока
мы зря теряем время.
- Какой вы... толстокожий, непрошибаемый, - горько вымолвила она. -
Полковник Луговой совсем не такой, как вы... Скажите, женщина, которая
живет сейчас с Георгием - смелая женщина? Способна на самопожертвование?
- Безусловно! Она очень мужественная женщина!
- Кошмар... Как Жоре не повезло. Рядом - мужественная женщина. Ужас.
- Что, плохо? Опять плохо?
- Жалко Георгия. Жить с мужланкой невыносимо. Вы же сказали -
мужественная?
- Нет, она женственна... Что вы, собственно, хотите? - Заремба
начинал злиться.
- Защитить Георгия от опасности. Мне стало известно, в какие дни и
часы ему угрожает опасность. А защитить его могу только я. Или женщина,
готовая к самопожертвованию. "Ах, какие пылкие слова и речи! - про себя
позлорадствовал полковник. - Где же ты раньше была, защитница..." -
Успокойтесь, сударыня, - однако ласково сказал он. - Его защитят, если он
сам не сможет защитить себя.
- Вы в этом уверены?
- Безусловно!
- Но как? Ни Георгий, ни его... женщина не знают опасных дней!
- А вы их знаете?
- Если бы я не узнала - не пришла...
- Составляете гороскопы?
- Нет... Я стала чувствовать, когда его поджидает опасность. Когда и
где. - Она посмотрела глазами чистыми и пронзительными. - Вижу картины...
И знаю, что так будет! Это картины из будущего! Поверьте мне, я не
обманываю. И должна быть с ним, хотя бы в эти часы.
Полковник Заремба занимался разгадкой феноменов, хитросплетениями
обстоятельств, отдающих мистикой, одним словом, вещами запредельными и
малопонятными, однако слабо верил в способности экстрасенсов, гадалок,
предсказателей, и особенно - подобным ясновидящим экзальтированным особам.
Прокапризничала "Мисс Очарование", прохлопала, упустила мужа, и теперь
правдами и неправдами стремится заполучить назад, купить, провести на
мякине, стать нужной, сделать его, зависимым от ее "феноменальных
способностей".
Женская логика и способы старые как мир...
- Вижу, не верите мне, - определила Соломина. - Хорошо. Все же очень
просто проверяется! Я скажу, что уже было с Георгием, когда он стоял в
шаге от гибели.
А вы его спросите, так ли все было. Сейчас я опишу все как было.
Сейчас... Это уже в прошлом, поэтому нужно вспомнить.
Соломина откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза. Заремба слышал
и не такие россказни, поэтому ждал терпеливо, готовясь опровергать.
Опасностей, ставящих под угрозу жизнь фермеров в Горячем Урочище, пока еще
не наблюдалось. Иначе было бы немедленно доложено.
- Окно раскрыто, шторы опущены... Балконная дверь! Да, открыта
балконная дверь!
- не поднимая век, заговорила она. - Почему-то под балконом вода...