Страница:
«…к эмиграции пятидесятников толкнуло не какое-то отдельное событие последних лет, а вся их жизнь на протяжении всего существования советской власти»
и временные ослабления репрессий по конъюнктурным соображениям не могли заставить их забыть о несовместимости их вероучения с советской идеологией.
«Если в программе партии записано, что коммунизм и религия несовместимы и цель этой страны - построение коммунизма, - говорил Борис Перчаткин, член эмиграционного совета в Находке, - то, естественно, нам не на что надеяться. В никакое улучшение нашего положения, даже если нам теперь пообещают его, мы не верим, принимая во внимание весь многолетний опыт наших дедов, отцов и наш собственный. Единственный выход для нас - эмиграция». [25]
Надежды пятидесятников на эмиграцию очень укрепились с избранием президентом США баптиста Картера. Это убеждало во влиятельности их единоверцев в самой могучей стране свободного мира. Они надеялись, что при президенте-баптисте они получат от Соединенных Штатов такую же поддержку, какую эта страна в течение многих лет оказывала еврейской нации. Видимо, эти надежды способствовали разрастанию эмиграционного движения пятидесятников. В феврале 1977 г. около 1 тысячи пятидесятников заявили о желании покинуть СССР. К маю стали добиваться эмиграции 1700 верующих (к пятидесятникам присоединились баптисты, но пятидесятники сильно преобладают в списках подавших на эмиграцию по религиозным мотивам). Еще через месяц численность подавших заявления увеличилась до 3,5 тысяч, к сентябрю - до 10 тысяч. К декабрю 1977 г. подали заявления 20 тыс. человек. В 1979 г. численность их возросла до 30 тыс. человек. [26]
Пятидесятники Ровенской и Брестской областей, с Кавказа и из Ростовской области, с Украины и из Эстонии, из-под Ленинграда и из Черногорска писали «своему президенту» Картеру - они просили его официально заявить советскому правительству, что им разрешен въезд в США и ходатайствовать перед Брежневым, чтобы он отпустил их. [27]
В июне 1977 г. 3500 пятидесятников и баптистов, добивающихся эмиграции, обратились к Брежневу с заявлением, в котором перечислили свои требования: упростить процедуру оформления выездных документов; разрешить эмигрировать группами и общинами, а не в семейно-индивидуальном порядке; не призывать в армию и досрочно демобилизовать намеревающихся эмигрировать; снизить малообеспеченным семьям оплату за выезд или разрешить воспользоваться финансовой помощью зарубежных верующих. [28]
Борьба за религиозную свободу и за право эмиграции логически привела пятидесятников к участию в общем движении за права человека. Подписи активистов пятидесятников стоят под совместными обращениями Христианского комитета защиты прав верующих в СССР и Московской Хельсинкской группы о необходимости создания международной Хельсинкской комиссии, [29] а также под коллективным письмом в защиту арестованных (февраль - март 1977 г.) членов Московской Хельсинкской группы Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского. В отдельном письме, которое подписали 500 пятидесятников, их епископ Николай Горетой призывал христиан всего мира молиться за арестованных членов Группы Хельсинки:
«Нет большей любви, как положить душу за брата своего. Этот завет Христа Александр Гинзбург, Юрий Орлов и Анатолий Щаранский выполнили до конца.
… В 60-е годы в Советском Союзе прошли сотни судебных процессов над нашими братьями христианами-пятидесятниками. Нас отправляли в лагеря, в психиатрические больницы и в ссылку, у нас отнимали детей… Когда же мы в 75 году отказались официально регистрировать наши общины,… несмотря на нажим властей и прямую угрозу отправить нас в лагеря, то эти угрозы, наверное, осуществились бы, если бы мы не обратились за помощью в Московскую группу по соблюдению Хельсинкских соглашений. И когда эта Группа, в частности Юрий Орлов, Александр Гинзбург, Анатолий Щаранский, возвысила свой благородный голос в нашу защиту, местные власти отступились от нас. Если мы теперь не возвысим свой голос в их защиту, то этим мы совершим преступление перед Богом и перед совестью… 27 марта 77 года тысячи наших братьев и сестер в СССР… будут пребывать в посте и склонят головы в молитве за Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского". [30]
Пятидесятники стали контактировать с мировой общественностью не только через Хельсинкскую группу, но и непосредственно.
Поскольку по советской конституции церковь отделена от государства, они считают себя вправе иметь международные контакты независимо от государства - они предложили христианским объединениям и правительственным учреждениям других стран, а также институтам и организациям по правам человека сотрудничество по религиозным и юридическим вопросам. Общины пятидесятников пригласили к себе в гости близких по вере государственных деятелей: английскую королеву Елизавету, Курта Вальдхайма и президента Картера. [31]
48-я «Хроника» сообщает об обращениях пятидесятников в Комитет прав человека ООН и к Белградской конференции стран, подписавших Хельсинкские соглашения. Старший пресвитер пятидесятников Николай Горетой, выступая на пресс-конференции иностранных корреспондентов в Москве в марте 1977 г., заявил:
«… Мы свободные люди, а не пленники и не рабы. Мы обращаемся к президенту Картеру как братья во Христе - помочь верующим воспользоваться правом выезда на основании подписанных советскими властями пактов о правах и Всеобщей Декларации прав человека». [32]
Пятидесятники, добивающиеся эмиграции, поручили быть их представителями на Западе Евгению Брисендену - их единоверцу, эмигрировавшему в США, и Аркадию Полищуку, представляющему пятидесятников в Москве после эмиграции Л. Ворониной и тоже вынужденному в связи с этим к эмиграции. Полищук выехал из СССР осенью 1977 г. и поселился в США.
В январе 1978 г. президент США Картер принял заместителя старшего пресвитера пятидесятников члена ВСЕХБ П. Шатрова. На вопрос об эмиграции пятидесятников тот ответил, что уехать хотят лишь незарегистрированные, т.е. не признающие никакой власти, да таких очень мало.
Весной 1978 г. члены пятидесятнических семей из Черногорска Ващенко и Чмыхаловых прорвались в американское посольство в Москве, надеясь, что их непосредственное свидетельство американским дипломатам дойдет до «их» президента, и он поможет и этим семьям и их единоверцам получить разрешение на эмиграцию. Однако близость по вере к президенту США помогла лишь тем, что когда уговоры уйти из посольства не подействовали, пятидесятников не выставили на улицу, в руки кагебистов, как это бывает с такими «посетителями» посольств свободных стран в Москве, а отвели им комнату в подвале, где они провели в добровольном заточении 5 лет. [33]
В 1979 г. в Канаде состоялась XII всемирная конференция пятидесятников. На эту конференцию были приглашены церковные чины, отобранные Советом по делам религий и культов, и Николай Горетой. Но он, разумеется, не смог прибыть на конференцию, и съезд имел информацию о положении пятидесятников в СССР только от официальных советских представителей, и это была соответственно искаженная информация. Руководство международной пятидесятнической общины не приняло во внимание и письмо Горетого к конференции с описанием бедственного положения 30 тысяч пятидесятников, добивающихся эмиграции. Чтобы привлечь внимание участников съезда к этой проблеме, А. Полищук неделю простоял перед зданием, где происходила конференция, объявив голодовку в поддержку пятидесятников из незарегистрированных общин в СССР, и раздавал письма пятидесятников с описанием преследований, которым они подвергаются. В 1980 г. Полищук ездил на Мадридскую конференцию Хельсинкских стран, чтобы возбудить у ее делегатов сочувствие к проблемам эмиграции из СССР.
Таким образом, правительства и общественность Запада, прежде располагавшие информацией из СССР лишь от официального руководства ВСЕХБ, стали получать ее и от незарегистрированных общин.
Лидеры международного пятидесятнического объединения по-прежнему признают лишь официальное руководство пятидесятников в СССР, но среди пятидесятников на Западе нашлись люди и даже общины, готовые помочь гонимым единоверцам. Они завязали переписку с пятидесятническими семьями из советских незарегистрированных общин, стали посылать им посылки (главным образом одежду, что для многодетных семей - большое подспорье), стали приезжать по туристским путевкам, чтобы познакомиться со своими адресатами и их общинами. Иной раз таким туристам удавалось даже провезти религиозную литературу. Получить Библии, переложение Евангелия для детей и т.п. было большой радостью для советских верующих; этих книг так не хватает, что иной раз их переписывают от руки. С помощью единоверцев с Запада пятидесятники наладили печатание религиозной литературы в СССР - на множительных машинах и фотоспособом. Туристы провезли не только это оборудование, но и фильмы на религиозные темы и приспособления для их просмотра в домашних условиях.
Летом 1977 г. шведские пятидесятники Б. Сарелд и Э. Энгстрем по поручению Славянской миссии поехали в СССР в качестве туристов на своей машине и провезли большое число Библий, а возвращаясь обратно везли несколько сот писем с просьбами о вызовах и документы об эмиграционном движении пятидесятников, в частности сборник «Выходи из нее, народ мой». На границе шведы были арестованы, и очень скоро признали Славянскую миссию «антисоветской организацией», а свою деятельность в СССР - «преступной». Они дали обширные показания о верующих, с которыми встречались во время своего путешествия по Советскому Союзу. В ноябре 1977 г. шведов отпустили домой, но по их показаниям были проведены многочисленные обыски и допросы, продолжавшиеся до 1980 г. [34]
Контакты с Западом дали возможность нескольким сотням пятидесятнических семей получить вызовы из-за рубежа. Однако в вызовах нуждались не сотни, а тысячи семей. На правительственном уроне ни одна западноевропейская страна не занялась судьбой советских пятидесятников сколько-нибудь настойчиво. Массовый энтузиазм пятидесятников не нашел достаточно твердой поддержки на Западе, а это было их единственным шансом на успех.
Советские власти переместили центр тяжести с посул на преследования. Примерно с середины 1977 г. опять начались штрафы и вызовы на «беседы», разгоны свадеб и других собраний пятидесятников. [35] Резко усилилось натравливание окружающего населения на общины, заявившие о желании эмигрировать. В станицах Старотитаровская и Ленинградская в июле-сентябре 1977 г. были устроены сходы о пятидесятниках. Привезли комсомольцев и дружинников из других станиц и городов, прибыло начальство из Краснодара. Подавших просьбы о выезде просили придти на сход, обещая дать возможность выступить по этому поводу. Однако на сходах получили слово только заранее подготовленные ораторы, которые называли желающих эмигрировать изменниками и отщепенцами, обвиняли их в том, что они действуют заодно с Сахаровым, Орловым и Гинзбургом - «врагами социалистического строя». Из толпы кричали, что подающих на эмиграцию надо посадить в тюрьму, а то и расстрелять или повесить, всячески оскорбляли их. Сход в Старотитаровской снимали на кинопленку и записывали на магнитофон, но когда верующие включили свой магнитофон, его отобрали. [36] После этих сходов Горетой оказался фактически под домашним арестом. Ведущей силой эмиграционного движения стал эмиграционный совет Находки.
Обстановку в Находке и Владивостоке пятидесятники описали в письме на Белградское совещание Хельсинкских стран:
«По нескольку раз в неделю с трибун клубов, домов культуры, лекториев училищ, общежитий читаются лекции, информирующие население, что верующие - это враги, фанатики, предатели, агенты ЦРУ, шпионы. В местных газетах печатаются заметки, представляющие нас как злодеев и предателей… Эта официально проводимая кампания подстрекает население к расправе над верующими… Атмосфера в городе накалена, наши женщины не могут выйти на улицу: им угрожают, избивают. Васильева Л.И. была избита на улице. Бандиты кричали:»Баптистка (общее название протестантов в СССР - Л.А.), на ЦРУ работаешь, получай!" Среди белого дня беременную Нину Мироненко ударили и потащили в болото, крича: «В Америку собралась ехать? Мы вам покажем Америку!» Хулиганы пользуются молчаливым одобрением властей, бросают камни и стекла во дворы, засыпают огороды битым стеклом. 19 мая было совершено бандитское нападение на дом вдовы Чуприной, в котором происходят наши молитвенные собрания. Дом был разграблен, перепуганы дети, выбиты стекла в окнах и на веранде ударами топора… Власти в милиции пытались заставить Чуприну подписать заявление, что она не имеет претензий к нападавшим". [37]
Кроме усилий по информированию международной общественности о своем положении, пятидесятники предприняли усилия по самоорганизации для более эффективной защиты своих гражданских прав и по координации действий общин, разбросанных по всей стране.
16 июня 1979 г. в Москве собрался съезд представителей незарегистрированных пятидесятнических общин, избравший их руководящий орган - Братский Совет христиан веры евангельской пятидесятников по типу Совета церквей ЕХБ (см. главу «Евангельские христиане-баптисты»).
Съезд состоялся несмотря на то, что власти сделали все от них зависящее, чтобы сорвать его. Едущих на съезд пятидесятников снимали с поездов, вылавливали на аэродромах и на вокзалах; задержанных под конвоем отправляли домой. [38]
Летом 1979 г. представители Братского совета пятидесятников Борис Перчаткин и Тимофей Прокопчик встретились в Москве с делегацией американских конгрессменов (Р. Дорнен и др.). Они просили их ходатайствовать перед советскими властями о разрешении проблемы пятидесятников. [39]
С зимы 1979 г. начались аресты активистов эмиграционного движения пятидесятников. Первыми были арестованы Федор Сиденко и Николай Горетой в станице Старотитаровской, затем - Николай Бобарыкин (тоже из Старотитаровской), Борис Перчаткин и Виталий Истомин из Находки. [40] Но борьба за эмиграцию - продолжалась. 17 мая 1980 г. была создана правозащитная группа пятидесятников. Однако ввиду усилившихся репрессий сообщили лишь число ее членов (семь человек), но не их имена. В июле 1980 г. Группа выпустила альманах «Красное и черное» - документы о положении пятидесятников, добивающихся эмиграции, и о преследованиях этой церкви. [41] Впоследствии Группа систематически передавала московским правозащитникам такую информацию, в частности о продолжающихся арестах среди пятидесятников.
18 августа 1980 г. был арестован Борис Перчаткин. Оставшиеся на свободе члены Братского совета обратились к Брежневу с просьбой о приеме до Мадридской встречи. Письмо состояло из 13 вопросов, среди них были следующие:
– Будет ли разрешено пятидесятникам иметь свой Совет церквей?
– Будет ли отменено нынешнее законодательство о религиозных культах?
– Будут ли разрешены общественные типографии?
– Будет ли отменено изучение атеизма в школах?
– Будут ли освобождены и реабилитированы верующие и другие узники совести?
– Будет ли осуществлена свобода эмиграции?[42]
Не надеясь на ответ, пятидесятники одновременного отправили коллективное (1310 подписей) письмо Дж. Картеру. Они снова просили его обратиться с личным посланием к Брежневу, так как «наш президент нас не принимает». Кроме того, пятидесятники просили как можно шире оповестить западных единоверцев об их положении, так как поддержки с Запада они почти не ощущают:
«… мы не слышим их голосов, или они поверили клевете и наговорам на нас?». [43]
Слабость поддержки эмиграционного движения пятидесятников с Запада облегчила террор против них. На допросах по делу Перчаткина следователь КГБ подполковник Кузьмин говорил пятидесятникам Находки:
– Вы не равняйте себя с евреями, они дорого стоят, а за вас нам мало дают. [44]
На Мадридскую конференцию стран, подписавших Хельсинкские соглашения, было отправлено большое число писем пятидесятников - и индивидуальных, и коллективных. С 11 ноября 1980 г. (день открытия конференции) 1300 пятидесятников держали пятидневную голодовку, все еще надеясь привлечь внимание к своим проблемам. Однако 4 года бесплодных усилий ослабили напор. В Находке, где община состоит примерно из 500 взрослых членов, заявили о своем намерении уехать из СССР около 300 семей, но к 1980 г. лишь 100 продолжали энергичную борьбу за выезд. [45] Примерно таким же было положение в остальных общинах. В письме к президенту Р. Рейгану, написанном в начале 1981 г. от имени Братского Совета пятидесятников, звучит отчаяние:
«На все законные наши просьбы правительство СССР отвечает молчанием или кратким словесным ответом:»Никуда вы не поедете, и никому вы не нужны". Наши обращения к международной общественности вызвали гнев наших властей к нам… После Мадридской встречи обещают с нами вообще расправиться. Из людей нам не на кого положиться, нет! Да возбудит Господь Ваше участие, господин президент, к нам!… Примите нас в Вашу страну… А пока мы находимся в СССР, просим Вас, господин президент, дайте указания представителям Вашей страны в СССР, корреспондентам, дипломатам не избегать контактов с нами. Ведь мы не имеем ни связи, ни средств, ни достаточной свободы для устного или письменного общения с иностранцами… Мы страдаем и не можем сообщить об этом всему миру. Просим Вас, господин президент, вступитесь, пожалуйста, публично по нашему вопросу, поддержите нас и обратитесь в Л. Брежневу, чтобы он отпустил нас… Ответьте нам, господин президент, пожалуйста!…" [46]
Но и на этот раз ответа не последовало.
Даже находившиеся в американском посольстве Ващенко и Чмыхаловы не получали разрешения на выезд. В переговорах об их судьбе советские представители требовали, чтобы пятидесятники покинули посольство, вернулись в Черногорск и подавали документы в общем порядке. Но посольские сидельцы отказывались это сделать, не веря в успех такой тактики. Зимой 1981-1982 гг. Августина и Лидия Ващенко начали бессрочную голодовку, требуя дать их семье разрешение на выезд. В их заявлениях прессе было высказано то, что, видимо, уже стало общим горьким открытием советских пятидесятников: Запад равнодушен к судьбе гонимых в СССР протестантов. Между тем в США было довольно активное общественное движение в поддержку Ващенко и Чмыхаловых. Однако лишь в июне 1983 г. американским дипломатам удалось добиться твердого обещания, что, подав документы в Черногорске, эти семьи получат возможность выехать на Запад - это было одним из негласных условий подписания заключительного документа Мадридской конференции. Но этот успех был частным достижением - он касался судьбы лишь двух пятидесятнических семей. Остальные так и остались пленниками в СССР.
За первой волной арестов 1979-1981 гг. последовала вторая волна - были арестованы собравшиеся на совещание в Ровно активисты эмиграционного движения и еще несколько человек. Возобновились утихшие было осуждения за отказ от присяги в армии, а также аресты проповедников (И. Федотов, В. Мурашкин и др.). [48]
Однако и в этих условиях, утратив надежду на исход, пятидесятники продолжают отказываться от регистрации, сохраняют независимую гражданскую позицию, не допускают вмешательства властей во внутрицерковную жизнь и продолжают евангельскую проповедь.
Примечания
ВЕРНЫЕ И СВОБОДНЫЕ АДВЕНТИСТЫ СЕДЬМОГО ДНЯ
и временные ослабления репрессий по конъюнктурным соображениям не могли заставить их забыть о несовместимости их вероучения с советской идеологией.
«Если в программе партии записано, что коммунизм и религия несовместимы и цель этой страны - построение коммунизма, - говорил Борис Перчаткин, член эмиграционного совета в Находке, - то, естественно, нам не на что надеяться. В никакое улучшение нашего положения, даже если нам теперь пообещают его, мы не верим, принимая во внимание весь многолетний опыт наших дедов, отцов и наш собственный. Единственный выход для нас - эмиграция». [25]
Надежды пятидесятников на эмиграцию очень укрепились с избранием президентом США баптиста Картера. Это убеждало во влиятельности их единоверцев в самой могучей стране свободного мира. Они надеялись, что при президенте-баптисте они получат от Соединенных Штатов такую же поддержку, какую эта страна в течение многих лет оказывала еврейской нации. Видимо, эти надежды способствовали разрастанию эмиграционного движения пятидесятников. В феврале 1977 г. около 1 тысячи пятидесятников заявили о желании покинуть СССР. К маю стали добиваться эмиграции 1700 верующих (к пятидесятникам присоединились баптисты, но пятидесятники сильно преобладают в списках подавших на эмиграцию по религиозным мотивам). Еще через месяц численность подавших заявления увеличилась до 3,5 тысяч, к сентябрю - до 10 тысяч. К декабрю 1977 г. подали заявления 20 тыс. человек. В 1979 г. численность их возросла до 30 тыс. человек. [26]
Пятидесятники Ровенской и Брестской областей, с Кавказа и из Ростовской области, с Украины и из Эстонии, из-под Ленинграда и из Черногорска писали «своему президенту» Картеру - они просили его официально заявить советскому правительству, что им разрешен въезд в США и ходатайствовать перед Брежневым, чтобы он отпустил их. [27]
В июне 1977 г. 3500 пятидесятников и баптистов, добивающихся эмиграции, обратились к Брежневу с заявлением, в котором перечислили свои требования: упростить процедуру оформления выездных документов; разрешить эмигрировать группами и общинами, а не в семейно-индивидуальном порядке; не призывать в армию и досрочно демобилизовать намеревающихся эмигрировать; снизить малообеспеченным семьям оплату за выезд или разрешить воспользоваться финансовой помощью зарубежных верующих. [28]
Борьба за религиозную свободу и за право эмиграции логически привела пятидесятников к участию в общем движении за права человека. Подписи активистов пятидесятников стоят под совместными обращениями Христианского комитета защиты прав верующих в СССР и Московской Хельсинкской группы о необходимости создания международной Хельсинкской комиссии, [29] а также под коллективным письмом в защиту арестованных (февраль - март 1977 г.) членов Московской Хельсинкской группы Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского. В отдельном письме, которое подписали 500 пятидесятников, их епископ Николай Горетой призывал христиан всего мира молиться за арестованных членов Группы Хельсинки:
«Нет большей любви, как положить душу за брата своего. Этот завет Христа Александр Гинзбург, Юрий Орлов и Анатолий Щаранский выполнили до конца.
… В 60-е годы в Советском Союзе прошли сотни судебных процессов над нашими братьями христианами-пятидесятниками. Нас отправляли в лагеря, в психиатрические больницы и в ссылку, у нас отнимали детей… Когда же мы в 75 году отказались официально регистрировать наши общины,… несмотря на нажим властей и прямую угрозу отправить нас в лагеря, то эти угрозы, наверное, осуществились бы, если бы мы не обратились за помощью в Московскую группу по соблюдению Хельсинкских соглашений. И когда эта Группа, в частности Юрий Орлов, Александр Гинзбург, Анатолий Щаранский, возвысила свой благородный голос в нашу защиту, местные власти отступились от нас. Если мы теперь не возвысим свой голос в их защиту, то этим мы совершим преступление перед Богом и перед совестью… 27 марта 77 года тысячи наших братьев и сестер в СССР… будут пребывать в посте и склонят головы в молитве за Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского". [30]
Пятидесятники стали контактировать с мировой общественностью не только через Хельсинкскую группу, но и непосредственно.
Поскольку по советской конституции церковь отделена от государства, они считают себя вправе иметь международные контакты независимо от государства - они предложили христианским объединениям и правительственным учреждениям других стран, а также институтам и организациям по правам человека сотрудничество по религиозным и юридическим вопросам. Общины пятидесятников пригласили к себе в гости близких по вере государственных деятелей: английскую королеву Елизавету, Курта Вальдхайма и президента Картера. [31]
48-я «Хроника» сообщает об обращениях пятидесятников в Комитет прав человека ООН и к Белградской конференции стран, подписавших Хельсинкские соглашения. Старший пресвитер пятидесятников Николай Горетой, выступая на пресс-конференции иностранных корреспондентов в Москве в марте 1977 г., заявил:
«… Мы свободные люди, а не пленники и не рабы. Мы обращаемся к президенту Картеру как братья во Христе - помочь верующим воспользоваться правом выезда на основании подписанных советскими властями пактов о правах и Всеобщей Декларации прав человека». [32]
Пятидесятники, добивающиеся эмиграции, поручили быть их представителями на Западе Евгению Брисендену - их единоверцу, эмигрировавшему в США, и Аркадию Полищуку, представляющему пятидесятников в Москве после эмиграции Л. Ворониной и тоже вынужденному в связи с этим к эмиграции. Полищук выехал из СССР осенью 1977 г. и поселился в США.
В январе 1978 г. президент США Картер принял заместителя старшего пресвитера пятидесятников члена ВСЕХБ П. Шатрова. На вопрос об эмиграции пятидесятников тот ответил, что уехать хотят лишь незарегистрированные, т.е. не признающие никакой власти, да таких очень мало.
Весной 1978 г. члены пятидесятнических семей из Черногорска Ващенко и Чмыхаловых прорвались в американское посольство в Москве, надеясь, что их непосредственное свидетельство американским дипломатам дойдет до «их» президента, и он поможет и этим семьям и их единоверцам получить разрешение на эмиграцию. Однако близость по вере к президенту США помогла лишь тем, что когда уговоры уйти из посольства не подействовали, пятидесятников не выставили на улицу, в руки кагебистов, как это бывает с такими «посетителями» посольств свободных стран в Москве, а отвели им комнату в подвале, где они провели в добровольном заточении 5 лет. [33]
В 1979 г. в Канаде состоялась XII всемирная конференция пятидесятников. На эту конференцию были приглашены церковные чины, отобранные Советом по делам религий и культов, и Николай Горетой. Но он, разумеется, не смог прибыть на конференцию, и съезд имел информацию о положении пятидесятников в СССР только от официальных советских представителей, и это была соответственно искаженная информация. Руководство международной пятидесятнической общины не приняло во внимание и письмо Горетого к конференции с описанием бедственного положения 30 тысяч пятидесятников, добивающихся эмиграции. Чтобы привлечь внимание участников съезда к этой проблеме, А. Полищук неделю простоял перед зданием, где происходила конференция, объявив голодовку в поддержку пятидесятников из незарегистрированных общин в СССР, и раздавал письма пятидесятников с описанием преследований, которым они подвергаются. В 1980 г. Полищук ездил на Мадридскую конференцию Хельсинкских стран, чтобы возбудить у ее делегатов сочувствие к проблемам эмиграции из СССР.
Таким образом, правительства и общественность Запада, прежде располагавшие информацией из СССР лишь от официального руководства ВСЕХБ, стали получать ее и от незарегистрированных общин.
Лидеры международного пятидесятнического объединения по-прежнему признают лишь официальное руководство пятидесятников в СССР, но среди пятидесятников на Западе нашлись люди и даже общины, готовые помочь гонимым единоверцам. Они завязали переписку с пятидесятническими семьями из советских незарегистрированных общин, стали посылать им посылки (главным образом одежду, что для многодетных семей - большое подспорье), стали приезжать по туристским путевкам, чтобы познакомиться со своими адресатами и их общинами. Иной раз таким туристам удавалось даже провезти религиозную литературу. Получить Библии, переложение Евангелия для детей и т.п. было большой радостью для советских верующих; этих книг так не хватает, что иной раз их переписывают от руки. С помощью единоверцев с Запада пятидесятники наладили печатание религиозной литературы в СССР - на множительных машинах и фотоспособом. Туристы провезли не только это оборудование, но и фильмы на религиозные темы и приспособления для их просмотра в домашних условиях.
Летом 1977 г. шведские пятидесятники Б. Сарелд и Э. Энгстрем по поручению Славянской миссии поехали в СССР в качестве туристов на своей машине и провезли большое число Библий, а возвращаясь обратно везли несколько сот писем с просьбами о вызовах и документы об эмиграционном движении пятидесятников, в частности сборник «Выходи из нее, народ мой». На границе шведы были арестованы, и очень скоро признали Славянскую миссию «антисоветской организацией», а свою деятельность в СССР - «преступной». Они дали обширные показания о верующих, с которыми встречались во время своего путешествия по Советскому Союзу. В ноябре 1977 г. шведов отпустили домой, но по их показаниям были проведены многочисленные обыски и допросы, продолжавшиеся до 1980 г. [34]
Контакты с Западом дали возможность нескольким сотням пятидесятнических семей получить вызовы из-за рубежа. Однако в вызовах нуждались не сотни, а тысячи семей. На правительственном уроне ни одна западноевропейская страна не занялась судьбой советских пятидесятников сколько-нибудь настойчиво. Массовый энтузиазм пятидесятников не нашел достаточно твердой поддержки на Западе, а это было их единственным шансом на успех.
Советские власти переместили центр тяжести с посул на преследования. Примерно с середины 1977 г. опять начались штрафы и вызовы на «беседы», разгоны свадеб и других собраний пятидесятников. [35] Резко усилилось натравливание окружающего населения на общины, заявившие о желании эмигрировать. В станицах Старотитаровская и Ленинградская в июле-сентябре 1977 г. были устроены сходы о пятидесятниках. Привезли комсомольцев и дружинников из других станиц и городов, прибыло начальство из Краснодара. Подавших просьбы о выезде просили придти на сход, обещая дать возможность выступить по этому поводу. Однако на сходах получили слово только заранее подготовленные ораторы, которые называли желающих эмигрировать изменниками и отщепенцами, обвиняли их в том, что они действуют заодно с Сахаровым, Орловым и Гинзбургом - «врагами социалистического строя». Из толпы кричали, что подающих на эмиграцию надо посадить в тюрьму, а то и расстрелять или повесить, всячески оскорбляли их. Сход в Старотитаровской снимали на кинопленку и записывали на магнитофон, но когда верующие включили свой магнитофон, его отобрали. [36] После этих сходов Горетой оказался фактически под домашним арестом. Ведущей силой эмиграционного движения стал эмиграционный совет Находки.
Обстановку в Находке и Владивостоке пятидесятники описали в письме на Белградское совещание Хельсинкских стран:
«По нескольку раз в неделю с трибун клубов, домов культуры, лекториев училищ, общежитий читаются лекции, информирующие население, что верующие - это враги, фанатики, предатели, агенты ЦРУ, шпионы. В местных газетах печатаются заметки, представляющие нас как злодеев и предателей… Эта официально проводимая кампания подстрекает население к расправе над верующими… Атмосфера в городе накалена, наши женщины не могут выйти на улицу: им угрожают, избивают. Васильева Л.И. была избита на улице. Бандиты кричали:»Баптистка (общее название протестантов в СССР - Л.А.), на ЦРУ работаешь, получай!" Среди белого дня беременную Нину Мироненко ударили и потащили в болото, крича: «В Америку собралась ехать? Мы вам покажем Америку!» Хулиганы пользуются молчаливым одобрением властей, бросают камни и стекла во дворы, засыпают огороды битым стеклом. 19 мая было совершено бандитское нападение на дом вдовы Чуприной, в котором происходят наши молитвенные собрания. Дом был разграблен, перепуганы дети, выбиты стекла в окнах и на веранде ударами топора… Власти в милиции пытались заставить Чуприну подписать заявление, что она не имеет претензий к нападавшим". [37]
Кроме усилий по информированию международной общественности о своем положении, пятидесятники предприняли усилия по самоорганизации для более эффективной защиты своих гражданских прав и по координации действий общин, разбросанных по всей стране.
16 июня 1979 г. в Москве собрался съезд представителей незарегистрированных пятидесятнических общин, избравший их руководящий орган - Братский Совет христиан веры евангельской пятидесятников по типу Совета церквей ЕХБ (см. главу «Евангельские христиане-баптисты»).
Съезд состоялся несмотря на то, что власти сделали все от них зависящее, чтобы сорвать его. Едущих на съезд пятидесятников снимали с поездов, вылавливали на аэродромах и на вокзалах; задержанных под конвоем отправляли домой. [38]
Летом 1979 г. представители Братского совета пятидесятников Борис Перчаткин и Тимофей Прокопчик встретились в Москве с делегацией американских конгрессменов (Р. Дорнен и др.). Они просили их ходатайствовать перед советскими властями о разрешении проблемы пятидесятников. [39]
С зимы 1979 г. начались аресты активистов эмиграционного движения пятидесятников. Первыми были арестованы Федор Сиденко и Николай Горетой в станице Старотитаровской, затем - Николай Бобарыкин (тоже из Старотитаровской), Борис Перчаткин и Виталий Истомин из Находки. [40] Но борьба за эмиграцию - продолжалась. 17 мая 1980 г. была создана правозащитная группа пятидесятников. Однако ввиду усилившихся репрессий сообщили лишь число ее членов (семь человек), но не их имена. В июле 1980 г. Группа выпустила альманах «Красное и черное» - документы о положении пятидесятников, добивающихся эмиграции, и о преследованиях этой церкви. [41] Впоследствии Группа систематически передавала московским правозащитникам такую информацию, в частности о продолжающихся арестах среди пятидесятников.
18 августа 1980 г. был арестован Борис Перчаткин. Оставшиеся на свободе члены Братского совета обратились к Брежневу с просьбой о приеме до Мадридской встречи. Письмо состояло из 13 вопросов, среди них были следующие:
– Будет ли разрешено пятидесятникам иметь свой Совет церквей?
– Будет ли отменено нынешнее законодательство о религиозных культах?
– Будут ли разрешены общественные типографии?
– Будет ли отменено изучение атеизма в школах?
– Будут ли освобождены и реабилитированы верующие и другие узники совести?
– Будет ли осуществлена свобода эмиграции?[42]
Не надеясь на ответ, пятидесятники одновременного отправили коллективное (1310 подписей) письмо Дж. Картеру. Они снова просили его обратиться с личным посланием к Брежневу, так как «наш президент нас не принимает». Кроме того, пятидесятники просили как можно шире оповестить западных единоверцев об их положении, так как поддержки с Запада они почти не ощущают:
«… мы не слышим их голосов, или они поверили клевете и наговорам на нас?». [43]
Слабость поддержки эмиграционного движения пятидесятников с Запада облегчила террор против них. На допросах по делу Перчаткина следователь КГБ подполковник Кузьмин говорил пятидесятникам Находки:
– Вы не равняйте себя с евреями, они дорого стоят, а за вас нам мало дают. [44]
На Мадридскую конференцию стран, подписавших Хельсинкские соглашения, было отправлено большое число писем пятидесятников - и индивидуальных, и коллективных. С 11 ноября 1980 г. (день открытия конференции) 1300 пятидесятников держали пятидневную голодовку, все еще надеясь привлечь внимание к своим проблемам. Однако 4 года бесплодных усилий ослабили напор. В Находке, где община состоит примерно из 500 взрослых членов, заявили о своем намерении уехать из СССР около 300 семей, но к 1980 г. лишь 100 продолжали энергичную борьбу за выезд. [45] Примерно таким же было положение в остальных общинах. В письме к президенту Р. Рейгану, написанном в начале 1981 г. от имени Братского Совета пятидесятников, звучит отчаяние:
«На все законные наши просьбы правительство СССР отвечает молчанием или кратким словесным ответом:»Никуда вы не поедете, и никому вы не нужны". Наши обращения к международной общественности вызвали гнев наших властей к нам… После Мадридской встречи обещают с нами вообще расправиться. Из людей нам не на кого положиться, нет! Да возбудит Господь Ваше участие, господин президент, к нам!… Примите нас в Вашу страну… А пока мы находимся в СССР, просим Вас, господин президент, дайте указания представителям Вашей страны в СССР, корреспондентам, дипломатам не избегать контактов с нами. Ведь мы не имеем ни связи, ни средств, ни достаточной свободы для устного или письменного общения с иностранцами… Мы страдаем и не можем сообщить об этом всему миру. Просим Вас, господин президент, вступитесь, пожалуйста, публично по нашему вопросу, поддержите нас и обратитесь в Л. Брежневу, чтобы он отпустил нас… Ответьте нам, господин президент, пожалуйста!…" [46]
Но и на этот раз ответа не последовало.
Даже находившиеся в американском посольстве Ващенко и Чмыхаловы не получали разрешения на выезд. В переговорах об их судьбе советские представители требовали, чтобы пятидесятники покинули посольство, вернулись в Черногорск и подавали документы в общем порядке. Но посольские сидельцы отказывались это сделать, не веря в успех такой тактики. Зимой 1981-1982 гг. Августина и Лидия Ващенко начали бессрочную голодовку, требуя дать их семье разрешение на выезд. В их заявлениях прессе было высказано то, что, видимо, уже стало общим горьким открытием советских пятидесятников: Запад равнодушен к судьбе гонимых в СССР протестантов. Между тем в США было довольно активное общественное движение в поддержку Ващенко и Чмыхаловых. Однако лишь в июне 1983 г. американским дипломатам удалось добиться твердого обещания, что, подав документы в Черногорске, эти семьи получат возможность выехать на Запад - это было одним из негласных условий подписания заключительного документа Мадридской конференции. Но этот успех был частным достижением - он касался судьбы лишь двух пятидесятнических семей. Остальные так и остались пленниками в СССР.
За первой волной арестов 1979-1981 гг. последовала вторая волна - были арестованы собравшиеся на совещание в Ровно активисты эмиграционного движения и еще несколько человек. Возобновились утихшие было осуждения за отказ от присяги в армии, а также аресты проповедников (И. Федотов, В. Мурашкин и др.). [48]
Однако и в этих условиях, утратив надежду на исход, пятидесятники продолжают отказываться от регистрации, сохраняют независимую гражданскую позицию, не допускают вмешательства властей во внутрицерковную жизнь и продолжают евангельскую проповедь.
Примечания
1. Архив Самиздата, Радио «Свобода», Мюнхен (АС), № 2684, вып. 33/80, с.с. 1-2.
2. АС № 4277 (вып. 15/81), с.с. 3-4.
3. АС № 770, с. 123 (т. 14).
4. Сборник документов Общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР, Нью-Йорк, изд-во «Хроника», 1977, вып. 3, с. 56.
5. См., например, «Хроника текущих событий», Нью-Йорк, изд-во «Хроника» (ХТС), вып. 46, с.с. 43-44.
6 Там же, с. 44.
7. ХТС, вып. 32, с. 25.
8. ХТС, вып. 47, с.с. 60-61; вып. 49, с. 63.
9. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 3, с. 55.
10. АС № 4423, вып. 35/81.
11. Там же, с. 7 (газета «Маяк», от 11 апреля 1981 г. - районная газета, выходящая в Малоярославце Калужской области).
12. «Хроника Литовской католической церкви», Нью-Йорк, изд-во «Хроника», 1979, вып. 28, с. 177.
13. Сборник документов Общественной группы содействия…, 1978, вып. 4, с. 8.
14. ХТС, вып. 32, с.с. 23-25.
15. АС № 2684, вып. 33/80.
16. ХТС, вып. 44, с. 92.
17. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 2, с. 33.
18. Там же, вып. 3, с. 58; ХТС, вып. 44, с. 28.
19. ХТС, вып. 51, с. 126.
20. ХТС, вып. 46, с. 49; вып. 47, с. 84.
21. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 3, с. 58.
22. Там же, с.с. 57-58.
23. Там же, вып. 4, с. 8.
24. ХТС, вып. 57, с. 66.
25. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 3, с. 57.
26. ХТС, вып. 46, с. 51; вып. 47, с. 87; вып. 48, с. 135.
27. ХТС, вып. 48, с. 140; вып. 49, с. 76.
28. ХТС, вып. 46, с.с. 51-52.
29. Архив Издательства «Хроника».
30. ХТС, вып. 45, с.с. 85-86.
31. ХТС, вып. 48, с. 136.
32. ХТС, вып. 45, с. 68.
33. ХТС, вып. 48, с. 136; вып. 51, с. 141.
34. ХТС, вып. 46, с. 37; вып. 47, с.с. 35-37; вып. 48, с. 119.
35. ХТС, вып. 49, с. 63.
36. ХТС, вып. 47, с.с. 82-84.
37. ХТС, вып. 47, с. 78.
38. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 7, с.с. 30-31.
39. АС № 4196, с.с. 3, 5, вып. 4/81.
40. ХТС, вып. 54, с. 124: вып. 55, с. 52; вып. 57, с. 78; вып. 63, с. 174; Список политзаключенных под ред. Кронида Любарского, Мюнхен, 1982, вып. 4.
41. АС № 4196, с.с. 7-8.
42. Там же, с. с. 9-10.
43. Там же, с. 9.
44. Там же, с.с. 6-8.
45. Там же.
46. Архив издательства «Хроника», Нью-Йорк.
47. «Вести из СССР. Права человека», 1982, вып. 1, № 4; вып. 2, № 4; вып. 3, № 7; вып. 6, № 8; вып. 12, № 33; вып. 13, № 20; 1983, вып. 12-34.
48. Список политзаключенных в СССР, вып. 4, 1982; вып. 5, 1983.
2. АС № 4277 (вып. 15/81), с.с. 3-4.
3. АС № 770, с. 123 (т. 14).
4. Сборник документов Общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР, Нью-Йорк, изд-во «Хроника», 1977, вып. 3, с. 56.
5. См., например, «Хроника текущих событий», Нью-Йорк, изд-во «Хроника» (ХТС), вып. 46, с.с. 43-44.
6 Там же, с. 44.
7. ХТС, вып. 32, с. 25.
8. ХТС, вып. 47, с.с. 60-61; вып. 49, с. 63.
9. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 3, с. 55.
10. АС № 4423, вып. 35/81.
11. Там же, с. 7 (газета «Маяк», от 11 апреля 1981 г. - районная газета, выходящая в Малоярославце Калужской области).
12. «Хроника Литовской католической церкви», Нью-Йорк, изд-во «Хроника», 1979, вып. 28, с. 177.
13. Сборник документов Общественной группы содействия…, 1978, вып. 4, с. 8.
14. ХТС, вып. 32, с.с. 23-25.
15. АС № 2684, вып. 33/80.
16. ХТС, вып. 44, с. 92.
17. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 2, с. 33.
18. Там же, вып. 3, с. 58; ХТС, вып. 44, с. 28.
19. ХТС, вып. 51, с. 126.
20. ХТС, вып. 46, с. 49; вып. 47, с. 84.
21. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 3, с. 58.
22. Там же, с.с. 57-58.
23. Там же, вып. 4, с. 8.
24. ХТС, вып. 57, с. 66.
25. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 3, с. 57.
26. ХТС, вып. 46, с. 51; вып. 47, с. 87; вып. 48, с. 135.
27. ХТС, вып. 48, с. 140; вып. 49, с. 76.
28. ХТС, вып. 46, с.с. 51-52.
29. Архив Издательства «Хроника».
30. ХТС, вып. 45, с.с. 85-86.
31. ХТС, вып. 48, с. 136.
32. ХТС, вып. 45, с. 68.
33. ХТС, вып. 48, с. 136; вып. 51, с. 141.
34. ХТС, вып. 46, с. 37; вып. 47, с.с. 35-37; вып. 48, с. 119.
35. ХТС, вып. 49, с. 63.
36. ХТС, вып. 47, с.с. 82-84.
37. ХТС, вып. 47, с. 78.
38. Сборник документов Общественной группы содействия…, вып. 7, с.с. 30-31.
39. АС № 4196, с.с. 3, 5, вып. 4/81.
40. ХТС, вып. 54, с. 124: вып. 55, с. 52; вып. 57, с. 78; вып. 63, с. 174; Список политзаключенных под ред. Кронида Любарского, Мюнхен, 1982, вып. 4.
41. АС № 4196, с.с. 7-8.
42. Там же, с. с. 9-10.
43. Там же, с. 9.
44. Там же, с.с. 6-8.
45. Там же.
46. Архив издательства «Хроника», Нью-Йорк.
47. «Вести из СССР. Права человека», 1982, вып. 1, № 4; вып. 2, № 4; вып. 3, № 7; вып. 6, № 8; вып. 12, № 33; вып. 13, № 20; 1983, вып. 12-34.
48. Список политзаключенных в СССР, вып. 4, 1982; вып. 5, 1983.
ВЕРНЫЕ И СВОБОДНЫЕ АДВЕНТИСТЫ СЕДЬМОГО ДНЯ
Церковь адвентистов седьмого дня возникла в 1844 г. в Соединенных Штатах. В России ее приверженцы появились уже в прошлом веке. Само название этого вероучения указывает на его основную идею: ожидание скорого Второго пришествия и Страшного Суда. План спасения адвентистов заключается в неукоснительном соблюдении Великого нравственного Закона, содержащегося в десяти заповедях (декалоге). Адвентисты не разделяют эти заповеди на более важные и менее важные и считают недопустимым отступление хотя бы от одной из них.
Внутрицерковные расхождения среди российских адвентистов начались в 1914 г. по поводу шестой заповеди («Не убий»), которую они соблюдают вплоть до неприятия животной пищи. Вступление России в первую мировую войну и всеобщая мобилизация поставили адвентистов перед проблемой: соглашаться на нарушение этой заповеди в связи с призывом в армию или отказываться от призыва. После Октябрьской революции эти споры на несколько лет были сняты, так как 4 января 1919 г. по декрету, подписанному Лениным, освобождались от воинской повинности люди, которым религиозные убеждения не позволяли брать в руки оружие. Однако позже этот декрет перестал действовать. В 1924 г. на V съезде адвентистов эта проблема была решена так, что каждому члену церкви предлагалось самому решать - отказываться от службы в армии или соглашаться на нее: церковь снимала категорический запрет на ношение оружия. Так же поступил V съезд с четвертой заповедью - «Помни день субботний», осложнявшей жизнь адвентистов необходимостью отказываться от прихода на работу в субботу, которая в Советском Союзе была рабочим днем.
В 1928 г. на VI съезде адвентистов церковное руководство под давлением властей провело резолюцию, фактически обязывающую членов церкви отказаться от выполнения четвертой и шестой заповедей; резолюция требовала под угрозой отлучения нести
«…государственную и военную службу во всех ее видах на общих для всех граждан основаниях».
Ортодоксально настроенная часть верующих отказалась признать эту резолюцию - произошел внутрицерковный раскол. Адвентисты, оставшиеся при убеждении, что Великий нравственный Закон обязывает соблюдать все 10 заповедей без исключения и в советских условиях, где это неизбежно приведет к конфликту с государственной властью и гонениям, назвали себя верными и свободными адвентистами седьмого дня (ВСАСД) и создали отдельную церковь. Всесоюзная церковь ВСАСД с момента возникновения и до наших дней не признается властями и подвергается гонениям.
Первый руководитель этой церкви Г.А. Оствальд погиб в тюрьме в 1937 г. Такая же судьба постигла сменившего его на посту председателя П.И. Манжуру - он погиб в лагере в 1949 г. Его преемником стал Владимир Андреевич Шелков. Его арестовывали несколько раз. В 1945 г. Шелков был приговорен к расстрелу и провел 55 дней в камере смертников, после чего расстрел был заменен 10 годами лагеря. В общей сложности Шелков провел в заключении и в ссылке 26 лет, а между арестами находился на нелегальном положении, под всесоюзным розыском. [1] Он, как и его предшественники, умер в лагере (в январе 1980 г., в 84-летнем возрасте). [2]
Верные и свободные адвентисты, как и другие церкви в СССР, выработали и сформулировали свою позицию по отношению к атеистическому государству, навязывающему им свой диктат. У независимых баптистов и пятидесятников эта позиция вытекает из их религиозной доктрины. Они считают священным долгом церкви и каждого верующего не уступать напору властей и отстаивать самостоятельность церковной жизни и свободу совести верующего. У нынешних верных и свободных адвентистов их гражданская позиция даже не следствие их вероучения, а его органическая часть. Это, по формулировке Шелкова,
Внутрицерковные расхождения среди российских адвентистов начались в 1914 г. по поводу шестой заповеди («Не убий»), которую они соблюдают вплоть до неприятия животной пищи. Вступление России в первую мировую войну и всеобщая мобилизация поставили адвентистов перед проблемой: соглашаться на нарушение этой заповеди в связи с призывом в армию или отказываться от призыва. После Октябрьской революции эти споры на несколько лет были сняты, так как 4 января 1919 г. по декрету, подписанному Лениным, освобождались от воинской повинности люди, которым религиозные убеждения не позволяли брать в руки оружие. Однако позже этот декрет перестал действовать. В 1924 г. на V съезде адвентистов эта проблема была решена так, что каждому члену церкви предлагалось самому решать - отказываться от службы в армии или соглашаться на нее: церковь снимала категорический запрет на ношение оружия. Так же поступил V съезд с четвертой заповедью - «Помни день субботний», осложнявшей жизнь адвентистов необходимостью отказываться от прихода на работу в субботу, которая в Советском Союзе была рабочим днем.
В 1928 г. на VI съезде адвентистов церковное руководство под давлением властей провело резолюцию, фактически обязывающую членов церкви отказаться от выполнения четвертой и шестой заповедей; резолюция требовала под угрозой отлучения нести
«…государственную и военную службу во всех ее видах на общих для всех граждан основаниях».
Ортодоксально настроенная часть верующих отказалась признать эту резолюцию - произошел внутрицерковный раскол. Адвентисты, оставшиеся при убеждении, что Великий нравственный Закон обязывает соблюдать все 10 заповедей без исключения и в советских условиях, где это неизбежно приведет к конфликту с государственной властью и гонениям, назвали себя верными и свободными адвентистами седьмого дня (ВСАСД) и создали отдельную церковь. Всесоюзная церковь ВСАСД с момента возникновения и до наших дней не признается властями и подвергается гонениям.
Первый руководитель этой церкви Г.А. Оствальд погиб в тюрьме в 1937 г. Такая же судьба постигла сменившего его на посту председателя П.И. Манжуру - он погиб в лагере в 1949 г. Его преемником стал Владимир Андреевич Шелков. Его арестовывали несколько раз. В 1945 г. Шелков был приговорен к расстрелу и провел 55 дней в камере смертников, после чего расстрел был заменен 10 годами лагеря. В общей сложности Шелков провел в заключении и в ссылке 26 лет, а между арестами находился на нелегальном положении, под всесоюзным розыском. [1] Он, как и его предшественники, умер в лагере (в январе 1980 г., в 84-летнем возрасте). [2]
Верные и свободные адвентисты, как и другие церкви в СССР, выработали и сформулировали свою позицию по отношению к атеистическому государству, навязывающему им свой диктат. У независимых баптистов и пятидесятников эта позиция вытекает из их религиозной доктрины. Они считают священным долгом церкви и каждого верующего не уступать напору властей и отстаивать самостоятельность церковной жизни и свободу совести верующего. У нынешних верных и свободных адвентистов их гражданская позиция даже не следствие их вероучения, а его органическая часть. Это, по формулировке Шелкова,