Страница:
– Неужели у англичан не работают местные жители?
– У нас люди предприимчивые, они организовали артель по добыче изумрудов в двадцати километрах от английской колонии. Каждый год только налогов сдают государству на пятьдесят миллионов долларов!
– Есть хочется, аж спать негде, – широко зевнув, прервал рассказчика Зуб, открывая заднюю дверцу автомобиля.
– Извините, совсем забыл, – спохватился Седой, бросаясь к автомобилю.
Федор не стал сопротивляться. Через пять минут машина остановилась возле летнего кафе. Усевшись за столиком под полотняным разноцветным столиком, Зуб стал вертеть головой, выискивая обслуживающий персонал.
«Жигуль», остановившись в ста метрах за кафе, снова приткнулся к обочине.
Седой, выйдя из машины, остановился, поджидая Федора, который неторопливо вылез и спокойно направился к кафе, не обращая внимания на сопровождающего.
Перед Зубом уже стояло огромное блюдо с палочками дымящегося шашлыка, который тот с удовольствием ел. Процесс насыщения начался только что и еще не успел набрать темп.
Увидев усаживающегося напротив Федора, Зуб хмыкнул, передвинул блюдо на середину стола, но есть не перестал. Товарищ не стал привередничать и, взяв короткую, не больше тридцати сантиметров, металлическую палочку, зубами снял с нее первый кусочек мяса, которое источало пряный аромат и прямо таяло во рту.
Седой последовал примеру гостей и тоже приступил к трапезе, запивая еду принесенным в стакане чаем.
– Гарсон! Два чая! – рявкнул Федор, показывая, что тоже умеет громко говорить.
– Не надо так громко, – поморщился как от зубной боли Седой.
– Я тоже хочу чая! – встрял Зуб, хватая за воротник белой куртки пробегавшего мимо молодого парнишку. Тот в ответ громко заверещал на нерусском языке. – Переведите, пожалуйста! Если через минуту у нас на столе не будет стоять чай, я просто сверну ему голову! – лениво сказал Зуб, легко поднимая парнишку одной рукой.
Седой протарабанил фразу, и сразу же перед Зубом возник поднос, на котором стояли два небольших чайника и две пиалы.
– Вот это другое дело!
Зуб налил чай и, отпив глоток, снова принялся за шашлык.
– Мне кажется, что вы несколько вольно себя ведете, – вкрадчиво сказал Седой, вперив в Федора отнюдь не ласковый взгляд.
– Как встречаете, так и ведем.
– Скажи спасибо, что я ему вообще голову не оторвал! – пробасил с полным ртом Зуб.
– Сейчас немного поговорим о задании, а потом поедем в гостиницу, – сменил тему Седой, кидая по сторонам опасливый взгляд.
– По-моему, не стоит, – прервал Федор, кивая в сторону стоящего на обочине «жигуленка».
– Это наша машина сопровождения, – отмахнулся Седой, отхлебывая из своего стакана глоток коричневой жидкости.
– Как прикажешь, начальник.
Седой досадливо махнул головой, сморщился, как будто у него в стакане был уксус, но тем не менее продолжил:
– Недалеко от берега моря упал вертолет, который перевозил… ну, допустим, технологическое оборудование. Надо спуститься под воду и достать его.
– Что за оборудование? Габариты, вес? – быстро спросил Зуб.
– Оборудование прикреплено на внешней подвеске к днищу вертолета и упаковано в металлический кофр размером сорок на сорок и восемьдесят сантиметров. Вес его примерно сто семьдесят килограммов.
– Точно известно место падения вертолета? – вступил в разговор Федор, вытерев губы бумажной салфеткой.
– Мы знаем только квадрат и то, что взрыва вертушки не было. Груз остался на месте, – быстро ответил Седой, нервно вытирая платком вспотевший лоб.
– Нужен приличный катер, три хороших акваланга с запасом баллонов, карты акватории и прилегающей местности… – начал было перечислять Федор. Но Седой прервал его:
– Завтра начинаете оформлять документы на поисковые работы по основной легенде. Дело это муторное, но при известном везении недели за три можете успеть, если, конечно, не произойдет какого-нибудь форс-мажора.
– Какие случайности могут произойти в вашей спокойной стране?
– У вас появились конкуренты, которые тоже охотятся за вертушкой.
– Так что же это за приставка, которую вешают к днищу вертолета?
– Модернизированная вакуумная бомба! – выдавил Седой, стыдливо пряча глаза.
– Вы что-то не договариваете! Вакуумных бомб такого веса, даже модернизированных, не бывает. По крайней мере, я не слышал, что такие стоят на вооружении. Она должна быть круглой, похожей в крайнем случае на бочку, – глядя честными глазами на Седого, медленно сказал Федор.
– После применения от человека остается только обугленный труп. Зато даже документы остаются невредимыми, не говоря об оружии и снаряжении, – скривившись, добавил Зуб.
– А меня уверяли, что при взрыве ничего не остается.
– Вас нагло обманули. При взрыве вакуумной бомбы даже патроны не взрываются. Она считается гуманной, так как убивает только людей, – пояснил Федор, подравнивая шашлычные палочки.
– Мы планировали небольшую операцию по уничтожению диверсионной группы, которая прорвалась на нашу территорию из Афганистана. Группа несла обогащенный уран из Пакистана. Нам только урана не хватает! Вот для этого и нужна была вакуумная бомба. Мы хотели все сразу уничтожить. Неожиданно вмешалась служба охраны президента и забрала у нас эту бомбу. Пришлось расстрелять всю банду из крупнокалиберных пулеметов. Через неделю со мной беседовал представитель администрации президента и интересовался техническими подробностями бомбы. Сами понимаете, что к тому времени продавец уехал обратно на родину и никаких подробностей сообщить не смог. Пришлось мне отдуваться за двоих. В ящик с бомбой положили сто килограммов одного редкого металла, довольно тяжелого. Меня уверили, что в случае подрыва бомбы металл просто испарится.
– Вы консультировались с продавцом? Все вакуумные бомбы делаются на коленке в Чечне. Ставят на стабилизатор клеймо США, которое изготавливается в соседней сакле, и продают доверчивым покупателям, – махнул рукой Федор напряженно размышляя: «Что за тяжелый металл спрятан под водой? Если какой-то радиоактивный изотоп, то надо требовать специальные костюмы».
– Добавьте к нашему снаряжению пару приборов типа счетчиков Гейгера на альфа-, бета – и гамма-излучение, которые работают под водой, – попросил Зуб.
– Желательно костюмы для подводного плавания в радиационнозащитном исполнении, – добавил Федор.
– Нет там радиации! В контейнере сто килограммов тербия и вакуумная бомба, – прошипел Седой, впиваясь в лицо Федора пронзительным взглядом.
«Посмотрю в Инете, что это за ерунда – тербий. Вроде минерал не радиоактивный», – подумал Федор, вспоминая курс химии.замина вооружениии даже модернизированных Теперь стало понятно, из-за чего весь сыр-бор и почему его так срочно перекинули с одного задания на другое.
– Я не имел права вам говорить, но вы меня вынудили! – выдавил Седой.
– Какими будут наши первые шаги на бюрократическом поприще? – спросил Федор.
– Завтра с утра вы привезете ко мне в Министерство сельского хозяйства документы, которые уже лежат у вас в номере. Сейчас вы поедете в гостиницу и до завтра можете отдыхать.
Глава четвертая
Глава пятая
– У нас люди предприимчивые, они организовали артель по добыче изумрудов в двадцати километрах от английской колонии. Каждый год только налогов сдают государству на пятьдесят миллионов долларов!
– Есть хочется, аж спать негде, – широко зевнув, прервал рассказчика Зуб, открывая заднюю дверцу автомобиля.
– Извините, совсем забыл, – спохватился Седой, бросаясь к автомобилю.
Федор не стал сопротивляться. Через пять минут машина остановилась возле летнего кафе. Усевшись за столиком под полотняным разноцветным столиком, Зуб стал вертеть головой, выискивая обслуживающий персонал.
«Жигуль», остановившись в ста метрах за кафе, снова приткнулся к обочине.
Седой, выйдя из машины, остановился, поджидая Федора, который неторопливо вылез и спокойно направился к кафе, не обращая внимания на сопровождающего.
Перед Зубом уже стояло огромное блюдо с палочками дымящегося шашлыка, который тот с удовольствием ел. Процесс насыщения начался только что и еще не успел набрать темп.
Увидев усаживающегося напротив Федора, Зуб хмыкнул, передвинул блюдо на середину стола, но есть не перестал. Товарищ не стал привередничать и, взяв короткую, не больше тридцати сантиметров, металлическую палочку, зубами снял с нее первый кусочек мяса, которое источало пряный аромат и прямо таяло во рту.
Седой последовал примеру гостей и тоже приступил к трапезе, запивая еду принесенным в стакане чаем.
– Гарсон! Два чая! – рявкнул Федор, показывая, что тоже умеет громко говорить.
– Не надо так громко, – поморщился как от зубной боли Седой.
– Я тоже хочу чая! – встрял Зуб, хватая за воротник белой куртки пробегавшего мимо молодого парнишку. Тот в ответ громко заверещал на нерусском языке. – Переведите, пожалуйста! Если через минуту у нас на столе не будет стоять чай, я просто сверну ему голову! – лениво сказал Зуб, легко поднимая парнишку одной рукой.
Седой протарабанил фразу, и сразу же перед Зубом возник поднос, на котором стояли два небольших чайника и две пиалы.
– Вот это другое дело!
Зуб налил чай и, отпив глоток, снова принялся за шашлык.
– Мне кажется, что вы несколько вольно себя ведете, – вкрадчиво сказал Седой, вперив в Федора отнюдь не ласковый взгляд.
– Как встречаете, так и ведем.
– Скажи спасибо, что я ему вообще голову не оторвал! – пробасил с полным ртом Зуб.
– Сейчас немного поговорим о задании, а потом поедем в гостиницу, – сменил тему Седой, кидая по сторонам опасливый взгляд.
– По-моему, не стоит, – прервал Федор, кивая в сторону стоящего на обочине «жигуленка».
– Это наша машина сопровождения, – отмахнулся Седой, отхлебывая из своего стакана глоток коричневой жидкости.
– Как прикажешь, начальник.
Седой досадливо махнул головой, сморщился, как будто у него в стакане был уксус, но тем не менее продолжил:
– Недалеко от берега моря упал вертолет, который перевозил… ну, допустим, технологическое оборудование. Надо спуститься под воду и достать его.
– Что за оборудование? Габариты, вес? – быстро спросил Зуб.
– Оборудование прикреплено на внешней подвеске к днищу вертолета и упаковано в металлический кофр размером сорок на сорок и восемьдесят сантиметров. Вес его примерно сто семьдесят килограммов.
– Точно известно место падения вертолета? – вступил в разговор Федор, вытерев губы бумажной салфеткой.
– Мы знаем только квадрат и то, что взрыва вертушки не было. Груз остался на месте, – быстро ответил Седой, нервно вытирая платком вспотевший лоб.
– Нужен приличный катер, три хороших акваланга с запасом баллонов, карты акватории и прилегающей местности… – начал было перечислять Федор. Но Седой прервал его:
– Завтра начинаете оформлять документы на поисковые работы по основной легенде. Дело это муторное, но при известном везении недели за три можете успеть, если, конечно, не произойдет какого-нибудь форс-мажора.
– Какие случайности могут произойти в вашей спокойной стране?
– У вас появились конкуренты, которые тоже охотятся за вертушкой.
– Так что же это за приставка, которую вешают к днищу вертолета?
– Модернизированная вакуумная бомба! – выдавил Седой, стыдливо пряча глаза.
– Вы что-то не договариваете! Вакуумных бомб такого веса, даже модернизированных, не бывает. По крайней мере, я не слышал, что такие стоят на вооружении. Она должна быть круглой, похожей в крайнем случае на бочку, – глядя честными глазами на Седого, медленно сказал Федор.
– После применения от человека остается только обугленный труп. Зато даже документы остаются невредимыми, не говоря об оружии и снаряжении, – скривившись, добавил Зуб.
– А меня уверяли, что при взрыве ничего не остается.
– Вас нагло обманули. При взрыве вакуумной бомбы даже патроны не взрываются. Она считается гуманной, так как убивает только людей, – пояснил Федор, подравнивая шашлычные палочки.
– Мы планировали небольшую операцию по уничтожению диверсионной группы, которая прорвалась на нашу территорию из Афганистана. Группа несла обогащенный уран из Пакистана. Нам только урана не хватает! Вот для этого и нужна была вакуумная бомба. Мы хотели все сразу уничтожить. Неожиданно вмешалась служба охраны президента и забрала у нас эту бомбу. Пришлось расстрелять всю банду из крупнокалиберных пулеметов. Через неделю со мной беседовал представитель администрации президента и интересовался техническими подробностями бомбы. Сами понимаете, что к тому времени продавец уехал обратно на родину и никаких подробностей сообщить не смог. Пришлось мне отдуваться за двоих. В ящик с бомбой положили сто килограммов одного редкого металла, довольно тяжелого. Меня уверили, что в случае подрыва бомбы металл просто испарится.
– Вы консультировались с продавцом? Все вакуумные бомбы делаются на коленке в Чечне. Ставят на стабилизатор клеймо США, которое изготавливается в соседней сакле, и продают доверчивым покупателям, – махнул рукой Федор напряженно размышляя: «Что за тяжелый металл спрятан под водой? Если какой-то радиоактивный изотоп, то надо требовать специальные костюмы».
– Добавьте к нашему снаряжению пару приборов типа счетчиков Гейгера на альфа-, бета – и гамма-излучение, которые работают под водой, – попросил Зуб.
– Желательно костюмы для подводного плавания в радиационнозащитном исполнении, – добавил Федор.
– Нет там радиации! В контейнере сто килограммов тербия и вакуумная бомба, – прошипел Седой, впиваясь в лицо Федора пронзительным взглядом.
«Посмотрю в Инете, что это за ерунда – тербий. Вроде минерал не радиоактивный», – подумал Федор, вспоминая курс химии.замина вооружениии даже модернизированных Теперь стало понятно, из-за чего весь сыр-бор и почему его так срочно перекинули с одного задания на другое.
– Я не имел права вам говорить, но вы меня вынудили! – выдавил Седой.
– Какими будут наши первые шаги на бюрократическом поприще? – спросил Федор.
– Завтра с утра вы привезете ко мне в Министерство сельского хозяйства документы, которые уже лежат у вас в номере. Сейчас вы поедете в гостиницу и до завтра можете отдыхать.
Глава четвертая
Гостиница, куда их привез Седой, располагалась на тенистой улице недалеко от центра города и рядом с рынком, от которого тянулась бесконечная толпа аборигенов, одетых в национальные одежды, с тележками, доверху нагруженными зеленью.
– Люди покупают ее на базаре и везут на свои точки, где продают вдвое дороже, – пояснил Седой, открывая переднюю дверцу автомобиля.
Моментально из открывшихся дверей гостиницы выскочил парень в европейском костюме и, подбежав к багажнику, остановился.
– Тут у вас принято давать чаевые?
– Ни в коем случае! – испуганно сказал Седой, для наглядности взмахнув руками.
– Везде чаевые дают, а у вас не принято? – удивился Зуб, внимательно наблюдая, как молодой парень, согнувшись, тащит три сумки к дверям гостиницы. – В любом случае, спасибо за прекрасный завтрак!
– Особо в номере не болтайте! – предупредил Седой, подавая визитную карточку, на которой по-английски было написано: «Махмуд Делавери – финансист» и стояло три номера телефона.
Двухкомнатный люкс на втором этаже сиял европейской чистотой.
– Я в душ, а ты проверь на вшивость вот эту комнату и лоджию! – приказал Федор, скидывая одежду прямо на кресло.
Наскоро помывшись, надев махровый халат прямо на голое тело, он вышел из ванной и сразу увидел Зуба, сидящего в кресле в одних лишь красных спортивных трусах. Жестами, понятными только боевым пловцам, тот показал: «В холле четыре «клопа», на лоджии ни одного».
Указав пальцем в сторону открытой двери, Федор отправился на балкон, мимоходом включив старинный радиоприемник, висевший на стене. Радиоточка отозвалась на нажатие красной кнопки визгливым надтреснутым голосом певца, который на одной ноте тянул непонятное слово. Зуб болезненно сморщился, зато Федор радостно улыбнулся: лучшей звуковой маскировки не придумать!
Пропиликала короткая мелодия в мобильном телефоне, показывая, что пришло письменное сообщение. Едва взглянув на экран, Федор указал Зубу на дверь ванной комнаты, куда тот с радостной улыбкой и ретировался.
Нажатие кнопки – и Федор услышал голос Милы, которая взяла трубку после первого звонка.
– Привет, родная! – сказал Федор, чувствуя, что у него все переворачивается в душе.
– Федь, расскажи о себе, о ребятах, о наших девчонках, – попросила Мила и сделала длинный вдох.
– Ты сейчас куришь? – спросил Федор, лихорадочно соображая, о ком из одноклассников он может хоть что-нибудь сказать.
Напрягши память, спецназовец понял, что практически ничего не знает ни об одном из них. Конечно, имея возможности аналитического отдела ГРУ, можно было за неделю узнать самые интимные подробности о жизни любого человека, но особых потребностей в этом Федор не испытывал. Ведь только Милка была лучом света в серой школьной жизни. Именно лучом, который промелькнул и погас, оставив после себя сладкую ноющую боль. Федор много раз, уже имея возможности ГРУ, давал себе слово найти Милку, но каждый раз боялся. Боялся ее пристального взгляда, скептической улыбки, колкого язычка.
– И тебе советую закурить, – усмехнулась Мила.
– Да практически никого из одноклассников не видел, и особо не хочу. У каждого из нас за плечами прожитая жизнь, ошибки и правильные ходы, которые в конечном итоге тоже оказываются ошибками, – устало сказал Федор.
– Это все общие слова. Расскажи подробнее о себе. Кем ты работаешь? Что делаешь у нас в стране? – зачастила Мила.
– Тебе с конца отвечать или с начала? – спросил Федор, быстро вспоминая сегодняшнюю легенду.
– Стоп! Позвони мне завтра в это же время или пришли электронное сообщение. Адрес ты знаешь! – быстро сказала Мила, и в трубке раздались короткие гудки.
– О, опять рожа засветилась! Что произошло? – спросил Зуб, устраиваясь с бутылкой фанты напротив Федора.
– Выкини немедленно эту гадость! Ею только грязные автомобильные стекла мыть! – приказал Федор, мечтательно улыбаясь.
– Ты сейчас похож на влюбленного десятиклассника! Стыдно, товарищ капитан третьего ранга! Начинайте думать о задании! Не нравится мне твое настроение. Она же старая, как мы с тобой. Сотни молодых девчонок готовы по первому кивку прыгнуть к тебе в постель. Не говоря уже о собственной жене!
Пальцы сами застучали по клавиатуре:
«Давно, с самого детства, никому не писал стихов – а вот только услышал твой голос, сразу снова появились стихотворные строчки. Как-то смешно! Взрослый мужик, на исходе пятого десятка, пишет стихи, как сопливый мальчишка! Но ничего не могу с собой поделать. Извини, если рифма не в цвет, но ты у меня уже много лет стоишь перед глазами с веточкой липы в руке», – дописал Федор и отправил письмо.
Открутив пробку с бутылки пива, он сделал большой глоток, откинулся на спинку кресла и принялся рассуждать:
«Сколько лет прошло, а чувства живы до сих пор! Весьма странно. Вроде и образ не помню, только глаза, чистый овал лица и нежные губы. Ах, какие у тебя, Мила, были нежные губы! Как ты целовалась!»
Федор снова перенесся на много лет назад и вспомнил девочку на физкультуре, у которой были такие смешные ямочки под коленками и черные сатиновые трусики с оборочками. Уже давно половина девчонок в классе носили обтягивающие шелковые и нейлоновые плавки, которые скорее раздевали, выставляя напоказ прелести девичьих тел, а вот у Милки все было скрыто, но в то же время эти ямочки под коленками заставляли Федора прямо дрожать от нежности.
Прозвучала короткая мелодия, означающая, что пришло письмо по электронной почте.
Открыв папку «Входящие», Федор прочитал:
«Эка тебя разнесло, парень. Стихи начал писать. Остановись! Посмотри на календарь. Столько лет прошло. Ты изменился, да и я совсем не та наивная девушка, которая пару раз с тобой вечером целовалась. Это было так давно, и я уже не верю, что это вообще было. Но все равно я очень рада, что ты позвонил, а стихи твои мне нравятся! Только неделю мне не звони, я уезжаю. Там, куда мы едем, нет связи! Мила».
– Зуб! Иди сюда!
– Опять начальник нажрался!
– Ты говорил, что у тебя в аналитическом отделе ФСБ есть дама, которая к тебе неровно дышит?
– С чего это ты ее вспомнил?
– Мне надо срочно пробить фамилии одной женщины, – попросил Федор, протягивая мобильный телефон.
– Насчет твоей школьной пассии?
– Людмила Воскобойникова, родилась и жила в Тарабове в конце семидесятых годов. Отчества не знаю, ориентировочно Викторовна, отец профессор, преподавал в политехническом институте, потом переехал на Камчатку, где заведовал кафедрой. Нужна подробная информация на нее.
– Зиночка, привет! Мне срочно нужна твоя помощь! – бархатным голосом сказал Зуб, предупреждающе подняв указательный палец.
Федор вышел. Зайдя в спальню, обнаружил две широкие кровати. На тумбочке лежала кожаная папка бордового цвета. Взяв ее в руки, Федор погрузился в изучение документов, разом отключившись от любовных переживаний.
Через десять минут пришел Зуб, тяжело отдуваясь:
– Говорить с одной женщиной о другой – тяжелая задача. Помни мою доброту. Придется тебе в Москве раскошелиться на кабак.
– Ты мне мозги не канифоль, а точно передай, что сказала мадам!
– Через три дня, если информация есть, она будет у нас. Вернее, у меня, так что придется тебе тряхнуть мошной.
– Да рассчитаюсь я за кабак, – махнул рукой Федор.
– Ты не понял, начальник. Ты даешь мне штуку баксов, и я иду с дамой в ресторан, – возвестил Зуб, делая кислое лицо.
– Теперь все ясно. Такие деньги меня не пугают, – тряхнул головой Федор, не поднимая глаз от документов.
– Если бы ты знал, как мне не хочется идти с ней куда-либо, – снова протянул Зуб.
– Люди покупают ее на базаре и везут на свои точки, где продают вдвое дороже, – пояснил Седой, открывая переднюю дверцу автомобиля.
Моментально из открывшихся дверей гостиницы выскочил парень в европейском костюме и, подбежав к багажнику, остановился.
– Тут у вас принято давать чаевые?
– Ни в коем случае! – испуганно сказал Седой, для наглядности взмахнув руками.
– Везде чаевые дают, а у вас не принято? – удивился Зуб, внимательно наблюдая, как молодой парень, согнувшись, тащит три сумки к дверям гостиницы. – В любом случае, спасибо за прекрасный завтрак!
– Особо в номере не болтайте! – предупредил Седой, подавая визитную карточку, на которой по-английски было написано: «Махмуд Делавери – финансист» и стояло три номера телефона.
Двухкомнатный люкс на втором этаже сиял европейской чистотой.
– Я в душ, а ты проверь на вшивость вот эту комнату и лоджию! – приказал Федор, скидывая одежду прямо на кресло.
Наскоро помывшись, надев махровый халат прямо на голое тело, он вышел из ванной и сразу увидел Зуба, сидящего в кресле в одних лишь красных спортивных трусах. Жестами, понятными только боевым пловцам, тот показал: «В холле четыре «клопа», на лоджии ни одного».
Указав пальцем в сторону открытой двери, Федор отправился на балкон, мимоходом включив старинный радиоприемник, висевший на стене. Радиоточка отозвалась на нажатие красной кнопки визгливым надтреснутым голосом певца, который на одной ноте тянул непонятное слово. Зуб болезненно сморщился, зато Федор радостно улыбнулся: лучшей звуковой маскировки не придумать!
Пропиликала короткая мелодия в мобильном телефоне, показывая, что пришло письменное сообщение. Едва взглянув на экран, Федор указал Зубу на дверь ванной комнаты, куда тот с радостной улыбкой и ретировался.
Нажатие кнопки – и Федор услышал голос Милы, которая взяла трубку после первого звонка.
– Привет, родная! – сказал Федор, чувствуя, что у него все переворачивается в душе.
– Федь, расскажи о себе, о ребятах, о наших девчонках, – попросила Мила и сделала длинный вдох.
– Ты сейчас куришь? – спросил Федор, лихорадочно соображая, о ком из одноклассников он может хоть что-нибудь сказать.
Напрягши память, спецназовец понял, что практически ничего не знает ни об одном из них. Конечно, имея возможности аналитического отдела ГРУ, можно было за неделю узнать самые интимные подробности о жизни любого человека, но особых потребностей в этом Федор не испытывал. Ведь только Милка была лучом света в серой школьной жизни. Именно лучом, который промелькнул и погас, оставив после себя сладкую ноющую боль. Федор много раз, уже имея возможности ГРУ, давал себе слово найти Милку, но каждый раз боялся. Боялся ее пристального взгляда, скептической улыбки, колкого язычка.
– И тебе советую закурить, – усмехнулась Мила.
– Да практически никого из одноклассников не видел, и особо не хочу. У каждого из нас за плечами прожитая жизнь, ошибки и правильные ходы, которые в конечном итоге тоже оказываются ошибками, – устало сказал Федор.
– Это все общие слова. Расскажи подробнее о себе. Кем ты работаешь? Что делаешь у нас в стране? – зачастила Мила.
– Тебе с конца отвечать или с начала? – спросил Федор, быстро вспоминая сегодняшнюю легенду.
– Стоп! Позвони мне завтра в это же время или пришли электронное сообщение. Адрес ты знаешь! – быстро сказала Мила, и в трубке раздались короткие гудки.
– О, опять рожа засветилась! Что произошло? – спросил Зуб, устраиваясь с бутылкой фанты напротив Федора.
– Выкини немедленно эту гадость! Ею только грязные автомобильные стекла мыть! – приказал Федор, мечтательно улыбаясь.
– Ты сейчас похож на влюбленного десятиклассника! Стыдно, товарищ капитан третьего ранга! Начинайте думать о задании! Не нравится мне твое настроение. Она же старая, как мы с тобой. Сотни молодых девчонок готовы по первому кивку прыгнуть к тебе в постель. Не говоря уже о собственной жене!
* * *
Федор достал ноутбук и, выйдя в Интернет, застучал по клавишам:Федор набрал электронный адрес Милы и отправил два четверостишья.
Ты знаешь, а липа кропает стихи
Все строки, в такие вот ночи
Закроешь глаза, и пахнут они
Медом твоих ладоней.
<subtitle>* * *</subtitle>
Прислушайся, слышишь? Шорох ветвей
Все так же шумит, не меняясь.
Опять тебя нет, ты акацию рвешь…
На липовый цвет не меняешь?
Пальцы сами застучали по клавиатуре:
«Давно, с самого детства, никому не писал стихов – а вот только услышал твой голос, сразу снова появились стихотворные строчки. Как-то смешно! Взрослый мужик, на исходе пятого десятка, пишет стихи, как сопливый мальчишка! Но ничего не могу с собой поделать. Извини, если рифма не в цвет, но ты у меня уже много лет стоишь перед глазами с веточкой липы в руке», – дописал Федор и отправил письмо.
Открутив пробку с бутылки пива, он сделал большой глоток, откинулся на спинку кресла и принялся рассуждать:
«Сколько лет прошло, а чувства живы до сих пор! Весьма странно. Вроде и образ не помню, только глаза, чистый овал лица и нежные губы. Ах, какие у тебя, Мила, были нежные губы! Как ты целовалась!»
Федор снова перенесся на много лет назад и вспомнил девочку на физкультуре, у которой были такие смешные ямочки под коленками и черные сатиновые трусики с оборочками. Уже давно половина девчонок в классе носили обтягивающие шелковые и нейлоновые плавки, которые скорее раздевали, выставляя напоказ прелести девичьих тел, а вот у Милки все было скрыто, но в то же время эти ямочки под коленками заставляли Федора прямо дрожать от нежности.
Прозвучала короткая мелодия, означающая, что пришло письмо по электронной почте.
Открыв папку «Входящие», Федор прочитал:
«Эка тебя разнесло, парень. Стихи начал писать. Остановись! Посмотри на календарь. Столько лет прошло. Ты изменился, да и я совсем не та наивная девушка, которая пару раз с тобой вечером целовалась. Это было так давно, и я уже не верю, что это вообще было. Но все равно я очень рада, что ты позвонил, а стихи твои мне нравятся! Только неделю мне не звони, я уезжаю. Там, куда мы едем, нет связи! Мила».
– Зуб! Иди сюда!
– Опять начальник нажрался!
– Ты говорил, что у тебя в аналитическом отделе ФСБ есть дама, которая к тебе неровно дышит?
– С чего это ты ее вспомнил?
– Мне надо срочно пробить фамилии одной женщины, – попросил Федор, протягивая мобильный телефон.
– Насчет твоей школьной пассии?
– Людмила Воскобойникова, родилась и жила в Тарабове в конце семидесятых годов. Отчества не знаю, ориентировочно Викторовна, отец профессор, преподавал в политехническом институте, потом переехал на Камчатку, где заведовал кафедрой. Нужна подробная информация на нее.
– Зиночка, привет! Мне срочно нужна твоя помощь! – бархатным голосом сказал Зуб, предупреждающе подняв указательный палец.
Федор вышел. Зайдя в спальню, обнаружил две широкие кровати. На тумбочке лежала кожаная папка бордового цвета. Взяв ее в руки, Федор погрузился в изучение документов, разом отключившись от любовных переживаний.
Через десять минут пришел Зуб, тяжело отдуваясь:
– Говорить с одной женщиной о другой – тяжелая задача. Помни мою доброту. Придется тебе в Москве раскошелиться на кабак.
– Ты мне мозги не канифоль, а точно передай, что сказала мадам!
– Через три дня, если информация есть, она будет у нас. Вернее, у меня, так что придется тебе тряхнуть мошной.
– Да рассчитаюсь я за кабак, – махнул рукой Федор.
– Ты не понял, начальник. Ты даешь мне штуку баксов, и я иду с дамой в ресторан, – возвестил Зуб, делая кислое лицо.
– Теперь все ясно. Такие деньги меня не пугают, – тряхнул головой Федор, не поднимая глаз от документов.
– Если бы ты знал, как мне не хочется идти с ней куда-либо, – снова протянул Зуб.
Глава пятая
– С вами можно рассчитаться американскими долларами? – спросил Федор молодого парня-таксиста, едва они отъехали от гостиницы.
– Можно! Только деньги вперед! – предупредил таксист, кидая взгляд в зеркало заднего вида.
Едва пятерка баксов перекочевала из руки Зуба таксисту, как тот моментально расплылся в улыбке и увеличил скорость новенького «жигуленка» пятнадцатой модели.
– Долго нам ехать до Министерства сельского хозяйства? – спросил Зуб, вольготно разваливаясь на заднем сиденье.
– Если не торопитесь, то минут тридцать.
– Мы в командировке, и нам некуда торопиться! – ответил Федор, вынимая сотовый телефон.
Один взгляд на экран показал, что звонков не было.
– Держу пари, что и крыша у этого сарайчика тоже зеленая, – выдал Зуб, останавливаясь перед высокими зеркальными дверями.
– Не буду с тобой спорить, – согласился Федор, мгновенно оценив фасад. «Три камеры слежения на первом этаже, два живых наблюдателя на третьем. Не удивлюсь, если у этих ребят под руками имеются трещотки посерьезней автоматов Калашникова. Что-нибудь вроде модернизированного «ингрема».
При появлении посетителей двери стали медленно раскрываться.
«Тоже разумно! Можно спокойно и внимательно рассмотреть пришельцев, а медленная дверь не даст нападающим одним скачком ворваться внутрь», – похвалил Федор систему охраны здания.
Дюжий парень, повертев в руках российские паспорта, что-то проблеял на непонятном языке в микрофон на плече. Хлопнув себя по голове, Федор улыбнулся и, достав из нагрудного кармана визитную карточку Седого, протянул ее охраннику. На широком лице хранителя вертушки расцвела улыбка.
Паспорта были торжественно вручены обратно со словами:
– Господин Делавери ждет вас! Четвертый этаж, кабинет четыреста семь.
Сразу за вертушкой напарники попали в большой холл с японским каменным садиком и крохотным бассейном. На его берегу сидела крупная жаба и таращилась на цветы лотоса, которые плавали в середине крошечного водоема.
– Бабок сюда вбито немерено! – восхитился Зуб, делая два шага вперед.
Федор последовал за напарником и, усевшись на широкую деревянную скамью, установленную перед бассейном, осторожно втянул носом воздух. Хлоркой вода не пахла.
Жаба повернула голову в сторону скамейки и одним скачком спрыгнула в воду – только круги разошлись по поверхности.
– Пошли работать!
Кабинет Делавери находился в конце широкого, как проспект, коридора, вдоль которого, как солдаты в оцеплении, стояли деревянные кадки с двухметровыми пальмами. Их широкие листья блестели, как полированные, а на полу не было видно ни одной пылинки.
– Практически Европа! – оценил Зуб интерьер коридора.
– С примесью Востока, – добавил Федор, чуть ускоряя шаг.
На большой дубовой двери висела полированная табличка на английском языке: «Начальник департамента Махмуд Делавери», а ниже стояла еще одна, совсем уже не читаемая, надпись кириллицей.
В большой приемной, оснащенной современной офисной техникой, за полукруглым столом сидела секретарша и, склонив голову, вовсю стучала по клавишам.
– Господин Делавери примет вас через десять минут, господа! – не поднимая головы, произнесла она.
У Федора прямо мороз по коже прошел. Голос был точно Милы! Те же интонации, тот же тембр…
«У тебя на почве любовного токсикоза глюки!» – немедленно отреагировал внутренний голос.
Распущенные белокурые волосы полностью скрывали лицо, не давая возможности разглядеть его.
«Этого не может быть! Но плечи и наклон головы Милкины!» – в секунду определил Федор и без сил рухнул в кресло.
– Девушка, организуйте нам кофе, пожалуйста, – попросил Зуб, усаживаясь в кресло рядом с Федором.
– Прошу прощения, что сразу не предложила! – вскинула голову девушка, и Федор судорожно откинулся на спинку кресла.
За столом сидела Мила! Именно такой Федор помнил девушку своей мечты. Нежный овал лица, аккуратный носик, а вот тени под глазами совершенно не портили его, придавая лику девушки обиженное выражение.
– Что случилось, милая девушка? – хрипло спросил Федор, не в силах отвести взгляд, тем не менее профессионально отмечая бейджик на груди, где было написано по-английски: «Вера Бреус».
– Мама пропала! Ее уже три дня нет дома! – вдруг всхлипнула Вера. Однако она тут же встряхнула головой, промокнула глаза кружевным платочком и вскочила с места, неожиданно оказавшись весьма высокой девушкой. «Метр восемьдесят семь – восемьдесят восемь. Милка была метр шестьдесят», – тотчас отметил Федор, окидывая ладную фигурку девушки быстрым взглядом.
– Извините за мои слезы! На работе надо оставлять эмоции дома. Сейчас я приготовлю вам наш фирменный кофе, – натянуто улыбнулась Вера, делая шаг к приставному столику, на котором сверкала никелем кофеварка и медная позеленевшая мельница.
– Перебьемся без кофе! Расскажите, что случилось с вашей мамой?
– Не знаю почему, но я чувствую к вам доверие. Вы мне кажетесь таким надежным и крепким! – несмело улыбнулась Вера, снова усаживаясь на место.
– Я тоже большой и верный! – решил подыграть Зуб, расправляя и без того широкие плечи.
– Мама вышла с работы, как обычно, в пять часов вечера, но домой не пришла. Через час позвонил мужчина и сказал, что это похищение и мы ни в коем случае не должны обращаться в полицию. Мама взяла трубку и сказала, что все будет хорошо и надо готовить выкуп.
– И какова сумма? – спросил Федор, прикидывая, сколько денег у него на счету.
– Три миллиона долларов! У нас никогда не было таких денег! – с ужасом сказала девушка и снова всхлипнула.
– Это только вначале похитители заламывают огромные суммы, а потом обычно соглашаются на десятую часть! – авторитетно сказал Зуб, нависая над девушкой всей тушей.
– Вы такой большой, что вас, наверное, все бандиты боятся! – улыбнулась сквозь слезы Вера.
– Как зовут вашу маму? – хрипло спросил Федор.
– Людмила Викторовна! А зачем вы спросили? – удивилась Верочка, пристально глядя на Федора.
– Фамилия у нее тоже Бреус?
– Мама оставила себе фамилию второго мужа – Сарьян. У нас не любят, когда родственники работают в одной конторе.
Ее слова были прерваны мелодичным звуком на столе.
– Господин Делавери приглашает вас!
Тем временем дверь кабинета открылась, и из нее гуськом начали выходить люди. Федор скользнул по ним взглядом и обнаружил одну странную закономерность: все отдувались и вытирали лица платками. Похоже, разговор в кабинете начальника департамента был нелегким.
Едва партнеры перешагнули порог, как Седой расплылся в радостной улыбке.
– Чай, кофе? – спросил Делавери, приветственно кивнув головой.
Помня о том, в каком состоянии находится секретарша, Федор отрицательно покачал головой.
– Очень хорошо! Ильхом!
Из дальнего угла кабинета быстро вышел молодой человек в сером костюме.
– Передайте ваши документы Ильхому. Он займется оформлением разрешения на проведение подводных работ, – предложил Делавери.
Федор с Зубом безропотно отдали паспорта, помня, что в сумках хранится еще три комплекта документов.
Молодой человек схватил папку и исчез из кабинета, как бесплотный дух.
– У нас неприятности. Госпожа, которая должна была сопровождать вас в поездке, исчезла, – устало сказал Делавери и откинулся на спинку сиденья.
– Что с ней случилось? – спросил Зуб, облокачиваясь на спинку стула.
– Принято решение дать вам другого сопровождающего. Он, конечно, не такой красивый, как госпожа Сарьян, но служил в морской пехоте СССР и сейчас является начальником службы безопасности нашего министерства.
В кабинет вошел крепкий мужчина лет сорока пяти.
– Кем вы служили и где? – спросил его Федор.
Неожиданная мысль пришла ему в голову. «Милка со мной разговаривает по Интернету и телефону – значит, местоположение ее узилища можно засечь! Особо далеко ее увезти не могли. Моя любовь находится где-то в пределах страны! Сейчас приду в гостиницу и свяжусь с ней по телефону, а там и до определения места ее заточения недолго. Ребята минут за десять определят нахождение абонента!»
Набычившись, начальник охраны зло посмотрел на Федора, но отвечать не спешил.
– Расскажи о своем боевом пути! – предложил Седой.
«Как все невысокие люди, начальник охраны имеет комплекс неполноценности. Значит, будет постоянно доказывать, что он самый лучший, умный и талантливый. Мужик он, конечно, крепкий, но против нас не тянет. Подготовка у морпехов на порядок, а то и на два ниже, чем у «тюленей». На этой струнке и попробуем сыграть», – решил Федор, внимательно рассматривая широкое красное лицо бывшего морпеха.
– Начинал службу на Балтийском флоте, в дивизионе береговой охраны, потом перевели в Каспийскую флотилию, где дослужился до капитан-лейтенанта. После демобилизации переехал в республику, где вот уже пять лет исполняю обязанности начальника службы охраны, – коротко сказал Крепыш, как его окрестил Федор.
«У морпехов армейские звания, а Крепыш присвоил себе капитан-лейтенанта – первый прокол. Мужику явно за сорок, а он только капитан-лейтенант – второй прокол. Либо Крепыш прилично «залетел», что, судя по его носу с синими прожилками, весьма вероятно. Поддает мужик крепко! Да и не говорят «демобилизация» – слишком длинно! Обычно все говорят «дембель». Третий прокол!» – мысленно оценил Федор нового сопровождающего.
– Сегодня переедете в тренировочный лагерь КГБ на окраине столицы. Оставаться в городе вам опасно. Побудете там две-три недели, пока готовятся документы, а заодно войдете в форму, а то вы жирком заросли! – жестко сказал Делавери, а глаза Крепыша радостно сверкнули.
– Можно! Только деньги вперед! – предупредил таксист, кидая взгляд в зеркало заднего вида.
Едва пятерка баксов перекочевала из руки Зуба таксисту, как тот моментально расплылся в улыбке и увеличил скорость новенького «жигуленка» пятнадцатой модели.
– Долго нам ехать до Министерства сельского хозяйства? – спросил Зуб, вольготно разваливаясь на заднем сиденье.
– Если не торопитесь, то минут тридцать.
– Мы в командировке, и нам некуда торопиться! – ответил Федор, вынимая сотовый телефон.
Один взгляд на экран показал, что звонков не было.
* * *
Министерство сельского хозяйства республики занимало современное шестиэтажное здание из стали, стекла и бетона и было покрашено в светло-зеленый цвет. Даже затененные окна имели зеленый оттенок.– Держу пари, что и крыша у этого сарайчика тоже зеленая, – выдал Зуб, останавливаясь перед высокими зеркальными дверями.
– Не буду с тобой спорить, – согласился Федор, мгновенно оценив фасад. «Три камеры слежения на первом этаже, два живых наблюдателя на третьем. Не удивлюсь, если у этих ребят под руками имеются трещотки посерьезней автоматов Калашникова. Что-нибудь вроде модернизированного «ингрема».
При появлении посетителей двери стали медленно раскрываться.
«Тоже разумно! Можно спокойно и внимательно рассмотреть пришельцев, а медленная дверь не даст нападающим одним скачком ворваться внутрь», – похвалил Федор систему охраны здания.
Дюжий парень, повертев в руках российские паспорта, что-то проблеял на непонятном языке в микрофон на плече. Хлопнув себя по голове, Федор улыбнулся и, достав из нагрудного кармана визитную карточку Седого, протянул ее охраннику. На широком лице хранителя вертушки расцвела улыбка.
Паспорта были торжественно вручены обратно со словами:
– Господин Делавери ждет вас! Четвертый этаж, кабинет четыреста семь.
Сразу за вертушкой напарники попали в большой холл с японским каменным садиком и крохотным бассейном. На его берегу сидела крупная жаба и таращилась на цветы лотоса, которые плавали в середине крошечного водоема.
– Бабок сюда вбито немерено! – восхитился Зуб, делая два шага вперед.
Федор последовал за напарником и, усевшись на широкую деревянную скамью, установленную перед бассейном, осторожно втянул носом воздух. Хлоркой вода не пахла.
Жаба повернула голову в сторону скамейки и одним скачком спрыгнула в воду – только круги разошлись по поверхности.
– Пошли работать!
Кабинет Делавери находился в конце широкого, как проспект, коридора, вдоль которого, как солдаты в оцеплении, стояли деревянные кадки с двухметровыми пальмами. Их широкие листья блестели, как полированные, а на полу не было видно ни одной пылинки.
– Практически Европа! – оценил Зуб интерьер коридора.
– С примесью Востока, – добавил Федор, чуть ускоряя шаг.
На большой дубовой двери висела полированная табличка на английском языке: «Начальник департамента Махмуд Делавери», а ниже стояла еще одна, совсем уже не читаемая, надпись кириллицей.
В большой приемной, оснащенной современной офисной техникой, за полукруглым столом сидела секретарша и, склонив голову, вовсю стучала по клавишам.
– Господин Делавери примет вас через десять минут, господа! – не поднимая головы, произнесла она.
У Федора прямо мороз по коже прошел. Голос был точно Милы! Те же интонации, тот же тембр…
«У тебя на почве любовного токсикоза глюки!» – немедленно отреагировал внутренний голос.
Распущенные белокурые волосы полностью скрывали лицо, не давая возможности разглядеть его.
«Этого не может быть! Но плечи и наклон головы Милкины!» – в секунду определил Федор и без сил рухнул в кресло.
– Девушка, организуйте нам кофе, пожалуйста, – попросил Зуб, усаживаясь в кресло рядом с Федором.
– Прошу прощения, что сразу не предложила! – вскинула голову девушка, и Федор судорожно откинулся на спинку кресла.
За столом сидела Мила! Именно такой Федор помнил девушку своей мечты. Нежный овал лица, аккуратный носик, а вот тени под глазами совершенно не портили его, придавая лику девушки обиженное выражение.
– Что случилось, милая девушка? – хрипло спросил Федор, не в силах отвести взгляд, тем не менее профессионально отмечая бейджик на груди, где было написано по-английски: «Вера Бреус».
– Мама пропала! Ее уже три дня нет дома! – вдруг всхлипнула Вера. Однако она тут же встряхнула головой, промокнула глаза кружевным платочком и вскочила с места, неожиданно оказавшись весьма высокой девушкой. «Метр восемьдесят семь – восемьдесят восемь. Милка была метр шестьдесят», – тотчас отметил Федор, окидывая ладную фигурку девушки быстрым взглядом.
– Извините за мои слезы! На работе надо оставлять эмоции дома. Сейчас я приготовлю вам наш фирменный кофе, – натянуто улыбнулась Вера, делая шаг к приставному столику, на котором сверкала никелем кофеварка и медная позеленевшая мельница.
– Перебьемся без кофе! Расскажите, что случилось с вашей мамой?
– Не знаю почему, но я чувствую к вам доверие. Вы мне кажетесь таким надежным и крепким! – несмело улыбнулась Вера, снова усаживаясь на место.
– Я тоже большой и верный! – решил подыграть Зуб, расправляя и без того широкие плечи.
– Мама вышла с работы, как обычно, в пять часов вечера, но домой не пришла. Через час позвонил мужчина и сказал, что это похищение и мы ни в коем случае не должны обращаться в полицию. Мама взяла трубку и сказала, что все будет хорошо и надо готовить выкуп.
– И какова сумма? – спросил Федор, прикидывая, сколько денег у него на счету.
– Три миллиона долларов! У нас никогда не было таких денег! – с ужасом сказала девушка и снова всхлипнула.
– Это только вначале похитители заламывают огромные суммы, а потом обычно соглашаются на десятую часть! – авторитетно сказал Зуб, нависая над девушкой всей тушей.
– Вы такой большой, что вас, наверное, все бандиты боятся! – улыбнулась сквозь слезы Вера.
– Как зовут вашу маму? – хрипло спросил Федор.
– Людмила Викторовна! А зачем вы спросили? – удивилась Верочка, пристально глядя на Федора.
– Фамилия у нее тоже Бреус?
– Мама оставила себе фамилию второго мужа – Сарьян. У нас не любят, когда родственники работают в одной конторе.
Ее слова были прерваны мелодичным звуком на столе.
– Господин Делавери приглашает вас!
Тем временем дверь кабинета открылась, и из нее гуськом начали выходить люди. Федор скользнул по ним взглядом и обнаружил одну странную закономерность: все отдувались и вытирали лица платками. Похоже, разговор в кабинете начальника департамента был нелегким.
Едва партнеры перешагнули порог, как Седой расплылся в радостной улыбке.
– Чай, кофе? – спросил Делавери, приветственно кивнув головой.
Помня о том, в каком состоянии находится секретарша, Федор отрицательно покачал головой.
– Очень хорошо! Ильхом!
Из дальнего угла кабинета быстро вышел молодой человек в сером костюме.
– Передайте ваши документы Ильхому. Он займется оформлением разрешения на проведение подводных работ, – предложил Делавери.
Федор с Зубом безропотно отдали паспорта, помня, что в сумках хранится еще три комплекта документов.
Молодой человек схватил папку и исчез из кабинета, как бесплотный дух.
– У нас неприятности. Госпожа, которая должна была сопровождать вас в поездке, исчезла, – устало сказал Делавери и откинулся на спинку сиденья.
– Что с ней случилось? – спросил Зуб, облокачиваясь на спинку стула.
– Принято решение дать вам другого сопровождающего. Он, конечно, не такой красивый, как госпожа Сарьян, но служил в морской пехоте СССР и сейчас является начальником службы безопасности нашего министерства.
В кабинет вошел крепкий мужчина лет сорока пяти.
– Кем вы служили и где? – спросил его Федор.
Неожиданная мысль пришла ему в голову. «Милка со мной разговаривает по Интернету и телефону – значит, местоположение ее узилища можно засечь! Особо далеко ее увезти не могли. Моя любовь находится где-то в пределах страны! Сейчас приду в гостиницу и свяжусь с ней по телефону, а там и до определения места ее заточения недолго. Ребята минут за десять определят нахождение абонента!»
Набычившись, начальник охраны зло посмотрел на Федора, но отвечать не спешил.
– Расскажи о своем боевом пути! – предложил Седой.
«Как все невысокие люди, начальник охраны имеет комплекс неполноценности. Значит, будет постоянно доказывать, что он самый лучший, умный и талантливый. Мужик он, конечно, крепкий, но против нас не тянет. Подготовка у морпехов на порядок, а то и на два ниже, чем у «тюленей». На этой струнке и попробуем сыграть», – решил Федор, внимательно рассматривая широкое красное лицо бывшего морпеха.
– Начинал службу на Балтийском флоте, в дивизионе береговой охраны, потом перевели в Каспийскую флотилию, где дослужился до капитан-лейтенанта. После демобилизации переехал в республику, где вот уже пять лет исполняю обязанности начальника службы охраны, – коротко сказал Крепыш, как его окрестил Федор.
«У морпехов армейские звания, а Крепыш присвоил себе капитан-лейтенанта – первый прокол. Мужику явно за сорок, а он только капитан-лейтенант – второй прокол. Либо Крепыш прилично «залетел», что, судя по его носу с синими прожилками, весьма вероятно. Поддает мужик крепко! Да и не говорят «демобилизация» – слишком длинно! Обычно все говорят «дембель». Третий прокол!» – мысленно оценил Федор нового сопровождающего.
– Сегодня переедете в тренировочный лагерь КГБ на окраине столицы. Оставаться в городе вам опасно. Побудете там две-три недели, пока готовятся документы, а заодно войдете в форму, а то вы жирком заросли! – жестко сказал Делавери, а глаза Крепыша радостно сверкнули.