Впрочем, первые подозрения возникли у Скалли еще в тот миг, когда она увидела на теле мальчика свежие шрамы, царапины и ожоги. Сколь незначительными ни казались эти повреждения, они заживали с обычной скоростью. Невзирая на все то, что Скалли знала о Джоди Кеннесси, теперь он выглядел самым обычным мальчиком.
— Куда же девались нанокриттеры? — спросил Малдер. — Может быть, Джоди каким-то образом вывел их из своего организма?
Скалли не знала, как объяснить этот феномен Они вошли в палату. Джоди сидел в кровати, скучающе поглядывая на экран телевизора, включенного на полную громкость. Учитывая все то, что ему довелось пережить, можно было сказать, что Джоди с честью вышел из тяжелого испытания. Увидев Скалли, он тепло улыбнулся ей.
Несколько секунд спустя в помещение ворвался главный онколог, держа в руках блокнот на дощечке. Он покачал головой, посмотрел на Джоди и перевел взгляд на Скалли. Малдера он словно бы не заметил.
— Я не усматриваю ни малейших признаков лейкемии, — заявил он. — Агент Скалли, вы уверены, что это тот самый мальчик?
— Мы не сомневаемся в этом. Онколог вздохнул:
— Я видел результаты предыдущих анализов, но теперь в крови нет и следа раковых клеток. Мы провели пункцию спинного мозга — и тоже ничего не обнаружили. Это стандартные процедуры, как правило, дающие надежный результат, ведь в таком запущенном случае симптомы должны быть видны невооруженным глазом — а я, Господь тому свидетель, видывал немало случаев! — В конце концов он посмотрел на Джоди и добавил: — Молодой человек излечился от лейкемии, и это не просто ремиссия, а полное выздоровление.
Скалли ничуть не удивилась.
Онколог моргнул и опустил руки, державшие блокнот.
— Я знаю, порой медицина сталкивается с чудесами… нечасто, но если учесть, сколько пациентов проходит через наши руки, иногда случаются вещи, которые наука не в силах объяснить. Как бы то ни было, этот мальчик, еще два месяца назад страдавший острейшей формой рака, теперь не проявляет ни малейшего признака лейкемии. —
Врач приподнял брови и посмотрел на Джоди, который безучастно наблюдал за разговором, словно заранее знал ответы на все вопросы. — Мистер Кеннесси, вы здоровы. Понимаете ли вы, что означает этот диагноз? Вы совершенно здоровы, если не считать мелких царапин, шрамов и ожогов. Я не наблюдаю у вас ни малейших отклонений.
— Если у нас возникнут вопросы, мы обратимся к вам, — отозвалась Скалли. Врач, казалось, был разочарован тем, что она не проявляет и следа того изумления, которое охватило его самого. Скалли бесцеремонно выпроводила онколога из палаты.
Когда он ушел, Скалли и Малдер опустились на край постели мальчика.
— Джоди, не знаешь ли ты, почему в твоей крови не осталось и следа нанокриттеров? Мы ничего не понимаем. Наномашины залечили твою пулевую рану, исцелили тебя от рака, но теперь они исчезли.
— Потому и исчезли, что я вылечился. — Джоди рассеянно смотрел на экран телевизора, из которого доносились приглушенные звуки передачи для домохозяек. — Мой папа сказал, что они выключатся и растворятся, как только закончат свою работу. Он сделал так, чтобы криттеры исправили раковые клетки одну за другой, и сказал, что это займет много времени, но я буду выздоравливать с каждым днем. А потом, когда криттеры закончат, они сами выключат себя.
Малдер смотрел на Скалли, высоко подняв брови:
— Предохранительный механизм! Сомневаюсь, что о нем знал даже брат Дэвида, Дарин.
— Но, Малдер, это потребовало бы колоссального усложнения схемы… — начала было Скалли и тут же осеклась, осознав, что уже само существование самовоспроизводящихся «биологических полицейских», которые перестраивают человеческий организм на основании кодов, записанных в цепочках ДНК, с точки зрения ее былых представлений о возможностях современной техники кажется совершенно невероятным. — Джоди, — добавила она, наклоняясь к мальчику, — мы должны придать этому результату широчайшую огласку. Мы должны сделать так, чтобы все вокруг узнали о том, что в твоем организме более не содержится и следа нанотехнологий. В таком случае у тех людей не будет причин продолжать тебя разыскивать.
— Делайте что хотите, — угрюмо отозвался Джоди.
Скалли не стала тратить слова на лицемерные утешения. Мальчику суждено очередное испытание, и он должен справиться с ним по собственному разумению.
Еще недавно в организме Джоди Кеннесси содержалось волшебное лекарство от рака и, вероятно, от любых недугов, которыми страдает человечество. Может быть, обитавшие в крови мальчика нанокриттеры сулили бессмертие.
Лаборатория «ДайМар» лежала в руинах, Джереми Дормана и черного Лабрадора поглотила пылающая преисподняя, а Дэвид Кеннесси и все, кто принимал участие в его работе, погибли. Исследования в области нанотехнологий нужно было начинать с нуля, и новых, столь же блистательных открытий следовало ожидать лишь в весьма отдаленном будущем.
Скалли уже придумала, где ФБР спрячет Джоди и каким образом надолго обеспечит ему спокойную жизнь. И хотя ее собственный замысел не вызывал у нее особых восторгов, Скалли не видела лучшего пути.
А Малдер тем временем составит рапорт, приложит к нему записи и ничем не подтвержденные соображения и пополнит ими свой архив, в котором и без того хватает свидетельств о курьезных случаях.
И вновь у него на руках не осталось весомых надежных улик, которые могли бы кого-нибудь в чем-нибудь убедить.
Только очередная кипа материалов под грифом «Икс».
По мнению Скалли, уже в самое ближайшее время Малдеру придется поставить в своем тесном кабинете еще несколько картотечных шкафов, в которых будут храниться указания на то, где и как отыскать ту или иную папку.
Административное здание.
Кристал-Сити, штат Виргиния
Воскресенье, 14 04
Адам Ленц отчитывался о проведенной работе в устной форме, с глазу на глаз — ни тебе канцелярских инстанций, ни бумажной волокиты, ни рапортов, которые могли выплыть наружу и привлечь внимание посторонних любопытных глаз. Ленц должен был встретиться с начальником лицом к лицу и поведать ему о своем расследовании собственными словами.
Эта встреча оказалась самым тяжелым испытанием из всех, которые когда-либо выпадали на его долю.
Из пепельницы поднималась едкая струйка дыма, зловещей пеленой окутывая собеседника Адама. Это был сухопарый изможденный мужчина с темными зачесанными назад волосами, запавшими глазами и заурядным неприметным лицом.
Ничто не выдавало в нем вершителя хрупких людских судеб. Он не был похож на человека, который провожает в последний путь президентов, разрабатывает планы падения одних правительств и возвышения других и устраивает эксперименты над пребывающими в неведении толпами, называя их «разменной монетой».
И тем не менее он играл мировой политикой точно так же, как другие люди играют на бирже.
Он глубоко затянулся сигаретой и медленно выдохнул дым, вытянув трубочкой сухие пергаментные губы. До сих пор он не произнес ни слова.
Ленц стоял в безликом кабинете, искоса поглядывая на мужчину с сигаретой. Пепельница на столе была переполнена окурками.
— Откуда такая уверенность? — произнес наконец мужчина. У него был обманчиво-мягкий мелодичный голос.
И хотя Ленц не служил в армии, по крайней мере не занимал официальных постов, он выпрямился в струнку и отчеканил:
— Скалли и Малдер провели тщательный анализ крови мальчика. Мы располагаем беспрепятственным доступом к больничной картотеке. Никаких признаков нанотехнологического заражения — ни целых механизмов, ни фрагментов, ничего. Мальчик чист.
— Чем же в таком случае объясняются целительные свойства его крови? Что излечило его от огнестрельной раны?
— В сущности, никто этого не видел, сэр, — ответил Ленц. — Во всяком случае, в его истории болезни ничего подобного не записано.
Мужчина молча глядел на Ленца сквозь дым, клубившийся перед его лицом. Ленц понял, что собеседник не удовлетворен ответом. Во всяком случае, пока.
— А лейкемия? Насколько мне известно, мальчик более не проявляет симптомов болезни.
— Доктор Кеннесси сознавал потенциальную опасность нанотехнологий — он был неглуп — и вполне мог запрограммировать криттеры таким образом, чтобы они выключились, как только закончат работу и его сын излечится от лейкемии. В соответствии с результатами последних анализов, проведенных в клинике, Джоди Кеннесси совершенно здоров.
— Итак, он здоров, а его кровь более не содержит лекарства. — Мужчина приподнял брови и выдохнул длинную струйку сигаретного дыма. — Что ж, хотя бы в этом отношении наш труд не пропал даром Было бы крайне нежелательно позволить завладеть этим чудесным открытием кому-нибудь еще.
Ленц не ответил. Он стоял, настороженно взирая на собеседника. В этом секретном хранилище, в здании без адреса, в комнатах без номеров и ящиках без надписей содержались образцы и доказательства, тщательно укрытые от постороннего взгляда. Любой из этих предметов и документов мог бы оказаться чрезвычайно полезен людям, которые заняты поисками Истины во всех ее формах и проявлениях.
Но этот человек с сигаретой в зубах ни с кем не намерен делиться.
— А что Малдер и Скалли? — спросил он. — Что осталось у них?
— Только догадки, предположения и гипотезы, но ни единого серьезного доказательства, — ответил Ленц.
Мужчина вновь затянулся и несколько раз кашлянул. Это был глубокий зловещий кашель, признак еще более глубоких затаенных болезней, может быть — нечистой совести… а может, физического недуга.
Ленц беспокойно зашевелился, желая одного — чтобы его отпустили, с похвалой или выговором, не важно. Неизвестность была хуже всего.
— Короче говоря… — начал он робко, заглядывая в неподвижные глаза мужчины. Дым лениво поднимался кверху, образуя в воздухе причудливые узоры. — Короче говоря, мы уничтожили трупы всех известных нам жертв нанотехнологической заразы и стерилизовали все очаги инфекции. Мы уверены в том, что ни один из этих самовоспроизводящихся механизмов не сохранился.
— Что с Дорманом и с собакой? — спросил мужчина.
— Мы просеяли пепел и мусор в «ДайМар» и обнаружили кости, зубы и осколки черепов. Мы полагаем, это останки Дормана и собаки.
— Подтверждает ли ваш вывод стоматологический анализ?
— Это невозможно, сэр, — сказал Ленц. — В ходе клеточной перестройки нанокриттеры исказили и изменили структуру костей и зубов и даже уничтожили все пломбы во рту Дормана. Тем не менее мы располагаем свидетельствами очевидцев. Мы видели, как Дорман и пес провалились в огонь, нашли их кости… У нас не оставалось никаких сомнений.
— Сомнения остаются всегда, — заметил мужчина, шевельнув бровями. Потом он равнодушно зажег очередную сигарету и выкурил половину, не произнося ни слова. Ленц терпеливо ждал.
В конце концов мужчина ткнул окурок в переполненную пепельницу, еще раз кашлянул и позволил себе чуть заметно растянуть губы в улыбке.
— Что ж, вы неплохо потрудились, — сказал он. — На мой взгляд, человечество пока не готово к таким чудотворным лекарствам. По крайней мере в ближайшем будущем.
— Согласен с вами, — ответил Ленц. Мужчина слегка наклонил голову, отпуская Ленца, и тот повернулся, с трудом сдерживая желание бежать из кабинета во весь опор. За его спиной кашлянул мужчина. На сей раз громче прежнего.
Лагерь «вольных дикарей».
Лесные дебри Орегона.
Месяц спустя
«Странные здесь люди», — думал Джоди… но по крайней мере он чувствовал себя в безопасности. После выпавших на его долю суровых испытаний, после того, как весь мир, казалось, шаг за шагом рассыпается в прах — сначала лейкемия, потом пожар, погубивший его отца, затем долгое бегство, закончившееся смертью матери, — ему было нетрудно приспособиться к новой жизни.
Здесь, в лагере лесных отшельников, Джоди находился под заботливой опекой дяди. Дарин не любил вспоминать о своей работе, отказывался говорить о прошлом — и Джоди вполне разделял его чувства. Жизнь в этом уединенном лагере кипела ключом, и обитавшие здесь люди подходили Друг к другу с точностью кусочков, из которых складывается мозаика.
Точь-в-точь как картинка Земли, всходящей над поверхностью Луны, которую они с матерью собирали долгими вечерами, прячась в коттедже… Джоди болезненно поморщился. Он тосковал по матери.
Агент Скалли привезла его сюда, и обитатели вооруженного до зубов лагеря тут же приняли мальчика под свое крыло. Джоди Кеннесси стал их символом, чем-то вроде талисмана их дружной семьи — этот двенадцатилетний подросток познал все ужасы мрачной репрессивной системы и сумел уцелеть.
История Джоди лишь укрепила «вольных дикарей» в их решимости держаться подальше от назойливого безжалостного правительства, которое они так ненавидели.
Джоди и его дядя Дарин наравне с другими обитателями лагеря проводили дни в совместном физическом труде. Все члены группы охотно делились с мальчиком своими знаниями и опытом, обучая и наставляя его.
Джоди еще не успел полностью оправиться от жгучей боли, которую доставляли его душевные и сердечные раны, и, когда не был занят в полевых работах, обеспечивавших независимость колонии от внешнего мира, больше всего любил бродить вдоль обширных границ территории лагеря.
При взгляде на «вольных дикарей» создавалось впечатление, будто бы целый народ снялся с места и, перенесясь во времени, оказался в эпохе, когда каждый мог рассчитывать только на собственные силы. Джоди такая жизнь пришлась по душе. Он был здесь сам по себе. Джоди не испытывал очень уж теплых чувств к дяде Дарину… ну да не беда. Он справится с одиночеством, как некогда справился с безнадежным недугом.
Соседи Джоди оказались достаточно мудры, чтобы не мешать мальчику, когда у него было хмурое настроение, и позволяли ему бродить сколько и где угодно. Джоди обходил заборы из колючей проволоки, рассматривал деревья… но главным для него была возможность без устали шагать наедине с самим собой.
Занимался новый день, и воздух постепенно прогревался. Зашевелилась белесая дымка, до сих пор клочками ваты цеплявшаяся за деревья и скрывавшая лесные Прогалины. Над головой, едва видимые из-за сосновых крон, нависали тяжелые серые облака. Джоди внимательно смотрел под ноги, хотя Дарин и заверил его, что вокруг лагеря нет ни минных полей, ни капканов, ни потайных ловушек, о которых шла молва в округе. «Вольные дикари» охотно поддерживали и распространяли зловещие слухи, стремясь обеспечить покой и безопасность своих жилищ. Их главной целью было обособиться от внешнего мира, и они решали эту задачу любыми доступными средствами.
Откуда-то издалека донесся четкий отрывистый собачий лай. Казалось, холодный влажный воздух усиливает звуковые волны.
В лагере отшельников было немало собак — немецких овчарок, гончих, ротвейлеров, доберманов… но голос этого пса казался очень уж знакомым, и Джоди насторожился.
Пес залаял вновь, и теперь не оставалось никаких сомнений.
— Вейдер! Сюда! — крикнул мальчик. Послышался треск ломающихся ветвей, и вдруг из-за туманной пелены вырвался огромный черный Лабрадор и бросился вперед, радостно лая при виде Джоди.
— Вейдер! — позвал Джоди. Его сердце учащенно забилось, но он тут же совладал с собой и внимательно присмотрелся.
Пес казался совершенно здоровым, а ведь Джоди собственными глазами видел, как Вейдер проваливается в огонь, охвативший лабораторию, видел, как «ДайМар» превращается в кучу тлеющих углей, пепла и искореженных балок.
Но Джоди знал также и то, что его пес — необычное существо, каким был и он сам до тех пор, пока не отключились нанокриттеры в его крови.
Наномеханизмы Вейдера не были запрограммированы на самоуничтожение.
Пес бросился мальчику на грудь, едва не опрокинув его на землю. Он облизывал лицо Джоди, размахивая хвостом с таким неистовством, что все туловище ходило ходуном. На Вейдере не было ни ошейника, ни жетона с именем, но Джоди узнал его и так.
Он понимал, что дядя Дарин непременно заподозрит неладное, но все остальные удовлетворятся рассказом о том, что Джоди нашел в лесу другую собаку, отдаленно напоминающую Вейдера. И никто не удивится, если мальчик даст своему новому питомцу то же имя. «Вольные дикари» ни
о чем не догадаются, а окружающему миру нет никакого дела до его собак.
Джоди обнял пса за шею и взъерошил его мех, стыдя себя за сомнения, — он должен был ждать, надеяться и смотреть в оба, ведь мама так и сказала: пройдет время, и Вейдер вернется.
Вейдер всегда возвращался.
[1] rico act — закон о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организациях.
[2] Кост-Реиндж («Береговые хребты») — горный массив на северо-западе США, состоящий из хребтов, протянувшихся вдоль Тихоокеанского побережья параллельно друг другу, словно грядки на картофельном поле.
[3] Силиконовая долина — район на западе штата Калифорния, в котором сосредоточены научные и производственные центры в области высоких технологий, в том числе микроэлектроники.
[4] Яппи — преуспевающие молодые люди, получившие хорошее образование и высокооплачиваемую работу, живущие в фешенебельных районах крупных городов либо их предместьях.
[5] Амес Брюс — американский биохимик В 1977 году предложил тест, определяющий канцерогенные свойства веществ на основании их мутагенного воздействия на бактерии.
[6] Салливан Эд (Эдуард Винсент, 1901-1974) — знаменитый американский телеведущий, прославившийся своим «каменным лицом», оригинальной манерой представления участников программы и своеобразным выговором.
[7] Легендарная фраза американского адмирала Джорджа Деви, которой он в апреле 1898 года открыл историческую битву против испанского флота в манильском порту.
[8] Коронер — следователь, ведущий дознание в случае насильственной смерти.
[9] Юнабомбер — серийный маньяк-убийца, посылавший бомбы по почте. Обещал прекратить свои бесчинства, если «Нью-Йорк тайме» или «Вашингтон пост» опубликуют его манифест — пространный документ с критикой в адрес современного общественного устройства и призывами решительно воспрепятствовать научно-техническому прогрессу.
[10] Каталепсия — разновидность коматозного состояния, при котором жизненные процессы в организме замедляются до такой степени, что он кажется мертвым.
[11] Слим-Джим — американский юмористический персонаж, очень худой человек, «кожа да кости».
[12] Криттер — амер. простореч. от слова «creature» — «тварь», «животное».
[13] Ремиссия — затихание болезненных явлений, ослабление болезни.
[14] Лаэтрильная терапия — лечение рака при помощи вытяжки из абрикосовых косточек. Ничем не подтвержденный, этот способ ни получил признания официальной медицины.
[15] Наглядный пример американского черного юмора Применительно к данному случаю слово «олл» можно перевести как «конец» «тупик», «безнадега» и т п.
— Куда же девались нанокриттеры? — спросил Малдер. — Может быть, Джоди каким-то образом вывел их из своего организма?
Скалли не знала, как объяснить этот феномен Они вошли в палату. Джоди сидел в кровати, скучающе поглядывая на экран телевизора, включенного на полную громкость. Учитывая все то, что ему довелось пережить, можно было сказать, что Джоди с честью вышел из тяжелого испытания. Увидев Скалли, он тепло улыбнулся ей.
Несколько секунд спустя в помещение ворвался главный онколог, держа в руках блокнот на дощечке. Он покачал головой, посмотрел на Джоди и перевел взгляд на Скалли. Малдера он словно бы не заметил.
— Я не усматриваю ни малейших признаков лейкемии, — заявил он. — Агент Скалли, вы уверены, что это тот самый мальчик?
— Мы не сомневаемся в этом. Онколог вздохнул:
— Я видел результаты предыдущих анализов, но теперь в крови нет и следа раковых клеток. Мы провели пункцию спинного мозга — и тоже ничего не обнаружили. Это стандартные процедуры, как правило, дающие надежный результат, ведь в таком запущенном случае симптомы должны быть видны невооруженным глазом — а я, Господь тому свидетель, видывал немало случаев! — В конце концов он посмотрел на Джоди и добавил: — Молодой человек излечился от лейкемии, и это не просто ремиссия, а полное выздоровление.
Скалли ничуть не удивилась.
Онколог моргнул и опустил руки, державшие блокнот.
— Я знаю, порой медицина сталкивается с чудесами… нечасто, но если учесть, сколько пациентов проходит через наши руки, иногда случаются вещи, которые наука не в силах объяснить. Как бы то ни было, этот мальчик, еще два месяца назад страдавший острейшей формой рака, теперь не проявляет ни малейшего признака лейкемии. —
Врач приподнял брови и посмотрел на Джоди, который безучастно наблюдал за разговором, словно заранее знал ответы на все вопросы. — Мистер Кеннесси, вы здоровы. Понимаете ли вы, что означает этот диагноз? Вы совершенно здоровы, если не считать мелких царапин, шрамов и ожогов. Я не наблюдаю у вас ни малейших отклонений.
— Если у нас возникнут вопросы, мы обратимся к вам, — отозвалась Скалли. Врач, казалось, был разочарован тем, что она не проявляет и следа того изумления, которое охватило его самого. Скалли бесцеремонно выпроводила онколога из палаты.
Когда он ушел, Скалли и Малдер опустились на край постели мальчика.
— Джоди, не знаешь ли ты, почему в твоей крови не осталось и следа нанокриттеров? Мы ничего не понимаем. Наномашины залечили твою пулевую рану, исцелили тебя от рака, но теперь они исчезли.
— Потому и исчезли, что я вылечился. — Джоди рассеянно смотрел на экран телевизора, из которого доносились приглушенные звуки передачи для домохозяек. — Мой папа сказал, что они выключатся и растворятся, как только закончат свою работу. Он сделал так, чтобы криттеры исправили раковые клетки одну за другой, и сказал, что это займет много времени, но я буду выздоравливать с каждым днем. А потом, когда криттеры закончат, они сами выключат себя.
Малдер смотрел на Скалли, высоко подняв брови:
— Предохранительный механизм! Сомневаюсь, что о нем знал даже брат Дэвида, Дарин.
— Но, Малдер, это потребовало бы колоссального усложнения схемы… — начала было Скалли и тут же осеклась, осознав, что уже само существование самовоспроизводящихся «биологических полицейских», которые перестраивают человеческий организм на основании кодов, записанных в цепочках ДНК, с точки зрения ее былых представлений о возможностях современной техники кажется совершенно невероятным. — Джоди, — добавила она, наклоняясь к мальчику, — мы должны придать этому результату широчайшую огласку. Мы должны сделать так, чтобы все вокруг узнали о том, что в твоем организме более не содержится и следа нанотехнологий. В таком случае у тех людей не будет причин продолжать тебя разыскивать.
— Делайте что хотите, — угрюмо отозвался Джоди.
Скалли не стала тратить слова на лицемерные утешения. Мальчику суждено очередное испытание, и он должен справиться с ним по собственному разумению.
Еще недавно в организме Джоди Кеннесси содержалось волшебное лекарство от рака и, вероятно, от любых недугов, которыми страдает человечество. Может быть, обитавшие в крови мальчика нанокриттеры сулили бессмертие.
Лаборатория «ДайМар» лежала в руинах, Джереми Дормана и черного Лабрадора поглотила пылающая преисподняя, а Дэвид Кеннесси и все, кто принимал участие в его работе, погибли. Исследования в области нанотехнологий нужно было начинать с нуля, и новых, столь же блистательных открытий следовало ожидать лишь в весьма отдаленном будущем.
Скалли уже придумала, где ФБР спрячет Джоди и каким образом надолго обеспечит ему спокойную жизнь. И хотя ее собственный замысел не вызывал у нее особых восторгов, Скалли не видела лучшего пути.
А Малдер тем временем составит рапорт, приложит к нему записи и ничем не подтвержденные соображения и пополнит ими свой архив, в котором и без того хватает свидетельств о курьезных случаях.
И вновь у него на руках не осталось весомых надежных улик, которые могли бы кого-нибудь в чем-нибудь убедить.
Только очередная кипа материалов под грифом «Икс».
По мнению Скалли, уже в самое ближайшее время Малдеру придется поставить в своем тесном кабинете еще несколько картотечных шкафов, в которых будут храниться указания на то, где и как отыскать ту или иную папку.
Административное здание.
Кристал-Сити, штат Виргиния
Воскресенье, 14 04
Адам Ленц отчитывался о проведенной работе в устной форме, с глазу на глаз — ни тебе канцелярских инстанций, ни бумажной волокиты, ни рапортов, которые могли выплыть наружу и привлечь внимание посторонних любопытных глаз. Ленц должен был встретиться с начальником лицом к лицу и поведать ему о своем расследовании собственными словами.
Эта встреча оказалась самым тяжелым испытанием из всех, которые когда-либо выпадали на его долю.
Из пепельницы поднималась едкая струйка дыма, зловещей пеленой окутывая собеседника Адама. Это был сухопарый изможденный мужчина с темными зачесанными назад волосами, запавшими глазами и заурядным неприметным лицом.
Ничто не выдавало в нем вершителя хрупких людских судеб. Он не был похож на человека, который провожает в последний путь президентов, разрабатывает планы падения одних правительств и возвышения других и устраивает эксперименты над пребывающими в неведении толпами, называя их «разменной монетой».
И тем не менее он играл мировой политикой точно так же, как другие люди играют на бирже.
Он глубоко затянулся сигаретой и медленно выдохнул дым, вытянув трубочкой сухие пергаментные губы. До сих пор он не произнес ни слова.
Ленц стоял в безликом кабинете, искоса поглядывая на мужчину с сигаретой. Пепельница на столе была переполнена окурками.
— Откуда такая уверенность? — произнес наконец мужчина. У него был обманчиво-мягкий мелодичный голос.
И хотя Ленц не служил в армии, по крайней мере не занимал официальных постов, он выпрямился в струнку и отчеканил:
— Скалли и Малдер провели тщательный анализ крови мальчика. Мы располагаем беспрепятственным доступом к больничной картотеке. Никаких признаков нанотехнологического заражения — ни целых механизмов, ни фрагментов, ничего. Мальчик чист.
— Чем же в таком случае объясняются целительные свойства его крови? Что излечило его от огнестрельной раны?
— В сущности, никто этого не видел, сэр, — ответил Ленц. — Во всяком случае, в его истории болезни ничего подобного не записано.
Мужчина молча глядел на Ленца сквозь дым, клубившийся перед его лицом. Ленц понял, что собеседник не удовлетворен ответом. Во всяком случае, пока.
— А лейкемия? Насколько мне известно, мальчик более не проявляет симптомов болезни.
— Доктор Кеннесси сознавал потенциальную опасность нанотехнологий — он был неглуп — и вполне мог запрограммировать криттеры таким образом, чтобы они выключились, как только закончат работу и его сын излечится от лейкемии. В соответствии с результатами последних анализов, проведенных в клинике, Джоди Кеннесси совершенно здоров.
— Итак, он здоров, а его кровь более не содержит лекарства. — Мужчина приподнял брови и выдохнул длинную струйку сигаретного дыма. — Что ж, хотя бы в этом отношении наш труд не пропал даром Было бы крайне нежелательно позволить завладеть этим чудесным открытием кому-нибудь еще.
Ленц не ответил. Он стоял, настороженно взирая на собеседника. В этом секретном хранилище, в здании без адреса, в комнатах без номеров и ящиках без надписей содержались образцы и доказательства, тщательно укрытые от постороннего взгляда. Любой из этих предметов и документов мог бы оказаться чрезвычайно полезен людям, которые заняты поисками Истины во всех ее формах и проявлениях.
Но этот человек с сигаретой в зубах ни с кем не намерен делиться.
— А что Малдер и Скалли? — спросил он. — Что осталось у них?
— Только догадки, предположения и гипотезы, но ни единого серьезного доказательства, — ответил Ленц.
Мужчина вновь затянулся и несколько раз кашлянул. Это был глубокий зловещий кашель, признак еще более глубоких затаенных болезней, может быть — нечистой совести… а может, физического недуга.
Ленц беспокойно зашевелился, желая одного — чтобы его отпустили, с похвалой или выговором, не важно. Неизвестность была хуже всего.
— Короче говоря… — начал он робко, заглядывая в неподвижные глаза мужчины. Дым лениво поднимался кверху, образуя в воздухе причудливые узоры. — Короче говоря, мы уничтожили трупы всех известных нам жертв нанотехнологической заразы и стерилизовали все очаги инфекции. Мы уверены в том, что ни один из этих самовоспроизводящихся механизмов не сохранился.
— Что с Дорманом и с собакой? — спросил мужчина.
— Мы просеяли пепел и мусор в «ДайМар» и обнаружили кости, зубы и осколки черепов. Мы полагаем, это останки Дормана и собаки.
— Подтверждает ли ваш вывод стоматологический анализ?
— Это невозможно, сэр, — сказал Ленц. — В ходе клеточной перестройки нанокриттеры исказили и изменили структуру костей и зубов и даже уничтожили все пломбы во рту Дормана. Тем не менее мы располагаем свидетельствами очевидцев. Мы видели, как Дорман и пес провалились в огонь, нашли их кости… У нас не оставалось никаких сомнений.
— Сомнения остаются всегда, — заметил мужчина, шевельнув бровями. Потом он равнодушно зажег очередную сигарету и выкурил половину, не произнося ни слова. Ленц терпеливо ждал.
В конце концов мужчина ткнул окурок в переполненную пепельницу, еще раз кашлянул и позволил себе чуть заметно растянуть губы в улыбке.
— Что ж, вы неплохо потрудились, — сказал он. — На мой взгляд, человечество пока не готово к таким чудотворным лекарствам. По крайней мере в ближайшем будущем.
— Согласен с вами, — ответил Ленц. Мужчина слегка наклонил голову, отпуская Ленца, и тот повернулся, с трудом сдерживая желание бежать из кабинета во весь опор. За его спиной кашлянул мужчина. На сей раз громче прежнего.
Лагерь «вольных дикарей».
Лесные дебри Орегона.
Месяц спустя
«Странные здесь люди», — думал Джоди… но по крайней мере он чувствовал себя в безопасности. После выпавших на его долю суровых испытаний, после того, как весь мир, казалось, шаг за шагом рассыпается в прах — сначала лейкемия, потом пожар, погубивший его отца, затем долгое бегство, закончившееся смертью матери, — ему было нетрудно приспособиться к новой жизни.
Здесь, в лагере лесных отшельников, Джоди находился под заботливой опекой дяди. Дарин не любил вспоминать о своей работе, отказывался говорить о прошлом — и Джоди вполне разделял его чувства. Жизнь в этом уединенном лагере кипела ключом, и обитавшие здесь люди подходили Друг к другу с точностью кусочков, из которых складывается мозаика.
Точь-в-точь как картинка Земли, всходящей над поверхностью Луны, которую они с матерью собирали долгими вечерами, прячась в коттедже… Джоди болезненно поморщился. Он тосковал по матери.
Агент Скалли привезла его сюда, и обитатели вооруженного до зубов лагеря тут же приняли мальчика под свое крыло. Джоди Кеннесси стал их символом, чем-то вроде талисмана их дружной семьи — этот двенадцатилетний подросток познал все ужасы мрачной репрессивной системы и сумел уцелеть.
История Джоди лишь укрепила «вольных дикарей» в их решимости держаться подальше от назойливого безжалостного правительства, которое они так ненавидели.
Джоди и его дядя Дарин наравне с другими обитателями лагеря проводили дни в совместном физическом труде. Все члены группы охотно делились с мальчиком своими знаниями и опытом, обучая и наставляя его.
Джоди еще не успел полностью оправиться от жгучей боли, которую доставляли его душевные и сердечные раны, и, когда не был занят в полевых работах, обеспечивавших независимость колонии от внешнего мира, больше всего любил бродить вдоль обширных границ территории лагеря.
При взгляде на «вольных дикарей» создавалось впечатление, будто бы целый народ снялся с места и, перенесясь во времени, оказался в эпохе, когда каждый мог рассчитывать только на собственные силы. Джоди такая жизнь пришлась по душе. Он был здесь сам по себе. Джоди не испытывал очень уж теплых чувств к дяде Дарину… ну да не беда. Он справится с одиночеством, как некогда справился с безнадежным недугом.
Соседи Джоди оказались достаточно мудры, чтобы не мешать мальчику, когда у него было хмурое настроение, и позволяли ему бродить сколько и где угодно. Джоди обходил заборы из колючей проволоки, рассматривал деревья… но главным для него была возможность без устали шагать наедине с самим собой.
Занимался новый день, и воздух постепенно прогревался. Зашевелилась белесая дымка, до сих пор клочками ваты цеплявшаяся за деревья и скрывавшая лесные Прогалины. Над головой, едва видимые из-за сосновых крон, нависали тяжелые серые облака. Джоди внимательно смотрел под ноги, хотя Дарин и заверил его, что вокруг лагеря нет ни минных полей, ни капканов, ни потайных ловушек, о которых шла молва в округе. «Вольные дикари» охотно поддерживали и распространяли зловещие слухи, стремясь обеспечить покой и безопасность своих жилищ. Их главной целью было обособиться от внешнего мира, и они решали эту задачу любыми доступными средствами.
Откуда-то издалека донесся четкий отрывистый собачий лай. Казалось, холодный влажный воздух усиливает звуковые волны.
В лагере отшельников было немало собак — немецких овчарок, гончих, ротвейлеров, доберманов… но голос этого пса казался очень уж знакомым, и Джоди насторожился.
Пес залаял вновь, и теперь не оставалось никаких сомнений.
— Вейдер! Сюда! — крикнул мальчик. Послышался треск ломающихся ветвей, и вдруг из-за туманной пелены вырвался огромный черный Лабрадор и бросился вперед, радостно лая при виде Джоди.
— Вейдер! — позвал Джоди. Его сердце учащенно забилось, но он тут же совладал с собой и внимательно присмотрелся.
Пес казался совершенно здоровым, а ведь Джоди собственными глазами видел, как Вейдер проваливается в огонь, охвативший лабораторию, видел, как «ДайМар» превращается в кучу тлеющих углей, пепла и искореженных балок.
Но Джоди знал также и то, что его пес — необычное существо, каким был и он сам до тех пор, пока не отключились нанокриттеры в его крови.
Наномеханизмы Вейдера не были запрограммированы на самоуничтожение.
Пес бросился мальчику на грудь, едва не опрокинув его на землю. Он облизывал лицо Джоди, размахивая хвостом с таким неистовством, что все туловище ходило ходуном. На Вейдере не было ни ошейника, ни жетона с именем, но Джоди узнал его и так.
Он понимал, что дядя Дарин непременно заподозрит неладное, но все остальные удовлетворятся рассказом о том, что Джоди нашел в лесу другую собаку, отдаленно напоминающую Вейдера. И никто не удивится, если мальчик даст своему новому питомцу то же имя. «Вольные дикари» ни
о чем не догадаются, а окружающему миру нет никакого дела до его собак.
Джоди обнял пса за шею и взъерошил его мех, стыдя себя за сомнения, — он должен был ждать, надеяться и смотреть в оба, ведь мама так и сказала: пройдет время, и Вейдер вернется.
Вейдер всегда возвращался.
[1] rico act — закон о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организациях.
[2] Кост-Реиндж («Береговые хребты») — горный массив на северо-западе США, состоящий из хребтов, протянувшихся вдоль Тихоокеанского побережья параллельно друг другу, словно грядки на картофельном поле.
[3] Силиконовая долина — район на западе штата Калифорния, в котором сосредоточены научные и производственные центры в области высоких технологий, в том числе микроэлектроники.
[4] Яппи — преуспевающие молодые люди, получившие хорошее образование и высокооплачиваемую работу, живущие в фешенебельных районах крупных городов либо их предместьях.
[5] Амес Брюс — американский биохимик В 1977 году предложил тест, определяющий канцерогенные свойства веществ на основании их мутагенного воздействия на бактерии.
[6] Салливан Эд (Эдуард Винсент, 1901-1974) — знаменитый американский телеведущий, прославившийся своим «каменным лицом», оригинальной манерой представления участников программы и своеобразным выговором.
[7] Легендарная фраза американского адмирала Джорджа Деви, которой он в апреле 1898 года открыл историческую битву против испанского флота в манильском порту.
[8] Коронер — следователь, ведущий дознание в случае насильственной смерти.
[9] Юнабомбер — серийный маньяк-убийца, посылавший бомбы по почте. Обещал прекратить свои бесчинства, если «Нью-Йорк тайме» или «Вашингтон пост» опубликуют его манифест — пространный документ с критикой в адрес современного общественного устройства и призывами решительно воспрепятствовать научно-техническому прогрессу.
[10] Каталепсия — разновидность коматозного состояния, при котором жизненные процессы в организме замедляются до такой степени, что он кажется мертвым.
[11] Слим-Джим — американский юмористический персонаж, очень худой человек, «кожа да кости».
[12] Криттер — амер. простореч. от слова «creature» — «тварь», «животное».
[13] Ремиссия — затихание болезненных явлений, ослабление болезни.
[14] Лаэтрильная терапия — лечение рака при помощи вытяжки из абрикосовых косточек. Ничем не подтвержденный, этот способ ни получил признания официальной медицины.
[15] Наглядный пример американского черного юмора Применительно к данному случаю слово «олл» можно перевести как «конец» «тупик», «безнадега» и т п.