Страница:
Паккер сумел раздобыть копию этого списка. Разумеется, сам он в свое время проявил осторожность и не стал узнавать, где именно прячется Гатри. Безопасные каналы связи с «берлогами» если и существуют, то он о них не знает, а потому звонить не рискнул и предпочел отправить в каждую по человеку.
Нас выбрали из тех, кто оказался в тот момент под рукой. Я вообще-то пилот. Кроме того, Паккер счел, что отобрал людей, на которых можно положиться и которые могут покинуть космопорт, не вызвав подозрений у шпиков, и быстро вернуться, опять-таки, не привлекая ничьего внимания. Тот, кто отыщет Гатри, должен привезти шефа с собой. В порту его погрузят на звездолет и отправят в космос раньше, чем авантисты спохватятся. Ну что, он у вас?
Кира перевела дух, чувствуя, что у нее слегка кружится голова. Неужели придется и дальше произносить такие тирады?
– Черт побери, – пробормотал Ли. – Нет, вы не обманываете. Пойдемте.
Последнее слово прозвучало как раскат грома. Впрочем, Кира почти сразу успокоилась. Ей казалось, будто она слышит чудесную мелодию, которую воспринимает не столько на слух, сколько всем телом; вселенная словно ожила, стала сверхъестественно яркой. Так она чувствовала себя в те мгновения, когда полагаться было не на кого – однажды, после кораблекрушения, на омываемом волнами Тихого океана рифе, и не раз в космосе.
Ли провел девушку в комнату, где стояли кровать, два шкафа и письменный стол. Обстановка свидетельствовала об увлечениях хозяина квартиры: Кира заметила модель самолета – незаконченную, всего лишь скелет биплана, напоминание о тех далеких и прекрасных днях, когда люди летали на машинах, которые создавали своими собственными руками, скрепляя детали клеем. Картинка на голоэкране изображала лес – должно быть, где-то на севере, подумалось мельком Кире: могучие хвойные деревья уходили стройными рядами вдаль, а на заднем плане скользили по воде каноэ. Среди деревьев бродило несколько человек; судя по доносившемуся гомону, поблизости находился лагерь. В тех местах и шагу не ступишь без того, чтобы не натолкнуться на туристов.
– Он подключается к сети, лишь когда требуется связаться с кем-то из подчиненных, – проговорил Ли. Кира усилием воли оторвалась от экрана. – Мы надеемся, что наши каналы не прослушиваются, но зачем лишний раз рисковать? Остальное время шеф не покидает экранированного сейфа, установленного в квартире тем человеком, который снял ее первым. Это было, по-моему, несколько десятилетий тому назад. Шеф может выглядывать, слушать, разговаривать; разумеется, я сообщаю ему все, чем он интересуется.
Кире вдруг стало любопытно, чем Гатри, проведя сотню с лишним лет в железном ящике, может интересоваться, что читает и смотрит. С персоналом компании он общался на том языке, каким пользовался, когда был человеком. Но что он такое сейчас? Может, шеф притворяется, работает на публику?
Ли остановился перед стенным экраном, изображение на котором, как и на экранах в гостиной, застыло в неподвижности. С экрана смотрел мужчина. Такая стрижка и такой покрой пиджака вышли из моды давным-давно; значит, перед ней тот, кого Гатри любил, кем восхищался… Стоп! Она же видела этого человека в историческом фильме. Нобору Тамура, мэр спутника Л-5, успешно справившийся с первым из серьезных кризисов…
– Срочный случай, сэр, – произнес Ли, салютуя изображению. Теперь, когда надо было действовать, он утратил всякую нерешительность. – Директор Паккер прислал пилота Киру Дэвис. Правительство готовит новую облаву. Нам лучше переправить вас в другое место.
– Святые угодники! – громыхнул чей-то бас. – Шевелитесь, ребята!
Ли прикоснулся к затейливой рамке. Экран отъехал в сторону. Выходит, Гатри смотрел глазами портрета, слушал его ушами, чуть ли не говорил губами Тамуры? Выходит, это не портрет, а своего рода манекен? За экраном обнаружилась ниша, в которой лежал некий предмет. Ли протянул руку, отсоединил предмет от портативного терминала и вынул из ниши.
– Держите, партнер. Объясните ему, в чем дело, а я поищу какую-нибудь сумку.
Кира взяла предмет в руки. Он оказался совсем легким, не тяжелее трех килограмм. Странно, основатель «Файербола» должен, как почему-то кажется, весить больше. Ведь он пролетел из конца в конец Солнечную систему, добрался до звезд, а его сознание, сохранившееся в форме компьютерной программы и заключенное в металлический ящик, побывало на альфе Центавра и вернулось обратно. Очень странно.
Хотя нет. Человеческий мозг вовсе не тяжел. А Гатри-призраку мозг целиком и не требовался – только нейристорная сеть, аналог коры головного мозга, плюс сенсорные центры, способные перерабатывать электронные, магнитные, фотонные данные. Моторные центры, передающие информацию в блоки управления; блок памяти; программное обеспечение – закодированная личность. Возможно, что-то еще. Кира точно не знала, поскольку в психонетике сильна не была, но наверняка не много. А остальное – упаковка, батарея, минимум вспомогательных устройств и проводка.
Шеф, хозяин, руководитель. Они никогда не встречались, но именно Гатри Кира присягала на верность, именно он принял ее в партнеры «Файербола».
– Сэр, – прошептала девушка. – Сэр…
Разумеется, она видела чертежи того ящика, внутри которого находился Гатри, видела другие ящики (их было всего ничего). Но прикосновение к металлу обожгло душу, будто первая встреча с любовью или смертью.
Сознание отказывалось воспринимать реальность. Какой-то ящик из темно-синего органометалла, твердый, гладкий как стекло, с закругленными гранями и едва различимыми сварочными швами. Плоское днище размерами приблизительно двадцать на тридцать сантиметров, к нему прилегают диски толщиной пять миллиметров каждый, которые защищают контакты. Высота ящика от днища до выпуклой крышки – сантиметров двадцать, по бокам расположены контакты, прикрытые двумя парами дисков. Между дисками обеих пар круглая заслонка диаметром четыре сантиметра, а под ней диафрагма, которая заменяет Гатри ухо. Диафрагма же на передней панели служит ртом; вдобавок, на лице – вот так, и никак иначе – имеются две полусферы величиной со слуховой аппарат.
Сам ящик размерами с большую человеческую голову. Интересно, чью? Гатри? Он был крупным мужчиной.
Полусферы раздвинулись, словно веки; модуль выпустил два щупальца толщиной пять или шесть миллиметров, которые заканчивались чем-то вроде культей около трех сантиметров в поперечнике. Подрагивая, щупальца вытянулись в «полный рост», составлявший приблизительно пятнадцать сантиметров, и решительно повернулись к Кире. В культях блеснули линзы.
– Эй, подруга, смотри не урони меня, – предостерег зычный голос. – Лучше положи на стол и подбери с пола свою челюсть.
Может ли шутить машина? Положим, Гатри частенько отпускал шуточки, если то, конечно, был он, а не заранее подготовленный вариант программы. Но теперь, когда его разыскивает полиция? Кира осторожно положила модуль рядом с моделью самолета.
– Ладно, просвети-ка меня, – распорядился Гатри. Модуль произносил слова – казалось, говорит живой человек – с легким акцентом. По слухам, то был американский английский времен молодости Гатри. Кира знала, что шеф охотно пользуется выражениями той эпохи.
Девушка собралась с мыслями и повторила Гатри все то, что рассказывала Ли. Модуль издал звук, похожий на свист.
– Сукины дети! Черт возьми, как они… Да, нам надо сниматься с якоря, и пошустрее. Молоток, Вэш, и ты молодчина, девочка. Я тебя не забуду.
– Пойдет? – справился вернувшийся Ли, показывая маленький рюкзак. Кира нахмурилась, не зная, что ответить. – Он не привлечет внимания, – прибавил Ли. – Сейчас с ними ходят все подряд. Удобно, обе руки свободны.
– Muy bien, – кивнула Кира.
– Дэвис, ты что, явилась с пустыми руками? – прорычал Гатри. – Соображать же надо!
– Извините, сэр, – пробормотала девушка, понимая, что ругают ее по делу. – Мы очень торопились.
– К тому же, ни ты, ни Вэш и никто другой не можете похвастаться, что умеете вешать лапшу на уши. Учиться вам было негде. Ладно, суй меня внутрь, – фраза прозвучала как очередная шутка, – и рвем когти. – Линзы развернулись к Ли. – Сиди тут. Когда ворвутся копы, притворись дураком. Мол, ты ничего не знаешь и никого здесь не было. Тебя будут допрашивать, что, конечно, само по себе достаточно гнусно, однако я не думаю, что дело дойдет до психозонда, если, разумеется, ты не дашь повода. Ну что, сможешь?
– Да, сэр, – отозвался Ли, не отводя взгляда.
– Если боишься, что не выдержишь, попробуй залечь на дно. Правда, я не уверен, что это удачная мысль. Тем самым ты как бы признаешься, что в чем-то виноват, и копы примутся разыскивать тебя со своими электронными ищейками. Отсидеться в берлоге тебе не светит. Зарегистрированный гражданин великой свободной республики, постоянно проживаешь на ее территории, знаком каждой собаке; хуже того, служащий «Файербола», что означает дополнительную кипу бумаги в твоем досье. Ты мгновенно окажешься у них в лапах, и они выкачают из твоей головы все, что смогут, ни капельки не заботясь о том, что компания может подать протест. Мотай на ус.
И впрямь, подумалось Кире. Пытать в полиции, естественно, не пытают: правительство опасается претензий со стороны Всемирной Федерации; к тому же, эффективность пыток не слишком высока. Нет, используется метод «реабилитации с применением медицинских препаратов». Наркотики, электрошок – и человеческий мозг вскрывается не хуже консервной банки (после чего зачастую его с равным успехом можно выкидывать на помойку).
– По моему глубокому убеждению, тебе следует сидеть дома и разыгрывать из себя полного олуха, – закончил Гатри.
– Хорошо, сэр. – Ли кивнул, точнее, резко дернул головой.
– Извини, Боб, – проговорил Гатри более мягко. – Мне правда очень жаль. Единственное, что меня оправдывает и не позволяет остаться с тобой, – что на кону жизни множества людей.
И множество надежд, мысленно прибавила Кира.
– Я понимаю. – Голос Ли был тонок, но не дрожал. – Если кто и способен исправить положение, то только вы. Идите.
Внезапно зазвонил телефон. Ли повернулся к аппарату.
– Стой! – приказал Гатри.
– Что такое? – удивился Ли. Телефон зазвонил снова.
– Не отвечай. – Линзы нацелились на Киру. – Дэвис, откуда ты узнала, что Боб дома? Ты вряд ли собиралась торчать под дверью, чтобы все на тебя пялились.
– Позвонила из автомата, – сказала девушка. – А когда он ответил, положила трубку.
– Я решил, что ошиблись номером, – заметил Ли. Опять раздался звонок. – Так часто бывает. Ничего особенного. – Телефон зазвонил в четвертый раз.
– Может, шпик? – предположил Гатри, из голоса которого исчез даже намек на веселье. – Если они напали на след, можно ожидать чего угодно.
– Паккер… ну, его агент… утверждал, что облава начнется через два-три дня.
– Вот именно, что агент. Сколько ему понадобилось времени, чтобы добраться до явки, на которой он только и смог передать свои сведения? И насколько те точны? А может, контора, пока суть да дело, решила поторопиться?
Кире вспомнился офицер, которого она видела на бегущей дорожке. Ей было известно, что сотрудники тайной полиции предпочитают не появляться на людях в форме (разумеется, речь не о тех, кто постоянно ходит в штатском). Интересно, куда он направлялся и что означает его мундир?
– Обычно они окружают место, где находятся подозреваемые, задолго до того, как наносят удар, – продолжал Гатри. – Давайте-ка разведаем, что к чему. Боб, настрой большой экран на общий вид.
Телефон наконец замолчал. Ли подошел к аппарату, намереваясь, видимо, проверить, не оставил ли звонивший какого-либо сообщения.
– Не трогай! – рявкнул Гатри. – Если это копы, у них есть датчики, которые определяют, пользуются аппаратом или нет.
– Совсем забыл, – прошептал Ли, отдергивая руку. – Да, вы настоящий шеф. – Неформальное обращение словно вместило в себя целый мир. Ли взял модуль и двинулся в гостиную. Кира последовала за ним.
Они пригляделись к изображению на экране. Высоко в небе что-то блеснуло. Ли положил Гатри на стол и занялся настройкой. Изображение переместилось вверх, увеличилось, сделалось четче. Километрах в трех над городом, как показалось девушке, висела черно-белая свинцовая капля с ракетными дюзами. С такой высоты, применяя оптические приборы даже слабее тех, какими был оснащен звездолет Киры, можно было пересчитать муравьев на мостовой Кире стало страшно, ее прошиб холодный пот.
– Точно, Сепо, – изрек Гатри. – Ты не слишком торопилась, Дэвис.
– Что нам делать? – услышала Кира собственный голос.
– Надо подумать. Я знаком с устройством таких штучек; в свое время их было полным-полно. Возможно, тебе все же удастся улизнуть, прихватив с собой меня, но на твоем месте я бы на это не рассчитывал. Скорее всего, копы уже следят за воротами. Естественно, копы в штатском.
А может, подумалось Кире, за воротами следили и тогда, когда она в них входила? Наверно. Впрочем, какая разница? Полиция не станет останавливать каждого встречного: чересчур утомительно и, вдобавок, может насторожить предполагаемую жертву, которая, чего доброго, возьмет и уничтожит компрометирующие данные или выкинет что-нибудь похлеще. Нет, агенты Сепо будут проверять лишь тех, кто вызывает хотя бы малейшее подозрение – например, девушку с рюкзаком за плечами. И если детекторы зарегистрируют что-либо необычное – ту же нейристорную сеть, – пиши пропало.
К горлу подкатил ком.
– К аппарату ты не прикасался, Боб, следовательно, дома тебя нет, – сказал Гатри. – Скоро они перезвонят, а какое-то время спустя, плюнув на телефон, вломятся внутрь. Это произойдет самое позднее через пару-тройку часов. Посмотрим, чем нам помогут твои приятели из Б-24.
– Скорее всего, ничем, – отозвался Ли. – А если и помогут, то не сильно.
– Предлагаешь сидеть и ждать? Суй меня в мешок и потопали. Чем быстрее смотаемся, тем меньше вероятность столкнуться по дороге с копами.
– Куда? – спросила Кира, проглотив комок в горле. К ней вернулась надежда, и сердце стало биться ровнее.
– Я держу в памяти тех, у кого при случае можно спрятаться, – откликнулся Гатри. Ли отправился в спальню – закрыть сейф и принести рюкзак. – Причем ни в коей мере не вмешиваюсь в их личную жизнь. Господи Боже, у меня достаточно других занятий! Тем не менее, о каждом из них я знаю столько, сколько требуется, чтобы принять решение. Когда человек Вэша Паккера подыскал мне временное убежище, я сразу связался оттуда с Бобом Ли, отправил ему через компьютерную сеть вполне невинное сообщение, которое на деле означало:
«Приходи за мной». Понимаешь, у Боба среди жителей комплекса есть приятели, которые любят авантистов не больше нашего. Он молодец, что обзавелся ими, хотя, по-моему, поступил так не по обязанности, а в силу своей общительности. Короче, именно это побудило меня обосноваться тут. В норе у лисицы всегда должно быть два выхода.
2
Нас выбрали из тех, кто оказался в тот момент под рукой. Я вообще-то пилот. Кроме того, Паккер счел, что отобрал людей, на которых можно положиться и которые могут покинуть космопорт, не вызвав подозрений у шпиков, и быстро вернуться, опять-таки, не привлекая ничьего внимания. Тот, кто отыщет Гатри, должен привезти шефа с собой. В порту его погрузят на звездолет и отправят в космос раньше, чем авантисты спохватятся. Ну что, он у вас?
Кира перевела дух, чувствуя, что у нее слегка кружится голова. Неужели придется и дальше произносить такие тирады?
– Черт побери, – пробормотал Ли. – Нет, вы не обманываете. Пойдемте.
Последнее слово прозвучало как раскат грома. Впрочем, Кира почти сразу успокоилась. Ей казалось, будто она слышит чудесную мелодию, которую воспринимает не столько на слух, сколько всем телом; вселенная словно ожила, стала сверхъестественно яркой. Так она чувствовала себя в те мгновения, когда полагаться было не на кого – однажды, после кораблекрушения, на омываемом волнами Тихого океана рифе, и не раз в космосе.
Ли провел девушку в комнату, где стояли кровать, два шкафа и письменный стол. Обстановка свидетельствовала об увлечениях хозяина квартиры: Кира заметила модель самолета – незаконченную, всего лишь скелет биплана, напоминание о тех далеких и прекрасных днях, когда люди летали на машинах, которые создавали своими собственными руками, скрепляя детали клеем. Картинка на голоэкране изображала лес – должно быть, где-то на севере, подумалось мельком Кире: могучие хвойные деревья уходили стройными рядами вдаль, а на заднем плане скользили по воде каноэ. Среди деревьев бродило несколько человек; судя по доносившемуся гомону, поблизости находился лагерь. В тех местах и шагу не ступишь без того, чтобы не натолкнуться на туристов.
– Он подключается к сети, лишь когда требуется связаться с кем-то из подчиненных, – проговорил Ли. Кира усилием воли оторвалась от экрана. – Мы надеемся, что наши каналы не прослушиваются, но зачем лишний раз рисковать? Остальное время шеф не покидает экранированного сейфа, установленного в квартире тем человеком, который снял ее первым. Это было, по-моему, несколько десятилетий тому назад. Шеф может выглядывать, слушать, разговаривать; разумеется, я сообщаю ему все, чем он интересуется.
Кире вдруг стало любопытно, чем Гатри, проведя сотню с лишним лет в железном ящике, может интересоваться, что читает и смотрит. С персоналом компании он общался на том языке, каким пользовался, когда был человеком. Но что он такое сейчас? Может, шеф притворяется, работает на публику?
Ли остановился перед стенным экраном, изображение на котором, как и на экранах в гостиной, застыло в неподвижности. С экрана смотрел мужчина. Такая стрижка и такой покрой пиджака вышли из моды давным-давно; значит, перед ней тот, кого Гатри любил, кем восхищался… Стоп! Она же видела этого человека в историческом фильме. Нобору Тамура, мэр спутника Л-5, успешно справившийся с первым из серьезных кризисов…
– Срочный случай, сэр, – произнес Ли, салютуя изображению. Теперь, когда надо было действовать, он утратил всякую нерешительность. – Директор Паккер прислал пилота Киру Дэвис. Правительство готовит новую облаву. Нам лучше переправить вас в другое место.
– Святые угодники! – громыхнул чей-то бас. – Шевелитесь, ребята!
Ли прикоснулся к затейливой рамке. Экран отъехал в сторону. Выходит, Гатри смотрел глазами портрета, слушал его ушами, чуть ли не говорил губами Тамуры? Выходит, это не портрет, а своего рода манекен? За экраном обнаружилась ниша, в которой лежал некий предмет. Ли протянул руку, отсоединил предмет от портативного терминала и вынул из ниши.
– Держите, партнер. Объясните ему, в чем дело, а я поищу какую-нибудь сумку.
Кира взяла предмет в руки. Он оказался совсем легким, не тяжелее трех килограмм. Странно, основатель «Файербола» должен, как почему-то кажется, весить больше. Ведь он пролетел из конца в конец Солнечную систему, добрался до звезд, а его сознание, сохранившееся в форме компьютерной программы и заключенное в металлический ящик, побывало на альфе Центавра и вернулось обратно. Очень странно.
Хотя нет. Человеческий мозг вовсе не тяжел. А Гатри-призраку мозг целиком и не требовался – только нейристорная сеть, аналог коры головного мозга, плюс сенсорные центры, способные перерабатывать электронные, магнитные, фотонные данные. Моторные центры, передающие информацию в блоки управления; блок памяти; программное обеспечение – закодированная личность. Возможно, что-то еще. Кира точно не знала, поскольку в психонетике сильна не была, но наверняка не много. А остальное – упаковка, батарея, минимум вспомогательных устройств и проводка.
Шеф, хозяин, руководитель. Они никогда не встречались, но именно Гатри Кира присягала на верность, именно он принял ее в партнеры «Файербола».
– Сэр, – прошептала девушка. – Сэр…
Разумеется, она видела чертежи того ящика, внутри которого находился Гатри, видела другие ящики (их было всего ничего). Но прикосновение к металлу обожгло душу, будто первая встреча с любовью или смертью.
Сознание отказывалось воспринимать реальность. Какой-то ящик из темно-синего органометалла, твердый, гладкий как стекло, с закругленными гранями и едва различимыми сварочными швами. Плоское днище размерами приблизительно двадцать на тридцать сантиметров, к нему прилегают диски толщиной пять миллиметров каждый, которые защищают контакты. Высота ящика от днища до выпуклой крышки – сантиметров двадцать, по бокам расположены контакты, прикрытые двумя парами дисков. Между дисками обеих пар круглая заслонка диаметром четыре сантиметра, а под ней диафрагма, которая заменяет Гатри ухо. Диафрагма же на передней панели служит ртом; вдобавок, на лице – вот так, и никак иначе – имеются две полусферы величиной со слуховой аппарат.
Сам ящик размерами с большую человеческую голову. Интересно, чью? Гатри? Он был крупным мужчиной.
Полусферы раздвинулись, словно веки; модуль выпустил два щупальца толщиной пять или шесть миллиметров, которые заканчивались чем-то вроде культей около трех сантиметров в поперечнике. Подрагивая, щупальца вытянулись в «полный рост», составлявший приблизительно пятнадцать сантиметров, и решительно повернулись к Кире. В культях блеснули линзы.
– Эй, подруга, смотри не урони меня, – предостерег зычный голос. – Лучше положи на стол и подбери с пола свою челюсть.
Может ли шутить машина? Положим, Гатри частенько отпускал шуточки, если то, конечно, был он, а не заранее подготовленный вариант программы. Но теперь, когда его разыскивает полиция? Кира осторожно положила модуль рядом с моделью самолета.
– Ладно, просвети-ка меня, – распорядился Гатри. Модуль произносил слова – казалось, говорит живой человек – с легким акцентом. По слухам, то был американский английский времен молодости Гатри. Кира знала, что шеф охотно пользуется выражениями той эпохи.
Девушка собралась с мыслями и повторила Гатри все то, что рассказывала Ли. Модуль издал звук, похожий на свист.
– Сукины дети! Черт возьми, как они… Да, нам надо сниматься с якоря, и пошустрее. Молоток, Вэш, и ты молодчина, девочка. Я тебя не забуду.
– Пойдет? – справился вернувшийся Ли, показывая маленький рюкзак. Кира нахмурилась, не зная, что ответить. – Он не привлечет внимания, – прибавил Ли. – Сейчас с ними ходят все подряд. Удобно, обе руки свободны.
– Muy bien, – кивнула Кира.
– Дэвис, ты что, явилась с пустыми руками? – прорычал Гатри. – Соображать же надо!
– Извините, сэр, – пробормотала девушка, понимая, что ругают ее по делу. – Мы очень торопились.
– К тому же, ни ты, ни Вэш и никто другой не можете похвастаться, что умеете вешать лапшу на уши. Учиться вам было негде. Ладно, суй меня внутрь, – фраза прозвучала как очередная шутка, – и рвем когти. – Линзы развернулись к Ли. – Сиди тут. Когда ворвутся копы, притворись дураком. Мол, ты ничего не знаешь и никого здесь не было. Тебя будут допрашивать, что, конечно, само по себе достаточно гнусно, однако я не думаю, что дело дойдет до психозонда, если, разумеется, ты не дашь повода. Ну что, сможешь?
– Да, сэр, – отозвался Ли, не отводя взгляда.
– Если боишься, что не выдержишь, попробуй залечь на дно. Правда, я не уверен, что это удачная мысль. Тем самым ты как бы признаешься, что в чем-то виноват, и копы примутся разыскивать тебя со своими электронными ищейками. Отсидеться в берлоге тебе не светит. Зарегистрированный гражданин великой свободной республики, постоянно проживаешь на ее территории, знаком каждой собаке; хуже того, служащий «Файербола», что означает дополнительную кипу бумаги в твоем досье. Ты мгновенно окажешься у них в лапах, и они выкачают из твоей головы все, что смогут, ни капельки не заботясь о том, что компания может подать протест. Мотай на ус.
И впрямь, подумалось Кире. Пытать в полиции, естественно, не пытают: правительство опасается претензий со стороны Всемирной Федерации; к тому же, эффективность пыток не слишком высока. Нет, используется метод «реабилитации с применением медицинских препаратов». Наркотики, электрошок – и человеческий мозг вскрывается не хуже консервной банки (после чего зачастую его с равным успехом можно выкидывать на помойку).
– По моему глубокому убеждению, тебе следует сидеть дома и разыгрывать из себя полного олуха, – закончил Гатри.
– Хорошо, сэр. – Ли кивнул, точнее, резко дернул головой.
– Извини, Боб, – проговорил Гатри более мягко. – Мне правда очень жаль. Единственное, что меня оправдывает и не позволяет остаться с тобой, – что на кону жизни множества людей.
И множество надежд, мысленно прибавила Кира.
– Я понимаю. – Голос Ли был тонок, но не дрожал. – Если кто и способен исправить положение, то только вы. Идите.
Внезапно зазвонил телефон. Ли повернулся к аппарату.
– Стой! – приказал Гатри.
– Что такое? – удивился Ли. Телефон зазвонил снова.
– Не отвечай. – Линзы нацелились на Киру. – Дэвис, откуда ты узнала, что Боб дома? Ты вряд ли собиралась торчать под дверью, чтобы все на тебя пялились.
– Позвонила из автомата, – сказала девушка. – А когда он ответил, положила трубку.
– Я решил, что ошиблись номером, – заметил Ли. Опять раздался звонок. – Так часто бывает. Ничего особенного. – Телефон зазвонил в четвертый раз.
– Может, шпик? – предположил Гатри, из голоса которого исчез даже намек на веселье. – Если они напали на след, можно ожидать чего угодно.
– Паккер… ну, его агент… утверждал, что облава начнется через два-три дня.
– Вот именно, что агент. Сколько ему понадобилось времени, чтобы добраться до явки, на которой он только и смог передать свои сведения? И насколько те точны? А может, контора, пока суть да дело, решила поторопиться?
Кире вспомнился офицер, которого она видела на бегущей дорожке. Ей было известно, что сотрудники тайной полиции предпочитают не появляться на людях в форме (разумеется, речь не о тех, кто постоянно ходит в штатском). Интересно, куда он направлялся и что означает его мундир?
– Обычно они окружают место, где находятся подозреваемые, задолго до того, как наносят удар, – продолжал Гатри. – Давайте-ка разведаем, что к чему. Боб, настрой большой экран на общий вид.
Телефон наконец замолчал. Ли подошел к аппарату, намереваясь, видимо, проверить, не оставил ли звонивший какого-либо сообщения.
– Не трогай! – рявкнул Гатри. – Если это копы, у них есть датчики, которые определяют, пользуются аппаратом или нет.
– Совсем забыл, – прошептал Ли, отдергивая руку. – Да, вы настоящий шеф. – Неформальное обращение словно вместило в себя целый мир. Ли взял модуль и двинулся в гостиную. Кира последовала за ним.
Они пригляделись к изображению на экране. Высоко в небе что-то блеснуло. Ли положил Гатри на стол и занялся настройкой. Изображение переместилось вверх, увеличилось, сделалось четче. Километрах в трех над городом, как показалось девушке, висела черно-белая свинцовая капля с ракетными дюзами. С такой высоты, применяя оптические приборы даже слабее тех, какими был оснащен звездолет Киры, можно было пересчитать муравьев на мостовой Кире стало страшно, ее прошиб холодный пот.
– Точно, Сепо, – изрек Гатри. – Ты не слишком торопилась, Дэвис.
– Что нам делать? – услышала Кира собственный голос.
– Надо подумать. Я знаком с устройством таких штучек; в свое время их было полным-полно. Возможно, тебе все же удастся улизнуть, прихватив с собой меня, но на твоем месте я бы на это не рассчитывал. Скорее всего, копы уже следят за воротами. Естественно, копы в штатском.
А может, подумалось Кире, за воротами следили и тогда, когда она в них входила? Наверно. Впрочем, какая разница? Полиция не станет останавливать каждого встречного: чересчур утомительно и, вдобавок, может насторожить предполагаемую жертву, которая, чего доброго, возьмет и уничтожит компрометирующие данные или выкинет что-нибудь похлеще. Нет, агенты Сепо будут проверять лишь тех, кто вызывает хотя бы малейшее подозрение – например, девушку с рюкзаком за плечами. И если детекторы зарегистрируют что-либо необычное – ту же нейристорную сеть, – пиши пропало.
К горлу подкатил ком.
– К аппарату ты не прикасался, Боб, следовательно, дома тебя нет, – сказал Гатри. – Скоро они перезвонят, а какое-то время спустя, плюнув на телефон, вломятся внутрь. Это произойдет самое позднее через пару-тройку часов. Посмотрим, чем нам помогут твои приятели из Б-24.
– Скорее всего, ничем, – отозвался Ли. – А если и помогут, то не сильно.
– Предлагаешь сидеть и ждать? Суй меня в мешок и потопали. Чем быстрее смотаемся, тем меньше вероятность столкнуться по дороге с копами.
– Куда? – спросила Кира, проглотив комок в горле. К ней вернулась надежда, и сердце стало биться ровнее.
– Я держу в памяти тех, у кого при случае можно спрятаться, – откликнулся Гатри. Ли отправился в спальню – закрыть сейф и принести рюкзак. – Причем ни в коей мере не вмешиваюсь в их личную жизнь. Господи Боже, у меня достаточно других занятий! Тем не менее, о каждом из них я знаю столько, сколько требуется, чтобы принять решение. Когда человек Вэша Паккера подыскал мне временное убежище, я сразу связался оттуда с Бобом Ли, отправил ему через компьютерную сеть вполне невинное сообщение, которое на деле означало:
«Приходи за мной». Понимаешь, у Боба среди жителей комплекса есть приятели, которые любят авантистов не больше нашего. Он молодец, что обзавелся ими, хотя, по-моему, поступил так не по обязанности, а в силу своей общительности. Короче, именно это побудило меня обосноваться тут. В норе у лисицы всегда должно быть два выхода.
2
На фарвеге они хранили молчание. Лишь сходя с дорожки, Ли отстранил Киру, которая несла Гатри, и пробормотал:
– Я пойду первым. Отвечайте, когда вас о чем-нибудь спросят, но сами ни с кем не заговаривайте.
На стенах коридора извивались причудливые узоры, над дверными проемами виднелась затейливая арабская вязь. Многие двери были распахнуты настежь. Внутри комнат находились прилавки с выставленными на продажу товарами – продуктами, одеждой, посудой, цветами и всякими безделушками. Перед дверями, скрестив ноги, сидели на подушках мужчины – одни курили, другие зазывали покупателей, третьи казались погруженными в медитацию. Некоторые комнаты были превращены в кофейни или в закусочные, где кормили обычной для местных – но экзотической для Киры – пищей. Пахло едой, дымом, парфюмерией и чем-то совершенно невообразимым. Не совсем привычными были и звуки: голоса, шарканье обутых в мягкое ног, иногда – заунывный плач дудок и рокот маленьких барабанов. Традиционных североамериканских нарядов здесь встречалось меньше, чем пышных, свободных одежд – халатов, платьев или рубашек с шароварами, как правило, белого цвета. Те, кто носил подобную одежду (чья пышность никак не соответствовала суетливости владельцев), принадлежали к смуглокожему, ближневосточному типу; мужчины все бородатые и зачастую в тюрбанах, женщины – в чадрах. Да, кое-кого из них она уже видела, подумалось Кире; тут они на своей собственной территории.
Сказки «Тысячи и одной ночи»! Разумеется, Кира смотрела по мультивизору новости с Ближнего Востока, документальные и художественные фильмы. Песок, пыль, пересохшие источники, соленые реки, сплошное запустение. Машины и нанотехнические комплексы возрождали плодородие почвы, гектар за гектаром, оставляя за собой аккуратные зеленые поля, сверкающие здания, современную промышленность и новые общины. Резервации для тех немногих, кто уцелел после экологической катастрофы, избыток продовольствия, замечательная система здравоохранения, реабилитационно-учебные центры для детей… О, Всемирная Федерация вправе гордиться своими достижениями. Ведь кто захочет поселиться в фантазии, в псевдореальности, в прошлом, которого никогда не существовало?
Шагавший впереди Ли прокладывал путь сквозь толпу. Следуя за ним по пятам, Кира старалась ничего не упускать из вида. Продолжая наблюдать, она пришла к выводу, что вокруг – не игра, не псевдокультура, призванная заполнить пустоту в сердцах людей, которым не за что ухватиться в реальности, подобно на-дене, амазонам или манорам. Вон мастерская медника, который работает на станке, а его сосед чинит электроприбор. Здешняя технология та же самая, какой пользуются все обитатели Наружного Города. Один из местных засучил широкий рукав, и девушка заметила на его запястье информатор, точь-в-точь как у нее; причем, судя по всему, владельцу требовалось не только знать время, но и быстро считать, иметь доступ к базе данных и каналам связи. Нашивка на костюме другого человека свидетельствовала о том, что он является работником компании «Глобал Кемистри», то есть создает по атому сложные структуры. Мимо прошмыгнули двое мальчишек в джеллабах[10] – головы, за исключением макушек, выбриты наголо, зато под мышками – учебники.
И все же более разительной противоположности авантизму нельзя себе и представить. Разумеется, никто всерьез не верит, что Ксуан и впрямь подчинил себе историю, никто не считает, что мироустройство, основанное на его видениях, ближе прочих к полной, идеальной рациональности. Власти, от Синода до последнего администратора в каком-нибудь глухом углу, стремятся покончить с прежними, диссидентскими общинами, разогнать стариков и завладеть умами молодежи. В теории такое вполне возможно: мол, это наше внутреннее дело, и Всемирная Федерация тут ни при чем. Но практика опровергает теорию; средства сообщения и связи превратили Землю в единое целое, скрыть что-либо вряд ли получится – чересчур много представителей элиты разных стран находятся в тесном контакте и разделяют мнения друг друга: они – или общественное мнение – могут заставить свои правительства, по крайней мере, те, которые называют себя демократическими, надавить на Союз (куда сильнее, чем способен «Файербол»)… Кира сообразила, что отвлеклась, и усилием воли вернулась к действительности.
Ли дважды останавливался, чтобы поздороваться со знакомыми. Кира ловила на себе неодобрительные взгляды. Должно быть, ее наряд кажется верхом неприличия. Ерунда, это ведь не закрытая территория; тут наверняка бывает множество посторонних, как по делам, так и из любопытства. Несомненно, экономика сектора в той или иной степени зависит от чужаков. Тем не менее, когда Ли пригласил ее войти в открывшуюся дверь, девушка испытала громадное облегчение.
Они очутились в роскошно обставленной комнате: многочисленные ковры, невысокая мебель, расшитые золотом и серебром шторы. Впустивший их молодой человек жестом велел двери закрыться и склонился в глубоком поклоне перед седобородым, суровым на вид мужчиной, который вышел из сводчатого дверного проема в дальнем конце комнаты. На старике были кафтан и куфия. Ли тоже поклонился и произнес: «Салам алейкум». Кира стояла и молчала, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Ва алейкум ассалам, – отозвался старик и неожиданно улыбнулся. – Чем я обязан радости видеть тебя, мой друг? – спросил он по-английски с легким акцентом. Улыбка исчезла столь же внезапно, как и появилась. – Неприятности?
– Вроде того, – признался Ли.
– Ясно. Пойдемте. – Старик отдал распоряжение слуге, и тот поторопился уйти, а хозяин повел гостей за собой. В комнате, увешанной гобеленами и несколько напоминавшей шатер, он предложил им сесть на пол возле столика с экзотическими яствами, уселся сам и сказал Кире:
– Если хотите, сеньорита, можете снять свой рюкзак.
– Gracias, сеньор, но… – Поймав взгляд Ли, Кира повторила: – Gracias, – и положила рюкзак на пол рядом с собой.
– Шейх Тахир, – официальным тоном произнес Ли, – разрешите представить вам Киру Дэвис, моего партнера из «Файербол Энтерпрайзиз». Пилот Дэвис, рог favor, познакомьтесь: Зейд Абдулла Азиз Тахир, шейх Бени-Муклиба. Он – один из вождей своего… народа.
– Bienvenida,[11] пилот Дэвис, – проговорил Тахир, пристально, однако вполне дружелюбно, разглядывая девушку. – Полагаю, пилот космический?
– Д-да, сэр, – с запинкой откликнулась Кира. – Пожалуйста, извините меня за мой наряд. Времени было в обрез, и я не сообразила…
– Ничего страшного. Роберт Ли не появился бы у нас без предупреждения, не возникни в том срочная необходимость. Равно как, я уверен, и вы.
– Я совершенно не разбираюсь в ваших… обычаях, сэр.
– Жаль, конечно, – снова улыбнулся Тахир (его лицо покрылось сетью морщин), – но не переживайте. Надеюсь, вы уделите мне какое-то время, расскажете поподробнее о своей работе и о себе? Ведь вам повезло: вы странствуете среди Господних звезд.
– Боюсь, о везении сейчас говорить не приходится, – вмешался в разговор Ли. – Положение у нас просто отчаянное.
– Этого ты мог бы не объяснять. – В дверь постучали. Тахир произнес что-то по-арабски; вошел юноша с подносом, на котором стояли кофейные чашки и блюдо с пирожными. Поставив поднос на столик, юноша поклонился и покинул комнату. Дверь закрылась. – Угощайтесь, – предложил шейх. – Хейр алла.
– Прошу прощения? – моргнув, переспросил Ли.
– Ты не понял? Я полагал, что, придя в мой шатер и отдавшись тем самым под мое покровительство, ты знаешь, что будет дальше. Bueno, перед вами – дары Господни. Ешьте, пейте, чувствуйте себя как дома.
– Вы слишком добры. – Ли откашлялся. – Мы будем с вами откровенны. Я не принадлежу ни к вашему племени, ни к вашей вере. Всего лишь хороший знакомый, который наблюдает за теми, с кем общается. Я знаю, что не вправе чего-либо от вас требовать.
– Ты нам больше, чем друг. Я счастлив, что могу отплатить добром за добро.
– Нас преследует тайная полиция.
– Бисмилла! – Тахир откинул голову и расхохотался. – Что ж, тем забавнее! – Он мгновенно посерьезнел. – Они у вас на хвосте?
– Надеюсь, что нет. По-моему, у нас в запасе несколько часов. Но догадавшись, что я участвую в заговоре, они переворошат весь город.
– Это потребует времени и людей, ведь город у нас отнюдь не маленький. Есть ли у них основания предполагать, что ты прячешься здесь?
– Думаю, нет. Естественно, они следили за мной, поскольку я работаю на «Файербол», но не слишком внимательно; таких, как я, сотни и сотни. Кстати, опасность угрожает не мне одному. Все началось пару дней назад.
«Верно ли?» – спросила себя Кира. Она пригубила кофе, пытаясь отогнать шальную мысль; напиток был густым, горячим и очень сладким.
– Так… – Тахир погладил бороду. – Значит, сюда они заявятся не сразу, если, конечно, им не известно о твоей привычке навещать нас.
– Я навещал не только вас, бывал во многих местах. Кажется, я никому – ни соседям, ни случайным знакомым – не говорил, что хожу в этот квартал ради чего-то иного, чем посидеть в кафе.
Но Гатри откуда-то узнал, что все не так просто, навел справки и выяснил, что скрывается за походами в кафе, подумала Кира. Старый лис! Металлический ящик, внутри которого находился Гатри, упирался ребром в спину девушке.
– Тебя видели сегодня в коридоре, – возразил Тахир.
– Извините, – вмешалась Кира. – По-моему, внимание обращали не столько на него, сколько на меня.
– Разумеется! – фыркнул шейх. – И это понятно.
– Я встретил по дороге двоих знакомых, – сказал Ли.
– Потом назовешь мне имена. Я поговорю с ними, быть может, отправлю с поручениями куда подальше. Что касается остальных, ты знаешь – среди нас нет сторонников авантизма. Если Сепо начнет задавать вопросы, мало кто станет отвечать откровенно. – Тахир взял пирожное и принялся жевать с таким видом, словно выполнял общественный долг.
– Долго мы у вас пробыть не сможем, – проговорил Ли.
– Верно. Рано или поздно пойдут слухи… разлетятся, что твои электроны, пробуравят любой заслон. Иншалла! До завтра, во всяком случае, я вас оставлю у себя, а утром помогу советом. Вы ведь все равно не согласитесь задержаться, правильно?
– Еще бы! Мы… – Ли запнулся и уставился в пол.
– Я пойду первым. Отвечайте, когда вас о чем-нибудь спросят, но сами ни с кем не заговаривайте.
На стенах коридора извивались причудливые узоры, над дверными проемами виднелась затейливая арабская вязь. Многие двери были распахнуты настежь. Внутри комнат находились прилавки с выставленными на продажу товарами – продуктами, одеждой, посудой, цветами и всякими безделушками. Перед дверями, скрестив ноги, сидели на подушках мужчины – одни курили, другие зазывали покупателей, третьи казались погруженными в медитацию. Некоторые комнаты были превращены в кофейни или в закусочные, где кормили обычной для местных – но экзотической для Киры – пищей. Пахло едой, дымом, парфюмерией и чем-то совершенно невообразимым. Не совсем привычными были и звуки: голоса, шарканье обутых в мягкое ног, иногда – заунывный плач дудок и рокот маленьких барабанов. Традиционных североамериканских нарядов здесь встречалось меньше, чем пышных, свободных одежд – халатов, платьев или рубашек с шароварами, как правило, белого цвета. Те, кто носил подобную одежду (чья пышность никак не соответствовала суетливости владельцев), принадлежали к смуглокожему, ближневосточному типу; мужчины все бородатые и зачастую в тюрбанах, женщины – в чадрах. Да, кое-кого из них она уже видела, подумалось Кире; тут они на своей собственной территории.
Сказки «Тысячи и одной ночи»! Разумеется, Кира смотрела по мультивизору новости с Ближнего Востока, документальные и художественные фильмы. Песок, пыль, пересохшие источники, соленые реки, сплошное запустение. Машины и нанотехнические комплексы возрождали плодородие почвы, гектар за гектаром, оставляя за собой аккуратные зеленые поля, сверкающие здания, современную промышленность и новые общины. Резервации для тех немногих, кто уцелел после экологической катастрофы, избыток продовольствия, замечательная система здравоохранения, реабилитационно-учебные центры для детей… О, Всемирная Федерация вправе гордиться своими достижениями. Ведь кто захочет поселиться в фантазии, в псевдореальности, в прошлом, которого никогда не существовало?
Шагавший впереди Ли прокладывал путь сквозь толпу. Следуя за ним по пятам, Кира старалась ничего не упускать из вида. Продолжая наблюдать, она пришла к выводу, что вокруг – не игра, не псевдокультура, призванная заполнить пустоту в сердцах людей, которым не за что ухватиться в реальности, подобно на-дене, амазонам или манорам. Вон мастерская медника, который работает на станке, а его сосед чинит электроприбор. Здешняя технология та же самая, какой пользуются все обитатели Наружного Города. Один из местных засучил широкий рукав, и девушка заметила на его запястье информатор, точь-в-точь как у нее; причем, судя по всему, владельцу требовалось не только знать время, но и быстро считать, иметь доступ к базе данных и каналам связи. Нашивка на костюме другого человека свидетельствовала о том, что он является работником компании «Глобал Кемистри», то есть создает по атому сложные структуры. Мимо прошмыгнули двое мальчишек в джеллабах[10] – головы, за исключением макушек, выбриты наголо, зато под мышками – учебники.
И все же более разительной противоположности авантизму нельзя себе и представить. Разумеется, никто всерьез не верит, что Ксуан и впрямь подчинил себе историю, никто не считает, что мироустройство, основанное на его видениях, ближе прочих к полной, идеальной рациональности. Власти, от Синода до последнего администратора в каком-нибудь глухом углу, стремятся покончить с прежними, диссидентскими общинами, разогнать стариков и завладеть умами молодежи. В теории такое вполне возможно: мол, это наше внутреннее дело, и Всемирная Федерация тут ни при чем. Но практика опровергает теорию; средства сообщения и связи превратили Землю в единое целое, скрыть что-либо вряд ли получится – чересчур много представителей элиты разных стран находятся в тесном контакте и разделяют мнения друг друга: они – или общественное мнение – могут заставить свои правительства, по крайней мере, те, которые называют себя демократическими, надавить на Союз (куда сильнее, чем способен «Файербол»)… Кира сообразила, что отвлеклась, и усилием воли вернулась к действительности.
Ли дважды останавливался, чтобы поздороваться со знакомыми. Кира ловила на себе неодобрительные взгляды. Должно быть, ее наряд кажется верхом неприличия. Ерунда, это ведь не закрытая территория; тут наверняка бывает множество посторонних, как по делам, так и из любопытства. Несомненно, экономика сектора в той или иной степени зависит от чужаков. Тем не менее, когда Ли пригласил ее войти в открывшуюся дверь, девушка испытала громадное облегчение.
Они очутились в роскошно обставленной комнате: многочисленные ковры, невысокая мебель, расшитые золотом и серебром шторы. Впустивший их молодой человек жестом велел двери закрыться и склонился в глубоком поклоне перед седобородым, суровым на вид мужчиной, который вышел из сводчатого дверного проема в дальнем конце комнаты. На старике были кафтан и куфия. Ли тоже поклонился и произнес: «Салам алейкум». Кира стояла и молчала, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Ва алейкум ассалам, – отозвался старик и неожиданно улыбнулся. – Чем я обязан радости видеть тебя, мой друг? – спросил он по-английски с легким акцентом. Улыбка исчезла столь же внезапно, как и появилась. – Неприятности?
– Вроде того, – признался Ли.
– Ясно. Пойдемте. – Старик отдал распоряжение слуге, и тот поторопился уйти, а хозяин повел гостей за собой. В комнате, увешанной гобеленами и несколько напоминавшей шатер, он предложил им сесть на пол возле столика с экзотическими яствами, уселся сам и сказал Кире:
– Если хотите, сеньорита, можете снять свой рюкзак.
– Gracias, сеньор, но… – Поймав взгляд Ли, Кира повторила: – Gracias, – и положила рюкзак на пол рядом с собой.
– Шейх Тахир, – официальным тоном произнес Ли, – разрешите представить вам Киру Дэвис, моего партнера из «Файербол Энтерпрайзиз». Пилот Дэвис, рог favor, познакомьтесь: Зейд Абдулла Азиз Тахир, шейх Бени-Муклиба. Он – один из вождей своего… народа.
– Bienvenida,[11] пилот Дэвис, – проговорил Тахир, пристально, однако вполне дружелюбно, разглядывая девушку. – Полагаю, пилот космический?
– Д-да, сэр, – с запинкой откликнулась Кира. – Пожалуйста, извините меня за мой наряд. Времени было в обрез, и я не сообразила…
– Ничего страшного. Роберт Ли не появился бы у нас без предупреждения, не возникни в том срочная необходимость. Равно как, я уверен, и вы.
– Я совершенно не разбираюсь в ваших… обычаях, сэр.
– Жаль, конечно, – снова улыбнулся Тахир (его лицо покрылось сетью морщин), – но не переживайте. Надеюсь, вы уделите мне какое-то время, расскажете поподробнее о своей работе и о себе? Ведь вам повезло: вы странствуете среди Господних звезд.
– Боюсь, о везении сейчас говорить не приходится, – вмешался в разговор Ли. – Положение у нас просто отчаянное.
– Этого ты мог бы не объяснять. – В дверь постучали. Тахир произнес что-то по-арабски; вошел юноша с подносом, на котором стояли кофейные чашки и блюдо с пирожными. Поставив поднос на столик, юноша поклонился и покинул комнату. Дверь закрылась. – Угощайтесь, – предложил шейх. – Хейр алла.
– Прошу прощения? – моргнув, переспросил Ли.
– Ты не понял? Я полагал, что, придя в мой шатер и отдавшись тем самым под мое покровительство, ты знаешь, что будет дальше. Bueno, перед вами – дары Господни. Ешьте, пейте, чувствуйте себя как дома.
– Вы слишком добры. – Ли откашлялся. – Мы будем с вами откровенны. Я не принадлежу ни к вашему племени, ни к вашей вере. Всего лишь хороший знакомый, который наблюдает за теми, с кем общается. Я знаю, что не вправе чего-либо от вас требовать.
– Ты нам больше, чем друг. Я счастлив, что могу отплатить добром за добро.
– Нас преследует тайная полиция.
– Бисмилла! – Тахир откинул голову и расхохотался. – Что ж, тем забавнее! – Он мгновенно посерьезнел. – Они у вас на хвосте?
– Надеюсь, что нет. По-моему, у нас в запасе несколько часов. Но догадавшись, что я участвую в заговоре, они переворошат весь город.
– Это потребует времени и людей, ведь город у нас отнюдь не маленький. Есть ли у них основания предполагать, что ты прячешься здесь?
– Думаю, нет. Естественно, они следили за мной, поскольку я работаю на «Файербол», но не слишком внимательно; таких, как я, сотни и сотни. Кстати, опасность угрожает не мне одному. Все началось пару дней назад.
«Верно ли?» – спросила себя Кира. Она пригубила кофе, пытаясь отогнать шальную мысль; напиток был густым, горячим и очень сладким.
– Так… – Тахир погладил бороду. – Значит, сюда они заявятся не сразу, если, конечно, им не известно о твоей привычке навещать нас.
– Я навещал не только вас, бывал во многих местах. Кажется, я никому – ни соседям, ни случайным знакомым – не говорил, что хожу в этот квартал ради чего-то иного, чем посидеть в кафе.
Но Гатри откуда-то узнал, что все не так просто, навел справки и выяснил, что скрывается за походами в кафе, подумала Кира. Старый лис! Металлический ящик, внутри которого находился Гатри, упирался ребром в спину девушке.
– Тебя видели сегодня в коридоре, – возразил Тахир.
– Извините, – вмешалась Кира. – По-моему, внимание обращали не столько на него, сколько на меня.
– Разумеется! – фыркнул шейх. – И это понятно.
– Я встретил по дороге двоих знакомых, – сказал Ли.
– Потом назовешь мне имена. Я поговорю с ними, быть может, отправлю с поручениями куда подальше. Что касается остальных, ты знаешь – среди нас нет сторонников авантизма. Если Сепо начнет задавать вопросы, мало кто станет отвечать откровенно. – Тахир взял пирожное и принялся жевать с таким видом, словно выполнял общественный долг.
– Долго мы у вас пробыть не сможем, – проговорил Ли.
– Верно. Рано или поздно пойдут слухи… разлетятся, что твои электроны, пробуравят любой заслон. Иншалла! До завтра, во всяком случае, я вас оставлю у себя, а утром помогу советом. Вы ведь все равно не согласитесь задержаться, правильно?
– Еще бы! Мы… – Ли запнулся и уставился в пол.