Страница:
– У тебя что, глаза на мягком месте?
Осознание того факта, что подруга рядом, придало бодрости.
– Не знаю… Мне кажется, они у меня везде… Только я ими ничего не вижу.
Отчаянный визг сыграл роль допинга, я вспомнила, что с нами какая-никакая, а собака… Скорее «никакая», ибо хозяйка, для начала наступив Деньке на лапу, завизжала сама и, не отпуская мою руку, вывалилась в дверь, ухитрившись подмять под себя и меня, и Деньку. Мы с Денькой вели себя мужественно. Не блажили, как Наташка. Лежали себе тихо, ожидая новых неприятностей. В коридоре из-за отсутствия окон была кромешная тьма. Слабый свет уличных фонарей, пробивавшийся на первый этаж, позволил разглядеть очертания лестницы. Наташка перестала визжать и прислушалась.
– Кажется, никого… Наверное, пробки выбило. От пьянства Ромика. Спроси у Деньки, она в порядке?
Я спросила, и собака благодарно лизнула меня в щеку.
– Она сказала, все нормально, – тихо отозвалась я. – Спускаемся?
– Сейчас, только соберу все части своего тела… Ирка, а голова – тоже часть тела?
– Думаю, да. Во всяком случае, оставлять ее здесь не следует.
– Конечно. Она – моя, оно – мое, ё-мое!!!
Наташкин вопль, адресованный в глубь коридора, где находился кабинет, заставил меня оторвать взгляд от контуров вожделенной лестницы и вскочить. Денька тихо зарычала. В противоположном конце коридора, покачиваясь, стояла нелепая фигура в белом плаще…
Честно говоря, я не помню нашего скоростного спуска с лестницы. Опомнились мы только у машины и на всякий случай пересчитались.
– Трое вошли, трое вышли. Все в порядке, – подбила итог Наташка. – Никого лишнего. Едем домой. Ромик, кажется, под присмотром.
– Пожалуй, – слишком поспешно согласилась я. – Наверное, пьяный «интеллигент» очнулся и, пытаясь определить, где находится, шлялся по комнатам. Шампанское искал. А простынку для тепла прихватил. Холодно в одной рубаше. Кажется, в дверях он не валялся, иначе бы мы его заметили – ногами, на ощупь.
На проходной мы притормозили. Не решаясь выйти из машины, вывалили на сонного и недовольного охранника все подробности нашего визита. Он напряженно вслушивался, демонстрируя явное недоверие.
– Ну хватит! – разозлилась Наташка. – Позовите Алексея Ивановича.
– Какого?
– Такого, блин! Брускова. Вашего третьего коллегу и напарника.
– Мы сегодня двое дежурим.
– А где Брусков?
– Как «где»? В морге, где ему и положено быть. С утра поменял одно временное место жительства на другое временное.
– Да? – сменила гнев на милость Наташка. – В таком случае его действительно не стоит беспокоить. Пусть себе отдыхает. А мы, пожалуй, поедем.
– Вы бы все-таки наведались к Сафонтьевым! – крикнула я охраннику, когда Наташка тронулась с места. – Дом открыт и фактически без присмотра. А по участку разгуливает ваш покойник Брусков. Учитывая, что ему положено быть в морге…
– Гос-споди!!!
Подруга так рванула вперед, что меня чуть не расплющило на сиденье. Продолжать не имело смысла. За пару секунд охранник вместе с воротами остался далеко позади, а Наташка оказалась очень неблагодарным слушателем.
Молчать пришлось долго – раз за разом подруга читала молитву. Встревать в ее общение со Всевышним было бы кощунством. Я и не встревала. В результате мы заехали туда, куда не надо. Назначением темных полуразрушенных и похожих на длинные сараи помещений интересоваться не хотелось, тем более что Наташке везде мерещились покойные охранники.
Я с трудом собралась с мыслями:
– Посмотри назад. Там небо намного светлее. Кажется, огни Москвы.
Наташка живо обернулась:
– Ее, родимые…
– Это значит…
– … что шоссе должно находиться слева! Слушай, а как же мы сюда-то попали?
– Во всяком случае, не твоими молитвами… Честно говоря, я уже не вижу смысла ехать на дачу. Скоро светать начнет. Меня все равно домой не пустят.
– Скажем, что рейс моей коллеги несколько раз откладывался. И потом, твой Ефимов, как всякий нормальный человек, уже должен спать… Р-р-разворачиваемся!
Каким образом нас занесло на ту самую грунтовую дорогу, первоначально отвергнутую в качестве правильного пути к дачам, осталось загадкой. Но на асфальт мы выскочили именно по ней. Наташка, скромно умолчав о своем активном участии в путанице, коротко пояснила: «Бес попутал».
Возвращение было безрадостным. Мучили предчувствия, одно хуже другого. Действительность, как говорится, превзошла все ожидания: Димка встретился нам на дачной лесной дороге. Эта нежданная встреча выбила из колеи даже Наташку.
– Ирка, вот те крест! Я сейчас с большим удовольствием подвезла бы покойного Брускова Алексея Ивановича, царствие ему небесное, земля пухом, чем твоего Ефимова. Сопротивление бесполезно. Говорим чистую правду. Где надо, я сама привру. Где не надо, тоже.
Весьма напряженную обстановку разрядила Денька. Едва Димка приоткрыл заднюю дверь машины, она пулей рванула к нему и его зловещее и многообещающее «Н-ну-у-у…» захлебнулось в цунами собачьей радости. Отпихиваясь и отплевываясь от искренних проявлений симпатии, муж несколько растерял лоск инквизитора, чем мгновенно воспользовалась Наташка. Надо отдать ей должное, подруга не дала Димке высказать ни одного упрека, а уж об обвинительной речи и разговора не могло быть. Умываясь слезами, ловко соединила в единое целое отъезд коллеги, улетевшей к «чертовой матери», иными словами, к больной свекрови – маме бывшего мужа, историю с обнаруженной в лифте Галиной Андреевной и поездку к восемнадцатилетнему балбесу, сыну коллеги, в доме которой разгуливают ряженые привидения. Из-за них мы, собственно, и не решились взять юношу с собой. Все не один дома, какой-никакой, а присмотр. Судя по моей роли во всей этой заварушке, у меня над головой надлежало сиять нимбу святости. Невинная, беззащитная и бессловесная жертва обстоятельств. Я невольно сжалась в комочек, вживаясь в отведенную мне Наташкой роль.
Создавалось впечатление, что от потока слитой ему информации Димка поглупел. Во всяком случае, он никак не мог понять, почему мы ему не позвонили. Хотя бы по мобильникам, заимствованным у ряженых привидений.
– Ефимов, вечно ты думаешь только о себе! – перешла в наступление Наташка.
– Хорошо, а почему у вас здесь нижнее белье валяется? Неужели коллега лишние шмотки с самолета сбросила? А вы, надо думать, удачно оказались на подхвате.
Завязалась дискуссия на повышенных тонах, и я отвлеклась. Сначала на бестолковую собаку, разворошившую пакет с вещами Осиповой Светланы Владимировны. Затем перед глазами возникла картина единения Ромика с комьютерным креслом. Я никак не могла вспомнить черты его лица, а вот этот его белый балахон… Накидка, похожая на старинный плащ, только с большим красным крестом на груди.
– Чушь собачья. Тоже мне, Христово воинство… – пробормотала я, и спор между сторонами на тему, чей эгоизм махровее, мигом оборвался.
– Что ты хочешь этим сказать? – медленно и напряженно спросил муж.
– Ты это о нас обоих или исключительно о Дмитрии Николаевиче? – по тону вопроса было ясно, что подруга обиделась.
Я обругала себя за длинный язык, никоим образом не подходящий бессловесной жертве. И разговорилась:
– Белые плащи с красным крестом – униформа тамплиеров, членов католического духовно-рыцарского ордена. Их еще называли храмовниками, поскольку они, с позволения сказать, снимали угол в храме Соломона. Только очень давно. Дело было в Иерусалиме, в то время им правил король Балдуин первый…
– Балдуин? – с недоверием переспросила Наташка. – Да еще первый. Неужели их было много? Надо же… Всю жизнь считала, что это имя выдумано, и оно оскорбительное. То же самое, что «обалдуй». И какой, интересно, угол это воинство могло снимать в храме? Пятый? Как можно разместить в церкви целое воинство?
– Да у них первоначально, году эдак 1119, если не ошибаюсь, был очень маленький коллектив, всего-то человек восемь или девять. Точно не помню, давно читала. Эти люди приняли на себя обет охранять дороги, ведущие в Иерусалим, от побежденных, но не смирившихся с поражением мусульман и таким образом обеспечивать безопасность европейских паломников. Правда, есть и другие версии. Якобы эти первенцы являлись разведчиками уже существовавшего где-то на тот момент в Мексике другого тайного Ордена. Причем настолько тайного, что братия ютилась в подземных помещениях. В Иерусалим их якобы привлекла тяга к новым реликвиям Христовой веры и тайным же знаниям. Борьба с нехристями со временем стала прекрасным прикрытием. Как бы то ни было с истоками зарождения Тайного рыцарства Христова и храма Соломона, но спустя десять лет тамплиеры расплодились в огромном количестве и занимались чем угодно, но только не охраной святых мест. Само собой, воевали с мусульманами. А как иначе указать тем на ошибки в вере? Огнем и мечом – самое оно, главное, очень доходчиво. В Европе члены Ордена в основном промышляли ростовщичеством. Среди них были и купцы, и зажиточные фермеры. Тамплиеры весьма охотно принимали подарки от королей и просто богатых граждан. Нуждающихся в искуплении грехов во все времена хватало. Не удивительно, что Орден богател. Именно Орден, а не отдельные его члены, что нашло отражение в печати храмовников, где изображены два рыцаря, скачущие на одном коне. Бедность и братство… Благодаря их бескорыстию тамплиерам доверяли. Король Франции Филипп Второй безбоязненно поручил Ордену охрану казны. Что интересно, тамплиеры даже ухитрились создать свою банковскую систему. Первую и совершенную. С использованием бухгалтерских документов, в том числе чеков и векселей. Большая часть тамплиеров осела во Франции, меньшая – рассредоточилась в других странах. Своеобразное государство в государствах!
Димка громко кашлянул, обеспечивая концентрацию нашего внимания на своей персоне, и заявил:
– Что-то я не пойму, зачем вы перемываете кости тамплиерам? Какое отношение они к нам имеют?
– Димочка, ты меня плохо слушал. А сейчас просто нет времени на повторение пройденного материала. Во-первых, очень спать хочется, во-вторых, мы приехали.
5
Осознание того факта, что подруга рядом, придало бодрости.
– Не знаю… Мне кажется, они у меня везде… Только я ими ничего не вижу.
Отчаянный визг сыграл роль допинга, я вспомнила, что с нами какая-никакая, а собака… Скорее «никакая», ибо хозяйка, для начала наступив Деньке на лапу, завизжала сама и, не отпуская мою руку, вывалилась в дверь, ухитрившись подмять под себя и меня, и Деньку. Мы с Денькой вели себя мужественно. Не блажили, как Наташка. Лежали себе тихо, ожидая новых неприятностей. В коридоре из-за отсутствия окон была кромешная тьма. Слабый свет уличных фонарей, пробивавшийся на первый этаж, позволил разглядеть очертания лестницы. Наташка перестала визжать и прислушалась.
– Кажется, никого… Наверное, пробки выбило. От пьянства Ромика. Спроси у Деньки, она в порядке?
Я спросила, и собака благодарно лизнула меня в щеку.
– Она сказала, все нормально, – тихо отозвалась я. – Спускаемся?
– Сейчас, только соберу все части своего тела… Ирка, а голова – тоже часть тела?
– Думаю, да. Во всяком случае, оставлять ее здесь не следует.
– Конечно. Она – моя, оно – мое, ё-мое!!!
Наташкин вопль, адресованный в глубь коридора, где находился кабинет, заставил меня оторвать взгляд от контуров вожделенной лестницы и вскочить. Денька тихо зарычала. В противоположном конце коридора, покачиваясь, стояла нелепая фигура в белом плаще…
Честно говоря, я не помню нашего скоростного спуска с лестницы. Опомнились мы только у машины и на всякий случай пересчитались.
– Трое вошли, трое вышли. Все в порядке, – подбила итог Наташка. – Никого лишнего. Едем домой. Ромик, кажется, под присмотром.
– Пожалуй, – слишком поспешно согласилась я. – Наверное, пьяный «интеллигент» очнулся и, пытаясь определить, где находится, шлялся по комнатам. Шампанское искал. А простынку для тепла прихватил. Холодно в одной рубаше. Кажется, в дверях он не валялся, иначе бы мы его заметили – ногами, на ощупь.
На проходной мы притормозили. Не решаясь выйти из машины, вывалили на сонного и недовольного охранника все подробности нашего визита. Он напряженно вслушивался, демонстрируя явное недоверие.
– Ну хватит! – разозлилась Наташка. – Позовите Алексея Ивановича.
– Какого?
– Такого, блин! Брускова. Вашего третьего коллегу и напарника.
– Мы сегодня двое дежурим.
– А где Брусков?
– Как «где»? В морге, где ему и положено быть. С утра поменял одно временное место жительства на другое временное.
– Да? – сменила гнев на милость Наташка. – В таком случае его действительно не стоит беспокоить. Пусть себе отдыхает. А мы, пожалуй, поедем.
– Вы бы все-таки наведались к Сафонтьевым! – крикнула я охраннику, когда Наташка тронулась с места. – Дом открыт и фактически без присмотра. А по участку разгуливает ваш покойник Брусков. Учитывая, что ему положено быть в морге…
– Гос-споди!!!
Подруга так рванула вперед, что меня чуть не расплющило на сиденье. Продолжать не имело смысла. За пару секунд охранник вместе с воротами остался далеко позади, а Наташка оказалась очень неблагодарным слушателем.
Молчать пришлось долго – раз за разом подруга читала молитву. Встревать в ее общение со Всевышним было бы кощунством. Я и не встревала. В результате мы заехали туда, куда не надо. Назначением темных полуразрушенных и похожих на длинные сараи помещений интересоваться не хотелось, тем более что Наташке везде мерещились покойные охранники.
Я с трудом собралась с мыслями:
– Посмотри назад. Там небо намного светлее. Кажется, огни Москвы.
Наташка живо обернулась:
– Ее, родимые…
– Это значит…
– … что шоссе должно находиться слева! Слушай, а как же мы сюда-то попали?
– Во всяком случае, не твоими молитвами… Честно говоря, я уже не вижу смысла ехать на дачу. Скоро светать начнет. Меня все равно домой не пустят.
– Скажем, что рейс моей коллеги несколько раз откладывался. И потом, твой Ефимов, как всякий нормальный человек, уже должен спать… Р-р-разворачиваемся!
Каким образом нас занесло на ту самую грунтовую дорогу, первоначально отвергнутую в качестве правильного пути к дачам, осталось загадкой. Но на асфальт мы выскочили именно по ней. Наташка, скромно умолчав о своем активном участии в путанице, коротко пояснила: «Бес попутал».
Возвращение было безрадостным. Мучили предчувствия, одно хуже другого. Действительность, как говорится, превзошла все ожидания: Димка встретился нам на дачной лесной дороге. Эта нежданная встреча выбила из колеи даже Наташку.
– Ирка, вот те крест! Я сейчас с большим удовольствием подвезла бы покойного Брускова Алексея Ивановича, царствие ему небесное, земля пухом, чем твоего Ефимова. Сопротивление бесполезно. Говорим чистую правду. Где надо, я сама привру. Где не надо, тоже.
Весьма напряженную обстановку разрядила Денька. Едва Димка приоткрыл заднюю дверь машины, она пулей рванула к нему и его зловещее и многообещающее «Н-ну-у-у…» захлебнулось в цунами собачьей радости. Отпихиваясь и отплевываясь от искренних проявлений симпатии, муж несколько растерял лоск инквизитора, чем мгновенно воспользовалась Наташка. Надо отдать ей должное, подруга не дала Димке высказать ни одного упрека, а уж об обвинительной речи и разговора не могло быть. Умываясь слезами, ловко соединила в единое целое отъезд коллеги, улетевшей к «чертовой матери», иными словами, к больной свекрови – маме бывшего мужа, историю с обнаруженной в лифте Галиной Андреевной и поездку к восемнадцатилетнему балбесу, сыну коллеги, в доме которой разгуливают ряженые привидения. Из-за них мы, собственно, и не решились взять юношу с собой. Все не один дома, какой-никакой, а присмотр. Судя по моей роли во всей этой заварушке, у меня над головой надлежало сиять нимбу святости. Невинная, беззащитная и бессловесная жертва обстоятельств. Я невольно сжалась в комочек, вживаясь в отведенную мне Наташкой роль.
Создавалось впечатление, что от потока слитой ему информации Димка поглупел. Во всяком случае, он никак не мог понять, почему мы ему не позвонили. Хотя бы по мобильникам, заимствованным у ряженых привидений.
– Ефимов, вечно ты думаешь только о себе! – перешла в наступление Наташка.
– Хорошо, а почему у вас здесь нижнее белье валяется? Неужели коллега лишние шмотки с самолета сбросила? А вы, надо думать, удачно оказались на подхвате.
Завязалась дискуссия на повышенных тонах, и я отвлеклась. Сначала на бестолковую собаку, разворошившую пакет с вещами Осиповой Светланы Владимировны. Затем перед глазами возникла картина единения Ромика с комьютерным креслом. Я никак не могла вспомнить черты его лица, а вот этот его белый балахон… Накидка, похожая на старинный плащ, только с большим красным крестом на груди.
– Чушь собачья. Тоже мне, Христово воинство… – пробормотала я, и спор между сторонами на тему, чей эгоизм махровее, мигом оборвался.
– Что ты хочешь этим сказать? – медленно и напряженно спросил муж.
– Ты это о нас обоих или исключительно о Дмитрии Николаевиче? – по тону вопроса было ясно, что подруга обиделась.
Я обругала себя за длинный язык, никоим образом не подходящий бессловесной жертве. И разговорилась:
– Белые плащи с красным крестом – униформа тамплиеров, членов католического духовно-рыцарского ордена. Их еще называли храмовниками, поскольку они, с позволения сказать, снимали угол в храме Соломона. Только очень давно. Дело было в Иерусалиме, в то время им правил король Балдуин первый…
– Балдуин? – с недоверием переспросила Наташка. – Да еще первый. Неужели их было много? Надо же… Всю жизнь считала, что это имя выдумано, и оно оскорбительное. То же самое, что «обалдуй». И какой, интересно, угол это воинство могло снимать в храме? Пятый? Как можно разместить в церкви целое воинство?
– Да у них первоначально, году эдак 1119, если не ошибаюсь, был очень маленький коллектив, всего-то человек восемь или девять. Точно не помню, давно читала. Эти люди приняли на себя обет охранять дороги, ведущие в Иерусалим, от побежденных, но не смирившихся с поражением мусульман и таким образом обеспечивать безопасность европейских паломников. Правда, есть и другие версии. Якобы эти первенцы являлись разведчиками уже существовавшего где-то на тот момент в Мексике другого тайного Ордена. Причем настолько тайного, что братия ютилась в подземных помещениях. В Иерусалим их якобы привлекла тяга к новым реликвиям Христовой веры и тайным же знаниям. Борьба с нехристями со временем стала прекрасным прикрытием. Как бы то ни было с истоками зарождения Тайного рыцарства Христова и храма Соломона, но спустя десять лет тамплиеры расплодились в огромном количестве и занимались чем угодно, но только не охраной святых мест. Само собой, воевали с мусульманами. А как иначе указать тем на ошибки в вере? Огнем и мечом – самое оно, главное, очень доходчиво. В Европе члены Ордена в основном промышляли ростовщичеством. Среди них были и купцы, и зажиточные фермеры. Тамплиеры весьма охотно принимали подарки от королей и просто богатых граждан. Нуждающихся в искуплении грехов во все времена хватало. Не удивительно, что Орден богател. Именно Орден, а не отдельные его члены, что нашло отражение в печати храмовников, где изображены два рыцаря, скачущие на одном коне. Бедность и братство… Благодаря их бескорыстию тамплиерам доверяли. Король Франции Филипп Второй безбоязненно поручил Ордену охрану казны. Что интересно, тамплиеры даже ухитрились создать свою банковскую систему. Первую и совершенную. С использованием бухгалтерских документов, в том числе чеков и векселей. Большая часть тамплиеров осела во Франции, меньшая – рассредоточилась в других странах. Своеобразное государство в государствах!
Димка громко кашлянул, обеспечивая концентрацию нашего внимания на своей персоне, и заявил:
– Что-то я не пойму, зачем вы перемываете кости тамплиерам? Какое отношение они к нам имеют?
– Димочка, ты меня плохо слушал. А сейчас просто нет времени на повторение пройденного материала. Во-первых, очень спать хочется, во-вторых, мы приехали.
5
– Двенадцать часов по московскому времени, – прозвучал над моим ухом бодрый Димкин голос.
– А в Петропавловске-Камчатском полночь, – пробурчала я, натягивая на голову одеяло. Просыпаться совершенно не хотелось, тем более, когда действуют силовым методом.
– «Нас утро встречает прохладой», – нещадно фальшивя, пропел муж. Затем я почувствовала, как с меня медленно, но верно съезжает одеяло. Мне удалось перехватить его и застопорить процесс, но в это время в физиономию брызнула вода с подозрительно приятным запахом. Меня мгновенно сдуло с кровати. Смахивая с лица на прикроватный коврик холодные капли, я возмущенно сыпала в адрес мужа обвинения в том, что он меня уморил. В полуторалитровом распылителе, которым он, нахально улыбаясь, коварно воспользовался, как «подъемником», был разведен химический препарат, предназначенный для борьбы с гусеницами, тлей и прочими садовыми вредителями. Это не метод борьбы с женой, даже если она отравляет ему жизнь своей беззащитностью и бессловесностью!
Выступала я долго, не давая Димке и рта открыть, хотя он пытался что-то пролепетать в свое оправдание. И вдруг почувствовала себя на грани жизни и смерти, вспомнила, что в аннотации к убойному зелью имелось предупреждение о мерах предосторожности. Распылять раствор следовало не иначе как в наморднике, то бишь маске, и в резиновых перчатках. Ахнув, я прервала свой обвинительный монолог и рванула умываться с мыслью о том, что, может быть, мне повезет. В порядке исключения выживу. А если и облезу, то только с лица и рук.
Отфыркиваясь под струей воды, услышала спокойный голос мужа:
– Между прочим, этот распылитель я только вчера приобрел. Думал, у нас такого нет. В нем чистая вода, в которую я капнул твоих духов. Ты ими почти не пользуешься, надо же как-то расходовать.
Я оторвалась от умывания и мысленного процесса локальной линьки и, забыв выключить воду, растерянно выпрямилась.
– «Извини, любимый, погорячилась», – издевательски пропищал Димка, заворачивая кран. И добавил своим нормальным голосом; – Пора бы усвоить, что на такие вещи, в которых ты меня обвиняешь, я не способен. Хотя бы в силу своей собранности и аккуратности.
– Ага… Забыл, как жарил кухонную мочалку на сковороде, которую я отмачивала?
– Только потому, что был уверен: такой сковороде место в мойке…
Не знаю, чем бы закончилась наша свара, если бы внизу не хлопнула дверь и Наташка громко не возвестила о своем прибытии.
– О! Они еще не готовы!
– Я-то давно готов, – заспешил вниз Димка, – а вот Ирину Александровну с трудом поднял. И то только с помощью средства химической борьбы с садово-огородными блохами. Во всяком случае, ей так кажется.
– Вы уже перешли на систему общения по имени-отчеству? Замечательно. Так даже интереснее хамить друг другу. Ирка! Вылезай, экологически-чистый продукт нашей цивилизации! Теперь тебя ни одна муха к себе близко не подпустит… Или она тебя уже укусила? До дезинфекции…
Я высунулась на лестницу и поинтересовалась, куда именно трубится срочный сбор.
– Дим, у нее от этого твоего средства заодно и память отшибло, – восхитилась Наташка. – Надо записать его название. Опылю Зинкиного Кольку, может, забудет ко мне дорогу. Без конца бегает деньги на пиво занимать.
– Сначала пусть вернет старые долги, – пребывая в мрачном расположении духа, крикнула я сверху.
– Давай не тормози и быстренько одевайся. Тебе кофе налить?
– Не надо, остынет…
Мне совершенно не хотелось никуда срываться. Одеваясь, я спешно подбирала подходящие варианты для увиливания от поездки – на местный рынок, как думалось. Плохое самочувствие отпадало, пройденный этап. Впрочем, можно сослаться на грядущие магнитные бури и полный запас продовольствия в холодильнике. Ну, я и сослалась, уверенная в том, что подруга заспала объективную необходимость повторного визита на дачу к Ромику. Иначе врала бы сейчас взахлеб как сивый мерин… Нет, сивая кобыла, сочиняя причину нашего с ней отъезда «на минутку».
– Не вижу связи между бурями и холодильнком! – Наташка картинно оперлась на дверной косяк. – Этот закаленный холодом изолятор все равно безголовый. Если и грянет магнитная буря, на его здоровье не скажется. Я тебя просто не понимаю. В кои-то веки твой единственный муж выразил желание отвезти нас к Ромику, чтобы убедиться, что у малыша, заодно и у нас с тобой, «все дома», а тебе это «по барабану»!
Наверное, вид у меня был не очень умный. Во всяком случае, подруга предложила Димке не обращать на меня внимания. Столько лет вместе, а моя личность ему все в новинку.
– Уж такая она у меня ненаглядная, – отметил муж.
Я попыталась отыскать в его тоне издевку, но не смогла и на всякий случай беззащитно ему улыбнулась. А чтобы знал – над убогими смеяться грешно!
– Иришка, ты вчера болтала про тамплиеров… Тебе показалось, что на парне был маскарадный плащ рыцаря Ордена или…
– Не показалось. Там красный крест, на концах такой зубчатый. Немного смахивает на зубцы Кремлевской стены.
– Рыцари плачевного образа… – укоризненно покачала головой Наташка. – Это ж додуматься надо, в белых плащах охранять дорогу в Иерусалим от разбойников! Не настираешься. «Тети Аси» тогда и в помине не было, «Ваниша» тем более. Мне кажется, он после «тети» появился. Весь из себя розовый.
– Положим, в Ордене не только рыцари были, – заметила я, усаживаясь за стол и наливая себе кофе. – Все-таки организация религиозная. Главенствующее положение в ней занимали братья-монахи. Они-то и являлись хранителями богатства Ордена. В отличие от рыцарей и прочих сословий, эти братья давали монашеский обет, а значит, сокровища для мирской жизни им не были нужны. Братья-рыцари, забыв про охрану иерусалимских дорог, азартно воевали с мусульманами, постоянно пополняя копилку Ордена. Затем шли сержанты. Они просто несли воинскую службу – правильнее, на мой взгляд, обозвать их солдатами на службе Храма. Ну и завершали иерархию не дававшие обета безбрачия братья монашеские, а также ремесленные братья.
– Сплошная братва… – задумчиво сказал Димка.
– Ириша, откуда у тебя такие познания? – удивилась Наташка. – Не могу сказать, что лишние, но…
– От Мориса Дрюона. Есть и другие источники, подвернувшиеся под руку во время бессонницы. Кажется, у меня сохранился один из них – журнал «Аэропорт» за 2006 год. Октябрьский, если не путаю. Только не помню, где он лежит. Хочешь, дам почитать?
– Да ты вроде и так много рассказала…
Димка возмутился:
– А я этот журнал полтора года искал! В нем были бланки документов. Специально положил, чтобы не помять. Ирина их, конечно, не заметила.
– Наверное, нет… Не помню. – Я сосредоточенно нахмурилась, делая вид, что углубилась в воспоминания.
– Не старайся, они уже не нужны. И меня в настоящий момент больше всего волнует, все ли в порядке у вашего юноши. Вдруг дачу обокрали? Боюсь, в таком случае, вы в числе лидеров среди подозреваемых. Едва ли поверят вашей сказке про гулявшего по участку покойного охранника. На том свете материальные ценности нужны так же, как мирские соблазны братьям-монахам.
Я выразила полное согласие с мужем и горячо добавила, что нам с Наташкой ночной кошмар мог просто померещиться. Охраннику Брускову совсем ни к чему рядиться после смерти в белый плащ. Его наверняка похоронят в приличном костюме. А пьяный «интеллигент», проснувшись, скорее всего уполз домой. Что касается тамплиеров, то они преставились еще раньше Брускова, тем более что их похоронный обряд вообще не предусматривал одежды. Тело покойного члена Ордена укладывали в могилу в обнаженном виде лицом вниз на деревянную доску. Скорее всего, на территории участка Сафонтьевых разгуливал настоящий вор, а не призрак охранника или тамплиера. И это в какой-то степени радует…
– Ну, хватит переливать из пустого в порожнее! – Димка отодвинул в сторону бокал и поднялся. – Лучше самим приехать для выяснения ситуации, чем ждать, пока за вами, «подельницами», приедут. Я пошел заводить машину.
Наташка выпрямилась, несколько раз спесиво дернула головой, намереваясь возмутиться, но вместо этого подскочила ко мне и отняла чашку с кофе, который я по забывчивости неотрывно помешивала ложечкой.
– Хватит рассиживаться!
Несмотря на то что мы с Наташкой поочередно пару раз сбивали Димку с пути истинного на многочисленных поворотах и разворотах, которые нам минувшей ночью сравнительно легко удалось преодолеть, дорога к Сафонтьевской даче заняла чуть более получаса. Вначале Наташку дезориентировало отсутствие венка на указателе поворота. В ожидании окончания спора по поводу обязательности его наличия Димка был вынужден остановиться. В конце концов ему надоело нас слушать и он заявил, что венки на подобных указателях правилами дорожного движения не предусмотрены. Спор оборвался. Затем по моему почину муж свернул на разбитую грунтовую дорогу и снова остановился, ждал, когда мы с Натальей разберемся, какой именно путь нам надлежит избрать – тернистый, по которому возвращались, или прямой. Победила Наташкина логика: машина хоть и железная, но не танк, каковой оказалась ее «Шкода». В результате мы благополучно проехали по асфальту поворот к дачному кооперативу, добрались до садоводческого товарищества «Росинка», развернулись… Далее обе ехали молча, полагаясь на интуицию Дмитрия Николаевича. О ней он говорил вплоть до остановки машины у проходной кооператива.
Вчерашний состав уже сменился. Димку вполне удовлетворило сообщение старшего по смене, что никаких происшествий на вверенной им территории сегодня не было. Вчерашняя смена тоже ни на что не жаловалась. Ночью, правда, молодежь на восемнадцатом участке немного шумела. Две гостьи в возрасте к ним приезжали. И то ли с ребятами «набрались», то ли сами по себе от природы такие, только сменщики еле от них отделались. После отъезда этих баб сразу стало тихо.
Димка удостоил нас с Наташкой восхищенного взгляда и поинтересовался, служил ли в отряде охраны Алексей Иванович Брусков. Лицо охранника сразу приняло скорбное выражение, с печалью в голосе он пояснил, что Брусков еще вчерашним утром скоропостижно оставил по себе вечную память. Лично у него занял восемьсот пятьдесят рублей, у других и того больше. Со вдовы теперь ничего не получишь, поскольку жена у него лет пять, как «бывшая». Да и была бы «нынешней», не отдала. Думать надо, когда в долг даешь. Но кто ж думал, что Брусков так неожиданно помрет. И если мы прикатили с намерением вернуть свои денежки, об этом лучше забыть. Достаточно «вечной памяти» самому покойному. Уж он-то, его коллега по работе, точно будет поминать его вечно.
Муж торопливо отказался от денег и сообщил, что мы к Сафонтьевым, обменяться с Романом мыслями по поводу смысла жизни. Хорошо зная, что это такое, я невольно пожалела юношу. Даже несмотря на его неправильное поведение. Самое интересное – еще ни одному человеку не удалось прервать нравоучения Дмитрия Николаевича или просто ему возразить. У Ромика не было моего опыта. Со временем я хорошо научилась отвлекаться на посторонние темы, не меняя при этом внимательного выражения лица.
Дачный участок Сафонтьевых при дневном свете выглядел довольно странно. Такое впечатление, что владельцы никак не могли выбрать приоритетное направление его развития и совершенствования. Полторы стены дома были покрыты сайдингом цвета топленого молока, остальное темнело бревнами. Зеленой металлочерепицы хватило примерно на третью часть крыши. Два окна на втором этаже хвастались стеклопакетами. Дорожку, ведущую к дому, устилали плиты – почти до середины. То тут, то там виднелись холмики вскопанной земли непонятного назначения. Некоторые уже поросли травой. Цветы – в основном нарциссы и тюльпаны – тоже росли как-то бессистемно. Такое впечатление, что луковицы случайно выронили из дырявого пакета и проросли они исключительно из огромного желания выжить. Верхние ветки нескольких старых яблонь достигли рекордной высоты. Судя по многочисленным пенькам, часть плодовых деревьев была безжалостно вырублена. За угол дома мы заходить не стали. Помнится, там был бассейн. Неужели половинчатый? Вторая половина вполне могла оказаться сточной канавой.
Мы с Наташкой никак не могли вспомнить, захлопнули ли ночью за собой входную дверь. Уж очень спешили. Если не закрыли, значит, охранники прошлой смены все же прислушались к нашей просьбе и наведались на участок Сафонтьевых.
Димка уверенно пошел к крыльцу. Оно, в свою очередь, оживлялось одной перилиной и тремя дощечками, выкрашенными в зеленый цвет, остальное было покрыто старой облупившейся желтой краской.
Надавив на кнопку звонка, Димка принял выжидательную позу и с большим интересом уставился на огромного паука, балдевшего в углу крыши крыльца после сытного обеда. При виде этого монстра, бодро подрагивающего мохнатыми лапами в собственном паутинном лабиринте так, словно он отплясывал в такт неслышной мелодии, у меня подкосились ноги, неудержимо потянуло присесть. Панически боюсь пауков.
– Ирка, держись за перила, ты меня со ступенек скинешь, – встряхнула меня Наташка. – Нашла, от кого в обморок хлопаться! Да ты этому мохноногому производителю на фиг не нужна. Индивидуальное частное предприятие «Тенета»! Дим, ты лучше постучи в дверь. Может, тогда откликнутся?
В это время обожравшийся «частник» вывалился из своей сети и повис на тоненькой ниточке паутины, раскачиваясь из стороны в сторону в опасной близости от моего лба. Кажется, я зарычала. Понимая, что через пару секунд меня временно парализует, воспользовалась предоставленными мне секундами и ломанулась в дверь. Даже в этот отчаянный момент помнила, что назад дороги нет – не лететь же вместе с Наташкой с крыльца.
Димка потом оправдал свои дальнейшие действия тем, что никогда не мог передо мной устоять, всегда вынужден был идти на поводу у моих желаний, в том числе и безумных. С этим можно бы и поспорить, но уж очень сильно он приложился к двери. Кому приходилось работать тараном – поймет. Все зависит от того, «что» или «кого» таранишь. В двери что-то треснуло… Или это в Димке? Во всяком случае, дверь распахнулась, а он с шумом распростерся на полу. Пользуясь случаем (предприняла попытку его удержать), я на мгновение припечаталась сверху, кувыркнулась через него и улетела к подножию лестницы.
Одна Наташка вошла, как королева. И, оценив обстановку, остановила свой королевский выбор на Димке, предоставив мне возможность выползать из спровоцированной мной ситуации своими силами. Я в общем-то не очень торопилась. Боялась услышать неутешительный прогноз здоровья Дмитрия Николаевича на ближайшую неделю.
– Дима, ты можешь говорить? У тебя что-нибудь сломано? – внимательно «ощупывая» его глазами на предмет выявления поверхностных повреждений, участливо поинтересовалась подруга.
– У меня вся жизнь сломана, – пожаловался муж, морщась от боли. – С первых минут знакомства с Ириной мучаюсь.
Я сразу вздохнула с облегчением. Если жалуется на побочные явления нашей семейной жизни – все в порядке.
– Ты хорошо постучал в дверь, Дима. Такой основательный грохот! Странно, что никто не спешит нам навстречу. Давай помогу встать. Фига себе! У тебя на лбу здоровенная шишка надувается. Это ничего, границы лба значительно расширились, можно дальше ума набираться.
– А в Петропавловске-Камчатском полночь, – пробурчала я, натягивая на голову одеяло. Просыпаться совершенно не хотелось, тем более, когда действуют силовым методом.
– «Нас утро встречает прохладой», – нещадно фальшивя, пропел муж. Затем я почувствовала, как с меня медленно, но верно съезжает одеяло. Мне удалось перехватить его и застопорить процесс, но в это время в физиономию брызнула вода с подозрительно приятным запахом. Меня мгновенно сдуло с кровати. Смахивая с лица на прикроватный коврик холодные капли, я возмущенно сыпала в адрес мужа обвинения в том, что он меня уморил. В полуторалитровом распылителе, которым он, нахально улыбаясь, коварно воспользовался, как «подъемником», был разведен химический препарат, предназначенный для борьбы с гусеницами, тлей и прочими садовыми вредителями. Это не метод борьбы с женой, даже если она отравляет ему жизнь своей беззащитностью и бессловесностью!
Выступала я долго, не давая Димке и рта открыть, хотя он пытался что-то пролепетать в свое оправдание. И вдруг почувствовала себя на грани жизни и смерти, вспомнила, что в аннотации к убойному зелью имелось предупреждение о мерах предосторожности. Распылять раствор следовало не иначе как в наморднике, то бишь маске, и в резиновых перчатках. Ахнув, я прервала свой обвинительный монолог и рванула умываться с мыслью о том, что, может быть, мне повезет. В порядке исключения выживу. А если и облезу, то только с лица и рук.
Отфыркиваясь под струей воды, услышала спокойный голос мужа:
– Между прочим, этот распылитель я только вчера приобрел. Думал, у нас такого нет. В нем чистая вода, в которую я капнул твоих духов. Ты ими почти не пользуешься, надо же как-то расходовать.
Я оторвалась от умывания и мысленного процесса локальной линьки и, забыв выключить воду, растерянно выпрямилась.
– «Извини, любимый, погорячилась», – издевательски пропищал Димка, заворачивая кран. И добавил своим нормальным голосом; – Пора бы усвоить, что на такие вещи, в которых ты меня обвиняешь, я не способен. Хотя бы в силу своей собранности и аккуратности.
– Ага… Забыл, как жарил кухонную мочалку на сковороде, которую я отмачивала?
– Только потому, что был уверен: такой сковороде место в мойке…
Не знаю, чем бы закончилась наша свара, если бы внизу не хлопнула дверь и Наташка громко не возвестила о своем прибытии.
– О! Они еще не готовы!
– Я-то давно готов, – заспешил вниз Димка, – а вот Ирину Александровну с трудом поднял. И то только с помощью средства химической борьбы с садово-огородными блохами. Во всяком случае, ей так кажется.
– Вы уже перешли на систему общения по имени-отчеству? Замечательно. Так даже интереснее хамить друг другу. Ирка! Вылезай, экологически-чистый продукт нашей цивилизации! Теперь тебя ни одна муха к себе близко не подпустит… Или она тебя уже укусила? До дезинфекции…
Я высунулась на лестницу и поинтересовалась, куда именно трубится срочный сбор.
– Дим, у нее от этого твоего средства заодно и память отшибло, – восхитилась Наташка. – Надо записать его название. Опылю Зинкиного Кольку, может, забудет ко мне дорогу. Без конца бегает деньги на пиво занимать.
– Сначала пусть вернет старые долги, – пребывая в мрачном расположении духа, крикнула я сверху.
– Давай не тормози и быстренько одевайся. Тебе кофе налить?
– Не надо, остынет…
Мне совершенно не хотелось никуда срываться. Одеваясь, я спешно подбирала подходящие варианты для увиливания от поездки – на местный рынок, как думалось. Плохое самочувствие отпадало, пройденный этап. Впрочем, можно сослаться на грядущие магнитные бури и полный запас продовольствия в холодильнике. Ну, я и сослалась, уверенная в том, что подруга заспала объективную необходимость повторного визита на дачу к Ромику. Иначе врала бы сейчас взахлеб как сивый мерин… Нет, сивая кобыла, сочиняя причину нашего с ней отъезда «на минутку».
– Не вижу связи между бурями и холодильнком! – Наташка картинно оперлась на дверной косяк. – Этот закаленный холодом изолятор все равно безголовый. Если и грянет магнитная буря, на его здоровье не скажется. Я тебя просто не понимаю. В кои-то веки твой единственный муж выразил желание отвезти нас к Ромику, чтобы убедиться, что у малыша, заодно и у нас с тобой, «все дома», а тебе это «по барабану»!
Наверное, вид у меня был не очень умный. Во всяком случае, подруга предложила Димке не обращать на меня внимания. Столько лет вместе, а моя личность ему все в новинку.
– Уж такая она у меня ненаглядная, – отметил муж.
Я попыталась отыскать в его тоне издевку, но не смогла и на всякий случай беззащитно ему улыбнулась. А чтобы знал – над убогими смеяться грешно!
– Иришка, ты вчера болтала про тамплиеров… Тебе показалось, что на парне был маскарадный плащ рыцаря Ордена или…
– Не показалось. Там красный крест, на концах такой зубчатый. Немного смахивает на зубцы Кремлевской стены.
– Рыцари плачевного образа… – укоризненно покачала головой Наташка. – Это ж додуматься надо, в белых плащах охранять дорогу в Иерусалим от разбойников! Не настираешься. «Тети Аси» тогда и в помине не было, «Ваниша» тем более. Мне кажется, он после «тети» появился. Весь из себя розовый.
– Положим, в Ордене не только рыцари были, – заметила я, усаживаясь за стол и наливая себе кофе. – Все-таки организация религиозная. Главенствующее положение в ней занимали братья-монахи. Они-то и являлись хранителями богатства Ордена. В отличие от рыцарей и прочих сословий, эти братья давали монашеский обет, а значит, сокровища для мирской жизни им не были нужны. Братья-рыцари, забыв про охрану иерусалимских дорог, азартно воевали с мусульманами, постоянно пополняя копилку Ордена. Затем шли сержанты. Они просто несли воинскую службу – правильнее, на мой взгляд, обозвать их солдатами на службе Храма. Ну и завершали иерархию не дававшие обета безбрачия братья монашеские, а также ремесленные братья.
– Сплошная братва… – задумчиво сказал Димка.
– Ириша, откуда у тебя такие познания? – удивилась Наташка. – Не могу сказать, что лишние, но…
– От Мориса Дрюона. Есть и другие источники, подвернувшиеся под руку во время бессонницы. Кажется, у меня сохранился один из них – журнал «Аэропорт» за 2006 год. Октябрьский, если не путаю. Только не помню, где он лежит. Хочешь, дам почитать?
– Да ты вроде и так много рассказала…
Димка возмутился:
– А я этот журнал полтора года искал! В нем были бланки документов. Специально положил, чтобы не помять. Ирина их, конечно, не заметила.
– Наверное, нет… Не помню. – Я сосредоточенно нахмурилась, делая вид, что углубилась в воспоминания.
– Не старайся, они уже не нужны. И меня в настоящий момент больше всего волнует, все ли в порядке у вашего юноши. Вдруг дачу обокрали? Боюсь, в таком случае, вы в числе лидеров среди подозреваемых. Едва ли поверят вашей сказке про гулявшего по участку покойного охранника. На том свете материальные ценности нужны так же, как мирские соблазны братьям-монахам.
Я выразила полное согласие с мужем и горячо добавила, что нам с Наташкой ночной кошмар мог просто померещиться. Охраннику Брускову совсем ни к чему рядиться после смерти в белый плащ. Его наверняка похоронят в приличном костюме. А пьяный «интеллигент», проснувшись, скорее всего уполз домой. Что касается тамплиеров, то они преставились еще раньше Брускова, тем более что их похоронный обряд вообще не предусматривал одежды. Тело покойного члена Ордена укладывали в могилу в обнаженном виде лицом вниз на деревянную доску. Скорее всего, на территории участка Сафонтьевых разгуливал настоящий вор, а не призрак охранника или тамплиера. И это в какой-то степени радует…
– Ну, хватит переливать из пустого в порожнее! – Димка отодвинул в сторону бокал и поднялся. – Лучше самим приехать для выяснения ситуации, чем ждать, пока за вами, «подельницами», приедут. Я пошел заводить машину.
Наташка выпрямилась, несколько раз спесиво дернула головой, намереваясь возмутиться, но вместо этого подскочила ко мне и отняла чашку с кофе, который я по забывчивости неотрывно помешивала ложечкой.
– Хватит рассиживаться!
Несмотря на то что мы с Наташкой поочередно пару раз сбивали Димку с пути истинного на многочисленных поворотах и разворотах, которые нам минувшей ночью сравнительно легко удалось преодолеть, дорога к Сафонтьевской даче заняла чуть более получаса. Вначале Наташку дезориентировало отсутствие венка на указателе поворота. В ожидании окончания спора по поводу обязательности его наличия Димка был вынужден остановиться. В конце концов ему надоело нас слушать и он заявил, что венки на подобных указателях правилами дорожного движения не предусмотрены. Спор оборвался. Затем по моему почину муж свернул на разбитую грунтовую дорогу и снова остановился, ждал, когда мы с Натальей разберемся, какой именно путь нам надлежит избрать – тернистый, по которому возвращались, или прямой. Победила Наташкина логика: машина хоть и железная, но не танк, каковой оказалась ее «Шкода». В результате мы благополучно проехали по асфальту поворот к дачному кооперативу, добрались до садоводческого товарищества «Росинка», развернулись… Далее обе ехали молча, полагаясь на интуицию Дмитрия Николаевича. О ней он говорил вплоть до остановки машины у проходной кооператива.
Вчерашний состав уже сменился. Димку вполне удовлетворило сообщение старшего по смене, что никаких происшествий на вверенной им территории сегодня не было. Вчерашняя смена тоже ни на что не жаловалась. Ночью, правда, молодежь на восемнадцатом участке немного шумела. Две гостьи в возрасте к ним приезжали. И то ли с ребятами «набрались», то ли сами по себе от природы такие, только сменщики еле от них отделались. После отъезда этих баб сразу стало тихо.
Димка удостоил нас с Наташкой восхищенного взгляда и поинтересовался, служил ли в отряде охраны Алексей Иванович Брусков. Лицо охранника сразу приняло скорбное выражение, с печалью в голосе он пояснил, что Брусков еще вчерашним утром скоропостижно оставил по себе вечную память. Лично у него занял восемьсот пятьдесят рублей, у других и того больше. Со вдовы теперь ничего не получишь, поскольку жена у него лет пять, как «бывшая». Да и была бы «нынешней», не отдала. Думать надо, когда в долг даешь. Но кто ж думал, что Брусков так неожиданно помрет. И если мы прикатили с намерением вернуть свои денежки, об этом лучше забыть. Достаточно «вечной памяти» самому покойному. Уж он-то, его коллега по работе, точно будет поминать его вечно.
Муж торопливо отказался от денег и сообщил, что мы к Сафонтьевым, обменяться с Романом мыслями по поводу смысла жизни. Хорошо зная, что это такое, я невольно пожалела юношу. Даже несмотря на его неправильное поведение. Самое интересное – еще ни одному человеку не удалось прервать нравоучения Дмитрия Николаевича или просто ему возразить. У Ромика не было моего опыта. Со временем я хорошо научилась отвлекаться на посторонние темы, не меняя при этом внимательного выражения лица.
Дачный участок Сафонтьевых при дневном свете выглядел довольно странно. Такое впечатление, что владельцы никак не могли выбрать приоритетное направление его развития и совершенствования. Полторы стены дома были покрыты сайдингом цвета топленого молока, остальное темнело бревнами. Зеленой металлочерепицы хватило примерно на третью часть крыши. Два окна на втором этаже хвастались стеклопакетами. Дорожку, ведущую к дому, устилали плиты – почти до середины. То тут, то там виднелись холмики вскопанной земли непонятного назначения. Некоторые уже поросли травой. Цветы – в основном нарциссы и тюльпаны – тоже росли как-то бессистемно. Такое впечатление, что луковицы случайно выронили из дырявого пакета и проросли они исключительно из огромного желания выжить. Верхние ветки нескольких старых яблонь достигли рекордной высоты. Судя по многочисленным пенькам, часть плодовых деревьев была безжалостно вырублена. За угол дома мы заходить не стали. Помнится, там был бассейн. Неужели половинчатый? Вторая половина вполне могла оказаться сточной канавой.
Мы с Наташкой никак не могли вспомнить, захлопнули ли ночью за собой входную дверь. Уж очень спешили. Если не закрыли, значит, охранники прошлой смены все же прислушались к нашей просьбе и наведались на участок Сафонтьевых.
Димка уверенно пошел к крыльцу. Оно, в свою очередь, оживлялось одной перилиной и тремя дощечками, выкрашенными в зеленый цвет, остальное было покрыто старой облупившейся желтой краской.
Надавив на кнопку звонка, Димка принял выжидательную позу и с большим интересом уставился на огромного паука, балдевшего в углу крыши крыльца после сытного обеда. При виде этого монстра, бодро подрагивающего мохнатыми лапами в собственном паутинном лабиринте так, словно он отплясывал в такт неслышной мелодии, у меня подкосились ноги, неудержимо потянуло присесть. Панически боюсь пауков.
– Ирка, держись за перила, ты меня со ступенек скинешь, – встряхнула меня Наташка. – Нашла, от кого в обморок хлопаться! Да ты этому мохноногому производителю на фиг не нужна. Индивидуальное частное предприятие «Тенета»! Дим, ты лучше постучи в дверь. Может, тогда откликнутся?
В это время обожравшийся «частник» вывалился из своей сети и повис на тоненькой ниточке паутины, раскачиваясь из стороны в сторону в опасной близости от моего лба. Кажется, я зарычала. Понимая, что через пару секунд меня временно парализует, воспользовалась предоставленными мне секундами и ломанулась в дверь. Даже в этот отчаянный момент помнила, что назад дороги нет – не лететь же вместе с Наташкой с крыльца.
Димка потом оправдал свои дальнейшие действия тем, что никогда не мог передо мной устоять, всегда вынужден был идти на поводу у моих желаний, в том числе и безумных. С этим можно бы и поспорить, но уж очень сильно он приложился к двери. Кому приходилось работать тараном – поймет. Все зависит от того, «что» или «кого» таранишь. В двери что-то треснуло… Или это в Димке? Во всяком случае, дверь распахнулась, а он с шумом распростерся на полу. Пользуясь случаем (предприняла попытку его удержать), я на мгновение припечаталась сверху, кувыркнулась через него и улетела к подножию лестницы.
Одна Наташка вошла, как королева. И, оценив обстановку, остановила свой королевский выбор на Димке, предоставив мне возможность выползать из спровоцированной мной ситуации своими силами. Я в общем-то не очень торопилась. Боялась услышать неутешительный прогноз здоровья Дмитрия Николаевича на ближайшую неделю.
– Дима, ты можешь говорить? У тебя что-нибудь сломано? – внимательно «ощупывая» его глазами на предмет выявления поверхностных повреждений, участливо поинтересовалась подруга.
– У меня вся жизнь сломана, – пожаловался муж, морщась от боли. – С первых минут знакомства с Ириной мучаюсь.
Я сразу вздохнула с облегчением. Если жалуется на побочные явления нашей семейной жизни – все в порядке.
– Ты хорошо постучал в дверь, Дима. Такой основательный грохот! Странно, что никто не спешит нам навстречу. Давай помогу встать. Фига себе! У тебя на лбу здоровенная шишка надувается. Это ничего, границы лба значительно расширились, можно дальше ума набираться.