Страница:
После смерти свекра Вячеслав живет с бабушкой, но видимся мы очень часто. Жаль, что его нет в Москве. Последний месяц каникул решил провести с друзьями на Селигере. Говорят, в конце августа там уже нет комаров. Вернется, узнает про разъезд… Впрочем, он прекрасно понимает, что другого выхода не было.
До недавнего времени я считала себя очень счастливым человеком. Счастье это обеспечивалось не только детьми, но и самым лучшим человеком на свете – моим мужем. За все прожитые годы мы ни разу не отдыхали отдельно, поскольку такой отдых был бы пыткой для обоих. Никогда не уставая друг от друга, соответственно не нуждались в разлуке, пусть даже и кратковременной. Оба прекрасно понимали смысл фразы: «не могу жить без тебя». И вот теперь я могу и горю желанием жить без него. Прошло уже больше года как я прекратила мыслимые и немыслимые старания вытащить Димку из пропасти. В редкие дни трезвости у него еще проявлялись черты любимого мной прежде человека, но тем больнее было очередной раз терять последние капли надежды. Раньше держало прошлое. Теперь оно ушло вместе с человеком, которого уже нет в моей жизни. Которого мне никто и никогда не заменит.
Наташка всеми доступными ей способами пыталась спасти нашу семью. Но в последнее время и она больше молчала. Да и что тут скажешь?
Ладно, хватит на эту тему. Optimum medicamentum quies est – лучшее лекарство – покой. Теперь все позади, и мы с Еленой заживем, наконец, спокойной жизнью. Без ежедневных пьяных скандалов. Воистину, от любви до ненависти один шаг и, похоже, он сделан.
Я созвонилась с Наташкой и всерьез заинтриговала ее обещанием рассказать свой собственный триллер. Мы договорились встретиться на Пражской в половине второго. Можно было бы, конечно, назначить встречу на Серпуховской, но время поджимало. Была реальная угроза опоздать на рандеву с ремонтниками, поскольку гарантии того, что мы не проедем свою остановку, не было. Последний рекорд (тогда мы за разговором катались мимо Рижской туда и обратно три раза) был побит нами две недели назад.
Ровно в половине второго я, выйдя на Пражской, стояла у обменного пункта валюты, примыкающего к стоянке автомашин возле «Электронного рая». Как выяснилось через тридцать минут, Наталья, в свою очередь, с половины второго (точность – вежливость королей!) тоже стояла у обменного пункта валюты, но со стороны Пражского рынка. Короче, встретились мы в переходе, поскольку одновременно вспомнили мою феноменальную способность назначать для встречи одно место, имея в виду совсем другое.
К представителям фирмы, которые должны были ожидать нас у входа в подъезд, мы, естественно, опоздали, но менеджера все-таки застали. Когда мы выскочили из лифта, он уже явно тяготился ожиданием и не прочь был уйти. Наше появление его расстроило, по-видимому, он уже успел поменять планы. Пока я искала ключи, он с кислым видом сообщил, что мастер и оценщик (я так и не поняла – один ли это специалист или два в одном) уже ушли. Из-за нашей длительной задержки он сам опаздывает на очередную встречу.
Договорить ему Наталья не дала, заявив тоном, не обещающим ничего хорошего:
– Та-а-ак!..
Тут уж, в свою очередь, я прервала Наталью, поскольку к этому моменту убедилась, что ключей у меня нет, очевидно вытряхнула из сумки, когда приводила себя в порядок. Сказываются последствия пережитого…
– Да, – согласилась я, – думаю, лучше перенести встречу на завтра. Я тоже не совсем готова сегодня… Короче, давайте согласуем другое время. – На Наташку я старалась не смотреть. – Как говорится, «до пятницы я совершенно свободна».
– В одиннадцать часов завтра устроит вас? – оживился менеджер.
– Устроит, устроит.
– Ну тогда я с вашего разрешения… До свидания. – И он откланялся.
– Ума у тебя за прошедшие два дня не прибавилось, – сквозь зубы процедила Наташка, которую я нагло лишила возможности устроить молодому человеку маленький скандальчик, дабы заставить уважать себя, и она демонстративно нажала на кнопку вызова лифта. – Учти, я не могу таскаться с тобой сюда каждый день, все-таки работаю. Ну что ты молчишь?
Я хотела напомнить подруге, что она с сегодняшнего дня тоже в отпуске, но сказала другое:
– Ключи от квартиры дома оставила. А они были в одной связке с ключами от Димкиных хором.
И только тут поняв до конца весь ужас надвигающейся бездомности, снова стала судорожно рыться в сумочке.
– Ну конечно, вот если бы мы поехали на дачу, ты их непременно прихватила бы. И то только потому, что они там абсолютно не нужны. Но зато забыла бы ключи от дачи.
Связки ключей я так и не нашла, но обнаружила запасные – от Димкиной квартиры, предназначенные для Елены. Вместо радости я почувствовала усталость, настоятельную необходимость оправдаться. И попыталась сделать это по дороге к «Пражской». Мой краткий пересказ событий сегодняшней ночи и Натальины вопросы отвлекли нас от маршрута настолько, что опомнились мы только у станции метро Южная.
– Ну че тебе, родной? – участливо обратилась подруга к симпатичному старичку, сидевшему у входа в метро на маленьком складном стульчике и позволившему себе вклиниться в наш разговор фразой: «В милиции все взяточники!»
– Да мне-то ничего, только отошли бы вы, девки, куда-нибудь в сторонку, а то мои семечки заслоняете.
– Они у вас все равно очень мелкие, – не замедлила с ответом Наталья.
Вот тут-то, оглянувшись по сторонам, мы и поняли, что отмахали пешком не менее трех автобусных остановок.
– Знаешь, давай-ка рванем в «Глобал-сити» и выпьем кофейку. – Подруга, как всегда, подмечала все. – Тебе нужно окончательно прийти в себя. Там и придумаем, что делать дальше.
Придумать нам ничего не удалось не только после кофе с пирожными, но и после двух порций мороженого. Главным вопросом как был, так и остался вопрос, куда меня деть хотя бы до приезда дочери?
Неуверенное предложение Натальи пожить у нее я отвергла сразу, не дав ей выговорить до конца. Она сама, по сути, живет с собакой на кухне на правах бедной родственницы, поскольку двое ее родных мужчин все вечера работают в разных комнатах за компьютерами. На даче у меня почти бывший муж, моя свекровь все лето за триста верст в деревне, Славка на Селигере. Его ключи?.. Не знаю, где его ключи. Не взламывать же бабушкину дверь. Прежняя наша квартира занята новыми жильцами, а вновь приобретенная двухкомнатная – абсолютно пустая, подлежит ремонту. Конечно, я могла бы, строго говоря, поехать в деревню к свекрови – добрейшей души человеку, но ремонт нельзя пускать на самотек.
При воспоминании о свекрови я загрустила. Могу возразить общепринятому мнению – моя стала мне настоящей матерью, тем более что свою я не помню. Когда она умерла, мне было всего полтора года. Я выросла при отце и мачехе, но воспитанием моим, к счастью, занималась бабушка, которую я любила больше всех на свете.
– Сейчас едем ко мне, я забираю кое-какие шмотки и на время переезжаю к тебе. – Решительный голос подруги заставил меня вздрогнуть. – По пути купим новый замок и лампочки. Сейчас позвоню Лешику, чтобы вечером заехал и врезал замок. Кстати, побудут без меня, больше ценить станут, – отмела она последние сомнения. – Завтра оценивать ремонт отправимся вместе. Тебя обязательно надуют. На работу заскочу всего на пять минут, – повысила она голос, заметив мой вопросительный взгляд. – Мне надо получить лабораторные анализы Бориной знакомой.
Мне стало сразу и легко, и весело одновременно. Огромное чувство благодарности затопило меня с головой, я не могла произнести ни слова. Да Наталья в благодарности и не нуждалась. Она, как всегда, приняла решение, в правильности которого не сомневалась и была бы крайне удивлена, если бы я сказала ей спасибо.
К шести часам вечера мы вернулись ко мне. В квартире все оставалось так, как и до моего ухода.
Прямо с порога Наталья начала действовать:
– Так, ключи найди и сразу в сумку. Лешка придет, поужинаем. Пусть заодно и люстру повесит. Черт! Что у тебя в этой коробке? Ну и тяжеленная! Ладно, пусть остается на кухне, здесь книги. А где у тебя посуда, помнишь? – и, не дожидаясь ответа: – Ладно, сама найду, говорила – надо писать на каждой коробке, что в ней…
К приходу Лешика квартира потихоньку стала приобретать жилой вид. Наталья даже ухитрилась уничтожить пятно крови на стене. Не пожалев, в смысле не накормив, родного сына, подруга заставила его повесить люстру, другие светильники и даже карнизы, передвинуть мебель, правда, не так как хотелось мне, а так как ей казалось правильней и удобней (в конечном итоге, так оно и оказалось). В начале двенадцатого ночи, после того как Лешик врезал новый замок и приделал к двери, не побоюсь этого слова, амбарный засов, состоялся скромный ужин из бутербродов с чаем.
Не могло быть и речи о возвращении Лешика к родному компьютеру. Наталья буквально силой уложила его спать в полусогнутом состоянии («Ножки подбери! Подбери ножки, говорю!») на двух креслах, соединенных вместе.
Утром мы нашли Лешика, замотанного в одеяло, прямо на полу – рядом с разъехавшимися креслами. Кажется, он не испытывал никаких неудобств.
– Ну обязательно мне назло надо сделать все наоборот, – проворчала Наталья, подсовывая сыну подушку под голову.
– Сколько времени? – шепотом спросила я.
– Спи, еще рано, только семь. Выезжать не раньше десяти. За час успеем. Я просто привыкла в это время мужа с собакой выпихивать на выгул, вот и вскочила. – Она прошлепала на кухню.
Минут пять я тщетно пыталась уснуть, а затем встала и отправилась за Наташкой, прикрыв дверь в комнату.
Подруга сидела у окна с чашкой растворимого кофе.
– Чайник горячий. Наливай себе. Банка с кофе рядом с чайником. И, раз уж ты стоишь, достань из холодильника колбаски.
Кофе мы пили молча, изучая двор за окном. Двор как двор – ничего особенного он с высоты пятого этажа не представлял.
– Какой-то ненормальный в шляпе, – вдруг заговорила Наталья, – уже минут десять смотрит сюда, в нашу сторону. С утра пораньше кого-то караулит. Алкаш… Хотя нет, одет вроде прилично, тогда, значит, просто придурок. – С большим удовольствием сделав последний глоток, она выпалила: – Это был не «Нескафе»!
– Это был «Амбассадор». Что ж не разбудили? Мне отсюда пилить на службу почти полтора часа. Ма, организуй по быстрому сыну завтрак! – Эту фразу проснувшийся Лешик докрикивал уже из ванной.
– Не разбудили, потому что не заметили, ты как-то по полу размазался, – прокричала в ответ Наталья. – Слушай, раз ты все равно стоишь… – Это уже относилось ко мне.
На явочную квартиру, подлежащую ремонту, мы приехали на тридцать пять минут раньше назначенного срока. Отперев замок, я оставила дверь приоткрытой.
– Ой, какая тут духота. Давай пока форточки откроем. – Наташка прошла на кухню. Ее голос и шаги казались неестественно громкими в пустой квартире… А затем раздался возмущенный возглас: – Эт-то еще что такое?! – затем стук громко захлопнувшейся кухонной двери и быстрый приближающийся топот кроссовок. Она схватила меня за руку и кивнула в сторону кухни. – Там у тебя на твоем пледе какой-то бомж пьяный дрыхнет. Даже не соизволил голову приподнять. И зачем ты хороший дорогой плед сюда приперла? Щербатый паркет как реликвию спасать от следов ремонта?
Я была удивлена не меньше Наташки.
– Это не мой. Здесь вообще ничего не должно быть. Сама знаешь, часть вещей давно отправлена на дачу, а остальное – в ту квартиру. Вместе ведь спешно паковались. Машину рассчитывали получить через неделю, а тут твой Лешик расстарался с «Газелью». Для пущей убедительности я еще раз добавила: – Сама знаешь…
Наташка знала и недоуменно пожала плечами.
– Такие пледы на дороге не валяются. Эксклюзив! И как сюда этот … (она не уточнила, кто) попал? На пледе влетел через незапертое окно? Слушай, старик Хоттабыч! – проорала она в сторону кухни, – а ну иди туда, откуда пришел! Ты ошибся адресом. Твой дворец – не доезжая Турции две недели налево. Сейчас милицию вызову!
Ответом нам была тишина. Пока Наталья по мобильному вызывала милицию, я рискнула заглянуть на кухню. И опять, как говорится, «увидела его сразу»…
Мой ночной визитер с несколько изменившимся, но все-таки знакомым лицом лежал в полусогнутом состоянии на одной половине пледа. Вторая половина заботливо прикрывала его сверху. Глаза были уже закрыты, а вот рот по-прежнему приоткрыт.
– И снова здравствуйте, – пробормотала я, некстати вспомнив анекдот про весьма упакованную даму, заявившуюся в супермаркет и не ответившую на подобострастное приветствие работников. Дама поставила с ног на голову весь штат сотрудников в поисках необходимого товара необходимого качества. После столь изощренной пытки этот штат с нетерпением проводил капризную, но очень богатую клиентку к кассе, где и выяснилось, что она забыла кошелек с наличностью дома. Орали все работники, перемежая свое возмущение нецензурной бранью. И тут растерявшаяся дама робко спросила: – А можно расплатиться по кредитной карточке? – Ответом было не очень долгое, но гробовое молчание, после которого раздался приторно-сладкий голос одного из сотрудников: «И снова здравствуйте!..»
Свой плед я тоже узнала. Именно он занимал очень существенную часть пространства «Гросс Германии». Я тихо вышла из кухни и также тихо закрыла за собой дверь.
Наташка с мобильником в руке, задумчиво изучавшая какую-то точку в углу пустой комнаты, медленно перевела взгляд на меня.
– Ну, твой плед?
– Мой… И покойник тоже мой…
– Ты что, его… – Наташка не рискнула произнести это слово. – За плед?
– Нет. Похоже, у него хобби такое … В третий раз помирает. Украл у меня плед и очередной раз преставился.
– Идиот, прости, Господи. Что ж, он другого места не нашел?
– Наверное, не нашел… На прежнем месте еще раз меня беспокоить не решился. А может, искал новых ощущений. Или просто душой ко мне прикипел…
– Жалостливая ты наша! Да тебе покойник просто на шею сел! Пойди и скажи ему, чтобы он прекратил это безобразие.
Наши рассуждения были прерваны звонком в дверь.
– Открыто! – воскликнули мы разом.
Дверь распахнулась и на пороге появился милицейский наряд с радиотелефоном, который трещал и разговаривал сам с собой. Ни одного вопроса милицейские кадры задать не успели. Наталья четко и коротко объяснила суть проблемы. Один из сотрудников остался у входной двери, а двое других пошли было на кухню, но по пути решили заглянуть в ванную и туалет. Ванная комната стыдливо сверкнула несколькими оставшимися в наличии кафельными плитками, а вот туалет вообще не открылся. Очевидно, устыдился разбитого розового унитаза. Решительный оперуполномоченный, безуспешно подергав за ручку двери, вдруг отпрянул в сторону, выхватил пистолет и заорал:
– Выходи, сволочь, стрелять буду!!!
– О, – слабо вякнула я, – опять сменил дислокацию и в четвертый раз помер…
На мои слова никто не обратил внимания, кроме Наташки.
В это время в туалете щелкнула задвижка, дверь открылась, и я увидела растерянное и жалкое лицо своего мужа.
Остальное, кроме нескольких моментов, я помню смутно. Первый – когда уводили в наручниках моего мужа, второй – когда «повязали» трех (значит, все-таки не два в одном) представителей фирмы «Атмосфера». Как нельзя вовремя, они пришли обсудить смету ремонтных работ и материалов. Совсем слабо запомнилось присутствие очередных понятых, очевидно, соседей. Две средних лет женщины в одинаковых домашних тапочках.
Представители правоохранительных органов долго пытались получить от меня вразумительные показания. Я упорно твердила, что вся эта история – проделка знакомого мне покойника, у которого мы с мужем купили квартиру. Нахал украл из чемодана мой плед. Из-за этого пледа мне завидовали все знакомые. Мой муж просто хотел его вернуть в чемодан. Кажется, я плакала злыми слезами: мне не верили. Наталья вовремя сориентировалась и попросила ребяток связаться со следователем Листратовым.
Домой мы с Натальей ехали на такси и молчали. Мне хотелось скорее добраться до дивана, выпить снотворного и долго не просыпаться. Главное, не думать о том, что случилось… Главное, не думать. Снотворного у меня не оказалось. Наталья накапала лошадиную дозу корвалола, но выпить не дала, заявив: – Если мы сейчас не расставим все предположительно на свои места, завтра тебе будет обеспечена бесплатная койка и разносторонне-недоразвитый коллектив в психушке. А я тем временем сойду с ума от горя. И, считай, место нашей встречи изменить нельзя.
Видя, что я никак не реагирую на ее слова, она швырнула стакан на плиточный пол.
– Прекрати распускать нюни!!! Дура, тебе мужа надо спасать!!! Отца твоих детей, между прочим. Шок у нее, видите ли. Это у него должен быть шок, загремел мужик ни за что. – И вдруг заревела.
Неожиданно для себя я составила ей компанию. Кажется, я выплакала все невыплаканные до этого слезы. Стало легче. Мы дружно собрали с пола стекла: я – руками, Наталья веником, выпили по рюмке коньяка, который она умыкнула у мужа, закусили пряником и окончательно успокоились.
– Почему все-таки Димка признался в убийстве? – задумчиво произнесла подруга.
– А что, там было убийство? – удивилась я.
Наталья недоуменно посмотрела на меня.
– А, ну да, ты же невменяемая сидела, только из стороны в сторону качалась. Спасибо соседке – стул дала, а то ты прямо на полу бы устроилась. Убийство, кстати, было не там, а в другом месте. Это я поняла из слов врача-эксперта. А вот твоего незваного гостя, получается, Димка отволок из своей однокомнатной к тебе в двухкомнатную. Наверное, вместо мебели. Хотел хоть чем-то заполнить пустое пространство. А может быть, посчитал, что ему от тебя ничего не надо. У него были ключи?
Я отрицательно покачала головой и тут вспомнила о пропавших вчера ключах. – Наверное, дубликат сделал. От однокомнатной у него ключи были, его ведь квартира.
– Так, с этим разобрались. Только все равно не понятно, зачем было Димке убивать этого зомби?
При этих словах я рывком вскочила с места, дрожащими руками вытащила из записной книжки листок с телефоном следователя, набрала номер и буквально сразу же услышала:
– Листратов, слушаю вас. Алло, алло, слушаю вас, говорите.
– Виктор Васильевич, – завопила я в трубку, – это я, Ефимова.
– Я как-то догадался, – вздохнул он. – Если вы по поводу сегодняшних событий и ареста вашего мужа, то я уже все знаю. Возбуждено уголовное дело. Сейчас решается вопрос о подведомственности. Будут вопросы, вас вызовут. Больше пока ничего не могу сказать.
– Виктор Васильевич, миленький, он не мог убить, он вообще никого не может убить, даже меня.
– Ирина Александровна, вы думайте, пожалуйста, прежде чем что-то сказать. При чем тут вы? Он что, угрожал вам?
В это время я получила ложкой по лбу и увидела разъяренную Наташку, с ожесточением крутившую указательным пальцем у своего виска.
– Нет, – недоуменно протянула я, – не угрожал. С чего вы взяли? Он по натуре очень добрый человек…
– Ну и замечательно. Разберемся. – Следователь повесил трубку.
– Пока они разберутся, Димка поседеет, – заявила подслушивавшая Наташка.
Я буквально взвыла. Наталья права. Ну кому какое дело до душевных качеств моего мужа? Уж тюрьма-то по нему никогда не плакала, даже когда он был зол. Кто или что заставило его признаться в том, чего он не совершал? Не совершал просто потому, что не способен на убийство.
– Нет, я сама разберусь, – произнесла я вслух.
– Сбрендила? Не вздумай никуда влезать. Давай обратимся к частным детективам. Хотя… не потянем, там нужны очень большие деньги. Слушай, мы что-нибудь придумаем.
Но я почти не слушала. Перед глазами стояло родное несчастное лицо моего мужа.
– Сказала – разберусь сама!
– Обижаешь… Тогда уж не сама, а сами.
Раздался телефонный звонок. Наталья схватила трубку первой. Ее сосредоточенное лицо через секунду разгладилось.
– Конечно, Анастасия Ивановна, узнала… Да, пока здесь… Разбираемся потихоньку… Да нормально все…
Далее Наталья только слушала и давилась от хохота. Лицо ее покраснело от сдерживаемого смеха. К концу разговора она немного пришла в себя, но все еще каким-то не своим голосом сказала:
– Нет, нет, врачи говорят абсолютно правильно, не волнуйтесь, заживет как на собаке. Конечно, когда приеду, зайду. Звоните, звоните. И вам тоже… И ему тоже… До свидания. – Наташка повернула ко мне свою веселую физиономию и радостно заявила: – Ирка, жизнь продолжается!
– Да, – с тоской сказала я, – только мне она сделала рекламную паузу и, похоже, надолго.
– Ничего, а мы ей тоже… козью морду. Тебе привет от Анастаса Ивановича.
Анастас Иванович, моя бывшая соседка по старой квартире, дама гренадерского роста – метр девяносто. Лицом, комплекцией и характером – клонированный двойник домомучительницы фрекен Бок из знаменитой детской сказки «Малыш и Карлсон, который живет на крыше». Правда, в отличие от фрекен Бок, Анастас Иванович с истинно мужской грацией курит папиросы. Вообще-то она Анастасия Ивановна, а свое второе имя негласно получила еще лет сорок назад в период совершенствования книжного, впрочем, как и продовольственно-вещевого, дефицита. Тогда фрекен Бок еще не была хорошо знакома советским читателям. Как это очень часто бывает, по иронии судьбы у Анастас Ивановича маленький, метр с кепкой, и худенький муж. Степан Иванович имел тихий интеллигентный нрав, увлекался историей и резьбой по дереву. Несмотря на явную несовместимость характеров, эта пара была образцом нежной и преданной любви.
Звонок Анастас Ивановича к нам был вызван единственной причиной – проверить рекомендации врачей. Дело в том, что Степан Иванович слегка простудился. Анастасия Ивановна, напоив мужа на ночь чаем с медом и укутав его двумя одеялами, перебралась под утро с супружеской кровати на диванчик, поскольку муж всю ночь пытался вылезти хотя бы из-под одного одеяла и уснул лишь с рассветом. Проще говоря, она тоже не выспалась.
Рано утром Анастас Иванович, вспомнив, что дома нет молока, вскочила и понеслась в магазин. Вернувшись в свою тихую обитель, решила не греметь кастрюлями и до момента пробуждения супруга опять прилечь. Плюхнувшись со всего маху на середину дивана, она услышала сдавленный писк и, схватившись за сердце, как могла осторожнее приподнялась. Осторожность была уже лишней. У Степана Ивановича, в отсутствии жены открывшего форточку и перебравшегося с ненавистной кровати на диванчик, где он мирно заснул, укрывшись с головой одним одеялом, оказались сломанными три ребра. После рентгена врач с помощью медсестры туго затянул грудную клетку несчастного в пеленку, как в корсет. И категорически отказался накладывать гипс. Последнее обстоятельство и заставило Анастас Ивановича, считавшую, что бедный муж получил не все необходимое для поправки здоровья, консультироваться с Натальей. Кстати, она могла бы проконсультироваться и со мной. Правда, мой муж ломал в свое время только одно ребро. Еще одно устояло, ограничившись трещиной.
Жизнь действительно продолжалась. А раз продолжение следует, нужно принимать решительные меры по спасению Димки.
Дорогая подруга отправилась выполнять продовольственную программу, а я с ежедневником сосредоточилась на вопросах, связанных с убийством, и возможных способах их разрешения.
Итак, что мы имеем? Прежде всего, труп бывшего хозяина квартиры, некоего Уханова Олега, который обладает жуткой непоседливостью. Кроме того, удивляет поразительная нетленность мощей в течение полугода. Едва ли он принадлежал к лику святых. Затем мы имеем моего мужа, который с непонятной заботливостью таскается с не родным ему трупом из одной квартиры в другую. Меркантильность никогда не была его пороком. Но если допустить, что он собрался в мое отсутствие что-то стащить сам у себя из квартиры, то уж явно не труп. Зачем он ему нужен? У него в больнице своих навалом. Возникает вопрос – кто же убийца? И еще один с ним связанный: почему Димка взял вину на себя.
Начнем с первого вопроса. Прежде всего следует выяснить, что из себя представлял этот Уханов Олег, которому так не лежалось на месте. С этого и начнем.
Я позвонила Наташке на мобильник и попросила купить небольшой торт или пирожные.
– Ага, сей минут бу сделано, – проворковала она, входя в комнату с пластиковыми пакетами в одной руке и телефоном – в другой. – Обойдешься сухариками.
Последнюю фразу отчеканила мне, выключив аппарат. Я и не слышала, как она вошла.
– Махнемся развлечениями? – предложила она. Ты займешься хозяйством, а мне надо сделать пару звонков.
Мне очень не хотелось отрываться от ежедневника, тем не менее я встала и поплелась на кухню. В конце концов размышлять и там можно.
За обедом, вернее сказать, почти ужином Наталья заявила, что у Димки будет хороший адвокат (очевидно, эта новость стала результатом телефонных переговоров подруги), и, предусмотрительно вытащив непонятно откуда коробку конфет, предложила позвать «на чай» Нику.
До недавнего времени я считала себя очень счастливым человеком. Счастье это обеспечивалось не только детьми, но и самым лучшим человеком на свете – моим мужем. За все прожитые годы мы ни разу не отдыхали отдельно, поскольку такой отдых был бы пыткой для обоих. Никогда не уставая друг от друга, соответственно не нуждались в разлуке, пусть даже и кратковременной. Оба прекрасно понимали смысл фразы: «не могу жить без тебя». И вот теперь я могу и горю желанием жить без него. Прошло уже больше года как я прекратила мыслимые и немыслимые старания вытащить Димку из пропасти. В редкие дни трезвости у него еще проявлялись черты любимого мной прежде человека, но тем больнее было очередной раз терять последние капли надежды. Раньше держало прошлое. Теперь оно ушло вместе с человеком, которого уже нет в моей жизни. Которого мне никто и никогда не заменит.
Наташка всеми доступными ей способами пыталась спасти нашу семью. Но в последнее время и она больше молчала. Да и что тут скажешь?
Ладно, хватит на эту тему. Optimum medicamentum quies est – лучшее лекарство – покой. Теперь все позади, и мы с Еленой заживем, наконец, спокойной жизнью. Без ежедневных пьяных скандалов. Воистину, от любви до ненависти один шаг и, похоже, он сделан.
Я созвонилась с Наташкой и всерьез заинтриговала ее обещанием рассказать свой собственный триллер. Мы договорились встретиться на Пражской в половине второго. Можно было бы, конечно, назначить встречу на Серпуховской, но время поджимало. Была реальная угроза опоздать на рандеву с ремонтниками, поскольку гарантии того, что мы не проедем свою остановку, не было. Последний рекорд (тогда мы за разговором катались мимо Рижской туда и обратно три раза) был побит нами две недели назад.
Ровно в половине второго я, выйдя на Пражской, стояла у обменного пункта валюты, примыкающего к стоянке автомашин возле «Электронного рая». Как выяснилось через тридцать минут, Наталья, в свою очередь, с половины второго (точность – вежливость королей!) тоже стояла у обменного пункта валюты, но со стороны Пражского рынка. Короче, встретились мы в переходе, поскольку одновременно вспомнили мою феноменальную способность назначать для встречи одно место, имея в виду совсем другое.
К представителям фирмы, которые должны были ожидать нас у входа в подъезд, мы, естественно, опоздали, но менеджера все-таки застали. Когда мы выскочили из лифта, он уже явно тяготился ожиданием и не прочь был уйти. Наше появление его расстроило, по-видимому, он уже успел поменять планы. Пока я искала ключи, он с кислым видом сообщил, что мастер и оценщик (я так и не поняла – один ли это специалист или два в одном) уже ушли. Из-за нашей длительной задержки он сам опаздывает на очередную встречу.
Договорить ему Наталья не дала, заявив тоном, не обещающим ничего хорошего:
– Та-а-ак!..
Тут уж, в свою очередь, я прервала Наталью, поскольку к этому моменту убедилась, что ключей у меня нет, очевидно вытряхнула из сумки, когда приводила себя в порядок. Сказываются последствия пережитого…
– Да, – согласилась я, – думаю, лучше перенести встречу на завтра. Я тоже не совсем готова сегодня… Короче, давайте согласуем другое время. – На Наташку я старалась не смотреть. – Как говорится, «до пятницы я совершенно свободна».
– В одиннадцать часов завтра устроит вас? – оживился менеджер.
– Устроит, устроит.
– Ну тогда я с вашего разрешения… До свидания. – И он откланялся.
– Ума у тебя за прошедшие два дня не прибавилось, – сквозь зубы процедила Наташка, которую я нагло лишила возможности устроить молодому человеку маленький скандальчик, дабы заставить уважать себя, и она демонстративно нажала на кнопку вызова лифта. – Учти, я не могу таскаться с тобой сюда каждый день, все-таки работаю. Ну что ты молчишь?
Я хотела напомнить подруге, что она с сегодняшнего дня тоже в отпуске, но сказала другое:
– Ключи от квартиры дома оставила. А они были в одной связке с ключами от Димкиных хором.
И только тут поняв до конца весь ужас надвигающейся бездомности, снова стала судорожно рыться в сумочке.
– Ну конечно, вот если бы мы поехали на дачу, ты их непременно прихватила бы. И то только потому, что они там абсолютно не нужны. Но зато забыла бы ключи от дачи.
Связки ключей я так и не нашла, но обнаружила запасные – от Димкиной квартиры, предназначенные для Елены. Вместо радости я почувствовала усталость, настоятельную необходимость оправдаться. И попыталась сделать это по дороге к «Пражской». Мой краткий пересказ событий сегодняшней ночи и Натальины вопросы отвлекли нас от маршрута настолько, что опомнились мы только у станции метро Южная.
– Ну че тебе, родной? – участливо обратилась подруга к симпатичному старичку, сидевшему у входа в метро на маленьком складном стульчике и позволившему себе вклиниться в наш разговор фразой: «В милиции все взяточники!»
– Да мне-то ничего, только отошли бы вы, девки, куда-нибудь в сторонку, а то мои семечки заслоняете.
– Они у вас все равно очень мелкие, – не замедлила с ответом Наталья.
Вот тут-то, оглянувшись по сторонам, мы и поняли, что отмахали пешком не менее трех автобусных остановок.
– Знаешь, давай-ка рванем в «Глобал-сити» и выпьем кофейку. – Подруга, как всегда, подмечала все. – Тебе нужно окончательно прийти в себя. Там и придумаем, что делать дальше.
Придумать нам ничего не удалось не только после кофе с пирожными, но и после двух порций мороженого. Главным вопросом как был, так и остался вопрос, куда меня деть хотя бы до приезда дочери?
Неуверенное предложение Натальи пожить у нее я отвергла сразу, не дав ей выговорить до конца. Она сама, по сути, живет с собакой на кухне на правах бедной родственницы, поскольку двое ее родных мужчин все вечера работают в разных комнатах за компьютерами. На даче у меня почти бывший муж, моя свекровь все лето за триста верст в деревне, Славка на Селигере. Его ключи?.. Не знаю, где его ключи. Не взламывать же бабушкину дверь. Прежняя наша квартира занята новыми жильцами, а вновь приобретенная двухкомнатная – абсолютно пустая, подлежит ремонту. Конечно, я могла бы, строго говоря, поехать в деревню к свекрови – добрейшей души человеку, но ремонт нельзя пускать на самотек.
При воспоминании о свекрови я загрустила. Могу возразить общепринятому мнению – моя стала мне настоящей матерью, тем более что свою я не помню. Когда она умерла, мне было всего полтора года. Я выросла при отце и мачехе, но воспитанием моим, к счастью, занималась бабушка, которую я любила больше всех на свете.
– Сейчас едем ко мне, я забираю кое-какие шмотки и на время переезжаю к тебе. – Решительный голос подруги заставил меня вздрогнуть. – По пути купим новый замок и лампочки. Сейчас позвоню Лешику, чтобы вечером заехал и врезал замок. Кстати, побудут без меня, больше ценить станут, – отмела она последние сомнения. – Завтра оценивать ремонт отправимся вместе. Тебя обязательно надуют. На работу заскочу всего на пять минут, – повысила она голос, заметив мой вопросительный взгляд. – Мне надо получить лабораторные анализы Бориной знакомой.
Мне стало сразу и легко, и весело одновременно. Огромное чувство благодарности затопило меня с головой, я не могла произнести ни слова. Да Наталья в благодарности и не нуждалась. Она, как всегда, приняла решение, в правильности которого не сомневалась и была бы крайне удивлена, если бы я сказала ей спасибо.
К шести часам вечера мы вернулись ко мне. В квартире все оставалось так, как и до моего ухода.
Прямо с порога Наталья начала действовать:
– Так, ключи найди и сразу в сумку. Лешка придет, поужинаем. Пусть заодно и люстру повесит. Черт! Что у тебя в этой коробке? Ну и тяжеленная! Ладно, пусть остается на кухне, здесь книги. А где у тебя посуда, помнишь? – и, не дожидаясь ответа: – Ладно, сама найду, говорила – надо писать на каждой коробке, что в ней…
К приходу Лешика квартира потихоньку стала приобретать жилой вид. Наталья даже ухитрилась уничтожить пятно крови на стене. Не пожалев, в смысле не накормив, родного сына, подруга заставила его повесить люстру, другие светильники и даже карнизы, передвинуть мебель, правда, не так как хотелось мне, а так как ей казалось правильней и удобней (в конечном итоге, так оно и оказалось). В начале двенадцатого ночи, после того как Лешик врезал новый замок и приделал к двери, не побоюсь этого слова, амбарный засов, состоялся скромный ужин из бутербродов с чаем.
Не могло быть и речи о возвращении Лешика к родному компьютеру. Наталья буквально силой уложила его спать в полусогнутом состоянии («Ножки подбери! Подбери ножки, говорю!») на двух креслах, соединенных вместе.
Утром мы нашли Лешика, замотанного в одеяло, прямо на полу – рядом с разъехавшимися креслами. Кажется, он не испытывал никаких неудобств.
– Ну обязательно мне назло надо сделать все наоборот, – проворчала Наталья, подсовывая сыну подушку под голову.
– Сколько времени? – шепотом спросила я.
– Спи, еще рано, только семь. Выезжать не раньше десяти. За час успеем. Я просто привыкла в это время мужа с собакой выпихивать на выгул, вот и вскочила. – Она прошлепала на кухню.
Минут пять я тщетно пыталась уснуть, а затем встала и отправилась за Наташкой, прикрыв дверь в комнату.
Подруга сидела у окна с чашкой растворимого кофе.
– Чайник горячий. Наливай себе. Банка с кофе рядом с чайником. И, раз уж ты стоишь, достань из холодильника колбаски.
Кофе мы пили молча, изучая двор за окном. Двор как двор – ничего особенного он с высоты пятого этажа не представлял.
– Какой-то ненормальный в шляпе, – вдруг заговорила Наталья, – уже минут десять смотрит сюда, в нашу сторону. С утра пораньше кого-то караулит. Алкаш… Хотя нет, одет вроде прилично, тогда, значит, просто придурок. – С большим удовольствием сделав последний глоток, она выпалила: – Это был не «Нескафе»!
– Это был «Амбассадор». Что ж не разбудили? Мне отсюда пилить на службу почти полтора часа. Ма, организуй по быстрому сыну завтрак! – Эту фразу проснувшийся Лешик докрикивал уже из ванной.
– Не разбудили, потому что не заметили, ты как-то по полу размазался, – прокричала в ответ Наталья. – Слушай, раз ты все равно стоишь… – Это уже относилось ко мне.
На явочную квартиру, подлежащую ремонту, мы приехали на тридцать пять минут раньше назначенного срока. Отперев замок, я оставила дверь приоткрытой.
– Ой, какая тут духота. Давай пока форточки откроем. – Наташка прошла на кухню. Ее голос и шаги казались неестественно громкими в пустой квартире… А затем раздался возмущенный возглас: – Эт-то еще что такое?! – затем стук громко захлопнувшейся кухонной двери и быстрый приближающийся топот кроссовок. Она схватила меня за руку и кивнула в сторону кухни. – Там у тебя на твоем пледе какой-то бомж пьяный дрыхнет. Даже не соизволил голову приподнять. И зачем ты хороший дорогой плед сюда приперла? Щербатый паркет как реликвию спасать от следов ремонта?
Я была удивлена не меньше Наташки.
– Это не мой. Здесь вообще ничего не должно быть. Сама знаешь, часть вещей давно отправлена на дачу, а остальное – в ту квартиру. Вместе ведь спешно паковались. Машину рассчитывали получить через неделю, а тут твой Лешик расстарался с «Газелью». Для пущей убедительности я еще раз добавила: – Сама знаешь…
Наташка знала и недоуменно пожала плечами.
– Такие пледы на дороге не валяются. Эксклюзив! И как сюда этот … (она не уточнила, кто) попал? На пледе влетел через незапертое окно? Слушай, старик Хоттабыч! – проорала она в сторону кухни, – а ну иди туда, откуда пришел! Ты ошибся адресом. Твой дворец – не доезжая Турции две недели налево. Сейчас милицию вызову!
Ответом нам была тишина. Пока Наталья по мобильному вызывала милицию, я рискнула заглянуть на кухню. И опять, как говорится, «увидела его сразу»…
Мой ночной визитер с несколько изменившимся, но все-таки знакомым лицом лежал в полусогнутом состоянии на одной половине пледа. Вторая половина заботливо прикрывала его сверху. Глаза были уже закрыты, а вот рот по-прежнему приоткрыт.
– И снова здравствуйте, – пробормотала я, некстати вспомнив анекдот про весьма упакованную даму, заявившуюся в супермаркет и не ответившую на подобострастное приветствие работников. Дама поставила с ног на голову весь штат сотрудников в поисках необходимого товара необходимого качества. После столь изощренной пытки этот штат с нетерпением проводил капризную, но очень богатую клиентку к кассе, где и выяснилось, что она забыла кошелек с наличностью дома. Орали все работники, перемежая свое возмущение нецензурной бранью. И тут растерявшаяся дама робко спросила: – А можно расплатиться по кредитной карточке? – Ответом было не очень долгое, но гробовое молчание, после которого раздался приторно-сладкий голос одного из сотрудников: «И снова здравствуйте!..»
Свой плед я тоже узнала. Именно он занимал очень существенную часть пространства «Гросс Германии». Я тихо вышла из кухни и также тихо закрыла за собой дверь.
Наташка с мобильником в руке, задумчиво изучавшая какую-то точку в углу пустой комнаты, медленно перевела взгляд на меня.
– Ну, твой плед?
– Мой… И покойник тоже мой…
– Ты что, его… – Наташка не рискнула произнести это слово. – За плед?
– Нет. Похоже, у него хобби такое … В третий раз помирает. Украл у меня плед и очередной раз преставился.
– Идиот, прости, Господи. Что ж, он другого места не нашел?
– Наверное, не нашел… На прежнем месте еще раз меня беспокоить не решился. А может, искал новых ощущений. Или просто душой ко мне прикипел…
– Жалостливая ты наша! Да тебе покойник просто на шею сел! Пойди и скажи ему, чтобы он прекратил это безобразие.
Наши рассуждения были прерваны звонком в дверь.
– Открыто! – воскликнули мы разом.
Дверь распахнулась и на пороге появился милицейский наряд с радиотелефоном, который трещал и разговаривал сам с собой. Ни одного вопроса милицейские кадры задать не успели. Наталья четко и коротко объяснила суть проблемы. Один из сотрудников остался у входной двери, а двое других пошли было на кухню, но по пути решили заглянуть в ванную и туалет. Ванная комната стыдливо сверкнула несколькими оставшимися в наличии кафельными плитками, а вот туалет вообще не открылся. Очевидно, устыдился разбитого розового унитаза. Решительный оперуполномоченный, безуспешно подергав за ручку двери, вдруг отпрянул в сторону, выхватил пистолет и заорал:
– Выходи, сволочь, стрелять буду!!!
– О, – слабо вякнула я, – опять сменил дислокацию и в четвертый раз помер…
На мои слова никто не обратил внимания, кроме Наташки.
В это время в туалете щелкнула задвижка, дверь открылась, и я увидела растерянное и жалкое лицо своего мужа.
Остальное, кроме нескольких моментов, я помню смутно. Первый – когда уводили в наручниках моего мужа, второй – когда «повязали» трех (значит, все-таки не два в одном) представителей фирмы «Атмосфера». Как нельзя вовремя, они пришли обсудить смету ремонтных работ и материалов. Совсем слабо запомнилось присутствие очередных понятых, очевидно, соседей. Две средних лет женщины в одинаковых домашних тапочках.
Представители правоохранительных органов долго пытались получить от меня вразумительные показания. Я упорно твердила, что вся эта история – проделка знакомого мне покойника, у которого мы с мужем купили квартиру. Нахал украл из чемодана мой плед. Из-за этого пледа мне завидовали все знакомые. Мой муж просто хотел его вернуть в чемодан. Кажется, я плакала злыми слезами: мне не верили. Наталья вовремя сориентировалась и попросила ребяток связаться со следователем Листратовым.
Домой мы с Натальей ехали на такси и молчали. Мне хотелось скорее добраться до дивана, выпить снотворного и долго не просыпаться. Главное, не думать о том, что случилось… Главное, не думать. Снотворного у меня не оказалось. Наталья накапала лошадиную дозу корвалола, но выпить не дала, заявив: – Если мы сейчас не расставим все предположительно на свои места, завтра тебе будет обеспечена бесплатная койка и разносторонне-недоразвитый коллектив в психушке. А я тем временем сойду с ума от горя. И, считай, место нашей встречи изменить нельзя.
Видя, что я никак не реагирую на ее слова, она швырнула стакан на плиточный пол.
– Прекрати распускать нюни!!! Дура, тебе мужа надо спасать!!! Отца твоих детей, между прочим. Шок у нее, видите ли. Это у него должен быть шок, загремел мужик ни за что. – И вдруг заревела.
Неожиданно для себя я составила ей компанию. Кажется, я выплакала все невыплаканные до этого слезы. Стало легче. Мы дружно собрали с пола стекла: я – руками, Наталья веником, выпили по рюмке коньяка, который она умыкнула у мужа, закусили пряником и окончательно успокоились.
– Почему все-таки Димка признался в убийстве? – задумчиво произнесла подруга.
– А что, там было убийство? – удивилась я.
Наталья недоуменно посмотрела на меня.
– А, ну да, ты же невменяемая сидела, только из стороны в сторону качалась. Спасибо соседке – стул дала, а то ты прямо на полу бы устроилась. Убийство, кстати, было не там, а в другом месте. Это я поняла из слов врача-эксперта. А вот твоего незваного гостя, получается, Димка отволок из своей однокомнатной к тебе в двухкомнатную. Наверное, вместо мебели. Хотел хоть чем-то заполнить пустое пространство. А может быть, посчитал, что ему от тебя ничего не надо. У него были ключи?
Я отрицательно покачала головой и тут вспомнила о пропавших вчера ключах. – Наверное, дубликат сделал. От однокомнатной у него ключи были, его ведь квартира.
– Так, с этим разобрались. Только все равно не понятно, зачем было Димке убивать этого зомби?
При этих словах я рывком вскочила с места, дрожащими руками вытащила из записной книжки листок с телефоном следователя, набрала номер и буквально сразу же услышала:
– Листратов, слушаю вас. Алло, алло, слушаю вас, говорите.
– Виктор Васильевич, – завопила я в трубку, – это я, Ефимова.
– Я как-то догадался, – вздохнул он. – Если вы по поводу сегодняшних событий и ареста вашего мужа, то я уже все знаю. Возбуждено уголовное дело. Сейчас решается вопрос о подведомственности. Будут вопросы, вас вызовут. Больше пока ничего не могу сказать.
– Виктор Васильевич, миленький, он не мог убить, он вообще никого не может убить, даже меня.
– Ирина Александровна, вы думайте, пожалуйста, прежде чем что-то сказать. При чем тут вы? Он что, угрожал вам?
В это время я получила ложкой по лбу и увидела разъяренную Наташку, с ожесточением крутившую указательным пальцем у своего виска.
– Нет, – недоуменно протянула я, – не угрожал. С чего вы взяли? Он по натуре очень добрый человек…
– Ну и замечательно. Разберемся. – Следователь повесил трубку.
– Пока они разберутся, Димка поседеет, – заявила подслушивавшая Наташка.
Я буквально взвыла. Наталья права. Ну кому какое дело до душевных качеств моего мужа? Уж тюрьма-то по нему никогда не плакала, даже когда он был зол. Кто или что заставило его признаться в том, чего он не совершал? Не совершал просто потому, что не способен на убийство.
– Нет, я сама разберусь, – произнесла я вслух.
– Сбрендила? Не вздумай никуда влезать. Давай обратимся к частным детективам. Хотя… не потянем, там нужны очень большие деньги. Слушай, мы что-нибудь придумаем.
Но я почти не слушала. Перед глазами стояло родное несчастное лицо моего мужа.
– Сказала – разберусь сама!
– Обижаешь… Тогда уж не сама, а сами.
Раздался телефонный звонок. Наталья схватила трубку первой. Ее сосредоточенное лицо через секунду разгладилось.
– Конечно, Анастасия Ивановна, узнала… Да, пока здесь… Разбираемся потихоньку… Да нормально все…
Далее Наталья только слушала и давилась от хохота. Лицо ее покраснело от сдерживаемого смеха. К концу разговора она немного пришла в себя, но все еще каким-то не своим голосом сказала:
– Нет, нет, врачи говорят абсолютно правильно, не волнуйтесь, заживет как на собаке. Конечно, когда приеду, зайду. Звоните, звоните. И вам тоже… И ему тоже… До свидания. – Наташка повернула ко мне свою веселую физиономию и радостно заявила: – Ирка, жизнь продолжается!
– Да, – с тоской сказала я, – только мне она сделала рекламную паузу и, похоже, надолго.
– Ничего, а мы ей тоже… козью морду. Тебе привет от Анастаса Ивановича.
Анастас Иванович, моя бывшая соседка по старой квартире, дама гренадерского роста – метр девяносто. Лицом, комплекцией и характером – клонированный двойник домомучительницы фрекен Бок из знаменитой детской сказки «Малыш и Карлсон, который живет на крыше». Правда, в отличие от фрекен Бок, Анастас Иванович с истинно мужской грацией курит папиросы. Вообще-то она Анастасия Ивановна, а свое второе имя негласно получила еще лет сорок назад в период совершенствования книжного, впрочем, как и продовольственно-вещевого, дефицита. Тогда фрекен Бок еще не была хорошо знакома советским читателям. Как это очень часто бывает, по иронии судьбы у Анастас Ивановича маленький, метр с кепкой, и худенький муж. Степан Иванович имел тихий интеллигентный нрав, увлекался историей и резьбой по дереву. Несмотря на явную несовместимость характеров, эта пара была образцом нежной и преданной любви.
Звонок Анастас Ивановича к нам был вызван единственной причиной – проверить рекомендации врачей. Дело в том, что Степан Иванович слегка простудился. Анастасия Ивановна, напоив мужа на ночь чаем с медом и укутав его двумя одеялами, перебралась под утро с супружеской кровати на диванчик, поскольку муж всю ночь пытался вылезти хотя бы из-под одного одеяла и уснул лишь с рассветом. Проще говоря, она тоже не выспалась.
Рано утром Анастас Иванович, вспомнив, что дома нет молока, вскочила и понеслась в магазин. Вернувшись в свою тихую обитель, решила не греметь кастрюлями и до момента пробуждения супруга опять прилечь. Плюхнувшись со всего маху на середину дивана, она услышала сдавленный писк и, схватившись за сердце, как могла осторожнее приподнялась. Осторожность была уже лишней. У Степана Ивановича, в отсутствии жены открывшего форточку и перебравшегося с ненавистной кровати на диванчик, где он мирно заснул, укрывшись с головой одним одеялом, оказались сломанными три ребра. После рентгена врач с помощью медсестры туго затянул грудную клетку несчастного в пеленку, как в корсет. И категорически отказался накладывать гипс. Последнее обстоятельство и заставило Анастас Ивановича, считавшую, что бедный муж получил не все необходимое для поправки здоровья, консультироваться с Натальей. Кстати, она могла бы проконсультироваться и со мной. Правда, мой муж ломал в свое время только одно ребро. Еще одно устояло, ограничившись трещиной.
Жизнь действительно продолжалась. А раз продолжение следует, нужно принимать решительные меры по спасению Димки.
Дорогая подруга отправилась выполнять продовольственную программу, а я с ежедневником сосредоточилась на вопросах, связанных с убийством, и возможных способах их разрешения.
Итак, что мы имеем? Прежде всего, труп бывшего хозяина квартиры, некоего Уханова Олега, который обладает жуткой непоседливостью. Кроме того, удивляет поразительная нетленность мощей в течение полугода. Едва ли он принадлежал к лику святых. Затем мы имеем моего мужа, который с непонятной заботливостью таскается с не родным ему трупом из одной квартиры в другую. Меркантильность никогда не была его пороком. Но если допустить, что он собрался в мое отсутствие что-то стащить сам у себя из квартиры, то уж явно не труп. Зачем он ему нужен? У него в больнице своих навалом. Возникает вопрос – кто же убийца? И еще один с ним связанный: почему Димка взял вину на себя.
Начнем с первого вопроса. Прежде всего следует выяснить, что из себя представлял этот Уханов Олег, которому так не лежалось на месте. С этого и начнем.
Я позвонила Наташке на мобильник и попросила купить небольшой торт или пирожные.
– Ага, сей минут бу сделано, – проворковала она, входя в комнату с пластиковыми пакетами в одной руке и телефоном – в другой. – Обойдешься сухариками.
Последнюю фразу отчеканила мне, выключив аппарат. Я и не слышала, как она вошла.
– Махнемся развлечениями? – предложила она. Ты займешься хозяйством, а мне надо сделать пару звонков.
Мне очень не хотелось отрываться от ежедневника, тем не менее я встала и поплелась на кухню. В конце концов размышлять и там можно.
За обедом, вернее сказать, почти ужином Наталья заявила, что у Димки будет хороший адвокат (очевидно, эта новость стала результатом телефонных переговоров подруги), и, предусмотрительно вытащив непонятно откуда коробку конфет, предложила позвать «на чай» Нику.