Андрей Максимов. Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать

   Есть не так уж много чувств, которые позволяют нам не забывать, что мы – люди. Например, любовь. Или благодарность. Доверие – одно из них.
   Мы доверяем человеку только в силу нашего субъективного взгляда на него, и больше – не почему.
   Отправляя нас в мир, Господь вооружает нас некоторыми чувствами для облегчения нашей жизни. Доверие – одно из них. Это ведь поразительно, что любой из нас может поверить в человека просто так, без всякой причины!
   Если тот, кому вы верили, вас обманул – это предательство.
   Если вас обманул тот, кому вы доверяли, – это ваша личная ошибка.
   Самое страшное, если из этой ошибки вы станете делать серьезные выводы, выводить критерии, кому можно доверять, а кому нет. То есть ошибка станет частью вашего опыта. Но найти определенные критерии, кому стоит доверять, а кому – нет, – невозможно. Стоит ли пытаться?
   Человек, который коллекционирует ошибки в деле обретения доверия, обрекает себя на одиночество. Миллиарды людей на планете не отвечают за того конкретного человека, который обманул ваше доверие.
   Однако надо помнить, что доверие – это не вера. И доверять, например, свою жизнь можно только тому, кому вы по-настоящему верите. Как и сокровенные тайны вашей жизни. Как и жизнь близких вам людей.
   Но, с другой стороны, бояться своего доверия тоже нельзя. Потому что тот, кто боится доверять, боится людей, то есть он никогда не будет получать от людей энергии, которая совершенно необходима каждому из нас для жизни.

ДОЛГ

   Давайте рассмотрим самые популярные эпитеты, связанные с этим словом, чтобы убедиться: о долге вспоминают лишь тогда, когда не убеждены, что человека подвигнет на благие дела любовь.
   Супружеский долг. Словосочетание, согласитесь, анекдотическое. Если мы вспоминаем о своей половине из чувства долга, вряд ли такое супружество может приносить счастье.
   Сыновний долг, отцовский долг. Тоже странно... Детей и родителей надо просто любить, вот и все. Не потому, что вы им что-то должны, а потому, что вы – люди.
   Профессиональный долг. Тоже не очень понятно, что это значит. Человек должен делать свою работу хорошо не потому, что он что-то должен, например, своему работодателю, а потому, что только хорошо сделанная работа приближает человека к счастью.
   Я не понимаю хирурга, который говорит: «Мой профессиональный долг был проводить операцию в течение пяти часов и спасти человека». Какой же это долг? Это профессия такая...
   Я не сяду в такси, если водитель скажет мне: «Мой профессиональный долг – довести вас до места». Я поеду с тем, кто любит свою профессию.
   В том, каким трагическим может быть выполнение интернационального долга, люди моего поколения убедились в 1980-е годы в Афганистане.
   В годы репрессий поощрялось стукачество. Гражданским долгом считалось сообщить в органы, что твой сосед недостаточно любит Советскую власть.
   Что такое вообще гражданский долг? Человек любит свою Родину и старается сделать для нее что-то хорошее, не потому, что видит в этом свой долг, а потому, что это – его Родина.
   «Мой гражданский долг помогать бедным», – кричит какой-нибудь олигарх с экрана телевизора. Выпендривается. Хочет выглядеть значительным. Человек помогает другим, потому что он – человек. И больше нипочему. А если он так кричит о своей помощи, надо проверить: действительно ли помогает?
   Мы очень любим твердить о долге перед Родиной – патриотическом долге. Но и здесь я не понимаю, что это значит.
   Мой отец, поэт Марк Максимов, прошел всю Великую Отечественную войну не потому, что у него перед Родиной был долг, а потому, что он любил свою страну и, когда над ней нависла опасность, пошел защищать свою любимую, как и полагается мужчине.
   Я – за профессиональную армию, поэтому не очень понимаю словосочетание воинский долг. Я не понимаю, почему, например, скрипач должен отдавать долг Родине, служа в мирное время в армии, а не выступая с концертами перед своими согражданами. И, если Родина не может гарантировать мне, что в мирное время мой сын не погибнет в армии от неуставных отношений, – почему служба называется воинским долгом, а не воинской повинностью?
   Есть люди, которые очень любят словосочетание: я должен... Я должен идти на работу... Я должен идти домой... Я должен встречаться с друзьями... Я должен отдохнуть... И так далее.
   По моему убеждению, это несчастные люди, потому что по жизни их ведет не желание, а необходимость: не любовь, а долг. На мой взгляд, таким людям надо пересмотреть свою жизнь, что-то в ней устроено неправильно.
   Нельзя утверждать, конечно, будто слово «долг» означает нечто, чего на самом деле нет. Некоторые вещи приходится делать из чувства долга. Это, безусловно, так.
   Но слово это для меня подозрительно. Слишком часто оно употребляется для того, чтобы заставить людей сделать что-то неприятное, что-то такое, что им делать не хочется.
   Если есть любовь – к родителям, к детям, к Родине, к работе – зачем вспоминать о долге? Для торжественности, что ли?
   Нет, все-таки странное это слово, как ни крути. Вот слово дружба куда понятней и приятней, не так ли?

ДРУЖБА

   Все-таки русский язык не просто мудр, но еще и иронично мудр. Разве не удивительно, что самого близкого на земле человека мы называем словом друг, то есть – другой? (Кстати, именно так определяет это слово Владимир Даль.)
   Когда другой – иной, непохожий, не такой – становится ближайшим, мы называем его – друг. В этом есть и мудрость, и ирония, и невероятный оптимизм: все-таки легче жить в мире, где любой иной может стать ближайшим.
   Как понять, стал ли вам человек действительно ближайшим? И вообще – существуют ли критерии у дружбы?
   Ответ, казалось бы, очевиден: человека надо оценивать по поступкам. Вроде бы ясно: друг – это тот, кто всегда бросится на помощь, кому можно позвонить в три часа ночи, кто по первому зову примчится, если вам плохо.
   Однако каждый из нас замечал, что иногда в трудную минуту на помощь приходят совершенно чужие люди. Бывает: человек помог вам в трудную минуту, а потом исчез, как говорится, «на всю оставшуюся жизнь». Вряд ли мы назовем его другом. Да и, кроме всего прочего, когда человеку плохо, нередко рядом с ним оказывается больше искренне сочувствующих, нежели, когда хорошо – искренне радующихся.
   Короче говоря, такой критерий: мол, друг – эдакий личный вариант МЧС – мне кажется, не подходит.
   Сегодня нередко друзьями называют коллег – тех, с кем вместе хорошо работать, на кого всегда можно положиться. Но коллега – пусть даже самый хороший – это коллега и есть, а друг – все-таки нечто другое.
   В любом случае, каждому из нас очевидно: друг – это человек, который помогает прожить жизнь. Но как помогает? Чем и в чем?
   Может быть, это покажется странным, но, на мой взгляд, друга нельзя оценивать по поступкам. Критерий дружбы – не то, что делает человек, а то, как вы ощущаете себя в его присутствии.
   Вы, ваше душевное состояние в общении с другим человеком и есть самый главный критерий дружбы.
   Друг – это человек, общаясь с которым вы понимаете: вы интересны и дороги ему без учета всего того, что вы добились в обществе, без вашего статуса; интересны и дороги сами по себе, как Создание Божие.
   Душа каждого из нас – зеркало для наших друзей. Мы ведь мало кому можем раскрыть нашу душу, поэтому тот, кто отражается в ней, – тот и друг.
   Да, дружба – понятие круглосуточное. Да, друг – тот, кто примчится на помощь, будет делить с вами беды и радости. Однако не всякий, кто примчится на помощь и будет делить беды и радости, – друг.
   А вот тот, кто всегда постарается тебя понять и кто будет любить тебя, как бы ты себя ни вел, – это и есть тот другой, который становится другом. И, если вы не раздражаете его никогда, – значит, он вас любит, и будет вас спасать, и делить беды, радости и все, что угодно.
   Для меня друг – это Божий Посланник. Он как бы прислан от Бога, как напоминание о том, что мы сами по себе, безо всех наших статусов можем быть интересны и необходимы другому человеку.
   Мне кажется, что любой тиран – например, Сталин – уничтожает своих друзей детства и юности потому, что они напоминают ему о том истинном, что заложено в каждом человеке и что любой деспот обязан в себе уничтожить.
   В силах ли человека найти себе друга? Увы, нет. Так же, как и в поисках любви, здесь основная надежда на Бога. Или, кого раздражает это слово, – на судьбу.
   Другое дело: нередко мы как бы «проглядываем» друга, устраивая ему проверки – хороший ли он МЧС или плохой. Забываем: друг дается нам не как помощь от бед, а как спасение от лжи и неискренности жизни.
   Закончим мы тем же, чем и начали, – русским языком. В нашем великом языке есть огромные, всеобъемлющие слова, которые не терпят рядом с собой эпитетов. Например, любовь – какой эпитет к ней ни поставь, будет лишний.
   Вот и друг – столь же огромное и самодостаточное слово, не терпящее никаких определений.
   Друг не может быть ближайшим – потому что не ближайший, это не друг. По той же причине он не может быть надежным. Не может быть старым или новым – потому что, по сути, это ничто не добавляет.
   Друг – это друг. Человек, которому мы позволили отразиться в нашей душе.
   Разве этого не достаточно?

ДУРАК

   См. «Глупость».

Ж

ЖАДНОСТЬ

   Жадность – это категорическое нежелание делиться накопленными материальными богатствами.
   Когда человек жаден на эмоции, когда не хочет расходовать понапрасну силы своей души, мы называем его «сдержанный».
   Фразы «он жаден до женщин» или «жаден до пива» – не более чем метафора. Как раз человек, жадный до женщин или до пива, чаще всего бывает щедрым.
   Жадность относится только и сугубо к материальной сфере жизни человека.
   Все знают, что жадным быть нехорошо. Все в курсе, что это одно из самых мерзких и противных качеств человека. Если мы говорим о ком-то: «Он – жадный человек» – очевидно, что это – негативная характеристика. Я даже подозреваю, что жадины сами догадываются, что ведут себя неправильно.
   Тем не менее жадюг – полно. Некоторые упиваются своей алчностью, подобно пушкинскому Скупому рыцарю. Помните, как обращается он к своим сокровищам:

 
Я царствую!.. Какой волшебный блеск!
Послушна мне, сильна моя держава;
В ней счастие, в ней – честь моя и слава!
Я царствую...
 

   Пушкинский Скупой жаден увлеченно. Это увлечение скупостью в конце концов доводит его до сумасшествия и уничтожает.
   Надо признать, что современные жадины гораздо спокойнее, выдержаннее и куда менее, я бы сказал, романтичней. Но держатся они за свои богатства с той же яростью, что и герой Пушкина. Почему?
   Потому, что жадность порождает огромную энергию, направленную на сохранность накопленного богатства.
   Эта энергия существует в замкнутом пространстве человека. Она не имеет выхода. Она самодостаточна.
   Энергия жадности глубоко эгоистична. Постепенно она может уничтожить все иные энергии, позволяющие человеку жить. Жадный человек сознательно обрекает себя на одиночество.
   Каждому из нас, как мы уже ни раз говорили, для жизни необходима энергия других людей. Жадина существует только на собственном «энергоносителе». Он не знает ни любви, ни дружбы, ни родительских, ни сыновних чувств. Вспомните, скажем, об отношении Скупого рыцаря к своему сыну. Или об одиночестве гоголевской Коробочки.
   Иметь дело, общаться, тем более влюбляться в скрягу – бессмысленно: ваша энергия будет мешать его собственной энергии жадности.
   Поэтому нам часто кажется, что скупердяи – несчастны. Но это не так. И Скупой рыцарь, и Коробочка, и Гобсек Бальзака были совершенно счастливы сами с собой и со своим богатством.
   Жадный человек – пример абсолютной гармонии. Его не мучают философские вопросы: как? зачем? для чего? Ему его жизнь совершенно понятна. Он счастлив потому, что нашел ясную цель жизни.
   Правда, души этих людей не очищаются, не меняются, в общем, – не живут. Однако это личный выбор человека. Ведь за свою душу каждый отвечает перед Богом сам.
   Если жадина не приносит зла, он имеет право жить так, как хочет.
   Да, он никогда не увеличит количество добра в нашем мире. Но разве можно кого-нибудь заставить дарить добро? Недоброго человека можно не любить, но нельзя не оставлять за ним права быть таким, как он хочет. Ведь каждый человек вправе создавать свой собственный мир и жить в нем по своим законам.
   Мне лично такой мир не интересен, я никогда не буду даже пытаться в него проникнуть. Но, мне кажется, нельзя его и изобличать. Ведь каждый строит свое собственное счастье. И то, что чье-то счастье подчас нам представляется бредом – дела не меняет.
   В конечном итоге жадный человек заслуживает жалости.
   Теперь давайте разберемся, что это за штука такая – жалость.

ЖАЛОСТЬ

   В любом словаре слова «жалость» и «жалеть» неизменно определяются через синоним «сострадание», «сострадать».
   То есть жалость – это со-страдание, страдание сообща.
   Вот, что важно: жалость – это страдание. Люди, считающие себя гордыми, полагают, что жалость, мол, унижает. Однако разве может унижать сострадание?
   Унизительно, когда человек жалеет другого с единственной целью: вознестись над ним. То есть использует чужую беду, как ступеньку для того, чтобы возвыситься над кем-то. Такая жалость действительно унижает, но только того, кто жалеет.
   Жалеть по-настоящему (то есть включая все свои эмоции, всю свою душу), жалеть сострадая – невероятно тяжело. И требует огромных душевных сил.
   Но жалость – не вполне альтруистское чувство (в альтруизм, как я уже говорил, я вовсе не верю). Она предоставляет каждому из нас уникальную возможность помочь другому. А это очищает душу.
   Однако если очищение души становится целью, а не результатом, – тогда искренне пожалеть человека не получится.
   Ведь сыграть в жалость невозможно. Она не играется, а рождается.
   В этом смысле жалость сродни любви, сыграть которую нереально. То есть существуют, конечно, любовные игры, когда оба участника старательно изображают из себя Ромео и Джульетту, прекрасно понимая, что отношения их – не более, чем флирт. Однако подлинную любовь сыграть невозможно. Так же, как и подлинную жалость.
   Но именно такая жалость и очищает душу.
   Страдания, на мой взгляд, гораздо меньше воспитывают человека, гораздо меньше влияют на его душу, нежели сострадания. Может быть, это происходит оттого, что страдать – жалеть самого себя – в конечном счете часто бывает гораздо легче, чем сострадать – жалеть другого.
   Но человек, не знающий, что такое жалость, вряд ли может в полном смысле слова называться человеком.
   Кого мы жалеем? Того, к кому судьба проявила жестокость.
   А что такое жестокость?

ЖЕСТОКОСТЬ

   Жестокость я бы разделил на физическую и духовную.
   Про физическую много рассуждать излишне. Один человек сознательно доставляет другому физическую боль. Что тут умствовать и размышлять, если совершенно очевидно, что так делать, мягко говоря, нехорошо.
   С жестокостью духовной все сложней уже хотя бы потому, что она не всегда совершается сознательно. Однако, даже если вы проявили жестокость походя, она от этого жестокостью быть не перестает.
   В который уже раз используем банальную (а значит, понятную) метафору и уподобим жизнь дороге. Вот идет по ней человек. Преодолевая препятствия, радуясь и огорчаясь окружающему пейзажу, встречаясь и расставаясь с людьми. В общем, шагает.
   Мы уже говорили (и еще скажем), что тупиков в жизненной дороге нет. То, что нам кажется тупиком, на самом деле – резкий поворот. Даже смерть – это начало какой-то иной жизни.
   Тупиков-то нет, а вот ощущение тупика есть. Это ощущение рождается чаще всего тогда, когда нам начинает казаться, что вся предыдущая дорога – бессмысленна, то есть шагали мы по ней куда-то совсем не туда.
   Духовная жесткость – это такой поступок (или поступки), который приводит другого человека к ощущению тупика.
   Такими поступками, как ни парадоксально, могут быть и слова. Скажем, если вы говорите пожилому человеку, что он напрасно прожил жизнь, потому что верил в те идеалы, которые оказались вовсе даже не идеалами, – это жестокий поступок, который может привести к самым ужасным последствиям.
   Очень часто жестокими оказываются дети по отношению к своим родителем. Например, если бабушке не дают часто встречаться со своими внуками – это жестокий поступок, который «дарит» пожилому человеку ощущение бессмысленности прожитой жизни.
   Никто из нас не может верно оценить путь другого человека. Значит, показывая ему, что он пришел в тупик, мы сознательно врем. Врем жестоко.
   Бывает ли жестокость права?
   По-моему, нет. Я не верю в разговоры о том, что с помощью жестоких поступков или слов можно остановить человека, идущего неверной дорогой. Если вас действительно волнует судьба другого (то есть вы его любите), вы всегда сможете найти слова, которые предоставят человеку шанс, а не заведут его в тупик.
   Жестокость не бывает милосердной.
   Тезис о милосердии жестокости придумали люди, которые не умеют быть по-настоящему милосердными.
   Можно ли прожить, ни разу не проявив жестокости? Мне кажется, можно. Для этого, совершая поступок в отношении другого человека, надо думать о том, не приведет ли он его к ощущению тупика.
   Вывод, с одной стороны, гуманистический, а с другой – кажется каким-то излишне теоретическим.
   Например, можно ли сказать любящему тебя человеку о своей нелюбви, не проявив жестокости? Или родственникам умирающего о том, что шансов на спасение нет? Правда ведь часто бывает жестокой, и, если мы решили обходиться в жизни без жестокости, получается, что надо врать?
   Иногда – просто необходимо. Но речь сейчас не об этом.
   Правда не бывает жестокой или милосердной. Правда вообще не нуждается в эпитетах: она просто или есть, или нет. И в каждой конкретной ситуации человек должен решать: что будет милосердней – сказать правду или солгать. Это выбор каждого.
   Правда отличается от жестокости тем, что даже в самой ужасной ситуации она не дает ощущения конца. Она дарит ощущение поворота. Начала пусть неведомой и, может быть, страшной, но иной жизни. И это ваше умение, и ваше милосердие – сказать правду так, чтобы она не выглядела жестокой.
   В общем, я – против жестокости. И оправданий ей не нахожу. Хотелось бы очень обходиться в жизни без нее.
   Жизнь... Вот словечко-то... Дошли и до него.

ЖИЗНЬ

   Всякий, кто рассуждает, – рассуждает только о жизни. Потому что, в сущности, больше рассуждать не о чем. Смерть не предоставляет нам никаких фактов для рассуждений о себе. Фактами снабжает нас только жизнь. Вот люди и рассуждают о ней на протяжении всей истории человечества.
   Казалось бы, за столько-то веков уже можно было бы хоть о чем-нибудь договориться, например, вывести некие всеобщие законы жизни, которые каждому помогали бы в его конкретном существовании. Ан нет! Каждый век... да что там век! – каждый год, если не каждый день возникают новые суждения о жизни, и все с первозданной яростью начинают их обсуждать.
   Есть только три фундаментальных понятия человеческого существования, по поводу которых человечество может бесконечно спорить, ни до чего при этом не договариваясь: жизнь, смерть, любовь. Если, для примера, мы возьмем антонимы этих слов, все окажется куда более понятно: безжизненность, бессмертие, ненависть. Согласитесь, в осмыслении этих слов гораздо проще прийти к согласию.
   Мне кажется, тот факт, что мы не умеем до конца осознать то, что является фундаментом нашего существования, – это Божий Дар, свидетельствующий о непознаваемости мира. А ведь и вправду, как и, главное, зачем жило бы человечество, если бы все люди точно знали, что такое жизнь? Мало того, что тогда не существовало бы искусства, но и вообще, какой бы пресной представлялась жизнь, если бы была абсолютно понятной.
   Приобретение жизни – единственное приобретение, которое мы получаем вовсе без собственного участия.
   Коль скоро мы не можем до конца познать окружающий нас мир, то существует надежда, что нам не удастся его до конца изменить. А ведь изменение мира самыми разнообразными способами – от философских до революционных – есть излюбленное занятие человечества.
   Дар жизни свидетельствует еще и о том, что возможности человеческого разума бесконечны и перед нами всегда будут стоять задачи, которые мы не сможем разрешить до конца.
   Поэтому любой человек, размышляющий о жизни, о любви и о смерти, не может настаивать ни на чем, кроме абсолютной и безусловной субъективности своих выводов. Какие могут быть выводы, если неясно даже: протекает жизнь каждого человека по неким законам или хаотично?
   Но, с другой стороны, никто не может запретить подумать о жизни и о ее законах, не так ли? Мне кажется, такие законы существуют и зависят, как ни парадоксально, от той метафоры жизни, которую изберет для себя каждый человек.
   Что я имею в виду?
   Для одного человека жизнь – борьба, для другого – игра, для третьего – путешествие... И так далее.
   Поскольку перед любым человеком встает проблема организации своего существования, то имеет смысл понять, какая метафора жизни лично для вас является наиболее подходящей. И строить законы своего существования, исходя из выбранной метафоры.
   Ведь очевидно, например, что «борец» будет идти по жизни иначе, чем «путешественник».
   Поскольку каждый человек рождается на Земле как абсолютно уникальное создание, то никакая метафора жизни не является стыдной.
   То есть, если для кого-то жизнь не более чем увлекательная игра, он не должен переживать, что относится к ней несерьезно. Если для иного жизнь – борьба, ему необходимо понять, что он постоянно будет то выигрывать, то проигрывать. Если для третьего жизнь – трагедия и каждый новый день сам по себе есть повод для печали, – бороться с этим практически невозможно. Но стоит помнить, что в печали некоторые находят такое блаженство, какое иные и в радости не отыщут.
   В детстве и юности человек осознанно (а чаще – неосознанно) пытается понять, какая именно метафора жизни ему более подходит. Это время поиска. Причем, критерием поиска являются не прожитые годы (повторим еще раз, что время не является критерием ничего и никогда), а результат.
   Зрелость – это то время, когда человек осознал метафору своей жизни.
   То есть это то время, когда определены законы, по которым ты собираешься жить.
   Но ведь и в зрелости может случиться что-нибудь такое, что резко изменит человеческую жизнь? Например, человек разбогатеет. Или прославится.
   Безусловно. Но от этого его отношение к жизни не изменится, и он будет использовать деньги или славу, как «игрок» или «путешественник».
   В жизни зрелого человека могут произойти события, которые изменят его жизнь. Но они не в силах изменить его отношение к жизни.
   Я отдаю себе отчет в спорности этого вывода. Однако мне кажется, что кардинальным образом меняют отношение человека к жизни лишь два из оставшихся фундаментальных понятия: любовь и смерть.
   Точнее не сама по себе смерть, а четкое знание того, что она скоро наступит. Осознанная близость смерти нередко переворачивает представления человека о самом себе. Что касается любви, то нередко она означает смерть одной сущности в человеке и рождение другой.
   И последнее. Если человека создал Бог и Он является Хозяином человеческой жизни, имеет ли смысл размышлять над тем, как эту жизнь упорядочить?
   Мне кажется, имеет. Более того, я убежден, что, выбирая такую метафору жизни, как хаос, человек обрекает себя на хаотичное, бессмысленное существование.
   Бог не только подарил каждому из нас жизнь, но и одарил нас уникальными законами нашей единственной жизни. Наша задача – постараться эти законы постичь.
   Это будет не только облегчать наше собственное существование, но и приближать нас к Богу, к Его Замыслу.
   А всякое движение к Богу есть благо. И это, наверное, не стоит долго доказывать.
   Если вдруг Вы читаете эту книгу подряд, то сейчас бы я советовал Вам сделать паузу, чайку там попить или еще чего. Уж больно важное слово мы обсудили.
   А дальше – снова вперед. К новым буквам и словам.

З

ЗАБЛУЖДЕНИЕ

   He в первый и не в последний раз скажем о том, что русский язык велик еще и потому, что суть некоторых понятий бывает зашифрована в самом слове – надо только вчитаться.
   Таково слово «заблуждение». Вчитаемся в него.
   За-блуждение, то есть то, что идет после блуда.
   В нашем понимании слово «блуд» имеет некий сексуально-эротический подтекст. Между тем в словаре Даля дается такое определение этого слова: «Уклонение от прямого пути в прямом и переносном смысле».
   Что такое прямой, истинный путь?
   Истинный путь – это путь к счастью, та дорога, на которую вас поставил Господь.
   Истинность пути мы чаще ощущаем, нежели понимаем. Но и в том, и в другом случае сворачиваем с него. Это происходит с каждым. Это естественно и не страшно.