Антон Грановский. Война демонов

   Накопит человек в душе злобу, но вместо того, чтобы ближнему своему нагадить, поедет в Порочный град и на нечисти отыграется. Да еще и деньги за то заплатит, а часть денег прямиком в княжью казну отправится. Великое дело!
   Но находились и такие, кому сей уклад был не по нраву. Бузу терли, народ на нехорошее подымали. И рад был бы Егра дурное дело пресечь, но как?.. Нет, уж пусть лучше Порочный град стоит да слюдяными факелами прохожих богачей призывает. Простым людям оттого будет только спокойнее.
   Егра снова вздохнул.
   В палаты вошла княгиня Наталья. Она была бледна и будто чем-то напугана. Должно быть, проходила мимо клеток со спуржун-птицами.
   – Зачем спуржун-птиц на подворье притащил? – неприязненно спросила княгиня, останавливаясь возле дубового трона. – Кони волнуются!
   Егра чуть-чуть повел щекой, словно ему было больно поворачивать голову.
   – Ничего, привыкнут. А птиц этих я приручу.
   – Приручишь? Эти крылатые твари – порождение Гиблого места! Их нельзя приручить!
   Егра хмыкнул.
   – А я все ж попробую. Вот приручу этих двух, велю поймать в чащобе других. Ежели в моей дружине будет десяток-другой спуржун-птиц, нам никакой враг не страшен.
   Княгиня несколько мгновений молчала. Затем подошла ближе и положила руку князю на плечо.
   – Помнишь, как ты мне сказал, когда в жены меня взять хотел? «Моей будешь, тебя на престол возведу. Моей будешь, с тобой вместе княжеством править станем. Без тебя жизнь не жизнь, а с тобою вместе – смерть не смерть».
   – Было дело, – отозвался Егра. – Но ты мне тогда нехорошо ответила.
   – Ответила, как могла. Отец мой был еще жив. А раньше смерти хоронить живого негоже. Но не об этом я с тобой говорить хочу.
   – Тогда о чем?
   – Озабочен ты, Егра. Улыбка на твоем лице больше не появляется. Стал угрюм, неприветлив. А вслед за угрюмостью пришла и лютость.
   Князь, прошуршав пурпурной накидкой, скрепленной драгоценной фибулой на правом плече, повернул голову в сторону супруги.
   – Я должен быть лютым, Наталья, – сказал он. – Один я. Никого кругом. – Взгляд князя потеплел, и он договорил неожиданно мягким голосом: – Только ты у меня одна и осталась. А я у тебя.
   Княгиня вздохнула.
   – Ты стал слишком подозрителен, Егра. Друзей от врагов не отличаешь.
   Князь дернул щекой.
   – Лучше казнить друга, чем приветить врага, – сухо проговорил он. – А враги нынче кругом. Даже нелюдь распоясалась. Недавно один из этих уродов пробрался в палаты и принялся крушить все вокруг. Едва меня не угробил. Хорошо, воевода Ратибор оказался рядом.
   – И где ж теперь этот нелюдь?
   Князь помрачнел.
   – Сбежал. Убил охоронцев и сбежал. Здоровый был, леший. С сажень ростом, не меньше. А на башке – шишки. Как рога.
   Наталья улыбнулась, протянула руку и провела ладонью по лысой смуглой голове Егры.
   – Одичал ты совсем. Вот и спуржун-птиц этих себе завел. Смотреть страшно.
   Князь молчал, угрюмо уставившись на свои колени.
   Наталья редко обращалась к мужу со словами сочувствия или поддержки, но сейчас поняла, что на сердце у Егры слишком тяжело, чтобы суметь вынести эту тяжесть одному. Чувствуя, что князь нуждается в ее поддержке, она сказала себе: «Твоему мужу плохо. Протяни ему руку, выслушай его». И она, повинуясь неведомому голосу, повторила:
   – Что тебя так тревожит, муж мой?
   – Худой сон из головы нейдет, – вдруг откровенно признался князь. – Уж который день не могу опомниться от того сна.
   – Что за сон?
   – Приснилось мне, будто змея прокралась в мой дом, обвила мою шею, замаслила мне уши ласковыми речами, а как только я расслабился, ужалила меня в сердце.
   Наталья с тревогой слушала слова мужа.
   – А потом снилось, будто кладут меня в ладью и спускают на воду. И лишь только отплыла ладья от берега, как весь берег объял всепожирающий огонь. И кричали в том огне бабы и дети, и вопили от боли мужики. А я уже ничем не мог им помочь.
   Наталья, потрясенная, молчала.
   – Что-то страшное грядет, Наталья, – закончил Егра угрюмым голосом.
   – На какой день ты видел этот сон? – спросила Наталья после паузы.
   – На второй день молодой луны.
   Наталья протянула руку и погладила мужа по голове.
   – Ты просто тревожишься из-за войны с Голядью, – сказала она.
   Егра хотел ответить, но в палаты, запыхавшись, вбежал холоп.
   – Что стряслось? – грозно спросил его князь.
   – Пресветлый княже, там к тебе просится человек! – выпалил холоп.
   – Человек? – Егра нахмурился. – Какой еще человек?
   – Говорит, что ты его знаешь!
   – Прозвище его спросил?
   – Да! Говорит – Глеб-Первоход!
   Наталья побледнела и прижала руки к груди. Егра хмуро на нее взглянул и сказал:
   – Ступай к себе.
   Наталья взглянула на него тревожными глазами и спросила:
   – Ты его примешь?
   – Приму, – ответил князь. – Не каждый день в мою дверь стучится мой лютый враг. Нужно узнать, что ему нужно.
   – Я не…
   – Ступай, – коротко и грозно повторил Егра.
   В глазах княгини полыхнул строптивый огонек, но она быстро сдалась и послушно зашагала к дверям.

6

   Помимо Егры, в палатах были четыре охоронца и первый советник князя – боярин Велигор.
   Велигор стоял за троном князя и выглядел полной противоположностью Егры. Князь был грузен, лыс и брит, а лицо имел упитанное и благообразное. Советник Велигор был тощий, жилистый, с кадыкастой шеей, длинными темно-русыми волосами и морщинистым лицом.
   Держался Велигор спокойно и почтительно, а на охоронцев и их начальника смотрел свысока, как и подобает домовому боярину и первому советнику князя.
   Когда Глеб, растерянно озираясь, вошел в палаты, князь улыбнулся и холодно проговорил:
   – Ну, здравствуй, Глеб-Первоход. Давно не виделись.
   – Давно, Егра, – признал Глеб, останавливаясь перед троном. – Так давно, что уж и позабыл, как ты статен и красив.
   Князь холодно прищурился.
   – Ты все так же своеволен и языкат? – насмешливо спросил он. – Некому, видать, было язык твой укоротить. Зачем пожаловал?
   Глеб откинул со лба рукою длинную прядь волос и ответил:
   – Слышал я, князь, что в Гиблом месте нечисть бурлит. Войной на твои земли пойти грозится.
   Егра прищурился и облизнул губы.