Страница:
– Не напрягайся, – успокоила ее Мария. – Тем более что никакого артрита у меня нет. Пять лет назад я попала в автомобильную аварию, вот с тех пор и хожу с тросточкой. – Мария улыбнулась и добавила: – Как Чарли Чаплин.
– А что, в этом даже есть что-то экстравагантное и импозантное, – улыбнулась в ответ и Вика.
– Для женщины – вряд ли, – возразила Мария. – Но я по данному поводу не парюсь. Скажи-ка, а эта девочка… Настя Горбунова… она не дружила с Колей Сабуровым?
Вика покачала головой.
– Нет. Хотя… – Брови девушки дрогнули. – Однажды я видела, как они вместе сидели в библиотеке. Помню, еще подумала тогда: славная парочка. Калека энд калека. Ой, простите, я опять забыла, что вы тоже…
– Не переживай, – вновь успокоила ее Варламова. – Скажи-ка, а ты легко поступила в университет?
Вика улыбнулась:
– О да. У меня очень хорошая память, мне достаточно один раз прочитать текст, чтобы запомнить его. Впрочем, здесь у всех отличная память. Это ведь Московский университет!
– Значит, у тебя не будет проблем с текстом, – улыбнулась Мария. – Пожалуй, ты действительно можешь сыграть Офелию. Извини, мне пора.
Варламова протянула руку за тростью.
– Вы сейчас куда? – спросила Вика.
– К себе. Прости, я не пояснила. Руководство выделило мне комнату в студенческом общежитии. На тот месяц, пока я буду здесь.
– Ой, как здорово! А вы в каком секторе?
– В секторе «Г». Девятьсот тридцать второй блок.
Брови девушки взметнулись вверх.
– Вы серьезно?
– А что?
– Да нет, ничего. Просто… Мы с вами только что говорили о Коле Сабурове, а он ведь жил в девятьсот тридцать пятом. Совсем рядом. Надо же, какое совпадение!
– Да уж… – Внезапно Мария передумала уходить и убрала руку с набалдашника трости. – Раз уж ты заговорила о нем… Скажи, а Коля Сабуров был замкнутым парнем?
– Ну… – Вика задумалась. – В основном он был очень замкнутым. Но иногда его вдруг прорывало, и он начинал дискутировать с преподавателями и другими студентами.
– О чем?
– Да обо всем. Если речь заходила о квантовой физике, то о квантовой физике, если о наводнении в Таиланде, то о наводнении в Таиланде. Помню, однажды речь зашла о Новом Завете, и Сабуров на полном серьезе заявил, что «второе пришествие» уже состоялось, и мессия давно живет среди нас.
– Гм… – Мария задумчиво облизнула губы. – Интересная точка зрения. Как он ее обосновывал?
– Уже не помню. Меня весь этот бред мало интересует.
– Ты сказала, что он был замкнутым. У него совсем не было друзей?
– Думаю, нет.
– Чем же он занимался в свободное от учебы время?
– Сабуров-то? Известно чем. У него с собой постоянно был пакет, набитый дисками с фильмами.
– Он приносил их на занятия? – удивленно спросила Мария.
– Да нет. Просто у нас на втором этаже есть видеопрокат. Думаю, по пути на занятия он заносил туда просмотренные диски и брал новые.
– Значит, он любил кино?
– Судя по кассетам, он смотрел по два-три фильма каждый вечер. Я тоже люблю кино, но я так бы не смогла. Хотя… в его положении лучше смотреть, чем совсем ничего.
– Ты говоришь о порнографии?
Мария игриво усмехнулась.
– Угу. Он, конечно, был калека, но ведь и у калек есть желания.
– В этом можешь не сомневаться, – заверила ее Мария.
Вика снова взглянула на трость, прислоненную к стулу, и снова покраснела.
– Я все время говорю глупости, – с досадой проговорила девушка.
– Вовсе нет. Называть вещи своими именами не значит говорить глупости. Слушай, Вика, расскажи мне немного о группе. А начни с того блондина, который все время пытался вступить со мной в дискуссию.
– Вы про Витьку Бронникова?
– Угу.
– Ну, Витька из очень приличной семьи.
– В былые времена сие означало, что папа – врач, а мама – учитель, – заметила Варламова. – А что значит сейчас?
– Сейчас значит, что его папа – замглавы концерна «Роспромхим». Миллионер. Когда-то он преподавал на нашем факультете, но потом, после развала Союза, ушел в бизнес и там преуспел.
– Ясно. А что, Бронников хороший студент?
– Витька отличник. Идет на красный диплом. Очень эгоцентричен и самоуверен.
– Что ж, пожалуй, у него есть основания, – заметила Мария.
Вика пожала плечами:
– Так же, как у многих других. Вон у Эдика Граубергера мать – главный технолог на медном заводе, а отец – известный хирург.
– Ты говоришь о кудрявом парне с русой бородкой?
– Да.
– Он тоже отличник?
– Конечно. Или взять хотя бы неразлучную парочку – Стас Малевич и Денис Жиров.
– Красавчик брюнет и громила?
Вика кивнула:
– Да. Малевич, конечно, красавец и бабник, но еще и светлая голова. Он занял первое место на прошлогодней олимпиаде.
– Прямо баловень судьбы, – не без иронии проговорила Варламова. – А Жиров?
– Ну, Жиров… Он-то особыми способностями не блещет. По мне, так простой тупица.
– Тупица – в МГУ?
– А что, думаете, здесь нет идиотов? – Вика саркастически хмыкнула. – Блат, он и в Африке блат. У одного мама – профессорша, у другого папа – владелец сети станций техобслуживания. Так что кретины и здесь встречаются. Разве что в МГУ их чуточку меньше, чем в других вузах.
– Как же они учатся?
– Да по-разному. За Жирова, например, Стас все рефераты и курсовые пишет. Ну а Жиров взамен спасает его от разных неприятностей. Вот захотел, например, Малевич поселиться в общаге, так Жиров кого надо «подмазал» и выбил аспирантский блок. Там они оба и обитают – вдали от родительской опеки.
– Парни живут в общежитии? – удивилась Мария.
Вика мотнула головой:
– Живут – не то слово. Ночуют иногда. Когда домой неохота ехать, или когда с девчонками… Ну, вы понимаете. А вообще, думаю, Жирову льстит, что такой человек, как Стас, обратил на него внимание, вот и лезет из кожи вон, чтобы угодить ему.
– Знакомая история, – усмехнулась Мария. – Принц крови и слуга-простолюдин. Они всегда ходят вместе?
– Да. Даже девчонок кадрят вместе. Вернее, кадрит Стас. Но иногда кое-что перепадает и Жирову.
– «Объедки» с барского стола?
– Что-то вроде того.
Как всегда после плотного обеда, Мария почувствовала острое желание курить. Однако разговор, что называется, клеился и прерывать его было бы весьма неблагоразумно с ее стороны. Похоже, девушка любила посплетничать о знакомых.
– Давай вернемся к Виктору Бронникову. Почему он так агрессивен?
Вика нахмурилась и произнесла с мрачноватой усмешкой:
– Ну, он вообще презирает женщин. Считает их низшими существами.
– А как к нему относятся другие парни из группы?
– Уважают. Он ведь, кроме того, что отличник, еще и спортсмен. В мае стал чемпионом на университетской спартакиаде по многоборью. К тому же он…
В сумочке у Вики зазвонил телефон.
– Простите, – обронила девушка. Затем достала из сумочки розовый мобильник, украшенный маленькими стразами, приложила его к уху и с милой улыбкой проворковала в трубку: – Да… Да, конечно, уже выхожу. Ну, пока!
Затем сложила телефон и, глянув на Марию виноватым взглядом, проговорила:
– Мне пора идти. Встретимся на репетиции, да?
– Хорошо, – кивнула Мария.
Одарив ее на прощание ослепительной улыбкой, Вика покинула столовую.
5
6
7
– А что, в этом даже есть что-то экстравагантное и импозантное, – улыбнулась в ответ и Вика.
– Для женщины – вряд ли, – возразила Мария. – Но я по данному поводу не парюсь. Скажи-ка, а эта девочка… Настя Горбунова… она не дружила с Колей Сабуровым?
Вика покачала головой.
– Нет. Хотя… – Брови девушки дрогнули. – Однажды я видела, как они вместе сидели в библиотеке. Помню, еще подумала тогда: славная парочка. Калека энд калека. Ой, простите, я опять забыла, что вы тоже…
– Не переживай, – вновь успокоила ее Варламова. – Скажи-ка, а ты легко поступила в университет?
Вика улыбнулась:
– О да. У меня очень хорошая память, мне достаточно один раз прочитать текст, чтобы запомнить его. Впрочем, здесь у всех отличная память. Это ведь Московский университет!
– Значит, у тебя не будет проблем с текстом, – улыбнулась Мария. – Пожалуй, ты действительно можешь сыграть Офелию. Извини, мне пора.
Варламова протянула руку за тростью.
– Вы сейчас куда? – спросила Вика.
– К себе. Прости, я не пояснила. Руководство выделило мне комнату в студенческом общежитии. На тот месяц, пока я буду здесь.
– Ой, как здорово! А вы в каком секторе?
– В секторе «Г». Девятьсот тридцать второй блок.
Брови девушки взметнулись вверх.
– Вы серьезно?
– А что?
– Да нет, ничего. Просто… Мы с вами только что говорили о Коле Сабурове, а он ведь жил в девятьсот тридцать пятом. Совсем рядом. Надо же, какое совпадение!
– Да уж… – Внезапно Мария передумала уходить и убрала руку с набалдашника трости. – Раз уж ты заговорила о нем… Скажи, а Коля Сабуров был замкнутым парнем?
– Ну… – Вика задумалась. – В основном он был очень замкнутым. Но иногда его вдруг прорывало, и он начинал дискутировать с преподавателями и другими студентами.
– О чем?
– Да обо всем. Если речь заходила о квантовой физике, то о квантовой физике, если о наводнении в Таиланде, то о наводнении в Таиланде. Помню, однажды речь зашла о Новом Завете, и Сабуров на полном серьезе заявил, что «второе пришествие» уже состоялось, и мессия давно живет среди нас.
– Гм… – Мария задумчиво облизнула губы. – Интересная точка зрения. Как он ее обосновывал?
– Уже не помню. Меня весь этот бред мало интересует.
– Ты сказала, что он был замкнутым. У него совсем не было друзей?
– Думаю, нет.
– Чем же он занимался в свободное от учебы время?
– Сабуров-то? Известно чем. У него с собой постоянно был пакет, набитый дисками с фильмами.
– Он приносил их на занятия? – удивленно спросила Мария.
– Да нет. Просто у нас на втором этаже есть видеопрокат. Думаю, по пути на занятия он заносил туда просмотренные диски и брал новые.
– Значит, он любил кино?
– Судя по кассетам, он смотрел по два-три фильма каждый вечер. Я тоже люблю кино, но я так бы не смогла. Хотя… в его положении лучше смотреть, чем совсем ничего.
– Ты говоришь о порнографии?
Мария игриво усмехнулась.
– Угу. Он, конечно, был калека, но ведь и у калек есть желания.
– В этом можешь не сомневаться, – заверила ее Мария.
Вика снова взглянула на трость, прислоненную к стулу, и снова покраснела.
– Я все время говорю глупости, – с досадой проговорила девушка.
– Вовсе нет. Называть вещи своими именами не значит говорить глупости. Слушай, Вика, расскажи мне немного о группе. А начни с того блондина, который все время пытался вступить со мной в дискуссию.
– Вы про Витьку Бронникова?
– Угу.
– Ну, Витька из очень приличной семьи.
– В былые времена сие означало, что папа – врач, а мама – учитель, – заметила Варламова. – А что значит сейчас?
– Сейчас значит, что его папа – замглавы концерна «Роспромхим». Миллионер. Когда-то он преподавал на нашем факультете, но потом, после развала Союза, ушел в бизнес и там преуспел.
– Ясно. А что, Бронников хороший студент?
– Витька отличник. Идет на красный диплом. Очень эгоцентричен и самоуверен.
– Что ж, пожалуй, у него есть основания, – заметила Мария.
Вика пожала плечами:
– Так же, как у многих других. Вон у Эдика Граубергера мать – главный технолог на медном заводе, а отец – известный хирург.
– Ты говоришь о кудрявом парне с русой бородкой?
– Да.
– Он тоже отличник?
– Конечно. Или взять хотя бы неразлучную парочку – Стас Малевич и Денис Жиров.
– Красавчик брюнет и громила?
Вика кивнула:
– Да. Малевич, конечно, красавец и бабник, но еще и светлая голова. Он занял первое место на прошлогодней олимпиаде.
– Прямо баловень судьбы, – не без иронии проговорила Варламова. – А Жиров?
– Ну, Жиров… Он-то особыми способностями не блещет. По мне, так простой тупица.
– Тупица – в МГУ?
– А что, думаете, здесь нет идиотов? – Вика саркастически хмыкнула. – Блат, он и в Африке блат. У одного мама – профессорша, у другого папа – владелец сети станций техобслуживания. Так что кретины и здесь встречаются. Разве что в МГУ их чуточку меньше, чем в других вузах.
– Как же они учатся?
– Да по-разному. За Жирова, например, Стас все рефераты и курсовые пишет. Ну а Жиров взамен спасает его от разных неприятностей. Вот захотел, например, Малевич поселиться в общаге, так Жиров кого надо «подмазал» и выбил аспирантский блок. Там они оба и обитают – вдали от родительской опеки.
– Парни живут в общежитии? – удивилась Мария.
Вика мотнула головой:
– Живут – не то слово. Ночуют иногда. Когда домой неохота ехать, или когда с девчонками… Ну, вы понимаете. А вообще, думаю, Жирову льстит, что такой человек, как Стас, обратил на него внимание, вот и лезет из кожи вон, чтобы угодить ему.
– Знакомая история, – усмехнулась Мария. – Принц крови и слуга-простолюдин. Они всегда ходят вместе?
– Да. Даже девчонок кадрят вместе. Вернее, кадрит Стас. Но иногда кое-что перепадает и Жирову.
– «Объедки» с барского стола?
– Что-то вроде того.
Как всегда после плотного обеда, Мария почувствовала острое желание курить. Однако разговор, что называется, клеился и прерывать его было бы весьма неблагоразумно с ее стороны. Похоже, девушка любила посплетничать о знакомых.
– Давай вернемся к Виктору Бронникову. Почему он так агрессивен?
Вика нахмурилась и произнесла с мрачноватой усмешкой:
– Ну, он вообще презирает женщин. Считает их низшими существами.
– А как к нему относятся другие парни из группы?
– Уважают. Он ведь, кроме того, что отличник, еще и спортсмен. В мае стал чемпионом на университетской спартакиаде по многоборью. К тому же он…
В сумочке у Вики зазвонил телефон.
– Простите, – обронила девушка. Затем достала из сумочки розовый мобильник, украшенный маленькими стразами, приложила его к уху и с милой улыбкой проворковала в трубку: – Да… Да, конечно, уже выхожу. Ну, пока!
Затем сложила телефон и, глянув на Марию виноватым взглядом, проговорила:
– Мне пора идти. Встретимся на репетиции, да?
– Хорошо, – кивнула Мария.
Одарив ее на прощание ослепительной улыбкой, Вика покинула столовую.
5
Как и следовало ожидать, коридор общежития был пуст. В холле стояли огромные кресла, набитые конским волосом и обтянутые толстым коричневым кожзамом. Паркетный пол, красная ковровая дорожка, деревянные двери с медными цифрами, литые латунные ручки. Даже непосвященный должен был сразу понять, что он попал в общежитие главного университета некогда самой могущественной из империй.
Мария неторопливо прошла по коридору. Пахло старым деревом и прогорклой деревянной пылью. Настоящий запах времени. Империи не исчезают бесследно, как не исчезают бесследно дома и люди. Все они превращаются в пыль. Мы вдыхаем эту пыль, и она становится частью нас самих. История бежит по нашим венам и артериям, заполняет каждую клетку наших тел. В каждом из нас тысячи, миллионы людей, и если хорошенько прислушаться, можно расслышать их голоса, почувствовать их боль и страдания…
Варламова усмехнулась: «Куда это меня занесло?» Поудобнее перехватила трость и двинулась дальше вдоль череды одинаковых дверей.
938… 937…
Вдруг в груди у Марии сдавило, да так сильно, что она потеряла способность дышать. Варламова остановилась и, тяжело оперевшись на трость, замерла, пытаясь восстановить дыхание. Сердце бешено колотилось; ладонь, сжимающая трость, вспотела.
Отсюда Мария уже видела дверь блока 935. Обычная деревянная дверь, ничем не отличающаяся от остальных. Но нет, она все же отличалась: дверь странно покоробилась, завибрировала и выгнулась, словно ее обдали волны жара, а одна из медных цифр расплавилась и слегка оплыла…
На лбу у Марии выступили бисеринки пота. Рот ее дернулся, а по лицу, подобно кругам от брошенного в воду камня, пробежала судорога. Она зажмурила глаза, досчитала мысленно до десяти и снова открыла их. Дверь была в порядке.
Мария подняла руку и пощупала лоб. Хм, холоден как лед. Похоже, у нее было видение, и он застало ее врасплох.
Варламова взяла себя в руки и заковыляла дальше. Вот и блок под номером 935.
Остановилась перед желтоватой деревянной дверью. Несколько секунд она смотрела на медные цифры, затем перевела взгляд на дверную ручку, а от нее – на белый листок бумаги с подписью коменданта общежития и круглым синим оттиском. Блок был опечатан.
Странно, подумала Мария. Следствие уже закончено. Почему же в блоке до сих пор никто не живет? Не селят из этических соображений?
Она улыбнулась и качнула головой. Нет, вряд ли. Коменданты общежитий не забивают себе голову этическими проблемами. Для них главное – метраж и порядок. Вероятно, в комнате еще не сделали ремонт. Во времена юности Марии коменданты общежитий были не слишком расторопны. Видимо, с тех пор мало что изменилось.
Мария вздохнула и, опираясь на трость, зашагала к своему блоку, думая лишь о диване, на котором она сможет растянуться и лежать неподвижно до тех пор, пока пульсирующая боль в колене не ослабеет.
У себя в комнате она взяла со стола пепельницу и перешла с ней к дивану. Села, сделала несколько жадных затяжек и вдавила окурок в железное дно пепельницы. Ну вот, теперь осталось снять ботинки. Ботик с глухим стуком шлепнулся на пол. За ним последовал второй. Мария сдернула носки, легла на диван и с удовольствием вытянула босые ноги.
Мария неторопливо прошла по коридору. Пахло старым деревом и прогорклой деревянной пылью. Настоящий запах времени. Империи не исчезают бесследно, как не исчезают бесследно дома и люди. Все они превращаются в пыль. Мы вдыхаем эту пыль, и она становится частью нас самих. История бежит по нашим венам и артериям, заполняет каждую клетку наших тел. В каждом из нас тысячи, миллионы людей, и если хорошенько прислушаться, можно расслышать их голоса, почувствовать их боль и страдания…
Варламова усмехнулась: «Куда это меня занесло?» Поудобнее перехватила трость и двинулась дальше вдоль череды одинаковых дверей.
938… 937…
Вдруг в груди у Марии сдавило, да так сильно, что она потеряла способность дышать. Варламова остановилась и, тяжело оперевшись на трость, замерла, пытаясь восстановить дыхание. Сердце бешено колотилось; ладонь, сжимающая трость, вспотела.
Отсюда Мария уже видела дверь блока 935. Обычная деревянная дверь, ничем не отличающаяся от остальных. Но нет, она все же отличалась: дверь странно покоробилась, завибрировала и выгнулась, словно ее обдали волны жара, а одна из медных цифр расплавилась и слегка оплыла…
На лбу у Марии выступили бисеринки пота. Рот ее дернулся, а по лицу, подобно кругам от брошенного в воду камня, пробежала судорога. Она зажмурила глаза, досчитала мысленно до десяти и снова открыла их. Дверь была в порядке.
Мария подняла руку и пощупала лоб. Хм, холоден как лед. Похоже, у нее было видение, и он застало ее врасплох.
Варламова взяла себя в руки и заковыляла дальше. Вот и блок под номером 935.
Остановилась перед желтоватой деревянной дверью. Несколько секунд она смотрела на медные цифры, затем перевела взгляд на дверную ручку, а от нее – на белый листок бумаги с подписью коменданта общежития и круглым синим оттиском. Блок был опечатан.
Странно, подумала Мария. Следствие уже закончено. Почему же в блоке до сих пор никто не живет? Не селят из этических соображений?
Она улыбнулась и качнула головой. Нет, вряд ли. Коменданты общежитий не забивают себе голову этическими проблемами. Для них главное – метраж и порядок. Вероятно, в комнате еще не сделали ремонт. Во времена юности Марии коменданты общежитий были не слишком расторопны. Видимо, с тех пор мало что изменилось.
Мария вздохнула и, опираясь на трость, зашагала к своему блоку, думая лишь о диване, на котором она сможет растянуться и лежать неподвижно до тех пор, пока пульсирующая боль в колене не ослабеет.
У себя в комнате она взяла со стола пепельницу и перешла с ней к дивану. Села, сделала несколько жадных затяжек и вдавила окурок в железное дно пепельницы. Ну вот, теперь осталось снять ботинки. Ботик с глухим стуком шлепнулся на пол. За ним последовал второй. Мария сдернула носки, легла на диван и с удовольствием вытянула босые ноги.
6
Ей удалось немного поспать, так что на первую репетицию Мария шла относительно отдохнувшей. В коридоре учебного корпуса она вдруг увидела черноволосую хрупкую девушку. Ту самую Настю Горбунову, «сумасшедшую готку», как охарактеризовала ее Вика.
Рядом с девушкой стоял жилистый сутуловатый парень с такими же длинными, черными волосами, как у Насти, и с целой гроздью серебряных колец в левом ухе.
– Настя! – окликнула девушку Варламова.
Настя обернулась. Взгляд у нее был почти неприязненный.
– Ты помнишь меня?
Девушка усмехнулась:
– Конечно. Я ведь не склеротик.
– Ты числишься в списках группы, но на моем занятии тебя не было. Могу я узнать, почему?
– Потому что вы читаете спецкурс по мистике.
– И что?
– Ничего, – ответила девушка таким тоном, который явно показывал, что она не видит смысла в пустых разговорах. – Просто я знаю про мистику все. А по мистическому учению Блаватской я даже готовила доклад.
– Ясно.
Девушка уже начала отворачиваться, явно потеряв к Марии интерес, но Варламова снова ее окликнула:
– Ты, конечно, извини, Настя, но тебе придется прийти на мое занятие.
– Что? – Девушка покосилась на Марию, как строптивая лошадь, потом прищурилась и откинула с лица длинную черную прядь. На руке ее красовались часы, циферблат которых казался непомерно большим для ее тоненького запястья. На циферблате был нарисован череп.
– Я настаиваю, чтобы ты посещала мой спецкурс, – сказала Варламова. – Иначе я не поставлю тебе зачет.
Настя хмыкнула.
– Зачем мне ходить на ваш семинар? Он ведь даже не профильный.
Молодой человек, стоявший рядом, легонько ткнул девушку в бок, но та не обратила на него внимания.
– Хорошо, – снова заговорила Варламова, – тогда давай сделаем так. Ты придешь на следующее занятие. Если оно покажется тебе скучным, я освобожу тебя от посещения спецкурса и поставлю зачет автоматом. Как тебе мое предложение?
– Нормально, – ничуть не удивившись, ответила Настя. Потрогала рукой черные волосы и, захватив несколько длинных прямых прядей, переложила их так, чтобы прикрыть уши, форма которых оставляла желать лучшего.
– Ну, значит, договорились, – улыбнулась Мария. – Слушай… неудобно тебя просить, но… Поможешь мне подняться по лестнице? Здесь очень крутые ступени, и для моей ноги это слишком тяжелое испытание.
Настя опустила взгляд и уставилась на ноги Марии.
– У вас больная нога?
– Да, как видишь.
– Я не знала.
– Давайте я вам помогу, – вызвался парень.
Мария взглянула на молодого человека и радужно ему улыбнулась:
– Было бы очень любезно с вашей стороны.
Мария ожидала этого предложения. Она не нуждалась в помощнике, но решила не упускать случая побольше узнать о Насте и ее приятеле.
Пока Варламова поднималась по лестнице, парень учтиво держал ее под локоть.
– Могу я узнать имя моего рыцаря? – поинтересовалась Мария, когда они оказались наверху.
– Меня зовут Антип, – ответил юноша.
– Вы учитесь вместе с Настей?
Парень покачал головой:
– Нет. Я с факультета информатики.
– Учишься на программиста?
Он едва заметно улыбнулся:
– Что-то в таком роде.
У парня была хорошая аура – чистая, незамутненная и невозмутимая, как у ребенка, и Марии это понравилось.
– Антип! – сердито окликнула его снизу Настя. – Ты долго еще?
– Сейчас иду. Простите, не знаю, как вас зовут…
– Мария Степановна.
– Мария Степановна, рад был вам помочь. Если вздумаете взобраться на Одесскую лестницу – свистните, и я примчусь к вам на помощь.
– Обязательно свистну, – пообещала Варламова.
«Славный мальчик», – подумала она, глядя, как он сбегает с лестницы.
Повернувшись, Мария заковыляла прочь. Прошла несколько шагов, но тут кто-то ее окликнул:
– Мария Степановна!
Мария остановилась. Перед ней возник долговязый молодой мужчина с веселым лицом. Волосы растрепаны, словно он только что встал с постели. На лице – двухдневная щетина, редкая и рыжеватая.
– Простите, а мы с вами…
– Незнакомы, – сказал долговязый мужчина. – Но виделись мельком на кафедре. Сегодня утром.
– Вот оно что.
– Меня зовут Игорь. Игорь Иванович Ковалев. Я преподаю теорию прогнозирования. Прогуливаетесь по ГЗ?
Мария кивнула:
– Да. У вас тут целый город.
– Не то слово! В нашем здании можно жить месяцами, не высовывая нос наружу. – Он улыбнулся добродушной улыбкой чудаковатого ученого. – Знаете, Мария Степановна, а ваш спецкурс стал для нас, преподавателей, полной неожиданностью.
Мария, исподволь разглядывая коллегу, кивнула:
– Да, я уже слышала.
– Завадский принял очень экстравагантное решение, пригласив вас, и мы…
– А на него не слишком похоже, да?
Ковалев улыбнулся и кивнул:
– Именно так. Мария Степановна, вы только не обижайтесь, но я нашел о вас кое-какую информацию в Интернете…
«Вот оно, – с досадой подумала Варламова, – началось».
– А ваша обязанность на кафедре – собирать информацию о преподавателях? – поинтересовалась Мария с едва заметой иронией.
Улыбка сползла с губ Ковалева.
– Что вы, совсем нет, – с легкой обидой проговорил он. – Просто ваше лицо показалось мне знакомым. А Завадский не потрудился ничего нам о вас рассказать. Вот я и решил…
– Если вы не против – поговорим на ходу? – предложила Мария. – Мне тяжело стоять на одном месте.
Ковалев покосился на черную трость Марии и поспешно согласился:
– Да. Конечно.
И они медленно двинулись по коридору. Несколько секунд шли в молчании. Ковалев явно не знал, как продолжить разговор. Мария не спешила прийти ему на помощь. Наконец мужчина спросил:
– Вы еще не были в нашем букинистическом магазине?
– Нет, – ответила Мария.
– Зря. Обязательно зайдите. Иногда там попадаются очень интересные книги. Своего рода раритеты. Вы вообще первый раз в ГЗ?
– Да. – Мария остановилась и взглянула на Ковалева снизу верх. – Слушайте, мне чертовски хочется курить. Что если мы выйдем на улицу?
– Конечно. Разумеется.
Спустя несколько минут они стояли на широком гранитном крыльце клубного входа.
Мария выпустила изо рта облачко табачного дыма, подняла голову и взглянула на ряды темных окон, уходящих ввысь.
– Никогда не могла понять, как люди способны построить такое, – с тихим восхищением проговорила она.
– Да, здание грандиозное, – согласился Ковалев.
– Я читала, что его строили немецкие заключенные. Правда?
– Говорят, что да.
Поглядывая на главное здание, Ковалев сунул палец в рот и принялся грызть ноготь. Движение было настолько мальчишеское, что Мария не удержалась от улыбки.
– А правда, что когда заключенные умирали, то их, чтобы не тратить время на спуск тел, просто замуровывали в стены? – спросила она.
Ковалев взглянул на нее весело.
– Да, есть такая легенда. Но я в нее не верю.
– А еще говорят, что в толстых стенах высотки множество пустот и из них складываются целые лабиринты.
Ковалев мотнул по-мальчишески кудлатой головой.
– Не уверен, что так. Думаю, все это – часть мифов о ГЗ. Вот вы, например, что-нибудь слышали про Темную комнату?
Мария на секунду задумалась, после чего качнула головой:
– Нет.
– Одна из здешних сказок. Якобы под высоткой есть множество потайных туннелей и лабиринтов. И в одном из них существует некая комната, где обитает Зло. Что-то вроде дыры в пространстве. Или, точнее, дверцы, ведущей в Ад. Легенда гласит: если найти ту комнату, можно заключить договор с дьяволом.
– Продав ему душу? – уточнила Мария.
Ковалев кивнул:
– Возможно. Условий сделки никто не знает.
Мария выпустила изо рта новое облачко дыма и посмотрела, как оно расплывается в воздухе. Солнце зашло за облака, и на улице слегка похолодало. Деревья еще не были голыми, но листва ощутимо поредела.
– Подобные мифы есть в каждом большом здании, – сказала она, сдвинул брови.
– Да… Конечно. – Собеседник снова улыбнулся, но на сей раз улыбка его была виноватой. – Мария Степановна, вы так соблазнительно курите, что и мне захотелось. Не угостите сигаретой?
Мария вынула из пачки сигарету и протянула Ковалеву. Он сунул ее в рот, вытащил из кармана зажигалку, закурил. Потом, запрокинув голову, медленно выпустил изо рта целое облако дыма и стал втягивать его носом. У Марии сдавило сердце. Бог знает почему, но этот тридцатилетний чудак вдруг напомнил ей сына…
Ковалев тем временем продолжил разговор. И, похоже, перешел к самой сути.
– Мария Степановна, я наткнулся в Интернете на ваше интервью и… В общем, хотел спросить: вас действительно посещают видения?
– Не уверена, что слово «видение» подходит. Я была бы рада считать это… ну, хотя бы галлюцинациями.
– А чем вам не нравится слово «видение»?
– Оно слишком пафосное. В Средние века людей, подобных мне, называли визионерами. И к ним относились вполне уважительно. Впрочем, тогда было другое время. Вы рассказывали кому-нибудь о том, что прочитали в той статье?
Он помотал головой:
– Нет. Более того – уверен, что, кроме меня, никто из нашего коллектива ее не видел.
– Но вы ведь видели.
– На нашей кафедре я – самый любопытный, – весело сообщил Ковалев.
Он сделал паузу, чтобы затянуться, и выпустил дым изо рта тонкой свистящей струйкой. И вновь сердце Марии защемило.
– Я бы не хотела, чтобы люди обсуждали это, – глухо проговорила она, стараясь справиться с собой. – Понимаете?
– Понимаю, – кивнул Ковалев. – Постараюсь удержать свое знание в тайне. Но имейте в виду, что кое-кому ваше появление на факультете стало, что называется, поперек горла.
– Да… наверное…
– Вы хотите услышать их доводы?
– Хотелось бы.
Размахнувшись, Ковалев швырнул сигарету в громоздкую урну. Затем повернулся к Марии.
– Видите ли… – Он слегка замялся и перевел взгляд на свой обгрызенный ноготь, словно прикидывая, откусить от него еще кусочек или оставить все как есть. – Некоторые мои коллеги считают, что кафедра не должна превратиться в прибежище для шарлатанов.
– Они так обо мне?
– Вы – явление временное. Но они расценивают ваше появление на кафедре как первый «тревожный звоночек».
Мария помолчала, глядя на слегка покачивающиеся под ветром кроны деревьев.
– Надеюсь, мне дадут дочитать спецкурс? – тихо проговорила она.
– Уверен, что да. Но при условии, что через месяц вы исчезнете и больше никогда не появитесь в наших стенах. – Ковалев взглянул на часы и сказал: – Мне пора на лекцию. Надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить.
– Конечно.
– Мне очень интересно было с вами познакомиться. Увидимся!
Он резво, по-мальчишески, повернулся на каблуках и исчез за дверью.
Мария отшвырнула окурок и еще немного постояла, вдыхая прохладный осенний воздух, потом повернулась и, опираясь на палку, заковыляла к двери. До открытия театральной студии оставалось еще полчаса. Она решила наведаться в видеопрокат и поговорить с человеком, выдающим диски с фильмами.
Рядом с девушкой стоял жилистый сутуловатый парень с такими же длинными, черными волосами, как у Насти, и с целой гроздью серебряных колец в левом ухе.
– Настя! – окликнула девушку Варламова.
Настя обернулась. Взгляд у нее был почти неприязненный.
– Ты помнишь меня?
Девушка усмехнулась:
– Конечно. Я ведь не склеротик.
– Ты числишься в списках группы, но на моем занятии тебя не было. Могу я узнать, почему?
– Потому что вы читаете спецкурс по мистике.
– И что?
– Ничего, – ответила девушка таким тоном, который явно показывал, что она не видит смысла в пустых разговорах. – Просто я знаю про мистику все. А по мистическому учению Блаватской я даже готовила доклад.
– Ясно.
Девушка уже начала отворачиваться, явно потеряв к Марии интерес, но Варламова снова ее окликнула:
– Ты, конечно, извини, Настя, но тебе придется прийти на мое занятие.
– Что? – Девушка покосилась на Марию, как строптивая лошадь, потом прищурилась и откинула с лица длинную черную прядь. На руке ее красовались часы, циферблат которых казался непомерно большим для ее тоненького запястья. На циферблате был нарисован череп.
– Я настаиваю, чтобы ты посещала мой спецкурс, – сказала Варламова. – Иначе я не поставлю тебе зачет.
Настя хмыкнула.
– Зачем мне ходить на ваш семинар? Он ведь даже не профильный.
Молодой человек, стоявший рядом, легонько ткнул девушку в бок, но та не обратила на него внимания.
– Хорошо, – снова заговорила Варламова, – тогда давай сделаем так. Ты придешь на следующее занятие. Если оно покажется тебе скучным, я освобожу тебя от посещения спецкурса и поставлю зачет автоматом. Как тебе мое предложение?
– Нормально, – ничуть не удивившись, ответила Настя. Потрогала рукой черные волосы и, захватив несколько длинных прямых прядей, переложила их так, чтобы прикрыть уши, форма которых оставляла желать лучшего.
– Ну, значит, договорились, – улыбнулась Мария. – Слушай… неудобно тебя просить, но… Поможешь мне подняться по лестнице? Здесь очень крутые ступени, и для моей ноги это слишком тяжелое испытание.
Настя опустила взгляд и уставилась на ноги Марии.
– У вас больная нога?
– Да, как видишь.
– Я не знала.
– Давайте я вам помогу, – вызвался парень.
Мария взглянула на молодого человека и радужно ему улыбнулась:
– Было бы очень любезно с вашей стороны.
Мария ожидала этого предложения. Она не нуждалась в помощнике, но решила не упускать случая побольше узнать о Насте и ее приятеле.
Пока Варламова поднималась по лестнице, парень учтиво держал ее под локоть.
– Могу я узнать имя моего рыцаря? – поинтересовалась Мария, когда они оказались наверху.
– Меня зовут Антип, – ответил юноша.
– Вы учитесь вместе с Настей?
Парень покачал головой:
– Нет. Я с факультета информатики.
– Учишься на программиста?
Он едва заметно улыбнулся:
– Что-то в таком роде.
У парня была хорошая аура – чистая, незамутненная и невозмутимая, как у ребенка, и Марии это понравилось.
– Антип! – сердито окликнула его снизу Настя. – Ты долго еще?
– Сейчас иду. Простите, не знаю, как вас зовут…
– Мария Степановна.
– Мария Степановна, рад был вам помочь. Если вздумаете взобраться на Одесскую лестницу – свистните, и я примчусь к вам на помощь.
– Обязательно свистну, – пообещала Варламова.
«Славный мальчик», – подумала она, глядя, как он сбегает с лестницы.
Повернувшись, Мария заковыляла прочь. Прошла несколько шагов, но тут кто-то ее окликнул:
– Мария Степановна!
Мария остановилась. Перед ней возник долговязый молодой мужчина с веселым лицом. Волосы растрепаны, словно он только что встал с постели. На лице – двухдневная щетина, редкая и рыжеватая.
– Простите, а мы с вами…
– Незнакомы, – сказал долговязый мужчина. – Но виделись мельком на кафедре. Сегодня утром.
– Вот оно что.
– Меня зовут Игорь. Игорь Иванович Ковалев. Я преподаю теорию прогнозирования. Прогуливаетесь по ГЗ?
Мария кивнула:
– Да. У вас тут целый город.
– Не то слово! В нашем здании можно жить месяцами, не высовывая нос наружу. – Он улыбнулся добродушной улыбкой чудаковатого ученого. – Знаете, Мария Степановна, а ваш спецкурс стал для нас, преподавателей, полной неожиданностью.
Мария, исподволь разглядывая коллегу, кивнула:
– Да, я уже слышала.
– Завадский принял очень экстравагантное решение, пригласив вас, и мы…
– А на него не слишком похоже, да?
Ковалев улыбнулся и кивнул:
– Именно так. Мария Степановна, вы только не обижайтесь, но я нашел о вас кое-какую информацию в Интернете…
«Вот оно, – с досадой подумала Варламова, – началось».
– А ваша обязанность на кафедре – собирать информацию о преподавателях? – поинтересовалась Мария с едва заметой иронией.
Улыбка сползла с губ Ковалева.
– Что вы, совсем нет, – с легкой обидой проговорил он. – Просто ваше лицо показалось мне знакомым. А Завадский не потрудился ничего нам о вас рассказать. Вот я и решил…
– Если вы не против – поговорим на ходу? – предложила Мария. – Мне тяжело стоять на одном месте.
Ковалев покосился на черную трость Марии и поспешно согласился:
– Да. Конечно.
И они медленно двинулись по коридору. Несколько секунд шли в молчании. Ковалев явно не знал, как продолжить разговор. Мария не спешила прийти ему на помощь. Наконец мужчина спросил:
– Вы еще не были в нашем букинистическом магазине?
– Нет, – ответила Мария.
– Зря. Обязательно зайдите. Иногда там попадаются очень интересные книги. Своего рода раритеты. Вы вообще первый раз в ГЗ?
– Да. – Мария остановилась и взглянула на Ковалева снизу верх. – Слушайте, мне чертовски хочется курить. Что если мы выйдем на улицу?
– Конечно. Разумеется.
Спустя несколько минут они стояли на широком гранитном крыльце клубного входа.
Мария выпустила изо рта облачко табачного дыма, подняла голову и взглянула на ряды темных окон, уходящих ввысь.
– Никогда не могла понять, как люди способны построить такое, – с тихим восхищением проговорила она.
– Да, здание грандиозное, – согласился Ковалев.
– Я читала, что его строили немецкие заключенные. Правда?
– Говорят, что да.
Поглядывая на главное здание, Ковалев сунул палец в рот и принялся грызть ноготь. Движение было настолько мальчишеское, что Мария не удержалась от улыбки.
– А правда, что когда заключенные умирали, то их, чтобы не тратить время на спуск тел, просто замуровывали в стены? – спросила она.
Ковалев взглянул на нее весело.
– Да, есть такая легенда. Но я в нее не верю.
– А еще говорят, что в толстых стенах высотки множество пустот и из них складываются целые лабиринты.
Ковалев мотнул по-мальчишески кудлатой головой.
– Не уверен, что так. Думаю, все это – часть мифов о ГЗ. Вот вы, например, что-нибудь слышали про Темную комнату?
Мария на секунду задумалась, после чего качнула головой:
– Нет.
– Одна из здешних сказок. Якобы под высоткой есть множество потайных туннелей и лабиринтов. И в одном из них существует некая комната, где обитает Зло. Что-то вроде дыры в пространстве. Или, точнее, дверцы, ведущей в Ад. Легенда гласит: если найти ту комнату, можно заключить договор с дьяволом.
– Продав ему душу? – уточнила Мария.
Ковалев кивнул:
– Возможно. Условий сделки никто не знает.
Мария выпустила изо рта новое облачко дыма и посмотрела, как оно расплывается в воздухе. Солнце зашло за облака, и на улице слегка похолодало. Деревья еще не были голыми, но листва ощутимо поредела.
– Подобные мифы есть в каждом большом здании, – сказала она, сдвинул брови.
– Да… Конечно. – Собеседник снова улыбнулся, но на сей раз улыбка его была виноватой. – Мария Степановна, вы так соблазнительно курите, что и мне захотелось. Не угостите сигаретой?
Мария вынула из пачки сигарету и протянула Ковалеву. Он сунул ее в рот, вытащил из кармана зажигалку, закурил. Потом, запрокинув голову, медленно выпустил изо рта целое облако дыма и стал втягивать его носом. У Марии сдавило сердце. Бог знает почему, но этот тридцатилетний чудак вдруг напомнил ей сына…
Ковалев тем временем продолжил разговор. И, похоже, перешел к самой сути.
– Мария Степановна, я наткнулся в Интернете на ваше интервью и… В общем, хотел спросить: вас действительно посещают видения?
– Не уверена, что слово «видение» подходит. Я была бы рада считать это… ну, хотя бы галлюцинациями.
– А чем вам не нравится слово «видение»?
– Оно слишком пафосное. В Средние века людей, подобных мне, называли визионерами. И к ним относились вполне уважительно. Впрочем, тогда было другое время. Вы рассказывали кому-нибудь о том, что прочитали в той статье?
Он помотал головой:
– Нет. Более того – уверен, что, кроме меня, никто из нашего коллектива ее не видел.
– Но вы ведь видели.
– На нашей кафедре я – самый любопытный, – весело сообщил Ковалев.
Он сделал паузу, чтобы затянуться, и выпустил дым изо рта тонкой свистящей струйкой. И вновь сердце Марии защемило.
– Я бы не хотела, чтобы люди обсуждали это, – глухо проговорила она, стараясь справиться с собой. – Понимаете?
– Понимаю, – кивнул Ковалев. – Постараюсь удержать свое знание в тайне. Но имейте в виду, что кое-кому ваше появление на факультете стало, что называется, поперек горла.
– Да… наверное…
– Вы хотите услышать их доводы?
– Хотелось бы.
Размахнувшись, Ковалев швырнул сигарету в громоздкую урну. Затем повернулся к Марии.
– Видите ли… – Он слегка замялся и перевел взгляд на свой обгрызенный ноготь, словно прикидывая, откусить от него еще кусочек или оставить все как есть. – Некоторые мои коллеги считают, что кафедра не должна превратиться в прибежище для шарлатанов.
– Они так обо мне?
– Вы – явление временное. Но они расценивают ваше появление на кафедре как первый «тревожный звоночек».
Мария помолчала, глядя на слегка покачивающиеся под ветром кроны деревьев.
– Надеюсь, мне дадут дочитать спецкурс? – тихо проговорила она.
– Уверен, что да. Но при условии, что через месяц вы исчезнете и больше никогда не появитесь в наших стенах. – Ковалев взглянул на часы и сказал: – Мне пора на лекцию. Надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить.
– Конечно.
– Мне очень интересно было с вами познакомиться. Увидимся!
Он резво, по-мальчишески, повернулся на каблуках и исчез за дверью.
Мария отшвырнула окурок и еще немного постояла, вдыхая прохладный осенний воздух, потом повернулась и, опираясь на палку, заковыляла к двери. До открытия театральной студии оставалось еще полчаса. Она решила наведаться в видеопрокат и поговорить с человеком, выдающим диски с фильмами.
7
За стойкой видеопроката сидел русоволосый парень с толстым, одутловатым лицом и странными, выпуклыми и очень светлыми, почти белыми, глазами. На вид ему было лет двадцать восемь – тридцать.
Толстяк заполнял какие-то карточки. Мария захромала было к нему, но вдруг увидела, что ее опередили – к стойке подошел пожилой мужчина в синем, сильно поношенном халате.
Увалень за стойкой поднял взгляд, и они с мужчиной обменялись парой фраз, после чего мужчина быстро достал из кармана журнал и протянул его толстяку. Тот взял журнал и быстро спрятал его в ящик стола. Вид у обоих был вороватый.
«Это что еще за игры?» – с любопытством подумала Варламова.
Она почувствовала непреодолимое желание подойти к столу, открыть ящик, вынуть журнал и хорошенько его встряхнуть. Интересно, что бы она нашла между страницами?
Дождавшись, пока мужчина отойдет, Мария направилась к стойке.
На лацкане пиджака толстяка красовалась карточка с надписью: «Арсений Лосев».
– Добрый день, Арсений, – приветствовала она увальня.
Тот глянул на нее снизу вверх своими выпуклыми глазами и кивнул:
– Здравствуйте.
Мария запустила пальцы в лоток с карточками и стала просматривать названия фильмов. Некоторое время парень молчал, затем поинтересовался:
– Ищете что-то конкретное?
– Да нет, просто смотрю, – небрежно ответила Варламова.
Он еще немного помолчал, угрюмо разглядывая ее. Потом сказал:
– Есть несколько свежих фильмов. Боевик с Брюсом Уиллисом и комедия с Джимом Керри.
– Хорошо. Но я больше люблю триллеры.
– Триллеры? – Увалень облизнул губы толстым языком. – Свежих триллеров нет.
– Правда? Жаль. – Мария оставила в покое карточки и взглянула на Лосева. – Вы давно здесь работаете?
Увалень посмотрел на нее удивленно.
– Два года… А что?
– Ничего. У вас единственное место в ГЗ, где можно взять напрокат фильм?
Лосев подозрительно прищурил бесцветные глаза:
– А вам что-то не нравится?
Варламова дернула острым плечом:
– Вовсе нет. Просто интересуюсь. Я здесь человек новый.
Угрюмый взгляд исподлобья, а затем:
– Аспирантка?
Мария покачала головой:
– Нет, но спасибо за комплимент. Я читаю спецкурс на техническом факультете. А живу здесь, в ГЗ. В секторе «Г».
– Недалеко отсюда, – сказал Лосев.
– Да, совсем рядом. Думаю, я буду часто брать у вас фильмы.
Мария опустила взгляд на коробку с карточками и снова стала неторопливо перебирать их.
– Кстати, насчет триллеров, – заговорила она после паузы. – Я слышала, тут у вас недавно сгорел студент.
Увалень сперва удивленно вскинул брови, потом нахмурился.
– Почему вы сказали, что это «кстати?» – угрюмо осведомился он.
– Ну… – Мария поняла, что сплоховала, и попыталась исправить ситуацию. – Возможно, я просто неправильно выразилась. Дело в том, что живу недалеко от блока, в котором погиб этот юноша. Блок опечатан. Странно, что в нем до сих пор никто не живет.
– А вы бы согласились там жить?
Мария сдвинула брови, задумалась на пару секунд, после чего отрицательно качнула головой:
– Нет. Пожалуй, не согласилась бы. Но я не думаю, что коменданта общежития волнуют такие нюансы.
Некоторое время Лосев подозрительно разглядывал ее лицо, словно пытался найти в нем что-то такое, что могло бы смягчить неприятное первое впечатление. Потом ошарашил ее вопросом:
– Вы частный сыщик?
Мария справилась с изумлением и ответила:
– Нет. А вы?
На лице Лосева не было и тени улыбки.
– Я – хозяин видеопроката. А по утрам подрабатываю грузчиком в нашей столовой. Если вы не частный сыщик, то почему все время спрашиваете?
Толстяк заполнял какие-то карточки. Мария захромала было к нему, но вдруг увидела, что ее опередили – к стойке подошел пожилой мужчина в синем, сильно поношенном халате.
Увалень за стойкой поднял взгляд, и они с мужчиной обменялись парой фраз, после чего мужчина быстро достал из кармана журнал и протянул его толстяку. Тот взял журнал и быстро спрятал его в ящик стола. Вид у обоих был вороватый.
«Это что еще за игры?» – с любопытством подумала Варламова.
Она почувствовала непреодолимое желание подойти к столу, открыть ящик, вынуть журнал и хорошенько его встряхнуть. Интересно, что бы она нашла между страницами?
Дождавшись, пока мужчина отойдет, Мария направилась к стойке.
На лацкане пиджака толстяка красовалась карточка с надписью: «Арсений Лосев».
– Добрый день, Арсений, – приветствовала она увальня.
Тот глянул на нее снизу вверх своими выпуклыми глазами и кивнул:
– Здравствуйте.
Мария запустила пальцы в лоток с карточками и стала просматривать названия фильмов. Некоторое время парень молчал, затем поинтересовался:
– Ищете что-то конкретное?
– Да нет, просто смотрю, – небрежно ответила Варламова.
Он еще немного помолчал, угрюмо разглядывая ее. Потом сказал:
– Есть несколько свежих фильмов. Боевик с Брюсом Уиллисом и комедия с Джимом Керри.
– Хорошо. Но я больше люблю триллеры.
– Триллеры? – Увалень облизнул губы толстым языком. – Свежих триллеров нет.
– Правда? Жаль. – Мария оставила в покое карточки и взглянула на Лосева. – Вы давно здесь работаете?
Увалень посмотрел на нее удивленно.
– Два года… А что?
– Ничего. У вас единственное место в ГЗ, где можно взять напрокат фильм?
Лосев подозрительно прищурил бесцветные глаза:
– А вам что-то не нравится?
Варламова дернула острым плечом:
– Вовсе нет. Просто интересуюсь. Я здесь человек новый.
Угрюмый взгляд исподлобья, а затем:
– Аспирантка?
Мария покачала головой:
– Нет, но спасибо за комплимент. Я читаю спецкурс на техническом факультете. А живу здесь, в ГЗ. В секторе «Г».
– Недалеко отсюда, – сказал Лосев.
– Да, совсем рядом. Думаю, я буду часто брать у вас фильмы.
Мария опустила взгляд на коробку с карточками и снова стала неторопливо перебирать их.
– Кстати, насчет триллеров, – заговорила она после паузы. – Я слышала, тут у вас недавно сгорел студент.
Увалень сперва удивленно вскинул брови, потом нахмурился.
– Почему вы сказали, что это «кстати?» – угрюмо осведомился он.
– Ну… – Мария поняла, что сплоховала, и попыталась исправить ситуацию. – Возможно, я просто неправильно выразилась. Дело в том, что живу недалеко от блока, в котором погиб этот юноша. Блок опечатан. Странно, что в нем до сих пор никто не живет.
– А вы бы согласились там жить?
Мария сдвинула брови, задумалась на пару секунд, после чего отрицательно качнула головой:
– Нет. Пожалуй, не согласилась бы. Но я не думаю, что коменданта общежития волнуют такие нюансы.
Некоторое время Лосев подозрительно разглядывал ее лицо, словно пытался найти в нем что-то такое, что могло бы смягчить неприятное первое впечатление. Потом ошарашил ее вопросом:
– Вы частный сыщик?
Мария справилась с изумлением и ответила:
– Нет. А вы?
На лице Лосева не было и тени улыбки.
– Я – хозяин видеопроката. А по утрам подрабатываю грузчиком в нашей столовой. Если вы не частный сыщик, то почему все время спрашиваете?