— Дорога опять идет вниз, — не оборачиваясь обронила она. — Две ночевки прошли, а мы все куда-то спускаемся.
   — Мы у северного края Ционского нагорья, — вспомнил карту Альмарен. — Фаур расположен под землей ниже Лура.
   — Я не понимаю, почему лурские монтарвы так боялись этого наводнения. Вода не достигла и половины пути между городами.
   — Мне показалось, что они привыкли бояться всего, что может вторгнуться в их жизнь и изменить их привычное существование. Их давние предки не оказали сопротивления уттакам, а предпочли уйти под землю — и в этом тоже виден характер монтарвского народа.
   — Я не хотела бы… я не смогла бы жить под землей. Бедняги, они никогда не видят неба. Я рада, что наш путь подходит к концу.
   Интонация последней фразы выдала Альмарену усталость магини, никогда не позволявшей себе и намека на жалобу.
   — Город близко, его окраинные туннели начинаются сразу же за озером, — ободряюще напомнил он. — Может, по этому туннелю до него еще ближе.
   — Там, у озера, я чувствовала впереди Белый шар, а здесь уже не чувствую, — сказала в ответ магиня. — Вот что меня беспокоит, Альмарен, — когда мы подойдем к этому шару, наши камни усилят его магию, хотим мы этого или нет.
   Они усилят амулеты Каморры, понимаешь? Получается, что мы не должны приближаться к Белому шару, пока не найдем способ разрушить магию ордена Василиска.
   Альмарен задумался над неожиданной задачей. Не услышав ответа, Лила замедлила шаг и оглянулась.
   — Знаешь что, — встретил он ее взгляд, — а почему бы нам не наложить на них такую же оболочку…
   Вдруг ее лицо изменилось, глаза встревоженно распахнулись, как при виде неотвратимой опасности. Поняв, что Лила смотрит за его спину, Альмарен резко обернулся. Сзади стремительно приближался водяной поток, в его кипящих струях угрожающе перекатывались каменные валуны.
   — Бежим! — Он схватил ее за руку и потащил вниз по коридору, который спускался все круче, перейдя наконец в лестницу. Они мчались по ней, прыгая через ступени, сзади бурлила, настигала вода. В конце лестницы оказался ровный участок пути, несколько шагов спустя сменившийся ступенями, ведущими вверх.
   Короткий подъем ушел из-под ног так внезапно, что Альмарен, споткнувшись, выронил светлячок Феникса. Золотисто-зеленый шарик мелькнул в воздухе и ударился о ступени, разлетевшись на десятки сверкающих осколков. Лила подхватила один осколок, Альмарен остановился на мгновение, дожидаясь магиню, и вновь потянул ее за собой. Впереди открылся короткий горизонтальный туннель, в конце которого виднелся свет.
   — Здесь выход! — обрадовался Альмарен и тут же осекся. Туннель обрывался в глубокий отвесный колодец. Маг едва успел остановиться на краю, удерживая свою спутницу.
   — Здесь тупик, — поправила его Лила. — Это вентиляционная шахта монтарвов.
   Свет, с непривычки казавшийся ярким, просачивался в узкую щель на верхнем конце шахты. Отвесные стены колодца уходили высоко вверх, к вентиляционному отверстию, и сужались там, защищая шахту от проникновения солнечных лучей и непрошеных посетителей. Несмотря на это, дно колодца было усеяно скелетами мелких животных, поверх которых бегали ящерицы, свалившиеся в шахту со скал.
   — Тупик… — повторил вслед за магиней Альмарен, обшарив взглядом дно и стены шахты. Он оглянулся назад и увидел, что прибывающая вода уже залила верхние ступени подъема и устремилась к шахте.
   Альмарен вскочил на выступ у стены, служивший когда-то скамьей приходившим сюда монтарвам, и втащил за собой Лилу. Поток, волочивший куски плесени, а иногда и барахтающихся в воде всеедов, понесся мимо скамьи в колодец. Маг не отрывал взгляда от быстро поднимающейся воды, прижимая к себе маленькую женщину, будто бы это могло спасти ее, и никак не мог решить, что хуже — захлебнуться первым и оставить ее погибать в одиночестве или быть беспомощным свидетелем ее гибели.
   Вода перестала прибывать, когда колодец заполнился почти до краев.
   Поток ослабел и истощился, а затем нехотя отступил, оставляя мокрый след на дне туннеля. Убедившись, что опасность миновала, оба спустились со скамьи, подошли к выходу и увидели, что вода залила нижний туннель, превратив его в озеро, на дне которого, словно звезды, мерцали осколки светлячка Феникса.
   «Это только отсрочка, — сообразил Альмарен. — Обратный путь перекрыт».
   — Нам рано отчаиваться, — сказала Лила, словно прочитав его мысли.
   — Первая ступенька уже показалась из воды, значит, в стенах туннеля есть трещины и вода просачивается в них. Подождем, пока она стечет.
   Судя по скорости отступления воды, им предстояло долгое ожидание.
   Они вернулись к краю колодца и уселись на скамью. Альмарен взглянул на магиню — она выглядела одинокой и усталой, нуждающейся в утешении. Здесь, в безвыходном положении, лицом к лицу со смертельной опасностью, ему показалось бессмысленным сдерживаться или притворяться. Он придвинулся поближе, обнял Лилу за плечи, и она не отстранилась. В ее ответном взгляде светилось нежное чувство — не то, которое он так надеялся, так мечтал когда-нибудь увидеть, а другое — соучастие, понимание общей судьбы. Альмарен уткнулся лицом в ее волосы, и время остановилось для него.
   Наверху темнело. Свет в верхнем отверстии шахты мало-помалу тускнел, оповещая о наступлении вечерних сумерек. Поверхность воды в колодце, кишащая всеедами и ящерицами, успокаивалась — бедные твари одна за другой прекращали борьбу за жизнь и шли на дно. Вода убывала слишком медленно, чтобы подавать надежду на освобождение. Лила и Альмарен съели лепешки, сделали по глотку воды и вновь уселись в ожидании, прижавшись друг к другу, как в лютую стужу. Когда наверху наступила ночь, магиня достала осколок светлячка и подошла к краю воды.
   — Вода перестала убывать, — сообщила она Альмарену. — Она стоит на той же отметке, что и в прошлый раз.
   Альмарен подошел к маги не и осмотрел ступени. Вода освободила половину лестницы, но верхний край туннеля по-прежнему оставался под водой.
   Лила проследила взгляд мага и внезапно спросила:
   — Ты хорошо плаваешь?
   — Да.
   — А ныряешь?
   Альмарен догадался, о чем она думает.
   — Я не оставлю тебя здесь, — ответил он.
   — Мы поплывем вместе.
   — А ты умеешь плавать?
   — Не слишком. Но я умею подолгу задерживать дыхание — это одно из упражнений жрецов Саламандры для развития способностей к магии.
   — А вдруг ты не доплывешь?
   — Мы не можем больше ждать, — решительно сказала Лила. — Оставаясь здесь, мы ослабеем и тогда уж точно не выберемся отсюда. Я поплыву первой, а ты подожди немного и ныряй следом.
   — Хорошо, — согласился Альмарен.
   Лила спустилась по ступеням в воду. Зайдя по грудь, она ободряюще кивнула Альмарену, несколько раз глубоко вдохнула и скрылась под водой. Круги разошлись и успокоились, эфилемовые осколки звездным небом проступили со дна водяной преграды.
   Тревога за магиню помешала Альмарену определить, как долго он стоит в ожидании. Он в оцепенении смотрел на сияющие осколки, пока внезапная мысль о том, что она захлебнулась, что ее нужно немедленно спасать, не подбросила его на месте. Альмарен вбежал в воду, сделал торопливый вдох и нырнул в черное отверстие туннеля.
   Плыть в одежде было нелегко — вздувшаяся пузырем куртка и тянущие на дно башмаки сковывали движения. Туннель, который они бегом преодолели за несколько шагов, вытянулся в целую вечность. Чувствуя, что ему не хватает воздуха, Альмарен пробовал всплыть, но каждый раз натыкался головой на потолок туннеля. Его сознание помутилось от удушья, он непроизвольно хлебнул воды, еще и еще раз, беспорядочно забил руками и зацепился за что-то, потянувшее его наверх.
   Лила вытащила его наполовину захлебнувшимся и уложила лицом вниз на каменный пол туннеля, где он еще долго лежал, откашливая попавшую в легкие воду. Сознание возвращалось к Альмарену между приступами кашля, сообщая, что магиня зовет его, что она поддерживает его за грудь, за плечи, пытаясь помочь.
   Хотя неразумная поспешность превратила его из спасателя в спасаемого, Альмарен чувствовал не смущение, а радость, оттого что она была здесь, что в ее голосе звучала тревога и забота.
   Наконец Альмарен приподнялся на локтях и сел. Совсем близко он увидел лицо Лилы — мокрые волосы, огромные, в пол-лица глаза, полные испуга и сострадания.
   — Как ты себя чувствуешь, Аль? — допытывалась она.
 
   «Аль!» — Руки Альмарена сами протянулись к магине.
   — Что ты делаешь?! — встрепенулась Лила. — Нашел время…
   Но Альмарен был другого мнения. Невидимая преграда, разделявшая их, исчезла, и он спешил закрепить возникшую близость, вложив в поцелуй все, то передумал и перечувствовал в последнее время.
   Ее губы, поначалу холодные и безответные, отогрелись и ожили, возвращая ласку.
   — Нам пора идти, — шепнула наконец она. — Наши, наверное, давно вернулись и беспокоятся.
   Они поднялись на ноги, собираясь возвращаться на стоянку. Оба были насквозь мокрыми после купания в ледяной воде. Альмарен не чувствовал холода — ему никогда не было холодно рядом с Лилой, — но маленькая женщина вся закоченела и тщетно пыталась удержать бившую ее дрожь.
   — Давай отожмем одежду, — продолжил ей Альмарен.
   При тусклом, исчезающем свете эфилемового осколка они поочередно разделись и вместе выкрутили одежду, держась за ее концы. Альмарен подобрал осколок, взял магиню за руку и повел вверх по лестнице. Выйдя в туннель, они увидели зеленоватую точку светлячка Феникса, двигающуюся навстречу.
   — Это наши! — обрадовалась Лила. Вскоре они различили знакомые фигуры Тревинера и Витри, а затем и радостный оскал охотника, помахавшего им светлячком.
   — Вот вы где, — с облегчением сказал Тревинер, подходя к ним. — Мы с Витри загулялись, но не так, как вы.
   — Там тупик, — сказал Альмарен. — Мы едва выбрались оттуда.
   — Вижу, — подтвердил охотник. — Вид у вас, я вам скажу, как у утопленников. Но вы оба целехоньки — я боялся, что хуже будет.
   — Если и вы не нашли выход, то мало в этом радости, — заметил маг.
   — Как это — не нашли?! Такие бравые парни, как мы с Витри? — развеселился Тревинер. — У нас куча новостей, приятель. Чего мы только не видели — и фаур, и уттаки, и Каморра…
   — Каморра здесь?
   — Это не так плохо, как кажется. Он со своими уттаками любезно прокопал нам выход. Правда, нам пришлось искупаться, но нельзя же слишком уж привередничать.
   — Значит, эта вода — из верхнего озера? — догадался Альмарен.
   — Оттуда. Теперь путь в Фаур свободен. Обмениваясь впечатлениями, они дошли до стоянки, где были встречены сияющим Шеммой.
   — Наконец-то все в сборе, самое время перекусить, — намекнул табунщик. — Я тут и водички принес.
   Шемма вполне обжился на стоянке. Он разыскал поблизости большой плоский камень для стола, подтащил к нему камни поменьше, чтобы было удобнее сидеть, а в середину выставил котелок с водой. Тревинер окинул взглядом труды табунщика и распорядился выдать на ужин по целой лепешке, сославшись на то, что сегодня все нагуляли аппетит.
   Усевшись за стол, все взяли по влажной, осклизлой лепешке.
   — Горяченького бы… — привычно вздохнул Шемма.
   Тревинер, как правило посылавший табунщика на Белый алтарь, на этот раз промолчал. Альмарен обвел взглядом друзей, будто заново замечая осунувшееся лицо охотника, а за ним и бескровные щеки Витри, исхудалую физиономию Шеммы, застывшие губы Лилы, которая никак не могла согреться после вынужденного купания.
   — Подождите! — воскликнул он и протянул руки к котелку.
   Собрав в ладонях огненную силу, маг охватил котелок с боков и сосредоточил поток силы между ладонями. От воды пошел пар, и вскоре она закипела, словно котелок стоял на сильном огне.
   — Это — дело! — блеснул зубами охотник. Он достал из мешка несколько сушеных кисточек цисмы и бросил в котелок. Цветы расправились в кипятке, от воды пошел тонкий медовый запах, напоминающий о солнце, лесе, травах, речных заводях, где по вечерам распускались белые, душистые кисти цисмы. Горячий травяной настой подействовал магически — глаза путников заблестели, на лица вернулась краска. Физиономия Шеммы залоснилась от тепла и удовольствия, волосы магини высохли и распушились.
   — Теперь и жить можно, после горяченького. А, Шемма? — окликнул табунщика Тревинер. Шемма не ответил — он был слишком занят сцеживанием остатков чая к себе в кружку.
   — А как быть с вами, утопленники? — Охотник озабоченно глянул на Лилу и Альмарена. — Возьмите-ка мой плащ, один на двоих — это у нас все, что пока еще не намокло.
   Он вытащил из-под Шеммы плащ и бросил в руки Альмарену. Тот передал плащ магине. Лила сделала несколько шагов в глубину пещеры, но внезапно остановилась.
   — Альмарен! — оглянулась она.
   Он немедленно подошел к ней.
   — Я не могу допустить, чтобы ты лег спать в мокрой одежде, — неуверенно сказала магиня.
   — Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — Альмарен не сводил пристального взгляда с ее глаз, отыскивая ответ.
   — А почему бы нет? — почти беззвучно произнесла она. — Кто знает, сколько нам еще осталось…
   Не договорив последнего, угаданного Альмареном слова — «жить», она повернулась и пошла в темноту. Альмарен шагнул за ней.

Глава 40

   На исходе ночи конница Ромбара собралась у восточных ворот Босхана. Вскоре подъехал и сам Ромбар в сопровождении Равенора, видимо решившего, что спасение камней Трех Братьев не может обойтись без его присутствия. Кроме знаменитого мага, здесь был и Скампада в своем щегольском светло-сером плаще, с объемистыми дорожными мешками, притороченными у седла, а с ним Фирелла в одежде пажа, глядящая на ночной город круглыми спросонья глазами. Сын первого министра имел важное поручение от Норрена — доставить его дочь и его письмо в цитионский дворец.
   Убедившись, что все в сборе, Ромбар дал команду открыть ворота.
   Стража завертела рычаги, натягивая толстые цепи, поднимающие решетку, отодвинула засовы створок ворот.
   — Люди знают о цели нашей поездки, Магистр? — Равенор, хотя и узнал подлинное имя магистра ордена Грифона, упорно называл его Магистром, видимо, не считая нужным переучиваться.
   — Никто, кроме нас с вами, — ответил вполголоса Ромбар. — Проводнику известно, что нам нужно пересечь Ционское нагорье, но не известно зачем.
   Равенор взглянул на проводника, невысокого, уже немолодого человека, сидящего верхом на коротконогой гнедой лошаденке.
   — Кто он такой?
   — Нувелан представил его как одного из охотников покойного правителя.
   — Он из босханской трифоньей охоты?
   — По-видимому, да. По словам Нувелана, он знает Ционские скалы лучше босханских улиц.
   Ворота распахнулись, открывая взгляду светлеющий кусок неба над Ционским нагорьем. По жесту Ромбара конница тронулась с места и выехала из города. Скампада, которому было не по пути с отрядом, вежливо попрощался с Ромбаром и поехал вдоль городской стены вместе с Фиреллой и одним из Равеноровых слуг. Отряд последовал за проводником, направившим свою лошаденку в лощину между скалами.
   Ромбар пришпорил коня и поравнялся с проводником.
   — Нам нужно прибыть на место как можно Скорее. Сколько дней займет наш путь?
   — Мы будем там к полудню четвертого дня пути, если поедем с рассвета до заката.
   — Три с половиной дня… — повторил за ним Ромбар. — Быстрее не получится?
   — Я веду вас кратчайшим путем. — Голос проводника не выражал ни досады, ни готовности услужить.
   — Но наша цель лежит на северо-востоке, а мы движемся на восток, — не прекращал допытываться Ромбар.
   — В скалах прямой путь не всегда самый быстрый, — пояснил проводник. — Здесь есть прямые тропы, но они пешие да и не каждому под силу.
   Конных троп, пригодных для такого отряда, как ваш, в Ционских скалах немного. Я знаю путь в Лоан, путь на восточный берег Келады да две тропы, ведущие к северному краю нагорья. Мы пойдем той тропой, которая выходит из скал поблизости от указанного вами места.
   Ромбар окинул проводника недоверчивым взглядом. Не найдя ничего примечательного нив загорелой физиономии, обычной для охотника, ни в неопределенного цвета волосах, где поседевших, где выгоревших на солнце, ни в потертой куртке простого покроя, ни в завалящей лошаденке, он пожалел, что здесь нет Альмарена, который мог чувствовать амулеты Каморры, или хотя бы такого хитреца, как Скампада, от которого не укрылась бы ни малейшая подозрительная черточка.
   — Ты местный? — поинтересовался он у проводника.
   — Да.
   — Стало быть, с детства в скалах?
   — С пяти лет ходил туда с приятелями. Они, как подросли, стали кто кем, а я — охотником.
   — Ты был на службе у покойного правителя?
   — Я и сейчас во дворцовой охоте. — На лице проводника мелькнуло чувство, похожее на удовольствие. — После гибели правителя ее величество сохранила охоту для наследника. Боевой растет парень — вылитый отец! Сейчас она не разрешает ему выезжать в скалы, но пройдет четыре года, и он станет законным правителем Босхана. При нем грифонья охота не будет бездельничать.
   — Прежний правитель погиб как раз на грифоньей охоте, — напомнил Ромбар.
   — Наших не в чем упрекнуть, — понял намек проводник. — Правитель, как это нередко бывает с сильными воинами, вообразил, что он еще сильнее, чем на самом деле.
   — Вот как?! — с сомнением заметил Ромбар.
   — Я был на той охоте и сам видел, как это случилось. В тот день мы отыскали крупного грифона и окружили его на небольшой высокогорной площадке.
   Правитель приказал нам разойтись по краям площадки и следить, чтобы зверь не спрыгнул вниз, а сам пошел на него один на один. Любил он это дело — брать грифона в одиночку, но зверь старый попался — сильный и хитрый. Не успели мы подбежать, как все было кончено.
   — Разве охотники не видели, что зверь опасен? Почему никто не предостерег правителя?
   — Вы, наверное, не были знакомы с покойным правителем.
   — Не был, — признал Ромбар.
   — Я не знаю таких смельчаков, кто рискнул бы указывать ему, как вести себя на охоте. Лучше уж самому идти на грифона в одиночку — и спокойнее, и безопаснее.
   Ромбар был наслышан о нраве бывшего правителя Босхана, поэтому удовлетворился полученным ответом. Помня о белых дисках, он в меру своих способностей проверил проводника на наличие магии и неприятно удивился, когда почувствовал сильное излучение, идущее с его груди, оттуда, где мог бы находиться висячий амулет.
   Он придержал коня, пока не оказался рядом с Равенором. Знаменитый маг сидел в седле безукоризненно, как на военном смотре, натянув уздечку ровно настолько, чтобы конь чувствовал повод, и казался погруженным в размышления, далекие от окружающей действительности. Ромбар набрался решимости задать вопрос, не приличествующий магистру ордена Грифона.
   — Послушайте, Равенор, — с нарочитой небрежностью обратился он к магу. — Не взяли бы вы на себя труд посмотреть, нет ли у этого проводника подозрительных амулетов?
   Равенор очнулся от раздумий, вслушиваясь в вопрос.
   — У него не та магия, о которой вы подумали, Магистр. — Вопреки опасениям Ромбара, он не стал высказывать свое мнение о магистрах, которые не могут различать разновидности магического излучения. — Обыкновенный лечебный амулет, хотя и сильный, изготовлен на Оранжевом алтаре. Наверное, грифоний хвост. Я слышал, что босханские охотники очень ценят амулеты из грифоньего хвоста.
   — Вы уверены? — переспросил Ромбар мага, хотя догадался, что тот еще у ворот проверил всех и каждого на наличие амулетов.
   — Спросите у него, — кивнул на проводника Равенор. — В чем я уверен, так это в том, что он расскажет вам кучу историй о силе этого амулета.
   Любопытно, кто из черных жрецов накладывает такие заклинания…
   — По-моему, Равенор, вы успели проверить не только нашего проводника, но и весь отряд, — сообщил свою догадку Ромбар.
   — Вы правы, — согласился маг.
   — Вам удалось найти что-нибудь подозрительное?
   — Я нашел кое-что интересное, но не назвал бы это подозрительным.
   — Скампада?!
   — У него нет никаких амулетов, в том числе и амулетов Каморры. Я предупредил бы вас — ведь он везет в Цитион эту славную девчушку, дочку Норрена. Мне показалось, что у него вообще нет привычки полагаться на магию.
   — Что же вы нашли?
   — Многие едут без амулетов, у некоторых есть лечебные амулеты или просто приносящие удачу.
   — Это хорошо, побольше бы нам таких, — одобрил Ромбар.
   — Вон тот молодой человек, который ведет с собой светло-рыжего тимайского скакуна, судя по амулетам, маг Феникса.
   — Да, он с Зеленого алтаря, — подтвердил Ромбар. — Это Риссарн, друг Альмарена, я поручил ему вести коня Альмарена.
   — Риссарн? — заинтересовался Равенор. — Значит, это он создает необычные магические поделки… Тогда понятно, что за странная штуковина у него в сумке. Это, вероятно, одна из таких вещиц.
   — Каких вещиц?
   — Та игрушка, благодаря которой Фирелла увидела свой сон, — его изделие.
   — Он создает амулеты, способные показывать события, происходящие на Келаде? — оживился Ромбар.
   — Такими амулетами непросто пользоваться, — охладил его Равенор. — Они не всегда подчиняются даже своему создателю. Кроме того, нужен талант ясновидения, который есть далеко не у каждого мага. — Он внимательно взглянул туда, где ехал Риссарн. — А пожалуй, мне найдется о чем поговорить с этим юношей.
   — Сейчас я сам поговорю с ним. Это вся магия, которую вы обнаружили в отряде?
   — Вся, — ответил маг, а затем добавил, приглушив и без того негромкий голос:
   — Конечно, я заметил и тот удивительный амулет, который вы везете с собой.
   — Который из них вы считаете удивительным? — недоуменно спросил Ромбар. — У меня есть перстень, жезл и камея Грифона — что же в них удивительного?
   — Не прикидывайтесь, Магистр, — поморщился Равенор. — Вам давно следовало бы понять, что от меня не укроется никакая магия. Я говорю не о ваших личных амулетах, а о том, который у вас в мешке.
   — Обыкновенный жезл Аспида… — пробормотал Ромбар.
   — Да, там есть и жезл Каянского алтаря, — согласился маг. — Но я имею в виду не его, а то, что лежит рядом с ним.
   — Но там нет других амулетов!
   — Ладно, я сам скажу, что там лежит, и тогда вы наконец прекратите упрямиться, — по-прежнему едва слышно сказал Равенор. — Я чувствую у вас в мешке амулет, от которого идут четыре нити, проводящие энергию холода. Они идут к четырем алтарям, способным использовать эту энергию. По моей теории, это должен быть один из камней Трех Братьев, а именно — Синий.
   — Я был бы очень рад, если бы оказалось так, — ответил Ромбар. — Но я вынужден огорчить вас — Синий камень остался у Каморры. Я пытался вернуть его, но неудачно.
   — Я не ожидал, что вы до такой степени не доверяете мне, Магистр, — с холодной язвительностью сказал Равенор.
   — Сейчас неподходящее время для ссор. — В голосе Ромбара прозвучала плохо скрываемая неприязнь. — Я не буду останавливать отряд, чтобы доказать вам обратное, но на привале вы можете перерыть все мои мешки и лично убедиться в том, что я от вас ничего не прячу.
   — Вы, наверное, надеетесь, что я не воспользуюсь вашим предложением? — ядовито заметил маг. — Я не стал бы ловить вас на слове, если бы вы, с вашим умением разбираться в магии, не возомнили, что меня можно обмануть в деле, касающемся амулетов. Я, конечно, не полезу в ваши мешки, но укажу, откуда и что вы достанете, а там посмотрим, кто из нас прав.
   — Что ж, посмотрим. — Ромбар резко натянул поводья, чуть не поставив Тулана на дыбы. Он был возмущен Равенором с его феноменальной способностью выводить собеседника из себя и с удовольствием вообразил, каким станет лицо мага, когда тот удостоверится, что в мешке нет никаких амулетов, кроме жезла Аспида. Ему было очевидно, что знаменитый маг непостижимым образом ошибся, утверждая, что в мешке лежит Синий камень, хотя и не пожелал принимать никаких возражений.
   Ромбар вспомнил об амулете проводника и подумал, что следует проверить высказывание мага, поначалу безоговорочно принятое на веру. Он вновь догнал проводника и спросил:
   — Я слышал, у тебя есть редкостный лечебный амулет?
   — Рассказывают, значит… — Лицо проводника просияло гордостью. — Да, такого амулета во всем Босхане не сыщешь.. У того, кто им владеет, любые раны заживают в трехдневный срок и никогда не воспаляются. Он изготовлен из хвоста двенадцатилетнего грифона, который принимает магию даже лучше, чем эфилем.
   Проводник достал из-за пазухи цепочку, на которой висел амулет.
   Это действительно оказался грифоний хвост, а вернее, листовидная роговая пластинка, растущая на кончике хвоста грифона. Основание пластинки было зажато скобкой с ушком, в которое была продета цепочка.
   — Можете посчитать, ваша светлость, ровно двенадцать колец. — Проводник указал на концентрические линии у основания пластинки, по которым охотники определяли возраст грифона. — Восемь лет прошло, как я добыл этого зверя и сам побывал на Оранжевом алтаре, чтобы заказать амулет. Там я отдал два грифоньих хвоста их лучшему магу — тому самому, который умер два года назад, — чтобы он наложил мне заклинание на третий. С тех пор амулет защищает меня от ран и приносит удачу на охоте. Все знают, что я никогда не возвращаюсь без добычи.