Страница:
Глаза Печказовой наполнились слезами, она достала платочек, на миг прикрыла лицо.
— Я знала, — в голосе женщины звучала какая-то горькая уверенность, я знала, что с ним произойдет страшное. И вот он исчез. Что-то случилось. Я уверена, с ним что-то случилось.
Пятница. 15.30
Пятница. 16.00
Пятница. 16.30
Пятница. 19.30
Пятница. 22.00
Суббота. 1.35
Суббота. 7.30
Суббота. 10.00
Суббота. 12.00
— Я знала, — в голосе женщины звучала какая-то горькая уверенность, я знала, что с ним произойдет страшное. И вот он исчез. Что-то случилось. Я уверена, с ним что-то случилось.
Пятница. 15.30
Волин мельком глянул на часы — три тридцать.
«Где же может быть этот Печказов? Что с ним стряслось?»
Волин покосился на стул, где недавно сидела Нелли Борисовна. Оказывается, она знала про мужа совсем немного — чем болел, что любил поесть, что предпочитал носить. Жили рядом много лет, а были чужими. Печказов жену к своей жизни не допускал, милостиво позволял лишь обслуживать себя — и только. И она мирилась с таким положением.
Так где же Печказов? Нужно срочно установить связи, знакомства. Вначале следует поговорить с его сослуживцами. Это из известных. Всех остальных нужно устанавливать самому.
Волин вздохнул: сегодняшний день придется уплотнить до предела; кроме намеченного ранее, еще и это неотложное дело. Пропал человек — тут уж все в сторону, надо искать. Возможно, Печказову требуется помощь, хотя не исключено, что он никакой помощи не ждет, а, напротив, от нее уклоняется. Бывает и такое, тем более что Печказов, по всей видимости, человек не простой, с секретом.
Машина, красный «Жигуленок» — приметная вещь.
Волин набрал номер телефона начальника ГАИ:
— Павел Игнатьевич, Волин беспокоит. Как вы решили с машиной Печказова?
Выслушал краткий ответ.
— Ясно, спасибо.
Начальник ГАИ уже распорядился о розыске машины. Обещал немедленно информировать, если она где-то объявится.
Итак, связи. Волин еще раз перебрал принесенные Печказовой бумаги печальные свидетельства множества обманов.
Вот случайно оброненное Печказовым письмо — без конверта, тетрадный листок в клеточку. «Здравствуй, Георгий», — пишет незнакомка, а далее сообщает какие-то незначительные мелочи своей далекой от Печказова жизни, пишет, что скучает без него, вспоминает встречи. В конце — «Целую. Зайка». И приписка: «Не беспокоит ли старый скрипач?»
Значит, Зайка. Волин поморщился, представляя Печказову, которая нашла и прочла это письмо, а потом хранила и, судя по всему, перечитывала, бередя свои раны. Для чего? И что за старый скрипач, который может беспокоить Печказова? По какой причине беспокоить?
Три анонимных письма. На нелинованной сероватой бумаге машинописные буквы через один интервал — набор гадостей и угрозы. Даже неспециалисту видно, что письма печатались одним лицом, на старой машинке под копирку. Печказовой отправили почему-то второй экземпляр. А первый? Кому и зачем предназначался первый?
Нелли Борисовна уверяла, что у мужа были знакомые женщины. Письмо подтверждало это. Мальцева Зоя — так именует анонимщик пассию Печказова. «Зайка» — это в письме. Зайка — Зойка — Зоя. Похоже, это и есть Мальцева. Кстати, о Мальцевой же говорила и незнакомка, которая недавно терроризировала Печказову телефонными звонками. Нелли Борисовна, по ее словам, вынуждена была обратиться за помощью на телефонную станцию. Звонки прекратились. Значит, абонента тогда нашли.
Нужно найти Мальцеву и тех, кто звонил Печказовой. По всей вероятности, угрозы связаны именно с этой стороной жизни завмага. Придется отыскивать и скрипача. Интересно, сколько их в городе, старых скрипачей? В блокноте Волина появилась первая запись.
И еще — очень серьезное. Во всех трех анонимках Печказов именуется Миллионером. Даже с большой буквы. Что это? Кличка? Ревнивые домыслы? Печказова утверждала, что живут они скромно, муж не имеет сбережений и ценностей, кроме нескольких старинной работы дорогих вещиц, которые принес от матери, когда та заболела и не могла обеспечить их сохранность.
Однако Волин понимал, что Печказов многое мог скрыть от жены, так что не исключались и деловые его связи. «Узнать о Печказове в ОБХСС», капитан сделал вторую запись в блокноте.
Не очень надеясь на успех, Волин обзвонил городские больницы. Получив отрицательный ответ, собрался было позвонить в магазин — не явился ли завмаг на работу, пока его разыскивают по больницам и моргам, но в этот момент в двери показалась голова старшего оперуполномоченного ОБХСС Ермакова.
— Звоню, звоню тебе. Повесился на телефоне, что ли? — недовольно проговорил Ермаков.
— Да вот, — попытался объяснить Волин, но Ермаков не дал ему договорить:
— Печказов? И я к тебе по этому вопросу.
— Кстати пришел, я тоже к вам собирался, информация нужна, — ответил Волин.
— Информация будет позже, — объявил Ермаков, — понимаешь, какая оказия. В дежурную часть только что позвонили из магазина «Радиотовары». Там у них на складе кража — нам с тобой выезжать.
«Где же может быть этот Печказов? Что с ним стряслось?»
Волин покосился на стул, где недавно сидела Нелли Борисовна. Оказывается, она знала про мужа совсем немного — чем болел, что любил поесть, что предпочитал носить. Жили рядом много лет, а были чужими. Печказов жену к своей жизни не допускал, милостиво позволял лишь обслуживать себя — и только. И она мирилась с таким положением.
Так где же Печказов? Нужно срочно установить связи, знакомства. Вначале следует поговорить с его сослуживцами. Это из известных. Всех остальных нужно устанавливать самому.
Волин вздохнул: сегодняшний день придется уплотнить до предела; кроме намеченного ранее, еще и это неотложное дело. Пропал человек — тут уж все в сторону, надо искать. Возможно, Печказову требуется помощь, хотя не исключено, что он никакой помощи не ждет, а, напротив, от нее уклоняется. Бывает и такое, тем более что Печказов, по всей видимости, человек не простой, с секретом.
Машина, красный «Жигуленок» — приметная вещь.
Волин набрал номер телефона начальника ГАИ:
— Павел Игнатьевич, Волин беспокоит. Как вы решили с машиной Печказова?
Выслушал краткий ответ.
— Ясно, спасибо.
Начальник ГАИ уже распорядился о розыске машины. Обещал немедленно информировать, если она где-то объявится.
Итак, связи. Волин еще раз перебрал принесенные Печказовой бумаги печальные свидетельства множества обманов.
Вот случайно оброненное Печказовым письмо — без конверта, тетрадный листок в клеточку. «Здравствуй, Георгий», — пишет незнакомка, а далее сообщает какие-то незначительные мелочи своей далекой от Печказова жизни, пишет, что скучает без него, вспоминает встречи. В конце — «Целую. Зайка». И приписка: «Не беспокоит ли старый скрипач?»
Значит, Зайка. Волин поморщился, представляя Печказову, которая нашла и прочла это письмо, а потом хранила и, судя по всему, перечитывала, бередя свои раны. Для чего? И что за старый скрипач, который может беспокоить Печказова? По какой причине беспокоить?
Три анонимных письма. На нелинованной сероватой бумаге машинописные буквы через один интервал — набор гадостей и угрозы. Даже неспециалисту видно, что письма печатались одним лицом, на старой машинке под копирку. Печказовой отправили почему-то второй экземпляр. А первый? Кому и зачем предназначался первый?
Нелли Борисовна уверяла, что у мужа были знакомые женщины. Письмо подтверждало это. Мальцева Зоя — так именует анонимщик пассию Печказова. «Зайка» — это в письме. Зайка — Зойка — Зоя. Похоже, это и есть Мальцева. Кстати, о Мальцевой же говорила и незнакомка, которая недавно терроризировала Печказову телефонными звонками. Нелли Борисовна, по ее словам, вынуждена была обратиться за помощью на телефонную станцию. Звонки прекратились. Значит, абонента тогда нашли.
Нужно найти Мальцеву и тех, кто звонил Печказовой. По всей вероятности, угрозы связаны именно с этой стороной жизни завмага. Придется отыскивать и скрипача. Интересно, сколько их в городе, старых скрипачей? В блокноте Волина появилась первая запись.
И еще — очень серьезное. Во всех трех анонимках Печказов именуется Миллионером. Даже с большой буквы. Что это? Кличка? Ревнивые домыслы? Печказова утверждала, что живут они скромно, муж не имеет сбережений и ценностей, кроме нескольких старинной работы дорогих вещиц, которые принес от матери, когда та заболела и не могла обеспечить их сохранность.
Однако Волин понимал, что Печказов многое мог скрыть от жены, так что не исключались и деловые его связи. «Узнать о Печказове в ОБХСС», капитан сделал вторую запись в блокноте.
Не очень надеясь на успех, Волин обзвонил городские больницы. Получив отрицательный ответ, собрался было позвонить в магазин — не явился ли завмаг на работу, пока его разыскивают по больницам и моргам, но в этот момент в двери показалась голова старшего оперуполномоченного ОБХСС Ермакова.
— Звоню, звоню тебе. Повесился на телефоне, что ли? — недовольно проговорил Ермаков.
— Да вот, — попытался объяснить Волин, но Ермаков не дал ему договорить:
— Печказов? И я к тебе по этому вопросу.
— Кстати пришел, я тоже к вам собирался, информация нужна, — ответил Волин.
— Информация будет позже, — объявил Ермаков, — понимаешь, какая оказия. В дежурную часть только что позвонили из магазина «Радиотовары». Там у них на складе кража — нам с тобой выезжать.
Пятница. 16.00
В магазине их встретил расстроенный заместитель заведующего.
— Урсу, — представился он, — Василий Семенович. А это, — Урсу кивнул в сторону стоявшей чуть поодаль полной женщины средних лет, — наш старший продавец, Софья Андреевна Крылова. Видите, Софья Андреевна, милицию побеспокоили, — он говорил тихо и укоризненно. Женщина не дала ему закончить:
— Вы, Василий Семенович, молоды. А я тридцать лет в торговле. Георгия Ивановича нет, а у нас бригадная ответственность.
— В чем дело? Кража?
— Понимаете, — заговорил Урсу, — об этом речь не идет.
— Но ведь дежурному сообщили именно о краже. — Ермаков недоуменно поднял брови.
Урсу кивнул на Крылову:
— Это Софья Андреевна дезинформировала вас.
— Я?! — возмутилась женщина. — Какая же это дезинформация? — Она подошла почти вплотную к Ермакову, бесцеремонно отстранив Урсу. Выслушайте меня наконец! Георгий Иванович не вышел на работу. В магазине ходят разные слухи. Вчера и сегодня мы торговали спокойно, но завтра суббота! Наш магазин основной оборот за неделю дает в субботу, и к этому дню мы всегда готовим товар. Всегда, вы слышите, Василий Семенович! — Она обернулась к Урсу, затем вновь обратилась к Ермакову:
— Сегодня я к Василию Семеновичу пришла… Дело, говорю, не должно страдать, давайте мне на субботу товар, а он: «Подождем еще, может, Георгий Иванович придет». Зачем же ждать, говорю, у нас бригадная ответственность. Вскроем склад комиссионно, Георгий Иванович не обидится. Он в торговле давно и должен понять.
— А кража-то? — напомнил Ермаков.
— Кража… — Софья Андреевна замолчала на секунду, оглянулась на Урсу. Тот пожал плечами.
— Может, и нет кражи, но контролька-то нарушена! Я тридцать лет в торговле, — опять заторопилась она, — знаю, раз такое дело — нельзя без милиции вскрывать, даже комиссионно.
Несколько цементных ступеней вели вниз, прямо к обитой железом двери. На металлических ушках-скобах висел внушительных размеров квадратный навесной замок. Чуть ниже — небольшой контрольный замочек, в скважинке которого лохматилась порванная контрольная бумажка.
— Видите? — Крылова указала на бумажку. — Запоры целы, контролька нарушена, завмага нет. Извините, у нас бригадная ответственность.
— Софья Андреевна, — раздраженно сказал Урсу. — Перестаньте вы тарахтеть, у меня голова из-за вас с утра разболелась.
Женщина обиженно поджала губы.
— Склад мы запирали вместе с Георгием Ивановичем, — рассказывал Урсу. — Он расписался на контрольке. Ключи от контрольного и внутреннего замков у меня, от навесного у него. Чтобы не ломать замок, я и предлагал подождать Георгия Ивановича, хотя, конечно, товар нам к субботе нужен. Софья Андреевна настояла, мы втроем — я, она и кассир — подошли к двери склада и обнаружили нарушенную контрольку. Запоры целы, следов кражи никаких, но она подняла волну…
— Зачем же вы о краже сказали? Сказали бы дежурному как есть, укоризненно заметил Волин.
Женщина устало махнула рукой.
— Сказала и сказала, а вы теперь разбирайтесь. Я и в торг сообщила, сейчас представитель приедет.
Волин и Ермаков осторожно осмотрели замки, дверь — никаких следов взлома.
Вскоре появился ревизор торга.
Дужки навесного замка осторожно и быстро распилил рабочий магазина, внутренний и контрольный замки открыл своими ключами Урсу, он же щелкнул выключателем у двери — открытый склад ярко осветили лампы дневного света.
Помещение оборудовано было по-хозяйски: добротные стеллажи вдоль стен, аккуратно составленные ящики с аппаратурой — телевизоры всех размеров, всех марок, приемники, проигрыватели, какие-то детали. Везде порядок, не похоже, чтобы здесь побывал злоумышленник.
Ермаков глянул на Софью Андреевну, та пожала плечами. Ревизор из торга молча стоял у двери, Урсу прислонился к стеллажу.
Волин обошел склад — порядок, ничего не скажешь. Но отчего обеспокоилась Крылова? И почему так напряжен Урсу? Наконец, к чему там приглядывается Ермаков?
Волин подошел к нему, Анатолий Петрович посмотрел на товарища, затем чуть отстранил от стеллажа Урсу, провел по пустой полке пальцем и выразительно поднял его. Волин понял. На стеллаже за спиной Урсу на тонком сером слое пыли выделялся четкий темный квадрат. Резкие контуры квадрата были смазаны с одной стороны, ближе к двери.
— Отсюда когда товар брали? — обратился Ермаков к Урсу, тот торопливо обернулся к стеллажу, посмотрел и ответил растерянно:
— Не помню…
— Софья Андреевна, а вы помните? — спросил Ермаков. Крылова тоже подошла к стеллажу, долго смотрела, затем твердо сказала:
— Не было здесь товара. Неделю назад не было ничего. Я это утверждаю.
— Но, — попытался возразить Ермаков, показывая на темный квадрат.
Крылова перебила его:
— Вижу, конечно. Однако уверяю, что в салон товары отсюда не поступали.
— Ревизия покажет, — принял решение Ермаков.
— Без нее не обойтись, — молчаливый ревизор впервые подал голос, поддержав Ермакова.
Склад закрыли и опечатали. Ермаков, устроившись в подсобке, решал вопросы ревизии магазина, просматривал документы. Волин в кабинете Печказова приступил к опросу работников магазина.
— Урсу, — представился он, — Василий Семенович. А это, — Урсу кивнул в сторону стоявшей чуть поодаль полной женщины средних лет, — наш старший продавец, Софья Андреевна Крылова. Видите, Софья Андреевна, милицию побеспокоили, — он говорил тихо и укоризненно. Женщина не дала ему закончить:
— Вы, Василий Семенович, молоды. А я тридцать лет в торговле. Георгия Ивановича нет, а у нас бригадная ответственность.
— В чем дело? Кража?
— Понимаете, — заговорил Урсу, — об этом речь не идет.
— Но ведь дежурному сообщили именно о краже. — Ермаков недоуменно поднял брови.
Урсу кивнул на Крылову:
— Это Софья Андреевна дезинформировала вас.
— Я?! — возмутилась женщина. — Какая же это дезинформация? — Она подошла почти вплотную к Ермакову, бесцеремонно отстранив Урсу. Выслушайте меня наконец! Георгий Иванович не вышел на работу. В магазине ходят разные слухи. Вчера и сегодня мы торговали спокойно, но завтра суббота! Наш магазин основной оборот за неделю дает в субботу, и к этому дню мы всегда готовим товар. Всегда, вы слышите, Василий Семенович! — Она обернулась к Урсу, затем вновь обратилась к Ермакову:
— Сегодня я к Василию Семеновичу пришла… Дело, говорю, не должно страдать, давайте мне на субботу товар, а он: «Подождем еще, может, Георгий Иванович придет». Зачем же ждать, говорю, у нас бригадная ответственность. Вскроем склад комиссионно, Георгий Иванович не обидится. Он в торговле давно и должен понять.
— А кража-то? — напомнил Ермаков.
— Кража… — Софья Андреевна замолчала на секунду, оглянулась на Урсу. Тот пожал плечами.
— Может, и нет кражи, но контролька-то нарушена! Я тридцать лет в торговле, — опять заторопилась она, — знаю, раз такое дело — нельзя без милиции вскрывать, даже комиссионно.
Несколько цементных ступеней вели вниз, прямо к обитой железом двери. На металлических ушках-скобах висел внушительных размеров квадратный навесной замок. Чуть ниже — небольшой контрольный замочек, в скважинке которого лохматилась порванная контрольная бумажка.
— Видите? — Крылова указала на бумажку. — Запоры целы, контролька нарушена, завмага нет. Извините, у нас бригадная ответственность.
— Софья Андреевна, — раздраженно сказал Урсу. — Перестаньте вы тарахтеть, у меня голова из-за вас с утра разболелась.
Женщина обиженно поджала губы.
— Склад мы запирали вместе с Георгием Ивановичем, — рассказывал Урсу. — Он расписался на контрольке. Ключи от контрольного и внутреннего замков у меня, от навесного у него. Чтобы не ломать замок, я и предлагал подождать Георгия Ивановича, хотя, конечно, товар нам к субботе нужен. Софья Андреевна настояла, мы втроем — я, она и кассир — подошли к двери склада и обнаружили нарушенную контрольку. Запоры целы, следов кражи никаких, но она подняла волну…
— Зачем же вы о краже сказали? Сказали бы дежурному как есть, укоризненно заметил Волин.
Женщина устало махнула рукой.
— Сказала и сказала, а вы теперь разбирайтесь. Я и в торг сообщила, сейчас представитель приедет.
Волин и Ермаков осторожно осмотрели замки, дверь — никаких следов взлома.
Вскоре появился ревизор торга.
Дужки навесного замка осторожно и быстро распилил рабочий магазина, внутренний и контрольный замки открыл своими ключами Урсу, он же щелкнул выключателем у двери — открытый склад ярко осветили лампы дневного света.
Помещение оборудовано было по-хозяйски: добротные стеллажи вдоль стен, аккуратно составленные ящики с аппаратурой — телевизоры всех размеров, всех марок, приемники, проигрыватели, какие-то детали. Везде порядок, не похоже, чтобы здесь побывал злоумышленник.
Ермаков глянул на Софью Андреевну, та пожала плечами. Ревизор из торга молча стоял у двери, Урсу прислонился к стеллажу.
Волин обошел склад — порядок, ничего не скажешь. Но отчего обеспокоилась Крылова? И почему так напряжен Урсу? Наконец, к чему там приглядывается Ермаков?
Волин подошел к нему, Анатолий Петрович посмотрел на товарища, затем чуть отстранил от стеллажа Урсу, провел по пустой полке пальцем и выразительно поднял его. Волин понял. На стеллаже за спиной Урсу на тонком сером слое пыли выделялся четкий темный квадрат. Резкие контуры квадрата были смазаны с одной стороны, ближе к двери.
— Отсюда когда товар брали? — обратился Ермаков к Урсу, тот торопливо обернулся к стеллажу, посмотрел и ответил растерянно:
— Не помню…
— Софья Андреевна, а вы помните? — спросил Ермаков. Крылова тоже подошла к стеллажу, долго смотрела, затем твердо сказала:
— Не было здесь товара. Неделю назад не было ничего. Я это утверждаю.
— Но, — попытался возразить Ермаков, показывая на темный квадрат.
Крылова перебила его:
— Вижу, конечно. Однако уверяю, что в салон товары отсюда не поступали.
— Ревизия покажет, — принял решение Ермаков.
— Без нее не обойтись, — молчаливый ревизор впервые подал голос, поддержав Ермакова.
Склад закрыли и опечатали. Ермаков, устроившись в подсобке, решал вопросы ревизии магазина, просматривал документы. Волин в кабинете Печказова приступил к опросу работников магазина.
Пятница. 16.30
Каким же разным был Печказов в глазах своих двадцати шести сослуживцев!
Одни видели его строгим и справедливым руководителем, другие молодящимся ловеласом, третьи считали мелочным, жадным и скрытным, но все сходились на том, что Печказов умел работать, однако в последнее время особенно обозначились какие-то иные его интересы. Частыми стали телефонные звонки, посещения неизвестных лиц, странным казалось приближение к себе Урсу и кое-кого из молодых продавцов. Завотделом Чесноков неделю назад случайно видел у Печказова крупную сумму денег — пачку пятидесятирублевых купюр. И все отмечали необычный режим работы заведующего, который он установил себе сам. Днем Печказов неизменно в течение нескольких часов отсутствовал. Где он бывал — точно никому известно не было. Одни говорили, что ухаживал за больной матерью, другие говорили, что точно — ухаживал, но за молодыми женщинами, пристрастие к которым отмечали все.
Вчера Печказова видели в мастерской «Рембыттехники». Продавцу Борисову, зашедшему в мастерскую, он сказал, что сдавал в ремонт свой магнитофон. Печказов почти не был днем на работе, приехал в магазин перед закрытием, помог опечатать склад и уехал на своих красных «Жигулях». В 19.15 — время продавцы назвали точно.
Планами на вечер ни с кем не делился.
Таковы были сведения, полученные капитаном Волиным.
Ермаков, закончив дела, сидел в небольшом кресле у окна кабинета, не вмешиваясь в беседу, ждал разговора с Крыловой, обещавшего быть интересным.
Он не ошибся. Успевшая успокоиться, Софья Андреевна толково и деловито поведала действительно интересные вещи.
Крылова работала с Георгием Ивановичем более десяти лет и хорошо изучила своего начальника. Кроме того, ей нельзя было отказать в проницательности.
Многое в поведении Печказова Софья Андреевна, мягко говоря, не одобряла. Но главное заключалось в том, что Печказов, по ее мнению, завел сомнительные знакомства и имел левый товар.
— Я ведь почему милицию вызвала, — Софья Андреевна заканчивала свой рассказ. — Урсу мне не нравится, не доверяю я ему. Проверку магазина откладывать нельзя — друзья Печказова следы заметут. А дела у нас явно нечистые. Поспрошайте-ка Урсу, он ближе всех к заведующему был.
Одни видели его строгим и справедливым руководителем, другие молодящимся ловеласом, третьи считали мелочным, жадным и скрытным, но все сходились на том, что Печказов умел работать, однако в последнее время особенно обозначились какие-то иные его интересы. Частыми стали телефонные звонки, посещения неизвестных лиц, странным казалось приближение к себе Урсу и кое-кого из молодых продавцов. Завотделом Чесноков неделю назад случайно видел у Печказова крупную сумму денег — пачку пятидесятирублевых купюр. И все отмечали необычный режим работы заведующего, который он установил себе сам. Днем Печказов неизменно в течение нескольких часов отсутствовал. Где он бывал — точно никому известно не было. Одни говорили, что ухаживал за больной матерью, другие говорили, что точно — ухаживал, но за молодыми женщинами, пристрастие к которым отмечали все.
Вчера Печказова видели в мастерской «Рембыттехники». Продавцу Борисову, зашедшему в мастерскую, он сказал, что сдавал в ремонт свой магнитофон. Печказов почти не был днем на работе, приехал в магазин перед закрытием, помог опечатать склад и уехал на своих красных «Жигулях». В 19.15 — время продавцы назвали точно.
Планами на вечер ни с кем не делился.
Таковы были сведения, полученные капитаном Волиным.
Ермаков, закончив дела, сидел в небольшом кресле у окна кабинета, не вмешиваясь в беседу, ждал разговора с Крыловой, обещавшего быть интересным.
Он не ошибся. Успевшая успокоиться, Софья Андреевна толково и деловито поведала действительно интересные вещи.
Крылова работала с Георгием Ивановичем более десяти лет и хорошо изучила своего начальника. Кроме того, ей нельзя было отказать в проницательности.
Многое в поведении Печказова Софья Андреевна, мягко говоря, не одобряла. Но главное заключалось в том, что Печказов, по ее мнению, завел сомнительные знакомства и имел левый товар.
— Я ведь почему милицию вызвала, — Софья Андреевна заканчивала свой рассказ. — Урсу мне не нравится, не доверяю я ему. Проверку магазина откладывать нельзя — друзья Печказова следы заметут. А дела у нас явно нечистые. Поспрошайте-ка Урсу, он ближе всех к заведующему был.
Пятница. 19.30
Нелли Борисовна услышала телефонный звонок, поднимаясь по лестнице. Она поспешно одолела последний пролет, торопливо достала ключи. За закрытой дверью телефон звонил требовательно, настойчиво, и руки Нелли Борисовны затряслись от волнения — конечно же, это важный звонок!
Когда наконец она справилась с замками и открыла дверь, телефон замолк. Нелли Борисовна, уронив руки, бессильно прислонилась к косяку. Тишина в квартире сдавила грудь, стесняя дыхание.
Женщина захлопнула дверь, машинально заперла ее на замки, привычно накинула цепочку. Потом осторожно, бочком прошла на кухню, включила радио. Тишина сдалась, отступила, стало легче дышать, и Печказова принялась за приготовление позднего обеда.
И не услышала, а скорее почувствовала щелчок открывшегося замка на входной двери. Нелли Борисовна прижала к груди мокрые руки, успокаивая заколотившееся сердце. «Георгий! Только у него есть ключи», — пронеслась мысль, и она бросилась к двери. Уже схватившись за холодный металл цепочки, Нелли Борисовна в узкой щели приоткрытой двери увидела вдруг очертания чужого лица, и на нее глянул незнакомый, с темным неподвижным зрачком глаз.
Как завороженная, она смотрела в этот зрачок, не в силах отвести взгляд, а потом закричала — громко, бессмысленно, слыша себя со стороны и не веря, что все это происходит с нею.
Она продолжала кричать и тогда, когда глаз исчез и дверь резко захлопнулась.
Сердце покатилось куда-то, Нелли Борисовна опустилась на пол, смолкла, оставшись одна со своим страхом.
Когда наконец она справилась с замками и открыла дверь, телефон замолк. Нелли Борисовна, уронив руки, бессильно прислонилась к косяку. Тишина в квартире сдавила грудь, стесняя дыхание.
Женщина захлопнула дверь, машинально заперла ее на замки, привычно накинула цепочку. Потом осторожно, бочком прошла на кухню, включила радио. Тишина сдалась, отступила, стало легче дышать, и Печказова принялась за приготовление позднего обеда.
И не услышала, а скорее почувствовала щелчок открывшегося замка на входной двери. Нелли Борисовна прижала к груди мокрые руки, успокаивая заколотившееся сердце. «Георгий! Только у него есть ключи», — пронеслась мысль, и она бросилась к двери. Уже схватившись за холодный металл цепочки, Нелли Борисовна в узкой щели приоткрытой двери увидела вдруг очертания чужого лица, и на нее глянул незнакомый, с темным неподвижным зрачком глаз.
Как завороженная, она смотрела в этот зрачок, не в силах отвести взгляд, а потом закричала — громко, бессмысленно, слыша себя со стороны и не веря, что все это происходит с нею.
Она продолжала кричать и тогда, когда глаз исчез и дверь резко захлопнулась.
Сердце покатилось куда-то, Нелли Борисовна опустилась на пол, смолкла, оставшись одна со своим страхом.
Пятница. 22.00
Алексей Петрович Волин домой попал только поздним вечером. Розыск Печказова не давал пока положительных результатов. Потрачен целый день, да и изрядная часть вечера прихвачена — и никаких сдвигов.
Из магазина Волин заехал еще на телефонную станцию, где разыскал следы телефонных звонков, проверявшихся по заявлению Нелли Борисовны.
То, что узнал капитан, особых надежд не внушало.
Печказовой звонила некто Иванова — уборщица производственных мастерских местной психиатрической больницы, женщина одинокая и в почтенных годах. Найти Иванову не удалось ни дома, ни на работе. Молодой участковый инспектор, которого Волин застал в милиции, лишь пожимал плечами в ответ на вопросы капитана. Он обещал разыскать Иванову и вручить повестку о вызове.
Но почему пожилая уборщица звонила Печказовой, грубо разоблачая ее мужа в связи с другой женщиной? Что крылось за этими звонками?
Ответа не находилось и на этот вопрос.
Дома было уютно и чисто, из кухни доносились вкусные запахи. Вышли встречать капитана жена Людмила и сын Алешка. При виде их на душе у Волина потеплело.
За ужином Людмила делилась новостями — она работала фельдшером на станции «Скорой помощи», и ее информированности мог позавидовать иной работник милиции.
Волин слушал жену вполуха, мыслями снова и снова возвращаясь к Печказову.
Что же с ним стряслось? Алексей Петрович принял душ, никакая усталость не могла заставить его отказаться от вечернего холодного душа, поцеловал Алешку и уснул, едва коснувшись головой подушки.
Из магазина Волин заехал еще на телефонную станцию, где разыскал следы телефонных звонков, проверявшихся по заявлению Нелли Борисовны.
То, что узнал капитан, особых надежд не внушало.
Печказовой звонила некто Иванова — уборщица производственных мастерских местной психиатрической больницы, женщина одинокая и в почтенных годах. Найти Иванову не удалось ни дома, ни на работе. Молодой участковый инспектор, которого Волин застал в милиции, лишь пожимал плечами в ответ на вопросы капитана. Он обещал разыскать Иванову и вручить повестку о вызове.
Но почему пожилая уборщица звонила Печказовой, грубо разоблачая ее мужа в связи с другой женщиной? Что крылось за этими звонками?
Ответа не находилось и на этот вопрос.
Дома было уютно и чисто, из кухни доносились вкусные запахи. Вышли встречать капитана жена Людмила и сын Алешка. При виде их на душе у Волина потеплело.
За ужином Людмила делилась новостями — она работала фельдшером на станции «Скорой помощи», и ее информированности мог позавидовать иной работник милиции.
Волин слушал жену вполуха, мыслями снова и снова возвращаясь к Печказову.
Что же с ним стряслось? Алексей Петрович принял душ, никакая усталость не могла заставить его отказаться от вечернего холодного душа, поцеловал Алешку и уснул, едва коснувшись головой подушки.
Суббота. 1.35
Его разбудил телефонный звонок. Волин на ночь переводил звонок на минимальную громкость и просыпался при первых же звуках.
Звонил дежурный:
— Алексей Петрович…
На электронных часах прыгнула очередная зеленая цифра — 1 час 35 минут ночи.
— Алексей Петрович, я решил все же вас потревожить, — говорил дежурный. — Из «Скорой» нам позвонили минут двадцать назад. Там у них два каких-то типа пытались вскрыть частный гараж. Задержать их не сумели. А гараж-то, говорят, Печказова. Не нашелся он еще? — вопросом закончил дежурный.
— Нет, — односложно ответил Волин.
Связано ли это происшествие с исчезновением Печказова? Все возможно. Надо проверять самому. Приняв такое решение, Алексей Петрович стал потихоньку одеваться, косясь на жену, но Людмила уже проснулась и молча смотрела на него. Вопросов не задавала — сам скажет, что можно.
— Я, Люся, к вам на «Скорую» еду. Там во дворе гараж пытались вскрыть. Кстати, — Волин присел на край кровати, — ты этот железный гараж знаешь?
— Знаю, конечно, — ответила Людмила. — Это завмага «Радиотоваров» гараж, фамилию его забыла, а в лицо отлично помню. Жена у него — зубной врач, а с ней работает медсестра, Тамара Черепанова, через нее я это семейство и знаю.
«Вот и я знакомлюсь с этой семьей», — Волин задумчиво пригладил начинающие седеть темно-русые густые волосы, нахмурился, подошел к окну. Вот-вот подойдет машина, пора выходить.
Поджидая машину, Волин вглядывался в серую ночную улицу, обдумывал, что предпринять, и жалел, что была глубокая ночь и жену Печказова, и без того измученную, тревожить нельзя.
Через четверть часа он уже был во дворе «Скорой помощи». На ворота аккуратного металлического гаража был направлен яркий луч переноски, от небольшой группки стоявших вокруг людей отделился один, пошел навстречу Волину, поздоровался. Это был командир патрульной машины, Волин знал его.
— Дежурный велел подождать вас, — сказал он.
Капитан подошел к гаражу. Верхние скобы дверей были пусты. Замок лежал чуть в стороне от ворот, заботливо прикрытый перевернутой картонной коробкой. На других скобах, расположенных чуть ниже, висел небольшой шестигранный замок с цифровым шифром.
— На нем они и споткнулись, — кивнул на замок мужчина средних лет в старой кожаной куртке и начал рассказывать, не дожидаясь вопросов.
Он, Семен Лузгин, водитель «Скорой», воспользовавшись затишьем в вызовах, пошел в бытовку, чтобы вскипятить чай. Ожидая, пока закипит чайник, Лузгин рассеянно смотрел в окно, откуда хорошо был виден двор, и обратил внимание на двух мужчин, пытавшихся открыть ворота гаража. Что-то в их поведении насторожило Лузгина, он пригляделся внимательнее и увидел, что один из них, сняв замок, отбросил его в сторону, прямо на подмерзшую землю. «Хозяин так не сделает, нет», — решил Лузгин и, попросив девушку-диспетчера позвонить в милицию, вышел на крыльцо.
— Мне подождать милицию надо бы, — виновато развел руками Лузгин, а я возьми да крикни: «Что вы там делаете?»
Парни оглянулись, увидели Лузгина и сиганули за гараж, только их и видели.
Выслушав Лузгина, капитан Волин осторожно отжал створки дверей машины не было. Приподнял прикрывавшую замок коробку.
Дужка замка была цела. Значит, замок открыт ключом. Что нужно было незнакомцам в пустом гараже? Что они хотели там найти? И где они взяли ключи?
Звонил дежурный:
— Алексей Петрович…
На электронных часах прыгнула очередная зеленая цифра — 1 час 35 минут ночи.
— Алексей Петрович, я решил все же вас потревожить, — говорил дежурный. — Из «Скорой» нам позвонили минут двадцать назад. Там у них два каких-то типа пытались вскрыть частный гараж. Задержать их не сумели. А гараж-то, говорят, Печказова. Не нашелся он еще? — вопросом закончил дежурный.
— Нет, — односложно ответил Волин.
Связано ли это происшествие с исчезновением Печказова? Все возможно. Надо проверять самому. Приняв такое решение, Алексей Петрович стал потихоньку одеваться, косясь на жену, но Людмила уже проснулась и молча смотрела на него. Вопросов не задавала — сам скажет, что можно.
— Я, Люся, к вам на «Скорую» еду. Там во дворе гараж пытались вскрыть. Кстати, — Волин присел на край кровати, — ты этот железный гараж знаешь?
— Знаю, конечно, — ответила Людмила. — Это завмага «Радиотоваров» гараж, фамилию его забыла, а в лицо отлично помню. Жена у него — зубной врач, а с ней работает медсестра, Тамара Черепанова, через нее я это семейство и знаю.
«Вот и я знакомлюсь с этой семьей», — Волин задумчиво пригладил начинающие седеть темно-русые густые волосы, нахмурился, подошел к окну. Вот-вот подойдет машина, пора выходить.
Поджидая машину, Волин вглядывался в серую ночную улицу, обдумывал, что предпринять, и жалел, что была глубокая ночь и жену Печказова, и без того измученную, тревожить нельзя.
Через четверть часа он уже был во дворе «Скорой помощи». На ворота аккуратного металлического гаража был направлен яркий луч переноски, от небольшой группки стоявших вокруг людей отделился один, пошел навстречу Волину, поздоровался. Это был командир патрульной машины, Волин знал его.
— Дежурный велел подождать вас, — сказал он.
Капитан подошел к гаражу. Верхние скобы дверей были пусты. Замок лежал чуть в стороне от ворот, заботливо прикрытый перевернутой картонной коробкой. На других скобах, расположенных чуть ниже, висел небольшой шестигранный замок с цифровым шифром.
— На нем они и споткнулись, — кивнул на замок мужчина средних лет в старой кожаной куртке и начал рассказывать, не дожидаясь вопросов.
Он, Семен Лузгин, водитель «Скорой», воспользовавшись затишьем в вызовах, пошел в бытовку, чтобы вскипятить чай. Ожидая, пока закипит чайник, Лузгин рассеянно смотрел в окно, откуда хорошо был виден двор, и обратил внимание на двух мужчин, пытавшихся открыть ворота гаража. Что-то в их поведении насторожило Лузгина, он пригляделся внимательнее и увидел, что один из них, сняв замок, отбросил его в сторону, прямо на подмерзшую землю. «Хозяин так не сделает, нет», — решил Лузгин и, попросив девушку-диспетчера позвонить в милицию, вышел на крыльцо.
— Мне подождать милицию надо бы, — виновато развел руками Лузгин, а я возьми да крикни: «Что вы там делаете?»
Парни оглянулись, увидели Лузгина и сиганули за гараж, только их и видели.
Выслушав Лузгина, капитан Волин осторожно отжал створки дверей машины не было. Приподнял прикрывавшую замок коробку.
Дужка замка была цела. Значит, замок открыт ключом. Что нужно было незнакомцам в пустом гараже? Что они хотели там найти? И где они взяли ключи?
Суббота. 7.30
Была суббота, но об отдыхе Волин мог только мечтать. События стали развиваться стремительно, заявление Печказовой обрастало сведениями как снежный ком.
В 8 утра менялась бригада «Скорой помощи». Волин подъехал к пересменке, чтобы договориться о наблюдении за гаражом с новой сменой. Лучшего выхода он придумать не смог.
— Будьте спокойны, Алексей Петрович, — солидно сказал Лузгин, — здесь мы справимся сами. Если что — известим. Я к ночи-то вернусь. Отосплюсь и вернусь. Товарищ просил подменить его.
Волин помнил, что Печказовы живут неподалеку от «Скорой». Шел девятый час утра, капитан подумал, что пора позвонить Печказовой, и набрал номер.
Трубку долго не брали, но когда наконец раздалось едва слышное «але», Волин не узнал голоса Нелли Борисовны.
— Я не ошибся, это квартира Печказовых? — спросил он.
— Да, — прошелестело в ответ. — Кто это говорит?
— Капитан Волин беспокоит. Мне нужна гражданка Печказова.
Тот же голос, бесцветный и тихий, который Волин не сразу узнал, произнес:
— Мне очень плохо. Приезжайте…
С молодым бородатым доктором они бежали наперегонки. Дорогу показывал доктор, за плечами которого, как стяг, развевался конец клетчатого шарфа, впопыхах не заправленного под воротник.
Волин нажал кнопку звонка, быстро заговорил:
— Нелли Борисовна, это я, Волин. Вы можете открыть дверь? Отвечайте, вы можете открыть дверь?!
— Иду… — слабо послышалось из-за двери.
Печказова долго возилась с замками, видимо, пальцы плохо слушались ее, затем дверь открылась.
Увидев Печказову, доктор бросился к ней и едва успел подхватить сползающую по косяку женщину.
Короткий рассказ Нелли Борисовны был сбивчивым и невнятным, но капитан понял — кто-то пытался проникнуть не только в гараж, но и в квартиру Печказовых.
— Нелли Борисовна, — стараясь не замечать укоризненного взгляда доктора, спросил Волин, — а у кого могли быть ключи от вашей квартиры и гаража?
Бледное лицо Печказовой, казалось, стало еще бледнее:
— Только у мужа, только у него ключи.
Доктор вызвал санитарную машину. Состояние Печказовой, пережившей сильнейшее нервное потрясение, внушало тревогу.
В 8 утра менялась бригада «Скорой помощи». Волин подъехал к пересменке, чтобы договориться о наблюдении за гаражом с новой сменой. Лучшего выхода он придумать не смог.
— Будьте спокойны, Алексей Петрович, — солидно сказал Лузгин, — здесь мы справимся сами. Если что — известим. Я к ночи-то вернусь. Отосплюсь и вернусь. Товарищ просил подменить его.
Волин помнил, что Печказовы живут неподалеку от «Скорой». Шел девятый час утра, капитан подумал, что пора позвонить Печказовой, и набрал номер.
Трубку долго не брали, но когда наконец раздалось едва слышное «але», Волин не узнал голоса Нелли Борисовны.
— Я не ошибся, это квартира Печказовых? — спросил он.
— Да, — прошелестело в ответ. — Кто это говорит?
— Капитан Волин беспокоит. Мне нужна гражданка Печказова.
Тот же голос, бесцветный и тихий, который Волин не сразу узнал, произнес:
— Мне очень плохо. Приезжайте…
С молодым бородатым доктором они бежали наперегонки. Дорогу показывал доктор, за плечами которого, как стяг, развевался конец клетчатого шарфа, впопыхах не заправленного под воротник.
Волин нажал кнопку звонка, быстро заговорил:
— Нелли Борисовна, это я, Волин. Вы можете открыть дверь? Отвечайте, вы можете открыть дверь?!
— Иду… — слабо послышалось из-за двери.
Печказова долго возилась с замками, видимо, пальцы плохо слушались ее, затем дверь открылась.
Увидев Печказову, доктор бросился к ней и едва успел подхватить сползающую по косяку женщину.
Короткий рассказ Нелли Борисовны был сбивчивым и невнятным, но капитан понял — кто-то пытался проникнуть не только в гараж, но и в квартиру Печказовых.
— Нелли Борисовна, — стараясь не замечать укоризненного взгляда доктора, спросил Волин, — а у кого могли быть ключи от вашей квартиры и гаража?
Бледное лицо Печказовой, казалось, стало еще бледнее:
— Только у мужа, только у него ключи.
Доктор вызвал санитарную машину. Состояние Печказовой, пережившей сильнейшее нервное потрясение, внушало тревогу.
Суббота. 10.00
В горотделе, куда наконец добрался Волин, дежурный сразу сообщил:
— Товарищ капитан, я вас обыскался! Тут на вас с утра повышенный спрос: полковник спрашивал, Ермаков ищет.
Сегодня Волин уже ничему не удивлялся. Взбежал на второй этаж, мельком, но приметливо, как привык, оглядел сидевших в коридоре людей, быстро разделся и уже через минуту постучал в кабинет начальника отдела.
Полковник Николаев кивнул, здороваясь, указал рукой на стул, приглашая садиться. Быстрым движением нажал клавиш селектора.
— Слушаю, товарищ полковник, — раздался голос Воронова, начальника ОБХСС. «И он на месте», — отметил про себя капитан.
— У меня Волин, — сказал Николаев.
Капитан услышал, как Воронов удовлетворенно крякнул и спросил:
— Разрешите нам с Ермаковым зайти?
— Жду.
Вскоре вошли Воронов и Ермаков. О попытке вскрыть гараж все знали из рапорта дежурного, а вот посещение квартиры Печказовых, о котором доложил Волин, было новостью.
— И у нас есть кое-что новенькое, — сказал Воронов. — Давайте, Ермаков, докладывайте.
— Вчера продавец Борисов сказал, что видел днем Печказова в «Рембыттехнике». Я там побывал. Народные контролеры провели проверку и нашли в цехе 6 дефицитных магнитофонов «Коралл». В заводской упаковке, заметьте! Я допросил директора. Он клянется, что купил их у какого-то проходимца по имени Гога, которого никогда раньше не видел, категорически отрицает встречу с Печказовым, хотя Борисов видел последнего выходящим из директорского кабинета. Заметьте, в день, когда завмаг исчез! И никаких документов о сдаче Печказовым в ремонт магнитофона в «Рембыттехнике» нет!
— Думаю, здесь есть связь, — вмешался Воронов. — Предпринимать что-либо без вас мы воздержались, Алексей Петрович, — обратился он к Волину. — Ясно, что сейчас нужен единый план работы по этому делу, необходимо вместе действовать — уголовному розыску и ОБХСС.
— И у меня новость, — сказал Николаев. — Только что звонили соседи матери Печказова. Старушка в квартире одна. Ухаживающая за ней девица сегодня не приходила… Похоже, — он оглядел присутствующих, — что Печказовых преследуют. И серьезно преследуют — факт исчезновения Печказова, посещение гаража, квартиры. А история со складом? И помните, Печказова вчера не очень лестно отозвалась об этой девице, что ухаживает за ее свекровью. Сегодня этой девицы нет… Вот что. — Николаев глянул на часы, подумал немного. — Через 40 минут жду вас с планом работы. Совместным. — Он сделал ударение на последнем слове.
— Товарищ капитан, я вас обыскался! Тут на вас с утра повышенный спрос: полковник спрашивал, Ермаков ищет.
Сегодня Волин уже ничему не удивлялся. Взбежал на второй этаж, мельком, но приметливо, как привык, оглядел сидевших в коридоре людей, быстро разделся и уже через минуту постучал в кабинет начальника отдела.
Полковник Николаев кивнул, здороваясь, указал рукой на стул, приглашая садиться. Быстрым движением нажал клавиш селектора.
— Слушаю, товарищ полковник, — раздался голос Воронова, начальника ОБХСС. «И он на месте», — отметил про себя капитан.
— У меня Волин, — сказал Николаев.
Капитан услышал, как Воронов удовлетворенно крякнул и спросил:
— Разрешите нам с Ермаковым зайти?
— Жду.
Вскоре вошли Воронов и Ермаков. О попытке вскрыть гараж все знали из рапорта дежурного, а вот посещение квартиры Печказовых, о котором доложил Волин, было новостью.
— И у нас есть кое-что новенькое, — сказал Воронов. — Давайте, Ермаков, докладывайте.
— Вчера продавец Борисов сказал, что видел днем Печказова в «Рембыттехнике». Я там побывал. Народные контролеры провели проверку и нашли в цехе 6 дефицитных магнитофонов «Коралл». В заводской упаковке, заметьте! Я допросил директора. Он клянется, что купил их у какого-то проходимца по имени Гога, которого никогда раньше не видел, категорически отрицает встречу с Печказовым, хотя Борисов видел последнего выходящим из директорского кабинета. Заметьте, в день, когда завмаг исчез! И никаких документов о сдаче Печказовым в ремонт магнитофона в «Рембыттехнике» нет!
— Думаю, здесь есть связь, — вмешался Воронов. — Предпринимать что-либо без вас мы воздержались, Алексей Петрович, — обратился он к Волину. — Ясно, что сейчас нужен единый план работы по этому делу, необходимо вместе действовать — уголовному розыску и ОБХСС.
— И у меня новость, — сказал Николаев. — Только что звонили соседи матери Печказова. Старушка в квартире одна. Ухаживающая за ней девица сегодня не приходила… Похоже, — он оглядел присутствующих, — что Печказовых преследуют. И серьезно преследуют — факт исчезновения Печказова, посещение гаража, квартиры. А история со складом? И помните, Печказова вчера не очень лестно отозвалась об этой девице, что ухаживает за ее свекровью. Сегодня этой девицы нет… Вот что. — Николаев глянул на часы, подумал немного. — Через 40 минут жду вас с планом работы. Совместным. — Он сделал ударение на последнем слове.
Суббота. 12.00
В чужой маленькой квартирке Лена Суходольская терзалась мрачными предчувствиями. О старухе Мавриди старалась не думать.
Случилось ужасное — она была в этом уверена.
«Доигралась», — тосковала Лена, проклиная день, когда она затеяла игру, казавшуюся тогда скорее смешной, чем страшной. Это она во всем виновата: теперь в этом нет сомнений, именно она.
Да и те хороши! Взрослые люди, а поверили в тайники и клады! Какие могут быть бриллианты у этой выжившей из ума старухи! Лена металась по комнате не находя себе места. Внезапно ее взгляд задержался на коробке, прикрытой газетой: зачем она взяла магнитофон из квартиры Мавриди? Если Печказов все же появится, что она скажет ему? Ведь не может же быть, чтобы… Но додумывать она боялась. При всем своем легкомыслии Лена понимала, что не сумеет остаться в стороне от событий. Ведь это она сказала ребятам о «кладе» в квартире старухи! Какой она казалась себе значительной, когда ее расспрашивали, и откуда что бралось — говорила и говорила, придумывая, нагромождая одну ложь на другую.
«И как они могли верить?!» — негодовала сейчас Лена, понимая, что снова попалась в ловушку из-за своего вечного желания быть в центре событий, выглядеть более значительной и умной, чем, увы, есть на самом деле. Все время, пока длилась затея с поиском клада, Лена не задумывалась, во что это может вылиться. Между тем ее партнеры начали проявлять нетерпение, их требования становились более конкретными.
Она хотела уже признаться, что выдумала, но не посмела, испугавшись расправы. Ждала, что все устроится само собой.
Случилось ужасное — она была в этом уверена.
«Доигралась», — тосковала Лена, проклиная день, когда она затеяла игру, казавшуюся тогда скорее смешной, чем страшной. Это она во всем виновата: теперь в этом нет сомнений, именно она.
Да и те хороши! Взрослые люди, а поверили в тайники и клады! Какие могут быть бриллианты у этой выжившей из ума старухи! Лена металась по комнате не находя себе места. Внезапно ее взгляд задержался на коробке, прикрытой газетой: зачем она взяла магнитофон из квартиры Мавриди? Если Печказов все же появится, что она скажет ему? Ведь не может же быть, чтобы… Но додумывать она боялась. При всем своем легкомыслии Лена понимала, что не сумеет остаться в стороне от событий. Ведь это она сказала ребятам о «кладе» в квартире старухи! Какой она казалась себе значительной, когда ее расспрашивали, и откуда что бралось — говорила и говорила, придумывая, нагромождая одну ложь на другую.
«И как они могли верить?!» — негодовала сейчас Лена, понимая, что снова попалась в ловушку из-за своего вечного желания быть в центре событий, выглядеть более значительной и умной, чем, увы, есть на самом деле. Все время, пока длилась затея с поиском клада, Лена не задумывалась, во что это может вылиться. Между тем ее партнеры начали проявлять нетерпение, их требования становились более конкретными.
Она хотела уже признаться, что выдумала, но не посмела, испугавшись расправы. Ждала, что все устроится само собой.