Страница:
– Я дерусь здесь уже третий раз, – продолжил Седой, – Если выставят нас против друг друга, не надрывайся за зря – потанцуем немного и падай, как только кровь первая будет – останешься целее, – предложил сговор умудренный опытом боец.
– Я не могу упасть, – глухо ответил ему Нартанг, и какая-то тревога поселилась в нем от говора своего соседа, – Я должен убивать – в этом моя свобода.
– Ты слишком молод и не знаешь, что здесь не держат слова, данное рабу, – печально улыбнулся Седой, – Но если хочешь, упаду я – у меня уже нет тяги к смерти, ни к чужой, ни к своей, – все так же спокойно продолжил он.
– Тогда сделаю выпад вдоль бока, но не доведу до конца, – все также тихо отозвался Нартанг, прикидывая что же насторожило его, – Крови будет много, а вреда нет…
– Да, ты совсем не прост, – улыбнулся ему Седой.
Глазеющего народа стало еще больше, и за гомоном голосов их разговора не было слышно. Потом появился запыхавшийся Кариф в сопровождении смотрителя; он прислонился к клетке Нартанга, пытаясь поглубже протиснуть пухлое лицо:
– Нартанг, дорогой, ну что же ты меня разоряешь?! Ну, зачем не слушаешься?! Ты встань, постой тут, как все, что тебе трудно, что ли?! – пытаясь говорить тихо, но в тоже время убедительно затараторил Кариф, постоянно озираясь и даже забыв улыбаться. Нартанг одарил его мрачным взглядом, – Давай, давай, вставай уже! – Прикрикнул на него Кариф при приближении смотрителя. Воин неохотно поднялся и встал, смотря бесцветным взглядом поверх мельтешащей толпы. В присутствии Карифа смотритель больше осмелел и ткнул палкой Нартанга в живот:
– Понял, собака!?
– Убью! – повторил воин, поймав конец палки, рванув ее на себя, и взглянув на смотрителя своим черным бездонным взглядом, перехватил приобретенное оружие, делая шаг вперед.
– Назад, пес! – взвизгнул Кариф и шлепнул воина по плечу, словно ребенка, – А ну дай сюда! – побледнев, протянул он руку за палкой смотрителя, буравя Нартанга уничтожающим взглядом, – Запорю после боя! – корча воину рожи продолжил он.
– Раз запорешь, чего тогда драться? – буркнул Нартанг, отдал ему палку и встал на покинутое место.
– Бешеный пес! – сквозь зубы процедил распорядитель, – Негодный товар!
– А я его тебе и не предлагаю! – изрек Кариф, повернулся и, распираемый чувством собственного достоинства за усмиренного «зверя», пошел прочь.
– Почему ты его слушаешься? – спросил Седой, когда и Кариф и смотритель удалились на достаточное расстояние.
– Я побеждаю для него в боях – он отпускает меня на свободу. Я не трогаю его – он не велит трогать меня, – неохотно объяснил воин.
– Я бы не стал доверять торгашу, – покачал головой Седой.
– Тебе и не обещали свободу за победу, – слегка пожал плечами Нартанг.
– Обещали, и не раз, поэтому и говорю тебе, – ответил его сосед.
– Посмотрим, – буркнул воин и отвернулся, давая понять, что не хочет больше говорить, наблюдая, как и многие другие бойцы сговаривались между собой о том, чтобы не доводить поединок между друг другом до смертоубийства – многие из них были мирными жителями других народов, не любившими кровопролитие. Нартангу было все равно, но он тоже не хотел ни за что убивать людей, которые попали в такое же положение, как и он. Непонятно почему, но со времени своего освобождения из рабства у Зурама, где его довели до состояния одуревшего объекта каждодневных побоев, воин перестал наслаждаться схваткой – скорее сейчас для него это стало необходимостью выживания.
А люди все шныряли вокруг, гомоня и жестикулируя, часто двое или трое, оживленно споря, ходили от одной клетки к другой, возвращаясь к только что покинутым пленникам, сравнивая одного с другим, словно кувшины на рынке. «А я говорю, черный его уложит!» – вопил один; «А я говорю, что тот его!» – возражал второй;
– «На что спорите-то хоть почтенные?» – оживленно интересовался третий. «На трех вьючных верблюдов готов спорить, что мой его побьет!» «Да я жеребую от Айтара кобылу могу поставить, что не побьет!» «Да что ты говоришь? Айтар мертв! Вот уж пол года скоро будет! Хочешь от какого-то полукровки понесшую клячу мне всучить?!» …
Их крики могли бы любого вывести из себя, но Нартанг уже не слышал этого гомона.
Он смотрел поверх всей этой мельтешащей галдящей толпы и думал о своем. Он вспоминал свою юность: уроки у Наставников, выступления на Праздниках Меча, первые военные походы и настоящие битвы – разве мог он, наследный принц несокрушимой страны, подумать тогда, что будет вот так стоять в клетке на обозрение низкорослому ущербному народцу пустыни, готовясь выйти на арену, словно бойцовая собака, по выгодному замыслу одного из них?! И теперь ему суждено убивать и убивать одного за другим таких же, как и он, осмеянных Хьяргом, чтобы самому выйти на свободу.
«Потанцуем немного…»
– Эй, одноглазый, ты побьешь черного? – скаля зубы, обратился к нему какой-то человек, указывая на нахмуренного акрийца. Нартанг лишь безразлично посмотрел на него и вновь уставился вдаль своего прошлого,- Ай, шайтан! Не понимает! Ну что думаешь, Калим, ставить на него или нет?! Кариф говорит, что он хорошо дерется – подсказал мне по старой дружбе! – обратился он к своему собеседнику.
– Ай, плохо ты Карифа что ли знаешь? Будет он для других стараться? Да он скорее…
Эти двое так же растворились в общей кишащей массе… Родной Данерат, Рада… «Ты лучше всех! Ты всех победишь, я знаю! – ее светящиеся морской чистотой глаза, – Ты мой принц и король моего сердца!» «Ты очень красивая, Рада, и я люблю тебя!»
«Ох, детки, ну какие же вы у меня красивые!» – мать вышла тогда и вместо того, чтобы пристыдить юного и не погодам бойкого сына, обнимающего золотоволосую девочку, радостно улыбнулась. «Мама, – подумал Нартанг, – если бы ты знала, какой я сейчас «красивый»!
Отключившись от окружающего его мира, Нартанг и не заметил, когда пространство под навесом опустело, шум переместился влево и растекся там, походя на карканье вороньей стаи. Из грез счастливого прошлого его вывело приближение к клетке троих мрачных людей. Один с какой-то рогатиной, к концу которой крепилась цепь, двое других – с луками на изготовку. Потом он увидел вприпрыжку спешащего к ним Карифа.
– Стой спокойно! Все хорошо – они выведут тебя на арену! – поспешно успокоил его торговец.
– Хьярг! – выругался воин, – Оружие-то хоть дашь? – глухо спросил он.
– Пойдем, пойдем, там, на арене оружие дадут, – немного в отдалении встал Кариф, когда на Нартанга набросили цепь, и он вышел из под навеса к арене, – Ты боишься?
– Нет,- сухо ответил воин, следуя за уже семенящим вперед «хозяином». Он так был погружен в свои мысли, что даже не сумел сообразить, какая клетка еще опустела…
Выйдя на арену он так и не вспомнил своего противника – наверное, если бы они были не в городе Солнца, где все жители низкорослые и черноволосые, то воин и не обратил бы на него внимания: среднего роста, коренастый русоволосый, сероглазый и неуверенный. Нартанг встал напротив него, а за ним захлопнулась тяжелая дверь – теперь их было только двое во всем мире. Откуда-то сверху сбросили два одинаковых, немного изогнутых легких меча; Нартанг взял оружие первым – быстро и уверенно; его противник немного замешкался, но потом тоже судорожно схватился за рукоять клинка, словно утопающий за соломинку.
– Ты бился раньше? – зачем-то, сам не зная зачем, тихо спросил его воин, но тот не ответил, пятясь от него.
– Дерись! Дерись! Ты помнишь уговор?! – долетел до Нартанга знакомый голос Карифа откуда-то сверху, и он не позволил себе проследить его местонахождение – лишь вздохнул, выгнал из головы все мысли и шагнул за отступающим человеком. Его противник поднял меч в оборонительную позицию и с широким замахом тоже сделал шаг вперед. Нартангу он почему-то напомнил хлебопашца, хотя стать у мужчины была завидная. Но почему бы ему и вправду не быть обычным хлебопашцем, которого захватили падкие на сильных пленников «дети песков»? Нартанг легко отбил летящий клинок противника, увел его в сторону, сделал обманное движение и ударил прямо в открывшееся сердце. «Хлебопашец» умер мгновенно. Толпа загудела, Кариф закричал, словно ужаленный, а Нартанг так и не понял, чего же ждали зрители, явно не удовлетворенные увиденным. Тяжелая дверь отворилась, в нее вошли все те же служители арены.
– Стой смирно, стой смирно и брось оружие! Они тебя уведут обратно в клетку! – перевешиваясь через борт арены и едва не падая вниз, весь потный от переживаний и палящего солнца, закричал сверху Кариф, – Ты молодец! Первая кровь! Только слишком быстро! Ты понял? Медленнее! Делай это медленнее! – последние слова уже едва долетели до воина – во время всей этой тирады смотритель с рогатиной подошел к Нартангу, который по указанию «хозяина» отбросил меч в строну, и одев на шею цепь на рогатине, повел его прочь.
– С победой, – бесцветно встретил его возвращение в клетку Седой.
– Того хмурого победил? – ухмыльнулся справа Гора, – Не велика честь! Он, по-моему, толком-то и оружие никогда не держал.
– Кого следующих, интересно? – явно волнуясь, переминался с ноги на ногу чернокожий акриец.
– Ишь, к праотцам не терпится, что ли? – ухмыльнулся Гора.
– Да чтоб тебя демоны сожрали во сне! Что ты такой злой?! – огрызнулся на него охотник.
– Зарычал, кобелек?! – снова неприязненно оскалился Гора.
Смотрители, приведшие Нартанга, удалились, но не надолго – скоро они вернулись за следующей парой бойцов. За остальными не приходили их хозяева – видимо, смотрители выводили их по установленному перед боем плану и в соответствии со сделанными ставками. Все их действия были отработаны годами: под прицелами лучников на пленника накидывали цепь и на рогатине выводили на арену, за двумя бойцами запирали тяжелую дверь, а потом скидывали оружие – с арены выходил только один.
Вновь оказавшись в своей клетке, Нартанг уже почти остыл от короткого боя, а прежнее беспокойство вновь выгнало из него появившиеся было мысли о следующих поединках. Слова Седого никак не давали ему покоя, а он все не мог понять что же в них так насторожило его. И Нартанг уже начинал на себя злиться, явно сознавая, что плен и частые побои сделали его намного глупее – он не мог сосредоточиться и построить цепочку нужных мыслей.
Первым вывели пленника из ближней ко входу клетки, а потом подошли к Седому. Тот стоял так же спокойно, как и во время всеобщего обозрения.
«Потанцевать…» – настойчиво не уходило из мыслей Нартанга одно единственное слово…
Потанцевать! Ну конечно! Так говорили о показательных поединках в Данерате!
– Удачи, – улыбнулся Седому акриец.
– Удача всегда со мной, – кивнул ему седой и Нартанг чуть не подпрыгнул, как ужаленный – это был стандартный ответ его родины. Последние сомнения разлетелись в один миг:
– Данерат непобедим! – выкрикнул он вслед Седому и немолодой воин рванулся на цепи обратно, к нему, словно к воскресшей матери.
– Ты кто? – засипел он, полузадушенный, – Ты наш?
– Я твой король, – ответил ему Нартанг на языке Данерата.
– Пошел, пес! Иди! – придушил Седого цепью смотритель, понуждая двигаться в нужном ему направлении.
– Я Актар! Десятник мечников! – просипел Седой.
– Удачи, Актар, возвращайся скорей! – подбодрил своего новообретенного воина Нартанг на родном языке.
– Удача со всеми нами всегда! – радостно ответил Актар, прекращая, к облегчению смотрителя, сопротивляться и шагая к арене.
Не успел Нартанг и поразмыслить о случившемся, а старый воин уже шагал обратно к своей клетке.
– Удача со мной! – улыбнулся он своему молодому соотечественнику, заходя обратно в клетку, – А ты и вправду… король? – немного неуверенно спросил он.
Нартанг без разговоров распустил завязки штанов и обнажил правое бедро, где красовалась замысловатая вязь рун, являющаяся его короной.
– Мой король! – вдохновенно выдохнул Актар, прижав руку к груди и поклонившись, – Но как так получилось? Я помню Праздник Мечей и молодого принца, первого во всем…
Неужели была какая-то великая битва, где мы… – ему даже было тяжело выговорить слово «проиграли», не то что поверить в это.
– Как давно ты в плену? – тяжело посмотрел на него Нартанг.
– Три года, – хмуро отозвался воин.
– Данерат мертв, Актар, – глухо произнес король, – Его поглотил океан. Почти все погибли… Спаслись лишь немногие… Я вел спасшихся, но отряд был совсем мал… Воины таяли, как снег с каждым боем… Я не удивляюсь что ты не узнал меня – я и сам себя не узнаю… Все это следы моего поражения, – Нартанг указал на свое изуродованное лицо.
– Но как же… Неужели все? – не мог поверить в страшные известия бывалый воин.
– Я хочу верить, что нет, – упрямо нагнул голову Нартанг, – Потому я терплю свой теперешний плен, – с отвращением указал он взглядом на клетку, – Чтобы выбраться отсюда и найти наших. Я верю, что кто-то еще спасся в той буре!
– Я с тобой в бою и в смерти, мой король! – еще раз поклонился Актар.
– Я верю тебе! – кивнул ему Нартанг, принимая воина.
Потом, словно очнувшись и вернувшись в окружающий их мир, воины оглянулись на глазеющих на них соседей, чуть ли не с открытыми ртами, глядящих на двух странных людей, которые провели рядом день и словно только сейчас увидевших друг друга.
– Чего упялились?! – огрызнулся на ротозеев Актар.
– А чего это вы тут, словно встретившиеся братья? С одной стороны что ли? – спросил акриец.
– С одной, – кивнул воин.
– Во дела! А поначалу и не признали что ли?! – допытывался любопытный чернокожий.
– Не признали, – ухмыльнулся Актар, немного отходя от первого потрясения и усмиряя возросшую было агрессию.
– Вот мне бы поговорить с кем-нибудь на родном языке! – мечтательно и завистливо улыбнулся акриец.
– Чего разнылся-то? – недобро пробасил Гора.
В это время уже шли смотрители, получившие имена участников следующего боя.
– Ну-ка, Тумар, давай без глупостей! – обратился смотритель с рогатиной к Горе, открывая его клетку, лучники покрепче сжали натянутые тетивы, Гора ухмыльнулся, схватился за толстую палку рогатины, уже обвившей его цепью, и сжал свои огромные кулаки. Прочное дерево затрещало, но не сломалось, – А ну хватит! – немного побелевший смотритель потуже затянул цепь и дернул гиганта, тот ухмыльнулся и пошел за ним.
«Тумар нашего повелителя непобедим, – припомнил Нартанг слова друга Карифа, – Значит, Гора был бойцом правителя Города солнца. Что ж, тогда он не так страшен.»
Нартанг больше бы беспокоился перед боем с Актаром, Гора не казался ему настолько уж страшным противником – как он понял еще в Данерате, люди таких огромных размеров страдают от скованности движений, а значит, его быстрота станет его победой.
– Ты, давай тоже выходи, – вернулись смотрители за белозубым гигантом, – Вот бой-то будет – загляденье! – к этому моменту возросший на трибунах шум начал давить и на заключенных в клетках, не то что на акрийца, сразу как-то посеревшего.
– Ты быстрее него, используй это! – почему-то крикнул ему в след Нартанг, сам удивляясь себе – за время плена он как-то изменился по отношению к людям – стал чувствовать чужое горе, получив с лихвой свое.
Через несколько мгновений восторженный гул голосов сменился улюлюканьем и насмешками, выведенный чернокожий охотник в глазах зрителей явно был маловат для сражения с гигантом Тумаром. Но найти воина подобного размера, пожалуй, и в Данерате-то не сразу удалось, не говоря уже о бескрайних пустынях с его сухеньким низкорослым населением.
– Черный не вернется, – угрюмо произнес Актар, прислушиваясь к оживленным выкрикам толпы.
– Он быстрее этого быка, если не испугается и не будет отвлекаться на толпу – выиграет, – ответил Нартанг, с обретением соплеменника вышедший из своего безразлично-отрешенного состояния.
– Нет, – покачал головой седой воин, – Он был побежден, когда еще только вышел из клетки…
Пока они переговаривались, с арены раздался оглушительный взрыв радостных криков, и вскоре показались смотрители, выводившие громадного Тумара обратно в свою клетку. На Горе не было и царапины. Могучий боец шел медленно и надменно, глядя на сидевших в клетках свысока с чувством собственного превосходства, словно и не был с ними наравне.
– Да, не хотел бы я встать с ним на одной арене, – проводил его взглядом Актар, обращаясь к королю на языке Данерата.
– Почему? – изумился Нартанг, – Уж ты-то должен знать, что такому быку тяжело поспеть за легким бойцом.
– Нет. Он далеко не увалень, – покачал головой седой воин, – Посмотри на его походку.
Нартанг посмотрел на Тумара, но так и не согласился со своим опытным бойцом.
– Чушь, я свалю его, если выйду с ним «танцевать».
– Чего вы там все каркаете? – недовольно и надменно гаркнул Тумар из своей клетки, когда смотрители поспешили обратно к арене, чтобы узнать кого им выводить следующими. Сейчас Гора еще не остыл от недавнего боя и все его громадные бугры мышц ходили ходуном. Он прислонился к прутьям и вызывающе смотрел на Нартанга и Актара, сидевших рядом друг с другом насколько это позволяло расстояние между клетками, – Чего там каркаете? – зло повторил он, походя сейчас на распушенного задиристого петуха, норовящего клюнуть кого-нибудь еще, когда только что разлили водой с прежним соперником.
Нартанг одарил сопящего Тумара тяжелым взглядом своего черного глаза, а Актар поднялся и распрямил плечи, словно собираясь пройти сквозь клетки и вступить в единоборство с дерзким атлетом.
– Ты чего встал-то, старик? А-а, наверное болезнь кое-какая мучает! – оскалился Гора, гогоча во все горло, но в это мгновение Нартанг, распрямился, словно сжатая пружина, и, в мгновение оказавшись на другой стороне своей тесной клетки, молниеносно нанес удар в скалящееся лицо, но длины его руки едва хватило на то, чтобы дотянуться до протиснувшегося сквозь прутья противника. У Тумара предательски хрустнул нос, а от резкого толчка зажатые прутьями уши ободрались и начали безумно саднить. Вся спесь и бравада тут же улетучились и на лице Горы осталось лишь выражение обиды и удивления. Соседи в клетках тут же одобрительно засмеялись – злой на язык гигант не нравился никому.
– Ну, щенок, молись, чтобы тебя не вывели против меня – я раскрою тебя на куски! – зажимая разбитый нос, прогнусил Тумар.
– Подотри сопли! – ухмыльнулся Нартанг, успокаивая свое дыхание и вновь усаживаясь на другую сторону клетки – ярость, мгновенно охватившая его, делавшая движения молниеносными, понемногу ушла.
– Хороший удар, – улыбнулся Актар, – Думаю, что он запомнил, с какой быстротой ты можешь двигаться, мой король, и теперь не даст слабины.
– Мне все равно, – равнодушно пожал плечами Нартанг.
– Мой король, расскажи мне о последних днях Данерата, – попросил седой воин, – От чего погибла наша страна?
– Ее поглотил океан, Актар… – удрученно произнес Нартанг, погружаясь в страшные воспоминания, – Сначала все началось с сильных толчков: земля начала вздрагивать, словно в предсмертных судорогах. Отец и начальники думали, что Огненная гора опять начинает гневаться, но она спала… А когда все началось рушиться и земля разверзаться под ногами, начался сущий страх…
Пока король мертвой страны рассказывал историю ее гибели, уводили новых бойцов.
Вскоре из пленников уже каждый побывал на арене, но вернулся только каждый второй… День подошел к концу. Солнце село. Нартанг уже давно закончил свой тяжелый рассказ, а хитрый Кариф так и не пришел за ним. Почти все бойцы уже спали по своим клеткам, Актар тоже клевал носом, Тумар сипел в соседней, а к Нартангу сон не шел.
– Спи, мой король, я постерегу,- сонно предложил Актар по правилам военной выучки.
– Нет, я первый, и тебя разбужу, как решу, – возразил Нартанг, – Мне все равно не спиться.
– Твой этот не придет – сегодня они напиваются, празднуя выигранные на нас барыши, да и к бойцам приближаться до конца игр нельзя, – продолжил уговаривать воин.
– «Игр»? – уже плохо соображая переспросил Нартанг, потом понял, – А ну-ну. Да и Хьярг с ними. А почему нельзя приближаться?
– Чтобы не дали волшебного порошка или зелья от которого не чувствуешь страха и боли.
– Это еще что за дрянь?
– Он дорого стоит, но творит настоящие чудеса – слабый становиться безудержно отважным и бесстрашно кидается в бой на закаленного воина, а раненый не чувствует боли и дерется, как одержимый, пока совсем не упадет от полученных ран.
– Что за проклятая страна, где даже поединок – обман? – презрительно скривился Нартанг, – Ладно, спи давай.
А в это время совсем рядом с навесом с клетками, в которых спали бойцы, в доме устроителя и хозяина игр шел настоящий пир: те, кто выиграл сделанные на своего воина ставки – праздновали большую прибыль, ибо ставки были действительно высоки, а кто проиграл – просто заливал горе дорогим вином, благо не им надо было за него расплачиваться – угощение представлял хозяин праздника. Кариф, расплывшийся в улыбке от выпитого вина еще шире, даже в разговоре с соседями по столу не переставал подсчитывать в уме сколько денег сегодня принес ему опасный раб и сколько еще принесет потом!? Если он за один бой, за одного убитого получил сто пятьдесят золотых, то какая же сумма будет у него, когда его раб убьет для него на арене пятидесятого, а то и семидесятого соперника?!
– Кариф! Ты нам не про верблюдов караванных рассказывай, а то откуда ты достал своего одноглазого?! Он сегодня бился лучше Саримовского Каруга, а тот уже тертый боец!
– Да, да – поддержали говорившего сразу несколько голосов, – вроде молодой, а сражается, как лев!
– О-о-о! – многозначительно воздел глаза к небу хитрый торговец, – Вы помните нашествие неверных месяцы назад? Помните про битву под Шатром Пустыни?
– Ну помним, помним. Так он что, один из тех дерзких, что решили завоевать Город песков?
– О-о-о, он не просто один из них! – раздуваясь от гордости, словно переполненный бурдюк, произнес Кариф – Он их предводитель! И поверьте мне, пока его свалили с ног, он убил не одного нашего воина!
– Так почему его не убили?! – раздались возмущенные голоса, – Его надо было запороть, как и следует поступать с неверными! Содрать вонючую шкуру с еще более вонючей души!
– Он выжил после ста ударов! – торжественно заключил Кариф, – Да еще сам калиф велел не трогать его!
– Это еще почему? Да, почему? – опять заинтересовались слушатели, забыв про свои оставленные разговоры с другими соседями, хотя разговор о рабах и считался никчемным – история о родословной породистого жеребца или верблюда была бы намного интереснее.
– Он сказал, что даже пленником мой раб остался воином! – торжественно закончил Кариф.
– Ай, каким бы он не был воином, ему все равно не справиться с Тумаром! Может он и отважен, как лев, но не силен, как однорог! А Тумар правителя именно таков! Он раздавит голову твоего одноглазого одной рукой! – заявил один из спорщиков, уже изрядно подвыпивший и явно проигравший сегодня именно на бойце Карифа.
– Делай ставку, а там Солнце рассудит! – все также хитро улыбаясь, ответил Кариф, разводя руки в стороны и возводя глаза вверх.
– Ты что и вправду веришь, что твой сухопарый побьет Тумара? – спросил торговца его приятель.
– Ставь на моего бойца и останешься в наваре! – серьезно ответил ему Кариф и поднялся, чтобы выйти подышать свежим воздухом, за ним тут же вышел мелкий служка арены, чтобы проследить – не попытается ли он подойти к своему бойцу – отступивший от правил лишался выигрыша и изгонялся с игр.
Кариф прекрасно знал все и поэтому не стал дразнить судьбу – просто воздел счастливые хмельные глаза к небу и поблагодарил всех богов, что он нашел таки наконец ту жилу, из которой можно получить много прибыли. Потом его посетил какой-то оттенок благодарности за снятый сегодня куш, и он подозвал сонного раба, примостившегося у лестницы:
– Эй, ты, пойди, проверь, есть ли у моего раба вода! – вспомнил он просьбу Нартанга перед боем, – У белого, одноглазого, понял?!
– Да, господин, – сонно поклонился темнокожий раб и засеменил к колодцу – он хорошо знал, что почти всех бойцов мучает жажда, а свои порции воды они выпили еще днем, но поить их без распоряжения господ он не собирался.
Раб зачерпнул ковш воды и пошел к клеткам, хмурясь и силясь разобрать что-то почти в кромешных сумерках, потом он бросил эту затею и вернулся за факелом; к тому времени Кариф уже ушел обратно в дом. Раб подумал: «Не сделать ли вид, что он исполнил приказ и продолжить досматривать свой прозрачный сон?» Решил, что так оно будет проще, и спокойно уселся на свое место, выплеснув воду в колодец и поставив черпак обратно – за долгие годы своего рабства он совсем потерял какие-либо чувства, кроме страха остаться голодным или быть побитым. Нартанг слышал все эти голоса и звуки, последовавшие за уходом Карифа, он безошибочно угадал, что сделал раб, и зло ухмыльнулся, может так жалкое отребье мстило своим хозяевам – тайком не исполняя приказов… Ему не в первой уже было терпеть жажду.
Следующий день полностью повторял предыдущий. Вечер так же не отличался ничем – та же жажда бойцов, те же пир и пьянка хозяев. Вот только бойцов осталось совсем не много. На третий день, уже после полудня, за бойцами стали приходить их хозяева. Первые бои прошли, следующие должны были начаться только через семь недель. Многие возвращались обратно в свои селения. За Актаром пришли раньше. И не сам хозяин, а его слуги:
– Я не могу упасть, – глухо ответил ему Нартанг, и какая-то тревога поселилась в нем от говора своего соседа, – Я должен убивать – в этом моя свобода.
– Ты слишком молод и не знаешь, что здесь не держат слова, данное рабу, – печально улыбнулся Седой, – Но если хочешь, упаду я – у меня уже нет тяги к смерти, ни к чужой, ни к своей, – все так же спокойно продолжил он.
– Тогда сделаю выпад вдоль бока, но не доведу до конца, – все также тихо отозвался Нартанг, прикидывая что же насторожило его, – Крови будет много, а вреда нет…
– Да, ты совсем не прост, – улыбнулся ему Седой.
Глазеющего народа стало еще больше, и за гомоном голосов их разговора не было слышно. Потом появился запыхавшийся Кариф в сопровождении смотрителя; он прислонился к клетке Нартанга, пытаясь поглубже протиснуть пухлое лицо:
– Нартанг, дорогой, ну что же ты меня разоряешь?! Ну, зачем не слушаешься?! Ты встань, постой тут, как все, что тебе трудно, что ли?! – пытаясь говорить тихо, но в тоже время убедительно затараторил Кариф, постоянно озираясь и даже забыв улыбаться. Нартанг одарил его мрачным взглядом, – Давай, давай, вставай уже! – Прикрикнул на него Кариф при приближении смотрителя. Воин неохотно поднялся и встал, смотря бесцветным взглядом поверх мельтешащей толпы. В присутствии Карифа смотритель больше осмелел и ткнул палкой Нартанга в живот:
– Понял, собака!?
– Убью! – повторил воин, поймав конец палки, рванув ее на себя, и взглянув на смотрителя своим черным бездонным взглядом, перехватил приобретенное оружие, делая шаг вперед.
– Назад, пес! – взвизгнул Кариф и шлепнул воина по плечу, словно ребенка, – А ну дай сюда! – побледнев, протянул он руку за палкой смотрителя, буравя Нартанга уничтожающим взглядом, – Запорю после боя! – корча воину рожи продолжил он.
– Раз запорешь, чего тогда драться? – буркнул Нартанг, отдал ему палку и встал на покинутое место.
– Бешеный пес! – сквозь зубы процедил распорядитель, – Негодный товар!
– А я его тебе и не предлагаю! – изрек Кариф, повернулся и, распираемый чувством собственного достоинства за усмиренного «зверя», пошел прочь.
– Почему ты его слушаешься? – спросил Седой, когда и Кариф и смотритель удалились на достаточное расстояние.
– Я побеждаю для него в боях – он отпускает меня на свободу. Я не трогаю его – он не велит трогать меня, – неохотно объяснил воин.
– Я бы не стал доверять торгашу, – покачал головой Седой.
– Тебе и не обещали свободу за победу, – слегка пожал плечами Нартанг.
– Обещали, и не раз, поэтому и говорю тебе, – ответил его сосед.
– Посмотрим, – буркнул воин и отвернулся, давая понять, что не хочет больше говорить, наблюдая, как и многие другие бойцы сговаривались между собой о том, чтобы не доводить поединок между друг другом до смертоубийства – многие из них были мирными жителями других народов, не любившими кровопролитие. Нартангу было все равно, но он тоже не хотел ни за что убивать людей, которые попали в такое же положение, как и он. Непонятно почему, но со времени своего освобождения из рабства у Зурама, где его довели до состояния одуревшего объекта каждодневных побоев, воин перестал наслаждаться схваткой – скорее сейчас для него это стало необходимостью выживания.
А люди все шныряли вокруг, гомоня и жестикулируя, часто двое или трое, оживленно споря, ходили от одной клетки к другой, возвращаясь к только что покинутым пленникам, сравнивая одного с другим, словно кувшины на рынке. «А я говорю, черный его уложит!» – вопил один; «А я говорю, что тот его!» – возражал второй;
– «На что спорите-то хоть почтенные?» – оживленно интересовался третий. «На трех вьючных верблюдов готов спорить, что мой его побьет!» «Да я жеребую от Айтара кобылу могу поставить, что не побьет!» «Да что ты говоришь? Айтар мертв! Вот уж пол года скоро будет! Хочешь от какого-то полукровки понесшую клячу мне всучить?!» …
Их крики могли бы любого вывести из себя, но Нартанг уже не слышал этого гомона.
Он смотрел поверх всей этой мельтешащей галдящей толпы и думал о своем. Он вспоминал свою юность: уроки у Наставников, выступления на Праздниках Меча, первые военные походы и настоящие битвы – разве мог он, наследный принц несокрушимой страны, подумать тогда, что будет вот так стоять в клетке на обозрение низкорослому ущербному народцу пустыни, готовясь выйти на арену, словно бойцовая собака, по выгодному замыслу одного из них?! И теперь ему суждено убивать и убивать одного за другим таких же, как и он, осмеянных Хьяргом, чтобы самому выйти на свободу.
«Потанцуем немного…»
– Эй, одноглазый, ты побьешь черного? – скаля зубы, обратился к нему какой-то человек, указывая на нахмуренного акрийца. Нартанг лишь безразлично посмотрел на него и вновь уставился вдаль своего прошлого,- Ай, шайтан! Не понимает! Ну что думаешь, Калим, ставить на него или нет?! Кариф говорит, что он хорошо дерется – подсказал мне по старой дружбе! – обратился он к своему собеседнику.
– Ай, плохо ты Карифа что ли знаешь? Будет он для других стараться? Да он скорее…
Эти двое так же растворились в общей кишащей массе… Родной Данерат, Рада… «Ты лучше всех! Ты всех победишь, я знаю! – ее светящиеся морской чистотой глаза, – Ты мой принц и король моего сердца!» «Ты очень красивая, Рада, и я люблю тебя!»
«Ох, детки, ну какие же вы у меня красивые!» – мать вышла тогда и вместо того, чтобы пристыдить юного и не погодам бойкого сына, обнимающего золотоволосую девочку, радостно улыбнулась. «Мама, – подумал Нартанг, – если бы ты знала, какой я сейчас «красивый»!
Отключившись от окружающего его мира, Нартанг и не заметил, когда пространство под навесом опустело, шум переместился влево и растекся там, походя на карканье вороньей стаи. Из грез счастливого прошлого его вывело приближение к клетке троих мрачных людей. Один с какой-то рогатиной, к концу которой крепилась цепь, двое других – с луками на изготовку. Потом он увидел вприпрыжку спешащего к ним Карифа.
– Стой спокойно! Все хорошо – они выведут тебя на арену! – поспешно успокоил его торговец.
– Хьярг! – выругался воин, – Оружие-то хоть дашь? – глухо спросил он.
– Пойдем, пойдем, там, на арене оружие дадут, – немного в отдалении встал Кариф, когда на Нартанга набросили цепь, и он вышел из под навеса к арене, – Ты боишься?
– Нет,- сухо ответил воин, следуя за уже семенящим вперед «хозяином». Он так был погружен в свои мысли, что даже не сумел сообразить, какая клетка еще опустела…
Выйдя на арену он так и не вспомнил своего противника – наверное, если бы они были не в городе Солнца, где все жители низкорослые и черноволосые, то воин и не обратил бы на него внимания: среднего роста, коренастый русоволосый, сероглазый и неуверенный. Нартанг встал напротив него, а за ним захлопнулась тяжелая дверь – теперь их было только двое во всем мире. Откуда-то сверху сбросили два одинаковых, немного изогнутых легких меча; Нартанг взял оружие первым – быстро и уверенно; его противник немного замешкался, но потом тоже судорожно схватился за рукоять клинка, словно утопающий за соломинку.
– Ты бился раньше? – зачем-то, сам не зная зачем, тихо спросил его воин, но тот не ответил, пятясь от него.
– Дерись! Дерись! Ты помнишь уговор?! – долетел до Нартанга знакомый голос Карифа откуда-то сверху, и он не позволил себе проследить его местонахождение – лишь вздохнул, выгнал из головы все мысли и шагнул за отступающим человеком. Его противник поднял меч в оборонительную позицию и с широким замахом тоже сделал шаг вперед. Нартангу он почему-то напомнил хлебопашца, хотя стать у мужчины была завидная. Но почему бы ему и вправду не быть обычным хлебопашцем, которого захватили падкие на сильных пленников «дети песков»? Нартанг легко отбил летящий клинок противника, увел его в сторону, сделал обманное движение и ударил прямо в открывшееся сердце. «Хлебопашец» умер мгновенно. Толпа загудела, Кариф закричал, словно ужаленный, а Нартанг так и не понял, чего же ждали зрители, явно не удовлетворенные увиденным. Тяжелая дверь отворилась, в нее вошли все те же служители арены.
– Стой смирно, стой смирно и брось оружие! Они тебя уведут обратно в клетку! – перевешиваясь через борт арены и едва не падая вниз, весь потный от переживаний и палящего солнца, закричал сверху Кариф, – Ты молодец! Первая кровь! Только слишком быстро! Ты понял? Медленнее! Делай это медленнее! – последние слова уже едва долетели до воина – во время всей этой тирады смотритель с рогатиной подошел к Нартангу, который по указанию «хозяина» отбросил меч в строну, и одев на шею цепь на рогатине, повел его прочь.
– С победой, – бесцветно встретил его возвращение в клетку Седой.
– Того хмурого победил? – ухмыльнулся справа Гора, – Не велика честь! Он, по-моему, толком-то и оружие никогда не держал.
– Кого следующих, интересно? – явно волнуясь, переминался с ноги на ногу чернокожий акриец.
– Ишь, к праотцам не терпится, что ли? – ухмыльнулся Гора.
– Да чтоб тебя демоны сожрали во сне! Что ты такой злой?! – огрызнулся на него охотник.
– Зарычал, кобелек?! – снова неприязненно оскалился Гора.
Смотрители, приведшие Нартанга, удалились, но не надолго – скоро они вернулись за следующей парой бойцов. За остальными не приходили их хозяева – видимо, смотрители выводили их по установленному перед боем плану и в соответствии со сделанными ставками. Все их действия были отработаны годами: под прицелами лучников на пленника накидывали цепь и на рогатине выводили на арену, за двумя бойцами запирали тяжелую дверь, а потом скидывали оружие – с арены выходил только один.
Вновь оказавшись в своей клетке, Нартанг уже почти остыл от короткого боя, а прежнее беспокойство вновь выгнало из него появившиеся было мысли о следующих поединках. Слова Седого никак не давали ему покоя, а он все не мог понять что же в них так насторожило его. И Нартанг уже начинал на себя злиться, явно сознавая, что плен и частые побои сделали его намного глупее – он не мог сосредоточиться и построить цепочку нужных мыслей.
Первым вывели пленника из ближней ко входу клетки, а потом подошли к Седому. Тот стоял так же спокойно, как и во время всеобщего обозрения.
«Потанцевать…» – настойчиво не уходило из мыслей Нартанга одно единственное слово…
Потанцевать! Ну конечно! Так говорили о показательных поединках в Данерате!
– Удачи, – улыбнулся Седому акриец.
– Удача всегда со мной, – кивнул ему седой и Нартанг чуть не подпрыгнул, как ужаленный – это был стандартный ответ его родины. Последние сомнения разлетелись в один миг:
– Данерат непобедим! – выкрикнул он вслед Седому и немолодой воин рванулся на цепи обратно, к нему, словно к воскресшей матери.
– Ты кто? – засипел он, полузадушенный, – Ты наш?
– Я твой король, – ответил ему Нартанг на языке Данерата.
– Пошел, пес! Иди! – придушил Седого цепью смотритель, понуждая двигаться в нужном ему направлении.
– Я Актар! Десятник мечников! – просипел Седой.
– Удачи, Актар, возвращайся скорей! – подбодрил своего новообретенного воина Нартанг на родном языке.
– Удача со всеми нами всегда! – радостно ответил Актар, прекращая, к облегчению смотрителя, сопротивляться и шагая к арене.
Не успел Нартанг и поразмыслить о случившемся, а старый воин уже шагал обратно к своей клетке.
– Удача со мной! – улыбнулся он своему молодому соотечественнику, заходя обратно в клетку, – А ты и вправду… король? – немного неуверенно спросил он.
Нартанг без разговоров распустил завязки штанов и обнажил правое бедро, где красовалась замысловатая вязь рун, являющаяся его короной.
– Мой король! – вдохновенно выдохнул Актар, прижав руку к груди и поклонившись, – Но как так получилось? Я помню Праздник Мечей и молодого принца, первого во всем…
Неужели была какая-то великая битва, где мы… – ему даже было тяжело выговорить слово «проиграли», не то что поверить в это.
– Как давно ты в плену? – тяжело посмотрел на него Нартанг.
– Три года, – хмуро отозвался воин.
– Данерат мертв, Актар, – глухо произнес король, – Его поглотил океан. Почти все погибли… Спаслись лишь немногие… Я вел спасшихся, но отряд был совсем мал… Воины таяли, как снег с каждым боем… Я не удивляюсь что ты не узнал меня – я и сам себя не узнаю… Все это следы моего поражения, – Нартанг указал на свое изуродованное лицо.
– Но как же… Неужели все? – не мог поверить в страшные известия бывалый воин.
– Я хочу верить, что нет, – упрямо нагнул голову Нартанг, – Потому я терплю свой теперешний плен, – с отвращением указал он взглядом на клетку, – Чтобы выбраться отсюда и найти наших. Я верю, что кто-то еще спасся в той буре!
– Я с тобой в бою и в смерти, мой король! – еще раз поклонился Актар.
– Я верю тебе! – кивнул ему Нартанг, принимая воина.
Потом, словно очнувшись и вернувшись в окружающий их мир, воины оглянулись на глазеющих на них соседей, чуть ли не с открытыми ртами, глядящих на двух странных людей, которые провели рядом день и словно только сейчас увидевших друг друга.
– Чего упялились?! – огрызнулся на ротозеев Актар.
– А чего это вы тут, словно встретившиеся братья? С одной стороны что ли? – спросил акриец.
– С одной, – кивнул воин.
– Во дела! А поначалу и не признали что ли?! – допытывался любопытный чернокожий.
– Не признали, – ухмыльнулся Актар, немного отходя от первого потрясения и усмиряя возросшую было агрессию.
– Вот мне бы поговорить с кем-нибудь на родном языке! – мечтательно и завистливо улыбнулся акриец.
– Чего разнылся-то? – недобро пробасил Гора.
В это время уже шли смотрители, получившие имена участников следующего боя.
– Ну-ка, Тумар, давай без глупостей! – обратился смотритель с рогатиной к Горе, открывая его клетку, лучники покрепче сжали натянутые тетивы, Гора ухмыльнулся, схватился за толстую палку рогатины, уже обвившей его цепью, и сжал свои огромные кулаки. Прочное дерево затрещало, но не сломалось, – А ну хватит! – немного побелевший смотритель потуже затянул цепь и дернул гиганта, тот ухмыльнулся и пошел за ним.
«Тумар нашего повелителя непобедим, – припомнил Нартанг слова друга Карифа, – Значит, Гора был бойцом правителя Города солнца. Что ж, тогда он не так страшен.»
Нартанг больше бы беспокоился перед боем с Актаром, Гора не казался ему настолько уж страшным противником – как он понял еще в Данерате, люди таких огромных размеров страдают от скованности движений, а значит, его быстрота станет его победой.
– Ты, давай тоже выходи, – вернулись смотрители за белозубым гигантом, – Вот бой-то будет – загляденье! – к этому моменту возросший на трибунах шум начал давить и на заключенных в клетках, не то что на акрийца, сразу как-то посеревшего.
– Ты быстрее него, используй это! – почему-то крикнул ему в след Нартанг, сам удивляясь себе – за время плена он как-то изменился по отношению к людям – стал чувствовать чужое горе, получив с лихвой свое.
Через несколько мгновений восторженный гул голосов сменился улюлюканьем и насмешками, выведенный чернокожий охотник в глазах зрителей явно был маловат для сражения с гигантом Тумаром. Но найти воина подобного размера, пожалуй, и в Данерате-то не сразу удалось, не говоря уже о бескрайних пустынях с его сухеньким низкорослым населением.
– Черный не вернется, – угрюмо произнес Актар, прислушиваясь к оживленным выкрикам толпы.
– Он быстрее этого быка, если не испугается и не будет отвлекаться на толпу – выиграет, – ответил Нартанг, с обретением соплеменника вышедший из своего безразлично-отрешенного состояния.
– Нет, – покачал головой седой воин, – Он был побежден, когда еще только вышел из клетки…
Пока они переговаривались, с арены раздался оглушительный взрыв радостных криков, и вскоре показались смотрители, выводившие громадного Тумара обратно в свою клетку. На Горе не было и царапины. Могучий боец шел медленно и надменно, глядя на сидевших в клетках свысока с чувством собственного превосходства, словно и не был с ними наравне.
– Да, не хотел бы я встать с ним на одной арене, – проводил его взглядом Актар, обращаясь к королю на языке Данерата.
– Почему? – изумился Нартанг, – Уж ты-то должен знать, что такому быку тяжело поспеть за легким бойцом.
– Нет. Он далеко не увалень, – покачал головой седой воин, – Посмотри на его походку.
Нартанг посмотрел на Тумара, но так и не согласился со своим опытным бойцом.
– Чушь, я свалю его, если выйду с ним «танцевать».
– Чего вы там все каркаете? – недовольно и надменно гаркнул Тумар из своей клетки, когда смотрители поспешили обратно к арене, чтобы узнать кого им выводить следующими. Сейчас Гора еще не остыл от недавнего боя и все его громадные бугры мышц ходили ходуном. Он прислонился к прутьям и вызывающе смотрел на Нартанга и Актара, сидевших рядом друг с другом насколько это позволяло расстояние между клетками, – Чего там каркаете? – зло повторил он, походя сейчас на распушенного задиристого петуха, норовящего клюнуть кого-нибудь еще, когда только что разлили водой с прежним соперником.
Нартанг одарил сопящего Тумара тяжелым взглядом своего черного глаза, а Актар поднялся и распрямил плечи, словно собираясь пройти сквозь клетки и вступить в единоборство с дерзким атлетом.
– Ты чего встал-то, старик? А-а, наверное болезнь кое-какая мучает! – оскалился Гора, гогоча во все горло, но в это мгновение Нартанг, распрямился, словно сжатая пружина, и, в мгновение оказавшись на другой стороне своей тесной клетки, молниеносно нанес удар в скалящееся лицо, но длины его руки едва хватило на то, чтобы дотянуться до протиснувшегося сквозь прутья противника. У Тумара предательски хрустнул нос, а от резкого толчка зажатые прутьями уши ободрались и начали безумно саднить. Вся спесь и бравада тут же улетучились и на лице Горы осталось лишь выражение обиды и удивления. Соседи в клетках тут же одобрительно засмеялись – злой на язык гигант не нравился никому.
– Ну, щенок, молись, чтобы тебя не вывели против меня – я раскрою тебя на куски! – зажимая разбитый нос, прогнусил Тумар.
– Подотри сопли! – ухмыльнулся Нартанг, успокаивая свое дыхание и вновь усаживаясь на другую сторону клетки – ярость, мгновенно охватившая его, делавшая движения молниеносными, понемногу ушла.
– Хороший удар, – улыбнулся Актар, – Думаю, что он запомнил, с какой быстротой ты можешь двигаться, мой король, и теперь не даст слабины.
– Мне все равно, – равнодушно пожал плечами Нартанг.
– Мой король, расскажи мне о последних днях Данерата, – попросил седой воин, – От чего погибла наша страна?
– Ее поглотил океан, Актар… – удрученно произнес Нартанг, погружаясь в страшные воспоминания, – Сначала все началось с сильных толчков: земля начала вздрагивать, словно в предсмертных судорогах. Отец и начальники думали, что Огненная гора опять начинает гневаться, но она спала… А когда все началось рушиться и земля разверзаться под ногами, начался сущий страх…
Пока король мертвой страны рассказывал историю ее гибели, уводили новых бойцов.
Вскоре из пленников уже каждый побывал на арене, но вернулся только каждый второй… День подошел к концу. Солнце село. Нартанг уже давно закончил свой тяжелый рассказ, а хитрый Кариф так и не пришел за ним. Почти все бойцы уже спали по своим клеткам, Актар тоже клевал носом, Тумар сипел в соседней, а к Нартангу сон не шел.
– Спи, мой король, я постерегу,- сонно предложил Актар по правилам военной выучки.
– Нет, я первый, и тебя разбужу, как решу, – возразил Нартанг, – Мне все равно не спиться.
– Твой этот не придет – сегодня они напиваются, празднуя выигранные на нас барыши, да и к бойцам приближаться до конца игр нельзя, – продолжил уговаривать воин.
– «Игр»? – уже плохо соображая переспросил Нартанг, потом понял, – А ну-ну. Да и Хьярг с ними. А почему нельзя приближаться?
– Чтобы не дали волшебного порошка или зелья от которого не чувствуешь страха и боли.
– Это еще что за дрянь?
– Он дорого стоит, но творит настоящие чудеса – слабый становиться безудержно отважным и бесстрашно кидается в бой на закаленного воина, а раненый не чувствует боли и дерется, как одержимый, пока совсем не упадет от полученных ран.
– Что за проклятая страна, где даже поединок – обман? – презрительно скривился Нартанг, – Ладно, спи давай.
А в это время совсем рядом с навесом с клетками, в которых спали бойцы, в доме устроителя и хозяина игр шел настоящий пир: те, кто выиграл сделанные на своего воина ставки – праздновали большую прибыль, ибо ставки были действительно высоки, а кто проиграл – просто заливал горе дорогим вином, благо не им надо было за него расплачиваться – угощение представлял хозяин праздника. Кариф, расплывшийся в улыбке от выпитого вина еще шире, даже в разговоре с соседями по столу не переставал подсчитывать в уме сколько денег сегодня принес ему опасный раб и сколько еще принесет потом!? Если он за один бой, за одного убитого получил сто пятьдесят золотых, то какая же сумма будет у него, когда его раб убьет для него на арене пятидесятого, а то и семидесятого соперника?!
– Кариф! Ты нам не про верблюдов караванных рассказывай, а то откуда ты достал своего одноглазого?! Он сегодня бился лучше Саримовского Каруга, а тот уже тертый боец!
– Да, да – поддержали говорившего сразу несколько голосов, – вроде молодой, а сражается, как лев!
– О-о-о! – многозначительно воздел глаза к небу хитрый торговец, – Вы помните нашествие неверных месяцы назад? Помните про битву под Шатром Пустыни?
– Ну помним, помним. Так он что, один из тех дерзких, что решили завоевать Город песков?
– О-о-о, он не просто один из них! – раздуваясь от гордости, словно переполненный бурдюк, произнес Кариф – Он их предводитель! И поверьте мне, пока его свалили с ног, он убил не одного нашего воина!
– Так почему его не убили?! – раздались возмущенные голоса, – Его надо было запороть, как и следует поступать с неверными! Содрать вонючую шкуру с еще более вонючей души!
– Он выжил после ста ударов! – торжественно заключил Кариф, – Да еще сам калиф велел не трогать его!
– Это еще почему? Да, почему? – опять заинтересовались слушатели, забыв про свои оставленные разговоры с другими соседями, хотя разговор о рабах и считался никчемным – история о родословной породистого жеребца или верблюда была бы намного интереснее.
– Он сказал, что даже пленником мой раб остался воином! – торжественно закончил Кариф.
– Ай, каким бы он не был воином, ему все равно не справиться с Тумаром! Может он и отважен, как лев, но не силен, как однорог! А Тумар правителя именно таков! Он раздавит голову твоего одноглазого одной рукой! – заявил один из спорщиков, уже изрядно подвыпивший и явно проигравший сегодня именно на бойце Карифа.
– Делай ставку, а там Солнце рассудит! – все также хитро улыбаясь, ответил Кариф, разводя руки в стороны и возводя глаза вверх.
– Ты что и вправду веришь, что твой сухопарый побьет Тумара? – спросил торговца его приятель.
– Ставь на моего бойца и останешься в наваре! – серьезно ответил ему Кариф и поднялся, чтобы выйти подышать свежим воздухом, за ним тут же вышел мелкий служка арены, чтобы проследить – не попытается ли он подойти к своему бойцу – отступивший от правил лишался выигрыша и изгонялся с игр.
Кариф прекрасно знал все и поэтому не стал дразнить судьбу – просто воздел счастливые хмельные глаза к небу и поблагодарил всех богов, что он нашел таки наконец ту жилу, из которой можно получить много прибыли. Потом его посетил какой-то оттенок благодарности за снятый сегодня куш, и он подозвал сонного раба, примостившегося у лестницы:
– Эй, ты, пойди, проверь, есть ли у моего раба вода! – вспомнил он просьбу Нартанга перед боем, – У белого, одноглазого, понял?!
– Да, господин, – сонно поклонился темнокожий раб и засеменил к колодцу – он хорошо знал, что почти всех бойцов мучает жажда, а свои порции воды они выпили еще днем, но поить их без распоряжения господ он не собирался.
Раб зачерпнул ковш воды и пошел к клеткам, хмурясь и силясь разобрать что-то почти в кромешных сумерках, потом он бросил эту затею и вернулся за факелом; к тому времени Кариф уже ушел обратно в дом. Раб подумал: «Не сделать ли вид, что он исполнил приказ и продолжить досматривать свой прозрачный сон?» Решил, что так оно будет проще, и спокойно уселся на свое место, выплеснув воду в колодец и поставив черпак обратно – за долгие годы своего рабства он совсем потерял какие-либо чувства, кроме страха остаться голодным или быть побитым. Нартанг слышал все эти голоса и звуки, последовавшие за уходом Карифа, он безошибочно угадал, что сделал раб, и зло ухмыльнулся, может так жалкое отребье мстило своим хозяевам – тайком не исполняя приказов… Ему не в первой уже было терпеть жажду.
Следующий день полностью повторял предыдущий. Вечер так же не отличался ничем – та же жажда бойцов, те же пир и пьянка хозяев. Вот только бойцов осталось совсем не много. На третий день, уже после полудня, за бойцами стали приходить их хозяева. Первые бои прошли, следующие должны были начаться только через семь недель. Многие возвращались обратно в свои селения. За Актаром пришли раньше. И не сам хозяин, а его слуги: