- Например?
- Например, я думал о том, что ей будет к лицу алая туника и золотой венец королевы Света.
- Ого! - сказал я. - Это уже серьезно!
- Еще как серьезно, - подтвердил Брендон. - Уж если мне суждено сидеть на троне отца, то я хочу, чтобы рядом со мной была она.
- Но ведь ты совсем не знаешь Дану.
Брендон покачал головой.
- Это не так, Артур. Я знаю ее; вернее, знаю, какая она. Может быть, я не совсем точно выразился, когда сказал, что ощутил прикосновение ее мыслей. На самом деле я не слышал, о чем она думала; это был контакт иного рода, более глубокий. Я на мгновение прикоснулся к самому ее существу. Чувствуешь разницу?
- Теперь чувствую, - ошеломленно пробормотал я, поняв наконец, что имеет в виду мой брат.
- Подобное случалось со мной несколько раз, - продолжал Брендон. - По неосторожности, во время гипнотических сеансов с пациентами. И всякий раз мне становилось противно, а однажды меня чуть не стошнило; но в том случае все было иначе. Я... Впрочем, я уже говорил, что я тогда испытал.
- М-да, - только и сказал я. На память мне пришло одно пренеприятнейшее происшествие времен моей юности. Я стараюсь как можно реже вспоминать об этом, ибо воспоминания мои горьки, их горечь густо замешана на отвращении, которое я чувствую до сих пор, спустя много-много лет, а над всем этим довлеет чувство вины и глубокое раскаяние...
Ее звали Ребекка или просто Бекки. Она была неодаренной и мало того еврейкой, однако я любил ее, по крайней мере, был искренне убежден, что люблю ее. Я страстно желал, чтобы она подарила мне сына или дочь - тогда я мог бы привести ее в Солнечный Град и назвать своей женой. Бекки, глупышка, употребляла контрацептивные препараты, она считала, что еще слишком молода для материнства, но на сей счет у меня имелись другие соображения, поэтому я загодя превращал ее противозачаточные таблетки в стимулирующие витамины... Впрочем, все мои старания ни к чему не привели, и я говорю об этом лишь затем, чтобы вы поняли всю серьезность моих намерений.
А потом произошла катастрофа. Как-то я проснулся среди ночи и долго смотрел на мою любимую, которая безмятежно улыбалась во сне; смотрел нежно и ласково, забыв обо всем, в том числе и об элементарной осторожности. Среди Властелинов выражение "залезть в душу" употребляется не в переносном, а в самом прямом смысле; сделать это сознательно - все равно что совершить преступление, и прежде всего - против себя. Это гнусный акт насилия над собственной сущностью; залезть кому-нибудь в душу, значит плюнуть в свою. И я наплевал себе в душу, когда нечаянно увидел, что творится в душе Ребекки.
Моя нежность мгновенно сменилась брезгливостью, а к горлу подступила тошнота. Огонь любви, спокойно горевший в моем сердце, внезапно вспыхнул всепоглощающим пламенем жгучей ненависти. Объятый ужасом, преисполненный отвращения, весь в панике, я нырнул в Тоннель и в чем мать родила с головокружительной скоростью помчался сквозь миры.
Это путешествие я помню очень смутно. Вряд ли тогда я управлял своими перемещениями сознательно; скорее, сработал приказ, внушенный мне в детстве: "Если ты смертельно ранен, если ты беспомощен, ищи приют в стенах родного Дома". Приказ сработал, командование взяло на себя подсознание, и очевидно, именно оно привело меня в Сумерки, которые я называл своей второй родиной, но на самом деле любил их больше, чем Царство Света.
Я вышел... нет - вывалился из Тоннеля под Аркой в Зале Перехода Замка-на-Закате. Меня знобило, я обливался холодным потом, я был совершенно голый и еле держался на ногах. Словно в тумане я увидел глазеющих на меня стражников и открыл было рот, чтобы позвать их, как вдруг желудок мой скрутило от нового приступа тошноты; я согнулся пополам, меня вырвало, после чего я рухнул на пол и потерял сознание.
Очнулся я лишь через десять часов, разбитый и опустошенный, однако кризис уже миновал. С физическими и психическими последствиями пережитого мною нравственного шока мне помогла справиться моя маленькая тетушка Диана - тогда еще не моя любимая, а просто моя лучшая подруга, моя младшая сестричка. Ей и только ей я рассказал о том, что случилось; у нее я нашел поддержку, сочувствие и понимание.
С тех пор я не виделся с Бекки и старался не думать о ней, но полностью забыть ее я не смог. То, что я совершил, пусть и невольно, было самым гадким поступком всей моей жизни, и любое напоминание о нем вызывало у меня стыд. Дети Света, мягко говоря, не питали теплых чувств к детям Израиля, поскольку последние в период становления нашего Дома чуть не сокрушили все планы моего прадеда, короля Артура. И хотя официально антисемитизм у нас не поощрялся, он все-таки присутствовал и присутствовал ощутимо. Однако после случая с Бекки я стал одним из тех немногих Светозарных, кто относился к Израильтянам без тени враждебности; а яростные борцы с мировым сионизмом, невзирая даже на то, что я был принцем, сыном короля, занесли меня в свои черные списки. И никто, кроме Дианы, понятия не имел, что моя расовая терпимость - дитя любви, закончившейся ненавистью, и рождена она в тяжких муках раскаяния...
Я тряхнул головой, прогоняя прочь воспоминания. Брендон, все это время смотревший на меня, истолковал мое поведение по-своему.
- Я понимаю, Артур, тебе трудно в это поверить. Внутри каждого человека столько грязи, что лишь он сам может терпеть ее, да и то не всегда. А для постороннего увидеть ее, прикоснуться, попробовать - в лучшем случае противно. Все это так; но ведь должны же быть исключения. Те самые исключения, которые подтверждают общее правило, исключения, без которых это самое правило становится бессмысленным. В случае с Даной как раз имело место такое исключение, и вместо всего наихудшего, что в ней есть, что есть в каждом человеке, я увидел самое прекрасное. Может быть, мне помог опыт общения с Брендой. Мы научились терпеть грязь друг друга, как свою собственную; в некотором смысле она у нас общая. И отношения между нами сродни отношению других людей к самим себе: толика презрения, изрядная доля скепсиса и безграничная самовлюбленность.
- Похоже, вы не мыслите себя друг без друга, - сказал я.
- Еще бы, - кивнул Брендон. Затем он подозрительно покосился на меня и добавил: - Но если ты намекаешь...
- Ни на что я не намекаю, - поморщившись, произнес я. - И знаешь, брат, мне кажется, что вы с Брендой отчасти сами виноваты в том, что вас подозревают в кровосмешении. Ваши настойчивые утверждения, что между вами ничего нет, не было и быть не может, производят обратный эффект. Я-то, положим, верю вам, потому что хочу верить, однако вынужден признать, что ваш излишний пыл настораживает. Будь я объективен по отношению к вам, я бы, пожалуй, припомнил пословицу, которая гласит, что дыма без огня не бывает. Или другую, еще более меткую - на воре шапка горит.
Брендон был явно обескуражен моим ответом. Несколько секунд он в недоумении смотрел на меня, потом смущенно отвел взгляд, достал из кармана сигарету и закурил. Сделав глубокую затяжку и выдохнув дым, он сказал:
- Хорошо, Артур, мы с Брендой учтем твое замечание. И кстати, о горящих шапках. Всякий раз, когда речь заходит о Дане, у тебя слегка дрожит голос, а порой краснеют щеки. С чего бы это?
Сначала я почувствовал легкое раздражение и хотел было посоветовать Брендону не совать свой нос в чужие дела. Но потом я сообразил, что он вовсе не поддевает меня, и его вопрос продиктован не праздным любопытством. Мое раздражение мигом улетучилось.
- Да никак ты ревнуешь, братец! - сказал я.
- Ревную, - честно признался Брендон. - Я же говорил, что у меня серьезные намерения. Поэтому мне небезразлично все, что между вами происходит. А между вами что-то нечисто - это и ослу понятно. Вы любовники?
Я вздохнул, забрал у Брендона сигарету, в три затяжки докурил ее и выбросил окурок за борт.
- Нет, - ответил я. - Мы не любовники и никогда не станем любовниками. - Боясь, что мои слова прозвучали не слишком убедительно, я поспешил добавить: - Ты ошибаешься, считая меня своим соперником, Брендон. Не я твой соперник.
- А кто же?
- Морган Фергюсон. Относительно Даны у него тоже серьезные намерения. Он собирается развестись с женой, чтобы жениться на ней.
- Ага, - сказал Брендон, нахмурившись.
- Вот то-то же. И я считаю своим долгом предупредить вас обоих - во избежание возможных недоразумений.
Пока мой брат переваривал полученную информацию, я сунул руку за отворот камзола и извлек оттуда небольшое круглое зеркальце. Брендон собирался встать и отойти в сторону, но я жестом велел ему оставаться на месте.
Рябь... Туман... Контакт.
Я увидел лицо Даны в обрамлении золотисто-рыжих волос, которые беспорядочно разметались по подушке. Она смотрела на меня, сонно улыбаясь, и часто моргала своими большими зелеными глазами. Лично для меня нет зрелища прекраснее, чем вид нежащейся в постели девушки, и мне стоило больших усилий не залюбоваться ею в присутствии Брендона.
- Доброе утро, Дана, - сказал я. - Извини, если разбудил тебя.
- Привет, Артур, - ответила она. - Не беспокойся, я уже давно проснулась. Вот только никак не могу заставить себя встать.
- Почему? Ты заболела?
- Слава богу, нет. Просто мне скучно. После твоего возвращения мы с Дейрдрой ни разу не ссорились по-настоящему.
- Так это же великолепно!
Дана вздохнула.
- Может быть. Но, признаться, я так привыкла к нашим утренним ссорам, что теперь скучаю без них.
(Каково, а?! Нет, женщины - это что-то с чем-то!)
- Между прочим, - сказал я. - Ты помнишь моего брата Брендона?
- Такой невысокий, очень симпатичный, с голубыми глазами и светлыми волосами?
- Он самый.
- Дейрдра сказала, что он прибыл вместе с тобой.
- Да. И сейчас он тоже скучает. Ты не хочешь поскучать вместе с ним?
Дана удивленно подняла брови.
- Как это?
- Очень просто, - ответил я и сунул в руки растерянному Брендону зеркальце. - Думаю, нет нужды представлять вас друг другу?
Не давая им времени опомниться, я встал со скамьи и быстрым шагом направился к кормовой части корабля, где находились наши каюты. На полпути до меня донесся сбивчивый голос Брендона:
- Здравствуйте, Дана... Вы не против, если я буду называть вас просто по имени?
Что ответила Дана, я уже не расслышал; но вряд ли она стала возражать.
В просторной каюте, которую занимали наши девочки, я застал только Бренду. Одетая в розовую пижаму, сестра сидела на широкой койке, поджав под себя ноги, и возилась со своим миниатюрным компьютером.
- Привет, Артур, - сказала она, не переставая нажимать на клавиши. Как спалось?
- Спасибо, хорошо, - ответил я. - Только немного озяб ночью... - Тут я растерянно умолк, обнаружив, что в каюте жарко, как в печке. Источником тепла был невесть откуда взявшийся электрический камин, подключенный к небольшому генератору, который черпал энергию из Формирующих. - Черт побери! Как это мы с Брендоном не додумались?..
Бренда отложила в сторону компьютер, вытянула ноги и рассмеялась.
- Мужчины! При всей вашей изобретательности, вы ужасно непрактичный народ. И ленивый к тому же. Чего вам стоило раздобыть нагреватель и детали для генератора? Мы с Пенни провернули это за полчаса; а вы из-за своей лени мерзли всю ночь. Поделом вам.
Почувствовав, что начинаю потеть под ворохом теплой одежды, я снял с себя плащ, камзол, берет с помпоном и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
- Это моя вина. Брендон слишком поглощен мыслями о Дане, чтобы обращать внимание на такие пустяки, как холод.
- Вот как, - сказала Бренда. - Ты уже раскусил его?
- Давно.
- И небось, находишь это забавным?
- Вовсе нет. Дана замечательная девушка и достойна любви Брендона. Я подошел к рабочему столу Пенелопы и просмотрел сделанные ею эскизы герба нашего будущего Дома. В основном это были дракончики в разнообразных позах, но среди них я узрел кое-что новенькое. - Ага! Неплохая задумка. Красный дракон с белым единорогом; по-моему, то, что нам нужно.
- Это моя идея, - сообщила Бренда. - Мне пришло в голову, что раз ты женишься на Дейрдре, то было бы логично объединить ваши фамильные гербы в один. Таким образом и драконы будут сыты, и единороги целы.
- Не думаю, что твоя идея понравилась Пенни, - заметил я.
Бренда утвердительно кивнула.
- Сначала она была возмущена, но затем все-таки признала разумность моих доводов. Хотя энтузиазмом не воспылала. Бедняжка никак не может смириться с тем, что у тебя будет жена.
Я вздохнул, сел на мягкий стул и принялся рассматривать эскиз. Поле герба было разделено надвое двойной косой чертой; в левой верхней части был изображен вставший на дыбы дракон, а в правой нижней - изящный, с длинной гривой единорог, гордо вскинувший голову и бьющий копытом о землю. Оба мифологических животных выглядели как живые; дракон излучал силу и мужественность, единорог был само воплощение грации и женственности. То, что Бренда воспринимала как механическое совмещение двух картинок, для Пенелопы было наполнено сексуальной символикой. Неудивительно, что идея Бренды вызвала у нее протест - ведь она сразу увидела в образе дракона и единорога меня и Дейрдру...
- Да, кстати, - сказал я. - Где Пенни?
- На камбузе, - ответила сестра. - За завтраком она заявила, что корабельный кок скверно готовит, и решил сегодня побаловать нас роскошным обедом.
Я усмехнулся.
- То-то я и гляжу, что на палубе непривычно пусто. Наверное, весь экипаж сейчас наблюдает за тем, как принцесса из рода Пендрагонов занимается стряпней.
- Да уж, точно, - согласилась Бренда. - Для них это будет незабываемое зрелище. - Она встала с койки, вступила босыми ногами в тапочки, накинула поверх пижамы кружевной халат и подошла ко мне. - Артур, ты не подумай, что я навязываюсь, но мне хотелось бы знать, когда ты собираешься представить нас Источнику.
- В любое удобное для вас время, - ответил я. - Теперь слово за вами, и я жду, когда вы сами проявите инициативу. Но похоже, что не все из вас готовы к этому.
- Твоя правда, - кивнула сестра. - Брендон сейчас явно не в форме. Он как раз переживает ту стадию влюбленности, когда человеку безразлично все на свете, кроме объекта его нежной страсти.
- А Пенелопа?
Бренда немного помедлила с ответом.
- Надеюсь, ты меня правильно поймешь, Артур. Твоя дочь хорошая девочка, умная, проницательная, отзывчивая и так далее, но она еще молоденькая, почти что ребенок. Пенни привыкла к спокойной размеренной жизни, она создала свой уютный мирок, где нет места проблемам вселенского масштаба и глобальным потрясениям. Ей чужды властные амбиции, ее честолюбие вполне довольствуется рамками изобразительного искусства, и она не уверена, нужно ли ей вообще такое огромное могущество, которое предлагаешь ей ты. Ее пугает перспектива взвалить на себя ответственность за судьбы мира.
- Пенни мне ничего не говорила о своих сомнениях, - заметил я.
- И не скажет. Ты ее отец, она любит тебя и из любви к тебе готова разделить с тобой это тяжкое бремя. Но я очень боюсь, что такая ноша окажется ей не по плечу.
- Так что же ты предлагаешь?
- Дай ей время, пусть подрастет немного. По части раннего взросления Пенни не пошла в тебя или Диану; тут она больше похожа на свою бабушку-тетю. - Бренда улыбнулась. - Говорят, наша мама до двадцати четырех лет ни днем, ни ночью не расставалась со своей любимой куклой.
Я тоже улыбнулся. Эта история была мне хорошо известна. Знаменитая кукла покинула мамину постель только после того, как родилась моя старшая сестра Эрика. С тех пор эта кукла стала вроде нашего семейного талисмана, и сейчас с ней играет самая младшая из моих племянниц, пятилетняя малышка Юнона-Анжела.
- Ну а ты, сестричка? - спросил я. - Чувствуешь ли ты себя достаточно взрослой?
- Со мной нет проблем. Я готова взять на себя часть твоих забот.
- Когда?
- Когда угодно. Хоть сейчас.
- Значит, после обеда?
Бренда мотнула головой.
- Лучше прямо сейчас. Когда я поем, меня клонит ко сну, а сейчас я свежая и бодрая. Это самый подходящий момент.
- Что ж, воля твоя, - сказал я, поднимаясь со стула. - Сейчас так сейчас.
- Что мне делать? - спросила сестра.
- Ничего особенного, - ответил я, подступил к ней вплотную, обнял ее за плечи и призвал Образ Источника. - Просто расслабься и постарайся выбросить все мысли из головы.
Бренда крепко прижалась ко мне и прошептала:
- Не могу...
- Что ты не можешь?
- Выбросить из головы. Одна мысль не дает мне покоя.
- Какая же?
- Мне очень жаль, что ты мой родной брат.
"Этого еще не хватало!" - удрученно подумал я и дал команду Образу перенести нас в Безвременье.
6
В отличие от перемещений в пространстве и между мирами, путешествие в Безвременье не сопровождается потерей тяжести и фиолетовой мглой, окутывающей при входе в Тоннель; это явление иного порядка. Мы ощутили мимолетное головокружение и тотчас очутились в другом месте, у подножия знакомого мне холма, покрытого буйной растительностью.
Бренда отстранилась от меня и с интересом огляделась вокруг.
- Так это и есть центр вселенной? - спросила она.
- В некотором роде, - ответил я. - А что ты видишь?
- Лиловую траву, зеленое небо, холм, цветы... Но почему ты спрашиваешь?
- Мне кажется, что все это иллюзия.
Бренда хмыкнула, наклонилась к земле, потрогала траву, ткнула пальцем в мягкую почву, затем сорвала ближайший серебристый цветок и понюхала его.
- Если это иллюзия, то очень правдоподобная, - заметила она. - Ой!.. Смотри!
Цветок растаял в ее руках и в тот же момент появился там, где только что был сорван.
- Это я и имел в виду, - сказал я. - И трава, и цветы здесь ненастоящие, потому что они не растут. Здесь все неизменно, ибо здесь нет времени. Каждое мгновение здесь длится вечность.
- А наши тела? - спросила Бренда, поднимаясь с корточек. - Они тоже иллюзия?
- Сложный вопрос. Сейчас мы одновременно находимся в двух разных местах - на корабле, плывущем по реке Боанн, и здесь, в Безвременье. Впрочем, для материального мира наша раздвоенность будет длиться бесконечно малый промежуток времени, однако здесь это могут быть дни, годы, столетия.
- И все же моя одежда вполне реальна. - Бренда распахнула халат, ничуть не стесняясь меня, расстегнула пуговицы своей пижамы и погладила свои небольшие упругие груди. - Нет, мое тело не иллюзия. Это несомненно.
Я в замешательстве опустил глаза.
- Сестричка, ты кое-что сказала мне... И это меня тревожит.
- Да? - Бренда спохватилась и торопливо запахнула полы халата. - Что именно?
- Дескать, ты сожалеешь, что я твой родной брат.
Она покраснела.
- Извини, я нечаянно. Не подумай ничего такого, я люблю тебя только как брата, поверь.
- Но почему...
- Я сморозила глупость, Артур. Я сама не соображала, что говорю. У меня было временное помрачение рассудка. И в любом случае, к тебе это не относится.
- Тогда к кому же?
- Ни к кому конкретно. - Она горестно вздохнула. - Просто общие рассуждения. Давай замнем это.
- Э, нет, сестричка, - покачал я головой. - Так не пойдет. В твоей жизни что-то не ладится, и я хочу знать, что. Тебя нельзя назвать целомудренной недотрогой, и тем не менее ты...
- Прекрати! - вдруг выкрикнула Бренда с мукой в голосе и резко отвернулась; плечи ее задрожали. - Прошу тебя, Артур, не делай мне больно.
Я взял ее за руку и мягко произнес:
- Я не хотел причинить тебе боль, дорогая. Напротив, мне хочется помочь тебе. Ведь я очень люблю тебя - как сестру.
- Ты не в силах помочь мне, брат, - глухо ответила Бренда. - Никто не в силах, даже бог. Этот последний жестоко насмеялся надо мной в ту ночь, когда мы с Брендоном были зачаты. - Она повернулась ко мне лицом. - Молчи, Артур. Ни слова больше, не то я разревусь. А я не хочу реветь в присутствии Хозяйки.
Я поглядел в том направлении, куда смотрела моя сестра, и увидел на вершине холма изящную женскую фигуру в белом одеянии.
- Идем, - сказал я Бренде. - Она ждет нас.
Держась за руки, мы начали подниматься вверх по пологому склону. Бранвена в облике Снежной Королевы стояла, ожидая нашего приближения, и безучастно смотрела на нас, не делая ни шага нам навстречу. Ее лицо было холодное и неподвижное, как маска, а большие голубые глаза напоминали два скованных льдом озера. Видно было, что она очень рассержена, однако сдерживала свой гнев.
- Ты пришел не один, Кевин-Артур, - ледяным тоном промолвила Бранвена, когда мы подошли. - И не спросил на то моего позволения.
- А с какой это стати я должен спрашивать у тебя позволения?
- Потому что я Хозяйка Источника!
Я хмыкнул.
- Твой статус Хозяйки не бесспорен, моя дорогая. Во всяком случае, Хаос признает меня Хозяином Источника.
- У Источника должна быть Хозяйка, а не Хозяин, - отрезала Бранвена. - И Хозяйка эта - я! Я острее чувствую Источник, чем ты. И не важно, что ты сильнее меня.
- Однако, - заметил я. - На сей раз ты чуть было не опоздала.
- Да уж, - признала она. - Ты становишься чересчур ловким, Артур Пендрагон. Я едва успела опередить тебя.
- А вскоре ты вовсе перестанешь поспевать за мной.
- Тем не менее, я загодя чувствую, когда кто-то приходит в Безвременье. А ты - нет.
- Подумаешь! - небрежно сказал я. - Эка безделица!
- Это не безделица, - возразила Бранвена. - Впрочем, что толку препираться. Ты привел с собой спутницу, и я не смогла помешать тебе. Она смерила Бренду изучающим взглядом и спросила: - Ты которая из сестер Артура - Бренда или Пенелопа?
- Меня зовут Бренда, - ответила моя сестра. - Так что мы с тобой почти тезки, Бранвена.
Последовавшая затем пауза была такой напряженной, что, казалось, где-то поблизости невидимые часы отсчитывают последние секунды перед ядерным взрывом.
Взрыва, однако, не произошло. Бранвена тихо вздохнула, правильные черты ее прекрасного лица смягчились.
- Стало быть, ты выдал мой секрет, Кевин-Артур?
- Мои родные должны знать, кто Хозяйка Источника, - ответил я. - Я не хочу, чтобы ты водила их за нос, изображая из себя маленькую безобидную колдунью.
- Ты собираешься посвятить их Источнику?
- Ясное дело.
Бранвене мои планы явно не понравились, однако она не стала возражать, лишь спросила:
- Ты уже раздобыл Ключи?
- А зачем они мне? Я и без их помощи привел Бренду в Безвременье.
Бранвена снова посмотрела на мою сестру и, слегка покачивая головой, произнесла:
- Твой брат глуп и невежествен, принцесса из Дома Света. Он претендует на роль Хозяина, не зная даже самых элементарных свойств Источника. Не будь здесь меня, он бы отправил тебя на верную смерть.
Она говорила так уверенно, что мне стало не по себе. Под ложечкой у меня засосало, а по спине пробежал неприятный холодок.
- Что это значит? - спросил я.
- Что ты идиот! - резко ответила Бранвена. - Ты едва не убил свою сестру. Стоит ей сейчас прикоснуться к Источнику, и она погибнет.
- Но почему? - отозвалась Бренда.
- Потому что у тебя нет связи с материальным миром, ты вся во власти Безвременья и совершенно беспомощна. Ритуал с камнями служит не только для открытия Врат. Одновременно устанавливается тесный ментальный контакт Входящего с одним из Отворяющих. - Бранвена повернулась ко мне. - Что ты чувствовал в момент коронации Колина?
- Озноб и тошноту, - ответил я.
- То-то и оно. Это я вошла в Безвременье, сразилась с прежней Хозяйкой, а затем искупалась в Источнике. Теперь я понимаю, как мне повезло, что моим Отворяющим был именно ты со своим скрытым могуществом. Если бы не твоя поддержка, я вряд ли бы одолела эту стерву.
- Однако, - заметил я. - Никакого контакта я не ощущал. Ни тогда, ни позже - когда сам прошел через Врата и принял посвящение.
- Естественно, - кивнула Бранвена. - Ты не мог ощутить, вернее, осознать контакт, так как в первом случае он длился лишь мгновение, а во втором был для тебя статичным. Тем не менее он был, и его последствия ты хорошо прочувствовал. - Тут она многозначительно улыбнулась.
- Ага, - произнес я, невольно краснея. - Теперь понятно.
- Ну нет уж, - возразила Бранвена, продолжая улыбаться; в ее улыбке сквозила горечь. - Ты еще не все понимаешь. Твои мучения с Даной только начинаются. Их не сравнить с тем, как ты страдал по мне.
Бренда озадаченно посмотрела на нас.
- О чем вы говорите?
Я тяжело вздохнул.
- Позже расскажу, сестричка. Из-за этих проклятых контактов у меня появились некоторые неприятности личного плана.
- А зачем вообще нужен контакт? - спросила Бренда.
- Чтобы выжить в Источнике, - пояснила Бранвена. - В процессе посвящения ты должна быть крепко связана с материальным миром, иначе Источник сожжет тебя.
- В таком случае нет проблем, - сказала сестра. - Я крепко связана с материальным миром. Нерушимыми узами.
- Например, я думал о том, что ей будет к лицу алая туника и золотой венец королевы Света.
- Ого! - сказал я. - Это уже серьезно!
- Еще как серьезно, - подтвердил Брендон. - Уж если мне суждено сидеть на троне отца, то я хочу, чтобы рядом со мной была она.
- Но ведь ты совсем не знаешь Дану.
Брендон покачал головой.
- Это не так, Артур. Я знаю ее; вернее, знаю, какая она. Может быть, я не совсем точно выразился, когда сказал, что ощутил прикосновение ее мыслей. На самом деле я не слышал, о чем она думала; это был контакт иного рода, более глубокий. Я на мгновение прикоснулся к самому ее существу. Чувствуешь разницу?
- Теперь чувствую, - ошеломленно пробормотал я, поняв наконец, что имеет в виду мой брат.
- Подобное случалось со мной несколько раз, - продолжал Брендон. - По неосторожности, во время гипнотических сеансов с пациентами. И всякий раз мне становилось противно, а однажды меня чуть не стошнило; но в том случае все было иначе. Я... Впрочем, я уже говорил, что я тогда испытал.
- М-да, - только и сказал я. На память мне пришло одно пренеприятнейшее происшествие времен моей юности. Я стараюсь как можно реже вспоминать об этом, ибо воспоминания мои горьки, их горечь густо замешана на отвращении, которое я чувствую до сих пор, спустя много-много лет, а над всем этим довлеет чувство вины и глубокое раскаяние...
Ее звали Ребекка или просто Бекки. Она была неодаренной и мало того еврейкой, однако я любил ее, по крайней мере, был искренне убежден, что люблю ее. Я страстно желал, чтобы она подарила мне сына или дочь - тогда я мог бы привести ее в Солнечный Град и назвать своей женой. Бекки, глупышка, употребляла контрацептивные препараты, она считала, что еще слишком молода для материнства, но на сей счет у меня имелись другие соображения, поэтому я загодя превращал ее противозачаточные таблетки в стимулирующие витамины... Впрочем, все мои старания ни к чему не привели, и я говорю об этом лишь затем, чтобы вы поняли всю серьезность моих намерений.
А потом произошла катастрофа. Как-то я проснулся среди ночи и долго смотрел на мою любимую, которая безмятежно улыбалась во сне; смотрел нежно и ласково, забыв обо всем, в том числе и об элементарной осторожности. Среди Властелинов выражение "залезть в душу" употребляется не в переносном, а в самом прямом смысле; сделать это сознательно - все равно что совершить преступление, и прежде всего - против себя. Это гнусный акт насилия над собственной сущностью; залезть кому-нибудь в душу, значит плюнуть в свою. И я наплевал себе в душу, когда нечаянно увидел, что творится в душе Ребекки.
Моя нежность мгновенно сменилась брезгливостью, а к горлу подступила тошнота. Огонь любви, спокойно горевший в моем сердце, внезапно вспыхнул всепоглощающим пламенем жгучей ненависти. Объятый ужасом, преисполненный отвращения, весь в панике, я нырнул в Тоннель и в чем мать родила с головокружительной скоростью помчался сквозь миры.
Это путешествие я помню очень смутно. Вряд ли тогда я управлял своими перемещениями сознательно; скорее, сработал приказ, внушенный мне в детстве: "Если ты смертельно ранен, если ты беспомощен, ищи приют в стенах родного Дома". Приказ сработал, командование взяло на себя подсознание, и очевидно, именно оно привело меня в Сумерки, которые я называл своей второй родиной, но на самом деле любил их больше, чем Царство Света.
Я вышел... нет - вывалился из Тоннеля под Аркой в Зале Перехода Замка-на-Закате. Меня знобило, я обливался холодным потом, я был совершенно голый и еле держался на ногах. Словно в тумане я увидел глазеющих на меня стражников и открыл было рот, чтобы позвать их, как вдруг желудок мой скрутило от нового приступа тошноты; я согнулся пополам, меня вырвало, после чего я рухнул на пол и потерял сознание.
Очнулся я лишь через десять часов, разбитый и опустошенный, однако кризис уже миновал. С физическими и психическими последствиями пережитого мною нравственного шока мне помогла справиться моя маленькая тетушка Диана - тогда еще не моя любимая, а просто моя лучшая подруга, моя младшая сестричка. Ей и только ей я рассказал о том, что случилось; у нее я нашел поддержку, сочувствие и понимание.
С тех пор я не виделся с Бекки и старался не думать о ней, но полностью забыть ее я не смог. То, что я совершил, пусть и невольно, было самым гадким поступком всей моей жизни, и любое напоминание о нем вызывало у меня стыд. Дети Света, мягко говоря, не питали теплых чувств к детям Израиля, поскольку последние в период становления нашего Дома чуть не сокрушили все планы моего прадеда, короля Артура. И хотя официально антисемитизм у нас не поощрялся, он все-таки присутствовал и присутствовал ощутимо. Однако после случая с Бекки я стал одним из тех немногих Светозарных, кто относился к Израильтянам без тени враждебности; а яростные борцы с мировым сионизмом, невзирая даже на то, что я был принцем, сыном короля, занесли меня в свои черные списки. И никто, кроме Дианы, понятия не имел, что моя расовая терпимость - дитя любви, закончившейся ненавистью, и рождена она в тяжких муках раскаяния...
Я тряхнул головой, прогоняя прочь воспоминания. Брендон, все это время смотревший на меня, истолковал мое поведение по-своему.
- Я понимаю, Артур, тебе трудно в это поверить. Внутри каждого человека столько грязи, что лишь он сам может терпеть ее, да и то не всегда. А для постороннего увидеть ее, прикоснуться, попробовать - в лучшем случае противно. Все это так; но ведь должны же быть исключения. Те самые исключения, которые подтверждают общее правило, исключения, без которых это самое правило становится бессмысленным. В случае с Даной как раз имело место такое исключение, и вместо всего наихудшего, что в ней есть, что есть в каждом человеке, я увидел самое прекрасное. Может быть, мне помог опыт общения с Брендой. Мы научились терпеть грязь друг друга, как свою собственную; в некотором смысле она у нас общая. И отношения между нами сродни отношению других людей к самим себе: толика презрения, изрядная доля скепсиса и безграничная самовлюбленность.
- Похоже, вы не мыслите себя друг без друга, - сказал я.
- Еще бы, - кивнул Брендон. Затем он подозрительно покосился на меня и добавил: - Но если ты намекаешь...
- Ни на что я не намекаю, - поморщившись, произнес я. - И знаешь, брат, мне кажется, что вы с Брендой отчасти сами виноваты в том, что вас подозревают в кровосмешении. Ваши настойчивые утверждения, что между вами ничего нет, не было и быть не может, производят обратный эффект. Я-то, положим, верю вам, потому что хочу верить, однако вынужден признать, что ваш излишний пыл настораживает. Будь я объективен по отношению к вам, я бы, пожалуй, припомнил пословицу, которая гласит, что дыма без огня не бывает. Или другую, еще более меткую - на воре шапка горит.
Брендон был явно обескуражен моим ответом. Несколько секунд он в недоумении смотрел на меня, потом смущенно отвел взгляд, достал из кармана сигарету и закурил. Сделав глубокую затяжку и выдохнув дым, он сказал:
- Хорошо, Артур, мы с Брендой учтем твое замечание. И кстати, о горящих шапках. Всякий раз, когда речь заходит о Дане, у тебя слегка дрожит голос, а порой краснеют щеки. С чего бы это?
Сначала я почувствовал легкое раздражение и хотел было посоветовать Брендону не совать свой нос в чужие дела. Но потом я сообразил, что он вовсе не поддевает меня, и его вопрос продиктован не праздным любопытством. Мое раздражение мигом улетучилось.
- Да никак ты ревнуешь, братец! - сказал я.
- Ревную, - честно признался Брендон. - Я же говорил, что у меня серьезные намерения. Поэтому мне небезразлично все, что между вами происходит. А между вами что-то нечисто - это и ослу понятно. Вы любовники?
Я вздохнул, забрал у Брендона сигарету, в три затяжки докурил ее и выбросил окурок за борт.
- Нет, - ответил я. - Мы не любовники и никогда не станем любовниками. - Боясь, что мои слова прозвучали не слишком убедительно, я поспешил добавить: - Ты ошибаешься, считая меня своим соперником, Брендон. Не я твой соперник.
- А кто же?
- Морган Фергюсон. Относительно Даны у него тоже серьезные намерения. Он собирается развестись с женой, чтобы жениться на ней.
- Ага, - сказал Брендон, нахмурившись.
- Вот то-то же. И я считаю своим долгом предупредить вас обоих - во избежание возможных недоразумений.
Пока мой брат переваривал полученную информацию, я сунул руку за отворот камзола и извлек оттуда небольшое круглое зеркальце. Брендон собирался встать и отойти в сторону, но я жестом велел ему оставаться на месте.
Рябь... Туман... Контакт.
Я увидел лицо Даны в обрамлении золотисто-рыжих волос, которые беспорядочно разметались по подушке. Она смотрела на меня, сонно улыбаясь, и часто моргала своими большими зелеными глазами. Лично для меня нет зрелища прекраснее, чем вид нежащейся в постели девушки, и мне стоило больших усилий не залюбоваться ею в присутствии Брендона.
- Доброе утро, Дана, - сказал я. - Извини, если разбудил тебя.
- Привет, Артур, - ответила она. - Не беспокойся, я уже давно проснулась. Вот только никак не могу заставить себя встать.
- Почему? Ты заболела?
- Слава богу, нет. Просто мне скучно. После твоего возвращения мы с Дейрдрой ни разу не ссорились по-настоящему.
- Так это же великолепно!
Дана вздохнула.
- Может быть. Но, признаться, я так привыкла к нашим утренним ссорам, что теперь скучаю без них.
(Каково, а?! Нет, женщины - это что-то с чем-то!)
- Между прочим, - сказал я. - Ты помнишь моего брата Брендона?
- Такой невысокий, очень симпатичный, с голубыми глазами и светлыми волосами?
- Он самый.
- Дейрдра сказала, что он прибыл вместе с тобой.
- Да. И сейчас он тоже скучает. Ты не хочешь поскучать вместе с ним?
Дана удивленно подняла брови.
- Как это?
- Очень просто, - ответил я и сунул в руки растерянному Брендону зеркальце. - Думаю, нет нужды представлять вас друг другу?
Не давая им времени опомниться, я встал со скамьи и быстрым шагом направился к кормовой части корабля, где находились наши каюты. На полпути до меня донесся сбивчивый голос Брендона:
- Здравствуйте, Дана... Вы не против, если я буду называть вас просто по имени?
Что ответила Дана, я уже не расслышал; но вряд ли она стала возражать.
В просторной каюте, которую занимали наши девочки, я застал только Бренду. Одетая в розовую пижаму, сестра сидела на широкой койке, поджав под себя ноги, и возилась со своим миниатюрным компьютером.
- Привет, Артур, - сказала она, не переставая нажимать на клавиши. Как спалось?
- Спасибо, хорошо, - ответил я. - Только немного озяб ночью... - Тут я растерянно умолк, обнаружив, что в каюте жарко, как в печке. Источником тепла был невесть откуда взявшийся электрический камин, подключенный к небольшому генератору, который черпал энергию из Формирующих. - Черт побери! Как это мы с Брендоном не додумались?..
Бренда отложила в сторону компьютер, вытянула ноги и рассмеялась.
- Мужчины! При всей вашей изобретательности, вы ужасно непрактичный народ. И ленивый к тому же. Чего вам стоило раздобыть нагреватель и детали для генератора? Мы с Пенни провернули это за полчаса; а вы из-за своей лени мерзли всю ночь. Поделом вам.
Почувствовав, что начинаю потеть под ворохом теплой одежды, я снял с себя плащ, камзол, берет с помпоном и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
- Это моя вина. Брендон слишком поглощен мыслями о Дане, чтобы обращать внимание на такие пустяки, как холод.
- Вот как, - сказала Бренда. - Ты уже раскусил его?
- Давно.
- И небось, находишь это забавным?
- Вовсе нет. Дана замечательная девушка и достойна любви Брендона. Я подошел к рабочему столу Пенелопы и просмотрел сделанные ею эскизы герба нашего будущего Дома. В основном это были дракончики в разнообразных позах, но среди них я узрел кое-что новенькое. - Ага! Неплохая задумка. Красный дракон с белым единорогом; по-моему, то, что нам нужно.
- Это моя идея, - сообщила Бренда. - Мне пришло в голову, что раз ты женишься на Дейрдре, то было бы логично объединить ваши фамильные гербы в один. Таким образом и драконы будут сыты, и единороги целы.
- Не думаю, что твоя идея понравилась Пенни, - заметил я.
Бренда утвердительно кивнула.
- Сначала она была возмущена, но затем все-таки признала разумность моих доводов. Хотя энтузиазмом не воспылала. Бедняжка никак не может смириться с тем, что у тебя будет жена.
Я вздохнул, сел на мягкий стул и принялся рассматривать эскиз. Поле герба было разделено надвое двойной косой чертой; в левой верхней части был изображен вставший на дыбы дракон, а в правой нижней - изящный, с длинной гривой единорог, гордо вскинувший голову и бьющий копытом о землю. Оба мифологических животных выглядели как живые; дракон излучал силу и мужественность, единорог был само воплощение грации и женственности. То, что Бренда воспринимала как механическое совмещение двух картинок, для Пенелопы было наполнено сексуальной символикой. Неудивительно, что идея Бренды вызвала у нее протест - ведь она сразу увидела в образе дракона и единорога меня и Дейрдру...
- Да, кстати, - сказал я. - Где Пенни?
- На камбузе, - ответила сестра. - За завтраком она заявила, что корабельный кок скверно готовит, и решил сегодня побаловать нас роскошным обедом.
Я усмехнулся.
- То-то я и гляжу, что на палубе непривычно пусто. Наверное, весь экипаж сейчас наблюдает за тем, как принцесса из рода Пендрагонов занимается стряпней.
- Да уж, точно, - согласилась Бренда. - Для них это будет незабываемое зрелище. - Она встала с койки, вступила босыми ногами в тапочки, накинула поверх пижамы кружевной халат и подошла ко мне. - Артур, ты не подумай, что я навязываюсь, но мне хотелось бы знать, когда ты собираешься представить нас Источнику.
- В любое удобное для вас время, - ответил я. - Теперь слово за вами, и я жду, когда вы сами проявите инициативу. Но похоже, что не все из вас готовы к этому.
- Твоя правда, - кивнула сестра. - Брендон сейчас явно не в форме. Он как раз переживает ту стадию влюбленности, когда человеку безразлично все на свете, кроме объекта его нежной страсти.
- А Пенелопа?
Бренда немного помедлила с ответом.
- Надеюсь, ты меня правильно поймешь, Артур. Твоя дочь хорошая девочка, умная, проницательная, отзывчивая и так далее, но она еще молоденькая, почти что ребенок. Пенни привыкла к спокойной размеренной жизни, она создала свой уютный мирок, где нет места проблемам вселенского масштаба и глобальным потрясениям. Ей чужды властные амбиции, ее честолюбие вполне довольствуется рамками изобразительного искусства, и она не уверена, нужно ли ей вообще такое огромное могущество, которое предлагаешь ей ты. Ее пугает перспектива взвалить на себя ответственность за судьбы мира.
- Пенни мне ничего не говорила о своих сомнениях, - заметил я.
- И не скажет. Ты ее отец, она любит тебя и из любви к тебе готова разделить с тобой это тяжкое бремя. Но я очень боюсь, что такая ноша окажется ей не по плечу.
- Так что же ты предлагаешь?
- Дай ей время, пусть подрастет немного. По части раннего взросления Пенни не пошла в тебя или Диану; тут она больше похожа на свою бабушку-тетю. - Бренда улыбнулась. - Говорят, наша мама до двадцати четырех лет ни днем, ни ночью не расставалась со своей любимой куклой.
Я тоже улыбнулся. Эта история была мне хорошо известна. Знаменитая кукла покинула мамину постель только после того, как родилась моя старшая сестра Эрика. С тех пор эта кукла стала вроде нашего семейного талисмана, и сейчас с ней играет самая младшая из моих племянниц, пятилетняя малышка Юнона-Анжела.
- Ну а ты, сестричка? - спросил я. - Чувствуешь ли ты себя достаточно взрослой?
- Со мной нет проблем. Я готова взять на себя часть твоих забот.
- Когда?
- Когда угодно. Хоть сейчас.
- Значит, после обеда?
Бренда мотнула головой.
- Лучше прямо сейчас. Когда я поем, меня клонит ко сну, а сейчас я свежая и бодрая. Это самый подходящий момент.
- Что ж, воля твоя, - сказал я, поднимаясь со стула. - Сейчас так сейчас.
- Что мне делать? - спросила сестра.
- Ничего особенного, - ответил я, подступил к ней вплотную, обнял ее за плечи и призвал Образ Источника. - Просто расслабься и постарайся выбросить все мысли из головы.
Бренда крепко прижалась ко мне и прошептала:
- Не могу...
- Что ты не можешь?
- Выбросить из головы. Одна мысль не дает мне покоя.
- Какая же?
- Мне очень жаль, что ты мой родной брат.
"Этого еще не хватало!" - удрученно подумал я и дал команду Образу перенести нас в Безвременье.
6
В отличие от перемещений в пространстве и между мирами, путешествие в Безвременье не сопровождается потерей тяжести и фиолетовой мглой, окутывающей при входе в Тоннель; это явление иного порядка. Мы ощутили мимолетное головокружение и тотчас очутились в другом месте, у подножия знакомого мне холма, покрытого буйной растительностью.
Бренда отстранилась от меня и с интересом огляделась вокруг.
- Так это и есть центр вселенной? - спросила она.
- В некотором роде, - ответил я. - А что ты видишь?
- Лиловую траву, зеленое небо, холм, цветы... Но почему ты спрашиваешь?
- Мне кажется, что все это иллюзия.
Бренда хмыкнула, наклонилась к земле, потрогала траву, ткнула пальцем в мягкую почву, затем сорвала ближайший серебристый цветок и понюхала его.
- Если это иллюзия, то очень правдоподобная, - заметила она. - Ой!.. Смотри!
Цветок растаял в ее руках и в тот же момент появился там, где только что был сорван.
- Это я и имел в виду, - сказал я. - И трава, и цветы здесь ненастоящие, потому что они не растут. Здесь все неизменно, ибо здесь нет времени. Каждое мгновение здесь длится вечность.
- А наши тела? - спросила Бренда, поднимаясь с корточек. - Они тоже иллюзия?
- Сложный вопрос. Сейчас мы одновременно находимся в двух разных местах - на корабле, плывущем по реке Боанн, и здесь, в Безвременье. Впрочем, для материального мира наша раздвоенность будет длиться бесконечно малый промежуток времени, однако здесь это могут быть дни, годы, столетия.
- И все же моя одежда вполне реальна. - Бренда распахнула халат, ничуть не стесняясь меня, расстегнула пуговицы своей пижамы и погладила свои небольшие упругие груди. - Нет, мое тело не иллюзия. Это несомненно.
Я в замешательстве опустил глаза.
- Сестричка, ты кое-что сказала мне... И это меня тревожит.
- Да? - Бренда спохватилась и торопливо запахнула полы халата. - Что именно?
- Дескать, ты сожалеешь, что я твой родной брат.
Она покраснела.
- Извини, я нечаянно. Не подумай ничего такого, я люблю тебя только как брата, поверь.
- Но почему...
- Я сморозила глупость, Артур. Я сама не соображала, что говорю. У меня было временное помрачение рассудка. И в любом случае, к тебе это не относится.
- Тогда к кому же?
- Ни к кому конкретно. - Она горестно вздохнула. - Просто общие рассуждения. Давай замнем это.
- Э, нет, сестричка, - покачал я головой. - Так не пойдет. В твоей жизни что-то не ладится, и я хочу знать, что. Тебя нельзя назвать целомудренной недотрогой, и тем не менее ты...
- Прекрати! - вдруг выкрикнула Бренда с мукой в голосе и резко отвернулась; плечи ее задрожали. - Прошу тебя, Артур, не делай мне больно.
Я взял ее за руку и мягко произнес:
- Я не хотел причинить тебе боль, дорогая. Напротив, мне хочется помочь тебе. Ведь я очень люблю тебя - как сестру.
- Ты не в силах помочь мне, брат, - глухо ответила Бренда. - Никто не в силах, даже бог. Этот последний жестоко насмеялся надо мной в ту ночь, когда мы с Брендоном были зачаты. - Она повернулась ко мне лицом. - Молчи, Артур. Ни слова больше, не то я разревусь. А я не хочу реветь в присутствии Хозяйки.
Я поглядел в том направлении, куда смотрела моя сестра, и увидел на вершине холма изящную женскую фигуру в белом одеянии.
- Идем, - сказал я Бренде. - Она ждет нас.
Держась за руки, мы начали подниматься вверх по пологому склону. Бранвена в облике Снежной Королевы стояла, ожидая нашего приближения, и безучастно смотрела на нас, не делая ни шага нам навстречу. Ее лицо было холодное и неподвижное, как маска, а большие голубые глаза напоминали два скованных льдом озера. Видно было, что она очень рассержена, однако сдерживала свой гнев.
- Ты пришел не один, Кевин-Артур, - ледяным тоном промолвила Бранвена, когда мы подошли. - И не спросил на то моего позволения.
- А с какой это стати я должен спрашивать у тебя позволения?
- Потому что я Хозяйка Источника!
Я хмыкнул.
- Твой статус Хозяйки не бесспорен, моя дорогая. Во всяком случае, Хаос признает меня Хозяином Источника.
- У Источника должна быть Хозяйка, а не Хозяин, - отрезала Бранвена. - И Хозяйка эта - я! Я острее чувствую Источник, чем ты. И не важно, что ты сильнее меня.
- Однако, - заметил я. - На сей раз ты чуть было не опоздала.
- Да уж, - признала она. - Ты становишься чересчур ловким, Артур Пендрагон. Я едва успела опередить тебя.
- А вскоре ты вовсе перестанешь поспевать за мной.
- Тем не менее, я загодя чувствую, когда кто-то приходит в Безвременье. А ты - нет.
- Подумаешь! - небрежно сказал я. - Эка безделица!
- Это не безделица, - возразила Бранвена. - Впрочем, что толку препираться. Ты привел с собой спутницу, и я не смогла помешать тебе. Она смерила Бренду изучающим взглядом и спросила: - Ты которая из сестер Артура - Бренда или Пенелопа?
- Меня зовут Бренда, - ответила моя сестра. - Так что мы с тобой почти тезки, Бранвена.
Последовавшая затем пауза была такой напряженной, что, казалось, где-то поблизости невидимые часы отсчитывают последние секунды перед ядерным взрывом.
Взрыва, однако, не произошло. Бранвена тихо вздохнула, правильные черты ее прекрасного лица смягчились.
- Стало быть, ты выдал мой секрет, Кевин-Артур?
- Мои родные должны знать, кто Хозяйка Источника, - ответил я. - Я не хочу, чтобы ты водила их за нос, изображая из себя маленькую безобидную колдунью.
- Ты собираешься посвятить их Источнику?
- Ясное дело.
Бранвене мои планы явно не понравились, однако она не стала возражать, лишь спросила:
- Ты уже раздобыл Ключи?
- А зачем они мне? Я и без их помощи привел Бренду в Безвременье.
Бранвена снова посмотрела на мою сестру и, слегка покачивая головой, произнесла:
- Твой брат глуп и невежествен, принцесса из Дома Света. Он претендует на роль Хозяина, не зная даже самых элементарных свойств Источника. Не будь здесь меня, он бы отправил тебя на верную смерть.
Она говорила так уверенно, что мне стало не по себе. Под ложечкой у меня засосало, а по спине пробежал неприятный холодок.
- Что это значит? - спросил я.
- Что ты идиот! - резко ответила Бранвена. - Ты едва не убил свою сестру. Стоит ей сейчас прикоснуться к Источнику, и она погибнет.
- Но почему? - отозвалась Бренда.
- Потому что у тебя нет связи с материальным миром, ты вся во власти Безвременья и совершенно беспомощна. Ритуал с камнями служит не только для открытия Врат. Одновременно устанавливается тесный ментальный контакт Входящего с одним из Отворяющих. - Бранвена повернулась ко мне. - Что ты чувствовал в момент коронации Колина?
- Озноб и тошноту, - ответил я.
- То-то и оно. Это я вошла в Безвременье, сразилась с прежней Хозяйкой, а затем искупалась в Источнике. Теперь я понимаю, как мне повезло, что моим Отворяющим был именно ты со своим скрытым могуществом. Если бы не твоя поддержка, я вряд ли бы одолела эту стерву.
- Однако, - заметил я. - Никакого контакта я не ощущал. Ни тогда, ни позже - когда сам прошел через Врата и принял посвящение.
- Естественно, - кивнула Бранвена. - Ты не мог ощутить, вернее, осознать контакт, так как в первом случае он длился лишь мгновение, а во втором был для тебя статичным. Тем не менее он был, и его последствия ты хорошо прочувствовал. - Тут она многозначительно улыбнулась.
- Ага, - произнес я, невольно краснея. - Теперь понятно.
- Ну нет уж, - возразила Бранвена, продолжая улыбаться; в ее улыбке сквозила горечь. - Ты еще не все понимаешь. Твои мучения с Даной только начинаются. Их не сравнить с тем, как ты страдал по мне.
Бренда озадаченно посмотрела на нас.
- О чем вы говорите?
Я тяжело вздохнул.
- Позже расскажу, сестричка. Из-за этих проклятых контактов у меня появились некоторые неприятности личного плана.
- А зачем вообще нужен контакт? - спросила Бренда.
- Чтобы выжить в Источнике, - пояснила Бранвена. - В процессе посвящения ты должна быть крепко связана с материальным миром, иначе Источник сожжет тебя.
- В таком случае нет проблем, - сказала сестра. - Я крепко связана с материальным миром. Нерушимыми узами.