рот быстрым коротким движением кисти.
- Вы некто по имени Марлоу? - Она присела на краешек стола и
скрестила ноги.
Я ответил, что я - некто по имени Марлоу.
- Вообще-то я уверена, что вы ни на грамм не будете мне симпатичны.
Давайте выкладывайте, что там у вас, - и отваливайте.
- Что мне нравится в этом заведении, - сказал я, - так это то, что
здесь все абсолютно точно соответствует некоему стереотипу: полицейские у
ворот, блеск и роскошь вестибюля, шикарные девицы, торгующие сигаретами;
жирный сальный еврей с царственно скучающей танцовщицей; великолепно
одетый, пьяный и безобразно грубый джентльмен, оскорбляющий бармена;
молчаливый субъект с пистолетом; владелец ночного клуба с мягкими седыми
волосами и манерами героя второсортных фильмов и теперь вы - высокая
темноволосая певичка с небрежной усмешкой и уличным жаргоном.
- Вот как? - Она поднесла сигарету к губам и медленно затянулась. - А
как насчет остроумного сыщика с прошлогодними шутками и манящей улыбкой?
- А какие у меня вообще основания разговаривать с вами?
- И какие же?
- Она хочет это вернуть назад. Срочно. Надо поторопиться, иначе будут
неприятности.
- Я думала... - начала она и осеклась. Я наблюдал, как она борется с
внезапным выражением заинтересованности на лице, вертя в пальцах сигарету
и низко наклоня к ней голову. - Что она хочет вернуть, мистер Марлоу?
- Дублон Брэшера.
Она подняла на меня глаза и покивала, что-то припоминая и показывая
мне, что припоминает.
- О, дублон Брэшера.
- Дежу пари, вы о нем совершенно забыли.
- Почему? Нет. Я видела его несколько раз, - сказала она. - Вы
сказали, она хочет вернуть его назад. Вы имеете в виду, она думает, что
это я его взяла?
- Да. Именно так.
- Грязная стаая врунья, - сказала Линда Конкист.
- Подозрения еще не делают человека вруном. Она может просто
ошибаться. Значит, она неправа?
- Зачем мне ее дурацкая старая монета?
- Ну как... она стоит больших денег. Вы же можете нуждаться в
деньгах. Насколько я понял, ваша свекровь не особенно щедра.
Линда резко хохотнула.
- Да, миссис Элизабет Брайт Мердок нельзя назвать очень щедрой.
- Может, вы говорите так просто со зла, - предположил я.
- А может, вам просто дать пощечину? - Она с отсутствующим видом
затушила сигарету в медной пепельнице, проткнула окурок ножом для
разрезания бумаги и потом стряхнула его с острия в мусорную корзину.
- Переходя к вероятно более серьезным вопросам, позвольте
поинтересоваться: вы дадите ему развод?
- За двадцать пять сотен всегда буду рада, - ответила она, не глядя
на меня.
- Вы не любите мужа?
- Вы разбиваете мне сердце, Марлоу.
- Он вас любит, - сказал я. - И, в конце концов, вы сами вышли за
него.
Она лениво взглянула на меня.
- Мистер, не думайте, что я не заплатила за зту ошибку. - Она
закурила следующую сигарету. - Но девушка должна как-то жить. А это не
всегда так просто, как кажется. И девушка может ошибиться, выйти эамуж не
за того человека и не в ту семью, ища того, чего там нет. Безопасности,
что ли.
- Но не видя при этом необходимости любить, - добавил я.
- Я не хочу быть слишком циничной, Марлоу. Но вы бы удивились, если
бы узнали, как много девушек выходит замуж только для того, чтобы обрести
дом, - особенно девушек, у которых устали руки отбиваться от
жизнерадостных посетителей подобных заведений.
- У вас был дом, и вы покинули его?
- Мне это дороговато встало. Старая накачанная винищем врунья сделала
сделку невыгодной. Как она вам понравилась в качестве клиента?
- У меня бывали и хуже.
Она сняла крошку табака с губы.
- Вы заметили, что она делает с этой девушкой?
- Мерле? Я заметил, что она ее запугивает.
- Не просто. Девочка у нее живет с малолетства. Она пережила какое-то
потрясение, и старая карга воспользовалась этим, чтобы полностью подчинить
ее себе.
При посторонних она на нее орет, но наедине может гладить по головке
и нашептывать в ушко. И крошка вроде как трепещет.
- Я в этом еще не разобрался.
- Крошка влюблена в Лесли, но сама не понимает этого.
Ее эмоции на уровне развития десятилетнего ребенка. В этой семейке
вот-вот произойдет что-то забавное. Я рада, что не буду при этом
присутствовать.
- Вы толковая девушка, Линда. Жесткая и умная. Наверное, когда вы
выходили замуж, то думали, что многое приберете к рукам.
Она презрительно скривила губы.
- Я думала, что это по крайней мере будет отдыхом. Но даже отдыха не
получилось. Это хитрая безжалостная женщина, Марлоу. И что бы она ни
заставляла вас делать - это все преследует вовсе не те цели, о которых она
говорит. У нее всегда другое на уме. Так что будьте осторожней.
- Она смогла бы убить пару человек?
Линда рассмеялась.
- Серьезно, - сказал я. - Были убиты двое людей, и по меньшей мере
один из них был связан с редкими монетами.
- Я не совсем поняла. - Она спокойно посмотрела на меня. - Вы
говорите, убиты?
Я кивнул.
- Вы сказали об этом Морни?
- Об одном из них.
- Вы сообщили полиции?
- Об одном из них. Том же.
Линда молча вгляделась в мое лицо. Она казалась бледноватой или
просто усталой. И, пожалуй, она стала чуть бледней, чем раньше.
- Вы все выдумали.
Я усмехнулся и кивнул. Она, похоже, облегченно вздохнула.
- А дублон Брэшера? - спросил я. - Вы его не брали? О'кей. А как
насчет развода?
- А это не ваше дело.
- Согласен. Ну что ж, спасибо за то, что согласились поговорить со
мной. Вы знакомы с неким Ваньером?
- Да. - Ее лицо стало ледяным. - Не близко. Это друг Лу.
- Очень хороший друг.
- В ближайшее время он может стать непосредственным участником тихих
уютных похорон.
- Подобные намеки в его адрес я уже как будто слышал. Что-то такое
есть в этом парне. Каждый раз, когда всплывает его имя, в обществе
возникает некоторая напряженность.
Она пристально посмотрела на меня и ничего не сказала. Какая-то мысль
зашевелилась в глубине ее глаз, но в слова не воплотилась. Потом Линда
спокойно сказала:
- Морни наверняка убьет его, если он не отвяжется от Лу.
- Да бросьте. Лу может уйти к любому в любой момент. Это ясно всем.
- Может быть, Алекс - единственный, кому это не ясно.
- Во всяком случае, Ваньер к моей работе отношения не имеет. Он никак
не связан с Мердоками.
Она подняла уголок рта и сказала:
- Не связан? Позвольте мне сообщить вам кое-что. А почему бы и нет? Я
просто большое дитя с открытым сердцем. Ваньер знаком с Элизабет Брейт
Мердок - и близко. При мне он никогда не приходил в дом, кроме одного
раза, но звонил часто. Иногда я поднимала трубку. Он всегда просил Мерле.
- Хм... забавно, - сказал я. - Значит, Мерле?
Она снова затушила сигарету, проткнула окурок ножом и стряхнула в
мусорную корзину.
- Я очень устала, - внезапно сказала она. - Уйдите, пожалуйста.
Несколько мгновений я удивленно смотрел на нее, потом сказал:
- Спокойной ночи и спасибо. Всего хорошего.
Я вышел - она осталась стоять, держа руки в карманах белого плаща,
наклонив голову и пристально глядя в пол.
Было два часа, когда я вернулся в Голливуд, поставил машину в гараж и
поднялся к себе. Ветер уже стих, но в воздухе еще оставалась легкость и
сухость дыхания пустыни. Воздух в квартире был спертым, и оставленный
Бризом окурок сигары усугублял это. Я распахнул окна и проветрил комнаты,
пока раздевался и вытряхивал все из карманов.
Среди прочих предметов я обнаружил счет компании по поставке
стоматологических материалов. Он до сих пор выглядел как счет на тридцать
фунтов кристоболита и двадцать пять фунтов альбастона на имя некоего
Х.Р.Тиджера.
Я вытащил из секретера телефонную книгу и нашел в ней Тиджера. И
словно вспышкой озарило мое сознание. Его адрес был 422, Западная Девятая
- и адрес Белфонт-Билдинг был 422, Западная Девятая.
"Х.Р.Тиджер, зубное протезирование" - это я прочитал на одной из
дверей шестого этажа Белфонт-Билдинг, когда смывался из офиса Элиши
Морнингстара.
Но даже пинкертоны должны спать. А Марлоу хотел спать гораздо больше
любого пинкертона. Я отправился на боковую.
В Пасадене было так же жарко, как и накануне, и большой сумрачный дом
из красного кирпича был так же неприветлив на вид, и маленький негритенок,
томящийся в ожидании на бетонной плите, был так же печален. На цветущий
куст опустилась вчерашняя бабочка - или очень на нее похожая, утро было
напоено тем же тяжелым ароматом лета, и та же пожилая мегера с
командирским голосом открыла мне дверь.
Она провела меня теми же коридорами в ту же темную комнату. Миссис
Элизабет Брайт Мердок сидела в том же соломенном шезлонге и, когда я
вошел, наливала себе в стакан из бутылки, очень похожей на вчерашнюю, но,
вероятнее всего, приходящейся ей внучкой.
Горничная закрыла дверь. Я сел, положил шляпу на пол - как и вчера, и
миссис Мердок подарила меня тем же тяжелым, холодным взглядом.
- Итак?
- Плохи дела, - сказал я. - Полиция у меня на хвосте.
Она казалась взволнованной не больше куска говяжьей грудинки.
- Понятно. Я полагала, вы более компетентны.
Я пропустил это мимо ушей.
- Когда я уехал от вас вчера утром, от вашего дома за мной увязался
какой-то человек. Может быть, он проследил меня досюда, но это
сомнительно. Я ушел от него, но он снова появился - в коридоре у моего
офиса - и продолжал следить за мной, так что я вынужден был предложить ему
объясниться. Он сказал, что знает, кто я такой, и что ему требуется
помощь, и пригласил меня в свою квартиру на Банкер-Хилл для какого-то
серьезного разговора. После встречи с мистером Морнингстаром я поехал к
этому человеку и нашел его застреленным в ванной комнате.
Миссис Мердок отхлебнула из стакана. Ее рука как будто слегка
дрогнула, но в комнате было слишком темно, чтобы быть в этом уверенным.
Она откашлялась.
- Продолжайте.
- Его звали Джордж Ансон Филлипс. Светловолосый паренек, несколько
глуповатый. Он представлялся частным детективом.
- Никогда о таком не слыхала, - холодно сказала миссис Мердок. -
Насколько я помню, никогда такого не видела и ничего о нем не знаю. Вы
что, думаете, это я наняла его следить за вами?
- Не знаю, что и думать. Ансон говорил об объединении наших усилий, и
у меня сложилось впечатление, что он работает на кого-то из членов вашей
семьи. Он не распространялся на эту тему.
- Он не работал. Можете быть абсолютно в этом уверены.
- Не думаю, что вы знаете о вашей семье столь же много, как сами
считаете.
- Я знаю, что вы допрашивали моего сына - вопреки моим приказаниям, -
холодно сказала она.
- Я его не допрашивал. Это он меня допрашивал. Верней, пытался.
- Это мы обсудим позже, - резко сказала она. - Что с этим человеком,
которого вы нашли убитым? Из-за него вы связались с полицией?
- Естественно. Они хотели знать, почему он следил за мной, на кого я
работаю, почему он просил меня зайти к нему и почему я пошел. Но это не
все.
Она осушила стакан и снова его наполнила.
- Как ваша астма?
- Плохо, - сказала она. - Продолжайте.
- Я виделся с Морнингстаром. Я вам говорил по телефону. Он сказал,
что дублона Брэшера у него нет, но ему предлагали и он может достать. Я
вам это уже говорил. Тогда вы ответили мне, что дублон вам вернули. Вот
так вот.
Я подождал, не расскажет ли она мне историю о том, как монета была ей
возвращена, но она лишь мрачно смотрела на меня из-за стакана.
- Итак, поскольку я заключил с мистером Морнингстаром соглашение об
уплате тысячи долларов за монету...
- У вас не было полномочий для подобных действий, - пролаяла она.
Я кивнул соглашаясь.
- Может быть, я просто разыгрывал его. И себя. Во всяком случае,
после разговора с вами я пытался связаться с ним, чтобы отменить
договоренность. В телефонной книге его домашнего телефона не оказалось.
Поэтому я поехал к нему в офис. Было уже поздно. Лифтер сказал, что
Морнингстар еще не спускался. Он лежал на полу в своем кабинете, мертвый.
Умер от удара по голове и, главным образом, от шока. Старики умирают
легко. Удар не был смертельным. Я позвонил в дежурный госпиталь, не назвав
своего имени.
- Очень умно с вашей стороны.
- Вы так полагаете? Это было предусмотрительно с моей стороны, но я
бы не сказал, что очень умно. Я хочу для всех оставаться хорошим, миссис
Мердок. Надеюсь, вы это понимаете. Но в течение нескольких часов
происходят два убийства, и оба трупа обнаруживаю я. И обе жертвы были -
некоторым образом - связаны с вашим дублоном.
- Не понимаю. Этот, другой молодой человек - тоже?
- Да. Разве я не сказал вам по телефону? Мне показалось, что говорил,
- я сдвинул брови, припоминая.
- Возможно, - хладнокровно сказала она. - Я не очень-то вслушивалась
в то, что вы говорили. Дублон, видите ли, мне уже возвратили. А вы были
как будто подвыпившим.
- Я не был подвыпившим. Я был несколько взволнован, но вовсе не
подвыпившим. Я смотрю, все это вы воспринимаете очень спокойно.
- А что я должна делать?
Я глубоко вздохнул.
- Я уже связан с одним убийством - так как обнаружил труп и сообщил
об этом в полицию. Очень скоро я могу быть связан с другим - так как нашел
труп и не сообщил об этом в полицию. Для меня это более чем серьезно. И в
любом случае мне дано время до сегодняшнего вечера, чтобы раскрыть имя
моего клиента.
- А вот это будет нарушением конфиденциальности, - сказала она, на
мой вкус - слишком хладнокровно. - Вы этого не сделаете, я уверена.
- Я хочу, чтобы вы оставили в покое это чертово вино и приложили хоть
какие-нибудь усилия трезво оценить ситуацию, - раздраженно сказал я.
Она несколько удивилась и отставила стакан в сторону - дюйма на
четыре.
- У этого паренька, Филлипса, был патент частного детектива. Как
получилось, что я нашел его тело? Потому что он следил за мной, а когда я
заговорил с ним, попросил прийти к нему в квартиру. Когда я пришел, он был
уже мертв. Полицейские все это уже знают. Они могут даже этому поверить.
Но они не верят, что связь между мной и Филлипсом - всего лишь
случайность. Они считают, что у нас с Филлипсом существовали более тесные
отношения, и настаивают на том, чтобы я рассказал, для кого я сейчас
работаю и над чем. Это ясно?
- Вы найдете способ выпутаться, - сказала она. - Конечно, это
обойдется мне несколько дороже.
У меня было такое ощущение, что надо мной издеваются. Во рту у меня
пересохло. Мне стало душно. Я еще раз глубоко вздохнул и еще раз нырнул в
эту бочку ворвани, что сидела напротив меня в шезлонге и казалась
невозмутимой, как президент банка, отказывающий просителю в ссуде.
- Я работаю на вас, - сказал я, - сейчас, сегодня, эту неделю. На
следующей неделе, надеюсь, я буду работать на кого-нибудь другого. Для
того чтобы это стало возможным, я должен находиться в достаточно хороших
отношениях с полицией. Они не обязаны любить меня, но они должны быть
уверены, что я не вожу их за нос. Предположим, Филиппсу не было ничего
известно о дублоне Брэшера. Предположим даже, что немного было известно,
но что его смерть никак не связана с этим обстоятельством. И все же я
должен рассказать полиции все, что о нем знаю. Они вправе допрашивать
любого, кого захотят допросить. Это вы можете понять?
- Разве законом не предусмотрено для вас право защищать клиента? -
резко спросила она. - А если нет - какая вообще польза от частных
детективов?
Я вскочил, обошел кресло и снова сел. Я подался вперед и вцепился в
колени так, что побелели костяшки пальцев.
- Закон - это вопрос неоднозначный, миссис Мердок. Как и большинство
других вопросов. И даже если у меня будет законное право молчать -
отказываться говорить - и мне это сойдет с рук однажды, все равно это
будет концом моей работы. Я буду считаться беспокойным субъектом, и так
или иначе полиция меня прижмет. Я уважаю ваши интересы, миссис Мердок, но
не настолько, чтобы перерезать себе глотку ради вас и истекать кровью на
ваших коленях.
Она взяла стакан и осушила его.
- Да, похоже, вы умудрились наворочать на удивление много дел. Вы не
нашли ни мою невестку, ни дублон Брэшера. Зато вы нашли пару трупов, к
которым я не имею никакого отношения, и так искусно все организовали, что
я теперь вынуждена буду доложить полиции обо всех своих семейных и личных
обстоятельствах, для того чтобы защитить вас от вашей собственной
глупости. Так я понимаю ситуацию. Если я не права - прошу вас, поправьте
меня.
Она налила себе еще вина, глотнула его слишком поспешно, поперхнулась
и зашлась в приступе неудержимого кашля. Стакан выпал из ее трясущейся
руки, и вино разлилось по столу. Она нагнулась вперед и побагровела.
Вскочив, я подошел к ней и с размаху треснул ее ладонью по жирной
спине так, что задребезжали стекла в окнах.
Она издала долгий сдавленный вой, стала судорожно хватать ртом воздух
и перестала кашлять. Я нажал кнопку ее диктофона и, когда из
металлического диска раздался чей-то громкий металлический голос, сказал:
- Принесите миссис Мердок стакан воды, быстро, - и отпустил кнопку.
Я сел на место и стал наблюдать, как она постепенно приходит в себя.
Когда она задышала ровно и без усилий, я сказал:
- Вы не крутая. Вы просто думаете, что вы крутая. Вы слишком долго
жили в окружении людей, которые вас боятся. Подождите, вот возьмутся за
вас представители закона. Эти ребята - профессионалы. А вы - всего лишь
жалкий любитель.
Дверь открылась, и вошла горничная с кувшином воды и стаканом. Она
поставила их на стол и удалилась.
Я налил воды в стакан и сунул его в руку миссис Мердок.
- Не пейте много, просто глотните. На вкус вам не понравится, но это
не повредит вашей астме.
Она глотнула, потом выпила полстакана и вытерла губы.
- Подумать только, - задыхаясь, проговорила она, - из всех наемных
сыщиков, которых можно было нанять, я выбрала человека, который хулиганит
в моем собственном доме.
- Так или иначе, это пустой разговор, - сказал я. - У нас не так
много времени. Что мы будем рассказывать полиции?
- Не знаю никакой полиции. Не знаю. И если вы раскроете им мое имя, я
буду рассматривать это как гнусное нарушение договоренности.
Это вернуло нас туда, откуда мы начали.
- Но убийство все изменило, миссис Мердок. Когда речь идет об
убийстве, нельзя молчать. Мы должны рассказать им, почему вы наняли меня и
зачем. Вы знаете, это не попадет в газеты. То есть не попадет, если они
поверят нам. Они, конечно, не поверят, что вы наняли меня разобраться с
Элишей Морнингстаром просто потому, что он позвонил вам и хотел купить
дублон Брэшера. Они могут и не узнать, что вы не имели права продавать
монету, - скажем, им просто может не прийти в голову взглянуть на дело с
этой стороны. Но они не поверят, что вы наняли частного сыщика проверить
возможного покупателя. Зачем вам это?
- Это мое дело, не так ли?
- Нет. Вы не сможете обмануть полицию таким образом. Они должны быть
уверены, что вы искренни и открыты и что вам нечего скрывать. До тех пор
пока они будут подозревать, что вы что-то скрываете, они от вас не
отстанут. Расскажите им правдоподобную приемлемую историю - и они уйдут
радостными и довольными. А самой правдоподобной и приемлемой историей
всегда является правда. Что вам мешает поведать ее?
- Абсолютно все, - сказала она. - Мы должны сказать им, что я
подозревала свою невестку в краже монеты и оказалась не права?
- Лучше рассказать.
- И что монету вернули и каким образом?
- Лучше рассказать.
- Это меня очень унизит.
Я пожал плечами.
- Вы грубое животное, - сказала она. - Вы холодная бесчувственная
рыба. Вы мне не нравитесь. Я глубоко сожалею, что вообще встретила вас.
- Взаимно, - сказал я.
Она ткнула жирным пальцем в кнопку диктофона и пролаяла в микрофон:
- Мерле, попроси моего сына зайти ко мне сейчас же. Ты тоже можешь
прийти.
Она отпустила кнопку, сжала жирные ладони, потом тяжело уронила руки
на ляжки и устремила бесцветные глаза в потолок.
Голос ее был тих и печален:
- Монету взял мой сын, мистер Марлоу. Мой родной сын.
Я ничего не ответил. Через пару минут в комнату вошли мистер Мердок и
Мерле, и она отрывисто приказала им садиться.
Лесли Мердок был в зеленоватом костюме, и волосы его казались
влажными, словно он только что из-под душа. Он сидел сгорбившись, смотрел
на носки своих щегольских белых ботинок и крутил кольцо на пальце. Сегодня
он был без черного длинного мундштука и выглядел каким-то одиноким и
потерянным. Даже усы его обвисли еще больше, чем вчера.
Мерле была точно такая же, как и накануне. Наверно, она всегда
выглядела одинаково. Ее медно-золотистые волосы были так же туго зачесаны
назад, очки в роговой оправе были такими же огромными, а глаза сохраняли
такое же отрешенное выражение. Она была все в том же цельнокроенном платье
без рукавов - и без всяких украшений, даже без сережек.
У меня было странное ощущение, что все это когда-то уже происходило
со мной.
Миссис Мердок глотнула вина и спокойно сказала:
- Значит так, сын. Расскажи мистеру Марлоу о дублоне. Боюсь, нам
придется все ему рассказать.
Мердок быстро взглянул на меня и снова опустил глаза. Его губы
судорожно дернулись. Когда он заговорил, голос его был ровен, устал и
тускл, как у человека, делающего признание после изнурительной борьбы с
совестью.
- Вчера я уже говорил вам, что должен Морни много денег. Двенадцать
тысяч. Потом я отказался от своих слов, но это правда. Я должен ему. Я не
хотел, чтобы мама узнала. Он сильно давил на меня, требуя долг. Я,
конечно, понимал, что в конце концов мне придется во всем ей признаться,
но оказался слишком безволен, чтобы решиться на этот разговор. Дублон я
взял однажды вечером, когда она уже спала, а Мерле уже не было дома. Я
отдал монету Морни, и он согласился держать ее у себя в качестве заклада,
так как я объяснил, что он не сможет получить за нее ничего похожего на
двенадцать тысяч, пока не предъявит родословную и не докажет, что не
владеет монетой на законных основаниях.
Он умолк и поднял на меня глаза, проверяя, как я воспринимаю его
рассказ. Миссис Мердок просто пожирала меня взглядом. Девочка же смотрела
на Мердока, приоткрыв рот, со страдальческим выражением на лице.
Мердок продолжал:
- Морни дал мне расписку, что он согласен держать монету в качестве
залога и не пускать ее в оборот без предварительного уведомления. Что-то в
этом духе. Не могу утверждатиь, что эта расписка была юридически законной.
Когда этот Морнингстар позвонил и спросил о монете, я сразу заподозрил,
что Морни либо пытался продать ее, либо, по крайней мере, подумывает об
этом и пытается оценить ее у знающих людей. Я страшно испугался.
Он снова посмотрел на меня и сострил какую-то гримасу. Вероятно, она
должна была проиллюстрировать тот самый страшный испуг. Потом он вынул
платок и вытер лоб.
- Когда Мерле сказала, что мама наняла сыщика... Мерле не должна была
говорить мне, но мама обещала не ругать ее за это, - он посмотрел на мать.
Старая боевая лошадь сжала челюсти и насупилась. Девочка же не
спускала с Мердока глаз и, казалось, совсем не была обеспокоена тем, что
ее кто-то может ругать. Он продолжал:
- Я был уверен, что она хватилась дублона и поэтому наняла вас. И
действительно не поверил, что она наняла вас отыскать Линду. Я все время
знал, где находится жена.
Я отправился к вам в офис посмотреть, можно ли что-нибудь выведать у
вас. Вчера вечером я поехал к Морни и все рассказал ему. Сначала он
рассмеялся мне в лицо, но когда я объяснил ему, что даже мама не может
продать монету, не нарушив завещания Джаспера Мердока, и что она,
безусловно, напустит на него полицию, если я скажу ей, где монета, - он
сдался. Он вынул монету из сейфа и, ни слова не говоря, вручил ее мне; я
вернул расписку, и он порвал ее. Итак, я принес монету домой, и все
рассказал маме.
Он умолк и снова вытер лицо платком. Глаза девочки неотрывно следили
за каждым движением его руки.
В наступившем молчании я спросил:
- Морни угрожал вам?
Он помотал головой:
- Он сказал, что хочет вернуть свои деньги, что нуждается в них и я
должен поторопиться и поскорей раздобыть их. Он не угрожал. Он вел себя
очень прилично. Для такой ситуации.
- Где это было?
- В клубе "Айдл Вэли". В его офисе.
- Эдди Пру там был?
Девушка оторвала взгляд от Мердока и посмотрела на меня. Миссис
Мердок хрипло спросила:
- Кто такой?
- Телохранитель Морни, - ответил я. - Не все время вчера я тратил
попусту, миссис Мердок. - Я посмотрел на ее сына, ожидая ответа.
- Нет, вчера его не было, - сказал он. - Конечно, я его знаю в лицо.
Его достаточно увидеть один раз, чтобы запомнить надолго. Но вчера его там
не было.
- Это все? - спросил я.
Он посмотрел на мать. Та раздраженно поинтересовалась:
- Этого что, недостаточно?
- Может быть, - сказал я. - Где монета находится сейчас?
- А где, вы думаете, она может находиться? - грубо переспросила она.
Я чуть было не сказал где - просто для того, чтобы посмотреть, как
она подскочит. Но мне удалось сдержаться.
- Поцелуй свою маму, сынок, и беги, - задыхаясь, пробасила миссис
Мердок.
Он покорно встал, подошел и поцеловал ее в лоб. Она похлопала его по
руке. Он опустил голову и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
- Надо бы заставить его надиктовать все это вам, - сказал я Мерле, -
и заставить его подписаться под письменными показаниями.
Мерле как будто испугалась. Старая леди прорычала:
- Конечно, она не сделает ничего подобного. Возвращайся к своей
работе, Мерле. Я просто хотела, чтобы ты все слышала. Но если я еще
когда-нибудь обнаружу, что ты злоупотребляешь моим доверием, ты знаешь,
- Вы некто по имени Марлоу? - Она присела на краешек стола и
скрестила ноги.
Я ответил, что я - некто по имени Марлоу.
- Вообще-то я уверена, что вы ни на грамм не будете мне симпатичны.
Давайте выкладывайте, что там у вас, - и отваливайте.
- Что мне нравится в этом заведении, - сказал я, - так это то, что
здесь все абсолютно точно соответствует некоему стереотипу: полицейские у
ворот, блеск и роскошь вестибюля, шикарные девицы, торгующие сигаретами;
жирный сальный еврей с царственно скучающей танцовщицей; великолепно
одетый, пьяный и безобразно грубый джентльмен, оскорбляющий бармена;
молчаливый субъект с пистолетом; владелец ночного клуба с мягкими седыми
волосами и манерами героя второсортных фильмов и теперь вы - высокая
темноволосая певичка с небрежной усмешкой и уличным жаргоном.
- Вот как? - Она поднесла сигарету к губам и медленно затянулась. - А
как насчет остроумного сыщика с прошлогодними шутками и манящей улыбкой?
- А какие у меня вообще основания разговаривать с вами?
- И какие же?
- Она хочет это вернуть назад. Срочно. Надо поторопиться, иначе будут
неприятности.
- Я думала... - начала она и осеклась. Я наблюдал, как она борется с
внезапным выражением заинтересованности на лице, вертя в пальцах сигарету
и низко наклоня к ней голову. - Что она хочет вернуть, мистер Марлоу?
- Дублон Брэшера.
Она подняла на меня глаза и покивала, что-то припоминая и показывая
мне, что припоминает.
- О, дублон Брэшера.
- Дежу пари, вы о нем совершенно забыли.
- Почему? Нет. Я видела его несколько раз, - сказала она. - Вы
сказали, она хочет вернуть его назад. Вы имеете в виду, она думает, что
это я его взяла?
- Да. Именно так.
- Грязная стаая врунья, - сказала Линда Конкист.
- Подозрения еще не делают человека вруном. Она может просто
ошибаться. Значит, она неправа?
- Зачем мне ее дурацкая старая монета?
- Ну как... она стоит больших денег. Вы же можете нуждаться в
деньгах. Насколько я понял, ваша свекровь не особенно щедра.
Линда резко хохотнула.
- Да, миссис Элизабет Брайт Мердок нельзя назвать очень щедрой.
- Может, вы говорите так просто со зла, - предположил я.
- А может, вам просто дать пощечину? - Она с отсутствующим видом
затушила сигарету в медной пепельнице, проткнула окурок ножом для
разрезания бумаги и потом стряхнула его с острия в мусорную корзину.
- Переходя к вероятно более серьезным вопросам, позвольте
поинтересоваться: вы дадите ему развод?
- За двадцать пять сотен всегда буду рада, - ответила она, не глядя
на меня.
- Вы не любите мужа?
- Вы разбиваете мне сердце, Марлоу.
- Он вас любит, - сказал я. - И, в конце концов, вы сами вышли за
него.
Она лениво взглянула на меня.
- Мистер, не думайте, что я не заплатила за зту ошибку. - Она
закурила следующую сигарету. - Но девушка должна как-то жить. А это не
всегда так просто, как кажется. И девушка может ошибиться, выйти эамуж не
за того человека и не в ту семью, ища того, чего там нет. Безопасности,
что ли.
- Но не видя при этом необходимости любить, - добавил я.
- Я не хочу быть слишком циничной, Марлоу. Но вы бы удивились, если
бы узнали, как много девушек выходит замуж только для того, чтобы обрести
дом, - особенно девушек, у которых устали руки отбиваться от
жизнерадостных посетителей подобных заведений.
- У вас был дом, и вы покинули его?
- Мне это дороговато встало. Старая накачанная винищем врунья сделала
сделку невыгодной. Как она вам понравилась в качестве клиента?
- У меня бывали и хуже.
Она сняла крошку табака с губы.
- Вы заметили, что она делает с этой девушкой?
- Мерле? Я заметил, что она ее запугивает.
- Не просто. Девочка у нее живет с малолетства. Она пережила какое-то
потрясение, и старая карга воспользовалась этим, чтобы полностью подчинить
ее себе.
При посторонних она на нее орет, но наедине может гладить по головке
и нашептывать в ушко. И крошка вроде как трепещет.
- Я в этом еще не разобрался.
- Крошка влюблена в Лесли, но сама не понимает этого.
Ее эмоции на уровне развития десятилетнего ребенка. В этой семейке
вот-вот произойдет что-то забавное. Я рада, что не буду при этом
присутствовать.
- Вы толковая девушка, Линда. Жесткая и умная. Наверное, когда вы
выходили замуж, то думали, что многое приберете к рукам.
Она презрительно скривила губы.
- Я думала, что это по крайней мере будет отдыхом. Но даже отдыха не
получилось. Это хитрая безжалостная женщина, Марлоу. И что бы она ни
заставляла вас делать - это все преследует вовсе не те цели, о которых она
говорит. У нее всегда другое на уме. Так что будьте осторожней.
- Она смогла бы убить пару человек?
Линда рассмеялась.
- Серьезно, - сказал я. - Были убиты двое людей, и по меньшей мере
один из них был связан с редкими монетами.
- Я не совсем поняла. - Она спокойно посмотрела на меня. - Вы
говорите, убиты?
Я кивнул.
- Вы сказали об этом Морни?
- Об одном из них.
- Вы сообщили полиции?
- Об одном из них. Том же.
Линда молча вгляделась в мое лицо. Она казалась бледноватой или
просто усталой. И, пожалуй, она стала чуть бледней, чем раньше.
- Вы все выдумали.
Я усмехнулся и кивнул. Она, похоже, облегченно вздохнула.
- А дублон Брэшера? - спросил я. - Вы его не брали? О'кей. А как
насчет развода?
- А это не ваше дело.
- Согласен. Ну что ж, спасибо за то, что согласились поговорить со
мной. Вы знакомы с неким Ваньером?
- Да. - Ее лицо стало ледяным. - Не близко. Это друг Лу.
- Очень хороший друг.
- В ближайшее время он может стать непосредственным участником тихих
уютных похорон.
- Подобные намеки в его адрес я уже как будто слышал. Что-то такое
есть в этом парне. Каждый раз, когда всплывает его имя, в обществе
возникает некоторая напряженность.
Она пристально посмотрела на меня и ничего не сказала. Какая-то мысль
зашевелилась в глубине ее глаз, но в слова не воплотилась. Потом Линда
спокойно сказала:
- Морни наверняка убьет его, если он не отвяжется от Лу.
- Да бросьте. Лу может уйти к любому в любой момент. Это ясно всем.
- Может быть, Алекс - единственный, кому это не ясно.
- Во всяком случае, Ваньер к моей работе отношения не имеет. Он никак
не связан с Мердоками.
Она подняла уголок рта и сказала:
- Не связан? Позвольте мне сообщить вам кое-что. А почему бы и нет? Я
просто большое дитя с открытым сердцем. Ваньер знаком с Элизабет Брейт
Мердок - и близко. При мне он никогда не приходил в дом, кроме одного
раза, но звонил часто. Иногда я поднимала трубку. Он всегда просил Мерле.
- Хм... забавно, - сказал я. - Значит, Мерле?
Она снова затушила сигарету, проткнула окурок ножом и стряхнула в
мусорную корзину.
- Я очень устала, - внезапно сказала она. - Уйдите, пожалуйста.
Несколько мгновений я удивленно смотрел на нее, потом сказал:
- Спокойной ночи и спасибо. Всего хорошего.
Я вышел - она осталась стоять, держа руки в карманах белого плаща,
наклонив голову и пристально глядя в пол.
Было два часа, когда я вернулся в Голливуд, поставил машину в гараж и
поднялся к себе. Ветер уже стих, но в воздухе еще оставалась легкость и
сухость дыхания пустыни. Воздух в квартире был спертым, и оставленный
Бризом окурок сигары усугублял это. Я распахнул окна и проветрил комнаты,
пока раздевался и вытряхивал все из карманов.
Среди прочих предметов я обнаружил счет компании по поставке
стоматологических материалов. Он до сих пор выглядел как счет на тридцать
фунтов кристоболита и двадцать пять фунтов альбастона на имя некоего
Х.Р.Тиджера.
Я вытащил из секретера телефонную книгу и нашел в ней Тиджера. И
словно вспышкой озарило мое сознание. Его адрес был 422, Западная Девятая
- и адрес Белфонт-Билдинг был 422, Западная Девятая.
"Х.Р.Тиджер, зубное протезирование" - это я прочитал на одной из
дверей шестого этажа Белфонт-Билдинг, когда смывался из офиса Элиши
Морнингстара.
Но даже пинкертоны должны спать. А Марлоу хотел спать гораздо больше
любого пинкертона. Я отправился на боковую.
В Пасадене было так же жарко, как и накануне, и большой сумрачный дом
из красного кирпича был так же неприветлив на вид, и маленький негритенок,
томящийся в ожидании на бетонной плите, был так же печален. На цветущий
куст опустилась вчерашняя бабочка - или очень на нее похожая, утро было
напоено тем же тяжелым ароматом лета, и та же пожилая мегера с
командирским голосом открыла мне дверь.
Она провела меня теми же коридорами в ту же темную комнату. Миссис
Элизабет Брайт Мердок сидела в том же соломенном шезлонге и, когда я
вошел, наливала себе в стакан из бутылки, очень похожей на вчерашнюю, но,
вероятнее всего, приходящейся ей внучкой.
Горничная закрыла дверь. Я сел, положил шляпу на пол - как и вчера, и
миссис Мердок подарила меня тем же тяжелым, холодным взглядом.
- Итак?
- Плохи дела, - сказал я. - Полиция у меня на хвосте.
Она казалась взволнованной не больше куска говяжьей грудинки.
- Понятно. Я полагала, вы более компетентны.
Я пропустил это мимо ушей.
- Когда я уехал от вас вчера утром, от вашего дома за мной увязался
какой-то человек. Может быть, он проследил меня досюда, но это
сомнительно. Я ушел от него, но он снова появился - в коридоре у моего
офиса - и продолжал следить за мной, так что я вынужден был предложить ему
объясниться. Он сказал, что знает, кто я такой, и что ему требуется
помощь, и пригласил меня в свою квартиру на Банкер-Хилл для какого-то
серьезного разговора. После встречи с мистером Морнингстаром я поехал к
этому человеку и нашел его застреленным в ванной комнате.
Миссис Мердок отхлебнула из стакана. Ее рука как будто слегка
дрогнула, но в комнате было слишком темно, чтобы быть в этом уверенным.
Она откашлялась.
- Продолжайте.
- Его звали Джордж Ансон Филлипс. Светловолосый паренек, несколько
глуповатый. Он представлялся частным детективом.
- Никогда о таком не слыхала, - холодно сказала миссис Мердок. -
Насколько я помню, никогда такого не видела и ничего о нем не знаю. Вы
что, думаете, это я наняла его следить за вами?
- Не знаю, что и думать. Ансон говорил об объединении наших усилий, и
у меня сложилось впечатление, что он работает на кого-то из членов вашей
семьи. Он не распространялся на эту тему.
- Он не работал. Можете быть абсолютно в этом уверены.
- Не думаю, что вы знаете о вашей семье столь же много, как сами
считаете.
- Я знаю, что вы допрашивали моего сына - вопреки моим приказаниям, -
холодно сказала она.
- Я его не допрашивал. Это он меня допрашивал. Верней, пытался.
- Это мы обсудим позже, - резко сказала она. - Что с этим человеком,
которого вы нашли убитым? Из-за него вы связались с полицией?
- Естественно. Они хотели знать, почему он следил за мной, на кого я
работаю, почему он просил меня зайти к нему и почему я пошел. Но это не
все.
Она осушила стакан и снова его наполнила.
- Как ваша астма?
- Плохо, - сказала она. - Продолжайте.
- Я виделся с Морнингстаром. Я вам говорил по телефону. Он сказал,
что дублона Брэшера у него нет, но ему предлагали и он может достать. Я
вам это уже говорил. Тогда вы ответили мне, что дублон вам вернули. Вот
так вот.
Я подождал, не расскажет ли она мне историю о том, как монета была ей
возвращена, но она лишь мрачно смотрела на меня из-за стакана.
- Итак, поскольку я заключил с мистером Морнингстаром соглашение об
уплате тысячи долларов за монету...
- У вас не было полномочий для подобных действий, - пролаяла она.
Я кивнул соглашаясь.
- Может быть, я просто разыгрывал его. И себя. Во всяком случае,
после разговора с вами я пытался связаться с ним, чтобы отменить
договоренность. В телефонной книге его домашнего телефона не оказалось.
Поэтому я поехал к нему в офис. Было уже поздно. Лифтер сказал, что
Морнингстар еще не спускался. Он лежал на полу в своем кабинете, мертвый.
Умер от удара по голове и, главным образом, от шока. Старики умирают
легко. Удар не был смертельным. Я позвонил в дежурный госпиталь, не назвав
своего имени.
- Очень умно с вашей стороны.
- Вы так полагаете? Это было предусмотрительно с моей стороны, но я
бы не сказал, что очень умно. Я хочу для всех оставаться хорошим, миссис
Мердок. Надеюсь, вы это понимаете. Но в течение нескольких часов
происходят два убийства, и оба трупа обнаруживаю я. И обе жертвы были -
некоторым образом - связаны с вашим дублоном.
- Не понимаю. Этот, другой молодой человек - тоже?
- Да. Разве я не сказал вам по телефону? Мне показалось, что говорил,
- я сдвинул брови, припоминая.
- Возможно, - хладнокровно сказала она. - Я не очень-то вслушивалась
в то, что вы говорили. Дублон, видите ли, мне уже возвратили. А вы были
как будто подвыпившим.
- Я не был подвыпившим. Я был несколько взволнован, но вовсе не
подвыпившим. Я смотрю, все это вы воспринимаете очень спокойно.
- А что я должна делать?
Я глубоко вздохнул.
- Я уже связан с одним убийством - так как обнаружил труп и сообщил
об этом в полицию. Очень скоро я могу быть связан с другим - так как нашел
труп и не сообщил об этом в полицию. Для меня это более чем серьезно. И в
любом случае мне дано время до сегодняшнего вечера, чтобы раскрыть имя
моего клиента.
- А вот это будет нарушением конфиденциальности, - сказала она, на
мой вкус - слишком хладнокровно. - Вы этого не сделаете, я уверена.
- Я хочу, чтобы вы оставили в покое это чертово вино и приложили хоть
какие-нибудь усилия трезво оценить ситуацию, - раздраженно сказал я.
Она несколько удивилась и отставила стакан в сторону - дюйма на
четыре.
- У этого паренька, Филлипса, был патент частного детектива. Как
получилось, что я нашел его тело? Потому что он следил за мной, а когда я
заговорил с ним, попросил прийти к нему в квартиру. Когда я пришел, он был
уже мертв. Полицейские все это уже знают. Они могут даже этому поверить.
Но они не верят, что связь между мной и Филлипсом - всего лишь
случайность. Они считают, что у нас с Филлипсом существовали более тесные
отношения, и настаивают на том, чтобы я рассказал, для кого я сейчас
работаю и над чем. Это ясно?
- Вы найдете способ выпутаться, - сказала она. - Конечно, это
обойдется мне несколько дороже.
У меня было такое ощущение, что надо мной издеваются. Во рту у меня
пересохло. Мне стало душно. Я еще раз глубоко вздохнул и еще раз нырнул в
эту бочку ворвани, что сидела напротив меня в шезлонге и казалась
невозмутимой, как президент банка, отказывающий просителю в ссуде.
- Я работаю на вас, - сказал я, - сейчас, сегодня, эту неделю. На
следующей неделе, надеюсь, я буду работать на кого-нибудь другого. Для
того чтобы это стало возможным, я должен находиться в достаточно хороших
отношениях с полицией. Они не обязаны любить меня, но они должны быть
уверены, что я не вожу их за нос. Предположим, Филиппсу не было ничего
известно о дублоне Брэшера. Предположим даже, что немного было известно,
но что его смерть никак не связана с этим обстоятельством. И все же я
должен рассказать полиции все, что о нем знаю. Они вправе допрашивать
любого, кого захотят допросить. Это вы можете понять?
- Разве законом не предусмотрено для вас право защищать клиента? -
резко спросила она. - А если нет - какая вообще польза от частных
детективов?
Я вскочил, обошел кресло и снова сел. Я подался вперед и вцепился в
колени так, что побелели костяшки пальцев.
- Закон - это вопрос неоднозначный, миссис Мердок. Как и большинство
других вопросов. И даже если у меня будет законное право молчать -
отказываться говорить - и мне это сойдет с рук однажды, все равно это
будет концом моей работы. Я буду считаться беспокойным субъектом, и так
или иначе полиция меня прижмет. Я уважаю ваши интересы, миссис Мердок, но
не настолько, чтобы перерезать себе глотку ради вас и истекать кровью на
ваших коленях.
Она взяла стакан и осушила его.
- Да, похоже, вы умудрились наворочать на удивление много дел. Вы не
нашли ни мою невестку, ни дублон Брэшера. Зато вы нашли пару трупов, к
которым я не имею никакого отношения, и так искусно все организовали, что
я теперь вынуждена буду доложить полиции обо всех своих семейных и личных
обстоятельствах, для того чтобы защитить вас от вашей собственной
глупости. Так я понимаю ситуацию. Если я не права - прошу вас, поправьте
меня.
Она налила себе еще вина, глотнула его слишком поспешно, поперхнулась
и зашлась в приступе неудержимого кашля. Стакан выпал из ее трясущейся
руки, и вино разлилось по столу. Она нагнулась вперед и побагровела.
Вскочив, я подошел к ней и с размаху треснул ее ладонью по жирной
спине так, что задребезжали стекла в окнах.
Она издала долгий сдавленный вой, стала судорожно хватать ртом воздух
и перестала кашлять. Я нажал кнопку ее диктофона и, когда из
металлического диска раздался чей-то громкий металлический голос, сказал:
- Принесите миссис Мердок стакан воды, быстро, - и отпустил кнопку.
Я сел на место и стал наблюдать, как она постепенно приходит в себя.
Когда она задышала ровно и без усилий, я сказал:
- Вы не крутая. Вы просто думаете, что вы крутая. Вы слишком долго
жили в окружении людей, которые вас боятся. Подождите, вот возьмутся за
вас представители закона. Эти ребята - профессионалы. А вы - всего лишь
жалкий любитель.
Дверь открылась, и вошла горничная с кувшином воды и стаканом. Она
поставила их на стол и удалилась.
Я налил воды в стакан и сунул его в руку миссис Мердок.
- Не пейте много, просто глотните. На вкус вам не понравится, но это
не повредит вашей астме.
Она глотнула, потом выпила полстакана и вытерла губы.
- Подумать только, - задыхаясь, проговорила она, - из всех наемных
сыщиков, которых можно было нанять, я выбрала человека, который хулиганит
в моем собственном доме.
- Так или иначе, это пустой разговор, - сказал я. - У нас не так
много времени. Что мы будем рассказывать полиции?
- Не знаю никакой полиции. Не знаю. И если вы раскроете им мое имя, я
буду рассматривать это как гнусное нарушение договоренности.
Это вернуло нас туда, откуда мы начали.
- Но убийство все изменило, миссис Мердок. Когда речь идет об
убийстве, нельзя молчать. Мы должны рассказать им, почему вы наняли меня и
зачем. Вы знаете, это не попадет в газеты. То есть не попадет, если они
поверят нам. Они, конечно, не поверят, что вы наняли меня разобраться с
Элишей Морнингстаром просто потому, что он позвонил вам и хотел купить
дублон Брэшера. Они могут и не узнать, что вы не имели права продавать
монету, - скажем, им просто может не прийти в голову взглянуть на дело с
этой стороны. Но они не поверят, что вы наняли частного сыщика проверить
возможного покупателя. Зачем вам это?
- Это мое дело, не так ли?
- Нет. Вы не сможете обмануть полицию таким образом. Они должны быть
уверены, что вы искренни и открыты и что вам нечего скрывать. До тех пор
пока они будут подозревать, что вы что-то скрываете, они от вас не
отстанут. Расскажите им правдоподобную приемлемую историю - и они уйдут
радостными и довольными. А самой правдоподобной и приемлемой историей
всегда является правда. Что вам мешает поведать ее?
- Абсолютно все, - сказала она. - Мы должны сказать им, что я
подозревала свою невестку в краже монеты и оказалась не права?
- Лучше рассказать.
- И что монету вернули и каким образом?
- Лучше рассказать.
- Это меня очень унизит.
Я пожал плечами.
- Вы грубое животное, - сказала она. - Вы холодная бесчувственная
рыба. Вы мне не нравитесь. Я глубоко сожалею, что вообще встретила вас.
- Взаимно, - сказал я.
Она ткнула жирным пальцем в кнопку диктофона и пролаяла в микрофон:
- Мерле, попроси моего сына зайти ко мне сейчас же. Ты тоже можешь
прийти.
Она отпустила кнопку, сжала жирные ладони, потом тяжело уронила руки
на ляжки и устремила бесцветные глаза в потолок.
Голос ее был тих и печален:
- Монету взял мой сын, мистер Марлоу. Мой родной сын.
Я ничего не ответил. Через пару минут в комнату вошли мистер Мердок и
Мерле, и она отрывисто приказала им садиться.
Лесли Мердок был в зеленоватом костюме, и волосы его казались
влажными, словно он только что из-под душа. Он сидел сгорбившись, смотрел
на носки своих щегольских белых ботинок и крутил кольцо на пальце. Сегодня
он был без черного длинного мундштука и выглядел каким-то одиноким и
потерянным. Даже усы его обвисли еще больше, чем вчера.
Мерле была точно такая же, как и накануне. Наверно, она всегда
выглядела одинаково. Ее медно-золотистые волосы были так же туго зачесаны
назад, очки в роговой оправе были такими же огромными, а глаза сохраняли
такое же отрешенное выражение. Она была все в том же цельнокроенном платье
без рукавов - и без всяких украшений, даже без сережек.
У меня было странное ощущение, что все это когда-то уже происходило
со мной.
Миссис Мердок глотнула вина и спокойно сказала:
- Значит так, сын. Расскажи мистеру Марлоу о дублоне. Боюсь, нам
придется все ему рассказать.
Мердок быстро взглянул на меня и снова опустил глаза. Его губы
судорожно дернулись. Когда он заговорил, голос его был ровен, устал и
тускл, как у человека, делающего признание после изнурительной борьбы с
совестью.
- Вчера я уже говорил вам, что должен Морни много денег. Двенадцать
тысяч. Потом я отказался от своих слов, но это правда. Я должен ему. Я не
хотел, чтобы мама узнала. Он сильно давил на меня, требуя долг. Я,
конечно, понимал, что в конце концов мне придется во всем ей признаться,
но оказался слишком безволен, чтобы решиться на этот разговор. Дублон я
взял однажды вечером, когда она уже спала, а Мерле уже не было дома. Я
отдал монету Морни, и он согласился держать ее у себя в качестве заклада,
так как я объяснил, что он не сможет получить за нее ничего похожего на
двенадцать тысяч, пока не предъявит родословную и не докажет, что не
владеет монетой на законных основаниях.
Он умолк и поднял на меня глаза, проверяя, как я воспринимаю его
рассказ. Миссис Мердок просто пожирала меня взглядом. Девочка же смотрела
на Мердока, приоткрыв рот, со страдальческим выражением на лице.
Мердок продолжал:
- Морни дал мне расписку, что он согласен держать монету в качестве
залога и не пускать ее в оборот без предварительного уведомления. Что-то в
этом духе. Не могу утверждатиь, что эта расписка была юридически законной.
Когда этот Морнингстар позвонил и спросил о монете, я сразу заподозрил,
что Морни либо пытался продать ее, либо, по крайней мере, подумывает об
этом и пытается оценить ее у знающих людей. Я страшно испугался.
Он снова посмотрел на меня и сострил какую-то гримасу. Вероятно, она
должна была проиллюстрировать тот самый страшный испуг. Потом он вынул
платок и вытер лоб.
- Когда Мерле сказала, что мама наняла сыщика... Мерле не должна была
говорить мне, но мама обещала не ругать ее за это, - он посмотрел на мать.
Старая боевая лошадь сжала челюсти и насупилась. Девочка же не
спускала с Мердока глаз и, казалось, совсем не была обеспокоена тем, что
ее кто-то может ругать. Он продолжал:
- Я был уверен, что она хватилась дублона и поэтому наняла вас. И
действительно не поверил, что она наняла вас отыскать Линду. Я все время
знал, где находится жена.
Я отправился к вам в офис посмотреть, можно ли что-нибудь выведать у
вас. Вчера вечером я поехал к Морни и все рассказал ему. Сначала он
рассмеялся мне в лицо, но когда я объяснил ему, что даже мама не может
продать монету, не нарушив завещания Джаспера Мердока, и что она,
безусловно, напустит на него полицию, если я скажу ей, где монета, - он
сдался. Он вынул монету из сейфа и, ни слова не говоря, вручил ее мне; я
вернул расписку, и он порвал ее. Итак, я принес монету домой, и все
рассказал маме.
Он умолк и снова вытер лицо платком. Глаза девочки неотрывно следили
за каждым движением его руки.
В наступившем молчании я спросил:
- Морни угрожал вам?
Он помотал головой:
- Он сказал, что хочет вернуть свои деньги, что нуждается в них и я
должен поторопиться и поскорей раздобыть их. Он не угрожал. Он вел себя
очень прилично. Для такой ситуации.
- Где это было?
- В клубе "Айдл Вэли". В его офисе.
- Эдди Пру там был?
Девушка оторвала взгляд от Мердока и посмотрела на меня. Миссис
Мердок хрипло спросила:
- Кто такой?
- Телохранитель Морни, - ответил я. - Не все время вчера я тратил
попусту, миссис Мердок. - Я посмотрел на ее сына, ожидая ответа.
- Нет, вчера его не было, - сказал он. - Конечно, я его знаю в лицо.
Его достаточно увидеть один раз, чтобы запомнить надолго. Но вчера его там
не было.
- Это все? - спросил я.
Он посмотрел на мать. Та раздраженно поинтересовалась:
- Этого что, недостаточно?
- Может быть, - сказал я. - Где монета находится сейчас?
- А где, вы думаете, она может находиться? - грубо переспросила она.
Я чуть было не сказал где - просто для того, чтобы посмотреть, как
она подскочит. Но мне удалось сдержаться.
- Поцелуй свою маму, сынок, и беги, - задыхаясь, пробасила миссис
Мердок.
Он покорно встал, подошел и поцеловал ее в лоб. Она похлопала его по
руке. Он опустил голову и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
- Надо бы заставить его надиктовать все это вам, - сказал я Мерле, -
и заставить его подписаться под письменными показаниями.
Мерле как будто испугалась. Старая леди прорычала:
- Конечно, она не сделает ничего подобного. Возвращайся к своей
работе, Мерле. Я просто хотела, чтобы ты все слышала. Но если я еще
когда-нибудь обнаружу, что ты злоупотребляешь моим доверием, ты знаешь,