верхушку головы "Рыжего Парика", и я увидел уйму отличных острых зубов.
- Его альбинизм является главной причиной ночного образа жизни.
Смотрите! Он уклоняется от света факелов! Он чрезвычайно чувствителен ко
всей видимой части спектра.
- А что вы можете сказать о его гастрономических наклонностях? -
поинтересовался я.
- Они приобретены в процессе воспитания. Многие примитивные народы
пили кровь своего скота. Некоторые сохранили этот обычай вплоть до начала
двадцатого века. Вы обратили внимание на тех лошадей, мимо которых мы
проходили? Кровь, как вам известно, очень питательна, если только вы
сможете предохранить ее от свертывания, и я уверен, что Моурби наверняка
держит этого идиота на подобной диете с самого детства. Поэтому, он,
конечно, вампир - так он был воспитан.
- Мертвый воскрес! - закричала толпа.
- Мертвый велик!..
Моурби медленно огляделся и внезапно направился к нам, оставив
вампира одного среди площади с идиотской ухмылкой на лице.
- Мертвый велик! - произнес он, подойдя к нам и ухмыляясь точно так
же, как и его воскресшее дитя. - Он изумителен, не так ли?
- Что вы сделали с этим несчастным существом? - спросила Рыжий Парик.
- Почти ничего, - махнул рукой Моурби. - Он родился уже
подготовленным для такой роли.
- Что за инъекции вы ему делали? - спросил Джордж.
- О, перед тем, как выпустить его на этот поединок, я накачал его
новокаином. Отсутствие реакции на боль только усилит его ореол
несокрушимости. Кроме того, я сделал несколько гормональных уколов. За
последнее время он набрал вес и поэтому стал несколько неуклюж. Так что
уколы послужат некоторой компенсацией излишнего веса.
- Вы говорите о нем и относитесь к нему, словно к механической
игрушке! - взорвалась Диана.
- А он и есть игрушка, к тому же бесценная. Вы здесь, Гассан? Готовы?
- Да, - кивнул араб, снимая плащ и бурнус.
На его руках вздулись огромные мышцы; он несколько раз согнул и
разогнул пальцы и вышел вперед. На плечах и спине Гассана я заметил
несколько рубцов.
- Великий воин Гассан! - провозгласил Моурби.
- Великий воин Гассан! - взревела толпа.
- Велика его сила!
- Велика его сила! - орала толпа.
- Но Мертвый все же сильнее!
- Но Мертвый все же сильнее!
- Он сломает Гассану кости и расшвыряет их по пиршественному полю!
- Он сломает Гассану кости... - бушевала толпа.
- Он выпьет кровь из его глотки! - Моурби закатил глаза от
удовольствия.
- Он выпьет кровь из его глотки!!! - толпа уже не кричала, а визжала.
- Неодолима его сила!
- Велик Мертвый!
- Сегодня ночью, - тихо произнес Гассан, - он на самом деле станет
мертвым...
- Мертвый! - воскликнул Моурби, как только Гассан встал рядом с ним.
- Я приношу тебе в жертву этого человека!
Затем Моурби отошел в сторону и дал знак стражникам, чтобы они
оттеснили нас к самому краю площадки.
Идиот улыбнулся еще шире и медленно двинулся к Гассану.
- Бисмилла! - сказал Гассан, делая вид, что он поворачивается к нему
спиной.
Через мгновение Гассан нагнулся, зачерпнул горсть земли и бросил в
Мертвяка, затем быстро развернулся и нанес сильный удар ногой в челюсть
вампира.
Огромная белая голова отклонилась, самое большее, на десять
сантиметров. Улыбка так и не сошла с его лица. Затем вверх взметнулись обе
короткие руки и схватили Гассана под мышки.
Араб вцепился Мертвяку в плечи, оставив на коже ярко-красные
царапины, но тут же отдернул свои пальцы. И там, где они были погружены в
мертвенную плоть чудовища, выступили алые капли крови.
При виде крови своего любимца толпа яростно закричала. Возможно,
запах крови возбуждал их. Но, впрочем, новый крик толпы раздался и тогда,
когда Мертвяк поднял Гассана на добрых два футах вверх и побежал с ним
вперед, сжимая его в своих объятиях.
На пути оказалось большое дерево. Голова Гассана поникла, когда
вампир ударил его о ствол.
Затем Мертвяк врезался всем телом в тело Гассана, заблокированное
деревом, медленно отступил назад, встряхнулся и стал избивать араба.
Это было действительно избиение. Он молотил человека своими короткими
толстыми руками, как ветряная мельница. Гассан закрыл лицо руками и прижал
локти к животу. Тем не менее, Мертвяк продолжал наносить удары по его
голове и бокам. Его руки методически поднимались и опускались, и все это
время с его лица не сходила идиотская улыбка.
В конце концов руки Гассана упали, и он сцепил их впереди живота. Из
уголков его рта сочилась кровь.
Непобедимая игрушка продолжала свою игру...
А затем откуда-то издалека, как будто с другого края этой ночи,
настолько издалека, что только я смог это услышать, раздался голос,
который я узнал. Это был знаменитый охотничий рык моего адского цербера -
Бортана. Он все-таки где-то набрел на мой след и теперь спешил сюда,
пересекая ночь, делая гигантские прыжки, словно горный козел, перепрыгивая
реки, как лошадь. Глаза его горели, как два раскаленных угля во мраке
ночи.
Он никогда не уставал бегать, мой Бортан. Такие, как он, рождаются
без страха, созданные для охоты, отмеченные печатью разносимой ими смерти.
Мой цербер спешил мне на выручку, и никто не смог бы его остановить.
Но пока что он был далеко, слишком далеко, по ту сторону ночи...
Толпа снова закричала. Вряд ли Гассан сможет продержаться еще хоть
немного. Никто не смог бы этого совершить!
Краешком глаза (карего) я заметил быстрое движение Элен, будто она
что-то бросила правой рукой.
Прошло две секунды. И это случилось! Я быстро отвел глаза от
ослепительной вспышки, которая полыхнула позади идиота.
Мертвяк издал ужасный вопль и ослабил хватку.
Добрый старый параграф 237-1, предложенный мной: "Любой гид и любой
член туристической группы обязан иметь при себе во время путешествия не
менее трех магниевых вспышек..."
Это означало, что сейчас у Элен осталось еще две.
Идиот перестал колотить Гассана. Он попытался отшвырнуть вспышку
ногой, закричал, прикрыл глаза, упал и покатился по земле.
Гассан наблюдал за ним, с трудом переводя дух.
Вторая вспышка разорвала темноту на поле боя. Мертвяк снова закричал.
Гассан привстал на носки и уцепился за толстую лиану, свисавшую с
дерева. Он потянул ее на себя, но она не поддалась. Он потянул сильнее.
Наконец она оборвалась.
Движения араба стали увереннее, когда он обмотал концы лианы вокруг
своих запястий.
Третья вспышка зашипела и ярко вспыхнула. Гассан опустился на колени
перед Мертвяком и быстрым движением набросил лиану на его горло.
Кто-то бросил еще одну вспышку, и тут Гассан начал затягивать петлю.
Идиот обхватил его за талию. Мышцы Гассана-убийцы вздулись, пот смешался с
кровью на его лице.
Мертвяк привстал, подняв вместе с собой Гассана. Но тот не переставал
затягивать петлю. Лицо идиота больше уже не было белым, оно покрылось
разноцветными пятнами. На лбу и на шее, как канаты, вздулись вены. Но, чем
выше он поднимался и чем выше поднимал Гассана, тем сильнее лиана
врезалась в его шею.
Толпа неистовствовала. Без устали рокотали барабаны. И тогда я снова
услышал вой Бортана - и снова очень-очень далеко.
Мертвяк покачнулся, затем по его телу прошла судорога, и он отшвырнул
Гассана от себя. Лиана соскользнула с его горла, вырвавшись из рук
Гассана.
Араб перевернулся через голову, но подняться с колен ему не хватило
сил. Мертвяк направился к нему.
Затем походка его стала нетвердой, он весь начал трястись. Издав
клокочущий звук, великан схватился за горло, привалился к дереву и стал
глотать воздух. Рука его скользнула по стволу, и он медленно опустился на
землю. Затем он снова поднялся, наполовину скорчившись.
Гассан встал и поднял лиану. Затем подошел к идиоту. Но на этот раз
разорвать его хватку было невозможно.
Тело Мертвяка обмякло, и больше уже он не поднялся...
То, что произошло, можно сравнить разве что с тем, когда включают
радиоприемник, у которого звук работает на полную мощность, а затем
выключают его. Щелк... И полная тишина. Все это произошло очень быстро.
Я бросился вперед и одним ударом сломал воину шею. Схватив его меч, я
повернул налево и сразу же раскроил череп второго нашего часового.
Затем снова - "щелк" - и восстановилась громкость звучания, но на
этот раз искаженного чудовищными помехами. Казалось, ночь разорвалась
надвое.
Миштиго повалил своего охранника отличным ударом в затылок и лягнул
другого в голень. Джорджу удалось нанести удар коленкой прямо в пах
ближайшему к нему дикарю и полностью отключить его.
Дос Сантос - настолько быстрый, или настолько везучий - получил две
тяжелые раны, в грудь и в плечо.
Толпа со своих мест бросилась на нас.
Элен швырнула бурнус Гассана на голову дикаря, который вот-вот должен
был выпотрошить кишки из ее мужа. Поэт-лауреат добил курета ударом камня
по голове.
К этому времени Гассан присоединился к нашей маленькой группе, и
ловким самурайским приемом, который, как мне казалось, был навсегда
утерян, точным ударом головы выбил меч у ближайшего к нему воина. Схватив
оружие, он стал рубить дикарей направо и налево.
Мы убили или покалечили всех наших стражников раньше, чем остальные
дикари успели пробежать половину расстояния, разделяющего нас, и Диана
бросила свои три магниевые вспышки в набегавшую толпу.
После этого мы побежали сами. Элен и Диана поддерживали шатавшегося
Дос Сантоса.
Но куреты отрезали нас от деревни, и нам пришлось бы бежать на север
- совсем не в ту сторону, куда нам было надо.
- Нам не удастся прорваться, Карачи, - прохрипел Гассан.
- Я знаю.
- Если только ты и я не задержим их, дав остальным возможность
оторваться от погони.
- Хорошо. Где?
- Возле той ямы с очагом. Деревья там подступают к самой тропе, и они
не смогут навалиться на нас скопом.
- Хорошо! - Я повернулся к остальным. - Вы слышали? Пробирайтесь к
лошадям! Вас поведет Фил! Гассан и я будем сдерживать их!
Диана обернулась и попыталась что-то возразить.
- Не спорьте! Идите!
И они ушли.
Гассан и я повернули. Здесь, возле ямы, мы решили дать дикарям бой.
Оставшиеся члены нашей группы медленно поднимались по лесистому склону,
направляясь в обход деревни, чтобы попасть к загону с лошадьми. Толпа
валила прямо на нас.
Первая волна нападающих захватила нас прямо на равнине, где тропа
выходила со склона на ровную местность. Слева от нас была яма, на дне
которой тлел огонь, справа - густые деревья. Мы убили троих и пустились
прочь. Дикари отступили и начали обходить нас с флангов.
Мы стояли спина к спине и отражали все их атаки.
- Будь хоть у одного из них огнестрельное оружие, мы давно бы стали
мертвецами, Карачи.
- Но его у них нет, и в этом пока наше счастье! - рассмеялся я.
Еще один получеловек пал под ударом моего меча. Гассан столкнул на
дно ямы другого.
Но теперь они все насели на нас. Один из них кинулся на меня и ранил
меня в плечо, другой рубанул по бедру.
- А ну, назад! Назад, уроды!
Услышав этот голос, дикари отступили за пределы досягаемости наших
мечей.
Человек, который произнес эти слова, был ниже среднего роста. Его
нижняя челюсть двигалась, будто на шарнирах, словно она принадлежала
кукле. Его зубы были похожи на костяшки домино - такие же черные и
издающие характерный щелкающий звук, когда он открывал или закрывал рот.
- О, Прокруст! - услышал я чей-то шепот.
- Несите сети! - заорал вождь. - Живо! И берите их живьем! Только
держитесь подальше от их мечей. Они и так слишком дорого нам обошлись!
Моурби был рядом с ним и хныкал:
- Я не знал, мой повелитель...
- Молчи! Твоя поспешность стоила нам бога и многих людей.
- Ринемся вперед? - шепотом спросил Гассан.
- Нет. Но будь готов резать сети, когда они начнут кидать их.
- Нехорошо, что они хотят взять нас живыми, - заметил Гассан.
- Мы многих из них послали в ад, чтобы облегчить себе путь туда, -
усмехнулся я, - и пока мы еще держимся, и у нас в руках оружие. Чего еще
желать?
- Если мы бросимся на них, то заберем с собой еще двоих, возможно,
четверых. Если же будем ждать, то они в конце концов накроют нас сетью, и
мы погибнем, не забрав с собой эти две жизни.
- Какая нам разница, если мы все равно погибнем? Давайте подождем. А
вдруг случится что-нибудь совершенно невероятное?
- Будь по-вашему.
Дикари принесли сети и стали набрасывать их на нас. Нам удалось
порезать на куски три сетки, прежде чем мы запутались в четвертой. Куреты
затянули сеть и сбили нас с ног. Когда мы упали, нас начали избивать.
Больше всех усердствовал Моурби.
- Теперь вы умрете так, как мало кто еще умирал, - наконец сказал он,
утирая пот с лица.
- Но остальные убежали! - прохрипел Гассан.
- Ненадолго! - усмехнулся Моурби. - Мы выследим их и притащим назад.
Я рассмеялся.
- Вы проиграли, Моурби. Они обязательно убегут.
Он снова лягнул меня.
- Вот как вы выполняете ваши обязательства? - спросил я. - Ведь
Гассан победил Мертвяка?
- Он сплутовал, ваш Гассан. Ваша баба бросила вспышку.
Рядом с Моурби появился Прокруст, и новоявленный шаман обратился к
Вождю:
- Давайте отнесем их в Долину Спящих, - сказал он. - А потом оставим
их там, чтобы они не пропали до будущего пиршества.
- Хорошо, - сказал Прокруст. - Так и сделаем.
Гассан за это время ухитрился освободить свою левую руку, рывком
выбросил ее вперед и достал до Прокруста.
Прокруст несколько раз ударил его, да и меня раз стукнул ногой для
порядка. Затем наклонился и потер царапины на ноге.
- Зачем вы это сделали, Гассан? - спросил я, как только Прокруст
отвернулся и приказал привязать нас к кольям, чтобы удобнее было нести.
- Возможно, на моих ногтях еще осталось немного метацианида, -
спокойно ответил он.
- Что? Где вы его достали?
- Из пуль в моем поясе, который у меня не отобрали. Я заточил свои
ногти и покрыл их метацианидом.
- О! Я помню, как вы поцарапали Мертвяка еще в самом начале вашего
поединка.
- Да, Карачи. И оставалось только дождаться, пока он не свалится.
Правда, самое главное было остаться в живых к этому времени.
- А вы образцовый убийца, Гассан!
- Спасибо, Карачи.
Нас привязали к кольям, не снимая сетей. Четверо подняли и понесли
нас.
Моурби и вождь шли впереди, показывая дорогу. Нас несли почти всю
ночь...
Мир вокруг нас стал постепенно меняться. Это вполне естественно,
когда приближаешься к "горячим" местам, и напоминает путешествие во
времени в прошлые геологические эпохи. Деревья вдоль тропы становились все
более разнообразными. Все чаще стали попадаться огромные папоротники. В
пробелы между листьями на нас смотрели незнакомые желтые глаза. Похожие на
птиц создания пролетали над нами, где-то далеко впереди тропу закрывало
что-то темное.
Чем дальше нас несли, тем деревья становились все ниже и ниже, а
промежутки между ними все шире. Но это уже были не те деревья, которые
росли в окрестностях деревни. У этих были искривленные стволы,
перепутанные, словно водоросли, ветки. Стволы были покрыты наростами,
корни деревьев часто шли над поверхностью земли.
Мелкие невидимые твари с жужжанием разлетались, напуганные светом
электрического фонарика Моурби.
Подняв голову, я различил слабое пульсирующее свечение на самой
границе видимого спектра. Оно исходило откуда-то спереди. Под ногами
носильщиков было множество темных стелющихся стеблей неизвестных растений.
Они корчились каждый раз, когда кто-то из дикарей наступал на них.
Вскоре из растений вокруг остались только папоротники, но через
несколько минут и они исчезли, их сменили огромные пустоши, покрытые
лохматыми красноватого цвета лишайниками.
Исчезли всякие звуки, издаваемые животными и насекомыми. Здесь стояла
уже полная тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием наших четверых
носильщиков, звуками шагов и приглушенным стуком автомата Прокруста, когда
он задевал прикладом о камни.
За поясом нескольких носильщиков были кинжалы. Несколько кинжалов нес
Моурби, у которого к тому же был и пистолет.
Тропа круто пошла вверх. Один из наших носильщиков споткнулся, и мы
больно стукнулись о землю. Там, где небосвод смыкался с горизонтом, стал
отчетливо виден пурпурный светящийся ореол. На его фоне в вышине проплыл
черный силуэт крысс-паука, закрыв на мгновение луну.
Прокруст внезапно упал.
Моурби помог ему подняться на ноги, но вождь покачнулся и бессильно
повис на плечах "старшего врачевателя".
- Что у тебя болит, повелитель?
- Вдруг... головокружение... ноги... немеют. Возьми мой автомат. Он
стал... тяжелым...
Гассан тихо хихикнул.
Прокруст повернулся к арабу, его нижняя челюсть куклы упала вниз.
Затем он упал и сам. Моурби едва успел подхватить автомат. Стражники
поспешно опустили нас на землю и бросились к своему вождю.
- Воды, - прошептал тот и закрыл глаза.
Больше он их уже не открывал...
Моурби прижал ухо к его груди.
- Он мертв... - медленно произнес он.
- Мертв?!
Носильщик, тело которого было покрыто чешуей, заплакал.
- Он был хорошим, - всхлипывал он. - Он был Великим вождем! Что мы
теперь будем без него делать?
- Он умер, - повторил Моурби, - я теперь ваш вождь... пока не будет
объявлен новый. Набросьте на него свои плащи. Оставьте тело на том плоском
камне впереди. Зверю сюда не зайти, так что его тело осквернено не будет.
Мы подберем его по дороге назад. А теперь мы должны отомстить этим двоим.
- Он сделал знак своим жезлом. - Долина Спящих уже совсем недалеко. Вы
приняли таблетки, которые я вам дал?
- Да.
- Да.
- Очень хорошо. Накройте Прокруста своими плащами.
Вскоре нас подняли и вынесли на вершину гряды, откуда тропинка
сбегала в флюоресцирующую, покрытую воронками впадину. Огромные скалы,
окружавшие это место, казалось, были раскалены.
- Эту местность, - сказал я Гассану, - мой сын описал как место, в
котором нить жизни бежит по раскаленному камню. Ему привиделось, что моей
жизни угрожает Мертвяк, но богиня Судьбы передумала и столкнула нас с этой
напастью. Видимо, когда я снился Смерти, это место было выбрано ею, как
одно из тех, где я могу умереть...
Носильщики опустили нас на дно выемки, положили на камни и с
интересом уставились на Моурби. Тот щелкнул предохранителем автомата и
отступил назад.
- Привяжите их вон к тем колоннам, - дулом автомата он показал, к
каким именно.
Так они и сделали, крепко связав мои руки и ноги. Скала была гладкая,
сырая, и, как мне показалось, немного светилась.
То же самое они проделали с Гассаном, привязав его в трех метрах от
меня. Моурби поставил фонарь на землю так, что мы оказались в желтом
полукруге. Четверо куретов, как статуи демонов, стояли сбоку от него. Он
положил автомат на камень и подошел к нам.
На его лице играла улыбка.
- Это Долина Спящих, - обратился он к нам. - Те, кто засыпает здесь,
больше уже никогда не просыпаются. Тем не менее, мясо их хорошо
сохраняется, здорово помогая нам в тяжелые годы. Но прежде, чем мы вас
здесь оставим, - он повернулся в мою сторону, - я проверю, у кого из вас
длиннее кишки. Как вы думаете, - резко обратился он к своим полулюдям, - у
кого из них? У грека или у араба?
Дикари молчали.
Тогда Моурби вытащил длинный кинжал и приблизился ко мне.
Мы не произнесли ни слова.
- Приготовьтесь оба увидеть это сами, - процедил он сквозь зубы. - Я,
пожалуй, начну с вас...
Он рванул мою рубашку и разрезал ее сверху донизу. Затем стал
многозначительно вертеть кинжалом у меня перед носом. Потом он опустил
свое оружие к моему животу и слегка уколол там кожу, как бы прикидывая,
где легче всего начинать, чтобы причинить как можно больше боли. При этом
он не отводил от меня своего взгляда.
- Вы боитесь? - усмехнулся он. - Пока что ваше лицо не выдает этого,
но сейчас выдаст. Взгляните на меня! Я намерен вонзить острие этого
кинжала вам в живот очень медленно. Когда-нибудь я пообедаю вашей плотью и
уверен, что не разочаруюсь. Что вы на это скажете?
Я рассмеялся.
Его лицо исказилось злобной гримасой и он недоуменно спросил:
- Вы что, со страха потеряли рассудок, Уполномоченный?
- "Орел" или "решка"? - спросил я его.
Он понял, что я имею в виду. Он начал что-то говорить, но, услышав
тяжелый стук о камень, раздавшийся совсем рядом с ним, резко обернулся.
Истошный вопль заполнил последнюю секунду его жизни. Сила прыжка
Бортана повергла его наземь, а еще через секунду его голова покатилась по
камням.
Мой Бортан, мое исчадие ада, наконец-то ты нашел меня...
Куреты испуганно закричали, ибо глаза собаки были словно раскаленные
угли, а в пасти сверкали два ряда острых, как кинжалы, зубов. Голова его
находилась вровень с плечами высокого мужчины. Дикари схватились за свои
мечи и напали на него - но что могли сделать эти легкие железки против
брони на его боках!
Ему понадобилось не больше минуты, после чего они все были разорваны
на части...
- Кто это? - изумленно спросил Гассан.
- Щенок, которого я однажды нашел в море. Он уже тогда был так силен,
что долго не шел ко дну с большим камнем на шее, - ответил я. - Мой Бортан
такой же старый, как и я.
У него на лапе была небольшая рана, которую он, видимо, получил во
время этой схватки.
- Сначала он искал нас в деревне, - продолжал я, - и жители пытались
его остановить. И я не сомневаюсь, что очень много куретов погибло в этом
бою.
Бортан подбежал ко мне сзади и облизал шею. Он радостно вилял
хвостом, как щенок, делая вокруг меня быстрые круги. Он прыгнул ко мне на
грудь и снова облизал лицо.
- Ты вернулся, мой старый грязный пес, - тихо сказал я. - Ты знаешь,
что все остальные собаки исчезли с лица Земли?
Он стал вилять хвостом, подошел ко мне и лизнул руку.
- Руки, Бортан! Нужны руки, чтобы освободить меня. Ты должен отыскать
их, Бортан, и привести сюда.
Он поднял кисть, валявшуюся на земле, и положил у моих ног. Затем он
снова стал смотреть мне в глаза и махать хвостом.
- Нет, Бортан. Живые руки. Руки друзей. Руки, которые развяжут меня,
понимаешь?
Он лизнул мою руку.
- Иди и найди руки, которые освободят меня. Живые руки! Давай! Живо!
Беги!
Он повернулся и побежал прочь. Затем остановился, оглянулся и снова
выскочил на тропу.
- Он понял? - спросил Гассан.
- Думаю, что да.
Я посмотрел ему вслед.
- У него не совсем обычный для собаки мозг, и он так много прожил,
что, наверное, очень многому научился.
- Тогда будем надеяться, что он отыщет кого-нибудь достаточно быстро,
чтобы мы не успели уснуть...
Ждали мы очень долго. Ночь была холодной. Иногда нам казалось, что
время остановилось для нас. Наши мышцы затекли и тупо ныли. От усталости и
недоедания у нас кружилась голова. Веревки грубо впились в наши тела.
- Как ты думаешь, им удалось добраться до деревни? - спросил Гассан.
- Мы дали им неплохой запас времени. Думаю, что они не упустили такую
возможность...
- С вами всегда было трудно работать, Карачи...
- Я знаю. И сам давно заметил это.
- Как мы все лето гнили на Корсике в темноте...
- Ага.
- Или наш марш в Чикаго, после того, как мы потеряли все наше
оборудование в Огайо.
- Да, это был очень неудачный год.
- С вами всегда найдешь неприятности, Карачи. "Рожденный вязать узлы
на хвосте тигра" - вот как называют таких людей. Иметь дело с такими, как
вы, очень трудно. Что касается меня, то я люблю тишину и уединение. Томик
стихов и свою трубку.
- Тсс... Я что-то слышу.
Раздался цокот копыт. В узком секторе света от опрокинутого фонарика
появился сатир. Движения его были нервными. Глаза его перебегали с Гассана
на меня, потом опять на Гассана. Казалось, он не понимал, что здесь
произошло.
- Помоги нам, маленький рогатик, - сказал я по-гречески.
Он осторожно приблизился. Увидев кровь на растерзанных телах дикарей,
он повернулся, явно собираясь убежать.
- Вернись! Ты мне нужен! Это я, игрок на свирели!
Он остановился и повернулся к нам. Ноздри его дрожали. Заостренные
уши стояли торчком.
Он вернулся. На его почти человеческом лице было написано неизмеримое
страдание, когда он переступал через разбросанные останки куретов и лужи
крови.
- Кинжал, кинжал у моих ног, - сказал я, опустив глаза. - Подними
его.
Казалось, что ему совсем не нравится прикасаться к чему-либо,
созданному человеком, особенно к оружию.
Я просвистел последние такты моей мелодии:
"Поздно, поздно, так поздно..."
Его глаза подернулись влагой. Он вытер тыльной стороной своей
поросшей шерстью ладони эту влагу и зашмыгал носом.
- Подними кинжал и разрежь веревки. Подними его. Нет, не так. За
другой конец. Да, да...
Он взял кинжал правильно и посмотрел на меня. Я пошевелил своей
правой рукой.
- Веревки. Режь их!
Он подчинился. У него ушло на это около двадцати минут.
- А теперь дай мне нож, об остальном я сам позабочусь.
Он вложил кинжал в мою правую руку.
Я сжал оружие и через несколько секунд был свободен. После чего я
спешно освободил Гассана.
Когда я обернулся, малыша уже не было, и только частый цокот его
копыт еще долго стучал в наших ушах.
- Дьявол простил меня... - прошептал Гассан.
Мы постарались побыстрее убраться отсюда. Как ни как, все же
"горячее" место. Мы сделали крюк вокруг деревни куретов и двинулись на
север, пока не вышли на тропинку, в которой я признал дорогу на Волос.
То ли Бортан нашел сатира и каким-то образом заставил его пойти к
нам, то ли тот случайно набрел на нас - этого я не знал. Бортан, однако,
не вернулся, поэтому я больше склонялся ко второму варианту.
Ближайшим безопасным местом был городишко Волос, примерно в двадцати
километрах отсюда. Если Бортан убежал туда, где его могли узнать многие
- Его альбинизм является главной причиной ночного образа жизни.
Смотрите! Он уклоняется от света факелов! Он чрезвычайно чувствителен ко
всей видимой части спектра.
- А что вы можете сказать о его гастрономических наклонностях? -
поинтересовался я.
- Они приобретены в процессе воспитания. Многие примитивные народы
пили кровь своего скота. Некоторые сохранили этот обычай вплоть до начала
двадцатого века. Вы обратили внимание на тех лошадей, мимо которых мы
проходили? Кровь, как вам известно, очень питательна, если только вы
сможете предохранить ее от свертывания, и я уверен, что Моурби наверняка
держит этого идиота на подобной диете с самого детства. Поэтому, он,
конечно, вампир - так он был воспитан.
- Мертвый воскрес! - закричала толпа.
- Мертвый велик!..
Моурби медленно огляделся и внезапно направился к нам, оставив
вампира одного среди площади с идиотской ухмылкой на лице.
- Мертвый велик! - произнес он, подойдя к нам и ухмыляясь точно так
же, как и его воскресшее дитя. - Он изумителен, не так ли?
- Что вы сделали с этим несчастным существом? - спросила Рыжий Парик.
- Почти ничего, - махнул рукой Моурби. - Он родился уже
подготовленным для такой роли.
- Что за инъекции вы ему делали? - спросил Джордж.
- О, перед тем, как выпустить его на этот поединок, я накачал его
новокаином. Отсутствие реакции на боль только усилит его ореол
несокрушимости. Кроме того, я сделал несколько гормональных уколов. За
последнее время он набрал вес и поэтому стал несколько неуклюж. Так что
уколы послужат некоторой компенсацией излишнего веса.
- Вы говорите о нем и относитесь к нему, словно к механической
игрушке! - взорвалась Диана.
- А он и есть игрушка, к тому же бесценная. Вы здесь, Гассан? Готовы?
- Да, - кивнул араб, снимая плащ и бурнус.
На его руках вздулись огромные мышцы; он несколько раз согнул и
разогнул пальцы и вышел вперед. На плечах и спине Гассана я заметил
несколько рубцов.
- Великий воин Гассан! - провозгласил Моурби.
- Великий воин Гассан! - взревела толпа.
- Велика его сила!
- Велика его сила! - орала толпа.
- Но Мертвый все же сильнее!
- Но Мертвый все же сильнее!
- Он сломает Гассану кости и расшвыряет их по пиршественному полю!
- Он сломает Гассану кости... - бушевала толпа.
- Он выпьет кровь из его глотки! - Моурби закатил глаза от
удовольствия.
- Он выпьет кровь из его глотки!!! - толпа уже не кричала, а визжала.
- Неодолима его сила!
- Велик Мертвый!
- Сегодня ночью, - тихо произнес Гассан, - он на самом деле станет
мертвым...
- Мертвый! - воскликнул Моурби, как только Гассан встал рядом с ним.
- Я приношу тебе в жертву этого человека!
Затем Моурби отошел в сторону и дал знак стражникам, чтобы они
оттеснили нас к самому краю площадки.
Идиот улыбнулся еще шире и медленно двинулся к Гассану.
- Бисмилла! - сказал Гассан, делая вид, что он поворачивается к нему
спиной.
Через мгновение Гассан нагнулся, зачерпнул горсть земли и бросил в
Мертвяка, затем быстро развернулся и нанес сильный удар ногой в челюсть
вампира.
Огромная белая голова отклонилась, самое большее, на десять
сантиметров. Улыбка так и не сошла с его лица. Затем вверх взметнулись обе
короткие руки и схватили Гассана под мышки.
Араб вцепился Мертвяку в плечи, оставив на коже ярко-красные
царапины, но тут же отдернул свои пальцы. И там, где они были погружены в
мертвенную плоть чудовища, выступили алые капли крови.
При виде крови своего любимца толпа яростно закричала. Возможно,
запах крови возбуждал их. Но, впрочем, новый крик толпы раздался и тогда,
когда Мертвяк поднял Гассана на добрых два футах вверх и побежал с ним
вперед, сжимая его в своих объятиях.
На пути оказалось большое дерево. Голова Гассана поникла, когда
вампир ударил его о ствол.
Затем Мертвяк врезался всем телом в тело Гассана, заблокированное
деревом, медленно отступил назад, встряхнулся и стал избивать араба.
Это было действительно избиение. Он молотил человека своими короткими
толстыми руками, как ветряная мельница. Гассан закрыл лицо руками и прижал
локти к животу. Тем не менее, Мертвяк продолжал наносить удары по его
голове и бокам. Его руки методически поднимались и опускались, и все это
время с его лица не сходила идиотская улыбка.
В конце концов руки Гассана упали, и он сцепил их впереди живота. Из
уголков его рта сочилась кровь.
Непобедимая игрушка продолжала свою игру...
А затем откуда-то издалека, как будто с другого края этой ночи,
настолько издалека, что только я смог это услышать, раздался голос,
который я узнал. Это был знаменитый охотничий рык моего адского цербера -
Бортана. Он все-таки где-то набрел на мой след и теперь спешил сюда,
пересекая ночь, делая гигантские прыжки, словно горный козел, перепрыгивая
реки, как лошадь. Глаза его горели, как два раскаленных угля во мраке
ночи.
Он никогда не уставал бегать, мой Бортан. Такие, как он, рождаются
без страха, созданные для охоты, отмеченные печатью разносимой ими смерти.
Мой цербер спешил мне на выручку, и никто не смог бы его остановить.
Но пока что он был далеко, слишком далеко, по ту сторону ночи...
Толпа снова закричала. Вряд ли Гассан сможет продержаться еще хоть
немного. Никто не смог бы этого совершить!
Краешком глаза (карего) я заметил быстрое движение Элен, будто она
что-то бросила правой рукой.
Прошло две секунды. И это случилось! Я быстро отвел глаза от
ослепительной вспышки, которая полыхнула позади идиота.
Мертвяк издал ужасный вопль и ослабил хватку.
Добрый старый параграф 237-1, предложенный мной: "Любой гид и любой
член туристической группы обязан иметь при себе во время путешествия не
менее трех магниевых вспышек..."
Это означало, что сейчас у Элен осталось еще две.
Идиот перестал колотить Гассана. Он попытался отшвырнуть вспышку
ногой, закричал, прикрыл глаза, упал и покатился по земле.
Гассан наблюдал за ним, с трудом переводя дух.
Вторая вспышка разорвала темноту на поле боя. Мертвяк снова закричал.
Гассан привстал на носки и уцепился за толстую лиану, свисавшую с
дерева. Он потянул ее на себя, но она не поддалась. Он потянул сильнее.
Наконец она оборвалась.
Движения араба стали увереннее, когда он обмотал концы лианы вокруг
своих запястий.
Третья вспышка зашипела и ярко вспыхнула. Гассан опустился на колени
перед Мертвяком и быстрым движением набросил лиану на его горло.
Кто-то бросил еще одну вспышку, и тут Гассан начал затягивать петлю.
Идиот обхватил его за талию. Мышцы Гассана-убийцы вздулись, пот смешался с
кровью на его лице.
Мертвяк привстал, подняв вместе с собой Гассана. Но тот не переставал
затягивать петлю. Лицо идиота больше уже не было белым, оно покрылось
разноцветными пятнами. На лбу и на шее, как канаты, вздулись вены. Но, чем
выше он поднимался и чем выше поднимал Гассана, тем сильнее лиана
врезалась в его шею.
Толпа неистовствовала. Без устали рокотали барабаны. И тогда я снова
услышал вой Бортана - и снова очень-очень далеко.
Мертвяк покачнулся, затем по его телу прошла судорога, и он отшвырнул
Гассана от себя. Лиана соскользнула с его горла, вырвавшись из рук
Гассана.
Араб перевернулся через голову, но подняться с колен ему не хватило
сил. Мертвяк направился к нему.
Затем походка его стала нетвердой, он весь начал трястись. Издав
клокочущий звук, великан схватился за горло, привалился к дереву и стал
глотать воздух. Рука его скользнула по стволу, и он медленно опустился на
землю. Затем он снова поднялся, наполовину скорчившись.
Гассан встал и поднял лиану. Затем подошел к идиоту. Но на этот раз
разорвать его хватку было невозможно.
Тело Мертвяка обмякло, и больше уже он не поднялся...
То, что произошло, можно сравнить разве что с тем, когда включают
радиоприемник, у которого звук работает на полную мощность, а затем
выключают его. Щелк... И полная тишина. Все это произошло очень быстро.
Я бросился вперед и одним ударом сломал воину шею. Схватив его меч, я
повернул налево и сразу же раскроил череп второго нашего часового.
Затем снова - "щелк" - и восстановилась громкость звучания, но на
этот раз искаженного чудовищными помехами. Казалось, ночь разорвалась
надвое.
Миштиго повалил своего охранника отличным ударом в затылок и лягнул
другого в голень. Джорджу удалось нанести удар коленкой прямо в пах
ближайшему к нему дикарю и полностью отключить его.
Дос Сантос - настолько быстрый, или настолько везучий - получил две
тяжелые раны, в грудь и в плечо.
Толпа со своих мест бросилась на нас.
Элен швырнула бурнус Гассана на голову дикаря, который вот-вот должен
был выпотрошить кишки из ее мужа. Поэт-лауреат добил курета ударом камня
по голове.
К этому времени Гассан присоединился к нашей маленькой группе, и
ловким самурайским приемом, который, как мне казалось, был навсегда
утерян, точным ударом головы выбил меч у ближайшего к нему воина. Схватив
оружие, он стал рубить дикарей направо и налево.
Мы убили или покалечили всех наших стражников раньше, чем остальные
дикари успели пробежать половину расстояния, разделяющего нас, и Диана
бросила свои три магниевые вспышки в набегавшую толпу.
После этого мы побежали сами. Элен и Диана поддерживали шатавшегося
Дос Сантоса.
Но куреты отрезали нас от деревни, и нам пришлось бы бежать на север
- совсем не в ту сторону, куда нам было надо.
- Нам не удастся прорваться, Карачи, - прохрипел Гассан.
- Я знаю.
- Если только ты и я не задержим их, дав остальным возможность
оторваться от погони.
- Хорошо. Где?
- Возле той ямы с очагом. Деревья там подступают к самой тропе, и они
не смогут навалиться на нас скопом.
- Хорошо! - Я повернулся к остальным. - Вы слышали? Пробирайтесь к
лошадям! Вас поведет Фил! Гассан и я будем сдерживать их!
Диана обернулась и попыталась что-то возразить.
- Не спорьте! Идите!
И они ушли.
Гассан и я повернули. Здесь, возле ямы, мы решили дать дикарям бой.
Оставшиеся члены нашей группы медленно поднимались по лесистому склону,
направляясь в обход деревни, чтобы попасть к загону с лошадьми. Толпа
валила прямо на нас.
Первая волна нападающих захватила нас прямо на равнине, где тропа
выходила со склона на ровную местность. Слева от нас была яма, на дне
которой тлел огонь, справа - густые деревья. Мы убили троих и пустились
прочь. Дикари отступили и начали обходить нас с флангов.
Мы стояли спина к спине и отражали все их атаки.
- Будь хоть у одного из них огнестрельное оружие, мы давно бы стали
мертвецами, Карачи.
- Но его у них нет, и в этом пока наше счастье! - рассмеялся я.
Еще один получеловек пал под ударом моего меча. Гассан столкнул на
дно ямы другого.
Но теперь они все насели на нас. Один из них кинулся на меня и ранил
меня в плечо, другой рубанул по бедру.
- А ну, назад! Назад, уроды!
Услышав этот голос, дикари отступили за пределы досягаемости наших
мечей.
Человек, который произнес эти слова, был ниже среднего роста. Его
нижняя челюсть двигалась, будто на шарнирах, словно она принадлежала
кукле. Его зубы были похожи на костяшки домино - такие же черные и
издающие характерный щелкающий звук, когда он открывал или закрывал рот.
- О, Прокруст! - услышал я чей-то шепот.
- Несите сети! - заорал вождь. - Живо! И берите их живьем! Только
держитесь подальше от их мечей. Они и так слишком дорого нам обошлись!
Моурби был рядом с ним и хныкал:
- Я не знал, мой повелитель...
- Молчи! Твоя поспешность стоила нам бога и многих людей.
- Ринемся вперед? - шепотом спросил Гассан.
- Нет. Но будь готов резать сети, когда они начнут кидать их.
- Нехорошо, что они хотят взять нас живыми, - заметил Гассан.
- Мы многих из них послали в ад, чтобы облегчить себе путь туда, -
усмехнулся я, - и пока мы еще держимся, и у нас в руках оружие. Чего еще
желать?
- Если мы бросимся на них, то заберем с собой еще двоих, возможно,
четверых. Если же будем ждать, то они в конце концов накроют нас сетью, и
мы погибнем, не забрав с собой эти две жизни.
- Какая нам разница, если мы все равно погибнем? Давайте подождем. А
вдруг случится что-нибудь совершенно невероятное?
- Будь по-вашему.
Дикари принесли сети и стали набрасывать их на нас. Нам удалось
порезать на куски три сетки, прежде чем мы запутались в четвертой. Куреты
затянули сеть и сбили нас с ног. Когда мы упали, нас начали избивать.
Больше всех усердствовал Моурби.
- Теперь вы умрете так, как мало кто еще умирал, - наконец сказал он,
утирая пот с лица.
- Но остальные убежали! - прохрипел Гассан.
- Ненадолго! - усмехнулся Моурби. - Мы выследим их и притащим назад.
Я рассмеялся.
- Вы проиграли, Моурби. Они обязательно убегут.
Он снова лягнул меня.
- Вот как вы выполняете ваши обязательства? - спросил я. - Ведь
Гассан победил Мертвяка?
- Он сплутовал, ваш Гассан. Ваша баба бросила вспышку.
Рядом с Моурби появился Прокруст, и новоявленный шаман обратился к
Вождю:
- Давайте отнесем их в Долину Спящих, - сказал он. - А потом оставим
их там, чтобы они не пропали до будущего пиршества.
- Хорошо, - сказал Прокруст. - Так и сделаем.
Гассан за это время ухитрился освободить свою левую руку, рывком
выбросил ее вперед и достал до Прокруста.
Прокруст несколько раз ударил его, да и меня раз стукнул ногой для
порядка. Затем наклонился и потер царапины на ноге.
- Зачем вы это сделали, Гассан? - спросил я, как только Прокруст
отвернулся и приказал привязать нас к кольям, чтобы удобнее было нести.
- Возможно, на моих ногтях еще осталось немного метацианида, -
спокойно ответил он.
- Что? Где вы его достали?
- Из пуль в моем поясе, который у меня не отобрали. Я заточил свои
ногти и покрыл их метацианидом.
- О! Я помню, как вы поцарапали Мертвяка еще в самом начале вашего
поединка.
- Да, Карачи. И оставалось только дождаться, пока он не свалится.
Правда, самое главное было остаться в живых к этому времени.
- А вы образцовый убийца, Гассан!
- Спасибо, Карачи.
Нас привязали к кольям, не снимая сетей. Четверо подняли и понесли
нас.
Моурби и вождь шли впереди, показывая дорогу. Нас несли почти всю
ночь...
Мир вокруг нас стал постепенно меняться. Это вполне естественно,
когда приближаешься к "горячим" местам, и напоминает путешествие во
времени в прошлые геологические эпохи. Деревья вдоль тропы становились все
более разнообразными. Все чаще стали попадаться огромные папоротники. В
пробелы между листьями на нас смотрели незнакомые желтые глаза. Похожие на
птиц создания пролетали над нами, где-то далеко впереди тропу закрывало
что-то темное.
Чем дальше нас несли, тем деревья становились все ниже и ниже, а
промежутки между ними все шире. Но это уже были не те деревья, которые
росли в окрестностях деревни. У этих были искривленные стволы,
перепутанные, словно водоросли, ветки. Стволы были покрыты наростами,
корни деревьев часто шли над поверхностью земли.
Мелкие невидимые твари с жужжанием разлетались, напуганные светом
электрического фонарика Моурби.
Подняв голову, я различил слабое пульсирующее свечение на самой
границе видимого спектра. Оно исходило откуда-то спереди. Под ногами
носильщиков было множество темных стелющихся стеблей неизвестных растений.
Они корчились каждый раз, когда кто-то из дикарей наступал на них.
Вскоре из растений вокруг остались только папоротники, но через
несколько минут и они исчезли, их сменили огромные пустоши, покрытые
лохматыми красноватого цвета лишайниками.
Исчезли всякие звуки, издаваемые животными и насекомыми. Здесь стояла
уже полная тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием наших четверых
носильщиков, звуками шагов и приглушенным стуком автомата Прокруста, когда
он задевал прикладом о камни.
За поясом нескольких носильщиков были кинжалы. Несколько кинжалов нес
Моурби, у которого к тому же был и пистолет.
Тропа круто пошла вверх. Один из наших носильщиков споткнулся, и мы
больно стукнулись о землю. Там, где небосвод смыкался с горизонтом, стал
отчетливо виден пурпурный светящийся ореол. На его фоне в вышине проплыл
черный силуэт крысс-паука, закрыв на мгновение луну.
Прокруст внезапно упал.
Моурби помог ему подняться на ноги, но вождь покачнулся и бессильно
повис на плечах "старшего врачевателя".
- Что у тебя болит, повелитель?
- Вдруг... головокружение... ноги... немеют. Возьми мой автомат. Он
стал... тяжелым...
Гассан тихо хихикнул.
Прокруст повернулся к арабу, его нижняя челюсть куклы упала вниз.
Затем он упал и сам. Моурби едва успел подхватить автомат. Стражники
поспешно опустили нас на землю и бросились к своему вождю.
- Воды, - прошептал тот и закрыл глаза.
Больше он их уже не открывал...
Моурби прижал ухо к его груди.
- Он мертв... - медленно произнес он.
- Мертв?!
Носильщик, тело которого было покрыто чешуей, заплакал.
- Он был хорошим, - всхлипывал он. - Он был Великим вождем! Что мы
теперь будем без него делать?
- Он умер, - повторил Моурби, - я теперь ваш вождь... пока не будет
объявлен новый. Набросьте на него свои плащи. Оставьте тело на том плоском
камне впереди. Зверю сюда не зайти, так что его тело осквернено не будет.
Мы подберем его по дороге назад. А теперь мы должны отомстить этим двоим.
- Он сделал знак своим жезлом. - Долина Спящих уже совсем недалеко. Вы
приняли таблетки, которые я вам дал?
- Да.
- Да.
- Очень хорошо. Накройте Прокруста своими плащами.
Вскоре нас подняли и вынесли на вершину гряды, откуда тропинка
сбегала в флюоресцирующую, покрытую воронками впадину. Огромные скалы,
окружавшие это место, казалось, были раскалены.
- Эту местность, - сказал я Гассану, - мой сын описал как место, в
котором нить жизни бежит по раскаленному камню. Ему привиделось, что моей
жизни угрожает Мертвяк, но богиня Судьбы передумала и столкнула нас с этой
напастью. Видимо, когда я снился Смерти, это место было выбрано ею, как
одно из тех, где я могу умереть...
Носильщики опустили нас на дно выемки, положили на камни и с
интересом уставились на Моурби. Тот щелкнул предохранителем автомата и
отступил назад.
- Привяжите их вон к тем колоннам, - дулом автомата он показал, к
каким именно.
Так они и сделали, крепко связав мои руки и ноги. Скала была гладкая,
сырая, и, как мне показалось, немного светилась.
То же самое они проделали с Гассаном, привязав его в трех метрах от
меня. Моурби поставил фонарь на землю так, что мы оказались в желтом
полукруге. Четверо куретов, как статуи демонов, стояли сбоку от него. Он
положил автомат на камень и подошел к нам.
На его лице играла улыбка.
- Это Долина Спящих, - обратился он к нам. - Те, кто засыпает здесь,
больше уже никогда не просыпаются. Тем не менее, мясо их хорошо
сохраняется, здорово помогая нам в тяжелые годы. Но прежде, чем мы вас
здесь оставим, - он повернулся в мою сторону, - я проверю, у кого из вас
длиннее кишки. Как вы думаете, - резко обратился он к своим полулюдям, - у
кого из них? У грека или у араба?
Дикари молчали.
Тогда Моурби вытащил длинный кинжал и приблизился ко мне.
Мы не произнесли ни слова.
- Приготовьтесь оба увидеть это сами, - процедил он сквозь зубы. - Я,
пожалуй, начну с вас...
Он рванул мою рубашку и разрезал ее сверху донизу. Затем стал
многозначительно вертеть кинжалом у меня перед носом. Потом он опустил
свое оружие к моему животу и слегка уколол там кожу, как бы прикидывая,
где легче всего начинать, чтобы причинить как можно больше боли. При этом
он не отводил от меня своего взгляда.
- Вы боитесь? - усмехнулся он. - Пока что ваше лицо не выдает этого,
но сейчас выдаст. Взгляните на меня! Я намерен вонзить острие этого
кинжала вам в живот очень медленно. Когда-нибудь я пообедаю вашей плотью и
уверен, что не разочаруюсь. Что вы на это скажете?
Я рассмеялся.
Его лицо исказилось злобной гримасой и он недоуменно спросил:
- Вы что, со страха потеряли рассудок, Уполномоченный?
- "Орел" или "решка"? - спросил я его.
Он понял, что я имею в виду. Он начал что-то говорить, но, услышав
тяжелый стук о камень, раздавшийся совсем рядом с ним, резко обернулся.
Истошный вопль заполнил последнюю секунду его жизни. Сила прыжка
Бортана повергла его наземь, а еще через секунду его голова покатилась по
камням.
Мой Бортан, мое исчадие ада, наконец-то ты нашел меня...
Куреты испуганно закричали, ибо глаза собаки были словно раскаленные
угли, а в пасти сверкали два ряда острых, как кинжалы, зубов. Голова его
находилась вровень с плечами высокого мужчины. Дикари схватились за свои
мечи и напали на него - но что могли сделать эти легкие железки против
брони на его боках!
Ему понадобилось не больше минуты, после чего они все были разорваны
на части...
- Кто это? - изумленно спросил Гассан.
- Щенок, которого я однажды нашел в море. Он уже тогда был так силен,
что долго не шел ко дну с большим камнем на шее, - ответил я. - Мой Бортан
такой же старый, как и я.
У него на лапе была небольшая рана, которую он, видимо, получил во
время этой схватки.
- Сначала он искал нас в деревне, - продолжал я, - и жители пытались
его остановить. И я не сомневаюсь, что очень много куретов погибло в этом
бою.
Бортан подбежал ко мне сзади и облизал шею. Он радостно вилял
хвостом, как щенок, делая вокруг меня быстрые круги. Он прыгнул ко мне на
грудь и снова облизал лицо.
- Ты вернулся, мой старый грязный пес, - тихо сказал я. - Ты знаешь,
что все остальные собаки исчезли с лица Земли?
Он стал вилять хвостом, подошел ко мне и лизнул руку.
- Руки, Бортан! Нужны руки, чтобы освободить меня. Ты должен отыскать
их, Бортан, и привести сюда.
Он поднял кисть, валявшуюся на земле, и положил у моих ног. Затем он
снова стал смотреть мне в глаза и махать хвостом.
- Нет, Бортан. Живые руки. Руки друзей. Руки, которые развяжут меня,
понимаешь?
Он лизнул мою руку.
- Иди и найди руки, которые освободят меня. Живые руки! Давай! Живо!
Беги!
Он повернулся и побежал прочь. Затем остановился, оглянулся и снова
выскочил на тропу.
- Он понял? - спросил Гассан.
- Думаю, что да.
Я посмотрел ему вслед.
- У него не совсем обычный для собаки мозг, и он так много прожил,
что, наверное, очень многому научился.
- Тогда будем надеяться, что он отыщет кого-нибудь достаточно быстро,
чтобы мы не успели уснуть...
Ждали мы очень долго. Ночь была холодной. Иногда нам казалось, что
время остановилось для нас. Наши мышцы затекли и тупо ныли. От усталости и
недоедания у нас кружилась голова. Веревки грубо впились в наши тела.
- Как ты думаешь, им удалось добраться до деревни? - спросил Гассан.
- Мы дали им неплохой запас времени. Думаю, что они не упустили такую
возможность...
- С вами всегда было трудно работать, Карачи...
- Я знаю. И сам давно заметил это.
- Как мы все лето гнили на Корсике в темноте...
- Ага.
- Или наш марш в Чикаго, после того, как мы потеряли все наше
оборудование в Огайо.
- Да, это был очень неудачный год.
- С вами всегда найдешь неприятности, Карачи. "Рожденный вязать узлы
на хвосте тигра" - вот как называют таких людей. Иметь дело с такими, как
вы, очень трудно. Что касается меня, то я люблю тишину и уединение. Томик
стихов и свою трубку.
- Тсс... Я что-то слышу.
Раздался цокот копыт. В узком секторе света от опрокинутого фонарика
появился сатир. Движения его были нервными. Глаза его перебегали с Гассана
на меня, потом опять на Гассана. Казалось, он не понимал, что здесь
произошло.
- Помоги нам, маленький рогатик, - сказал я по-гречески.
Он осторожно приблизился. Увидев кровь на растерзанных телах дикарей,
он повернулся, явно собираясь убежать.
- Вернись! Ты мне нужен! Это я, игрок на свирели!
Он остановился и повернулся к нам. Ноздри его дрожали. Заостренные
уши стояли торчком.
Он вернулся. На его почти человеческом лице было написано неизмеримое
страдание, когда он переступал через разбросанные останки куретов и лужи
крови.
- Кинжал, кинжал у моих ног, - сказал я, опустив глаза. - Подними
его.
Казалось, что ему совсем не нравится прикасаться к чему-либо,
созданному человеком, особенно к оружию.
Я просвистел последние такты моей мелодии:
"Поздно, поздно, так поздно..."
Его глаза подернулись влагой. Он вытер тыльной стороной своей
поросшей шерстью ладони эту влагу и зашмыгал носом.
- Подними кинжал и разрежь веревки. Подними его. Нет, не так. За
другой конец. Да, да...
Он взял кинжал правильно и посмотрел на меня. Я пошевелил своей
правой рукой.
- Веревки. Режь их!
Он подчинился. У него ушло на это около двадцати минут.
- А теперь дай мне нож, об остальном я сам позабочусь.
Он вложил кинжал в мою правую руку.
Я сжал оружие и через несколько секунд был свободен. После чего я
спешно освободил Гассана.
Когда я обернулся, малыша уже не было, и только частый цокот его
копыт еще долго стучал в наших ушах.
- Дьявол простил меня... - прошептал Гассан.
Мы постарались побыстрее убраться отсюда. Как ни как, все же
"горячее" место. Мы сделали крюк вокруг деревни куретов и двинулись на
север, пока не вышли на тропинку, в которой я признал дорогу на Волос.
То ли Бортан нашел сатира и каким-то образом заставил его пойти к
нам, то ли тот случайно набрел на нас - этого я не знал. Бортан, однако,
не вернулся, поэтому я больше склонялся ко второму варианту.
Ближайшим безопасным местом был городишко Волос, примерно в двадцати
километрах отсюда. Если Бортан убежал туда, где его могли узнать многие