Страница:
что снова лежит на больничной койке, и облегченно вздохнул. Теперь он
спокоен. Долг отдан сполна.
Он вернулся. Небытие теперь не страшило его. Маликов был готов к его
приходу...
Ефрейтор стоял над тем местом, откуда в последний раз велся огонь по
цепи, - на самом краю русла, возле пологого склона, поросшего высокими
старыми буками, на стволах которых белели свежие следы от пуль.
Он никак не мог прийти в себя. Ладонь его левой руки лежала на горячем
от стрельбы стволе автомата, другой ладонью он напряженно сжимал рукоятку.
Но стрелять было не в кого. Удивленно задрав брови, ефрейтор рассматривал
брошенный у подножия валуна "шмайссер", россыпь отстрелянных гильз. На
поверхности валуна - размазанная полоса крови. И никого. Отсюда до самых
деревьев простиралось открытое пространство, и русский партизан не мог уйти
незамеченным...
Руки патологоанатома были в толстых перчатках из желтой резины. Они
держали сердце Маликова. Патологоанатом внимательно осматривал его и при
этом удивленно покачивал головой.
На вскрытии присутствовал врач инфарктного отделения, во время
дежурства которого умер Маликов. Он заглядывал через плечо патологоанатома.
Видно ему было плохо, он морщил лоб, щурился и наконец нетерпеливо спросил:
- Ну, что там?
Патологоанатом искоса глянул на него.
- Что? Очень занятная штука, вот что. - Он протянул кардиологу сердце и
указал на отверстие с изъеденными краями в стенке сердца. - Здесь все
ясно. - Затем он повернул сердце обратной стороной и указал на второе,
похожее, отверстие в стенке сердца. - И здесь как будто все ясно. Не так ли?
И там, и здесь следы некроза налицо - инфаркт. Но тогда как объяснить
это?.. - Он ввел в отверстие указательный палец. Кончик его показался из
другого отверстия. - Какая поразительная симметрия! Она вам ничего не
напоминает?
Кардиолог с сомнением покривил губы, нерешительно молвил:
- М-м-м, похоже на... след пулевого ранения?
- И форма самих отверстий не соответствует обычным разрывам ткани, -
добавил патологоанатом. - Создается впечатление, что нашему пациенту навылет
прострелили сердце.
- Но это невозможно! - растерянно воскликнул кардиолог. - Смертельное
ранение в сердце без повреждений грудной клетки...
- И без пули, - уточнил патологоанатом.
- Это - сверх моего понимания!
- И моего тоже, - сообщил патологоанатом хладнокровно.
- Так что же?
- Будем считать, что это... н-ну... редчайший случай. - Патологоанатом
еще раз взглянул на сердце и, кладя его на оцинкованный стол, озадаченно
пробормотал: - И все-таки, я бы хотел знать, что же это значит на самом
деле?
-----------------------------------------------------------------------
Перевод с итал. Л.Вершинина. Составители Г.Ануфриев, С.Солодовников
Анаконда: Сб. зарубеж. фантаст.: Для ст. шк. возраста
Мн.: Юнацтва, 1993. - 352 с., ил. - (Б-ка приключений и фантаст.).
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 21 января 2004 года
-----------------------------------------------------------------------
Зоологический сад Анакеи - неприветливой, пустынной планеты в
Туманности Андромеды - был наиболее богатым во всей галактике. Фауна
великого множества планет была представлена здесь во всем разнообразии.
Тысячи животных, отобранных с необычайной тщательностью, жили в прозрачных
кубах из поляризованного кварца, и в них были воссозданы естественные
условия тех мест, где они обитали прежде. Да, это был поистине бесподобный
зоосад! Жители Анакеи по праву гордились своим детищем. И когда уровень
технического прогресса позволил им совершить "прыжок" в другие галактики,
они незабыли погрузить на свои корабли электронных охотников.
"Новые планеты, новые животные", - говорили анакейцы, уверенные, что по
возвращении им наверняка удастся пополнить и без того весьма богатую
зоологическую коллекцию. И какую бы планету или астероид ни открывали
бесстрашные исследователи космоса, они непременно оставляли там электронного
охотника. Корок, так назывался самодвижущийся автомат, наделенный
способностью охотиться на любых самых крупных животных, был похож на
огромного паука. Восемь его металлических разборных лап крепились на
сферической поверхности диаметром, примерно, в полтора метра. Корок был
неуязвим даже для атомного и термоядерного оружия. Конструкторы оснастили
его фотометром инфракрасных лучей для автоматического обнаружения животных и
нейтронным парализатором для их иммобилизации. Если прибавить к этому полную
автономность и неутомимость, то становится понятным, насколько трудно было
жертве ускользнуть от преследователя.
А робот-охотник, оставленный на планете Денеб четвертый, был новейшего
образца. В его металлическое туловище был вмонтирован тончайший измеритель
коэффициента умственного развития. На основе показаний этого прибора Корок
парализовал лишь высокоорганизованных животных, достигших в процессе
эволюции высшей степени развития.
Гарри Буллер, командир ракетоплана землян "Голден стар", попал на Денеб
четвертый позже анакейцев. И в этом не было ничего удивительного. Хотя
земляне также совершали дальние межпланетные путешествия, в сравнении с
ракетами анакейцев их корабли выглядели весьма устаревшими. Правда, они,
вопреки закону Эйнштейна, давно уже летали со скоростью, превышающей
скорость света, но соперничать с кораблями анакейцев им было явно не под
силу. Используя дисторсию гиперпространства, анакейцы в кратчайший миг
одолевали на своих ракетах совершенно фантастические расстояния. Гарри
Буллер входил в состав отряда астрографов, который занимался составлением
космоатласов и разведкой планет за пределами Солнечной системы.
Когда на корабельном телеэкране изображение Денеба четвертого стало
вполне отчетливым, Гарри Буллер понял, что эта планета будет для
исследователей "твердым орешком". После раздумья он принял решение
высадиться на ней самому. Оставив "Голден стар" вращаться на орбите, он сел
в космошлюпку, и вскоре она плавно опустилась на Денеб четвертый.
Прежде всего Гарри взял пробу воздуха. Оказалось, что для дыхания он
непригоден. Надев респиратор, Гарри вылез из шлюпки. Он взял пробу почвы и
собрал образцы скальных пород. Но ему нужно было взять также пробу воды, и
он решил добраться до густого кустарника на краю долины.
Флора здесь была совершенно необычной, что, вероятно, объяснялось
наличием в верхнем почвенном слое большого количества кремния.
Гарри срезал ножницами несколько кустиков и положил их в карман
комбинезона. Неистребимое любопытство первооткрывателя заставило его
продираться через кустарник, за которым открывалась новая, волнообразная
долина, поросшая густой травой. И тут он увидел такое, что у него невольно
перехватило дыхание. Нет, он не был трусом, он разведал не один десяток
планет и не раз сталкивался лицом со смертью. Но сейчас его взору предстало
зрелище столь невероятное, что в первый момент Гарри решил, будто это мираж.
В полусотне метрах от него на земле лежали всевозможные животные,
безжизненные и неподвижные, словно статуи. Казалось, будто все животные
планеты Денеб сговорились устроить здесь веселый пир, чтобы потом забыться
долгим, мирным сном. Вынув дезинтегратор, Гарри подошел поближе, готовый
открыть огонь при малейшем признаке опасности. Ни одно из животных даже не
пошевелилось. Не успел Гарри сделать фотоснимки, как из редкого леса
неподалеку донесся треск сучьев.
"Что бы это ни было, оставаться и дальше на открытом месте просто
неразумно", - подумал он. И он бросился назад к кустарнику. Когда он увидел
Корока, то чуть не закричал от страха. Огромный металлический паук, быстро
ступая по земле пятью лапами, в трех двух нес очередную добычу. Ничего более
ужасного и непонятного Гарри не приходилось встречать за долгие годы
космических полетов.
Корок подошел к группе неподвижных животных и положил рядом новую
жертву. Гарри увидел, что он удаляется в поисках других животных, и вздохнул
с облегчением. Но пройдя несколько метров, Корок внезапно остановился и
повернул в другую сторону. Он направлялся прямо к нему, Гарри. Его
контрольная антенна уловила присутствие человека, и теперь Корок
вознамерился заполучить очередную добычу. Гарри навел дезинтегратор и
выстрелил - ни малейшего эффекта - Корок подходил все ближе. Гарри сделал
еще два выстрела и обратился в бегство.
Очень скоро он понял, что бежит в противоположном от шлюпки
направлении. Но Корок уже догонял его, и не было никакой возможности как-то
исправить свою оплошность. На бегу он избавился от дезинтегратора и
фотоаппарата, выбросил образцы почв и скальных пород. Ему удалось выиграть у
преследователя примерно сотню метров. Он свернул влево и побежал по вогнутой
кривой, в надежде первым достигнуть шлюпки. Он знал, что бежать придется не
меньше двух часов, а это было ему не под силу.
Сердце бешено колотилось, в висках стучало, но он не сдавался. На земле
его считали одним из наиболее талантливых разведчиков космоса. Неужели же он
не найдет способа обмануть Корока?
Внезапно он остановился и застыл, словно изваяние. Когда Корок был от
него уже метрах в четырех, Гарри стремительно метнулся сначала влево, а
затем вправо, на какой-то миг дезориентировав своего врага. Теперь у него
появилась надежда первым домчаться по прямой до шлюпки. Но выдержит ли он?
Он бежал из последних сил, ощущая металлический привкус во рту. Но
наконец ему удалось добраться до равнины, где он оставил шлюпку. До нее
оставалось не больше полумили. Но Корок снова почти догнал его. Гарри
слышал, как похрустывают сзади него восемь металлических лап, все ближе и
ближе. У Гарри клокотало в горле, ноги подгибались и стали ватными, он
задыхался. И когда его отделяли от шлюпки какие-нибудь десять метров,
случилось непоправимое - он споткнулся о камень и упал. И в ту же секунду
Корок настиг его. Гарри лежал на спине и расширенными от ужаса глазами
глядел на металлического паука. Тонкие, длинные антенны Корока коснулись его
лица. "Все - конец", - подумал Гарри.
Антенны ощупали его шею, грудь, лоб. Затем раздвоенный зонд присосался
к вискам. Гарри закрыл глаза в ожидании неминуемой гибели. Но вдруг Корок
убрал антенны, зонд и повернул назад. Все еще не веря в свое чудесное
избавление, Гарри смотрел, как он удаляется, оставляя за собой облако пыли.
Корок почему-то пощадил его. Еле живой, обливаясь потом, Гарри
взобрался в космошлюпку и полетел к "Голден стар", который мирно вращался по
орбите. Когда он смог, наконец, составить рапорт, то рядом с названием
планеты написал ПОН (планета опасная, неисследованная). Потом достал
галактический атлас и обвел Денеб четвертый красным кружком.
Он так и не понял, что же его спасло. Откуда ему было знать, что
техники Анакеи, создавая Корок, запрограммировали его таким образом, что он
ловил лишь животных, наделенных интеллектом выше средней нормы. И уж,
конечно, ему было невдомек, что Корок подверг его тщательному
электроневрологическому анализу. И этот анализ показал, что он, Гарри, самый
талантливый и умный разведчик космоса во всем отряде астрографов, обладает
низким интеллектом, и поэтому не достоин стать экспонатом Зоологического
сада на Анакее.
Рассказ
-----------------------------------------------------------------------
Искатель Э 2(164), 1988 (Приложение к журналу ЦК ВЛКСМ "Вокруг света")
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 21 января 2004 года
-----------------------------------------------------------------------
Для правоверного мусульманина джума* день особый. Нурулла представил,
как течет сейчас нарядная толпа по улочкам его родного Шахрана. Наперебой
звучат громкие возгласы торговцев, зазывно простирающих руки к прохожим.
Снуют веселые разносчики, неторопливо катятся тележки, на которых
отсвечивают всеми цветами радуги огромные бутылки с прохладительными
напитками. А к вечеру, когда аллах убавит фитиль у солнечной лампы, люди
сядут у дастарханов, чтобы насладиться ароматным пловом или сочным
люля-кебабом. Нурулла судорожно сглотнул слюну. До вечера еще далеко, так
что надо набраться терпения. Да и лепешка с водой из родника - не слишком-то
роскошное угощение. Но ничего не поделаешь, если другого нет. Ночью он не
стал шарить в положенном под голову заплечном мешке. Опасался, как бы не
проснулся кто-нибудь из "воинов пророка" и не поинтересовался, чего это ему
не спится. А так можно было сказать, мол, прихватило живот. "Ференги на
ислам поднялись издалека, кровь моет, как вода, цветы в саду пророка", -
вдруг пришла почему-то на ум слышанная от Масуда мисра**. Нурулла зябко
поежился и поплотнее запахнул стеганый халат. Ничего, еще несколько часов, и
можно будет выбраться из этого холодного мрака, где чувствуешь себя, словно
в могиле, развести костерок, погреться. А утром он перевалит хребет...
______________
* Джума - пятница.
** Мисра - двустишие.
От входа в пещеру донесся какой-то неясный звук. Нурулла вскинул
голову, прислушался. Все тихо. Видно, просто после бессонной ночи начинает
мерещиться невесть что, постарался успокоить он себя. Уже полдень. Едва ли
они станут так долго искать беглеца, когда утром обнаружат его исчезновение.
Наоборот, поспешат побыстрее покинуть место ночевки из опасения, как бы не
нагрянули солдаты Народной армии. А про него решат, что струсил и подался
домой. В последнее время такое у душманов случалось.
Нурулла совсем было успокоился, как вдруг послышался шум осыпающихся
камешков, похоже, кто-то поднимался по склону к пещере. Он вскочил на ноги и
осторожно двинулся дальше в темноту, держась рукой за стену. Подземный
коридор, судя по всему, уходил вбок, потому что, когда Нурулла оглянулся,
просвета у входа в пещеру не было видно. В подобных случаях нужно
обязательно идти вдоль стены, неважно, левой или правой, иначе легко
потерять ориентировку.
Неровный пол начал постепенно забирать вверх, и Нурулла пригнулся,
чтобы не удариться головой о выступ свода. Внезапно стена, за которую он
держался, оборвалась. Где-то высоко впереди забрезжил слабый свет. Нурулла в
нерешительности остановился. Пещеру, видимо, промыла вода. Значит, могла
сохраниться расселина, по которой стекают дождевые потоки. Неужели есть
второй выход? Тогда почему Анвар Хак ничего не сказал о нем? Блеклый зайчик
неудержимо манил к себе, но если поддаться соблазну, как потом найти вход в
коридор? Нет, лучше не рисковать. Он присел на корточки в тесном проходе, не
решаясь шагнуть во мрак грота.
Ему показалось, что прошла целая вечность, когда у входа в пещеру
раздались голоса. О чем говорили, он не разобрал, но хриплый голос Али Хана
узнал сразу. Выходит, его расчеты не оправдались: они все-таки решили
разыскать беглеца, зная, что ночью по горным кручам тот далеко уйти не мог.
Так что теперь, обнаружив пещеру, обязательно обследуют ее. Получается, сам
себя завел в западню.
Нурулла встал, вытянул вперед руки и, нащупывая ногой пол, двинулся в
сторону тусклого светлячка. Грот оказался гораздо больше, чем он думал.
Наконец носок уперся в груду камней. Он нагнулся, пошарил рукой. Дальше к
расселине уходила намытая водой осыпь. Другого пути не было, и Нурулла начал
осторожно взбираться по ней. Срывавшиеся из-под ног камешки со стуком
скатывались вниз, но он не обращал внимания. Главное не нарушить хрупкое
равновесие застывшего каменного потока. Свет впереди медленно приближался.
Уже можно было разглядеть, что он сочился через косую расселину. Только бы
она была достаточно широка, чтобы протиснуться в нее!
До спасительной отдушины оставалось метров десять, когда из подземного
коридора вырвался луч электрического фонарика. К нему присоединился второй,
третий. Ослепительные конусы заметались по полу, заплясали по стенам грота,
затем сошлись у края осыпи. За ними угадывались силуэты трех человек. Счет
сейчас шел уже на секунды. Малейшее промедление могло стать роковым.
Осыпь сделалась настолько крутой, что Нурулле пришлось опуститься на
четвереньки. Лихорадочно работая руками и ногами, оставляя кожу и мясо с
ладоней на острых обломках, он спешил к своей последней надежде. Сзади по
полу грота забарабанили посыпавшиеся за ним камни. И тут же, словно
подкрадываясь к добыче, лучи фонарей неторопливо поползли вверх, пока не
остановились на отчаянно бившейся в ярком свете фигуре, похожей на попавшую
в паутину гигантскую муху.
- Вон он, сын шакала! - раздался торжествующий рев Али Хана. - Клянусь
аллахом, ты пожалеешь, что родился на свет! Только прежде расскажешь, кто
приставил тебя шпионить за нами!
Если бы у Нуруллы была возможность оглянуться, он бы не узнал в
потрясавшем от ярости кулаками человеке обычно невозмутимого предводителя
"воинов пророка". К изумлению своих спутников тот вдруг бросился к осыпи и с
неожиданной для такого грузного тела быстротой полез вслед за беглецом.
Осыпь дрогнула, ожила. Заструившиеся ручейки в считанные секунды
превратились в ринувшуюся вниз лавину.
Нурулла почувствовал, что сползает назад и, распластавшись, попытался
задержать падение. Но руки и ноги тщетно цеплялись за ускользающую опору. В
следующее мгновение каменная река захлестнула его и стремительно потащила
туда, где уже лежал бездыханным виновник трагедии, погребенный под
многотонным завалом. В эти последние минуты жизни Нурулла не испытывал ни
страха, ни боли. "Масуд так надеялся на меня, а я подвел", - промелькнуло в
меркнущем сознании, прежде чем навалилась невыносимая тяжесть и погасила
его.
Успев отскочить в сторону к стене грота, двое уцелевших душманов
видели, как грохочущая масса неудержимо катится к низкой арке прохода.
Оцепенев от ужаса, они еще не понимали, какую страшную смерть приготовила им
судьба в этом подземном склепе.
Семь лет на чужбине - срок немалый. За прошедшие годы Масуд повидал
столько, сколько не увидел бы, если бы даже совершил хадж, паломничество в
мать городов, благословенную Мекку. Когда-то это было пределом его мечтаний,
а хаджи, человек, прикоснувшийся к священному черному камню в Каабе*,
казался мудрейшим из мудрых, чьим речам следует внимать беспрекословно. С
тех пор жизнь преподала Масуду слишком много жестоких уроков, и он усвоил
простую истину: "Сейчас такое время, когда нельзя доверять бритье своей
головы другому, даже хаджи, а не то рискуешь потерять ее" - так любит
повторять Анвар Хак.
______________
* Кааба - в буквальном переводе с арабского означает "куб";
мусульманское святилище в Мекке.
Поэтому сегодня, прежде чем встретиться со стариком, Масуд решил
основательно подстраховаться. Что-то слишком уж часто в последнее время стал
попадаться долговязый тип с глазами-сливами. Мясистый нос на унылой
коричневой физиономии с толстой отвисшей губой придавал ему сходство с
усталым верблюдом, но, несмотря на изможденный вид, он был удивительно
проворен. В последний раз, выбравшись в город, Масуд засек его в лавочке
цирюльника и потому долго петлял по закоулкам, а после почти бегом
направился к Марданханскому парку. Там, неподалеку от входа, укрывшись за
толстым стволом фикусного дерева, уже безмятежно покуривал трубку
Долговязый. Тогда Масуд не выдержал и, подойдя, многозначительно посоветовал
поберечь копыта и не таскаться, где не следует.
- Ты что, за ишака меня принимаешь? - притворно возмутился топтун.
- Нет, за верблюда: слюны много пускаешь.
- Да отсохнет твой язык от таких слов! - завопил Долговязый, но Масуд
повернулся и ушел, уверенный, что тот не осмелится последовать за ним.
Впрочем, если соглядатай доложил о стычке тем, кто его приставил, они
скорее всего "пришьют" новый "хвост", который сразу можно и не заметить. Так
что единственный выход - базар.
...Первое время Масуд никак не мог привыкнуть к тому, что в отличие от
гор здесь, на равнине, утро подкрадывается постепенно, несмело. Первым о нем
возвещает протяжный звук, рождающийся где-то в вышине, когда на небе
начинают гаснуть звезды. Это муэдзин с минарета призывает правоверных к
предрассветной молитве. Но город продолжает спать, зажмурив ставни
бесчисленных лавок, и лишь с призывом ко второму намазу сбрасывает дремоту.
Словно по команде, улицы оживают, и пестрые людские ручейки устремляются в
одном направлении - к базару. Раздраженно фырча друг на друга, спешат
грузовики, автобусы, легковушки. Не обращая на них внимания, катят тележки
торговцы зеленью.
В это утро шагал туда и Масуд. Конечно, можно было бы воспользоваться
автобусом, но он предпочел проделать весь путь пешком, изредка
останавливаясь передохнуть и незаметно оглядеться. Когда ходьбы до базара
оставалось минут двадцать, ему показалось, что сзади уже несколько кварталов
подозрительно маячит поджарый красавец с черными, как смоль, усами. Чтобы
проверить, Масуд подошел к кучке зевак, глазеющих на рассерженного водителя
сверкающего лаком "амбассадора", которому загородил дорогу верблюд, везший
повозку. На рев клаксона тот лишь презрительно косил лиловым глазом. Пока
продолжался этот поединок Запада с Востоком, черноусый замешкался возле
уличного сапожника.
"Так, один прилипала есть, - отметил про себя Масуд. - Посмотрим, кто
еще".
Однако других подозрительных личностей не обнаружилось: то ли он не
заметил, то ли их вообще не было. Впрочем, сейчас это не играло особой роли.
Чтобы уследить за человеком на базаре, нужно держать его за рукав, да и
тогда нет гарантии, что не ототрет толпа. Масуд нырнул в нее, и людской
водоворот тут же поглотил его.
Залитые солнцем, сверкали всеми цветами радуги рулоны тканей, которые
наперебой предлагали разморенные жарой торговцы в таких же ярких -
бирюзовых, золотистых, фиолетовых - тюрбанах. Рядом оглушительно орали
японские транзисторы, стрекотали швейные машинки. Чуть в стороне благоухали
ряды с цветами, фруктами, овощами. Чтобы обойти весь базар, понадобился бы
целый день. Но Масуд не собирался делать этого. Потолкавшись в лавчонках,
где продавали готовое платье и обувь, и приценившись к микрокалькуляторам в
"техническом углу", он дал людскому потоку увлечь себя к выходу.
На улочке, ведущей к Джахангирскому шоссе, теснились харчевни и
закусочные, из дверей которых доносился неумолчный стук ножей и вырывались
клубы ароматного пара. В них варили, жарили, пекли на любой вкус и кошелек,
так что сюда охотно шли и гурманы, и просто проголодавшиеся люди. Ашхана
Анвар Хака находилась в дальнем конце, и поэтому, пока Масуд добирался до
нее, аппетит обычно разыгрывался не на шутку, заставляя постепенно убыстрять
шаг. Но сегодня он не спешил, хотя давно уже подошло время обеда. На полпути
Масуд вдруг почувствовал на себе чей-то тяжелый пристальный взгляд. Чтобы
разобраться, отчего возникло это неприятное ощущение, он остановился у
дверей кебабханы, словно раздумывая, не зайти ли туда. Огляделся. Поблизости
вроде бы ничего настораживающего не было. Обычные прохожие, занятые своими
делами. Напротив, через улицу, в нише на кусок старого войлока присела
отдохнуть толстая сгорбившаяся старуха, видно, страдающая одышкой. По
старому обычаю она закрыла лицо и глухо кашляла под душным покрывалом. Масуд
и сам не мог объяснить, но что-то в ней показалось ему подозрительным.
Он вошел в кебабхану, из полутьмы которой было удобно наблюдать за
улицей. И тут старуха выдала себя. Она сдвинула край покрывала, открыв
знакомые глаза-маслины, испуганно забегавшие по сторонам. Да, в выдумке
долговязому топтуну отказать было нельзя! Теперь нужно во что бы то ни стало
перехитрить его. Масуд задумался. Когда он проходил подготовку в военном
лагере афганских мятежников, на одном из занятий им рассказывали, как
уходить от наружного наблюдения. Но здесь отработанные приемы "обрубания
хвоста" не годились. В конце концов ему пришла в голову одна идея.
Решительным шагом Масуд пересек улицу. Встав неподалеку от старухи,
задрал голову и стал разглядывать трещину, змеившуюся по стене дома. Сначала
возле него остановилось несколько человек, которым он объяснил, что еще
вчера этой трещины не существовало. Значит, ночью был подземный толчок.
Сразу же разгорелся спор: одни настаивали, что трещина старая; другие
уверяли, что она появилась совсем недавно и поэтому в любой момент можно
ждать землетрясения. Помните, в Кветте тоже началось с небольшого толчка, а
что потом было, страшно подумать! Толпа быстро росла, Масуда оттеснили к
нише, где съежилась старуха. И тогда, видя, что никто не обращает на них
внимания, он нагнулся и сорвал с нее покрывало.
От неожиданности старуха завопила отчаянным мужским голосом:
- Люди, спасите! Меня убивают!
После этого началось нечто невообразимое.
- О! Смотрите, смотрите! Женщину оскорбляют! Почему никто не
заступится? - кричали одни.
- Это не женщина! Это шайтан, принимающий чужое обличье! - надрывались
другие.
- Это переодетый бандит! Отнимите у него нож! - требовали третьи.
Окончательно растерявшийся топтун лишь испуганно втягивал голову в
плечи, закрывая лицо руками. Тем временем Масуд уже выбрался из толпы и,
посмеиваясь, пошел дальше.
В ашхане Анвар Хака, как всегда, было многолюдно. Здесь обходились без
помощи ложек и вилок. Пальцами брали с блюда рис, кусочками лаваша ловко
спокоен. Долг отдан сполна.
Он вернулся. Небытие теперь не страшило его. Маликов был готов к его
приходу...
Ефрейтор стоял над тем местом, откуда в последний раз велся огонь по
цепи, - на самом краю русла, возле пологого склона, поросшего высокими
старыми буками, на стволах которых белели свежие следы от пуль.
Он никак не мог прийти в себя. Ладонь его левой руки лежала на горячем
от стрельбы стволе автомата, другой ладонью он напряженно сжимал рукоятку.
Но стрелять было не в кого. Удивленно задрав брови, ефрейтор рассматривал
брошенный у подножия валуна "шмайссер", россыпь отстрелянных гильз. На
поверхности валуна - размазанная полоса крови. И никого. Отсюда до самых
деревьев простиралось открытое пространство, и русский партизан не мог уйти
незамеченным...
Руки патологоанатома были в толстых перчатках из желтой резины. Они
держали сердце Маликова. Патологоанатом внимательно осматривал его и при
этом удивленно покачивал головой.
На вскрытии присутствовал врач инфарктного отделения, во время
дежурства которого умер Маликов. Он заглядывал через плечо патологоанатома.
Видно ему было плохо, он морщил лоб, щурился и наконец нетерпеливо спросил:
- Ну, что там?
Патологоанатом искоса глянул на него.
- Что? Очень занятная штука, вот что. - Он протянул кардиологу сердце и
указал на отверстие с изъеденными краями в стенке сердца. - Здесь все
ясно. - Затем он повернул сердце обратной стороной и указал на второе,
похожее, отверстие в стенке сердца. - И здесь как будто все ясно. Не так ли?
И там, и здесь следы некроза налицо - инфаркт. Но тогда как объяснить
это?.. - Он ввел в отверстие указательный палец. Кончик его показался из
другого отверстия. - Какая поразительная симметрия! Она вам ничего не
напоминает?
Кардиолог с сомнением покривил губы, нерешительно молвил:
- М-м-м, похоже на... след пулевого ранения?
- И форма самих отверстий не соответствует обычным разрывам ткани, -
добавил патологоанатом. - Создается впечатление, что нашему пациенту навылет
прострелили сердце.
- Но это невозможно! - растерянно воскликнул кардиолог. - Смертельное
ранение в сердце без повреждений грудной клетки...
- И без пули, - уточнил патологоанатом.
- Это - сверх моего понимания!
- И моего тоже, - сообщил патологоанатом хладнокровно.
- Так что же?
- Будем считать, что это... н-ну... редчайший случай. - Патологоанатом
еще раз взглянул на сердце и, кладя его на оцинкованный стол, озадаченно
пробормотал: - И все-таки, я бы хотел знать, что же это значит на самом
деле?
-----------------------------------------------------------------------
Перевод с итал. Л.Вершинина. Составители Г.Ануфриев, С.Солодовников
Анаконда: Сб. зарубеж. фантаст.: Для ст. шк. возраста
Мн.: Юнацтва, 1993. - 352 с., ил. - (Б-ка приключений и фантаст.).
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 21 января 2004 года
-----------------------------------------------------------------------
Зоологический сад Анакеи - неприветливой, пустынной планеты в
Туманности Андромеды - был наиболее богатым во всей галактике. Фауна
великого множества планет была представлена здесь во всем разнообразии.
Тысячи животных, отобранных с необычайной тщательностью, жили в прозрачных
кубах из поляризованного кварца, и в них были воссозданы естественные
условия тех мест, где они обитали прежде. Да, это был поистине бесподобный
зоосад! Жители Анакеи по праву гордились своим детищем. И когда уровень
технического прогресса позволил им совершить "прыжок" в другие галактики,
они незабыли погрузить на свои корабли электронных охотников.
"Новые планеты, новые животные", - говорили анакейцы, уверенные, что по
возвращении им наверняка удастся пополнить и без того весьма богатую
зоологическую коллекцию. И какую бы планету или астероид ни открывали
бесстрашные исследователи космоса, они непременно оставляли там электронного
охотника. Корок, так назывался самодвижущийся автомат, наделенный
способностью охотиться на любых самых крупных животных, был похож на
огромного паука. Восемь его металлических разборных лап крепились на
сферической поверхности диаметром, примерно, в полтора метра. Корок был
неуязвим даже для атомного и термоядерного оружия. Конструкторы оснастили
его фотометром инфракрасных лучей для автоматического обнаружения животных и
нейтронным парализатором для их иммобилизации. Если прибавить к этому полную
автономность и неутомимость, то становится понятным, насколько трудно было
жертве ускользнуть от преследователя.
А робот-охотник, оставленный на планете Денеб четвертый, был новейшего
образца. В его металлическое туловище был вмонтирован тончайший измеритель
коэффициента умственного развития. На основе показаний этого прибора Корок
парализовал лишь высокоорганизованных животных, достигших в процессе
эволюции высшей степени развития.
Гарри Буллер, командир ракетоплана землян "Голден стар", попал на Денеб
четвертый позже анакейцев. И в этом не было ничего удивительного. Хотя
земляне также совершали дальние межпланетные путешествия, в сравнении с
ракетами анакейцев их корабли выглядели весьма устаревшими. Правда, они,
вопреки закону Эйнштейна, давно уже летали со скоростью, превышающей
скорость света, но соперничать с кораблями анакейцев им было явно не под
силу. Используя дисторсию гиперпространства, анакейцы в кратчайший миг
одолевали на своих ракетах совершенно фантастические расстояния. Гарри
Буллер входил в состав отряда астрографов, который занимался составлением
космоатласов и разведкой планет за пределами Солнечной системы.
Когда на корабельном телеэкране изображение Денеба четвертого стало
вполне отчетливым, Гарри Буллер понял, что эта планета будет для
исследователей "твердым орешком". После раздумья он принял решение
высадиться на ней самому. Оставив "Голден стар" вращаться на орбите, он сел
в космошлюпку, и вскоре она плавно опустилась на Денеб четвертый.
Прежде всего Гарри взял пробу воздуха. Оказалось, что для дыхания он
непригоден. Надев респиратор, Гарри вылез из шлюпки. Он взял пробу почвы и
собрал образцы скальных пород. Но ему нужно было взять также пробу воды, и
он решил добраться до густого кустарника на краю долины.
Флора здесь была совершенно необычной, что, вероятно, объяснялось
наличием в верхнем почвенном слое большого количества кремния.
Гарри срезал ножницами несколько кустиков и положил их в карман
комбинезона. Неистребимое любопытство первооткрывателя заставило его
продираться через кустарник, за которым открывалась новая, волнообразная
долина, поросшая густой травой. И тут он увидел такое, что у него невольно
перехватило дыхание. Нет, он не был трусом, он разведал не один десяток
планет и не раз сталкивался лицом со смертью. Но сейчас его взору предстало
зрелище столь невероятное, что в первый момент Гарри решил, будто это мираж.
В полусотне метрах от него на земле лежали всевозможные животные,
безжизненные и неподвижные, словно статуи. Казалось, будто все животные
планеты Денеб сговорились устроить здесь веселый пир, чтобы потом забыться
долгим, мирным сном. Вынув дезинтегратор, Гарри подошел поближе, готовый
открыть огонь при малейшем признаке опасности. Ни одно из животных даже не
пошевелилось. Не успел Гарри сделать фотоснимки, как из редкого леса
неподалеку донесся треск сучьев.
"Что бы это ни было, оставаться и дальше на открытом месте просто
неразумно", - подумал он. И он бросился назад к кустарнику. Когда он увидел
Корока, то чуть не закричал от страха. Огромный металлический паук, быстро
ступая по земле пятью лапами, в трех двух нес очередную добычу. Ничего более
ужасного и непонятного Гарри не приходилось встречать за долгие годы
космических полетов.
Корок подошел к группе неподвижных животных и положил рядом новую
жертву. Гарри увидел, что он удаляется в поисках других животных, и вздохнул
с облегчением. Но пройдя несколько метров, Корок внезапно остановился и
повернул в другую сторону. Он направлялся прямо к нему, Гарри. Его
контрольная антенна уловила присутствие человека, и теперь Корок
вознамерился заполучить очередную добычу. Гарри навел дезинтегратор и
выстрелил - ни малейшего эффекта - Корок подходил все ближе. Гарри сделал
еще два выстрела и обратился в бегство.
Очень скоро он понял, что бежит в противоположном от шлюпки
направлении. Но Корок уже догонял его, и не было никакой возможности как-то
исправить свою оплошность. На бегу он избавился от дезинтегратора и
фотоаппарата, выбросил образцы почв и скальных пород. Ему удалось выиграть у
преследователя примерно сотню метров. Он свернул влево и побежал по вогнутой
кривой, в надежде первым достигнуть шлюпки. Он знал, что бежать придется не
меньше двух часов, а это было ему не под силу.
Сердце бешено колотилось, в висках стучало, но он не сдавался. На земле
его считали одним из наиболее талантливых разведчиков космоса. Неужели же он
не найдет способа обмануть Корока?
Внезапно он остановился и застыл, словно изваяние. Когда Корок был от
него уже метрах в четырех, Гарри стремительно метнулся сначала влево, а
затем вправо, на какой-то миг дезориентировав своего врага. Теперь у него
появилась надежда первым домчаться по прямой до шлюпки. Но выдержит ли он?
Он бежал из последних сил, ощущая металлический привкус во рту. Но
наконец ему удалось добраться до равнины, где он оставил шлюпку. До нее
оставалось не больше полумили. Но Корок снова почти догнал его. Гарри
слышал, как похрустывают сзади него восемь металлических лап, все ближе и
ближе. У Гарри клокотало в горле, ноги подгибались и стали ватными, он
задыхался. И когда его отделяли от шлюпки какие-нибудь десять метров,
случилось непоправимое - он споткнулся о камень и упал. И в ту же секунду
Корок настиг его. Гарри лежал на спине и расширенными от ужаса глазами
глядел на металлического паука. Тонкие, длинные антенны Корока коснулись его
лица. "Все - конец", - подумал Гарри.
Антенны ощупали его шею, грудь, лоб. Затем раздвоенный зонд присосался
к вискам. Гарри закрыл глаза в ожидании неминуемой гибели. Но вдруг Корок
убрал антенны, зонд и повернул назад. Все еще не веря в свое чудесное
избавление, Гарри смотрел, как он удаляется, оставляя за собой облако пыли.
Корок почему-то пощадил его. Еле живой, обливаясь потом, Гарри
взобрался в космошлюпку и полетел к "Голден стар", который мирно вращался по
орбите. Когда он смог, наконец, составить рапорт, то рядом с названием
планеты написал ПОН (планета опасная, неисследованная). Потом достал
галактический атлас и обвел Денеб четвертый красным кружком.
Он так и не понял, что же его спасло. Откуда ему было знать, что
техники Анакеи, создавая Корок, запрограммировали его таким образом, что он
ловил лишь животных, наделенных интеллектом выше средней нормы. И уж,
конечно, ему было невдомек, что Корок подверг его тщательному
электроневрологическому анализу. И этот анализ показал, что он, Гарри, самый
талантливый и умный разведчик космоса во всем отряде астрографов, обладает
низким интеллектом, и поэтому не достоин стать экспонатом Зоологического
сада на Анакее.
Рассказ
-----------------------------------------------------------------------
Искатель Э 2(164), 1988 (Приложение к журналу ЦК ВЛКСМ "Вокруг света")
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 21 января 2004 года
-----------------------------------------------------------------------
Для правоверного мусульманина джума* день особый. Нурулла представил,
как течет сейчас нарядная толпа по улочкам его родного Шахрана. Наперебой
звучат громкие возгласы торговцев, зазывно простирающих руки к прохожим.
Снуют веселые разносчики, неторопливо катятся тележки, на которых
отсвечивают всеми цветами радуги огромные бутылки с прохладительными
напитками. А к вечеру, когда аллах убавит фитиль у солнечной лампы, люди
сядут у дастарханов, чтобы насладиться ароматным пловом или сочным
люля-кебабом. Нурулла судорожно сглотнул слюну. До вечера еще далеко, так
что надо набраться терпения. Да и лепешка с водой из родника - не слишком-то
роскошное угощение. Но ничего не поделаешь, если другого нет. Ночью он не
стал шарить в положенном под голову заплечном мешке. Опасался, как бы не
проснулся кто-нибудь из "воинов пророка" и не поинтересовался, чего это ему
не спится. А так можно было сказать, мол, прихватило живот. "Ференги на
ислам поднялись издалека, кровь моет, как вода, цветы в саду пророка", -
вдруг пришла почему-то на ум слышанная от Масуда мисра**. Нурулла зябко
поежился и поплотнее запахнул стеганый халат. Ничего, еще несколько часов, и
можно будет выбраться из этого холодного мрака, где чувствуешь себя, словно
в могиле, развести костерок, погреться. А утром он перевалит хребет...
______________
* Джума - пятница.
** Мисра - двустишие.
От входа в пещеру донесся какой-то неясный звук. Нурулла вскинул
голову, прислушался. Все тихо. Видно, просто после бессонной ночи начинает
мерещиться невесть что, постарался успокоить он себя. Уже полдень. Едва ли
они станут так долго искать беглеца, когда утром обнаружат его исчезновение.
Наоборот, поспешат побыстрее покинуть место ночевки из опасения, как бы не
нагрянули солдаты Народной армии. А про него решат, что струсил и подался
домой. В последнее время такое у душманов случалось.
Нурулла совсем было успокоился, как вдруг послышался шум осыпающихся
камешков, похоже, кто-то поднимался по склону к пещере. Он вскочил на ноги и
осторожно двинулся дальше в темноту, держась рукой за стену. Подземный
коридор, судя по всему, уходил вбок, потому что, когда Нурулла оглянулся,
просвета у входа в пещеру не было видно. В подобных случаях нужно
обязательно идти вдоль стены, неважно, левой или правой, иначе легко
потерять ориентировку.
Неровный пол начал постепенно забирать вверх, и Нурулла пригнулся,
чтобы не удариться головой о выступ свода. Внезапно стена, за которую он
держался, оборвалась. Где-то высоко впереди забрезжил слабый свет. Нурулла в
нерешительности остановился. Пещеру, видимо, промыла вода. Значит, могла
сохраниться расселина, по которой стекают дождевые потоки. Неужели есть
второй выход? Тогда почему Анвар Хак ничего не сказал о нем? Блеклый зайчик
неудержимо манил к себе, но если поддаться соблазну, как потом найти вход в
коридор? Нет, лучше не рисковать. Он присел на корточки в тесном проходе, не
решаясь шагнуть во мрак грота.
Ему показалось, что прошла целая вечность, когда у входа в пещеру
раздались голоса. О чем говорили, он не разобрал, но хриплый голос Али Хана
узнал сразу. Выходит, его расчеты не оправдались: они все-таки решили
разыскать беглеца, зная, что ночью по горным кручам тот далеко уйти не мог.
Так что теперь, обнаружив пещеру, обязательно обследуют ее. Получается, сам
себя завел в западню.
Нурулла встал, вытянул вперед руки и, нащупывая ногой пол, двинулся в
сторону тусклого светлячка. Грот оказался гораздо больше, чем он думал.
Наконец носок уперся в груду камней. Он нагнулся, пошарил рукой. Дальше к
расселине уходила намытая водой осыпь. Другого пути не было, и Нурулла начал
осторожно взбираться по ней. Срывавшиеся из-под ног камешки со стуком
скатывались вниз, но он не обращал внимания. Главное не нарушить хрупкое
равновесие застывшего каменного потока. Свет впереди медленно приближался.
Уже можно было разглядеть, что он сочился через косую расселину. Только бы
она была достаточно широка, чтобы протиснуться в нее!
До спасительной отдушины оставалось метров десять, когда из подземного
коридора вырвался луч электрического фонарика. К нему присоединился второй,
третий. Ослепительные конусы заметались по полу, заплясали по стенам грота,
затем сошлись у края осыпи. За ними угадывались силуэты трех человек. Счет
сейчас шел уже на секунды. Малейшее промедление могло стать роковым.
Осыпь сделалась настолько крутой, что Нурулле пришлось опуститься на
четвереньки. Лихорадочно работая руками и ногами, оставляя кожу и мясо с
ладоней на острых обломках, он спешил к своей последней надежде. Сзади по
полу грота забарабанили посыпавшиеся за ним камни. И тут же, словно
подкрадываясь к добыче, лучи фонарей неторопливо поползли вверх, пока не
остановились на отчаянно бившейся в ярком свете фигуре, похожей на попавшую
в паутину гигантскую муху.
- Вон он, сын шакала! - раздался торжествующий рев Али Хана. - Клянусь
аллахом, ты пожалеешь, что родился на свет! Только прежде расскажешь, кто
приставил тебя шпионить за нами!
Если бы у Нуруллы была возможность оглянуться, он бы не узнал в
потрясавшем от ярости кулаками человеке обычно невозмутимого предводителя
"воинов пророка". К изумлению своих спутников тот вдруг бросился к осыпи и с
неожиданной для такого грузного тела быстротой полез вслед за беглецом.
Осыпь дрогнула, ожила. Заструившиеся ручейки в считанные секунды
превратились в ринувшуюся вниз лавину.
Нурулла почувствовал, что сползает назад и, распластавшись, попытался
задержать падение. Но руки и ноги тщетно цеплялись за ускользающую опору. В
следующее мгновение каменная река захлестнула его и стремительно потащила
туда, где уже лежал бездыханным виновник трагедии, погребенный под
многотонным завалом. В эти последние минуты жизни Нурулла не испытывал ни
страха, ни боли. "Масуд так надеялся на меня, а я подвел", - промелькнуло в
меркнущем сознании, прежде чем навалилась невыносимая тяжесть и погасила
его.
Успев отскочить в сторону к стене грота, двое уцелевших душманов
видели, как грохочущая масса неудержимо катится к низкой арке прохода.
Оцепенев от ужаса, они еще не понимали, какую страшную смерть приготовила им
судьба в этом подземном склепе.
Семь лет на чужбине - срок немалый. За прошедшие годы Масуд повидал
столько, сколько не увидел бы, если бы даже совершил хадж, паломничество в
мать городов, благословенную Мекку. Когда-то это было пределом его мечтаний,
а хаджи, человек, прикоснувшийся к священному черному камню в Каабе*,
казался мудрейшим из мудрых, чьим речам следует внимать беспрекословно. С
тех пор жизнь преподала Масуду слишком много жестоких уроков, и он усвоил
простую истину: "Сейчас такое время, когда нельзя доверять бритье своей
головы другому, даже хаджи, а не то рискуешь потерять ее" - так любит
повторять Анвар Хак.
______________
* Кааба - в буквальном переводе с арабского означает "куб";
мусульманское святилище в Мекке.
Поэтому сегодня, прежде чем встретиться со стариком, Масуд решил
основательно подстраховаться. Что-то слишком уж часто в последнее время стал
попадаться долговязый тип с глазами-сливами. Мясистый нос на унылой
коричневой физиономии с толстой отвисшей губой придавал ему сходство с
усталым верблюдом, но, несмотря на изможденный вид, он был удивительно
проворен. В последний раз, выбравшись в город, Масуд засек его в лавочке
цирюльника и потому долго петлял по закоулкам, а после почти бегом
направился к Марданханскому парку. Там, неподалеку от входа, укрывшись за
толстым стволом фикусного дерева, уже безмятежно покуривал трубку
Долговязый. Тогда Масуд не выдержал и, подойдя, многозначительно посоветовал
поберечь копыта и не таскаться, где не следует.
- Ты что, за ишака меня принимаешь? - притворно возмутился топтун.
- Нет, за верблюда: слюны много пускаешь.
- Да отсохнет твой язык от таких слов! - завопил Долговязый, но Масуд
повернулся и ушел, уверенный, что тот не осмелится последовать за ним.
Впрочем, если соглядатай доложил о стычке тем, кто его приставил, они
скорее всего "пришьют" новый "хвост", который сразу можно и не заметить. Так
что единственный выход - базар.
...Первое время Масуд никак не мог привыкнуть к тому, что в отличие от
гор здесь, на равнине, утро подкрадывается постепенно, несмело. Первым о нем
возвещает протяжный звук, рождающийся где-то в вышине, когда на небе
начинают гаснуть звезды. Это муэдзин с минарета призывает правоверных к
предрассветной молитве. Но город продолжает спать, зажмурив ставни
бесчисленных лавок, и лишь с призывом ко второму намазу сбрасывает дремоту.
Словно по команде, улицы оживают, и пестрые людские ручейки устремляются в
одном направлении - к базару. Раздраженно фырча друг на друга, спешат
грузовики, автобусы, легковушки. Не обращая на них внимания, катят тележки
торговцы зеленью.
В это утро шагал туда и Масуд. Конечно, можно было бы воспользоваться
автобусом, но он предпочел проделать весь путь пешком, изредка
останавливаясь передохнуть и незаметно оглядеться. Когда ходьбы до базара
оставалось минут двадцать, ему показалось, что сзади уже несколько кварталов
подозрительно маячит поджарый красавец с черными, как смоль, усами. Чтобы
проверить, Масуд подошел к кучке зевак, глазеющих на рассерженного водителя
сверкающего лаком "амбассадора", которому загородил дорогу верблюд, везший
повозку. На рев клаксона тот лишь презрительно косил лиловым глазом. Пока
продолжался этот поединок Запада с Востоком, черноусый замешкался возле
уличного сапожника.
"Так, один прилипала есть, - отметил про себя Масуд. - Посмотрим, кто
еще".
Однако других подозрительных личностей не обнаружилось: то ли он не
заметил, то ли их вообще не было. Впрочем, сейчас это не играло особой роли.
Чтобы уследить за человеком на базаре, нужно держать его за рукав, да и
тогда нет гарантии, что не ототрет толпа. Масуд нырнул в нее, и людской
водоворот тут же поглотил его.
Залитые солнцем, сверкали всеми цветами радуги рулоны тканей, которые
наперебой предлагали разморенные жарой торговцы в таких же ярких -
бирюзовых, золотистых, фиолетовых - тюрбанах. Рядом оглушительно орали
японские транзисторы, стрекотали швейные машинки. Чуть в стороне благоухали
ряды с цветами, фруктами, овощами. Чтобы обойти весь базар, понадобился бы
целый день. Но Масуд не собирался делать этого. Потолкавшись в лавчонках,
где продавали готовое платье и обувь, и приценившись к микрокалькуляторам в
"техническом углу", он дал людскому потоку увлечь себя к выходу.
На улочке, ведущей к Джахангирскому шоссе, теснились харчевни и
закусочные, из дверей которых доносился неумолчный стук ножей и вырывались
клубы ароматного пара. В них варили, жарили, пекли на любой вкус и кошелек,
так что сюда охотно шли и гурманы, и просто проголодавшиеся люди. Ашхана
Анвар Хака находилась в дальнем конце, и поэтому, пока Масуд добирался до
нее, аппетит обычно разыгрывался не на шутку, заставляя постепенно убыстрять
шаг. Но сегодня он не спешил, хотя давно уже подошло время обеда. На полпути
Масуд вдруг почувствовал на себе чей-то тяжелый пристальный взгляд. Чтобы
разобраться, отчего возникло это неприятное ощущение, он остановился у
дверей кебабханы, словно раздумывая, не зайти ли туда. Огляделся. Поблизости
вроде бы ничего настораживающего не было. Обычные прохожие, занятые своими
делами. Напротив, через улицу, в нише на кусок старого войлока присела
отдохнуть толстая сгорбившаяся старуха, видно, страдающая одышкой. По
старому обычаю она закрыла лицо и глухо кашляла под душным покрывалом. Масуд
и сам не мог объяснить, но что-то в ней показалось ему подозрительным.
Он вошел в кебабхану, из полутьмы которой было удобно наблюдать за
улицей. И тут старуха выдала себя. Она сдвинула край покрывала, открыв
знакомые глаза-маслины, испуганно забегавшие по сторонам. Да, в выдумке
долговязому топтуну отказать было нельзя! Теперь нужно во что бы то ни стало
перехитрить его. Масуд задумался. Когда он проходил подготовку в военном
лагере афганских мятежников, на одном из занятий им рассказывали, как
уходить от наружного наблюдения. Но здесь отработанные приемы "обрубания
хвоста" не годились. В конце концов ему пришла в голову одна идея.
Решительным шагом Масуд пересек улицу. Встав неподалеку от старухи,
задрал голову и стал разглядывать трещину, змеившуюся по стене дома. Сначала
возле него остановилось несколько человек, которым он объяснил, что еще
вчера этой трещины не существовало. Значит, ночью был подземный толчок.
Сразу же разгорелся спор: одни настаивали, что трещина старая; другие
уверяли, что она появилась совсем недавно и поэтому в любой момент можно
ждать землетрясения. Помните, в Кветте тоже началось с небольшого толчка, а
что потом было, страшно подумать! Толпа быстро росла, Масуда оттеснили к
нише, где съежилась старуха. И тогда, видя, что никто не обращает на них
внимания, он нагнулся и сорвал с нее покрывало.
От неожиданности старуха завопила отчаянным мужским голосом:
- Люди, спасите! Меня убивают!
После этого началось нечто невообразимое.
- О! Смотрите, смотрите! Женщину оскорбляют! Почему никто не
заступится? - кричали одни.
- Это не женщина! Это шайтан, принимающий чужое обличье! - надрывались
другие.
- Это переодетый бандит! Отнимите у него нож! - требовали третьи.
Окончательно растерявшийся топтун лишь испуганно втягивал голову в
плечи, закрывая лицо руками. Тем временем Масуд уже выбрался из толпы и,
посмеиваясь, пошел дальше.
В ашхане Анвар Хака, как всегда, было многолюдно. Здесь обходились без
помощи ложек и вилок. Пальцами брали с блюда рис, кусочками лаваша ловко