Страница:
Возраст уголовной ответственности не был прямо указан в Соборном Уложении 1649 года, однако в принятых к нему дополнениях 1669 года указывалось на возраст 7 лет при определении ответственности за убийство, и одновременно подчеркивалась незрелость лиц в возрасте до 15 лет.
Последующее развитие законодательства России основывалось на идее либерализации и смягчения наказания ввиду особенностей возраста несовершеннолетних, вплоть до полного освобождения от уголовной ответственности. Важным источником предписаний о системе наказаний стал «Артикул воинский» Петра I 1715 года[10], в котором была закреплена возможность освобождения от наказания несовершеннолетних, в том числе, возможность замены их наказания со стороны публичной власти мерами воздействия со стороны родителей.[11]
В таком неопределенном положении вопрос о несовершеннолетних оставался длительное время.
Первая половина XVIII века характеризуется серией Указов о смягчении наказания несовершеннолетним в зависимости от их возраста. Одним из важных Указов явился Сенатский Указ от 23 августа 1742 года, в котором Сенат вместе с президентами коллегий указал, что малолетство, как для мужского, так и для женского пола нужно считать до 17 лет и что таковых лиц нельзя подвергать тем же наказаниям, что и взрослых[12]. Малолетние не могли подвергаться ни смертной казни, ни пытке, ни кнуту.
Для них эти наказания заменялись сечением плетьми или передачей в монастырь на исправление. Как отмечается в литературе, законодатель своим указом проводил весьма последовательную дифференциацию ответственности несовершеннолетних, взяв за основу не столько возраст виновных, сколько тяжесть совершенного ими правонарушения. Заменяя орудия исполнения наказания (а точнее, в понимании того времени, само наказание), государство стремилось не только по возможности уменьшить объем болезненных ощущений, но и преследовало, пусть не всегда осознанно, цель исправления и перевоспитания несовершеннолетних преступников.
Следующий значимый акт – Указ Императрицы Екатерины II от 26 июня 1765 года «О производстве дел уголовных, учиненных несовершеннолетними, и о различии наказания по степени возраста преступников» установил абсолютную невменяемость лиц, не достигших 10 лет (виновных без придания суду отдавали на исправление родителям, родственникам или опекунам[13]); в отношении лиц в возрасте от 10 до 17 лет допускалось смягчение уголовного наказания.
Ю.Е. Пудовочкин отмечает, что оформленная во второй половине XVIII – начале XIX века модель отношения уголовного законодательства к лицам, не достигшим совершеннолетия, была для своей эпохи в высшей степени гуманна и достаточно совершенна: ею был определен возраст уголовной ответственности, разработана система смягчения наказания несовершеннолетним.[14]
Первым систематизированным законодательным актом в области уголовных правоотношений явился том XV свода законов, изданный в 1832 году. Воспринимая положения Указа Екатерины II 1765 года и развивая его доктринальные идеи, Свод законов предусмотрел дифференцированную ответственность лиц, не достигших уголовного совершеннолетия, а также возможность помещения несовершеннолетних правонарушителей по просьбе родителей, определению полиции или приговору суда в смирительные дома, где трудовая терапия и нравственное наставление должны были корректировать их социально-негативные качества. Пребывание в смирительном доме являлось не наказанием, а скорее мерой социальной защиты и мерой профилактики преступлений несовершеннолетних.[15]
Важное значение имело принятие Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, которое официально закрепило отказ от привлечения к уголовной ответственности малолетних (в возрасте от 7 до 10 лет), а также передачу несовершеннолетних под надзор родителей, либо лиц, у которых они находились на воспитании. Меры домашнего исправления также не являлись наказанием, так как они не были указаны в общей лестнице наказаний.
Наряду с этим, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных определяло ответственность детей за упорное неповиновение родительской власти, а равно за грубое обращение с родителями, подвергая виновных аресту до 6 месяцев. Арест назначался судом на общих основаниях, что и для взрослых правонарушителей.
Помимо дисциплинарной власти семьи, осуществляемой родителями, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных допускало в отношении несовершеннолетних применение дисциплинарной власти школы, что по общему правилу, безусловно, устраняло действие карательной власти государства, допуская ее вмешательство разве только в случае совершения наиболее тяжких преступлений воспитанниками старшего возраста, например 14 и более лет.
При установлении возраста минимальной ответственности, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных определяло его как возраст не полной, а условной вменяемости. Статья 143 Уложения в редакции 1845 года позволяла распространить правила об ответственности лиц в возрасте от 7 до 10 лет на подростков 10—14 лет, если будет с достоверностью признано, что преступление «учинено ими без разумения». Если же несовершеннолетние действовали с разумением, они подвергались смягченным уголовным наказаниям. Так, было предусмотрено:
1) «за преступления, подвергающие лишению всех прав, телесному наказанию через палачей и ссылке в каторжную работу, они, по лишении прав состояния, ссылаются в Сибирь на поселение без телесного наказания, к какому бы состоянию до суда они не принадлежали;
2) за преступления, подвергающие лишению всех прав, телесному наказанию через палачей и ссылке на поселение, они присуждаются к заключению в монастыре, если в том месте или не в далеке есть монастыри их вероисповедания, или же, в противном случае, в смирительном доме, но отдельно от других, содержащихся в этом доме, на время от 5 до 8 лет, также без телесного наказания, к какому бы состоянию до суда ни принадлежали;
3) за преступления, менее тяжкие, за которые определяются законом лишение всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и ссылка на житье в Сибирь или другие отдаленные губернии, или же отдача в исправительные арестантские роты гражданского ведомства, или в рабочие дома, они присуждаются к заключению на время от двух месяцев до одного года в монастыре или смирительном доме, на основании правила, указанного в предыдущем пункте;
4) за преступления, за которые определено законом заключение в смирительном доме, или другое еще менее строгое наказание, они подвергаются «исправительному домашнему, по распоряжению родителей или опекунов, наказанию».[16]
Следует отметить, что данные законодательные положения существенным образом корректировались на всем протяжении второй половины XIX века, при чем важную роль в совершенствовании уголовных норм сыграли разработки ученых-юристов рассматриваемого периода, которые высказывали ряд критических замечаний в отношении действующего законодательства. Так, Н.С. Таганцев отмечал, что закон допускает смягчение наказания для лиц в возрасте от 10 до 14 лет, начиная с каторжной работы, но при этом умалчивает о возможности замены преступникам этого возраста смертной казни.[17]
Следует обратить внимание и еще на один нормативный акт, явившийся результатом судебной реформы и содержащий нормы об ответственности за уголовные проступки, – Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями от 1864 года[18]. В данном Уставе требование об установлении разумения у лиц, совершивших правонарушения в возрасте от 10 до 14 лет и старше, не содержалось. Если за учиненное преступное деяние в законе назначено наказание не ниже тюремного заключения, или окажется, что преступные деяния обращены несовершеннолетними в промысел или свидетельствуют о привычках их к преступной деятельности, то они могут быть обращаемы в исправительные приюты либо колонии для несовершеннолетних преступников, где сии заведения устроены. Несовершеннолетним от 14 до 17 лет наказания назначаются в половинном размере».[19]
Дальнейшее развитие института наказаний несовершеннолетних содержит Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 года[20], где ст. 92 предусматривались 3 категории уголовной невменяемости: малолетство, отрочество, юность. Так, дети в возрасте от 7 до 10 лет не подвергались определенному в законах наказанию, а передавались родителям или благонадежным родственникам для домашнего исправления[21]. В период отрочества (от 10 до 17 лет) замена наказания для лиц, совершивших преступления, наступала только в случае признания их обладающими вменяемостью, в противном случае применялось общее правило об уголовной безответственности за невменяемостью. Юность (от 17 лет до 21 года) признавалась только причиной уменьшения ответственности. При этом закон различал случаи присуждения таковых лиц к наказаниям уголовным и наказаниям исправительным. При назначении уголовных наказаний к несовершеннолетним смертная казнь и ссылка на поселение применялись без изменений, бессрочная каторга заменялась срочной, сроки каторги, исправительного дома, крепости и тюрьмы могли быть уменьшены на 1/3.
Помимо общих вышеизложенных правил ответственности малолетних и несовершеннолетних, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных содержало некоторые особые правила о смягчении и усилении ответственности несовершеннолетних.
Так, в соответствии со ст. 143 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года наказание уменьшалось на одну или две степени, если несовершеннолетний был вовлечен в преступление совершеннолетним. С другой стороны, Уложение 1845 года знало одно условие, при котором молодость теряла всякое значение, а именно: согласно ст. 146 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (издание 1885 г.) малолетние в случае совершения ими нового преступного деяния наказывались как совершеннолетние.[22]
Принимая во внимание вышеизложенное, можно отметить, что уголовное законодательство России XIX – начала XX века создало достаточно согласованную и логичную систему норм о смягчении наказания лицам, не достигшим совершеннолетия. Однако одним из серьезных нареканий, которое она вызывала в среде научной общественности, был тот факт, что Уложение во всех своих редакциях сохраняло взгляд на возраст, как на «обстоятельство, только смягчающее наказание, а не изменяющее самый его характер»[23]. В то же время, ученые отмечали, что наказание несовершеннолетних должно носить скорее исправительный, воспитательный, нежели карательный характер.[24]
Такие учреждения появились в России, начиная с 1866 года, после того, как Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, а затем и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, предусмотрели возможность помещения несовершеннолетних в специальные воспитательные приюты вместо заключения в тюрьме. Стремясь ограничить применение уголовных наказаний к несовершеннолетним, законодатель в 1866 году издал специальное Положение об исправительных приютах, в котором призвал к созданию «таких богоугодных и общеполезных заведений» как земства, общественные организации, духовные установления и частных лиц. Н.С. Таганцев отмечает, что помещение в исправительные приюты для малолетних явилось заменяющим наказанием для несовершеннолетних[25]. Программа социальной коррекции детей в приюте предполагала сочетание воспитания, образования и труда.
Однако следует отметить, что практика сокращения случаев тюремного заключения подростков в возрасте от 10 до 17 лет не была характерной в целом по России[26]. В виду острой нехватки исправительных заведений и их слабым финансированием законодатель в Уложении о наказаниях был вынужден закрепить норму о возможности замены помещения в специальные воспитательные учреждения заключением в монастырь.
Определенные протесты вызвала и позиция законодателя о допущении применения ссылки к лицам, не достигшим совершеннолетия. Однако самым дискуссионным в доктрине уголовного права стал вопрос «о разумении», который необходимо было решать суду при исследовании дела несовершеннолетнего[27]. Отказ законодателя от данного критерия ответственности был подтвержден в Уголовном Уложении 1903 года[28], которое вопрос о разумении заменило постановкой общего вопроса о вменяемости.
Таковы основные этапы развития русского уголовного законодательства в области ювенальной юстиции в рассматриваемый период времени.
К началу XX века в России сформировалась отвечающая уровню науки, четкая, пусть и имеющая определенные недостатки, система норм о наказаниях лиц, не достигших совершеннолетия. Установление возраста полной невменяемости, периода условной вменяемости, выделение особого периода смягченных наказаний явились несомненным достижением доктрины и закона, что соответствовало общеевропейской линии развития уголовного права. В рассматриваемый период Россия создала приемлемые формы реализации идеи о замене карательных мероприятий в отношении несовершеннолетних воспитательными – воспитательные приюты и колонии, где в качестве средств исправления подростков применялось общее и профессиональное обучение, нравственное и физическое воспитание. Эти положения повлияли и на дальнейшую эволюцию отечественного ювенального права.
Коррупция в России – историческая предопределенность
Вопросы развития борьбы с коррупцией в России
Последующее развитие законодательства России основывалось на идее либерализации и смягчения наказания ввиду особенностей возраста несовершеннолетних, вплоть до полного освобождения от уголовной ответственности. Важным источником предписаний о системе наказаний стал «Артикул воинский» Петра I 1715 года[10], в котором была закреплена возможность освобождения от наказания несовершеннолетних, в том числе, возможность замены их наказания со стороны публичной власти мерами воздействия со стороны родителей.[11]
В таком неопределенном положении вопрос о несовершеннолетних оставался длительное время.
Первая половина XVIII века характеризуется серией Указов о смягчении наказания несовершеннолетним в зависимости от их возраста. Одним из важных Указов явился Сенатский Указ от 23 августа 1742 года, в котором Сенат вместе с президентами коллегий указал, что малолетство, как для мужского, так и для женского пола нужно считать до 17 лет и что таковых лиц нельзя подвергать тем же наказаниям, что и взрослых[12]. Малолетние не могли подвергаться ни смертной казни, ни пытке, ни кнуту.
Для них эти наказания заменялись сечением плетьми или передачей в монастырь на исправление. Как отмечается в литературе, законодатель своим указом проводил весьма последовательную дифференциацию ответственности несовершеннолетних, взяв за основу не столько возраст виновных, сколько тяжесть совершенного ими правонарушения. Заменяя орудия исполнения наказания (а точнее, в понимании того времени, само наказание), государство стремилось не только по возможности уменьшить объем болезненных ощущений, но и преследовало, пусть не всегда осознанно, цель исправления и перевоспитания несовершеннолетних преступников.
Следующий значимый акт – Указ Императрицы Екатерины II от 26 июня 1765 года «О производстве дел уголовных, учиненных несовершеннолетними, и о различии наказания по степени возраста преступников» установил абсолютную невменяемость лиц, не достигших 10 лет (виновных без придания суду отдавали на исправление родителям, родственникам или опекунам[13]); в отношении лиц в возрасте от 10 до 17 лет допускалось смягчение уголовного наказания.
Ю.Е. Пудовочкин отмечает, что оформленная во второй половине XVIII – начале XIX века модель отношения уголовного законодательства к лицам, не достигшим совершеннолетия, была для своей эпохи в высшей степени гуманна и достаточно совершенна: ею был определен возраст уголовной ответственности, разработана система смягчения наказания несовершеннолетним.[14]
Первым систематизированным законодательным актом в области уголовных правоотношений явился том XV свода законов, изданный в 1832 году. Воспринимая положения Указа Екатерины II 1765 года и развивая его доктринальные идеи, Свод законов предусмотрел дифференцированную ответственность лиц, не достигших уголовного совершеннолетия, а также возможность помещения несовершеннолетних правонарушителей по просьбе родителей, определению полиции или приговору суда в смирительные дома, где трудовая терапия и нравственное наставление должны были корректировать их социально-негативные качества. Пребывание в смирительном доме являлось не наказанием, а скорее мерой социальной защиты и мерой профилактики преступлений несовершеннолетних.[15]
Важное значение имело принятие Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, которое официально закрепило отказ от привлечения к уголовной ответственности малолетних (в возрасте от 7 до 10 лет), а также передачу несовершеннолетних под надзор родителей, либо лиц, у которых они находились на воспитании. Меры домашнего исправления также не являлись наказанием, так как они не были указаны в общей лестнице наказаний.
Наряду с этим, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных определяло ответственность детей за упорное неповиновение родительской власти, а равно за грубое обращение с родителями, подвергая виновных аресту до 6 месяцев. Арест назначался судом на общих основаниях, что и для взрослых правонарушителей.
Помимо дисциплинарной власти семьи, осуществляемой родителями, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных допускало в отношении несовершеннолетних применение дисциплинарной власти школы, что по общему правилу, безусловно, устраняло действие карательной власти государства, допуская ее вмешательство разве только в случае совершения наиболее тяжких преступлений воспитанниками старшего возраста, например 14 и более лет.
При установлении возраста минимальной ответственности, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных определяло его как возраст не полной, а условной вменяемости. Статья 143 Уложения в редакции 1845 года позволяла распространить правила об ответственности лиц в возрасте от 7 до 10 лет на подростков 10—14 лет, если будет с достоверностью признано, что преступление «учинено ими без разумения». Если же несовершеннолетние действовали с разумением, они подвергались смягченным уголовным наказаниям. Так, было предусмотрено:
1) «за преступления, подвергающие лишению всех прав, телесному наказанию через палачей и ссылке в каторжную работу, они, по лишении прав состояния, ссылаются в Сибирь на поселение без телесного наказания, к какому бы состоянию до суда они не принадлежали;
2) за преступления, подвергающие лишению всех прав, телесному наказанию через палачей и ссылке на поселение, они присуждаются к заключению в монастыре, если в том месте или не в далеке есть монастыри их вероисповедания, или же, в противном случае, в смирительном доме, но отдельно от других, содержащихся в этом доме, на время от 5 до 8 лет, также без телесного наказания, к какому бы состоянию до суда ни принадлежали;
3) за преступления, менее тяжкие, за которые определяются законом лишение всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и ссылка на житье в Сибирь или другие отдаленные губернии, или же отдача в исправительные арестантские роты гражданского ведомства, или в рабочие дома, они присуждаются к заключению на время от двух месяцев до одного года в монастыре или смирительном доме, на основании правила, указанного в предыдущем пункте;
4) за преступления, за которые определено законом заключение в смирительном доме, или другое еще менее строгое наказание, они подвергаются «исправительному домашнему, по распоряжению родителей или опекунов, наказанию».[16]
Следует отметить, что данные законодательные положения существенным образом корректировались на всем протяжении второй половины XIX века, при чем важную роль в совершенствовании уголовных норм сыграли разработки ученых-юристов рассматриваемого периода, которые высказывали ряд критических замечаний в отношении действующего законодательства. Так, Н.С. Таганцев отмечал, что закон допускает смягчение наказания для лиц в возрасте от 10 до 14 лет, начиная с каторжной работы, но при этом умалчивает о возможности замены преступникам этого возраста смертной казни.[17]
Следует обратить внимание и еще на один нормативный акт, явившийся результатом судебной реформы и содержащий нормы об ответственности за уголовные проступки, – Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями от 1864 года[18]. В данном Уставе требование об установлении разумения у лиц, совершивших правонарушения в возрасте от 10 до 14 лет и старше, не содержалось. Если за учиненное преступное деяние в законе назначено наказание не ниже тюремного заключения, или окажется, что преступные деяния обращены несовершеннолетними в промысел или свидетельствуют о привычках их к преступной деятельности, то они могут быть обращаемы в исправительные приюты либо колонии для несовершеннолетних преступников, где сии заведения устроены. Несовершеннолетним от 14 до 17 лет наказания назначаются в половинном размере».[19]
Дальнейшее развитие института наказаний несовершеннолетних содержит Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 года[20], где ст. 92 предусматривались 3 категории уголовной невменяемости: малолетство, отрочество, юность. Так, дети в возрасте от 7 до 10 лет не подвергались определенному в законах наказанию, а передавались родителям или благонадежным родственникам для домашнего исправления[21]. В период отрочества (от 10 до 17 лет) замена наказания для лиц, совершивших преступления, наступала только в случае признания их обладающими вменяемостью, в противном случае применялось общее правило об уголовной безответственности за невменяемостью. Юность (от 17 лет до 21 года) признавалась только причиной уменьшения ответственности. При этом закон различал случаи присуждения таковых лиц к наказаниям уголовным и наказаниям исправительным. При назначении уголовных наказаний к несовершеннолетним смертная казнь и ссылка на поселение применялись без изменений, бессрочная каторга заменялась срочной, сроки каторги, исправительного дома, крепости и тюрьмы могли быть уменьшены на 1/3.
Помимо общих вышеизложенных правил ответственности малолетних и несовершеннолетних, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных содержало некоторые особые правила о смягчении и усилении ответственности несовершеннолетних.
Так, в соответствии со ст. 143 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года наказание уменьшалось на одну или две степени, если несовершеннолетний был вовлечен в преступление совершеннолетним. С другой стороны, Уложение 1845 года знало одно условие, при котором молодость теряла всякое значение, а именно: согласно ст. 146 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (издание 1885 г.) малолетние в случае совершения ими нового преступного деяния наказывались как совершеннолетние.[22]
Принимая во внимание вышеизложенное, можно отметить, что уголовное законодательство России XIX – начала XX века создало достаточно согласованную и логичную систему норм о смягчении наказания лицам, не достигшим совершеннолетия. Однако одним из серьезных нареканий, которое она вызывала в среде научной общественности, был тот факт, что Уложение во всех своих редакциях сохраняло взгляд на возраст, как на «обстоятельство, только смягчающее наказание, а не изменяющее самый его характер»[23]. В то же время, ученые отмечали, что наказание несовершеннолетних должно носить скорее исправительный, воспитательный, нежели карательный характер.[24]
Такие учреждения появились в России, начиная с 1866 года, после того, как Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, а затем и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, предусмотрели возможность помещения несовершеннолетних в специальные воспитательные приюты вместо заключения в тюрьме. Стремясь ограничить применение уголовных наказаний к несовершеннолетним, законодатель в 1866 году издал специальное Положение об исправительных приютах, в котором призвал к созданию «таких богоугодных и общеполезных заведений» как земства, общественные организации, духовные установления и частных лиц. Н.С. Таганцев отмечает, что помещение в исправительные приюты для малолетних явилось заменяющим наказанием для несовершеннолетних[25]. Программа социальной коррекции детей в приюте предполагала сочетание воспитания, образования и труда.
Однако следует отметить, что практика сокращения случаев тюремного заключения подростков в возрасте от 10 до 17 лет не была характерной в целом по России[26]. В виду острой нехватки исправительных заведений и их слабым финансированием законодатель в Уложении о наказаниях был вынужден закрепить норму о возможности замены помещения в специальные воспитательные учреждения заключением в монастырь.
Определенные протесты вызвала и позиция законодателя о допущении применения ссылки к лицам, не достигшим совершеннолетия. Однако самым дискуссионным в доктрине уголовного права стал вопрос «о разумении», который необходимо было решать суду при исследовании дела несовершеннолетнего[27]. Отказ законодателя от данного критерия ответственности был подтвержден в Уголовном Уложении 1903 года[28], которое вопрос о разумении заменило постановкой общего вопроса о вменяемости.
Таковы основные этапы развития русского уголовного законодательства в области ювенальной юстиции в рассматриваемый период времени.
К началу XX века в России сформировалась отвечающая уровню науки, четкая, пусть и имеющая определенные недостатки, система норм о наказаниях лиц, не достигших совершеннолетия. Установление возраста полной невменяемости, периода условной вменяемости, выделение особого периода смягченных наказаний явились несомненным достижением доктрины и закона, что соответствовало общеевропейской линии развития уголовного права. В рассматриваемый период Россия создала приемлемые формы реализации идеи о замене карательных мероприятий в отношении несовершеннолетних воспитательными – воспитательные приюты и колонии, где в качестве средств исправления подростков применялось общее и профессиональное обучение, нравственное и физическое воспитание. Эти положения повлияли и на дальнейшую эволюцию отечественного ювенального права.
Коррупция в России – историческая предопределенность
Огородников А.А.
Заведующий кафедрой уголовного права и процесса
НОЧУ ВПО «Санкт-Петербургский институт управления и права»
кандидат юридических наук, профессор
Соколов И.В.
исполнительный директор ООО «Донжон»
соискатель Северо-Западной академии государственной службы
В свете последних указов Президента РФ Президента РФ Д.А. Медведева, действий органов государственной исполнительной власти, проведения государственно-правовой политики, так сказать «красной линии» проходит борьба с коррупцией. В этой связи хотелось бы осветить не сколько правовые аспекты борьбы с коррупцией, сколько предпосылки зарождения коррупционной составляющей российской государственной власти и возможностей государства преодолеть коррупционную составляющую действий органов исполнительной, законодательной и судебной власти.
Как обычно, чтобы понять суть проблемы и решить поставленные задачи немаловажным является терминологический аппарат, на котором строиться доказательная база и обсуждается выдвигаемая теория.
Под термином коррупция большой юридический словарь, например, понимает «общественно опасное явление в сфере политики или государственного управления, выражающееся в умышленном использовании представителями власти своего служебного статуса для противоправного получения имущественных и неимущественных благ и преимуществ в любой форме, а равно подкуп этих лиц.
Следует заметить, что коррупция – понятие не уголовно-правовое, а собирательное, определяющее правонарушения самого различного вида от дисциплинарных до уголовно-правовых. Антикоррупционными нормами УК РФ являются в первую очередь нормы о должностных преступлениях: о злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 285), о превышении должностных полномочий (ст. 286), о получении взятки (ст. 290), о служебном подлоге (ст. 292)»[29]. Иначе говоря, по нашему мнению, коррупция представляет собой явление, направленное на получение определенного рода благ с использованием служебного положения.
И тут следует сделать, небольшое отступление в историческое прошлое нашего государства. Вспомним термин «полюдье» – вроде бы и законами на тот момент времени действовавшими обусловлено было, однако не всё так просто. Согласно сведениям Большого энциклопедического словаря полюдье – «в Киевской Руси объезд князем и дружиной подвластных земель для сбора дани; позже сама дань неопределенного размера. В Новгородской и Смоленской землях в XII в. фиксированная денежная повинность»[30] основополагающим для нашего вопроса термином тут является:
а) объезд подвластных земель (этот вопрос широко освещен в трудах академика Рыбакова Б.Д.);[31]
б) неопределенный размер (что было связано, в том числе и с отсутствием сформированных товарно-денежных отношений).
В результате наличие данных фактов, например, произошел и первый эпизод борьбы с коррупцией зарегистрированный в русских источниках, а именно смерть князя Игоря, Великого князя Киевского. Вот, что говорит нам о тех событиях «Повесть временных лет» (приводиться по Лаврентьевской летописи) «В лето 6453. Рекоша дружина Игореви: «отроци Свенделжи изоделися суть оружием и порты, а мы нази; и поиди, княже, с нам в дань, да и ты добудешь и мы» И послуша их Игорь, иде в Дерева в дань, и примысляше к первой дани, и нисиляще им, и мужи его; и вомя дань, и поиде в свой город. Идущю же ему вспять, размысли, рече дружине своей: «Идите вы с данью домови, а я возвращюся и похожю еще». И пусти дружину свою домови, с малом же дружины возвратися, желая большая именья. Слышавше же Древляне, яко опять идет, сдумавше Древляне с князем своим Малом и рекоша: «аще ся ввадить волк в овцы, то относит по единой все стадо, аще не убьють его; тако и сий, аще не убьем его, то вси ны погубить»; и послаша к нему глаголющее: «почто идеши опять? Поимал еси всю дань». И не послуша их Игорь, и шедше из города Искоростеня противу Древляне, и убиша Игоря и дружину его: бе бо их мало. И погребен бысть Игорь; и есть могила его у Искоростени города в Деревах и до сего дни».[32]
Разбирая этот эпизод, следует прийти к выводу, что князь Игорь попытался получить с древлян дань дважды, тем самым превысив свои полномочия как Великий князь, за что и поплатился жизнью. Таким образом, еще в самом начале образования русского государства за властью летописцами был отмечен коррупционный характер. Позднее, с утверждением Русской Правды[33], и утверждением института – тиунов, сложился еще один коррупционный институт – кормление. Под кормлением – понимается вид пожалования великих и удельных князей своим должностным лицам, по которому княжеская администрация содержалась за счёт местного населения в течение периода службы.[34]
Первоначально кормление носило эпизодический характер. В соответствии с нормами Русской правды, сборщики штрафа (виры), строители городов и некоторые другие категории получали с населения определённое натуральное довольствие. В XII—XIV веках кормление сыграло значительную роль в складывании системы местного управления. Князья посылали в города и волости бояр в качестве наместников и волостелей, а других служилых людей – тиунами. Население обязывалось содержать их («кормить») в течение всего периода службы. Наместники, волостели и другие представители местной княжеской администрации получали «корм» обычно 3 раза в году – на Рождество, Пасху и Петров день. При вступлении кормленщика в должность население платило ему «въезжий корм». «Корм» давался натурой: хлебом, мясом, сыром и т. д.; для лошадей кормленщиков поставлялись овёс, сено. Кроме того, кормленщики собирали в свою пользу различные пошлины: судебные, за клеймение («пятнание») и продажу лошадей, «полавочное», мыт и другие. За счёт этих сборов они жили и содержали свою челядь. Наибольшего развития система кормлений достигла в XIV—XV веках.
Кормления порождали произвол и злоупотребления местных властей, заинтересованных в обогащении в период пребывания в кормленщиках. Поэтому уже с XV века московские великие князья регламентировали доходы кормленщиков путём выдачи специальных «кормленных» и уставных грамот. В конце XV – начале XVI века происходил перевод натуральных кормов в денежные. В результате земской реформы 1555-56 годов система кормлений была ликвидирована. В 1555 году был издан указ об отмене кормлений, который применялся, однако, не сразу и не повсеместно: источники продолжают упоминать о кормлениях в течение второй половины XVI века. Сборы на содержание кормленщиков преобразованы в особый налог в пользу казны («кормленый окуп»), установленный в определённом размере для различных категорий земель (дворянских, чёрных, дворцовых). Сбор налога производился на чёрных землях земскими старостами, а в районах поместно-вотчинного землевладения специальными сборщиками либо городовыми приказчиками.
Таким образом, при выстраивании вертикали власти киевскими и московскими князьями возможность произвола учитывалась, что прописывалось и в правовых источниках. Лишь при начале централизации государственной власти в период правления Ивана Грозного произошли изменения в структуре формирования и обеспечения государственной власти.
Таким образом, рассмотрев краткую историческую ретроспективу развития российской государственности можно прийти к выводу, что коррупционная составляющая входила во власть всегда, более того, возможность коррупционных действий прямо предусматривалась существующим тогда законодательством.
В системе государственной власти, сложившейся в России, с её идеями централизации, усиления вертикальной структуры, политический аппарат и органы государственной власти сложились на основе фундамента из коррупционных составляющих древнерусского, московского, и царского государства. Таким образом, развивая систему государственной власти, в соответствии со сложившимися тенденциями, избавиться от коррупционной составляющей российской власти в ближайшее время не удастся.
Заведующий кафедрой уголовного права и процесса
НОЧУ ВПО «Санкт-Петербургский институт управления и права»
кандидат юридических наук, профессор
Соколов И.В.
исполнительный директор ООО «Донжон»
соискатель Северо-Западной академии государственной службы
В свете последних указов Президента РФ Президента РФ Д.А. Медведева, действий органов государственной исполнительной власти, проведения государственно-правовой политики, так сказать «красной линии» проходит борьба с коррупцией. В этой связи хотелось бы осветить не сколько правовые аспекты борьбы с коррупцией, сколько предпосылки зарождения коррупционной составляющей российской государственной власти и возможностей государства преодолеть коррупционную составляющую действий органов исполнительной, законодательной и судебной власти.
Как обычно, чтобы понять суть проблемы и решить поставленные задачи немаловажным является терминологический аппарат, на котором строиться доказательная база и обсуждается выдвигаемая теория.
Под термином коррупция большой юридический словарь, например, понимает «общественно опасное явление в сфере политики или государственного управления, выражающееся в умышленном использовании представителями власти своего служебного статуса для противоправного получения имущественных и неимущественных благ и преимуществ в любой форме, а равно подкуп этих лиц.
Следует заметить, что коррупция – понятие не уголовно-правовое, а собирательное, определяющее правонарушения самого различного вида от дисциплинарных до уголовно-правовых. Антикоррупционными нормами УК РФ являются в первую очередь нормы о должностных преступлениях: о злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 285), о превышении должностных полномочий (ст. 286), о получении взятки (ст. 290), о служебном подлоге (ст. 292)»[29]. Иначе говоря, по нашему мнению, коррупция представляет собой явление, направленное на получение определенного рода благ с использованием служебного положения.
И тут следует сделать, небольшое отступление в историческое прошлое нашего государства. Вспомним термин «полюдье» – вроде бы и законами на тот момент времени действовавшими обусловлено было, однако не всё так просто. Согласно сведениям Большого энциклопедического словаря полюдье – «в Киевской Руси объезд князем и дружиной подвластных земель для сбора дани; позже сама дань неопределенного размера. В Новгородской и Смоленской землях в XII в. фиксированная денежная повинность»[30] основополагающим для нашего вопроса термином тут является:
а) объезд подвластных земель (этот вопрос широко освещен в трудах академика Рыбакова Б.Д.);[31]
б) неопределенный размер (что было связано, в том числе и с отсутствием сформированных товарно-денежных отношений).
В результате наличие данных фактов, например, произошел и первый эпизод борьбы с коррупцией зарегистрированный в русских источниках, а именно смерть князя Игоря, Великого князя Киевского. Вот, что говорит нам о тех событиях «Повесть временных лет» (приводиться по Лаврентьевской летописи) «В лето 6453. Рекоша дружина Игореви: «отроци Свенделжи изоделися суть оружием и порты, а мы нази; и поиди, княже, с нам в дань, да и ты добудешь и мы» И послуша их Игорь, иде в Дерева в дань, и примысляше к первой дани, и нисиляще им, и мужи его; и вомя дань, и поиде в свой город. Идущю же ему вспять, размысли, рече дружине своей: «Идите вы с данью домови, а я возвращюся и похожю еще». И пусти дружину свою домови, с малом же дружины возвратися, желая большая именья. Слышавше же Древляне, яко опять идет, сдумавше Древляне с князем своим Малом и рекоша: «аще ся ввадить волк в овцы, то относит по единой все стадо, аще не убьють его; тако и сий, аще не убьем его, то вси ны погубить»; и послаша к нему глаголющее: «почто идеши опять? Поимал еси всю дань». И не послуша их Игорь, и шедше из города Искоростеня противу Древляне, и убиша Игоря и дружину его: бе бо их мало. И погребен бысть Игорь; и есть могила его у Искоростени города в Деревах и до сего дни».[32]
Разбирая этот эпизод, следует прийти к выводу, что князь Игорь попытался получить с древлян дань дважды, тем самым превысив свои полномочия как Великий князь, за что и поплатился жизнью. Таким образом, еще в самом начале образования русского государства за властью летописцами был отмечен коррупционный характер. Позднее, с утверждением Русской Правды[33], и утверждением института – тиунов, сложился еще один коррупционный институт – кормление. Под кормлением – понимается вид пожалования великих и удельных князей своим должностным лицам, по которому княжеская администрация содержалась за счёт местного населения в течение периода службы.[34]
Первоначально кормление носило эпизодический характер. В соответствии с нормами Русской правды, сборщики штрафа (виры), строители городов и некоторые другие категории получали с населения определённое натуральное довольствие. В XII—XIV веках кормление сыграло значительную роль в складывании системы местного управления. Князья посылали в города и волости бояр в качестве наместников и волостелей, а других служилых людей – тиунами. Население обязывалось содержать их («кормить») в течение всего периода службы. Наместники, волостели и другие представители местной княжеской администрации получали «корм» обычно 3 раза в году – на Рождество, Пасху и Петров день. При вступлении кормленщика в должность население платило ему «въезжий корм». «Корм» давался натурой: хлебом, мясом, сыром и т. д.; для лошадей кормленщиков поставлялись овёс, сено. Кроме того, кормленщики собирали в свою пользу различные пошлины: судебные, за клеймение («пятнание») и продажу лошадей, «полавочное», мыт и другие. За счёт этих сборов они жили и содержали свою челядь. Наибольшего развития система кормлений достигла в XIV—XV веках.
Кормления порождали произвол и злоупотребления местных властей, заинтересованных в обогащении в период пребывания в кормленщиках. Поэтому уже с XV века московские великие князья регламентировали доходы кормленщиков путём выдачи специальных «кормленных» и уставных грамот. В конце XV – начале XVI века происходил перевод натуральных кормов в денежные. В результате земской реформы 1555-56 годов система кормлений была ликвидирована. В 1555 году был издан указ об отмене кормлений, который применялся, однако, не сразу и не повсеместно: источники продолжают упоминать о кормлениях в течение второй половины XVI века. Сборы на содержание кормленщиков преобразованы в особый налог в пользу казны («кормленый окуп»), установленный в определённом размере для различных категорий земель (дворянских, чёрных, дворцовых). Сбор налога производился на чёрных землях земскими старостами, а в районах поместно-вотчинного землевладения специальными сборщиками либо городовыми приказчиками.
Таким образом, при выстраивании вертикали власти киевскими и московскими князьями возможность произвола учитывалась, что прописывалось и в правовых источниках. Лишь при начале централизации государственной власти в период правления Ивана Грозного произошли изменения в структуре формирования и обеспечения государственной власти.
Таким образом, рассмотрев краткую историческую ретроспективу развития российской государственности можно прийти к выводу, что коррупционная составляющая входила во власть всегда, более того, возможность коррупционных действий прямо предусматривалась существующим тогда законодательством.
В системе государственной власти, сложившейся в России, с её идеями централизации, усиления вертикальной структуры, политический аппарат и органы государственной власти сложились на основе фундамента из коррупционных составляющих древнерусского, московского, и царского государства. Таким образом, развивая систему государственной власти, в соответствии со сложившимися тенденциями, избавиться от коррупционной составляющей российской власти в ближайшее время не удастся.
Вопросы развития борьбы с коррупцией в России
Огородников А.А.
Заведующий кафедрой уголовного права и процесса
НОЧУ ВПО «Санкт-Петербургский институт управления и права»
кандидат юридических наук,
профессор
Заслуженный юрист Российской Федерации
Аманацкий Ю.В.
профессор кафедры Милиция общественной безопасности
ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский университет МВД России»
кандидат юридических наук, доцент
Радионовс Я.
Доцент кафедры права Даугавпилского университета
доктор права Латвия
С первых же дней Великой Октябрьской социалистической революции взяточничество было весьма опасным явлением. Изучение юридической литературы позволило установить, что В.И. Ленин лично редактировал и вносил существенные поправки в первый законодательный акт Советского государства, направленный на борьбу с коррупцией в государственном аппарате. Исследуя Декрет СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», необходимо обратить внимание на то, что данный документ имел обратную силу; кроме этого, в качестве обстоятельств, усиливающих меру наказания взяткополучателя, декрет устанавливал:[35]
– особые полномочия служащего;
– нарушение служащим своих обязанностей;
– вымогательство взятки и др.».
Однако, как показала практика, применение только уголовно-правовых средств предупреждения и пресечения коррупции в системе государственной службы оказывалось недостаточно действенным. Росту коррупции в системе государственной службы способствовало низкое денежное содержание государственных служащих, а также порядок отбора на государственную службу.
Заведующий кафедрой уголовного права и процесса
НОЧУ ВПО «Санкт-Петербургский институт управления и права»
кандидат юридических наук,
профессор
Заслуженный юрист Российской Федерации
Аманацкий Ю.В.
профессор кафедры Милиция общественной безопасности
ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский университет МВД России»
кандидат юридических наук, доцент
Радионовс Я.
Доцент кафедры права Даугавпилского университета
доктор права Латвия
С первых же дней Великой Октябрьской социалистической революции взяточничество было весьма опасным явлением. Изучение юридической литературы позволило установить, что В.И. Ленин лично редактировал и вносил существенные поправки в первый законодательный акт Советского государства, направленный на борьбу с коррупцией в государственном аппарате. Исследуя Декрет СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», необходимо обратить внимание на то, что данный документ имел обратную силу; кроме этого, в качестве обстоятельств, усиливающих меру наказания взяткополучателя, декрет устанавливал:[35]
– особые полномочия служащего;
– нарушение служащим своих обязанностей;
– вымогательство взятки и др.».
Однако, как показала практика, применение только уголовно-правовых средств предупреждения и пресечения коррупции в системе государственной службы оказывалось недостаточно действенным. Росту коррупции в системе государственной службы способствовало низкое денежное содержание государственных служащих, а также порядок отбора на государственную службу.