Страница:
– Куда еще? Да и с какой радости?
– Куда угодно. На отдых.
– На отдых? – мигом оживился Женя. – Если за твой счет, то хоть завтра. Если можно, на Карибы.
– Перебьешься Турцией. Деньги переведу на твой счет. Какой, ты знаешь. – Павел опасался, что телефон прослушивают, и потому говорил отрывисто, не вдаваясь в подробности. – Паспорт себе сделаешь у Вадима. Пусть уложится за день. Возьми горящую путевку, и чтобы послезавтра тебя здесь не было. Все объясню потом. Отбой.
Вот так, кратко и четко. По-военному.
«Ничего, пусть парень отдохнет. Развлечется, повеселится, за прекрасными ныряльщицами поухаживает…» – думал Павел. Самого его ждали куда менее радужные перспективы. Ровно в полночь отходил поезд на Глинск, а до тех пор Павлу надо было, во-первых, дожить, а во-вторых, выработать четкую и внятную стратегию расследования темных глинских делишек…
В пять утра тяжелая дверь купе, лязгнув, отъехала в сторону.
– Вставайте, молодой человек! – проводница энергично потрясла Павла за плечо. – Через полчаса Глинск!
Сон как рукой сняло. Павел повернулся на бок на верхней полке, спустил одну ногу…
Внизу недовольно всхрапнул сосед в тренировочных штанах. Дежа вю. Павлу показалось, что он попал в дурной, навязчиво повторяющийся сон. Все это с ним уже когда-то было. А может, не с ним… С кем же? С Полом Тэйлором, агентом английских спецслужб, рыцарем Ордена Иерархии?
Осторожно, стараясь не шуметь, Ткачев спустился на пол, при тусклом свете крохотной лампочки в изголовье узкого ложа вытащил из бокового кармана рюкзака тюбик пасты и зубную щетку. Надо сходить умыться.
Туалет, конечно, отличался условиями от комнат отдыха «Президент-отеля» и «Националя». Из железного крана шел только кипяток, бумаги не было и в помине, на полу стояли лужи.
Ну и что? Разве это помеха для настоящего мужчины, который хочет выглядеть на все сто накануне решающей битвы? Будет нужда – и шилом побреемся…
Поезд начал тормозить. Подхватив рюкзак, Ткачев поспешно устремился в тамбур. Проводница открыла дверь, подняла ступеньку, выпуская одинокого пассажира на влажный утренний перрон города Глинска. Уверенным шагом Павел пересек привокзальную площадь и, привычно нашарив в кармане полтинник, уселся на переднее сиденье такси, небрежно сообщив водителю пункт назначения:
– Гостиница «Турист».
Катя задумчиво помешивала кофе в изящной маленькой чашечке. Переварить информацию, полученную от Павла, оказалось нелегко.
Этот странный человек ворвался в ее тихую и размеренную жизнь как ураган, выхватил из привычной атмосферы пыльных библиотечных полок и скучной телефонной болтовни с подружками. Невероятная история его семьи, которой раньше Катя интересовалась исключительно с научной точки зрения, благодаря Павлу внезапно ожила, завертелась вокруг таинственным и пестрым круговоротом. Миф стал реальностью, фантастическая сказка – жизнью. Что говорить, Павел заинтриговал ее, увлек в мир опасных приключений. И держался он как настоящий джентльмен. Красиво, но без показухи тратил деньги, умел постоять за себя… Их отношения оставались вежливо-неопределенными, Катя не позволила себе (и ему, разумеется) ничего лишнего. Однако где-то в глубине души, быть может, даже сама того не подозревая, девушка надеялась, что история их знакомства будет иметь продолжение. И это несмотря на то, что среди всего прочего она узнала сегодня о существовании Вали. Московская подружка Павла в больнице, в тяжелом состоянии, именно к ней он ездил прошлой ночью. Что ж, не в характере Кати строить далеко идущие планы. Ей хорошо с ним здесь и сейчас. И она готова помочь, чем сможет.
– Я постараюсь поискать по своим каналам, – пообещала Катя, когда Павел закончил излагать свою теорию о волшебной книге заклинаний, которую оставила после себя его бабушка и за которой, по словам Ткачева, охотится едва ли не все взрослое население Глинска. – Одно могу пообещать точно: данные на воспитанницу Матвея мы достанем по базе.
– Милицейской, что ли? – недоверчиво протянул Павел. – В отделение влезем? Или, может, хакерством займемся? Может, компьютер надо купить? Ты только скажи.
– Нет, это лишнее. У нас в библиотеке свои компьютеры есть. Там сведения на жителей города – архивы ЗАГСов и РЭУ. Помогаем им с переводом данных в электронный вид. Я могу попробовать посмотреть прямо сегодня вечером.
– Слушай, давай я подъеду после работы, вместе посидим, может, что и откопаем, – с готовностью предложил Павел.
– Наверное, не получится, – покачала головой Катя. – У нас спецхранилище, тебя не пропустят. Лучше я сама.
– Ладно, – не стал спорить Павел. – Буду ждать возле библиотеки. В случае чего звони на мобильник – вдруг управишься раньше.
Катя кивнула, одним глотком допила кофе, поблагодарила и стала протискиваться к выходу. Павел поймал ее кисть, горячо пожал.
– Кать, спасибо тебе, что ты так со мной возишься, – тихо проговорил он.
– Да ладно, обращайся.
– Слушай, давай, когда все закончится, отметим это как-нибудь?
– Да мы и так каждый день отмечаем. Я с тобой уже столько раз в ресторанах была, сколько за всю жизнь не удавалось…
Проводив Катю до библиотеки, Павел решил нанести визит давешнему знакомому – лейтенанту Мегрелову. Уже знакомая дорога до отделения заняла пятнадцать минут. Дежурный, выполняя свой воинский долг, а заодно оберегая начальство от излишних волнений, под разными предлогами пытался не пропустить незваного посетителя, говоря, что Мегрелов занят, вышел, обедает и его вообще нет, но под сокрушительным натиском Ткачева был вынужден сдаться.
Лейтенант сидел за столом у зарешеченного окна и потягивал из кружки с золотыми петухами какую-то темную жидкость. Завидев Павла, Мегрелов ухмыльнулся, словно появление заявителя вовсе не было для него неожиданностью, понимающе кивнул и полез в ящик стола.
– Здравствуйте, здравствуйте, гражданин Ткачев, – поприветствовал он Павла. – Что, уже вернулись из столицы?
Лицо Павла сохранило непроницаемое выражение. Конечно, менты знали, что он уехал той ночью. Не иначе сладкая Раиса Юрьевна потрудилась. А может, и сами расстарались – до автовокзала проводили, а Павел ничего и не заметил, мысли другим были заняты.
– Да вот зашел поинтересоваться, как идет расследование по моему делу.
– Расследование! – фыркнул лейтенант. – Только заявление написали – и уже результаты подавай!
– Это надо понимать так, что результатов нет? – холодно проговорил Павел.
– Видите ли, гражданин, – внезапно перейдя на официальный тон, произнес Мегрелов. – Мы действительно за эти сутки провели серьезную работу.
«Издевается он, что ли?» – не понял Павел и скептически переспросил:
– Неужели нашли что-нибудь?
– Зря иронизируете. Нашли… Еще как нашли. Мы тщательно проверили приметы преступников, которые вы указали, сравнили с фотороботом, вами же составленным. Одним словом, опознали одного из тех, кто, по вашим словам, вечером в понедельник коварно покушался на вашу персону.
– Прекрасно!
– Правда? Я лично ничего прекрасного не наблюдаю. Неувязочка получается, гражданин Ткачев. Ну-ка, посмотрите внимательно на этот снимок.
С этими словами лейтенант, словно фокусник, извлек откуда-то снизу цветную фотографию и небрежным жестом бросил ее на стол перед Павлом.
Одного взгляда оказалось достаточно. На фото был тот самый жилистый, с которым Павел позавчера разбирался в парке.
– Вам знаком этот человек? – задал вопрос Мегрелов.
– Конечно! – обрадовался Павел. – Это один из тех троих, что напали на меня. Никаких сомнений. А остальные? Их никто не опознал?
– Неувязочка получается! – повысив голос, повторил лейтенант. – Этот человек – местный криминальный авторитет. По кличке Щегол. Так вот. Он был убит в прошлом году во время бандитских разборок.
– Что?!
– Убит и похоронен. При большом стечении народа. У него есть могила.
– Но этого не может быть!
– Вас что, на кладбище отвезти? Или все же поверите мне на слово?
Павел молчал.
– Подозреваю, что другие двое – из той же славной когорты, – продолжал Мегрелов. – Так что ничего не склеивается, гражданин Ткачев. Либо вы что-то путаете, либо специально липовые приметы нам подсовываете. Следствие в заблуждение вводите. И тут возникает законный вопрос: зачем? Не знаю, может, у вас какие-то интересы особые имеются, расчет, так сказать… Меня это не касается. Только за дачу ложных сведений у нас в стране ответственность предусмотрена. Уголовная, между прочим.
Павел смешался. Он был готов поклясться, что дрался именно с тем человеком, который, слегка прищурившись, глядел на него с фотографии. Мегрелов, очевидно, заметил смятение Ткачева, поднялся, подошел к сейфу, отпер его и вытащил пухлое дело.
– Э-хе-хе, – вздохнул он. – Что за народ пошел такой недоверчивый… Смотрите, специально ради вас из архива поднял. Щегол, он же Щеглов Юрии Андреевич, 1975 года рождения. Так, ну здесь про его предыдущие подвиги, это вам неинтересно. Вот. Заключение судебно-медицинской экспертизы, копия свидетельства о смерти. Убедил я вас? Или еще квитанцию на гроб предъявить?
– Нет, спасибо, – тихо отозвался Ткачев. – Извините. Я заберу заявление. Похоже, произошло какое-то недоразумение… Благодарю за помощь.
Павел вышел на залитую солнцем улицу и медленно побрел по тротуару. Он знал, что не мог ошибиться, и теперь тщетно искал объяснения произошедшему. Выходит, он сражался с мертвецом. Но тот выглядел и вел себя словно был вполне живой. И под ударами гнулся, и боль испытывал; правда, дрался уж слишком хорошо, чертовски хорошо, словно выпады Павла наносили ему гораздо меньший ущерб, чем должны были бы. Тогда Павел объяснил себе это тем, что жилистый находится под действием какого-то препарата или наркотика, снижающего порог чувствительности. Теперь же оказалось, что дело совсем в другом…
Ткачев решил пока не делиться своими догадками с Катей. Она и так не слишком верит в то, что он ей рассказал. Если же ко всему еще и мертвого Щегла добавить…
Вечером, к назначенному времени, Павел подошел к библиотеке, и Катя вынесла ему распечатку, в которую Ткачев углубился, устроившись на лавочке в прохладном скверике за библиотекой.
Сведений оказалось немного. Лариса Кирьяш, урожденная Сабурова, воспитанница и наследница Матвея, давно разменяла пятый десяток. Официально состоит в браке с Николаем Кирьяшом. Владеет службой знакомств под названием «Салон связей» и прядильной фабрикой, а также развлекательным комплексом «Сатурн», местной радиостанцией, тремя многотиражками, десятком магазинов и двумя супермаркетами (ого, и такие в Глинске есть!), автосервисом и пятью бензоколонками. Кличка в криминальных кругах – Лариска или Бригадирша.
– Это все? – поинтересовался Павел. – А ничего более личного, вроде привычек, круга знакомств, адреса, телефона, врагов, любовников?
– Понимаешь, перерыла все, что можно, – сокрушенно развела руками Катя. – Словно нарочно все вычищено. Единственная косвенная информация – то, что супруг ее некоторое время директорствовал на фабрике, но потом запил горькую, в результате чего лишился всего. Теперь живет в роли этакого принца-консорта, отставленного, но не совсем отпущенного мужа королевы. Ничего не решает, но по привычке с ним считаются. А вот «Салон» Ларискин безумно популярен в городе. Попасть туда – целое дело. По телефону не записывают, только у секретаря и только после того, как пройдешь фейс-контроль. Сама Лариска прием ведет нечасто, зато на эти даты все забито на несколько месяцев вперед, а цены… За такие деньги в Глинске дом с участком купить можно.
– Кто же платит?
– Не знаю, – пожала плечами Катя. – Может, приезжие, а может, наши последнюю рубашку спускают. Удивительное дело, но чары Ларисы или как там это называется, действуют безотказно. Я от многих слышала. С одного раза – и любовь тебе, и морковь, и свадьба. На деньги она только не заговаривает. Наверное, чтобы конкурентов себе не плодить.
– Логично. Кстати, зачем ей все это? «Салон», магия всякая. Насколько я понял, дама она небедная. Весь Глинск с потрохами купить сможет, если захочет.
– Зачем покупать то, что и так тебе принадлежит? – пожала плечами Катя. – А «Салон», я думаю, больше для души, чем для денег. Если хочешь, женский каприз.
– Н-да, масштабные у дамочки капризы…
– Что теперь будешь делать?
– Провожу тебя.
– Нет, – рассмеялась Катя. – С Лариской?
– А-а, – протянул Павел. – Найду ее. Постараюсь попасть на прием. Деньги не проблема.
– Это тебе месяца три здесь придется проторчать. К ней си-и-и-ильно заранее записываются.
– Ну тогда подкараулю где-нибудь в темном закоулке. И пристукну кирпичом по голове, – попытался отшутиться Павел.
– Бесполезно, – отрицательно покачала головой Катя. – У нее непрошибаемая охрана. Весь город знает. Ходячие танки. Даже президент так не ездит. К Лариске не то что подойти – подползти невозможно без ее ведома и согласия.
– А чего она боится?
– Несколько лет назад на нее совершалось покушение. По местному кабельному передавали. Один из охранников заслонил Лариску своим телом. Пять пуль в область сердца. И, представь себе, выжил. С тех пор она совсем на безопасности помешалась. Человек двадцать ее одновременно стережет – не меньше.
Павел помолчал. Вот и ответ на вопрос относительно порога чувствительности того жилистого в парке. Вот она, свита Ларисы Кирьяш. Охранники-зомби из почивших бандюганов. Не слабо. А что? Очень практично. И навыки прежние у них не утеряны, и бесстрашием наверняка отличаются нешуточным, и кушать много не просят, а главное – не пьют и по бабам не шляются. Дешево и сердито.
Наутро Павел отправился в «Салон связей» с твердым намерением во что бы то ни стало лично увидеть его полновластную хозяйку.
Заведение оказалось хорошо охраняемым: у Павла три раза проверили паспорт, обшарили металлоискателем, вежливо осведомились о цели посещения, записали все данные и даже сфотографировали цифровой камерой, причем изображение немедленно передали на экран компьютера, который принялся натужно искать в недрах своих баз данных, не замечен ли означенный господин Ткачев в чем-либо подозрительном и не представляет ли собой опасности. Заняла вся процедура не менее десяти минут. Да, такое не в каждом посольстве или банке увидишь.
Наконец подтянутый молодой человек, сидевший за компьютером, вежливо извинился за вынужденную задержку (что поделать, такие уж нынче времена, но служба охраны надеется на понимание клиентов), поднялся, вставил в замок магнитную карточку и предупредительно распахнул перед Ткачевым дверь в «Салон связей».
Приемная, где велась запись, оказалась просторным, искусно затемненным помещением, которое своим интерьером могло бы удовлетворить самые взыскательные вкусы искателей чуда. Стены и низкий сводчатый потолок были затянуты черной материей. Пол покрыт мягким ковром. Вдоль стен стояли низкие кожаные черные диваны, на журнальных столиках, затянутых черным бархатом, чадили свечи, сверху на прозрачных лесках свисали всевозможные магические предметы – от корня мандрагоры и высушенной шкуры саламандры до православной иконы и грубо вырубленного из дерева мадагаскарского идола. По углам стояли украшенные тускло переливающимися разноцветными стекляшками высокие кальяны, нестерпимо благоухали индийские благовония, на узких полках зловеще скалились небольшие фигурки вуду с торчащими в них иголками и длинными спицами, отсвечивали серебром изящные кувшины с тонкими горлышками, в которых то ли хранилась святая вода, то ли квартировали джинны и ифриты. В углу, отгороженная полукруглой стойкой из натурального камня, часть которой представлял собой крохотный, еле слышно журчащий фонтанчик, где плескалась одинокая золотая рыбка с пышным хвостом, сидела секретарша.
Высокая прическа девушки представляла собой клубок туго заплетенных кос со специальными насадками на концах, причем уложенных таким образом, что издали их вполне можно было принять за извивающихся змей. Из одежды на секретарше было только некоторое количество пальмовых листьев, сотканных в причудливо колышущееся платье.
Когда Павел вошел, девушка вежливо поднялась и двинулась ему навстречу – словно только затем, чтобы продемонстрировать свой невероятный наряд. Когда она подошла достаточно близко, откуда-то появился сопровождающий – лысый карлик на кривых ногах. Девушка взяла Павла за одну руку, карлик – за другую, и вместе они в полной тишине, которую нарушало только журчание воды в фонтанчике, подвели Павла к одному из диванов и усадили на мягкое сиденье. Н-да, прием тут был на высоте.
Полуголая секретарша опустилась на пол рядом с Павлом и устремила на него зовущий взгляд, одновременно удобно пристраивая на коленях вполне современную планшетку с расписанием приема магов-специалистов. Ткачев невольно сосредоточился на девушке и потому не заметил, как у него за спиной карлик внезапно взметнулся на журнальный столик и что есть силы заорал:
– И да пребудет с тобой!… Павел так и подскочил на месте.
Обернувшись, он увидел, что карлик уже спрыгнул на пол и, бормоча себе под нос что-то невнятное и беспорядочно жестикулируя, поплелся за стойку. Очевидно, это был своеобразный ритуал посвящения в клиенты салона.
– Какая у вас проблема? – низким грудным голосом спросила секретарша. – Несчастная любовь? Неверная жена? Навязчивая преследовательница?
– Ах да!… – вспомнил Павел о цели своего прихода. Надо было немедленно придумать какой-то повод, чтобы попасть на прием. Чем банальнее – тем лучше. Ну, хотя бы этот… Павел напустил на лицо скорбное выражение и, запинаясь для пущей убедительности, произнес: – Моя девушка. Она нашла другого. Полного придурка.
– Первая консультация, – более деловым тоном сообщила секретарша, – у нас практически бесплатная. Тысяча рублей. Приворот простой – две, с пожизненной гарантией – семь. Приворот по фотографии – четыре, по вещи – три с половиной, освящение жилища по фотографии – полторы, с выездом на дом – восемь…
– О, даже с выездом можно? – тут же оживился Павел. – И Лариса Матвеевна приедет?
– Что вы! – Секретарша даже порозовела от возмущения. – Лариса Матвеевна никуда сама не ездит. Это я вам называю не ее цены, а других наших специалистов.
– Вы знаете, я хотел бы именно к ней попасть. Сумма меня не смущает.
– Э-э… видите ли… Мы к Ларисе Матвеевне временно не записываем. Дело в том, что у нее очередь на год вперед.
– Но что же мне делать? – состроил несчастную мину Павел. – Я не могу ждать целый год. Мне срочно надо. Девушка уходит, еще, чего доброго, замуж выскочит. Может, можно как-нибудь, в обход официальной очереди? – понизил он голос. – Я бы и перед вами в долгу не остался.
Секретарша, казалось, засомневалась.
– Не знаю, молодой человек… Лариса Матвеевна… Нет. Это невозможно. Она меня с работы выгонит. Разве спросить ее…
Девушка легким движением поднялась на ноги, пересекла приемную и скрылась в темной арке, выложенной влажными камнями, словно вход в пещеру Аладдина.
Прошло минут пять. Внезапно серебряная пуля на шее у Павла дернулась, и его обдало волной холода. В голове что-то напряглось, и Павел почувствовал приближение объекта. В темном арочном проеме ему на секунду почудилось смутное движение, мелькнула чья-то тень, и Павел тотчас узнал глаза, жесткий взгляд которых он уже однажды почувствовал на себе – в тот вечер, в ресторане «Сатурн».
На мгновение через всю комнату – от Павла к арке – протянулся золотистый луч. Сканирование шло в обоих направлениях, и Павел угадал по его интенсивности, что там, в полумраке, стоит противник, сражаться с которым ему предстоит (если дело дойдет до этого) не кулаками, а куда более серьезным оружием. Таким, что не стоит на официальном вооружении ни одной армии мира.
В следующий миг наваждение исчезло. Голова стала ясной, пуля вернулась на прежнее место. В полумраке арочного проема появилась секретарша. Девушка досадливо кусала губы, часто моргала, на щеках играл сердитый румянец.
– Прошу прощения, молодой человек, мы просим вас немедленно покинуть салон, – скороговоркой произнесла она, пересекая приемную и недвусмысленно распахивая перед Павлом дверь. – Не заставляйте меня вызывать охрану.
– А могу я поинтересоваться, в чем причина столь пренебрежительного отношения? – спросил Павел, не особенно надеясь на ответ.
– Вы пришли с недоброй целью, – отрезала девица. – Вас не примут. Ни Лариса Матвеевна, ни кто-либо другой.
– Вон!!! – неожиданно заорал сзади карлик, лихим прыжком вскакивая на стойку и вытягивая вперед руку с агрессивно выставленным указательным пальцем и задевая головой свисавшее сверху чучело крокодила с оскаленной пастью.
Прядильная фабрика представляла собой мрачное четырехэтажное здание красного кирпича с зарешеченными окнами, больше напоминающее тюрьму. Здесь существовала такая же многоступенчатая система охраны, что и в «Салоне связей», а кроме того, фабрику окружал высокий глухой забор, поверху которого шла колючая проволока. По периметру шагал вооруженный человек с немецкой овчаркой на поводке. Попытки Павла проникнуть на территорию легальным путем (под видом торгового представителя швейного производства, намеревающегося заключить договор об оптовых поставках) не увенчались успехом. Один раз засветившись перед охраной, он не мог появиться там вновь с другой легендой. Оставалось только ждать, когда на город опустится ночь, чтобы под прикрытием темноты пробраться внутрь, так сказать, в обход официальных каналов, а проще говоря – по трубам и люкам канализации.
Павел выбрал себе в качестве наблюдательного пункта какой-то недостроенный дом по соседству с фабрикой. Катя сопровождала его в этой вылазке. От нее-то он и узнал, что на этой стройке – а возвести предстояло многоквартирный кирпичный жилой дом – вот уже восемь лет беспрестанно меняются подрядчики. Раствор месили то бессловесные таджики, то велеречивые молдаване, а с полгода назад в родную Поднебесную укатила группа китайских строителей, измученных многомесячными задержками зарплаты. Ходили слухи, что шефство над замороженным объектом возьмет на себя оборотистый московский мэр, которому жители Глинска настрочили жалобное письмо со множеством подписей, но пока он сюда как-то не выбрался, а может, не счел перспективным подобное вложение ничтожных, по его меркам, средств.
Фабрика, или «кирьяшка», как ее величали в народе, работала в три смены, и, когда стало смеркаться, Павел увидел из своего укрытия, как к воротам от автобусной остановки унылой вереницей потянулись работницы. «Что-то в их походке не чувствуется воодушевления. Нет радости в предвкушении праздника труда», – отметил Павел. Невеселые лица, сгорбленные спины, тяжелое шарканье обуви по асфальту. Картина начала прошлого века. Убожество. Нищета. Обреченность…
Медленно сдвинув крышку люка, Павел осторожно подтянулся на руках, выглянул наружу и осмотрелся. Уже стемнело, но в свете фонарей ему удалось разглядеть, что находится он во внутреннем дворе, возле самой стены здания прядильной фабрики. Чуть в стороне разгружали фуру молчаливые грузчики, одетые в робы и черные вязаные шапочки, почему-то именуемые в народе «пидорками». Мужики перетаскивали на спинах солидных размеров тюки, крест-накрест перехваченные металлическими полосками. «Хлопок, – догадался Павел. – Прекрасно. Двери распахнуты и только ждут гостей». Он уже совсем было собрался проскочить внутрь под видом грузчика, но вовремя удержался. Из кабины фуры, со стороны пассажира, тяжело отдуваясь, спрыгнул человек, внешностью напоминающий не то таджика, не то узбека. Навстречу ему из ворот цеха неторопливо, вразвалочку вышел маленький кряжистый лысоватый мужичок в сопровождении здоровенного детины, видимо, телохранителя.
– Ас-салам, Экбол! – приветственно раскинув руки, изобразил радость кряжистый.
– Низкий поклон, Аркадий Львович! – отозвался Экбол. Он говорил с сильным среднеазиатским акцентом, но одет был, насколько успел рассмотреть Павел, вполне по-европейски.
– Как дорога, без приключений? – осведомился Аркадий Львович.
– Нормально. На постах – как договаривались, по таксе. Один раз только проблема возникла, на обходной трассе. Какой-то шибко честный патруль попался, пристал как банный лист: «Покажите груз!» Мы уж с Шафкатом и так крутились, и эдак – ни в какую! Ну, сами напросились…
– Ты что хочешь сказать, Экбол? – напрягся кряжистый.
– А что оставалось делать, Аркадий Львович? – развел руками азиат. – Сами знаете, на миллионы груз везем. Зачем рисковать? Как говорится, на все воля Аллаха.
– Ладно, ты мне Аллахом-то зубы не заговаривай. Лучше скажи – чисто сработали? – перевел разговор в деловое русло Аркадий Львович.
– Чисто. Место там безлюдное. И чего эти менты к нам полезли? Не иначе, как говорят у русских, сами под кайфом были.
– Ну, ладно, Экбол, надеюсь на тебя, – похлопал узбека по плечу кряжистый. – Но если что – не обессудь. Сам знаешь, что за проколы у нас полагается. Пошли в кабинет, получишь свои законные.
– И незаконные тоже, Аркадий Львович, – осклабился Экбол и вслед за кряжистым двинулся по направлению к воротам, ведущим к зданию фабрики.
– Куда угодно. На отдых.
– На отдых? – мигом оживился Женя. – Если за твой счет, то хоть завтра. Если можно, на Карибы.
– Перебьешься Турцией. Деньги переведу на твой счет. Какой, ты знаешь. – Павел опасался, что телефон прослушивают, и потому говорил отрывисто, не вдаваясь в подробности. – Паспорт себе сделаешь у Вадима. Пусть уложится за день. Возьми горящую путевку, и чтобы послезавтра тебя здесь не было. Все объясню потом. Отбой.
Вот так, кратко и четко. По-военному.
«Ничего, пусть парень отдохнет. Развлечется, повеселится, за прекрасными ныряльщицами поухаживает…» – думал Павел. Самого его ждали куда менее радужные перспективы. Ровно в полночь отходил поезд на Глинск, а до тех пор Павлу надо было, во-первых, дожить, а во-вторых, выработать четкую и внятную стратегию расследования темных глинских делишек…
* * *
В пять утра тяжелая дверь купе, лязгнув, отъехала в сторону.
– Вставайте, молодой человек! – проводница энергично потрясла Павла за плечо. – Через полчаса Глинск!
Сон как рукой сняло. Павел повернулся на бок на верхней полке, спустил одну ногу…
Внизу недовольно всхрапнул сосед в тренировочных штанах. Дежа вю. Павлу показалось, что он попал в дурной, навязчиво повторяющийся сон. Все это с ним уже когда-то было. А может, не с ним… С кем же? С Полом Тэйлором, агентом английских спецслужб, рыцарем Ордена Иерархии?
Осторожно, стараясь не шуметь, Ткачев спустился на пол, при тусклом свете крохотной лампочки в изголовье узкого ложа вытащил из бокового кармана рюкзака тюбик пасты и зубную щетку. Надо сходить умыться.
Туалет, конечно, отличался условиями от комнат отдыха «Президент-отеля» и «Националя». Из железного крана шел только кипяток, бумаги не было и в помине, на полу стояли лужи.
Ну и что? Разве это помеха для настоящего мужчины, который хочет выглядеть на все сто накануне решающей битвы? Будет нужда – и шилом побреемся…
Поезд начал тормозить. Подхватив рюкзак, Ткачев поспешно устремился в тамбур. Проводница открыла дверь, подняла ступеньку, выпуская одинокого пассажира на влажный утренний перрон города Глинска. Уверенным шагом Павел пересек привокзальную площадь и, привычно нашарив в кармане полтинник, уселся на переднее сиденье такси, небрежно сообщив водителю пункт назначения:
– Гостиница «Турист».
* * *
Катя задумчиво помешивала кофе в изящной маленькой чашечке. Переварить информацию, полученную от Павла, оказалось нелегко.
Этот странный человек ворвался в ее тихую и размеренную жизнь как ураган, выхватил из привычной атмосферы пыльных библиотечных полок и скучной телефонной болтовни с подружками. Невероятная история его семьи, которой раньше Катя интересовалась исключительно с научной точки зрения, благодаря Павлу внезапно ожила, завертелась вокруг таинственным и пестрым круговоротом. Миф стал реальностью, фантастическая сказка – жизнью. Что говорить, Павел заинтриговал ее, увлек в мир опасных приключений. И держался он как настоящий джентльмен. Красиво, но без показухи тратил деньги, умел постоять за себя… Их отношения оставались вежливо-неопределенными, Катя не позволила себе (и ему, разумеется) ничего лишнего. Однако где-то в глубине души, быть может, даже сама того не подозревая, девушка надеялась, что история их знакомства будет иметь продолжение. И это несмотря на то, что среди всего прочего она узнала сегодня о существовании Вали. Московская подружка Павла в больнице, в тяжелом состоянии, именно к ней он ездил прошлой ночью. Что ж, не в характере Кати строить далеко идущие планы. Ей хорошо с ним здесь и сейчас. И она готова помочь, чем сможет.
– Я постараюсь поискать по своим каналам, – пообещала Катя, когда Павел закончил излагать свою теорию о волшебной книге заклинаний, которую оставила после себя его бабушка и за которой, по словам Ткачева, охотится едва ли не все взрослое население Глинска. – Одно могу пообещать точно: данные на воспитанницу Матвея мы достанем по базе.
– Милицейской, что ли? – недоверчиво протянул Павел. – В отделение влезем? Или, может, хакерством займемся? Может, компьютер надо купить? Ты только скажи.
– Нет, это лишнее. У нас в библиотеке свои компьютеры есть. Там сведения на жителей города – архивы ЗАГСов и РЭУ. Помогаем им с переводом данных в электронный вид. Я могу попробовать посмотреть прямо сегодня вечером.
– Слушай, давай я подъеду после работы, вместе посидим, может, что и откопаем, – с готовностью предложил Павел.
– Наверное, не получится, – покачала головой Катя. – У нас спецхранилище, тебя не пропустят. Лучше я сама.
– Ладно, – не стал спорить Павел. – Буду ждать возле библиотеки. В случае чего звони на мобильник – вдруг управишься раньше.
Катя кивнула, одним глотком допила кофе, поблагодарила и стала протискиваться к выходу. Павел поймал ее кисть, горячо пожал.
– Кать, спасибо тебе, что ты так со мной возишься, – тихо проговорил он.
– Да ладно, обращайся.
– Слушай, давай, когда все закончится, отметим это как-нибудь?
– Да мы и так каждый день отмечаем. Я с тобой уже столько раз в ресторанах была, сколько за всю жизнь не удавалось…
Проводив Катю до библиотеки, Павел решил нанести визит давешнему знакомому – лейтенанту Мегрелову. Уже знакомая дорога до отделения заняла пятнадцать минут. Дежурный, выполняя свой воинский долг, а заодно оберегая начальство от излишних волнений, под разными предлогами пытался не пропустить незваного посетителя, говоря, что Мегрелов занят, вышел, обедает и его вообще нет, но под сокрушительным натиском Ткачева был вынужден сдаться.
Лейтенант сидел за столом у зарешеченного окна и потягивал из кружки с золотыми петухами какую-то темную жидкость. Завидев Павла, Мегрелов ухмыльнулся, словно появление заявителя вовсе не было для него неожиданностью, понимающе кивнул и полез в ящик стола.
– Здравствуйте, здравствуйте, гражданин Ткачев, – поприветствовал он Павла. – Что, уже вернулись из столицы?
Лицо Павла сохранило непроницаемое выражение. Конечно, менты знали, что он уехал той ночью. Не иначе сладкая Раиса Юрьевна потрудилась. А может, и сами расстарались – до автовокзала проводили, а Павел ничего и не заметил, мысли другим были заняты.
– Да вот зашел поинтересоваться, как идет расследование по моему делу.
– Расследование! – фыркнул лейтенант. – Только заявление написали – и уже результаты подавай!
– Это надо понимать так, что результатов нет? – холодно проговорил Павел.
– Видите ли, гражданин, – внезапно перейдя на официальный тон, произнес Мегрелов. – Мы действительно за эти сутки провели серьезную работу.
«Издевается он, что ли?» – не понял Павел и скептически переспросил:
– Неужели нашли что-нибудь?
– Зря иронизируете. Нашли… Еще как нашли. Мы тщательно проверили приметы преступников, которые вы указали, сравнили с фотороботом, вами же составленным. Одним словом, опознали одного из тех, кто, по вашим словам, вечером в понедельник коварно покушался на вашу персону.
– Прекрасно!
– Правда? Я лично ничего прекрасного не наблюдаю. Неувязочка получается, гражданин Ткачев. Ну-ка, посмотрите внимательно на этот снимок.
С этими словами лейтенант, словно фокусник, извлек откуда-то снизу цветную фотографию и небрежным жестом бросил ее на стол перед Павлом.
Одного взгляда оказалось достаточно. На фото был тот самый жилистый, с которым Павел позавчера разбирался в парке.
– Вам знаком этот человек? – задал вопрос Мегрелов.
– Конечно! – обрадовался Павел. – Это один из тех троих, что напали на меня. Никаких сомнений. А остальные? Их никто не опознал?
– Неувязочка получается! – повысив голос, повторил лейтенант. – Этот человек – местный криминальный авторитет. По кличке Щегол. Так вот. Он был убит в прошлом году во время бандитских разборок.
– Что?!
– Убит и похоронен. При большом стечении народа. У него есть могила.
– Но этого не может быть!
– Вас что, на кладбище отвезти? Или все же поверите мне на слово?
Павел молчал.
– Подозреваю, что другие двое – из той же славной когорты, – продолжал Мегрелов. – Так что ничего не склеивается, гражданин Ткачев. Либо вы что-то путаете, либо специально липовые приметы нам подсовываете. Следствие в заблуждение вводите. И тут возникает законный вопрос: зачем? Не знаю, может, у вас какие-то интересы особые имеются, расчет, так сказать… Меня это не касается. Только за дачу ложных сведений у нас в стране ответственность предусмотрена. Уголовная, между прочим.
Павел смешался. Он был готов поклясться, что дрался именно с тем человеком, который, слегка прищурившись, глядел на него с фотографии. Мегрелов, очевидно, заметил смятение Ткачева, поднялся, подошел к сейфу, отпер его и вытащил пухлое дело.
– Э-хе-хе, – вздохнул он. – Что за народ пошел такой недоверчивый… Смотрите, специально ради вас из архива поднял. Щегол, он же Щеглов Юрии Андреевич, 1975 года рождения. Так, ну здесь про его предыдущие подвиги, это вам неинтересно. Вот. Заключение судебно-медицинской экспертизы, копия свидетельства о смерти. Убедил я вас? Или еще квитанцию на гроб предъявить?
– Нет, спасибо, – тихо отозвался Ткачев. – Извините. Я заберу заявление. Похоже, произошло какое-то недоразумение… Благодарю за помощь.
Павел вышел на залитую солнцем улицу и медленно побрел по тротуару. Он знал, что не мог ошибиться, и теперь тщетно искал объяснения произошедшему. Выходит, он сражался с мертвецом. Но тот выглядел и вел себя словно был вполне живой. И под ударами гнулся, и боль испытывал; правда, дрался уж слишком хорошо, чертовски хорошо, словно выпады Павла наносили ему гораздо меньший ущерб, чем должны были бы. Тогда Павел объяснил себе это тем, что жилистый находится под действием какого-то препарата или наркотика, снижающего порог чувствительности. Теперь же оказалось, что дело совсем в другом…
Ткачев решил пока не делиться своими догадками с Катей. Она и так не слишком верит в то, что он ей рассказал. Если же ко всему еще и мертвого Щегла добавить…
Вечером, к назначенному времени, Павел подошел к библиотеке, и Катя вынесла ему распечатку, в которую Ткачев углубился, устроившись на лавочке в прохладном скверике за библиотекой.
Сведений оказалось немного. Лариса Кирьяш, урожденная Сабурова, воспитанница и наследница Матвея, давно разменяла пятый десяток. Официально состоит в браке с Николаем Кирьяшом. Владеет службой знакомств под названием «Салон связей» и прядильной фабрикой, а также развлекательным комплексом «Сатурн», местной радиостанцией, тремя многотиражками, десятком магазинов и двумя супермаркетами (ого, и такие в Глинске есть!), автосервисом и пятью бензоколонками. Кличка в криминальных кругах – Лариска или Бригадирша.
– Это все? – поинтересовался Павел. – А ничего более личного, вроде привычек, круга знакомств, адреса, телефона, врагов, любовников?
– Понимаешь, перерыла все, что можно, – сокрушенно развела руками Катя. – Словно нарочно все вычищено. Единственная косвенная информация – то, что супруг ее некоторое время директорствовал на фабрике, но потом запил горькую, в результате чего лишился всего. Теперь живет в роли этакого принца-консорта, отставленного, но не совсем отпущенного мужа королевы. Ничего не решает, но по привычке с ним считаются. А вот «Салон» Ларискин безумно популярен в городе. Попасть туда – целое дело. По телефону не записывают, только у секретаря и только после того, как пройдешь фейс-контроль. Сама Лариска прием ведет нечасто, зато на эти даты все забито на несколько месяцев вперед, а цены… За такие деньги в Глинске дом с участком купить можно.
– Кто же платит?
– Не знаю, – пожала плечами Катя. – Может, приезжие, а может, наши последнюю рубашку спускают. Удивительное дело, но чары Ларисы или как там это называется, действуют безотказно. Я от многих слышала. С одного раза – и любовь тебе, и морковь, и свадьба. На деньги она только не заговаривает. Наверное, чтобы конкурентов себе не плодить.
– Логично. Кстати, зачем ей все это? «Салон», магия всякая. Насколько я понял, дама она небедная. Весь Глинск с потрохами купить сможет, если захочет.
– Зачем покупать то, что и так тебе принадлежит? – пожала плечами Катя. – А «Салон», я думаю, больше для души, чем для денег. Если хочешь, женский каприз.
– Н-да, масштабные у дамочки капризы…
– Что теперь будешь делать?
– Провожу тебя.
– Нет, – рассмеялась Катя. – С Лариской?
– А-а, – протянул Павел. – Найду ее. Постараюсь попасть на прием. Деньги не проблема.
– Это тебе месяца три здесь придется проторчать. К ней си-и-и-ильно заранее записываются.
– Ну тогда подкараулю где-нибудь в темном закоулке. И пристукну кирпичом по голове, – попытался отшутиться Павел.
– Бесполезно, – отрицательно покачала головой Катя. – У нее непрошибаемая охрана. Весь город знает. Ходячие танки. Даже президент так не ездит. К Лариске не то что подойти – подползти невозможно без ее ведома и согласия.
– А чего она боится?
– Несколько лет назад на нее совершалось покушение. По местному кабельному передавали. Один из охранников заслонил Лариску своим телом. Пять пуль в область сердца. И, представь себе, выжил. С тех пор она совсем на безопасности помешалась. Человек двадцать ее одновременно стережет – не меньше.
Павел помолчал. Вот и ответ на вопрос относительно порога чувствительности того жилистого в парке. Вот она, свита Ларисы Кирьяш. Охранники-зомби из почивших бандюганов. Не слабо. А что? Очень практично. И навыки прежние у них не утеряны, и бесстрашием наверняка отличаются нешуточным, и кушать много не просят, а главное – не пьют и по бабам не шляются. Дешево и сердито.
* * *
Наутро Павел отправился в «Салон связей» с твердым намерением во что бы то ни стало лично увидеть его полновластную хозяйку.
Заведение оказалось хорошо охраняемым: у Павла три раза проверили паспорт, обшарили металлоискателем, вежливо осведомились о цели посещения, записали все данные и даже сфотографировали цифровой камерой, причем изображение немедленно передали на экран компьютера, который принялся натужно искать в недрах своих баз данных, не замечен ли означенный господин Ткачев в чем-либо подозрительном и не представляет ли собой опасности. Заняла вся процедура не менее десяти минут. Да, такое не в каждом посольстве или банке увидишь.
Наконец подтянутый молодой человек, сидевший за компьютером, вежливо извинился за вынужденную задержку (что поделать, такие уж нынче времена, но служба охраны надеется на понимание клиентов), поднялся, вставил в замок магнитную карточку и предупредительно распахнул перед Ткачевым дверь в «Салон связей».
Приемная, где велась запись, оказалась просторным, искусно затемненным помещением, которое своим интерьером могло бы удовлетворить самые взыскательные вкусы искателей чуда. Стены и низкий сводчатый потолок были затянуты черной материей. Пол покрыт мягким ковром. Вдоль стен стояли низкие кожаные черные диваны, на журнальных столиках, затянутых черным бархатом, чадили свечи, сверху на прозрачных лесках свисали всевозможные магические предметы – от корня мандрагоры и высушенной шкуры саламандры до православной иконы и грубо вырубленного из дерева мадагаскарского идола. По углам стояли украшенные тускло переливающимися разноцветными стекляшками высокие кальяны, нестерпимо благоухали индийские благовония, на узких полках зловеще скалились небольшие фигурки вуду с торчащими в них иголками и длинными спицами, отсвечивали серебром изящные кувшины с тонкими горлышками, в которых то ли хранилась святая вода, то ли квартировали джинны и ифриты. В углу, отгороженная полукруглой стойкой из натурального камня, часть которой представлял собой крохотный, еле слышно журчащий фонтанчик, где плескалась одинокая золотая рыбка с пышным хвостом, сидела секретарша.
Высокая прическа девушки представляла собой клубок туго заплетенных кос со специальными насадками на концах, причем уложенных таким образом, что издали их вполне можно было принять за извивающихся змей. Из одежды на секретарше было только некоторое количество пальмовых листьев, сотканных в причудливо колышущееся платье.
Когда Павел вошел, девушка вежливо поднялась и двинулась ему навстречу – словно только затем, чтобы продемонстрировать свой невероятный наряд. Когда она подошла достаточно близко, откуда-то появился сопровождающий – лысый карлик на кривых ногах. Девушка взяла Павла за одну руку, карлик – за другую, и вместе они в полной тишине, которую нарушало только журчание воды в фонтанчике, подвели Павла к одному из диванов и усадили на мягкое сиденье. Н-да, прием тут был на высоте.
Полуголая секретарша опустилась на пол рядом с Павлом и устремила на него зовущий взгляд, одновременно удобно пристраивая на коленях вполне современную планшетку с расписанием приема магов-специалистов. Ткачев невольно сосредоточился на девушке и потому не заметил, как у него за спиной карлик внезапно взметнулся на журнальный столик и что есть силы заорал:
– И да пребудет с тобой!… Павел так и подскочил на месте.
Обернувшись, он увидел, что карлик уже спрыгнул на пол и, бормоча себе под нос что-то невнятное и беспорядочно жестикулируя, поплелся за стойку. Очевидно, это был своеобразный ритуал посвящения в клиенты салона.
– Какая у вас проблема? – низким грудным голосом спросила секретарша. – Несчастная любовь? Неверная жена? Навязчивая преследовательница?
– Ах да!… – вспомнил Павел о цели своего прихода. Надо было немедленно придумать какой-то повод, чтобы попасть на прием. Чем банальнее – тем лучше. Ну, хотя бы этот… Павел напустил на лицо скорбное выражение и, запинаясь для пущей убедительности, произнес: – Моя девушка. Она нашла другого. Полного придурка.
– Первая консультация, – более деловым тоном сообщила секретарша, – у нас практически бесплатная. Тысяча рублей. Приворот простой – две, с пожизненной гарантией – семь. Приворот по фотографии – четыре, по вещи – три с половиной, освящение жилища по фотографии – полторы, с выездом на дом – восемь…
– О, даже с выездом можно? – тут же оживился Павел. – И Лариса Матвеевна приедет?
– Что вы! – Секретарша даже порозовела от возмущения. – Лариса Матвеевна никуда сама не ездит. Это я вам называю не ее цены, а других наших специалистов.
– Вы знаете, я хотел бы именно к ней попасть. Сумма меня не смущает.
– Э-э… видите ли… Мы к Ларисе Матвеевне временно не записываем. Дело в том, что у нее очередь на год вперед.
– Но что же мне делать? – состроил несчастную мину Павел. – Я не могу ждать целый год. Мне срочно надо. Девушка уходит, еще, чего доброго, замуж выскочит. Может, можно как-нибудь, в обход официальной очереди? – понизил он голос. – Я бы и перед вами в долгу не остался.
Секретарша, казалось, засомневалась.
– Не знаю, молодой человек… Лариса Матвеевна… Нет. Это невозможно. Она меня с работы выгонит. Разве спросить ее…
Девушка легким движением поднялась на ноги, пересекла приемную и скрылась в темной арке, выложенной влажными камнями, словно вход в пещеру Аладдина.
Прошло минут пять. Внезапно серебряная пуля на шее у Павла дернулась, и его обдало волной холода. В голове что-то напряглось, и Павел почувствовал приближение объекта. В темном арочном проеме ему на секунду почудилось смутное движение, мелькнула чья-то тень, и Павел тотчас узнал глаза, жесткий взгляд которых он уже однажды почувствовал на себе – в тот вечер, в ресторане «Сатурн».
На мгновение через всю комнату – от Павла к арке – протянулся золотистый луч. Сканирование шло в обоих направлениях, и Павел угадал по его интенсивности, что там, в полумраке, стоит противник, сражаться с которым ему предстоит (если дело дойдет до этого) не кулаками, а куда более серьезным оружием. Таким, что не стоит на официальном вооружении ни одной армии мира.
В следующий миг наваждение исчезло. Голова стала ясной, пуля вернулась на прежнее место. В полумраке арочного проема появилась секретарша. Девушка досадливо кусала губы, часто моргала, на щеках играл сердитый румянец.
– Прошу прощения, молодой человек, мы просим вас немедленно покинуть салон, – скороговоркой произнесла она, пересекая приемную и недвусмысленно распахивая перед Павлом дверь. – Не заставляйте меня вызывать охрану.
– А могу я поинтересоваться, в чем причина столь пренебрежительного отношения? – спросил Павел, не особенно надеясь на ответ.
– Вы пришли с недоброй целью, – отрезала девица. – Вас не примут. Ни Лариса Матвеевна, ни кто-либо другой.
– Вон!!! – неожиданно заорал сзади карлик, лихим прыжком вскакивая на стойку и вытягивая вперед руку с агрессивно выставленным указательным пальцем и задевая головой свисавшее сверху чучело крокодила с оскаленной пастью.
* * *
Прядильная фабрика представляла собой мрачное четырехэтажное здание красного кирпича с зарешеченными окнами, больше напоминающее тюрьму. Здесь существовала такая же многоступенчатая система охраны, что и в «Салоне связей», а кроме того, фабрику окружал высокий глухой забор, поверху которого шла колючая проволока. По периметру шагал вооруженный человек с немецкой овчаркой на поводке. Попытки Павла проникнуть на территорию легальным путем (под видом торгового представителя швейного производства, намеревающегося заключить договор об оптовых поставках) не увенчались успехом. Один раз засветившись перед охраной, он не мог появиться там вновь с другой легендой. Оставалось только ждать, когда на город опустится ночь, чтобы под прикрытием темноты пробраться внутрь, так сказать, в обход официальных каналов, а проще говоря – по трубам и люкам канализации.
Павел выбрал себе в качестве наблюдательного пункта какой-то недостроенный дом по соседству с фабрикой. Катя сопровождала его в этой вылазке. От нее-то он и узнал, что на этой стройке – а возвести предстояло многоквартирный кирпичный жилой дом – вот уже восемь лет беспрестанно меняются подрядчики. Раствор месили то бессловесные таджики, то велеречивые молдаване, а с полгода назад в родную Поднебесную укатила группа китайских строителей, измученных многомесячными задержками зарплаты. Ходили слухи, что шефство над замороженным объектом возьмет на себя оборотистый московский мэр, которому жители Глинска настрочили жалобное письмо со множеством подписей, но пока он сюда как-то не выбрался, а может, не счел перспективным подобное вложение ничтожных, по его меркам, средств.
Фабрика, или «кирьяшка», как ее величали в народе, работала в три смены, и, когда стало смеркаться, Павел увидел из своего укрытия, как к воротам от автобусной остановки унылой вереницей потянулись работницы. «Что-то в их походке не чувствуется воодушевления. Нет радости в предвкушении праздника труда», – отметил Павел. Невеселые лица, сгорбленные спины, тяжелое шарканье обуви по асфальту. Картина начала прошлого века. Убожество. Нищета. Обреченность…
* * *
Медленно сдвинув крышку люка, Павел осторожно подтянулся на руках, выглянул наружу и осмотрелся. Уже стемнело, но в свете фонарей ему удалось разглядеть, что находится он во внутреннем дворе, возле самой стены здания прядильной фабрики. Чуть в стороне разгружали фуру молчаливые грузчики, одетые в робы и черные вязаные шапочки, почему-то именуемые в народе «пидорками». Мужики перетаскивали на спинах солидных размеров тюки, крест-накрест перехваченные металлическими полосками. «Хлопок, – догадался Павел. – Прекрасно. Двери распахнуты и только ждут гостей». Он уже совсем было собрался проскочить внутрь под видом грузчика, но вовремя удержался. Из кабины фуры, со стороны пассажира, тяжело отдуваясь, спрыгнул человек, внешностью напоминающий не то таджика, не то узбека. Навстречу ему из ворот цеха неторопливо, вразвалочку вышел маленький кряжистый лысоватый мужичок в сопровождении здоровенного детины, видимо, телохранителя.
– Ас-салам, Экбол! – приветственно раскинув руки, изобразил радость кряжистый.
– Низкий поклон, Аркадий Львович! – отозвался Экбол. Он говорил с сильным среднеазиатским акцентом, но одет был, насколько успел рассмотреть Павел, вполне по-европейски.
– Как дорога, без приключений? – осведомился Аркадий Львович.
– Нормально. На постах – как договаривались, по таксе. Один раз только проблема возникла, на обходной трассе. Какой-то шибко честный патруль попался, пристал как банный лист: «Покажите груз!» Мы уж с Шафкатом и так крутились, и эдак – ни в какую! Ну, сами напросились…
– Ты что хочешь сказать, Экбол? – напрягся кряжистый.
– А что оставалось делать, Аркадий Львович? – развел руками азиат. – Сами знаете, на миллионы груз везем. Зачем рисковать? Как говорится, на все воля Аллаха.
– Ладно, ты мне Аллахом-то зубы не заговаривай. Лучше скажи – чисто сработали? – перевел разговор в деловое русло Аркадий Львович.
– Чисто. Место там безлюдное. И чего эти менты к нам полезли? Не иначе, как говорят у русских, сами под кайфом были.
– Ну, ладно, Экбол, надеюсь на тебя, – похлопал узбека по плечу кряжистый. – Но если что – не обессудь. Сам знаешь, что за проколы у нас полагается. Пошли в кабинет, получишь свои законные.
– И незаконные тоже, Аркадий Львович, – осклабился Экбол и вслед за кряжистым двинулся по направлению к воротам, ведущим к зданию фабрики.