Филип пожал плечами.
   – Значит, ты играл в нее?
   – Да, да. – Крис посмотрел куда-то через плечо. – Мама подарила мне на Рождество «Волшебный сундучок».
   – Очень мило с ее стороны, – слегка скривил губы Филип.
   – Почему?.. О, это правда? – Теперь глаза Криса сияли. – «Волшебный сундучок» тоже твое изобретение?
   – Во всяком случае, у меня на него авторские права, – сухо сказал Филип.
   – Вот это здорово!
   Филип удивился тому, как польстила ему подобная реакция. Крис был всего лишь ребенком, но восторг, читающийся в его глазах, оказался ему очень приятен. Ему вдруг захотелось выйти и купить мальчику все те игры, которые он поставляет на рынок.
   – А ты не хотел бы… ну… поиграть со мной в «Таинственную башню»? – внезапно предложил Крис. – До возвращения мамы?
   Филип колебался. У него возникло предчувствие, что Джоан не одобрит такого развития событий. Впрочем, возможно, наоборот, она лелеяла безумную надежду на то, что если оставит его и Криса вдвоем, то Филип изменит свое отношение к ее сыну. И их соглашение будет заключено на ее условиях, а не на его.
   Да пропади все пропадом! Посмотрев в лицо мальчика, на котором застыло ожидание, Филип кивнул.
   – Почему бы и нет? – сказал он. – Где твой сундук? В твоей комнате?
   Когда в гостиной зазвонил телефон, Филип, взглянув на часы, с изумлением отметил, что уже без десяти семь. Игра, в которую Крис играл мастерски и изобретательно, так увлекла его самого новыми открывшимися возможностями и вариантами, что он совсем забыл о времени.
   Крис, поспешивший ответить на звонок, вернулся с унылым выражением на лице.
   – Это тебя, – натянуто произнес он.
   Звонила, как сразу догадался Филип, Лори.
   – Ты все еще там? – возмущенно спросила она. – Мне казалось, ты обещал заехать за мной в семь.
   – В семь тридцать, – поправил ее Филип, не понимая, зачем сделал это уточнение. Даже если он выедет немедленно, то все равно не успеет.
   – Хорошо, в семь тридцать, – с раздражением согласилась Лори. – Я несколько раз звонила тебе домой. Там никто не отвечал. Значит, ты даже не успел переодеться…
   Верно подмечено. Филип испустил тяжелый вздох, и в этот момент услышал, как в двери поворачивается ключ.
   Ну конечно же это Джоан, мрачно подумал он. Не могла выбрать более неудачного момента для своего возвращения. Милая сцена: он оправдывается перед любовницей, а его жена становится тому невольным свидетелем.

2

   Крис, услышав, что пришла мать, вприпрыжку бросился к ней через комнату.
   – Мы с папой играли в «Таинственную башню»! – воскликнул он после бурных приветствий, и Филип не успел прикрыть ладонью трубку.
   Лори тут же почуяла неладное.
   – Мы с папой ! – зловещим тоном переспросила она. – В чем дело, Филип? Ты же говорил, что не отец этому ребенку.
   – Так и есть. – Филип прикусил язык, чтобы не сказать лишнего в присутствии жены, смотревшей на него с порога. Это было ох как непросто. Что бы он ни сказал, все равно кто-нибудь да обидится.
   – Филип… – Джоан была сама любезность, хотя ее лицо сковывало напряжение. – Очень мило с твоей стороны, что ты остался.
   Еще бы! Он проглотил готовую сорваться с языка колкость, ограничившись коротким кивком. Тем временем Лори заговорила снова.
   – Джоан там? – требовательно спросила она. – Филип…
   – Послушай, мне нужно идти, – прервал он ее, отлично осознавая, что навлекает на свою голову неприятности, но не в состоянии ничего изменить. – Возьми такси до отеля, ладно? Я присоединюсь к тебе там, как только освобожусь.
   – Филип…
   – Просто сделай, как я прошу, – твердо сказал он и почувствовал острый мгновенный укол боли, когда Лори повесила трубку, не сказав больше ни слова.
   Джоан по-прежнему смотрела на него.
   – Прости, если мы нарушили твои планы на вечер, – натянуто произнесла она. – Я приехала, как только смогла, но мама неважно себя чувствует.
   – Сочувствую.
   Это был стандартный ответ, и ее губы слегка изогнулись в ироничной улыбке.
   – Да… Что ж, это не твои проблемы. – Ее лицо смягчилось при взгляде на Криса. – Надеюсь, ты был хорошим мальчиком?
   Тот скорчил гримасу.
   – Я уже не ребенок, мамочка. Я ведь уже говорил, мы с папой играли в «Таинственную башню». – Его лицо просияло. – «Волшебный сундучок» – его изобретение. Ты об этом знала?
   Губы Джоан вытянулись в ниточку.
   – Да. Он очень талантливый, – сухо сказала она, расстегивая темно-синий плащ и освобождаясь от шелкового шарфа. – А теперь ступай и приготовь мне чаю, Крис. Думаю – она вопросительно посмотрела на Филипа, – нам нужно поговорить.
   Крис надулся.
   – Мне обязательно уходить?
   Джоан бросила на него выразительный взгляд.
   – Ну ладно, ладно.
   Мальчик выбежал из комнаты, и Джоан закончила снимать плащ. Под ним оказались шелковая кремовая блузка и темно-синяя юбка, заканчивающаяся на два-три дюйма выше, колен, но Филип едва удостоил взглядом ее наряд; Он заметил, как выступают под тканью блузки ключицы.
   И все-таки она очень красива, даже несмотря на худобу, невольно признал он. Бледный овал лица в обрамлении черных как смоль волос, разделенных на прямой пробор и собранных в узел на затылке. Ярко-синие глаза и высокие скулы, роскошная линия полных губ. Нежная, светящаяся словно фарфор, кожа, придающая ей сходство с Мадонной.
   Но Филипу было известно, что она не святая. Она всегда была горячей, страстной женщиной. И хотя он презирал ее за то, как она поступила с ним, не мог не восхищаться ее грацией и элегантностью.
   Однако теперь ее вид вкупе с замечаниями, время от времени вырывавшимися у Криса, встревожил его.
   – Ты что-то скрываешь от меня?
   Джоан аккуратно сложила плащ и повесила его на спинку кресла.
   – Не понимаю, о чем ты, – сказала она, избегая его взгляда, затем, выпрямившись, продолжила: – Мне жаль, что тебе пришлось потерять столько времени, но я ничего не могла поделать. Мама позвонила, и…
   Ее голос прервался, и Филип на миг стиснул зубы.
   – И ты не смогла ей отказать, – язвительно закончил он. – Расскажи что-нибудь новенькое.
   Губы Джоан снова вытянулись в тонкую линию.
   – Ты не понимаешь. Она ужасно сдала после…
   – Ты хочешь сказать – после операции? – Филип окинул ее циничным взглядом. – Крис рассказал мне.
   – Вижу. – Джоан помедлила. – А как тебе, наверное, известно, серьезные операции часто вызывают у пожилых людей… осложнения.
   – Так вот в чем дело, – Филип кивнул. – Я не знал.
   Джоан нахмурилась.
   – Но ты сказал, что Крис…
   – Он выразился очень неопределенно. – Филип пожал плечами и огляделся вокруг. – Может, присядешь? Ты выглядишь усталой.
   – Спасибо.
   Это совсем не напоминало комплимент, но Джоан рада была последовать его совету. Она действительно устала, просто вымоталась до предела. И это состояние длилось уже много недель, даже месяцев. С тех пор как она узнала, что у ее мужа роман с Лори Такер. Конечно, у него и раньше случались романы, и каждый отзывался в ней мукой. Но его отношения с Лори – совсем другое дело. Во-первых, они уже длились слишком долго, а во-вторых, подруга сообщила ей, что Лори всем рассказывает о том, что Филип хочет жениться на ней.
   Однако он все еще продолжал оставаться мужем Джоан.
   Прерывисто вздохнув, она опустилась на ближайшую к двери кушетку. Когда Филип сел в кресло напротив, Джоан изобразила вежливую улыбку.
   Но как это трудно! Чертовски трудно, подумала она с внезапной вспышкой злости. Сидеть напротив человека, которого любила когда-то больше жизни, вообще нелегко, а что уж говорить, если этот человек ведет себя словно чужой?
   В той одежде, которую Филип всегда носил на работе, – ее мать считала, что одеваться так неприлично для человека его положения, – он был сама непринужденность, и это задевало Джоан.
   Под черной майкой, обтягивающей широкие плечи, рельефно проступали мышцы. Казалось, в нем не было ни унции лишнего веса, и джинсы как влитые сидели на узких бедрах и мускулистых ногах. Кожаная куртка, по которой все еще было видно, что он шел под дождем, висела на спинке кресла, а одна нога была закинута на другую.
   Его нельзя назвать красавцем, убеждала себя Джоан, не желая признавать, что в крупных твердых чертах лица видно нечто большее, чем просто красота. Его кожа была темнее, чем светло-русые, словно выгоревшие на солнце, волосы. Зеленые глаза свидетельствовали об ирландских корнях. Но в череду предков Филипа явно затесался кто-то с темной кровью, и это была еще одна причина для леди Сибил Шелби не желать брака единственной дочери с этим человеком.
   – Долго тебе пришлось ждать? – наконец спросила Джоан, вместо того чтобы сразу поинтересоваться целью его визита.
   Филип, прищурившись, посмотрел на нее.
   – А как ты думаешь? Наш разговор был назначен на пять часов, не так ли?
   Джоан вздохнула.
   – Мы уже назначаем разговоры? – Она провела влажными ладонями по узкой юбке. – Это ведь не деловая встреча.
   Филип ничего не ответил на это. Вместо этого он сказал:
   – Я думал, что ты знаешь, зачем я здесь.
   По спине Джоан пробежал холодок.
   – Знаю? – Она явно не собиралась облегчать ему задачу. – Позволено ли мне будет предположить, что ты наконец решил признать, что у тебя есть сын?
   – Нет! – Всю непринужденность Филипа как рукой сняло. Нога в ботинке со стуком опустилась на ковер, и он, наклонившись вперед, облокотился на широко расставленные бедра. – Мы уже разобрались с этим заблуждением, и я не позволю тебе снова морочить мне голову. Я здесь потому, что давно пора положить конец этой пародии…
   – Что у нас на ужин, мамочка?
   Джоан не могла бы сказать точно, вызвано ли появление сына тем, что он подслушивал их разговор, или оно было случайным и совершенно невинным, каковым казалось. В любом случае, этим вмешательством были достигнуты сразу две цели: неприятный разговор отсрочен, а Филип сбит с толку.
   Он выругался, и Джоан свирепо посмотрела на него, прежде чем переключить внимание на сына.
   – Ты приготовил чай? – спросила она, как бы не замечая нахмуренного лица Филипа. – Подумаем о том, что приготовить на ужин, позже.
   – А папа останется ужинать?
   Крис был поразительно настойчив, и Джоан, несмотря ни на что, с трудом сдержала улыбку.
   – Сомневаюсь, – сказала она. – Просто накрой к чаю, милый. А потом можешь идти и наполнить себе ванну.
   – О, а это обязательно?
   – Делай, как говорит мама, – резко сказал Филип, и на лице мальчика выражение умеренного разочарования сменилось холодной яростью.
   – Не указывай мне, что делать, ты… бабник! – с негодованием выпалил он.
   Джоан не, могла сказать, кого из них больше потрясла эта выходка. А она-то надеялась, что Крис, судя по тому, как он вел себя после ее возвращения домой, достиг какого-то компромисса с Филипом!
   Вполне естественно, что Филип первым пришел в себя.
   – Ты, гадкий мальчишка! – набросился он на Криса. – Как ты смеешь обзывать меня бабником?
   – Ты такой и есть, – не собирался отступать мальчик.
   Филип фыркнул.
   – Готов поклясться, что это бабушка говорит твоими устами, разве не так? – спросил он. – Эта старая…
   – Вообще-то я слышал об этом в школе, – возразил Крис, голос которого теперь слегка дрожал. – Так о тебе говорили старшие девочки, когда смеялись надо мной. Они сказали, что у тебя куча подружек и тебе некогда заботиться о нас с мамой.
   Джоан не знала, что делать. Было видно, что слова Криса шокировали Филипа, но не могла же она оставить безнаказанной грубость сына, как бы оправданна та ни была.
   – Думаю, ты должен извиниться перед отцом, Крис, – спокойно сказала Джоан, не заботясь о том, как воспримет ее слова Филип. Но его ответ превзошел все ее ожидания.
   – Меня не волнует то, что говорят люди, – мрачно произнес он, но по его тону Джоан поняла, что это не совсем так. Ведь Филип все-таки не бесчувственный, а в словах Криса была доля правды. – Твоя мать знает, что я никогда не позволю ни ей… ни тебе… страдать от моих действий.
   – Но мы страдаем, – жалобно пробормотал мальчик. – Почему мы не можем быть нормальной семьей? Почему ты не можешь жить с нами как любой нормальный отец?
   – Крис…
   Джоан отчаянно хотела прекратить обсуждение этой темы, но терпение Филипа иссякло.
   – Потому что я не твой отец! – в ярости выпалил он, и Джоан, заметив, что по побелевшим щекам сына заструились слезы, бессильно закрыла глаза.
   – Нет, мой! – запротестовал Крис, несмотря на все свое горе.
   Джоан вскочила и устремилась к нему, но было уже слишком поздно.
   – Я знаю, что мой! – продолжал настаивать Крис. – Так сказала мама. А мама никогда не врет!
   – Как и я, – сказал Филип, тоже вставая. – Ради всего святого, Крис…
   – Я не хочу тебя слушать. – Крис зажал уши руками, продолжая пристально смотреть на него из-под мокрых ресниц. – Я твой сын! – Он повернулся к Джоан, отчаянно ища ее поддержки. – Скажи ему, мама. Он должен поверить тебе. Особенно сегодня.
   Джоан удалось обнять сына за плечи, но Филип останавливаться не желал.
   – Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросил он. – Почему особенно сегодня?
   – Ты сам сказал, когда мы играли в «Таинственную башню», – дрожащим голосом произнес Крис. – Ты сказал, что я такой же, как ты. Что я играю ради того, чтобы победить.
   Прошло не меньше сорока минут, прежде чем вернулась Джоан. Филип, словно тигр в клетке, мерил шагами гостиную. Он повернул голову, как только она появилась на пороге, и по резким морщинам, обозначившимся в уголках его рта, Джоан поняла, что все то время, пока она успокаивала сына, в Филипе происходила внутренняя борьба.
   – Как Крис? – спросил он, остановившись у камина. Часть его лица была освещена оранжевым пульсирующим светом, а часть оставалась в тени.
   – А ты как думаешь? – Джоан не собиралась успокаивать его, пусть даже не он один был виноват в том, что Крис так расстроился. Затем неохотно добавила: – Он уснул. Наконец-то. Он просто измучен. – После паузы она произнесла: – Меня удивляет то, что ты еще здесь.
   Филип на мгновение стиснул зубы.
   – А где же мне еще быть?
   – Ах да, верно. – Ноздри Джоан раздулись. – Мы никогда не закончим этот разговор, верно?
   Филип подавил стон.
   – Я остался не поэтому.
   – Нет? – Джоан чувствовала себя слишком усталой, чтобы выяснять отношения. Она взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что уже половина девятого. – О, неужели так поздно?
   – А ты даже не прикоснулась к своему чаю, – насмешливо заметил Филип. – Я не отказался бы чего-нибудь выпить. Могу приготовить для нас обоих.
   – Я сама. – Меньше всего Джоан хотелось, чтобы Филип считал себя обязанным заботиться о ней. Это было бы горькой насмешкой. – Ты, наверное, предпочел бы что-нибудь покрепче чая? Боюсь, у нас есть только шерри.
   – А пива нет?
   – Я не люблю пиво, – натянуто произнесла Джоан. – И я не могу поз… Мы не привыкли к спиртному.
   На скулах Филипа обозначились желваки, и Джоан догадалась: он понял, что она хотела сказать. Но хотя она и приготовилась к спору, он сказал только:
   – А как насчет колы? Крис наверняка пьет ее.
   – Да, – согласилась Джоан, направляясь в сторону кухни. – Кажется, должна быть в холодильнике.
   Филип последовал за ней, засунув руки в карманы. Его волосы были в беспорядке, словно он взъерошил их пальцами, пока ее не было. И тем не менее он казался таким же неотразимым, как всегда, и Джоан подумала: как это несправедливо, что этот мужчина до сих пор имеет над ней такую власть!
   Однако подобные мысли не могли привести ни к чему хорошему, поэтому она постаралась выбросить их из головы. Джоан достала кока-колу из холодильника, бокал из шкафчика и водрузила все это на стойку перед Филипом. Затем, поставив кипятиться чайник, вылила содержимое чашки, которую принес ей Крис, в раковину.
   Филип даже не взглянул на бокал. Он открыл бутылку и стал пить ледяную жидкость прямо из горлышка, запрокинув голову. Джоан поймала себя на том, что наблюдает, как ритмично движется его кадык, и быстро отвела взгляд. Но перед глазами все равно стояла высокая смуглая шея.
   Его кожа была темнее, чем обычно. Интересно, где он провел свой зимний отпуск? – подумала Джоан и тут же вспомнила. В одном из таблоидов она наткнулась на заметку о том, как проводит каникулы в Сент-Морице Лори Такер, модель, красовавшаяся на многих обложках в прошлом месяце, со своей новой добычей – художником Филипом Броком, сколотившем на производстве настольных игр огромное состояние.
   В газете были и фотографии, но Джоан даже не взглянула на них. Да и заголовки прочла только потому, что леди Сибил развернула перед ней газету на нужной странице… Джоан поморщилась. Иногда она не могла понять, действительно ли мать руководствуется самыми лучшими намерениями или просто получает удовольствие, раз за разом доказывая дочери, что была права.
   – Спасибо.
   Пока она была занята своими невеселыми мыслями, Филип осушил бутылку и сейчас шел к мусорному контейнеру у раковины, чтобы выбросить ее.
   Джоан попыталась сосредоточиться на происходящем.
   – Хочешь еще? – спросила она, радуясь, что чайник вскипел и можно заняться приготовлением чая. Колени у нее подгибались, и она мечтала сесть.
   – Не сейчас. – Филип безостановочно ходил по кухне, пока она наливала в чашку молока и добавляла к нему заварку и кипяток, а затем тихо произнес: – Наверное, мне следовало бы извиниться.
   Джоан постаралась скрыть свое удивление. Искоса взглянув на Филипа, она прошла мимо него в гостиную.
   – Если считаешь нужным, – сказала Джоан наконец, когда заняла прежнее место на кушетке. Она отпила из чашки. – Ммм… вот чего мне не хватало.
   Она чувствовала, что Филип стоит на пороге гостиной у нее за спиной. Хотелось бы ей видеть его лицо. А может, и нет, поправила она себя. Ей никогда не удавалось скрыть от него свои чувства.
   Когда ее нервы напряглись до предела, Филип наконец вошел в комнату, но вместо того, чтобы занять кресло, в котором сидел раньше, опустился рядом на кушетку.
   – Считаю, – сказал он. Сиденье прогнулось под его весом. – Я совсем не хотел так набрасываться на него. Но, черт возьми, Джо, я считал, что он знает.
   Джоан заставила себя посмотреть на него.
   – Знает – что? – спросила она, хотя прекрасно поняла Филипа.
   Тот с шумом выдохнул.
   – Что я не его отец, – хрипло произнес он.
   Джоан свела темные брови.
   – Но ты его отец, – ответила она так, как всегда отвечала на эти его слова. – Просто не хочешь признавать этого.
   – Совершенно верно, – зло подтвердил он. – Ради Бога, Джоан, как долго ты намерена цепляться за эту… эту басню?
   Джоан поставила свою чашку на журнальный столик.
   – Ровно столько, сколько потребуется, полагаю, – сказала она, дивясь, как холодно звучит ее голос, в то время как внутри все горит. Затем, чувствуя, что откладывать дальше некуда, спросила: – Почему ты не говоришь, зачем хотел встретиться со мной?
   Филип пристально посмотрел на нее. Зеленые глаза резко выделялись на загорелом лице.
   – Ты думаешь, это честно – внушать Крису тщетные надежды? – сказал он, не ответив на ее вопрос.
   Джоан вздохнула.
   – Тщетные потому, что отец отказывается признавать его? – сурово спросила она.
   Подбородок Филипа напрягся.
   – Проклятье, это не мой ребенок!
   – Твой!
   – Как ты можешь утверждать это, когда у тебя был роман с Роном Кинни?
   Джоан побледнела.
   – У нас не было романа!
   – Ты спала с ним.
   – Я была с ним в одной постели, – сказала она, досадуя на то, что голос дрожит. – Но не по своему желанию.
   – Ну да, конечно! – фыркнул Филип. – Хочешь сказать, что он изнасиловал тебя?
   – Нет. – Джоан снова взяла свою чашку, радуясь согревающему руки теплу. – Но я была пьяна. Я ничего не помню.
   Филип со стоном вскочил с кушетки и зашагал по комнате. Его внушительная фигура в свете электрического камина отбрасывала гигантскую тень. Чтобы не смотреть на него, Джоан уставилась на имитацию пламени. Но желание видеть Филипа было сильнее ее, и только выплеснувшийся на ладонь горячий чай заставил ее отвлечься, чтобы вернуть чашку на место.
   – Он был моим другом, – сквозь зубы произнес Филип, и Джоан почувствовала, как в ней оживает знакомая неприязнь.
   – Да, я знаю, – сказала она. – В том-то и беда, верно? Ты не можешь поверить, что твой друг повел себя так… так…
   – Неосмотрительно? – язвительно предложил свой вариант Филип.
   – Так отвратительно, – поправила его Джоан, поднимая на него гневный взгляд. – И на этом основании ты решил, что Крис не может быть твоим сыном. Что он ребенок Рона.
   Филип шумно выдохнул.
   – Я не хочу говорить об этом.
   – Еще бы!
   – Ради Бога, Джо, постарайся быть честной хотя бы раз в жизни! – Филип резко остановился перед ней, и она отвела взгляд от впечатляющей выпуклости под молнией джинсов. – Я был твоим мужем три года, черт возьми, и ты не забеременела. И ты хочешь сказать, что нам внезапно повезло? Я так не думаю.
   – Мы старались предохраняться, – выпалила Джоан. – Ты это знаешь!
   – Но порой случались промашки. Ты это хочешь сказать, да?
   Джоан застонала.
   – Ну а что хочешь сказать ты? – спросила она, вытягивая вперед руку, словно для того, чтобы оттолкнуть его. – Что Рон Кинни такой… такой потрясающий мужчина, что одной ночи с ним оказалось достаточно?
   – Если ночь была только одна, – грубо бросил Филип. – Мне об этом известно только с твоих слов.
   Джоан не могла больше сидеть на месте. Дрожа всем телом, она вскочила, оттолкнула Филипа и бросилась прочь от кушетки. Конечно, ему было известно об этом только с ее слов. Рон никогда не признался бы ему в том, что сделал.
   – В любом случае, твоя беременность была лишь последней каплей, – мрачно произнес Филип, и в его голосе теперь звучала горечь. – Как ты могла сделать это, Джо? Как ты могла завести роман с моим лучшим другом? Господи, ты знаешь, как я к нему относился. Он был самым близким мне человеком, с тех пор как мы поступили в колледж.
   Джоан ухватилась за спинку кресла в поисках опоры и постаралась взять себя в руки.
   – Рон никогда не был тебе другом, Филип, – сказала она и продолжила, не обращая внимания на его взбешенное рычание: – Не был. Он завидовал тебе, нашей с тобой жизни. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы разлучить нас.
   – Чушь, и ты это знаешь. – Филип бросил на нее испепеляющий взгляд. – Не могу понять, почему ты без конца повторяешь старые сказки.
   Джоан подняла голову.
   – Наверное, потому, что не теряю надежды на то, что однажды ты поймешь, что я говорю правду, – порывисто ответила она. – Что ты хотя бы допустишь предположение о том, что Крис – твой сын.
   – Он не мой сын, – ровным голосом произнес Филип. – Он совсем не похож на меня.
   – Он совсем не похож и на Рона Кинни, – возразила Джоан, чувствуя себя ужасно несчастной. – Ну, послушай, Филип, разве я когда-нибудь лгала тебе?
   – Когда сказала, что не спала с Роном Кинни, – последовал немедленный ответ.
   – Потому что это правда.
   – Но ты же не отрицаешь, что он занимался с тобой любовью, когда я нашел тебя?
   Плечи Джоан поникли.
   – Он пытался, это верно.
   – Вот именно. – Филип бросил на нее презрительный взгляд. – Так почему же ты упрямо повторяешь, что между вами никогда не было сексуальных отношении?
   Джоан покачала головой.
   – Я не верю, что сделала это. Как бы то ни было, я… я боялась.
   – Боялась меня?
   – Того, что случится, если ты поверишь, что я изменила тебе.
   – И ты не ошибалась. – Филип устало тряхнул головой. – Ты ведь говорила, что он даже не нравится тебе.
   – Так и есть.
   Но Джоан понимала, что битва уже проиграна. Она начинала и проигрывала ее вот уже на протяжении десяти лет. И что бы она ни сказала или сделала, это не способно было поколебать уверенности Филипа.
   – Уже поздно, – резко произнес он. – А ты, похоже, не меньше измучена, чем Крис. Мне лучше уйти.
   Джоан посмотрела на него.
   – Но мы так и не поговорили.
   – Нет. – Филип невесело усмехнулся. – По крайней мере, не о том, что действительно важно. – Он помолчал. – Я приду в другой раз. Когда не буду спешить, а ты не будешь полумертвой.
   Губы Джоан тронула горькая усмешка.
   – Ты умеешь польстить девушке, Филип. Я и забыла, каким галантным ты порой бываешь.
   – Мне совсем ни к чему льстить тебе, Джоан. – Филип снял со спинки кресла куртку и накинул на плечи, а затем через силу добавил: – Ты сама знаешь, что чертовски привлекательна. И всегда была. Наверное, поэтому мне так нелегко поверить тебе. Рон или нет, но рано или поздно все равно нашелся бы кто-то, кто внес бы некоторое разнообразие в наш брак.

3

   В восемь часов следующего утра Филип был уже за рабочим столом.
   Он мог бы оказаться там и раньше, поскольку так и не ложился в постель. Большую часть ночи он провел, переключая каналы на огромном телевизоре, который Лори когда-то заставила его водрузить в спальне, и стараясь не думать о скандале, который она закатила ему в своей квартире, когда вернулась из ресторана в одиночестве.
   Но именно так всегда и происходит, когда ты позволяешь жене, с которой намерен вскоре развестись, испортить себе приятный вечер, тоскливо думал он. Генри Чемберс и его жена были старыми друзьями Филипа, и он знал, что Лори надеялась с помощью четы известных дизайнеров позаботиться о своем будущем. Понимая, что рано или поздно она уже не сможет рекламировать нижнее белье на телевидении, Лори решила стать творцом и хотела показать мэтрам кое-какие эскизы в надежде, что те возьмут ее под свое крыло.