Бачериков Геннадий. Забытый вальс

   Она с лукавым выражением заглянула в лицо Николаю. Он, в первую минуту растерявшись от услышанного, увидел ее совсем близко, и уже ни о чем не думая, повернулся к ней, обнял за плечи и поцеловал. Они стояли некоторое время прижавшись друг к другу. Он гладил упругие волны ее волос и снова и снова осторожно и нежно целовал губы, глаза, щеки, шею. Они оторвались друг от друга только услышав любопытное перешептывание и хихиканье стайки девчонок, проходивших мимо, и пошли дальше. Между ними повисло напряженно-смущенное молчание, но к счастью почти в этот момент они вышли к розарию.
   – Мое самое любимое место, – тихо сказала Люда, не глядя на Николая.
   – Да, зрелище впечатляющее, – согласился Николай, глядя на сотни цветущих розовых кустов.
   – Правда, – добавил он, – это не только массовое зрелище, но еще и массовое обонялище.
   И в самом деле, время от времени почти каждый из десятка бродивших тут людей наклонялся к какому-нибудь кусту и с видом дегустатора парфюма пытался уловить аромат, исходящий от роз. Некоторые при этом даже и глаза закрывали, а одна почтенного возраста дама встала на колени возле низкорослого куста и застыла на четвереньках в экстатическом молчании, почти погрузив нос внутрь огромного бутона. В этот момент она вдруг откинулась от цветка и оглушительно, на весь розарий чихнула. Однако это ее не смутило, она не спеша встала на ноги, трубно высморкалась в носовой платок и с достоинством, если не королевы, то уж точно графини, удалилась.
   Николай с Людой, одновременно взглянув друг на друга, затряслись в приступе почти гомерического хохота. Лед молчания растаял, и они почти час провели, неторопливо переходя от куста к кусту и, в свою очередь, тоже приобщаясь к миру розовых запахов.
   – Ну что, не пора ли нам из мира возвышенного и прекрасного перейти в мир прозаический и более приближенный к жизни. Если честно, то мне просто хочется есть. Я даже и не обедал сегодня, на работе замотался, – сказал Николай.
   – И куда же будет осуществляться переход?
   – Тут недалеко есть маленький итальянский ресторанчик. Разнообразная морская живность и хорошее вино, говорят, почти гарантированы. Я сегодня даже без машины, по этому поводу.
   Через полчаса они сидели в маленьком полутемном уютном зале и под негромкую музыку неторопливо и тщательно изучали меню. Только сейчас, увидев Людину руку, неспешно скользящую по названиям блюд в меню, Николай обратил внимание на необычное красивое серебряное кольцо с зеленым прозрачным камнем. Что-то припомнив, он бросил торопливый взгляд на ее уши. Там были выполненные в том же стиле сережки. Как это ни странно, но общий рисунок очень напоминал сережки и колье из его находки. В это время официант принес кувшин белого вина и огромное блюдо с салатом-ассорти из морепродуктов, в котором было все, в том числе громадный лангуст, возлежащий на блюде среди маленьких устричных раковин и прочих морских деликатесов, как король среди придворных, последний штрих картине придала маленькая каракатица. Официант, безмолвно взглядом испросив согласия, зажег две свечи на столе, разлил вино в бокалы, и удалился.
   – Ты знаешь, – сказал Николай вполголоса, глядя в бокал, посверкивающий искорками отраженного пламени, – странно, наверное, слышать это от человека, которого видишь второй раз в жизни, но у меня такое ощущение, что ты со мной давным-давно, и что нам с тобой будет очень хорошо вместе. Давай, первый бокал за наше будущее.
   Она улыбнулась ему, и они легонько соприкоснулись нежно прозвеневшими бокалами.
   Вино оказалось отличным. Николай с аппетитом ел все подряд, и большая часть блюда пришлась на его долю. За едой разговор шел, перескакивая с одной темы на другую. Выяснилось, что Люда не только в Италии, но и вообще за границей не была, если только не считать Крым.
   Между прочим, Николай осторожно поинтересовался, – А откуда у тебя эти сережки? Мне кажется, что я где-то такие уже видел.
   – Ну, это целое семейное предание. Один из моих прадедов, Тягунов Александр, работал ювелиром у самого Фаберже. У нас сохранилось много его эскизов. И вот один из маминых родственников пошел по его стопам. Степень родства с ним я выразить не могу, там нужно использовать такие слова как шурин, золовка, а я, честно говоря, не помню, кто есть кто. Я зову его просто дядя Леша. Вот он и сделал мне к шестнадцатилетию этот комплект. Металл – серебро, а камни искусственные. Вещи недорогие, конечно, но изготовлены по мотивам тех, которые прадед у Фаберже делал. Так что вряд ли ты их где-то видел, уникальный экземпляр.
   В это время официант принес две лазаньи. Наполнив бокалы, он ушел. А двое попали в тот невидимый поток пространства и времени, который всегда и везде отделяет влюбленных от остального мира. Медленно оплывали свечи на столе, а они колыхались в танце под музыку, которой не слышали, ощущая тела друг друга под легкими одеждами и понимая, что он еще не пришел, но уже рядом, час, который соединит их.
   Время в такси, которое везло их домой к Николаю, показалось спрессованным в секунду. Молодой шофер, всю дорогу бросавший любопытствующие взгляды в зеркало заднего вида, только крутил головой, когда видел, как эти двое не могут оторваться друг от друга. Они опомнились лишь, когда он вышел из машины и открыл заднюю дверцу со стороны Люды. Николай, не глядя, вытащил из бумажника купюру, так же, не глядя, подал ее таксисту, и, обняв спутницу за плечи, направился к подъезду. Шофер, посмотрев на портрет бородатого президента на серо-зеленой купюре, открыл, было, рот, но вовремя одумался и укатил, одаренный крупицей любви.

Глава 11
1994 год, Кимры, пятница, 15 июля

   Электричка подошла к станции Савелово утром в половине десятого. Пассажиры рванули к дверям как на последний штурм.
   – Ну, пенсионеры дают! – восхитился стажер Валера.
   – Будешь тут давать. Автобус к электричке один подходит, кто успел, сел. А нет, еще полчаса, а то и больше ждать, – объяснил Анатолий Семенович. – Это нас с тобой с машиной встречать должны, а то бы тоже бежали.
   Возле платформы среди десятка разномастных машин, украшенных рукодельными табличками с шашечками, и в самом деле, стоял милицейский «уазик», возле которого лениво курил сержант. На приближающихся в общем потоке Валеру и Анатолия Семеновича он внимания не обратил, поскольку оба были в штатском. Участковый в бесформенном, давно потерявшем изначальный цвет белесом полотняном костюме, вышитой косоворотке и соломенной шляпе-хрущевке выглядел как типичный дачник. Не хватало только какого-нибудь строительного материала, который рачительный хозяин тащит на родные шесть соток, чтобы поправить в каком-нибудь месте одно из своих строений. Валера в спортивных штанах с лампасами и майке с затершимся выцветшим трафаретным портретом Мадонны тоже не выделялся из толпы. Подойдя к машине, участковый предъявил удостоверение. Сержант, которого, как оказалось, звали Сергей, мгновенно превратился из ленивого бездельника в ретивого служаку. Они заехали в два отделения милиции в Савелове и в Кимрах, в каждом из них оставили ориентировки и по стопке копий фотороботов Косоурова и Самошкина, то бишь Банана и Хирурга, а также провели инструктаж городских участковых, которых ради этого почти полностью собрали в Кимрах. Решено было также, что фотороботы должны быть срочно развезены всем участковым близлежащих к Кимрам поселков. Оставалось только ждать.
   – Сережа, а ты пообедать нас не отвезешь куда-нибудь, только подешевле? – поинтересовался Анатолий Семенович у приписанного к ним сержанта.
   – Да, конечно! У нас тут на машиностроительном хорошая столовка. Они, правда, посторонних с улицы после двух пускают, но по милицейским корочкам в любое время. И кормят там хорошо и недорого.
   – Ну, вот и лады. А потом надо будет по магазинам походить, по тем, где выпивку продают. Они ребята при деньгах, небось, гуляют сейчас. Да и на рынок надо бы мне зайти, козьего молочка купить. У вас в отделении холодильник-то есть?
   – Да зачем в отделении, я как раз рядом с рынком живу, заскочим ко мне домой, положим в холодильник, а будете уезжать, заберете.
   Милицейский «уазик» неторопливо ехал по мосту через Волгу, соединяющему город. Анатолий Семенович, сидевший рядом с водителем, одобрительно озирал речные просторы. После обильного обеда настроен он был весьма благодушно. Да и тихий провинциальный городок, раскинувшийся по обоим берегам Волги, после Москвы выглядел сонно и умиротворяюще. Патриархальность пейзажа нарушало только здание из красного кирпича, торчавшее на самом высоком месте противоположного берега. Создавалось впечатление, что гигантское дитя поиграло в кубики и забыло их здесь. Оказалось, что это был городской театр. Ближе к мосту, почти на самом берегу Волги стоял старый, обшитый почерневшими досками двухэтажный деревянный дом. Он обращал на себя внимание тем, что все его составляющие были перекошены так, что в облике всего дома невозможно было найти ни одной строго вертикальной или горизонтальной линии. Однако на покосившейся крыше торчал лес разномастных телеантенн, среди которых наблюдались и спутниковые тарелки, а в открытых настежь, по случаю вновь наступившей жары, окнах весело развевались разноцветные шторы и занавески, то есть и там жили люди. Съехав с моста и миновав какое-то административное здание из желтого кирпича, обсаженное голубыми елями, «уазик» проехал мимо отделения милиции и свернул, судя по всему, на главную улицу. Деревянных покосившихся домишек на ней уже не было, но зато по обеим сторонам улицы во множестве наличествовали старинные добротные двухэтажные кирпичные дома, построенные явно еще до революции. Фасады их украшались всевозможной лепниной, изрядно потраченной временем. Дорога шла под гору, и вдали виднелись серые многоэтажки нового района.
   – Вот что, Сергей, – обратился Анатолий Семенович к водителю, – давай-ка, мы здесь остановимся, пройдем по магазинам, где спиртное продают, да и на рынок зайдем.
   Однако поход по местным оазисам для истомленных похмельной жаждой кимрян результатов не дал. Никто из разыскиваемой парочки не появлялся здесь в поисках живительной влаги. Повезло только лично участковому, который сумел-таки обзавестись на рынке полуторалитровой емкостью с козьим молоком, которую тут же завезли в квартиру домовитого Сергея и надежно упрятали в холодильник.
   Когда они направлялись к очередному магазину, у сержанта опять забубнила хриплым голосом рация. На этот раз вызывали их. В поселке Южный вроде бы видели двоих мужиков, подходящих под описание разыскиваемой парочки.
   – До Южного двадцать минут езды, – объяснил сержант, – небольшой поселок возле деревообрабатывающего комбината.
   – Да вон, трубу видите на том берегу? – добавил он, когда уазик снова переезжал мост через Волгу, – вот это там и есть.
   Дорога шла лесом, на многочисленных выбоинах машину ощутимо потряхивало. Справа начался серый бетонный забор, за которым виднелись производственные здания, какие-то огромные серебристые баки, полуразваленные штабеля досок.
   – Это и есть комбинат, – сказал сержант, – два года уже почти не работает. Местные, кто в Москву на работу ездит, кто рыбу на Волге ловит, сетями конечно, а кто и ворует. Тут недалеко садовый поселок большой, около тысячи домов. Так как только сезон заканчивается, начинают его шерстить по полной программе, не успеваем заявления принимать. Сторожа есть, а толку. Пока с одного краю идет, с другого можно пол улицы обчистить.
   Машина въехала в поселок, свернула к двухэтажному стекло-бетонному дому культуры, возле крыльца которого прохаживался молодой лейтенант в милицейской форме. Увидев уазик, он торопливо, почти бегом, заторопился к нему.
   – Лейтенант Булаев, здешний участковый, – представился он, растерянно переводя взгляд с вышитой косоворотки Анатолия Семеновича на обтерханную майку стажера Валеры.
   – А зовут-то как? – добродушно спросил Анатолий Семенович.
   – Николай.
   – Ну, Николай, где их видели?
   – Да, понимаете, я сегодня с утра по вызову ездил. Денисовы, отец с сыном, они в частном доме живут, подрались по пьяному делу. С вечера еще керосинили, и сын бате поленом голову разбил. Ну, мы сына в отделение привезли, протокол оформляем, и тут мне вашу ориентировку на стол положили. Денисов-то как глянул, и говорит, что они у соседа ихнего в гостях были. Они с ними вместе и пили, кстати. Так что поехали, может, застанем.
   Уазик на всякий случай остановили у дома Денисовых. Заранее договорились, что местные милиционеры через двор этот дома пройдут на задворки к соседу, а москвичи зайдут с улицы, чтобы не дать уйти Хирургу с Бананом. Однако этот стратегический план успеха не имел, на двери у соседа висел огромный замок.
   Денисов-старший с забинтованной головой, в одних семейных трусах и в калошах на босу ногу вышел на свое крыльцо и закурил, с любопытством глядя на возвращающихся к машине милиционеров.
   – Денисов, – окликнул его Булаев, – поди-ка сюда!
   – Ну, чего вам? Небось, Петьку моего оформлять собрались. Так я вам вот что скажу, никаких заявлений на него я писать не буду. Если пятнадцать суток дадут, пусть отсидит. А в тюрьму не дам, у нас с ним заказ большой намечается – дом в дачном поселке ремонтировать.
   – Ну, это дело твое. Ты вот что мне скажи, ты ведь видел, кто к соседу твоему, Косарикову, приехал?
   – Видел, мы с ними вчера выпили даже. Хорошие мужики, только кликухи у них чудные какие-то. Один – Хирург, а второй – Банан.
   – А где они сейчас могут быть?
   – Дак где, на реке, наверное. Вроде они втроем в затон пошли, у Сашки лодка там.
   – А какая лодка, как выглядит?
   – Блин, ну как, как! Обыкновенно, с мотором.
   – Ну, какого цвета, может, название какое написано?
   – Раньше вроде была голубая, только краска пообтерлась. А название точно, написано – «Русалка»!
   – О, сказал стажер Валера, – поехали быстрей эту «Русалку» ловить.
   – А вы что из-за сетей что ли, – обеспокоился участью соседа Денисов, – так вы только не говорите, что я навел, а то Сашка мне житья не даст! – крикнул он уже вслед уходящей машине.
   Через пять минут уазик выехал к небольшому заливчику, за которым виднелась Волга. На берегу залива забором из колючей проволоки был огорожен большой участок, примыкавший к воде. Там вперемежку стояли вытащенные из воды разномастные лодки и небольшие сараюшки, сколоченные из бог весть чего.
   Участковый Булаев, идущий впереди остальных, подошел к группе мужиков, сидящих на корточках над разобранным мотором и разливающих что-то из бутылки.
   – Здорово, мужики. А Сашка Косариков со своей «Русалкой» где тут обитает?
   – Так уехали они полчаса назад.
   – Втроем?
   – Ну, да. Он и еще два каких-то, вроде нездешние.
   – Слушайте, мужики, лодка нужна, срочно. За этими двумя аж из Москвы нехороший след тянется. Вот ребята с самой Петровки приехали, – вдохновенно приврал лейтенант.
   Сидевшие на корточках переглянулись. Один встал, – Ну, если вам те двое нужны, то, конечно, поможем. Пошли, у меня катерок на воде. Только возьму троих, места больше нет.
   Как объяснил владелец плавсредства, которого звали Петром, катерок был полуглиссером со стационарным автомобильным мотором от списанной «волги». Оставляя за кормой тучу радужных брызг, он стремительно набрал ход и шел сейчас против течения по середине реки. Петр предположил, что Косариков поехал осматривать сети, которые он забрасывал обычно возле противоположного берега на глубоком месте в стороне от судового хода.
   Лодку они увидели издали. Она стояла на месте, видимо был сброшен якорь. А три человека в ней увлеченно метр за метром вытягивали сеть и выбирали из нее рыбу. Петр сбросил газ и выключил мотор, и в этот момент один из сидевших на лодке обернулся и сразу же что-то закричал своим подельникам. Те уставились на движущийся по инерции катер. Анатолий Семеныч приветственно приподнял свою шляпу, которую все время бережно держал на коленях. Хирург с Бананом оцепенело, как кролики на удава, смотрели на приближающегося участкового. Однако бывший с ними Косариков не растерялся. Он одним резким движением перерезал невесть откуда взявшимся ножом веревку якоря, крикнул – Сеть выбросьте в сторону катера! – и кинулся к мотору, который завелся с первого рывка. Лодка стала уходить от почти остановившегося катера.
   – Мотор врубай, – гаркнул Семеныч владельцу катера.
   – Куда врубать, сеть под нами, намотаем на винт, полдня потом распутывать. Слышь, молодой, – обратился Петр к курсанту Валере, – нырни, попробуй сеть под винтом протащить. Только смотри осторожно, сам не запутайся. Спешить не надо, мы их за пять минут догоним.
   Нырять Валере пришлось несколько раз, на помощь ему слез в воду и лейтенант. Наконец вдвоем они протащили сеть под кормой, забрались в катер, и Петр запустил мотор. Развернувшись по широкой дуге, чтобы не зацепить сеть, катер быстро набрал ход. «Русалка» за это время ушла далеко в сторону соседнего берега, но расстояние между ней и катером быстро сокращалось. Вдруг Петр выругался и, резко сбросив газ, стал разворачиваться.
   – Ты что! – заорал лейтенант. Но хозяин катера зло ткнул рукой, указывая вверх по течению Волги. Река там делала резкий поворот, и сейчас из-за крутого берега с большой скоростью почти прямо на них выплывал четырехпалубный белый красавец – теплоход. Над рекой гулко прозвучали несколько басовитых отрывистых гудков, на теплоходе заметили лодку и катер, которые находились прямо по курсу. Но если катер уходил с пути, то лодка, не сбавляя ход, шла наперерез теплоходу, рискуя попасть под него.
   – Везет же сукам! – сплюнул за борт Петр, – Если проскочат сейчас, то уже не догоним, теплоходы парой идут. Туристы, мля!
   И в самом деле, держась метрах в двухстах от первого теплохода, из-за поворота за ним выходил второй такой же. Однако на «Русалке» поняли, что проскочить перед первым теплоходом они не успеют. На лодке сделали попытку развернуться, и им это почти удалось. «Русалка», выполняя поворот, шла уже параллельно теплоходу, который к этому моменту поравнялся с ней. Вот ее догнала поднятая теплоходом волна, при этом лодку слегка отбросило в сторону, развернуло, и она почти мгновенно, как булавка к магниту, прилипла к корпусу судна, скользнула вдоль него и исчезла под кормой. Через минуту по этому месту прошел второй корабль. Теплоходы, шедшие на большой скорости, начали замедлять ход, прозвучало несколько тревожных гудков, но по инерции они прошли дальше и скрылись за следующим поворотом, а в полосе потревоженной ими воды было пусто. Там не было видно ни людей, ни лодки.
   Петр первым очнулся от столбняка, напавшего на всех, кто был в катере. Он направил свое суденышко на место, где все это произошло. Катер на пять минут остановился с заглушенным мотором, а его пассажиры усердно крутили головами в разные стороны, пытаясь увидеть, или может быть услышать кого-нибудь оставшегося в живых. Но кругом стояла тишина, слышно было только как волны, поднятые теплоходами и отраженные от берегов, плещут о борт катера.
   – Ладно, что делать-то? – нарушил молчание лейтенант. – Сами они всплывут дня через три в лучшем случае. Водолазам тут работать нельзя, у нас движение, как на трассе, каждые десять минут кто-нибудь проплывает.
   – Позвони в Кимры начальству, – порекомендовал Анатолий Семенович. – Им виднее, что делать. Нам они мертвые ни к чему. Вот только дом, где они остановились, хорошо бы посмотреть.
   – Так санкция нужна на обыск, – заметил лейтенант.
   – Вот сейчас и дадут. Хозяин погиб, дом все равно опечатывать надо, он же один жил. Так что давай лучше сразу поезжай в Кимры за санкцией, мы тебя ждать будем возле дома.
   Обыск ничего не дал, и изрядно уставшие Анатолий Семенович и Валера уехали в Москву. По приезде они зашли в отделение к Мусатову и рассказали о неудаче.
   – Да, – сказал тот, почесав затылок. – А счастье было так возможно…
   – Какое счастье? – недоуменно спросил Семеныч.
   – Вот привезли бы их, и было бы всем нам счастье. Мне Гребенюк вчера сказал, что если дело не раскрою, он мне устроит предупреждение о служебном несоответствии. Ладно, мужики, отдыхайте, в понедельник увидимся. Гребенюк в управление уехал, так что дело терпит.
   Однако поздно вечером в квартире старшего оперуполномоченного Михаила Мусатова раздался телефонный звонок.
   – Ну что, Михаил, новости от твоих ребят есть какие-нибудь? – услышал Михаил в трубке знакомый голос начальника отделения майора Гребенюка и в ответ коротко рассказал ему о событиях на Волге.
   – Твою мать! – зло выругался Гребенюк. – Это ж надо, утопить подозреваемых. Да вы все дело утопили! Короче, завтра со всей своей бригадой в одиннадцать у меня в кабинете.
   – Товарищ майор, так выходной же! – возмутился было Михаил.
   – Мне позвонили с Петровки, будет человек от них, так что никаких выходных.
   Михаилу пришлось обзвонить всех участников расследования, включая и эксперта, и объявить о совещании. Валера попытался воспротивиться, он как раз собирался с подружкой на пару дней за город, но Михаил быстро обрисовал ему возможные последствия от уклонения, и несчастный стажер смирился со своей участью.

Глава 12
1994 год, дачный поселок Николина Гора, суббота, 15 июля

   – Матчбол! – торжественно провозгласил сидевший на судейской вышке рядом с теннисным кортом молодой коротко стриженый парень, у которого поверх спортивной майки была надета наплечная кобура.
   На корте играли двое – высокий лысоватый крепыш лет сорока с живыми черными глазами и невысокий узкоплечий мужчина лет на десять помоложе его, с широким лицом, на котором выделялись, слегка торчащие вперед из-за короткой губы верхние зубы, и с уже наметившимся «пивным» животом.
   Крепыш подал, молодой отбил мяч, норовя попасть в дальний от соперника угол корта, но мяч ушел в аут.
   Игра! – все так же торжественно провозгласил сидевший на судейской вышке.
   – Что, журналюга, это тебе не книжки писать, тут тонко действовать надо, – подколол молодого соперник, зачехляя ракетку и вытирая полотенцем.
   – Ты, Борь, у нас известный спортсмен, а я скромный любитель. Пошли, выпьем пивка, у тебя, небось, полны закрома.
   – Да есть, вчера ребята два ящика привезли, свежее, фура из Германии пришла. Только сначала сполоснуться надо, с меня течет, как после бани. Такая жара, пошли в бассейне поплаваем.
   Через полчаса они сидели за накрытым столом на застекленной тенистой террасе. В углу потихоньку шумел кондиционер. Кружки с пивом быстро опустели и тут же были наполнены по второму разу бесшумным официантом.
   – Борь, поговорить бы надо без лишних ушей, пива мы сами себе нальем – наклонившись вплотную к собеседнику, шепнул молодой.
   Повинуясь легкому кивку хозяина, официант моментально испарился.
   – Что за дела с Пантелеичем? Я вчера проезжал по Варшавке мимо офиса, там вавилонское столпотворение, народу больше чем раньше на Красной площади во время демонстрации. Слухи ходят, все может накрыться?
   – Не боись, консорциум свое получит без проблем. Тут такая ситуация, мои аналитики говорят, что процесс имеет тенденцию становиться неуправляемым. И если даже резко поднимать котировку, непонятно, удастся ли получить прежние суммы прихода. Народ может броситься продавать, и тогда кирдык неизбежен. Если мы резко сбросим свое, результат будет тот же. Поэтому желательно выбирать все деньги плавно, в течение пары недель, до максимума увеличить продажи акций населению и минимизировать выплаты. С рекламой надо чего-то придумать. Идея новая нужна.
   – Есть идея! Ты же знаешь, жилье для народа строить практически перестали. Можно предложить развитие городов-спутников вокруг мегаполисов наших сраных. Для начала пусть будут Москва и Питер. Леня Голубков указкой в картинки потычет, а там план города, рисунок дома, квартиры. Зимний сад, джакузи, встроенная техника. Рита в соплях от радости рыдает на груди у Лени, сзади пятеро детей. Короче «МММ обеспечит всем!».
   – Да, вы с Баобабом всех народными автомобилями уже обеспечили. Самое время дома строить начать… Хотя идея неплохая, но запускать ее надо не позднее понедельника.
   – Ты что, с ума сошел! Это ж надо концепцию продумать, сценарий написать, видеоряд приготовить. Выходные же.
   – Слушай, мы этой рекламной шараге столько платим, что они раз могут и в выходные поработать. Давай звони главному, пусть что хочет делает, но в понедельник вечером ролик уже должен крутиться. У нас впереди может только две недели. Потом придется резко все обрушить.
   – Я не понял, а зачем рушить-то?
   – Ну, ты же помнишь эту идею Пантелеича выйти сухим из воды. Типа, МММ замораживает все акции, фиксирует их стоимость в валюте, дает всем акционерам обязательство расплатиться через два-три года. Дальше покупается за минимальные деньги на приватизационных конкурсах самое вкусное, Баобаб и Кассир обеспечат. Главное, все это реально может проскочить! Через несколько лет активы будут в сотни, если не в тысячи раз дороже. Но тебе это нужно, ждать свои деньги два-три года? Да и что на них купишь потом, все уже разберут. Тем более, непонятно, что будет в девяносто шестом. Кругом сплошное кидалово, особенно с ваучерами. Рыжий придумал на нашу голову сказку про две «волги», а в лучшем случае будет два рулона туалетной бумаги. Так что Сам может и не удержаться, да и здоровье у него, ты же знаешь, резко вниз пошло. Ну и, кроме того, я же тебе говорю, мои аналитики считают, что процесс становится неуправляемым. Пантелеич нашел какого-то математика, который на компьютерной модели все это просчитывает. Помнишь, год назад паника началась, что МММ валится? Так он все заранее предсказал. Тогда сумели выправить, а сейчас полный кирдык предсказывает. Правда, не завтра, но все-таки… И вообще, создается впечатление, что Пантелеич свою игру играет, у него на всех филиалах управляющие поменялись. Темнит он что-то. Мы тут посоветовались и решили убрать у него главного по информации, уж больно много он знал.