Страница:
Теперь, когда основная часть задания была выполнена, ожидание Адамовых летунов проходило легко. С вождями я виделся не часто, дабы не привлекать внимания. Но каждая встреча доставляла истинное наслаждение. Коба и Вовка отнюдь не были завернутыми на политике занудами. В молодости немало кутили и куралесили. У Ильича было две дочери от разных матерей. У Йоси этого добра, кроме всем известного Яши, было вообще немеряно. Во времена, когда он грабил в горах почтовые дилижансы, немало девушек падало ниц перед его хромовыми сапогами. Иногда, когда Сталин грустил, он начинал выводить грузинские напевы и жаловался на отсутствие табака и трубки. - Привычки, - говорил он, - это такая штука, которая не дает жить спокойно даже после смерти. К счастью я не успел приобрести при жизни вредных привычек, хотя признаюсь честно, иногда до ужаса хотелось выпить бокал пива с жареной хамсой. Основным предметом наших разговоров были все-таки воспоминания. У Ленина, жизнь которого сложилась тяжело, но удивительно, были истории на любой вкус. Особенно он любил рассказывать, как однажды, жандармы посадили его в одну камеру с ворами, где он, Ленин, выиграл в буру у залетного фраера кепку. Эту кепку он хранил, как талисман, не расставаясь с ней до самой смерти. - Фартовая была, - часто говорил Ильич. - Бля буду, фартовая. Век воли не видать. Во время одной из таких историй я и заметил, как в небе, если можно так назвать пустоту, окружающую седьмой круг Ада, появились две быстро увеличивающиеся точки. Ребята их тоже заметили. Ленин как-то сразу изменился. На полуслове оборвал рассказ и сказал с самым серьезным видом: - Извините, товарищ Куралесов, с этого момента нам придется прекратить наши запанибратские отношения. Впереди большая работа, а революция, как известно, не терпит фамильярностей. Я не стал возражать потому, что понимал - люди там, по ту сторону, ждут вождей. И если бы мы появились в обнимку, хохоча и ревя песни, то были бы просто не поняты. Птицы сделали над нами круг и мягко приземлились. С первой на грунт спрыгнул человек и быстро пошел к нам на встречу. - Здравствуйте, - поздоровался он, откидывая со лба длинные кудрявые волосы, меня зовут Адам. Правда, теперь чаще называют Хароном. - Первый человек? Собственной персоной? - переспросил Сталин. - Рад, очень рад, - сказал Ленин. - Признаюсь, не думал, что когда-нибудь смогу увидеть отца всего человечества. - Чем обязаны такой честью? - задал вопрос Сталин. - Не вы обязаны. Я всего лишь родоначальник племени дикарей, в то время как вы дали новую жизнь миллионам. Это я имею честь видеть вас. Конечно, я хотел видеть вас как можно скорее, но есть и еще одна причина почему я здесь: мои птицы добры и исполнительны, но немного глуповаты. Я посчитал опасным отпускать их одних на такое ответственное мероприятие. - Что ж, весьма разумно, - согласился Ленин. - По коням? - Да. Я и Иосиф Виссарионович сядем на эту, а вы, товарищи, забирайтесь на вторую, - предложил Адам.
Дальше была дорога, встречи, радость, бесконечные разговоры. В общем, все то, что бывает, когда домой возвращается долгое время отсутствовавший родственник. Меня приветствовали как героя и к моему смущению теперь часто говорили: Ленин, Сталин и Куралесов. Все это походило на встречу космонавтов вернувшихся из сложного и опасного полета. На поверхности нам нельзя было показываться, поэтому я и оба корифея русской революции все время были вместе в выстроенном под землей "Колонном зале дома Союзов". Том самом, в котором я недавно согласился на это дикое и, казалось, невыполнимое мероприятие. И вот теперь оба спасенных вождя с неимоверной настойчивостью работали над планом вооруженного восстания. Все шло, как и задумывали Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Теперь машина революции была запущена и остановить ее не представлялось возможным. Единственное, что смущало весь Рев. Воен. Совет - это загадочное исчезновение великого сына китайского народа - Мао Цзе Дуна и непревзойденного полководца Великой Отечественной - маршала Жукова. Ленин и Сталин в один голос твердили, что не встречали их в седьмом кругу. Да и мне за время поисков ни разу не приходилось о них слышать. Все недоумевали. Даже в Аду люди не пропадают бесследно. Тем более такие люди. - Именно теперь, в этот момент, - говорил Ильич, - они необходимы нам, как воздух. Он был прав. Восток любил и чтил Мао. Многие из тех, что сейчас сомневаются, не задумываясь пошли бы за Великим Кормчим. А в вопросах военных трудно было найти человека, компетентнее Жукова. Даже при величайшем выборе прославленных полководцев, Сталин отдавал ему предпочтение. Время шло, один цикл сменялся другим и я волей-неволей стал выполнять при вождях функции секретаря. Хоть про Колонный зал знали немногие, все же его посещало изрядное количество людей. Некоторых приводили проводники, некоторые приходили сами. Бывало, они лезли сквозь стены, бывало, как горох, сыпались с потолка. И все почему-то считали необходимым спросить меня: "Не заняты?"; "Можно ли?"; "Я с уругвайским товарищем. По очень важному вопросу. Примут?" Даже разговаривать я стал как настоящий вахтер: "Стой, куда прешь?!"; "Не пущу!"; "Пропуск!" Вот и в этот раз я смерил стоящего передо мной китайца уничтожающим взглядом и лениво сказал: - По какому вопросу? Китаец, минуту назад появившийся из стены, ничуть не смутился: - Я по личному. Меня Мао зовут. - А меня Толик, - представился я, - вам назначено? - Нет, но они будут очень рады меня видеть. - Кто там? - спросил сидящий спиной к нам Ленин. - Вас с Иосифом Виссарионовичем требуют, - ответил я. - Пусть проходят, сейчас освобожусь. Ленин встал и повернулся... - Быть этого не может! Я не ошибаюсь? Это действительно вы? Мао слегка поклонился. - Владимир Ильич не ошибается. - Да как же это? Мы всю преисподнюю перерыли, вас разыскивая. Иосиф Виссарионович! - крикнул он. - Посмотри, кто к нам пришел. Сталин уже появился в поле зрения и теперь плыл к нам. - Я вижу. Вижу. С удовольствием пожал бы вашу руку, жаль, физическое состояние не позволяет. - Как вам удалось нас найти? - продолжал удивляться Ленин. - И где пропадали все это время? - спросил Сталин. Сталин улыбался, но от меня не ускользнуло, что Иосиф Виссарионович насторожился. Природная подозрительность брала свое. - Меня определили в седьмой круг и мне ничего не оставалось, как бежать. - Бежать? В этот раз подозрения возникли и у меня. Я прекрасно знал всю процедуру посещения седьмого круга. Бежать было просто невозможно. - Бежать, - Мао не скрывал удовольствия от произведенного эффекта, - мое теперешнее состояние обладает множеством преимуществ. Здесь каждый может аннигилировать материю, летать, проходить сквозь стену. Человек, подготовленный при жизни, может гораздо больше. Я родился в стране, где совершенство духа и тела ценят очень высоко. Поэтому мне легко удалось избавиться от своих конвоиров и посадить дракона в шестом кругу. Все время я жил глубоко в скалах, исследуя новую жизнь. Иногда я поднимался на поверхность послушать новости и, когда поднялся в этот раз, то понял, что все изменилось. - Наверху сложилась революционная ситуация! - радостно подтвердил Ленин. Мао Цзе Дун кивнул. - Революция - значит Ленин, - сказал он, - я начал искать и нашел Ленина и Сталина. - Вы нам льстите. Ленин старался казаться смущенным. - А знаете, голубчик, в седьмом круге я познакомился с замечательным человеком. Китайцем. Он наизусть знал три тома ваших сочинений. В этих трудах заложены очень глубокие и правильные мысли. - Вы уверены? А ведь меня называли человеком, заменившим марксизм-ленинизм на маосизм. И после смерти подвергли критике на 12-ом съезде КПК. - Глупости! - решительно сказал Сталин. - Именно глупости, - согласился Ленин, - крайне вредная политическая нерешительность... Дальнейший разговор проходил в то же духе. Большая политика прошлых лет при жизни вызывала у меня головную боль. Сейчас я тоже не был в настроении слушать о Гомендане, Чан Кай Ши и Великом походе. Поэтому незаметно отстал и отправился в дальний конец зала, чтоб предаться воспоминаниям. Мне очень хотелось вспомнить золотой сентябрь 1992, лес и огромную поляну, усеянную грибами. - Спорят? - спросил меня человек, неожиданно вылезший из стены. - Обсуждают, - ответил я. - А вы кто? - Жуков. - Георгий Константинович? - шутки ради спросил я. - Он самый. Я оглядел собеседника. Лицо с крупными чертами, массивная нижняя челюсть. Сходство с фотографиями маршала которые я видел при жизни, было несомненное. - И вы нашлись? - Нашелся, - ответил Георгий Константинович. - Всю жизнь ненавидел бюрократию и бумажную работу. А оказывается бывает и от этого польза. - Простите, какая? - решил узнать я. - Меня попросту перепутали с человеком по фамилии Жукис. Бедняга все это время парится в седьмом кругу. Постепенно я начал осознавать, что передо мной действительно стоит человек подписавшийся под актом капитуляции гитлеровской Германии. Он весил для меня больше, чем все князья, вожди и императоры, которых я встречал раньше. - Проходите, товарищ Жуков, они рады будут вас видеть, - махнул я в сторону дискутирующей тройки. - Я подожду. Не люблю политику. - Я тоже, - признался я, - мое любимое занятие в этом склепе - пересматривать воспоминания. Один поход за грибами решил вспомнить. - Да, воспоминания. А я вот не люблю вспоминать. Детство - голод и нищета, а потом война. Все время война. Хотя грибы, конечно, дело хорошее. У нас возле деревни роща была - липы, березы. Там много грибов водилось. Мы через нее на Огубянку ходили. Огубянка и Протва - речки такие. Плотва, линь, окунь. Вы рыбу ловить любили? - Конечно! - обрадовался я. - У меня первая рыба - окунь была. - Окунь! Окунь! - тоже обрадовался Жуков. - У меня тоже. И щук люблю. Я такую щуку на Рублевском водохранилище выудил. Разговор завязался. Мы незаметно перешли на "ты" и теперь оживленно размахивали руками, обозначая размеры и количество пойманной рыбы. Рыба, рыба, рыба! Одно из самых больших моих увлечений. Правда мне не удалось стать настоящим рыбаком, который знает все места и удивляет окружающих величиной уловов в целом и отдельных особей в частности. Привозил я не много, хотя бывали, конечно, и на моей улице праздники. Рыба! Что заставляет людей сутками мерзнуть возле озера, отгоняя комаров и прочую летающую гадость. Мы, как зачарованные, смотрим на темную воду и отражающееся в ней небо. И получаем неслыханное удовольствие, когда поплавок резко уходит вниз и по натянутой леске ты понимаешь, что Она там. Большая, упругая, скользкая. Рыбалка - это не хобби, не развлечение. Это смысл жизни. Настоящий рыбак не тот, кто ходит на рыбалку, как на роботу, а тот, кто по-настоящему живет только там - на озере или на речке. Он может месяцами ждать свободного дня, мечтая, как поедет, как забросит, какую приваду замесит. "Рыба!" - говорил я и улыбался. "Рыба!" - говорил Жуков и глаза его загорались. - Делитесь воспоминаниями? - спросил кто-то сбоку, сразу развеяв радость от приятного разговора. - Да, товарищ Сталин, - ответил Жуков. - Извините, что не доложил о своем приходе сразу. Не хотел мешать вашему разговору. - Пустяки. Главное, что вас наконец нашли. Значит наши контрразведчики не зря едят свой хлеб. Пойдемте к товарищам. Нам есть, что обсудить. Через два цикла в этом зале соберутся лучшие военачальники мира. Общий план уже есть. Остается обсудить детали. - Какой будет моя роль на этом военном совете? - спросил Жуков. - Я думаю, что вы должны его возглавить. Сталин жестом пригласил Георгия Константиновича следовать за собой. Я же остался наедине со своими воспоминаниями.
Военный совет собрался в строго назначенное время. Не смолк еще рев Элементала, а все приглашенные уже сидели на своих местах и с интересом разглядывали высеченные на стене планы семи кругов Ада. Немного погодя появились Сталин и Жуков. Причем Сталин, чего я никак не ожидал, предоставил Жукову вести совет, а сам, ни слова не говоря, сел на одно из свободных мест в первом ряду. Жуков оглядел присутствующих и начал: - Товарищи, все вы, так или иначе, участвовали в разработке плана предстоящего сражения, поэтому обрисую обстановку в общих чертах. К деталям вернемся позже. Обстоятельства сложились так, что медлить становится недопустимо и даже опасно. В данный момент по всему Аду сформированы части и боевые рабочие дружины, готовые по приказу взять под свой контроль основные коммуникационные узлы - станции переноса, блокировать государственные учреждения и заводы. Самое жестокое сопротивление следует ожидать не от регулярных войск, состоящих главным образом из плохо обученных и в большинстве своем лояльно настроенных чертей, а от полицейских подразделений, сформированных из людей и старшего офицерского состава. Огромную силу составляет офицерство, живущее в первом кругу - существа четвертого и выше классов, как то: Мастер Сектор, Мастер Ужаса, Мастер Круга, Ангелы и Сатана. Несмотря на небольшую численность их разрушительная мощь очень велика. По нашим сведениям, в первом круге постоянно находятся три Ангела. Их придется захватить и сопроводить в центр Ада. Мы до сих пор не знаем, можно ли нейтрализовать Люцифера. Поэтому восстание будет поднято во время его отсутствия. Наши ученые утверждают, что смогут перекрыть единственный вход в преисподнюю и удерживать его все время, нужное для освобождения из центра Ада лояльно настроенных Ангелов, с помощью которых мы надеемся организовать мощную оборону. В этой кампании у нас два преимущества: внезапность и колоссальное численное преимущество. Учеными были сконструированы аппараты, способные фокусировать и направлять волю миллионов, но их все еще мало, как и людей обученных отдавать свою энергию такой машине. Большая ставка делается на людей, умеющих заменять собой такие ретрансляторы и пропускать энергию в меньших, чем проекторы, объемах. Проекторы менее универсальны. Как вам уже известно, они бывают двух видов: нейтрализаторы и аннигиляторы. Первые служат для парализации и удержания объектов, вторые - для уничтожения или временного распыления на элементарные частицы. Еще один минус проекторов в том, что человек, им управляющий, должен иметь максимальный уровень зарядки, то есть, физическое тело. Это значит, что он будет чувствовать боль. Прошу учесть это и держать наготове нескольких операторов. Жуков говорил четко и внятно. Чеканил каждое слово. Прирожденный стратег готовил величайшую в истории вселенной кампанию. - Каждый из вас, - продолжал он, - командует важным участком фронта. Все ознакомлены со своей задачей. В самые кратчайшие сроки уточните задачи младшему офицерскому составу. Полная готовность. Я был поражен. Князья, короли, владыки не перебивая слушали человека, родившегося в забитой деревне. Здесь был Александр Македонский, Оливер Кромвель, Петр Первый. Находилось множество людей, которых я не знал, но их присутствие говорило само за себя. Это были прославленные полководцы, достойные возложенной на них задачи. Какого титанического труда стоило сделать так, чтобы все они вместе работали ради достижения одной цели - свержения самого страшного за всю историю человечества узурпатора. Тем временем люди встали и подошли к картам. Началось обсуждение деталей. Среди военачальников оживленно бегал и подпрыгивал от нетерпения маленький, необычайно свирепого вида, китаец. - Кто это, мин херц? - поинтересовался я у стоящего позади всех Петра. - Сунь-Цзы, - уважительно ответил царь. - Первую в мире книгу о ратном искусстве написал. Молодец! Большого ума человек.
Жуков занимался делами военными, Ленин - политическими. Иосиф Виссарионович Сталин умудрялся успевать везде. Военный совет давно разошелся, а Коба все стоял и стоял перед картами. - О чем задумались, товарищ Сталин? - спросил я. - Смотрю, изучаю. Да! Товарищ Куралесов, ты же еще ничего не знаешь. Я решил всю операцию поручить Жукову и не буду вмешиваться. Он лучший стратег, чем я. Хочется вспомнить молодость и самому выйти на баррикады. Лично буду руководить захватом шестого круга. - Вам нельзя рисковать... - попробовал было возразить я. - Глупости. Мне все равно ничего не грозит. Убить меня нельзя, а исчезну ненадолго - не беда. У нас незаменимых людей нет. Знаешь, последнее время много думаю. Бывало, что и я ошибался. Не такой уж я непогрешимый. Хотя, может и нельзя было по-другому. Сталин задумался и поднес ко рту несуществующую трубку. - Знаешь, Анатолий, когда смерть бросает вызов - это нормально. Гораздо страшнее, когда вызов бросает жизнь. Он развернулся и не оборачиваясь пошел на начерченный на стене план восстания весь какой-то сгорбленный и уставший. Только почувствовав, что на него смотрят распрямился и тяжело-тяжело расправил плечи.
И вот оно началось. Внезапно наш склеп наполнился множеством людей. Они, как волны, накатывались на Колонный зал, ставший, как в свое время Смольный, штабом революции. Сюда бежали с донесениями, отсюда разлетались приказы. И для меня оставалось загадкой, как генеральный штаб Жукова умудрялся в такой кутерьме работать. Пока я созерцал этот Содом с Гоморрой у меня в голове все время вертелось вычитанное в истории Нестора - летописца изречение: "И приплыли тоды к истокам Ижоры Чудь и Емь на стругах зело великое множество". Самое обидное то, что во всем этом мне не было места. Я не относился к военным. Не входил в генштаб и у меня не было никаких обязанностей. Другими словами революция проходила мимо, а я стоял, раскрыв рот, глядя на все это так, как смотрит одинокий пастух на окна проносящегося локомотива. Обидно? Да! Скучно? Не то слово. Хорошо хоть на ум пришла мудрость обычно применяющаяся в армии. Звучит она примерно так: "в большой семье таблом не щелкают". "А значит берем свою судьбу в свои руки", - решил я. Берем-то берем, вот только была ли охота такое гавно в руки брать... Я решил для начала подобраться поближе к Жукову, Ленину и Сталину. - Подполье поднято, - докладывали им, - войска и технические средства выведены на огневые рубежи. - На сколько хватит собранной в аккумуляторах энергии? - Для первого удара будет достаточно. - Хорошо, - подытожил Жуков. - Ну, что? С богом? - спросил он у присутствующих. - Вернее, без него, - сказал Ленин. - С товарищем Богом мы связывались. Он в депрессии и помочь отказался, проявив тем самым политическую несознательность и нерешительность. Так что придется без него. Своими силами. - Что ж, - согласился Сталин, - может это и к лучшему. - Вы на поверхность? - спросил Жуков Сталина. - Да. Приму участие лично. Он повернулся и увидал меня. - А, товарищ Куралесов! Ты остаешься или, может, со мной? Мне сейчас не помешает хороший связной. Уговаривать меня не пришлось. - Это честь для меня. - Брось, - отмахнулся Коба, - пошли скорее. Мы взмыли в потолок и вскоре очутились на поверхности на вершине самого большого дома-скалы, что возле площади Отвращения. Здесь нас уже ждали какие-то люди. Увидев Сталина они отдали честь: - Все готово, товарищ Сталин, - отрапортовал один из них. - Начинать? - Начинайте! - ответил генералиссимус. Рапортующий тут же исчез, а на его месте появился человек с аккумулятором. - Если вы не возражаете, мы сделаем вам перекачку, - сказал он. Сталин кивнул. Человек нажал что-то на панели управления и я сразу почувствовал, как меня наполняет сила. Камень, на котором я стоял, был шершавым и холодным, но даже вернувшиеся ощущения не обрадовали меня так, как обрадовал человек, несущий нам одежду. Я бросился вперед и буквально вырвал из рук посыльного аккуратно сложенную форму. Снова одеть одежду на тело, которое ты чувствуешь, было невероятно приятно. Форма оказалась обычной - галифе, "кирзовые" сапоги и камуфляжная куртка без каких-либо знаков отличия. Иосиф Виссарионович тоже был очень доволен. Ему по специальному заказу сделали копию его любимой трубки. Теперь он выглядел намного солидней и представительней. Все, что сбивало с толку - внешняя молодость генералиссимуса. Однако теперь она не так бросалась в глаза. Из-под юного лица все чаще проглядывала физиономия, знакомая многим поколениям советских граждан. Одни видели ее при жизни, другие знали по учебникам. - Так-то лучше, - сказал он и стал пристально смотреть вниз, где улицы заполнялись несметными армиями революции. Я тоже стал оглядываться по сторонам. Под нами, сколько позволял видеть вечно клубящийся туман, тянулся гигантский мегаполис шестого круга Ада. 666 секторов, улицы, воинские части, дома и площади вперемешку со скалами. Все это было всего лишь шестой частью преисподней. Так мы простояли очень долго, пока то там, то тут не стали вспыхивать бледно желтые вспышки. - Что это? - спросил я у Сталина. - Разряды от излучателей и тех кто может сам излучать, без всякой техники. Там идет бой, товарищ Куралесов. - А зачем тогда подымать всех этих людей? Достаточно было расставить излучатели на ключевых позициях и обеспечить подачу к ним энергии. По сути дела, каждый из них, - я показал пальцем вниз, - может принести наибольшую пользу, как ходячий резервуар - хранилище боеприпасов. - Ошибаешься. Даже человек уже лишившийся своих эргов, представляет серьезную силу. Ты же знаешь, что любой из нас, кто-то больше, кто-то меньше, владеет своей волей и может задержать или остановить другого человека. А если остановить тебя хотят миллионы? Наша задача не временно распылить врага. Ведь неизвестно, где он материализируется в следующий раз. Главная задача - найти и изолировать враждебный элемент от общества. - Согласен, - сказал я, удивляясь, как мне в голову пришел такой глупый вопрос. "Странное происходит со мной", - подумал я. "Это от безделья. На передовую что ли податься? В Гавроша поиграть". - Товарищ Сталин! Это явился связной. Вернулся и давай, что есть мочи орать нам в лицо: - Все государственные объекты, а также туннели переноса взяты под контроль. Вход в туннель наш, выход ребята из пятого круга держат. Сталин поморщился и поколупал мизинцем в ухе. - Хорошо, - сказа он, - где сейчас жарче всего? - Две военные части дерутся, полицейские в 320- ти секторах сопротивляются и Моисей держится. Остальная часть круга наша. - Моральный дух высок? - Наш - да. Их - не очень. 43 вражеских полка перешли на нашу сторону. - Надо быть осторожным, возможно это провокация, - раздалось откуда-то сзади. - Знакомый голос, - удивился Сталин. - Кто там? - Мехлис, Иосиф Виссарионович, - отрапортовал говоривший. - Услыхал, что вы здесь, и подумал, может помощь нужна. - Мехлис? Лев Захарович? Помочь хотите? Сталин внимательно посмотрел на наркома. - Нет. Знаете, мы наверное без вашей помощи обойдемся. Взять его! - Вы приказали арестовать Мехлиса? - спросил я, когда Льва Захаровича увели. - Приказал арестовать провокатора. Я еще при жизни сомневался расстрелять, его или нет. Все-таки он провокатор. - А вдруг ошибка? - Человеку свойственно ошибаться, - ответил Сталин и радостно улыбнулся в усы. Тем временем начали поступать новые сообщения. Шестой круг, за исключением виллы Моисея, был в наших руках. Добиться, почему дом Мастера Сектора еще не взят, от связных было невозможно. Поступали противоречивые данные про охраняющих его монстров, невероятно сильный отряд, набранный Моисеем из Мастеров Ужаса. Говорили даже, что вместе с Моисеем сражается один из Ангелов. В этом следовало разобраться и Иосиф Виссарионович решил сделать это лично. - Давай, товарищ Анатолий - прогуляемся, предложил он, - на месте и посмотрим. В окружении двадцати человек с аккумуляторами на спинах и портативными проекторами в руках мы спустились на улицу и пошли сквозь шумящую, бурлящую толпу. В городе начинали наводить порядок. Специально подготовленные патрули отлавливали сатанинских недобитков и при помощи птиц Харона переправляли в седьмой круг. Мимо строем проплывали рабочие дружины. - Анатолий! - услышал я, выходя на Петропавловско - Камчатскую, повернулся и увидел в одной из таких дружин Голиафа, который радостно махал мне рукой. - Знакомая внешность, - сказал про него Сталин. - Он не латышский стрелок? - Нет, это Голиаф - личность историческая. - Здесь каждый второй личность историческая, - махнул рукой Иосиф Виссарионович. - Что, нам долго еще? - Пришли, - сказал я, видя впереди, в конце улицы, площадь, на которой жил пророк.- Вон там. Улица и площадь были пусты, зато вокруг вертелся торнадо, состоящий из невероятного количества людей. - Выясните, что здесь происходит, - сказал Сталин, обращаясь к своему окружению.
Дальше была дорога, встречи, радость, бесконечные разговоры. В общем, все то, что бывает, когда домой возвращается долгое время отсутствовавший родственник. Меня приветствовали как героя и к моему смущению теперь часто говорили: Ленин, Сталин и Куралесов. Все это походило на встречу космонавтов вернувшихся из сложного и опасного полета. На поверхности нам нельзя было показываться, поэтому я и оба корифея русской революции все время были вместе в выстроенном под землей "Колонном зале дома Союзов". Том самом, в котором я недавно согласился на это дикое и, казалось, невыполнимое мероприятие. И вот теперь оба спасенных вождя с неимоверной настойчивостью работали над планом вооруженного восстания. Все шло, как и задумывали Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Теперь машина революции была запущена и остановить ее не представлялось возможным. Единственное, что смущало весь Рев. Воен. Совет - это загадочное исчезновение великого сына китайского народа - Мао Цзе Дуна и непревзойденного полководца Великой Отечественной - маршала Жукова. Ленин и Сталин в один голос твердили, что не встречали их в седьмом кругу. Да и мне за время поисков ни разу не приходилось о них слышать. Все недоумевали. Даже в Аду люди не пропадают бесследно. Тем более такие люди. - Именно теперь, в этот момент, - говорил Ильич, - они необходимы нам, как воздух. Он был прав. Восток любил и чтил Мао. Многие из тех, что сейчас сомневаются, не задумываясь пошли бы за Великим Кормчим. А в вопросах военных трудно было найти человека, компетентнее Жукова. Даже при величайшем выборе прославленных полководцев, Сталин отдавал ему предпочтение. Время шло, один цикл сменялся другим и я волей-неволей стал выполнять при вождях функции секретаря. Хоть про Колонный зал знали немногие, все же его посещало изрядное количество людей. Некоторых приводили проводники, некоторые приходили сами. Бывало, они лезли сквозь стены, бывало, как горох, сыпались с потолка. И все почему-то считали необходимым спросить меня: "Не заняты?"; "Можно ли?"; "Я с уругвайским товарищем. По очень важному вопросу. Примут?" Даже разговаривать я стал как настоящий вахтер: "Стой, куда прешь?!"; "Не пущу!"; "Пропуск!" Вот и в этот раз я смерил стоящего передо мной китайца уничтожающим взглядом и лениво сказал: - По какому вопросу? Китаец, минуту назад появившийся из стены, ничуть не смутился: - Я по личному. Меня Мао зовут. - А меня Толик, - представился я, - вам назначено? - Нет, но они будут очень рады меня видеть. - Кто там? - спросил сидящий спиной к нам Ленин. - Вас с Иосифом Виссарионовичем требуют, - ответил я. - Пусть проходят, сейчас освобожусь. Ленин встал и повернулся... - Быть этого не может! Я не ошибаюсь? Это действительно вы? Мао слегка поклонился. - Владимир Ильич не ошибается. - Да как же это? Мы всю преисподнюю перерыли, вас разыскивая. Иосиф Виссарионович! - крикнул он. - Посмотри, кто к нам пришел. Сталин уже появился в поле зрения и теперь плыл к нам. - Я вижу. Вижу. С удовольствием пожал бы вашу руку, жаль, физическое состояние не позволяет. - Как вам удалось нас найти? - продолжал удивляться Ленин. - И где пропадали все это время? - спросил Сталин. Сталин улыбался, но от меня не ускользнуло, что Иосиф Виссарионович насторожился. Природная подозрительность брала свое. - Меня определили в седьмой круг и мне ничего не оставалось, как бежать. - Бежать? В этот раз подозрения возникли и у меня. Я прекрасно знал всю процедуру посещения седьмого круга. Бежать было просто невозможно. - Бежать, - Мао не скрывал удовольствия от произведенного эффекта, - мое теперешнее состояние обладает множеством преимуществ. Здесь каждый может аннигилировать материю, летать, проходить сквозь стену. Человек, подготовленный при жизни, может гораздо больше. Я родился в стране, где совершенство духа и тела ценят очень высоко. Поэтому мне легко удалось избавиться от своих конвоиров и посадить дракона в шестом кругу. Все время я жил глубоко в скалах, исследуя новую жизнь. Иногда я поднимался на поверхность послушать новости и, когда поднялся в этот раз, то понял, что все изменилось. - Наверху сложилась революционная ситуация! - радостно подтвердил Ленин. Мао Цзе Дун кивнул. - Революция - значит Ленин, - сказал он, - я начал искать и нашел Ленина и Сталина. - Вы нам льстите. Ленин старался казаться смущенным. - А знаете, голубчик, в седьмом круге я познакомился с замечательным человеком. Китайцем. Он наизусть знал три тома ваших сочинений. В этих трудах заложены очень глубокие и правильные мысли. - Вы уверены? А ведь меня называли человеком, заменившим марксизм-ленинизм на маосизм. И после смерти подвергли критике на 12-ом съезде КПК. - Глупости! - решительно сказал Сталин. - Именно глупости, - согласился Ленин, - крайне вредная политическая нерешительность... Дальнейший разговор проходил в то же духе. Большая политика прошлых лет при жизни вызывала у меня головную боль. Сейчас я тоже не был в настроении слушать о Гомендане, Чан Кай Ши и Великом походе. Поэтому незаметно отстал и отправился в дальний конец зала, чтоб предаться воспоминаниям. Мне очень хотелось вспомнить золотой сентябрь 1992, лес и огромную поляну, усеянную грибами. - Спорят? - спросил меня человек, неожиданно вылезший из стены. - Обсуждают, - ответил я. - А вы кто? - Жуков. - Георгий Константинович? - шутки ради спросил я. - Он самый. Я оглядел собеседника. Лицо с крупными чертами, массивная нижняя челюсть. Сходство с фотографиями маршала которые я видел при жизни, было несомненное. - И вы нашлись? - Нашелся, - ответил Георгий Константинович. - Всю жизнь ненавидел бюрократию и бумажную работу. А оказывается бывает и от этого польза. - Простите, какая? - решил узнать я. - Меня попросту перепутали с человеком по фамилии Жукис. Бедняга все это время парится в седьмом кругу. Постепенно я начал осознавать, что передо мной действительно стоит человек подписавшийся под актом капитуляции гитлеровской Германии. Он весил для меня больше, чем все князья, вожди и императоры, которых я встречал раньше. - Проходите, товарищ Жуков, они рады будут вас видеть, - махнул я в сторону дискутирующей тройки. - Я подожду. Не люблю политику. - Я тоже, - признался я, - мое любимое занятие в этом склепе - пересматривать воспоминания. Один поход за грибами решил вспомнить. - Да, воспоминания. А я вот не люблю вспоминать. Детство - голод и нищета, а потом война. Все время война. Хотя грибы, конечно, дело хорошее. У нас возле деревни роща была - липы, березы. Там много грибов водилось. Мы через нее на Огубянку ходили. Огубянка и Протва - речки такие. Плотва, линь, окунь. Вы рыбу ловить любили? - Конечно! - обрадовался я. - У меня первая рыба - окунь была. - Окунь! Окунь! - тоже обрадовался Жуков. - У меня тоже. И щук люблю. Я такую щуку на Рублевском водохранилище выудил. Разговор завязался. Мы незаметно перешли на "ты" и теперь оживленно размахивали руками, обозначая размеры и количество пойманной рыбы. Рыба, рыба, рыба! Одно из самых больших моих увлечений. Правда мне не удалось стать настоящим рыбаком, который знает все места и удивляет окружающих величиной уловов в целом и отдельных особей в частности. Привозил я не много, хотя бывали, конечно, и на моей улице праздники. Рыба! Что заставляет людей сутками мерзнуть возле озера, отгоняя комаров и прочую летающую гадость. Мы, как зачарованные, смотрим на темную воду и отражающееся в ней небо. И получаем неслыханное удовольствие, когда поплавок резко уходит вниз и по натянутой леске ты понимаешь, что Она там. Большая, упругая, скользкая. Рыбалка - это не хобби, не развлечение. Это смысл жизни. Настоящий рыбак не тот, кто ходит на рыбалку, как на роботу, а тот, кто по-настоящему живет только там - на озере или на речке. Он может месяцами ждать свободного дня, мечтая, как поедет, как забросит, какую приваду замесит. "Рыба!" - говорил я и улыбался. "Рыба!" - говорил Жуков и глаза его загорались. - Делитесь воспоминаниями? - спросил кто-то сбоку, сразу развеяв радость от приятного разговора. - Да, товарищ Сталин, - ответил Жуков. - Извините, что не доложил о своем приходе сразу. Не хотел мешать вашему разговору. - Пустяки. Главное, что вас наконец нашли. Значит наши контрразведчики не зря едят свой хлеб. Пойдемте к товарищам. Нам есть, что обсудить. Через два цикла в этом зале соберутся лучшие военачальники мира. Общий план уже есть. Остается обсудить детали. - Какой будет моя роль на этом военном совете? - спросил Жуков. - Я думаю, что вы должны его возглавить. Сталин жестом пригласил Георгия Константиновича следовать за собой. Я же остался наедине со своими воспоминаниями.
Военный совет собрался в строго назначенное время. Не смолк еще рев Элементала, а все приглашенные уже сидели на своих местах и с интересом разглядывали высеченные на стене планы семи кругов Ада. Немного погодя появились Сталин и Жуков. Причем Сталин, чего я никак не ожидал, предоставил Жукову вести совет, а сам, ни слова не говоря, сел на одно из свободных мест в первом ряду. Жуков оглядел присутствующих и начал: - Товарищи, все вы, так или иначе, участвовали в разработке плана предстоящего сражения, поэтому обрисую обстановку в общих чертах. К деталям вернемся позже. Обстоятельства сложились так, что медлить становится недопустимо и даже опасно. В данный момент по всему Аду сформированы части и боевые рабочие дружины, готовые по приказу взять под свой контроль основные коммуникационные узлы - станции переноса, блокировать государственные учреждения и заводы. Самое жестокое сопротивление следует ожидать не от регулярных войск, состоящих главным образом из плохо обученных и в большинстве своем лояльно настроенных чертей, а от полицейских подразделений, сформированных из людей и старшего офицерского состава. Огромную силу составляет офицерство, живущее в первом кругу - существа четвертого и выше классов, как то: Мастер Сектор, Мастер Ужаса, Мастер Круга, Ангелы и Сатана. Несмотря на небольшую численность их разрушительная мощь очень велика. По нашим сведениям, в первом круге постоянно находятся три Ангела. Их придется захватить и сопроводить в центр Ада. Мы до сих пор не знаем, можно ли нейтрализовать Люцифера. Поэтому восстание будет поднято во время его отсутствия. Наши ученые утверждают, что смогут перекрыть единственный вход в преисподнюю и удерживать его все время, нужное для освобождения из центра Ада лояльно настроенных Ангелов, с помощью которых мы надеемся организовать мощную оборону. В этой кампании у нас два преимущества: внезапность и колоссальное численное преимущество. Учеными были сконструированы аппараты, способные фокусировать и направлять волю миллионов, но их все еще мало, как и людей обученных отдавать свою энергию такой машине. Большая ставка делается на людей, умеющих заменять собой такие ретрансляторы и пропускать энергию в меньших, чем проекторы, объемах. Проекторы менее универсальны. Как вам уже известно, они бывают двух видов: нейтрализаторы и аннигиляторы. Первые служат для парализации и удержания объектов, вторые - для уничтожения или временного распыления на элементарные частицы. Еще один минус проекторов в том, что человек, им управляющий, должен иметь максимальный уровень зарядки, то есть, физическое тело. Это значит, что он будет чувствовать боль. Прошу учесть это и держать наготове нескольких операторов. Жуков говорил четко и внятно. Чеканил каждое слово. Прирожденный стратег готовил величайшую в истории вселенной кампанию. - Каждый из вас, - продолжал он, - командует важным участком фронта. Все ознакомлены со своей задачей. В самые кратчайшие сроки уточните задачи младшему офицерскому составу. Полная готовность. Я был поражен. Князья, короли, владыки не перебивая слушали человека, родившегося в забитой деревне. Здесь был Александр Македонский, Оливер Кромвель, Петр Первый. Находилось множество людей, которых я не знал, но их присутствие говорило само за себя. Это были прославленные полководцы, достойные возложенной на них задачи. Какого титанического труда стоило сделать так, чтобы все они вместе работали ради достижения одной цели - свержения самого страшного за всю историю человечества узурпатора. Тем временем люди встали и подошли к картам. Началось обсуждение деталей. Среди военачальников оживленно бегал и подпрыгивал от нетерпения маленький, необычайно свирепого вида, китаец. - Кто это, мин херц? - поинтересовался я у стоящего позади всех Петра. - Сунь-Цзы, - уважительно ответил царь. - Первую в мире книгу о ратном искусстве написал. Молодец! Большого ума человек.
Жуков занимался делами военными, Ленин - политическими. Иосиф Виссарионович Сталин умудрялся успевать везде. Военный совет давно разошелся, а Коба все стоял и стоял перед картами. - О чем задумались, товарищ Сталин? - спросил я. - Смотрю, изучаю. Да! Товарищ Куралесов, ты же еще ничего не знаешь. Я решил всю операцию поручить Жукову и не буду вмешиваться. Он лучший стратег, чем я. Хочется вспомнить молодость и самому выйти на баррикады. Лично буду руководить захватом шестого круга. - Вам нельзя рисковать... - попробовал было возразить я. - Глупости. Мне все равно ничего не грозит. Убить меня нельзя, а исчезну ненадолго - не беда. У нас незаменимых людей нет. Знаешь, последнее время много думаю. Бывало, что и я ошибался. Не такой уж я непогрешимый. Хотя, может и нельзя было по-другому. Сталин задумался и поднес ко рту несуществующую трубку. - Знаешь, Анатолий, когда смерть бросает вызов - это нормально. Гораздо страшнее, когда вызов бросает жизнь. Он развернулся и не оборачиваясь пошел на начерченный на стене план восстания весь какой-то сгорбленный и уставший. Только почувствовав, что на него смотрят распрямился и тяжело-тяжело расправил плечи.
И вот оно началось. Внезапно наш склеп наполнился множеством людей. Они, как волны, накатывались на Колонный зал, ставший, как в свое время Смольный, штабом революции. Сюда бежали с донесениями, отсюда разлетались приказы. И для меня оставалось загадкой, как генеральный штаб Жукова умудрялся в такой кутерьме работать. Пока я созерцал этот Содом с Гоморрой у меня в голове все время вертелось вычитанное в истории Нестора - летописца изречение: "И приплыли тоды к истокам Ижоры Чудь и Емь на стругах зело великое множество". Самое обидное то, что во всем этом мне не было места. Я не относился к военным. Не входил в генштаб и у меня не было никаких обязанностей. Другими словами революция проходила мимо, а я стоял, раскрыв рот, глядя на все это так, как смотрит одинокий пастух на окна проносящегося локомотива. Обидно? Да! Скучно? Не то слово. Хорошо хоть на ум пришла мудрость обычно применяющаяся в армии. Звучит она примерно так: "в большой семье таблом не щелкают". "А значит берем свою судьбу в свои руки", - решил я. Берем-то берем, вот только была ли охота такое гавно в руки брать... Я решил для начала подобраться поближе к Жукову, Ленину и Сталину. - Подполье поднято, - докладывали им, - войска и технические средства выведены на огневые рубежи. - На сколько хватит собранной в аккумуляторах энергии? - Для первого удара будет достаточно. - Хорошо, - подытожил Жуков. - Ну, что? С богом? - спросил он у присутствующих. - Вернее, без него, - сказал Ленин. - С товарищем Богом мы связывались. Он в депрессии и помочь отказался, проявив тем самым политическую несознательность и нерешительность. Так что придется без него. Своими силами. - Что ж, - согласился Сталин, - может это и к лучшему. - Вы на поверхность? - спросил Жуков Сталина. - Да. Приму участие лично. Он повернулся и увидал меня. - А, товарищ Куралесов! Ты остаешься или, может, со мной? Мне сейчас не помешает хороший связной. Уговаривать меня не пришлось. - Это честь для меня. - Брось, - отмахнулся Коба, - пошли скорее. Мы взмыли в потолок и вскоре очутились на поверхности на вершине самого большого дома-скалы, что возле площади Отвращения. Здесь нас уже ждали какие-то люди. Увидев Сталина они отдали честь: - Все готово, товарищ Сталин, - отрапортовал один из них. - Начинать? - Начинайте! - ответил генералиссимус. Рапортующий тут же исчез, а на его месте появился человек с аккумулятором. - Если вы не возражаете, мы сделаем вам перекачку, - сказал он. Сталин кивнул. Человек нажал что-то на панели управления и я сразу почувствовал, как меня наполняет сила. Камень, на котором я стоял, был шершавым и холодным, но даже вернувшиеся ощущения не обрадовали меня так, как обрадовал человек, несущий нам одежду. Я бросился вперед и буквально вырвал из рук посыльного аккуратно сложенную форму. Снова одеть одежду на тело, которое ты чувствуешь, было невероятно приятно. Форма оказалась обычной - галифе, "кирзовые" сапоги и камуфляжная куртка без каких-либо знаков отличия. Иосиф Виссарионович тоже был очень доволен. Ему по специальному заказу сделали копию его любимой трубки. Теперь он выглядел намного солидней и представительней. Все, что сбивало с толку - внешняя молодость генералиссимуса. Однако теперь она не так бросалась в глаза. Из-под юного лица все чаще проглядывала физиономия, знакомая многим поколениям советских граждан. Одни видели ее при жизни, другие знали по учебникам. - Так-то лучше, - сказал он и стал пристально смотреть вниз, где улицы заполнялись несметными армиями революции. Я тоже стал оглядываться по сторонам. Под нами, сколько позволял видеть вечно клубящийся туман, тянулся гигантский мегаполис шестого круга Ада. 666 секторов, улицы, воинские части, дома и площади вперемешку со скалами. Все это было всего лишь шестой частью преисподней. Так мы простояли очень долго, пока то там, то тут не стали вспыхивать бледно желтые вспышки. - Что это? - спросил я у Сталина. - Разряды от излучателей и тех кто может сам излучать, без всякой техники. Там идет бой, товарищ Куралесов. - А зачем тогда подымать всех этих людей? Достаточно было расставить излучатели на ключевых позициях и обеспечить подачу к ним энергии. По сути дела, каждый из них, - я показал пальцем вниз, - может принести наибольшую пользу, как ходячий резервуар - хранилище боеприпасов. - Ошибаешься. Даже человек уже лишившийся своих эргов, представляет серьезную силу. Ты же знаешь, что любой из нас, кто-то больше, кто-то меньше, владеет своей волей и может задержать или остановить другого человека. А если остановить тебя хотят миллионы? Наша задача не временно распылить врага. Ведь неизвестно, где он материализируется в следующий раз. Главная задача - найти и изолировать враждебный элемент от общества. - Согласен, - сказал я, удивляясь, как мне в голову пришел такой глупый вопрос. "Странное происходит со мной", - подумал я. "Это от безделья. На передовую что ли податься? В Гавроша поиграть". - Товарищ Сталин! Это явился связной. Вернулся и давай, что есть мочи орать нам в лицо: - Все государственные объекты, а также туннели переноса взяты под контроль. Вход в туннель наш, выход ребята из пятого круга держат. Сталин поморщился и поколупал мизинцем в ухе. - Хорошо, - сказа он, - где сейчас жарче всего? - Две военные части дерутся, полицейские в 320- ти секторах сопротивляются и Моисей держится. Остальная часть круга наша. - Моральный дух высок? - Наш - да. Их - не очень. 43 вражеских полка перешли на нашу сторону. - Надо быть осторожным, возможно это провокация, - раздалось откуда-то сзади. - Знакомый голос, - удивился Сталин. - Кто там? - Мехлис, Иосиф Виссарионович, - отрапортовал говоривший. - Услыхал, что вы здесь, и подумал, может помощь нужна. - Мехлис? Лев Захарович? Помочь хотите? Сталин внимательно посмотрел на наркома. - Нет. Знаете, мы наверное без вашей помощи обойдемся. Взять его! - Вы приказали арестовать Мехлиса? - спросил я, когда Льва Захаровича увели. - Приказал арестовать провокатора. Я еще при жизни сомневался расстрелять, его или нет. Все-таки он провокатор. - А вдруг ошибка? - Человеку свойственно ошибаться, - ответил Сталин и радостно улыбнулся в усы. Тем временем начали поступать новые сообщения. Шестой круг, за исключением виллы Моисея, был в наших руках. Добиться, почему дом Мастера Сектора еще не взят, от связных было невозможно. Поступали противоречивые данные про охраняющих его монстров, невероятно сильный отряд, набранный Моисеем из Мастеров Ужаса. Говорили даже, что вместе с Моисеем сражается один из Ангелов. В этом следовало разобраться и Иосиф Виссарионович решил сделать это лично. - Давай, товарищ Анатолий - прогуляемся, предложил он, - на месте и посмотрим. В окружении двадцати человек с аккумуляторами на спинах и портативными проекторами в руках мы спустились на улицу и пошли сквозь шумящую, бурлящую толпу. В городе начинали наводить порядок. Специально подготовленные патрули отлавливали сатанинских недобитков и при помощи птиц Харона переправляли в седьмой круг. Мимо строем проплывали рабочие дружины. - Анатолий! - услышал я, выходя на Петропавловско - Камчатскую, повернулся и увидел в одной из таких дружин Голиафа, который радостно махал мне рукой. - Знакомая внешность, - сказал про него Сталин. - Он не латышский стрелок? - Нет, это Голиаф - личность историческая. - Здесь каждый второй личность историческая, - махнул рукой Иосиф Виссарионович. - Что, нам долго еще? - Пришли, - сказал я, видя впереди, в конце улицы, площадь, на которой жил пророк.- Вон там. Улица и площадь были пусты, зато вокруг вертелся торнадо, состоящий из невероятного количества людей. - Выясните, что здесь происходит, - сказал Сталин, обращаясь к своему окружению.