Балл Георгий. Солнечные прятки (повести)

   Миша вытащил из сумки бутылочку с топлёным маслом. Полил на хлеб. Потом положил хлеб на мешок. Вытащил из сумки яйцо. Стукнул о край телеги, начал очищать.
   - Еньк, хочешь? - повернулся Миша.
   - Не... Я поел, - откликнулся Енька.
   Миша сунул в рот большой кусок ситника. Стал жевать.
   Вдруг Алёна почувствовала, что ей хочется есть. Так хочется!
   - Ну давай, - сказала Алёна. - И ты, Енька, возьми.
   - Берите, - обрадовался Миша. - У меня тут... - Миша старался поскорее прожевать. - У меня тут пироги с черникой, рыбничек. - Он торопливо раскрыл свою чёрную клеёнчатую сумку. - А эти-то с грибами пирожки... А это чего? Сам не знаю, чего мне тут мама положила... А-а, это баночка с мёдом.
   - Бери, Енька, - сказала Алёна. - Без тебя я не буду.
   Енька взял пирог с черникой. Алёна - рыбник.
   Ребята начали есть. А дорога всё тянулась через поле. Впереди виднелся лес. Но до него ещё было так далеко, что Алёне казалось, будто она едет очень давно.
   - Ты к нам в Лубяники приезжай, - сказал Миша.
   - А чего мне там делать? - спросила Алёна.
   - В Лубяниках-то? - удивился Миша. - Да на свиней бы на наших поглядела... Вот бы подивилась! Ты свиней видела?
   - Видела.
   - Ну, таких не видела. Это слоны, а не свиньи. Ты слонов видела?
   - Видела. В Зоопарке. Там два слона. Они, как дом, большущие. Ходят тихонько и хоботом покачивают.
   - Вот и у нас в Лубяниках такие. Только без хоботов. - Миша повернулся, крикнул: - Дедушка Егор! А дедушка Егор!
   - Чего? - обернулся дедушка.
   - Я говорю, - прокричал Миша, - свиньи больше наших где-либо в мире есть?
   - Свиньи? Не знаю. Может, где и есть, - предположил дедушка.
   - Нигде нет, - уверенно сказал Миша.
   Дедушка не стал спорить. Опять повернулся к лошади. Миша немного помолчал, потом вспомнил:
   - Рыбалка у нас хорошая.
   - Что хорошее? - не поняла Алёна.
   - Ну, рыбу хорошо ловить. Ты рыбу ловила?
   - Нет.
   - А у нас за Лубяниками, километров шесть, озеро одно. В лесу. Кругом болота, и это озеро. И в озере живёт старая щука. Ей, может, лет триста или больше. Ну есть там и другие щуки. А эта - самая старая. Как-то наши пошли с сетью на озеро. И дедушка Егор тоже пошёл. Завели сеть. Только потянули, а щука и попалась. Да как рванёт! Сеть разодрала и сама показалась. Тут наши её и увидели. Седая вся, зелёная... Ты китов видела?
   - Нет.
   - Вот бы тебе эту щуку посмотреть... - вздохнул Миша.
   Алёна подивилась рассказу. А дорога между тем подобралась к лесу. Здесь Алёна и Енька попрощались с дедушкой Егором и Мишей. Они пошли по боковой дороге вдоль поля и перелеска. Енька впереди, Алёна за ним.
   ТЕЛЁНОК
   Алёна увидела рыжего телёнка. Он лежал на соломенной подстилке, лопоухий, с белым пятном на лбу. Глаза у него были лиловые, а ресницы белые.
   Больше в телятнике никого не было.
   - Моя мама, наверное, в кухне, - сказал Енька. - Пойду посмотрю.
   Алёна прижалась к деревянной клети.
   - Телёнок! Телёночек! - позвала она.
   Телёнок поднялся, потянулся к Алёне мордой. Ноздри у него были розовые, мягкие, а на лбу маленькие рожки, как две шишечки.
   - Ах ты хороший... - зашептала Алёна и погладила телёнка. - Вот подрастёшь, мы с тобой пойдём в Лубяники.
   Телёнок мотнул головой, будто понял.
   "Хорошо бы с ним подружиться, - подумала Алёна. - И всюду бы мы ходили вместе. Уж он вот какой, больше меня вырастет, а всё за мной да за мной будет ходить".
   Алёна увидела, что телёнок не глядит на неё - косит глазом в открытую дверь.
   - Травки хочешь! - догадалась Алёна.
   Она выбежала из прохладного телятника, нарвала травы, протянула малышу. Телёнок взял траву мокрыми губами, зачмокал, зажевал.
   "Вот бы я за телятами ухаживала!" - подумала Алёна.
   Подошёл Енька.
   - Ну, пойдём домой, - сказал он. - Телёнок совсем поправился. А мама останется ещё тут, подежурит.
   И они пошли домой: впереди Енька, а за ним Алёна, так до самой деревни.
   Бабушка ждала Алёну у крыльца.
   - Ну и загулялась ты! Молоко, наверное, остыло.
   Алёна уселась на своё место на лавке, стала пить из чашки тёплое парное молоко. Молоко пенилось, оно пахло травой и солнцем.
   - Не остыло! - сказала Алёна. - Вкусное!
   - Где ж ты пропадала-то? - допытывалась бабушка. - Что не говоришь?
   Алёна потянулась к бабушке, обняла её.
   - Я тебе, бабушка, лучше сказку расскажу.
   - Ну, расскажи.
   - Жил на свете прекрасный телёнок. Он был очень маленький и очень весёлый. И однажды он отправился в Лубяники к своему брату.
   Он пошёл по поляне, через лес, мимо озера. А в озере жила щука. Она была такая старая, седая и зелёная.
   "Как пройти в Лубяники?" - спросил у щуки прекрасный телёнок.
   "Пройдёшь по дорожке и увидишь дерево. А на дереве яблоко. Сорвёшь яблоко. Оно покатится по дорожке прямо к Лубяникам".
   Так прекрасный телёнок и сделал. Он пришёл в Лубяники, а там встретил своего брата. Он ударил ногой по яблоку - и вокруг Лубяник сразу выросли яблоневые сады.
   - Никак, в Лубяники ездила? - удивилась бабушка.
   - Не угадала! Не угадала! - засмеялась Алёна. - Я, бабушка, в телятнике была! Мы к Енькиной маме ходили. Я там с телёнком подружилась.
   ОСЕНЬ
   Однажды Алёна вышла на крыльцо, и вдруг прямо на нос ей села паутинка: летела, летела по воздуху и села ей на нос. Алёна стала стряхивать её, засмеялась:
   - Бабушка, я в паутине запуталась, как всё равно муха!
   - Паутинка летает, - ответила бабушка, - значит, осень пришла.
   - Осень! - обрадовалась Алёна. - Вот я как рада!
   - Чего ж ты рада? - удивилась бабушка. - Солнце-то будет холодное, и дождик будет стучать по крыше.
   - Ну и пусть! - сказала Алёнка.
   - Ты, наверное, Алёнушка, по маме с папой соскучилась?
   - Ага, - призналась Алёна. - Очень даже соскучилась.
   - Теперь уж скоро увидитесь, уедешь от меня. Надоело небось в деревне-то?
   - Что ты, бабушка, я и по тебе буду знаешь как скучать! И по деревне нашей. А Енька, верно, бабушк, хороший мальчик? Мы с ним подружились на всю жизнь!
   - Вот и молодцы, - сказала бабушка. - Вот и ладно.
   А через несколько дней приехала мама. Алёнка даже не узнала её - лицо у мамы обветрилось, волосы повыгорели. И мама удивилась Алёнке.
   - Ох, совсем девочка другая стала! - засмеялась мама. - Ни за что бы не узнала тебя! Ну, понравилось в деревне?
   - Ещё как! - сказала Алёнка. - Я тут теперь все тропиночки знаю. Я с Енькой подружилась. Мы с ним к телёночку в колхозный телятник ездили! Мам, меня мальчик Миша в Лубяники приглашал. У них там свиньи - во! Как слоны! А щука в озере...
   - Как кит? - улыбнулась мама. - Ну, на будущий год я тоже съезжу с тобой в Лубяники, ладно? А теперь наш путь знаешь куда?
   - Знаю, знаю! - закричала Алёнка.
   Потом они с мамой гуляли по улице. Ещё издали Алёна увидела Еньку.
   Он не смотрел на неё, а куда-то в сторону.
   - Мам, я сейчас, - сказала Алёна и побежала.
   - Еньк, я уезжаю, - сказала Алёна.
   Енька молчал.
   - Ты чего, не рад?
   - Рад, - выдохнул Енька. - У тебя платье красивое.
   - Ага. Это мама привезла.
   - А как же то?
   - Какое?
   - А паучковое... в домике-то лесном? Не возьмёшь?
   Алёна задумалась, потом сказала:
   - Я его возьму, только не сейчас. Ведь я ещё приеду.
   - Приезжай, - кивнул Енька.
   - А ты будешь приходить к тому лесному домику?.. Надо ведь за лошадками приглядывать.
   Енька кивнул.
   - И даже зимой?
   - Буду.
   - Весной тоже, обязательно.
   Енька снова кивнул.
   - Вот и хорошо, - Алёна обрадовалась, что он вспомнил про лесной домик.
   А Енька больше ничего не сказал, пошёл не оглядываясь.
   В тот же день Алёна с мамой уезжали из деревни. Их провожала бабушка. А недалеко стоял Енька. Алёна помахала ему рукой. И он ей тоже.
   Т О Л Ю Н У Х О Д И Т И З Д О М А
   С БОЛЬШИМИ НЕ ДОГОВОРИШЬСЯ
   Толюн проснулся от того, что услышал, как пели кузнечики:
   - Эй, ля-ля!
   Эгей, ля-ля-ля!
   Хватит тебе спать.
   По небу плывёт лодка.
   Иди и посмотри,
   Иди и посмотри.
   Эгей, ля-ля-а-а-а!
   Толюн открывает глаза и видит, что Анюта уже уходит в школу. И сразу забывает о кузнечиках и лодках. Он смотрит, как Анюта кладёт в портфель книги и тетради, лезет в печку за горшком с картошкой.
   - Анюта, Анют... - затягивает он, собираясь плакать.
   - Чего тебе? - спрашивает сестра, будто не догадывается.
   - Возьми, Анюта-а-а... - громче тянет Толюн.
   - Отстань, настырный! Не пустят тебя.
   Анюта торопится. Она облупливает горячие картофелины, обжигается, дует на пальцы.
   От картошки идёт вкусный дух, и Толюн замолкает. И даже начинает шевелить губами, будто дует на горячую картошку.
   А сестра пробивает ложкой коричневую пенку на молоке, наливает молоко в большую чашку с синим ободком и красными ягодами земляники по бокам. Пока Анюта пьёт, Толюн придумывает хитрые слова:
   - Анют! Анюта! Слышь... Я твой портфель понесу. Как до школы дойдём, домой вернусь. - А сам думает: "Пусть только доведёт до школы, там уж как-нибудь останусь".
   Сестра не отвечает. Она отламывает большой ломоть хлеба. Толюн смотрит, как быстро исчезает ломоть. Хлеб мягкий, тёплый, так и дышит.
   - Тебе портфель нельзя нести, - говорит Анюта, стряхивая крошки. - Ты же маленький да рыженький.
   - Ну и что же, что маленький да рыженький?
   - А то, что тебя ворона склюнет, - говорит Анюта. - Подумает, будто идёт грибок-рыжик, и склюнет.
   - А я шапочкой прикроюсь, - отвечает Толюн.
   - Ветром шапочку сорвёт.
   - Верёвочкой подвяжу.
   - Верёвочка оборвётся.
   - А я две подвяжу.
   Но Анюта уже вспомнила, что ей пора.
   - Из-за тебя опаздываю, - сердится Анюта. - Ишь пристал, настырный! Вот я тебя верёвкой, будешь знать... Не балуйся тут!
   Она накидывает платок и, схватив портфель, выбегает на улицу. Толюн прислушивается: с улицы несутся голоса ребят. Все они идут в школу. А он остаётся дома.
   КАК ПОМИДОРЫ ПРЫГАЛИ
   Отец с матерью на работе, Анюта в школе, а соседка - бабушка Кланя ещё не приходила: у неё и своих дел немало, не то что за Толюном приглядывать. Остался Толюн один дома.
   Лежит Толюн на кровати и видит: по краю печки под самым потолком расселись зелёные помидоры.
   "Расселись, - подумал Толюн. - Сидят себе, как куры на заборе. Сейчас я вас шугану".
   - Кыш!
   Он соскочил с кровати, забрался на лежанку, чуть провёл рукой по лежанке, а помидоры сами: прыг вниз, прыг... прыг... прыг! Хлопаются помидоры, разбрызгивая зелёные капли: блям! блям! блям!..
   - Да вы не куры... Вы лягушки! - кричит Толюн. - Чего расквакались! И добавляет сердитым Анютиным голосом: - Вот настырные! Я вам покажу, как баловаться! А ну обратно!
   Скоро на печке остался всего один-единственный помидор. Он был самый маленький, но с одного боку совсем красный.
   - А ты чего, рыженький, не прыгаешь? - спросил Толюн.
   Помидор молчал. Посмотрел Толюн наверх, посмотрел вниз и подумал: "Эх, теперь мне обязательно влетит и от мамы, и от Анюты, и от бабушки Клани. Маленьким-то плохо быть: маленького все обижают".
   - Я тебя не трону. Живи себе. Отдыхай, - сказал Толюн рыжему помидору и слез с лежанки.
   Он взял веник.
   - А вас сейчас всех разгоню! - крикнул он и замахнулся. - Залезайте опять на печку!
   А помидоры не хотят слушаться. Катятся под кровать. А тут ещё этот Цыганок, чёрный щенок с белым пятнышком на лбу, прыгает, суетится, хватает веник зубами. Думает, что Толюн с ним играет.
   - Уйди, непутёвый! - кричит Толюн Анютиным голосом.
   А щенок разыгрался, хвостом виляет, смотрит на Толюна весёлыми глазами. Ну что делать: то ли с ним играть, то ли комнату подметать?
   Думал-думал Толюн и придумал. Из нижнего ящика комода достал моток верёвки, отрезал ножницами верёвочку и подозвал к себе щенка.
   - Сейчас ты у меня поработаешь, - сказал Толюн, прилаживая веник к хвосту Цыганка: пусть теперь хвостом комнату подметает.
   Щенок вырвался из рук Толюна. Побежал, волоча за собой веник, и спрятался под кровать. Толюн лёг на пол и ласковым голосом позвал:
   - Цыганочек, хороший, поди сюда!
   Подождал Толюн немножко и сам под кровать полез. Да только один веник в руке остался. Убежал щенок.
   Тут вошла в комнату бабушка Кланя, руками всплеснула:
   - Что ж это делается, а? Ты что ж натворил, озорник?!
   - Бабушка, а бабушка... - захныкал под кроватью Толюн. - Ты не ругайся. Я уберу. Только они, как лягушки, скачут...
   - Какие ещё лягушки? - ахнула бабушка. - Каких ты ещё лягушек натаскал?
   - Да не лягушки, а помидоры. Они сами с печки попрыгали.
   ПТИЦА С РАЗНОЦВЕТНЫМИ КРЫЛЬЯМИ
   Пришла Анюта из школы. А с неё вода в три ручья. Это у самой деревни захватил её дождик - да сильнющий, да с ветром! Сняла Анюта платок, скинула платье - всё повесила сушить.
   Хорошо, бабушка Кланя печку истопила. Тепло в избе. Надела Анюта старое своё платьице, что на печке согрелось, стало ей весело. А отчего весело, сама не знает. Даже притопывать босыми ногами стала и подпевать:
   - Гулюшка ты, гулюшка,
   Мой хороший голубок,
   Мой сизенький воркунок!
   Эй-да! Эй-да!
   Эй, ля-ля!
   Эй-да! Эй-да!
   Эй-ля-ля!
   Толюн смотрел-смотрел на сестру и говорит:
   - Дурёха, пятки пожалей.
   Засмеялась Анюта, обняла Толюна, поцеловала и вдруг - хлоп по затылку! Ещё раз поцеловала и хлопнула. Вырвался Толюн и закричал:
   - Если погреться захотела, на печку лезь! А зачем дерёшься? - И отвернулся от сестры - смотреть на неё не может.
   - Толюнчик! - позвала Анюта. - Хочешь, книжку почитаем?
   Толюн молчит.
   - Эх ты, гулюшка!
   Толюн опять ни слова.
   - Ну, кто быстрей на печку влезет! - крикнула сестра.
   Они бросились к печке, толкая друг друга. И сразу тёплая овчина приняла их, пригрела.
   - А вот отгадай загадку... - страшным голосом говорит Анюта. - Живёт на свете птица. Не простая, а удивительная. У этой птицы четыре большущих крыла да длинный хвост, а в хвосте двенадцать перьев, каждое перо и беленькое и чёрненькое... Какая это птица, а? Отгадаешь - пойдёшь в школу. Не отгадаешь - никогда не пойдёшь.
   - А у птицы четыре крыла? - переспрашивает Толюн.
   - Четыре.
   - Уродка, - говорит Толюн. - Эта птица - уродка.
   - Сам ты уродка. Это четыре времени года, - смеётся Анюта. - Зима, весна, лето и осень. А в хвосте двенадцать перьев - значит двенадцать месяцев. А чёрненькое и беленькое - это ночь и день.
   - А зачем четыре крыла? - не унимается Толюн. - Чтоб быстрее летать, да?
   - Эх, ты! "Зачем, зачем"! Будешь учиться в школе - всё узнаешь. Только теперь уж тебя не пустят.
   Толюн недовольно засопел:
   - А я найду такую птицу.
   - Какую?
   - Уродку - вот какую. Только все крылья у неё разноцветные: жёлтые, зелёные, красные, синие. Как махнёт крыльями, так и солнышко взойдёт.
   - Врёшь ты всё, - бормочет Анюта и зевает.
   ОТТАЯВШИЕ БУКВЫ
   Анюта задремала. Повернулась на бок и уснула. Некоторое время Толюн лежал тихо, не шевелился, но спать ему не хотелось. Вытащил из-под подушки книжку с картинками. И стал водить пальцем по строчкам, будто читал.
   Некоторые буквы Толюн знает. Вот похожая на месяц буква "С". Значит, уже темно - месяц на небо поднялся. В деревне огни погасили. И только один мальчик не спит. Вышел из домика, на месяц смотрит. А вот буква "А". Рядом с мальчиком домик - буква "Д". Стал Толюн подгонять букву к букве, и получилось удивительное: САД... Верно! И на картинке нарисованы зелёные деревья, а на деревьях красные круглые яблоки - сад. Старичок, в шляпе, бородка клинышком, ходит по саду среди деревьев, смотрит, чтоб никто не забрался, чтоб ребята яблони не ломали.
   "Дедушка, я к тебе приду", - шепчет Толюн.
   А дедушка тоже тихонечко отвечает:
   "Приходи, парень, я тебе яблок дам".
   "Дай побольше. Я и Анюте принесу".
   "Ну что ж, приходи. Наложу полную сумку. Яблоки у нас вкусные".
   - Сад... Сад... Сад... - читает Толюн.
   Потом надоело, вытащил из-под подушки Анютину тетрадь. В тетради тоже буквы - только какие-то вихлястые, пьяные. Чего хотят? О чём рассказывают? Не понять.
   Толюн вынул из кармана огрызок карандаша. Хорошенько послюнявил кончик и начал рисовать. Прямо на строчках в тетради нарисовал лодку. А в лодку сел человечек с большим ружьём. И позвал собаку. Собака прыгнула в лодку. Лодка закачалась...
   И вдруг Толюн вспомнил, как его утром кузнечики разбудили:
   - Эй, ля-ля!
   Эгей, ля-ля!
   Хватит тебе спать,
   По небу плывет лодка...
   Толюн засмеялся и ещё вокруг лодки нарисовал облака, а внизу маленькие домики, а за домиками - лес и речку. Завтра учитель посмотрит в Анютину тетрадь и спросит: "Ты сама так красиво нарисовала?" Анюта скажет: "Нет! Это мой брат Толюн". А учитель скажет: "Ну ладно. Пускай приходит к нам". - "Нет, он ещё маленький, - скажет Анюта. - Он рыженький". - "Какой же маленький, когда так хорошо рисует? А рыженьких мы тоже берём".
   Я БЫ ТАК НЕ СДЕЛАЛ
   Всё утро Толюн провёл у бабушки Клани. Вместе они грибы разбирали: которые сушить, которые в бочке солить. Из большой плетёнки Толюн вытаскивал гриб и, высоко подняв его, кричал:
   - А этот, бабушка, куда?
   - Клади на стол, - говорила она, взглянув на тёмно-коричневую шляпку. - Видишь, какой красавец. Это гриб боровик - всем грибам начальник.
   - Я его сразу признал, - радовался Толюн. - Вон у него листочек на голове, а у других нет.
   К шляпке боровика прилип маленький жёлтый листик.
   - Ты под листочек загляни, - говорила бабушка. - Видишь, какой крепенький. - Отрезала шляпку да ещё приговаривала: - Молодец, боровичок-крепышок, совсем не червивый...
   А Толюн снова лез в корзину:
   - А вот ещё боровик, снова начальник!
   - Ох, какое тебе грибное счастье, - похваливала бабушка Кланя.
   - А этот вот, смотри, самый главный боровик попался! - Толюн показал огромный гриб с плоской шапкой.
   - Нет. Это не боровик, а груздь. Посолим мы грузди вместе с чернушками. Придёшь зимой, дам тебе грибков с картошкой, слюнки-то потекут.
   - Бабушка, а есть ведь грибы горькие-горькие?
   - Есть и поганые.
   - Отчего это?
   - Так уж.
   - Нет, бабушка, ты расскажи.
   Толюн придвинулся поближе, приготовился.
   - Ладно, слушай. Когда-то давно, - начала бабушка, - все грибы были одинаковые. Ну, как родные братья, дружно жили. Ну, бывало, конечно, поругаются, да скоро помирятся.
   - И мы с Анютой ругаемся, - сказал Толюн.
   - Видишь как, - подхватила бабушка Кланя, - и грибы тоже. А в одно лето вот что у них получилось. После дождичка как-то пошли грибки погулять. Идут дружно, хорошо, между собой тихонечко разговаривают. Вышли на полянку. Глядят - ой, что за красота! Солнышко светит, тепло. Один грибочек говорит: "Вот что, братья. У меня шапка красная. Я на этот бугорок зайду, поближе к солнышку, мне почётнее тут стоять". А другой говорит: "Нет, брат, у меня шапка тоже неплоха. И мне охота к солнышку поближе". Заспорили. Какие половчее - на пенёк забрались. А какие и рукава засучивать: сейчас вам покажем - враз шапки-то посшибаем! А какие говорят: "Пойдём к Лесовику жаловаться - и всё тут".
   Ну, спорили, спорили - и отправились. Зашли в самую чащобу. Место там глухое, тихое. Уже темно. Луна засветилась. Птица филин заухала, да, слыхать, ещё ручеёк журкает. Лежит поперёк ручья серый дуб. А под дубом куревко воскурилось. Ну грибочки шуметь: "Дедушка Лесовик, а дедушка Лесовик!" - "Чего вам? Чего?" Вылез из дупла сам старичок Лесовичок. А один гриб в красной-то шапке вышел вперёд и важно говорит: "Так, мол, и так. Не хотим рядом с братьями жить". И другие ему поддакивают: "Не хотим! Мы грибы видные, нам и к солнцу ближе стоять". Стал Лесовик их уговаривать: "Дело житейское. Поссорились - помирились". Те опять за своё: "Не хотим!" - "Да ну вас! - говорит Лесовик. - Пускай тогда ваша обида ядом обратится. Да в шапках своих поганых навсегда оставайтесь, чтоб каждый вас видел. И сторонкой обходил злых таких".
   Бабушка замолчала.
   - Что дальше-то, бабушка? Обходят их?
   - Конечно. Дурных грибов ни люди, ни звери, ни даже мошки не трогают. А вот дедушка Лесовик как-то шёл да и взял в рот горький гриб. "Фу-ты, говорит, поганка!" Плюнул да и рукавом утёрся. Вот как он грибков поел! засмеялась бабушка. - Плохо старикам-то. Видят худо.
   - Бабушка! - закричал Толюн. - А вот поганый гриб, - и вытащил из корзины грибок с красной шапкой. - Посмотри, бабушка!
   - Чего? Нет, это красик, красный гриб. Про него и загадка есть: маленький, удаленький сквозь землю прошёл, красну шапочку нашёл. Это хороший, клади его на стол.
   - Лучше бы, бабушка, - сказал Толюн, - все грибы были одинаковые, все хорошие да жили в дружбе.
   - Это конечно, - согласилась бабушка. - Ты-то у нас разумник. А Лесовик - дедушка старенький. Вот он и оплошал.
   - А где он теперь?
   - Кто это?
   - А дедушка Лесовик! И теперь в лесу живёт?
   - Конечно. Куда ж ему деться?
   - Я к нему пойду.
   - Чего? Куда пойдёшь? Ты это что надумал?! - закричала бабушка Кланя. - Ты не смей! Не смей и думать. В лесу темно. Заблудишься. Ишь, сказку ему рассказала... Баловник!
   ОБИДА
   Вернулся Толюн от бабушки Клани, а Анюта уже дома - из школы пришла.
   - А мы с бабушкой Кланей грибы разбирали. Я двадцать боровиков вытащил.
   Анюта ничего не сказала, будто не слышала. Она даже не взглянула на брата, домыла сковородку и на место поставила.
   - Анюта, а я загадку знаю. - И Толюн запел:
   - Маленький, удаленький
   Сквозь землю прошёл,
   Красну шапочку нашёл!..
   Кто такой?
   Анюта опять не ответила. Прикрыла чугунок крышкой. Взялась за веник, решила в комнате прибраться. Толюн дернул её за платье и сказал:
   - Это красик. Грибочек красный такой. И все грибочки у бабушки хорошие, все крепкие, червивых нет совсем. Бабушка Кланя говорит - она таких сроду не видывала.
   Повернулась Анюта к брату, посмотрела сердито, как на чужого:
   - Отстань!
   - А я под груздь забрался, - не унимался Толюн. - А бабушка Кланя меня искала. И за печку заглянула, под кровать! - Толюн засмеялся.
   - Я бы тебя быстро отыскала, пакостника! Зачем мне в тетради накалякал?
   - Я не калякал, - сказал Толюн и стал объяснять, что нарисовал лодку, как она по небу плывёт, а в лодке охотник с собакой.
   Толюн думал, Анюта обрадуется, а сестра схватила его за рыжие вихры и начала трепать:
   - Вот тебе за лодку! Вот тебе по небу! Все бы тебе портить! Ведь такой козявистый!..
   - И нет. Не-е-ет! - закричал Толюн.
   - Самая ты есть букашка вредная! А кто помидоры по всей комнате раскидал? Думаешь, я не знаю?
   - Я... я не раскидывал. Не раскидывал! Не раскидывал! - кричал Толюн.
   Анюта отпустила его голову, и Толюн залез под стол, но оттуда тоже кричал:
   - Не раскидывал!
   - А ну вылезай! - сказала Анюта. - Кому говорят?
   - Я не козя-вис-тый! - кричал Толюн из-под стола. - Не козявистый - и всё!
   И заплакал.
   ИЗ ТЁПЛОГО ДОМА - НА УЛИЦУ
   На другое утро Толюн проснулся рано. Мать и отец только на работу ушли, а сестра ещё спала. Посмотрел Толюн на окна. За окнами серый туман, свет не пропускает. Толюн свесил с кровати ноги. Вспомнил, как Анюта его за волосы таскала, и захотелось ему стать большим - не потом, через несколько лет, а сразу: был маленький, а встал - большой.
   Слез Толюн с кровати, оделся, снял с гвоздя своё пальтишко, сунул ноги в ботинки и вышел из тёплой комнаты.
   За их домом сразу начинался бугор, поросший травой. На бугре паслись две козы: одна старая - Груня, другая помоложе - Маня. Посмотрели козы, как взбирался Толюн, ничего не сказали, только помотали бородами и опять принялись щипать траву. А Толюн уж на бугор взобрался и стал оглядываться. С бугра видно речку, а у речки старая мельница. Толюн спустился вниз, обошёл мельницу и постоял возле неё, задрав голову вверх. Мельница давно уже не работала. Кое-где доски подгнили, отвалились, и сквозь дыры гляделось серое небо.
   "Надо бы починить, она бы заработала, завертела крыльями", - подумал Толюн и зашагал дальше.
   Дорога пробиралась через скошенный луг и поднималась к чёрному, вспаханному полю. Спросить бы Толюна, зачем и куда он идёт, а он и не знает. Идёт и идёт. Уж так устроена дорога: только на неё вступишь, как она поведёт человека вдаль.
   На дороге ёлочкой лежат следы от машин. Толюн старается ступать по ёлочкам - так идти веселее. Сзади ветерок ему в спину дует: шагай, мол, проворней.
   Толюн и шагает проворно и напевает Анютину песенку:
   - Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
   Я тебя успела позабыть!..
   Встретился Толюну на дороге чёрный бычок. Хотел бычок спросить его, куда это он в такую рань собрался?
   Только поднял бычок свою тяжёлую морду, облизал языком тёплые от парного молока губы, а Толюн уже за гору повернул. И не стало его видно.
   БОЛЬШИМ ПЛОХО
   Пока спускался Толюн к лугу, ветерок прогнал туман. Показалось солнце. Покатился по зелёному лугу солнечный луч, заскользил и нырнул в холодную речку. Поднялось солнце над лесом и заглянуло в крайний дом.
   Проснулась Анюта. Глянула - брата рядом нет. Посмотрела под стол, залезла на печку, но и там его не было. Куда девался?
   - Вот непутёвый! - рассердилась Анюта. Вышла на крыльцо и крикнула: Толюн! Э-э! Толю-у-ун!
   Никто не ответил. Она ещё громче:
   - Толюу-у-у-ун! Иди скорей, каша простыне-е-ет!
   На другом конце села какой-то молоденький петушок ответил, словно передразнил: "Толю-кук-у-ун!"
   "Куда это он убежал?" - подумала Анюта.
   Беда с маленькими: за ними только смотри, а то убегут, и ищи их. Большим плохо. Большие всегда за маленьких в ответе. Ушёл Толюн. Нет его ни за домом, ни на пригорке, ни за пригорком. А вдруг он в речку упал, вдруг утонул?..
   Забежала Анюта к бабушке Клане, а та ничего не знает.
   - А в избе-то хорошо поглядела? - спросила бабушка. - Может, где наверху схоронился?
   - Я весь дом облазила... - всхлипнула Анюта. - Убёг он.
   - Куда же это он убёг?
   - Не знаю.
   - Погоди-ка, погоди! - всплеснула руками бабушка Кланя. - Ведь это он в лес утёк. Я ему вчера за грибами сказку рассказывала. А он-то: "Пойду, говорит, Лесовика разыщу". Я-то его пугаю, говорю: "Нельзя. Заблудишься!" Непременно он теперь пошёл Лесовика искать - убёг в лес.