Страница:
Военная контрразведка с самого начала очень внимательно следила за этими кафе. Находящийся в Нью-Йорке «Фонд американских военнослужащих», который участвовал в финансировании многих кафе, был лишён права на освобождение от налогов. В каждом гарнизоне, вблизи которого работало антивоенное кафе, офицеры предупреждали солдат, что посещать кафе не рекомендуется.
Самой эффективной тактикой было признано давление на владельцев недвижимости в городах, где размещаются антивоенные кафе. Там повторялось одно и то же: агенты военной контрразведки и ФБР обходили владельцев недвижимости и местных политических деятелей. Договоры на аренду и разрешения на содержание кафе таинственно исчезали или ставились под сомнение.
В кафе «Шелтер хаф» вблизи Форт-Луиса, штат Вашингтон, куда военное командование безуспешно пыталось преградить доступ солдатам, полиция города Такома арестовала двух гражданских служащих по обвинению в моральном растлении несовершеннолетнего: один солдат, не достигший 21 года, играл в «Шелтер хаф» в настольный футбол — «преступление», которое совершается сотни раз в день во всех учреждениях армейской службы отдыха и развлечения.
В Малдрафе, штат Кентукки, невдалеке от Форт-Нокса, открытие солдатского кафе в 1969 году побудило городской совет приказать начальнику полиции «тщательно проверять» всех лиц, подающих заявления об открытии подобных предпрятий. Начальник полиции решил, что хозяева кафе по своему характеру и репутации не соответствуют требованиям нового постановления местных властей. В выдаче разрешения им отказали.
В Колумбии, штат Южная Каролина, реакция местных властей была ещё суровее. Окружной судья Э. Гарри Эгнью приговорил троих служащих «ЮФО», самого старого из солдатских кафе, к шести годам тюремного заключения за нарушение общественного порядка, а полиция закрыла кафе.
3
4
Глава VII
1
Самой эффективной тактикой было признано давление на владельцев недвижимости в городах, где размещаются антивоенные кафе. Там повторялось одно и то же: агенты военной контрразведки и ФБР обходили владельцев недвижимости и местных политических деятелей. Договоры на аренду и разрешения на содержание кафе таинственно исчезали или ставились под сомнение.
В кафе «Шелтер хаф» вблизи Форт-Луиса, штат Вашингтон, куда военное командование безуспешно пыталось преградить доступ солдатам, полиция города Такома арестовала двух гражданских служащих по обвинению в моральном растлении несовершеннолетнего: один солдат, не достигший 21 года, играл в «Шелтер хаф» в настольный футбол — «преступление», которое совершается сотни раз в день во всех учреждениях армейской службы отдыха и развлечения.
В Малдрафе, штат Кентукки, невдалеке от Форт-Нокса, открытие солдатского кафе в 1969 году побудило городской совет приказать начальнику полиции «тщательно проверять» всех лиц, подающих заявления об открытии подобных предпрятий. Начальник полиции решил, что хозяева кафе по своему характеру и репутации не соответствуют требованиям нового постановления местных властей. В выдаче разрешения им отказали.
В Колумбии, штат Южная Каролина, реакция местных властей была ещё суровее. Окружной судья Э. Гарри Эгнью приговорил троих служащих «ЮФО», самого старого из солдатских кафе, к шести годам тюремного заключения за нарушение общественного порядка, а полиция закрыла кафе.
3
Государство может воздействовать на граждан, которые решительно отказываются от военной службы, четырьмя способами: заставить их служить в вооружённых силах, заключить в тюрьму, разрешить им служить стране иным образом или совершенно оставить их в покое. До принятия закона об обязательной воинской повинности 1863 года Америка придерживалась последнего из упомянутых методов. С тех пор всякий раз, когда вводилась воинская повинность, США отдавали предпочтение принуждению уклоняющихся или заключению их в тюрьму. Только в крайне редких случаях правительство предоставляло гражданам — противникам военной службы по убеждениям — возможность служить стране иным образом.
Первый федеральный закон о воинской повинности, действовавший во время гражданской войны, разрешал лицам, заявившим об отказе ношения оружия по религиозным убеждениям, служить в госпиталях или вовсе освобождал их от службы при условии уплаты ими 300 долларов, которые поступали в фонд помощи больным и раненым. Во время первой мировой войны и вторично с 1940 года призывным комиссиям было дано право назначать противников ношения оружия по религиозным убеждениям на нестроевые должности или на гражданские работы государственного значения. Теперь большинство лиц с такими религиозными убеждениями отбывают свои два года обязательной службы в гражданских больницах или органах социального обеспечения. Назначенные на нестроевые должности в вооружённых силах обычно служат в качестве медицинского персонала [51].
В основе американского законодательства относительно отказывающихся от военной службы по убеждениям лежат два главных положения: во-первых, принуждение граждан носить оружие вопреки их убеждениям противоречит принципам демократии, и, во-вторых, из людей, искренне возражающих против войны и убийства, всё равно не получаются хорошие солдаты.
Однако эти разумные положения в значительной степени сводятся на нет двумя другими принципами национальной политики, а именно: во-первых, государство должно признавать отказ от военной службы только по религиозным убеждениям, и, во-вторых, нельзя выступать против какой-то одной войны, а надо быть противником самой идеи убийства при любых обстоятельствах. В течение долгого времени считались заслуживающими уважения убеждения только тех граждан, которые принадлежали к укоренившимся религиозным пацифистским сектам — квакерам, меннонитам, адвентистам седьмого дня.
Закон о воинской повинности 1967 года формально освобождал от строевой службы всех лиц, «которые по причине религиозного воспитания и вероисповедания являются убеждёнными противниками участия в войне в любой форме. Употреблённый в данном подразделе термин „религиозное воспитание и вероисповедание“ не включает политических, социальных и философских взглядов или чисто личных нравственных убеждений».
Первоначальное право определять, кого из граждан следует считать отказывающимися от военной службы по убеждениям, принадлежало не юридическим инстанциям, а, как предписано конгрессом, военным органам, занимающимся призывом. Даже при самых благоприятных условиях исполнительному органу правительства трудно, да и не подобает выносить решение по поводу убеждений граждан. Поручив эту неприятную задачу тому самому федеральному органу, который занимается призывом людей на военную службу, конгресс присовокупил к этому основному несоответствию ещё и проблему весьма серьёзного столкновения интересов.
Совершенно очевидно, что призывные органы стремятся свести к минимуму количество отказывающихся от службы по убеждениям. Они склонны отдавать предпочтение потребностям государства в живой силе перед потребностями личности; такое отношение распространено повсеместно — от самой захолустной из четырех тысяч местных призывных комиссий до высшей инстанции призывной системы в Вашингтоне. Поэтому, когда верховный суд вынес решение по делу некоего Уэлша о том, что отказ от военной службы может основываться не только на традиционных религиозных убеждениях, но и на глубоко укоренившихся морально-этических взглядах, начальник призывной службы Кертис Тарр тут же дал указания местным призывным комиссиям особенно строго подходить к оценке этических или моральных убеждений.
Поскольку предоставление статуса отказывающегося от военной службы по убеждениям так долго ограничивалось членами определённых религиозных сект, всегда считалось невозможным, что люди добьются этого статуса после того, как наденут военную форму. Законодательство касалось только классификации гражданских лиц; военное командование не признает такой классификации для тех, кто призван на военную службу.
В 1945 году рядовой Генри Вебер отказался вопреки приказанию от прохождения стрелковой подготовки. Его приговорили к шести месяцам каторжных работ; после отбытия наказания ему опять приказали заняться стрелковой подготовкой. Он снова отказался и снова был предан военному суду. На суде он разъяснил: «Я не возражаю служить санитаром или на любой другой должности, где не приходится убивать других людей». На этот раз его приговорили к смертной казни. После многочисленных протестов общественности приговор Веберу заменили пожизненным заключением, потом снизили до двадцати лет. Только в 1962 году военное командование наконец приняло постановление о допустимости отказа солдат от службы по убеждениям.
Армейские инструкции о предоставлении права на отказ от службы по убеждениям аналогичны инструкциям призывных органов, только они ещё строже. Солдат в этом случае должен быть противником убийства по мотивам религиозного воспитания и вероисповедания. Он должен быть противником участия во всех войнах, а не только в определённой войне. Кроме того — и это самое коварное требование, — он должен доказать, что его убеждения возникли из жизненного опыта до вступления в армию, но окончательно определились только после поступления на военную службу. Если его взгляды вполне сформировались до вступления в армию, его дело проиграно; если, с другой стороны, его убеждения сложились исключительно под влиянием опыта армейской жизни, дело его тоже проиграно. Иными словами, его взгляды должны не только соответствовать окончательно принятому официальному определению отказа от военной службы по убеждениям, но и развиваться в должное время и с должной скоростью.
Ходатайствовать о предоставлении статуса отказывающегося от службы по убеждениям в рядах вооружённых сил — трудное дело, потому что благоприятный исход маловероятен. Три из каждых четырех заявлений об увольнении по таким мотивам отвергаются, и солдат, который после этого продолжает придерживаться своих убеждений, должен быть готов отбыть срок в военной тюрьме. Он должен иметь солидное состояние или быть готовым залезть в долги, так как судебные баталии обходятся недёшево.
Первое, что надлежит сделать военнослужащему, отказывающемуся от службы, — это усвоить своё право на ходатайство об увольнении и всю последующую процедуру. Это сама по себе нелёгкая задача, так как на военной службе, как известно, очень трудно получить точную информацию по такому вопросу.
Во-вторых, солдат обязан подать рапорт своему командиру о намерении добиваться статуса отказывающегося от службы по убеждениям. Командир может рассердиться и обозвать солдата трусом, ханжой и т. п., но, что бы ни говорил командир, проситель должен взять себя в руки и приготовиться к преследованиям, которым он обязательно будет подвергаться в последующем.
В-третьих, солдату нужно подготовить и подать письменное прошение, которое должно представлять собой подробный самоаналитический документ, подкреплённый письмами от священников, учителей и других респектабельных лиц. Главным в прошении является объяснение, в котором, согласно директиве министерства обороны 1300.6, солдат должен изложить характер своего «религиозного воспитания и вероисповедания». Он обязан сообщить, «как, когда, у кого или из какого источника (он) получил воспитание и приобрёл убеждения, лежащие в основе его прошения». Он должен объяснить, «при каких обстоятельствах, если есть таковые, (он) допускает применение силы», а также описать «поступки и поведение на протяжении (своей) жизни, которые… наиболее заметно демонстрируют (sic!) последовательность и глубину его религиозных убеждений».
Затем с просителем беседуют военный психиатр и капеллан. Цель психиатрической консультации — определить, не страдает ли солдат психическим расстройством (при этом, очевидно, имеется в виду, что человек, решительно возражающий против убийства, должно быть, не в своём уме).
Наконец, солдат, добивающийся статуса отказывающегося от службы по убеждениям, имеет право (которым стоит воспользоваться) на беседу с офицером среднего ранга, «компетентным в вопросах политики и процедуры по делам об отказе от службы по убеждениям». Обычно такой офицер — адвокат из ведомства начальника военно-юридической службы или управления личного состава. Обсудив с солдатом все аспекты его убеждений, этот офицер составляет рапорт и рекомендует либо удовлетворить, либо отвергнуть ходатайство. Его суждению придаётся значительный вес.
Окончательное решение по ходатайству принимает консультативная комиссия министерства обороны, состоящая из представителей управлений службы военных священников, военно-юридической службы, военно-медицинской службы и управления личного состава. Если решение отрицательное, то практически в рамках военного ведомства апеллировать уже некуда. Солдат может отказаться от несения службы в армии, пока он добивается рассмотрения дела в федеральном суде, но тем-самым он навлекает на себя наказание военного суда, и нет никакой гарантии, что ему в конце концов удастся добиться своего. Единственное, в чём он может быть уверен, — это то, что его упекут в тюрьму, а адвокат предъявит ему счёт.
Можно доказать (и иногда представители вооружённых сил это доказывают), что порядок рассмотрения дел об отказе от военной службы по убеждениям в армии более справедлив, чем в призывных органах. При этом указывают, что подавший прошение военнослужащий может иметь адвоката, который присутствует при его беседе с офицером, тогда как призывника во время слушания его дела в призывной комиссии адвокат сопровождать не может. Кроме того, то обстоятельство, что в вооружённых силах решения принимаются центральным аппаратом, а не местными органами, обеспечивает единообразие и более строгое соблюдение официальных инструкций.
Хотя эти утверждения сами по себе обоснованны, тем не менее справедливо и то, что военное командование никогдане сможет стать истинно беспристрастным судьёй для отказывающихся от военной службы. Ведь если предоставление призывным органам права выносить решение об убеждениях граждан порождает существенное противоречие интересов, то противоречие, заложенное в праве военного командования решать судьбу своих солдат, отказывающихся от службы по убеждениям, достигает значительной степени.
Заявления солдат, отказывающихся от службы, по самому своему характеру должны быть полны оскорбительных для вооружённых сил и их целей замечаний. Отказывающиеся от службы пишут и говорят о бессмысленности убийств, совершаемых вооружёнными силами в Индокитае, об отвратительной бесчеловечности в обучении новобранцев или, как писал один из таких солдат, о «поразительной порочности всей системы». Как можно ожидать от людей, строящих свою карьеру на бизнесе войны, беспристрастного решения судьбы молодых людей, которые считают всё, что поддерживают эти люди, безнравственным?
К тому же военное командование не желает увольнять солдат ни по каким причинам. Поэтому многие ходатайства отклоняются без всяких доказательств того, что проситель якобы неискренен или что его убеждения не имеют никакого отношения к религии. В течение первых трех лет массового сосредоточения войск во Вьетнаме военное командование не утвердило ни одного ходатайства об увольнении по убеждениям — не потому, что они были недостаточно убедительными, а просто потому, что в то время признание подобных претензий противоречило политике военного командования.
Пока президент США сохраняет право вовлекать вооружённые силы в необъявленные, необоронительные войны, достаточным основанием для отказа от военной службы должно быть глубокое и искреннее отвращение гражданина к убийству людей в войне, в которой его заставляют участвовать.
Первый федеральный закон о воинской повинности, действовавший во время гражданской войны, разрешал лицам, заявившим об отказе ношения оружия по религиозным убеждениям, служить в госпиталях или вовсе освобождал их от службы при условии уплаты ими 300 долларов, которые поступали в фонд помощи больным и раненым. Во время первой мировой войны и вторично с 1940 года призывным комиссиям было дано право назначать противников ношения оружия по религиозным убеждениям на нестроевые должности или на гражданские работы государственного значения. Теперь большинство лиц с такими религиозными убеждениями отбывают свои два года обязательной службы в гражданских больницах или органах социального обеспечения. Назначенные на нестроевые должности в вооружённых силах обычно служат в качестве медицинского персонала [51].
В основе американского законодательства относительно отказывающихся от военной службы по убеждениям лежат два главных положения: во-первых, принуждение граждан носить оружие вопреки их убеждениям противоречит принципам демократии, и, во-вторых, из людей, искренне возражающих против войны и убийства, всё равно не получаются хорошие солдаты.
Однако эти разумные положения в значительной степени сводятся на нет двумя другими принципами национальной политики, а именно: во-первых, государство должно признавать отказ от военной службы только по религиозным убеждениям, и, во-вторых, нельзя выступать против какой-то одной войны, а надо быть противником самой идеи убийства при любых обстоятельствах. В течение долгого времени считались заслуживающими уважения убеждения только тех граждан, которые принадлежали к укоренившимся религиозным пацифистским сектам — квакерам, меннонитам, адвентистам седьмого дня.
Закон о воинской повинности 1967 года формально освобождал от строевой службы всех лиц, «которые по причине религиозного воспитания и вероисповедания являются убеждёнными противниками участия в войне в любой форме. Употреблённый в данном подразделе термин „религиозное воспитание и вероисповедание“ не включает политических, социальных и философских взглядов или чисто личных нравственных убеждений».
Первоначальное право определять, кого из граждан следует считать отказывающимися от военной службы по убеждениям, принадлежало не юридическим инстанциям, а, как предписано конгрессом, военным органам, занимающимся призывом. Даже при самых благоприятных условиях исполнительному органу правительства трудно, да и не подобает выносить решение по поводу убеждений граждан. Поручив эту неприятную задачу тому самому федеральному органу, который занимается призывом людей на военную службу, конгресс присовокупил к этому основному несоответствию ещё и проблему весьма серьёзного столкновения интересов.
Совершенно очевидно, что призывные органы стремятся свести к минимуму количество отказывающихся от службы по убеждениям. Они склонны отдавать предпочтение потребностям государства в живой силе перед потребностями личности; такое отношение распространено повсеместно — от самой захолустной из четырех тысяч местных призывных комиссий до высшей инстанции призывной системы в Вашингтоне. Поэтому, когда верховный суд вынес решение по делу некоего Уэлша о том, что отказ от военной службы может основываться не только на традиционных религиозных убеждениях, но и на глубоко укоренившихся морально-этических взглядах, начальник призывной службы Кертис Тарр тут же дал указания местным призывным комиссиям особенно строго подходить к оценке этических или моральных убеждений.
Поскольку предоставление статуса отказывающегося от военной службы по убеждениям так долго ограничивалось членами определённых религиозных сект, всегда считалось невозможным, что люди добьются этого статуса после того, как наденут военную форму. Законодательство касалось только классификации гражданских лиц; военное командование не признает такой классификации для тех, кто призван на военную службу.
В 1945 году рядовой Генри Вебер отказался вопреки приказанию от прохождения стрелковой подготовки. Его приговорили к шести месяцам каторжных работ; после отбытия наказания ему опять приказали заняться стрелковой подготовкой. Он снова отказался и снова был предан военному суду. На суде он разъяснил: «Я не возражаю служить санитаром или на любой другой должности, где не приходится убивать других людей». На этот раз его приговорили к смертной казни. После многочисленных протестов общественности приговор Веберу заменили пожизненным заключением, потом снизили до двадцати лет. Только в 1962 году военное командование наконец приняло постановление о допустимости отказа солдат от службы по убеждениям.
Армейские инструкции о предоставлении права на отказ от службы по убеждениям аналогичны инструкциям призывных органов, только они ещё строже. Солдат в этом случае должен быть противником убийства по мотивам религиозного воспитания и вероисповедания. Он должен быть противником участия во всех войнах, а не только в определённой войне. Кроме того — и это самое коварное требование, — он должен доказать, что его убеждения возникли из жизненного опыта до вступления в армию, но окончательно определились только после поступления на военную службу. Если его взгляды вполне сформировались до вступления в армию, его дело проиграно; если, с другой стороны, его убеждения сложились исключительно под влиянием опыта армейской жизни, дело его тоже проиграно. Иными словами, его взгляды должны не только соответствовать окончательно принятому официальному определению отказа от военной службы по убеждениям, но и развиваться в должное время и с должной скоростью.
Ходатайствовать о предоставлении статуса отказывающегося от службы по убеждениям в рядах вооружённых сил — трудное дело, потому что благоприятный исход маловероятен. Три из каждых четырех заявлений об увольнении по таким мотивам отвергаются, и солдат, который после этого продолжает придерживаться своих убеждений, должен быть готов отбыть срок в военной тюрьме. Он должен иметь солидное состояние или быть готовым залезть в долги, так как судебные баталии обходятся недёшево.
Первое, что надлежит сделать военнослужащему, отказывающемуся от службы, — это усвоить своё право на ходатайство об увольнении и всю последующую процедуру. Это сама по себе нелёгкая задача, так как на военной службе, как известно, очень трудно получить точную информацию по такому вопросу.
Во-вторых, солдат обязан подать рапорт своему командиру о намерении добиваться статуса отказывающегося от службы по убеждениям. Командир может рассердиться и обозвать солдата трусом, ханжой и т. п., но, что бы ни говорил командир, проситель должен взять себя в руки и приготовиться к преследованиям, которым он обязательно будет подвергаться в последующем.
В-третьих, солдату нужно подготовить и подать письменное прошение, которое должно представлять собой подробный самоаналитический документ, подкреплённый письмами от священников, учителей и других респектабельных лиц. Главным в прошении является объяснение, в котором, согласно директиве министерства обороны 1300.6, солдат должен изложить характер своего «религиозного воспитания и вероисповедания». Он обязан сообщить, «как, когда, у кого или из какого источника (он) получил воспитание и приобрёл убеждения, лежащие в основе его прошения». Он должен объяснить, «при каких обстоятельствах, если есть таковые, (он) допускает применение силы», а также описать «поступки и поведение на протяжении (своей) жизни, которые… наиболее заметно демонстрируют (sic!) последовательность и глубину его религиозных убеждений».
Затем с просителем беседуют военный психиатр и капеллан. Цель психиатрической консультации — определить, не страдает ли солдат психическим расстройством (при этом, очевидно, имеется в виду, что человек, решительно возражающий против убийства, должно быть, не в своём уме).
Наконец, солдат, добивающийся статуса отказывающегося от службы по убеждениям, имеет право (которым стоит воспользоваться) на беседу с офицером среднего ранга, «компетентным в вопросах политики и процедуры по делам об отказе от службы по убеждениям». Обычно такой офицер — адвокат из ведомства начальника военно-юридической службы или управления личного состава. Обсудив с солдатом все аспекты его убеждений, этот офицер составляет рапорт и рекомендует либо удовлетворить, либо отвергнуть ходатайство. Его суждению придаётся значительный вес.
Окончательное решение по ходатайству принимает консультативная комиссия министерства обороны, состоящая из представителей управлений службы военных священников, военно-юридической службы, военно-медицинской службы и управления личного состава. Если решение отрицательное, то практически в рамках военного ведомства апеллировать уже некуда. Солдат может отказаться от несения службы в армии, пока он добивается рассмотрения дела в федеральном суде, но тем-самым он навлекает на себя наказание военного суда, и нет никакой гарантии, что ему в конце концов удастся добиться своего. Единственное, в чём он может быть уверен, — это то, что его упекут в тюрьму, а адвокат предъявит ему счёт.
Можно доказать (и иногда представители вооружённых сил это доказывают), что порядок рассмотрения дел об отказе от военной службы по убеждениям в армии более справедлив, чем в призывных органах. При этом указывают, что подавший прошение военнослужащий может иметь адвоката, который присутствует при его беседе с офицером, тогда как призывника во время слушания его дела в призывной комиссии адвокат сопровождать не может. Кроме того, то обстоятельство, что в вооружённых силах решения принимаются центральным аппаратом, а не местными органами, обеспечивает единообразие и более строгое соблюдение официальных инструкций.
Хотя эти утверждения сами по себе обоснованны, тем не менее справедливо и то, что военное командование никогдане сможет стать истинно беспристрастным судьёй для отказывающихся от военной службы. Ведь если предоставление призывным органам права выносить решение об убеждениях граждан порождает существенное противоречие интересов, то противоречие, заложенное в праве военного командования решать судьбу своих солдат, отказывающихся от службы по убеждениям, достигает значительной степени.
Заявления солдат, отказывающихся от службы, по самому своему характеру должны быть полны оскорбительных для вооружённых сил и их целей замечаний. Отказывающиеся от службы пишут и говорят о бессмысленности убийств, совершаемых вооружёнными силами в Индокитае, об отвратительной бесчеловечности в обучении новобранцев или, как писал один из таких солдат, о «поразительной порочности всей системы». Как можно ожидать от людей, строящих свою карьеру на бизнесе войны, беспристрастного решения судьбы молодых людей, которые считают всё, что поддерживают эти люди, безнравственным?
К тому же военное командование не желает увольнять солдат ни по каким причинам. Поэтому многие ходатайства отклоняются без всяких доказательств того, что проситель якобы неискренен или что его убеждения не имеют никакого отношения к религии. В течение первых трех лет массового сосредоточения войск во Вьетнаме военное командование не утвердило ни одного ходатайства об увольнении по убеждениям — не потому, что они были недостаточно убедительными, а просто потому, что в то время признание подобных претензий противоречило политике военного командования.
Пока президент США сохраняет право вовлекать вооружённые силы в необъявленные, необоронительные войны, достаточным основанием для отказа от военной службы должно быть глубокое и искреннее отвращение гражданина к убийству людей в войне, в которой его заставляют участвовать.
4
Проблемы призыва вообще и отказа от военной службы по убеждениям в частности характерны не только для нашего общества. Поэтому, может быть, поучительно рассмотреть, как решает эти проблемы другая страна, тесно связанная с нами в политическом и культурном отношении.
Из всех имперских держав нового времени наиболее долго преуспевающей была Великобритания. Ни в одной из её агрессивных войн не вводилась воинская повинность. Призыв в Англии объявлялся только в двух случаях: во время первой мировой войны и с 1939 по 1955 год.
В течение первого из этих двух периодов политика Англии в отношении отказывающихся от военной службы по убеждениям не была образцом гуманности. Сотни искренних идейных противников войны заманивались в игру в «кошки-мышки», их предавали военному суду и не один раз сажали в тюрьму за отказ участвовать в боевых действиях. Но, в отличие от Соединённых Штатов, Англия извлекла кое-какие уроки из своего опыта в первой мировой войне. Ко времени вторжения Гитлера в Польшу Англия была готова охранять свободу совести, за которую собиралась воевать.
Когда в 1939 году в палату общин был внесён законопроект о восстановлении воинской повинности, правительство разъяснило, что не будет преследовать тех, кто искренне не желает убивать людей; главной заботой правительства было не допускать злоупотребления положениями об отказе от службы по убеждениям. Поэтому, когда парламент утвердил закон о воинской повинности, он одновременно утвердил порядок признания отказа от службы по убеждениям, который отражает многовековую английскую традицию политической терпимости[52].
Согласно этому закону, который оставался в силе до отмены воинской повинности в 1955 году, единственным критерием обоснованности отказа от службы по убеждениям была искренность убеждений. Государству не было дела до характера убеждений отказывающегося от службы; он мог мотивировать свой отказ религиозными, нравственными, экономическими, политическими, социологическими или астрологическими соображениями; он мог быть противником всякой войны или только войны против Гитлера. Важно было не то, что он думает, а насколько честно и глубоко он придерживается своих убеждений.
Мужчинам в возрасте от 18 до 41 года предоставлялся выбор встать либо на военный учёт, либо на временный учёт лиц, отказывающихся от службы. Тех, кто вставал на военный учёт, призывали; те, кто заявлял об отказе от военной службы по убеждениям, должны были в письменной форме изложить свои взгляды, а затем предстать перед местным трибуналом для так называемой классификации.
Во всей Англии было создано шестнадцать местных трибуналов, в каждый из которых входило по пять человек, и шесть апелляционных трибуналов в составе трех человек.
Молодой человек, добивающийся статуса отказывающегося от службы по убеждениям, заполнял форму, в которой не было каверзных вопросов относительно теологических тонкостей, а просто оставлялось место для «любого заявления, которое вы хотите представить в поддержку своего ходатайства». Затем его дело заслушивал местный трибунал.
В отличие от американских призывных комиссий, в Англии дела слушались открытым заседанием; просителя мог представлять адвокат или товарищ; он имел право вызывать свидетелей для дачи показаний под присягой.
Более того, проситель мог высказывать свои убеждения, не заботясь о тонкостях формулировок. Многие из освобождённых от воинской повинности были социалистами, которые утверждали, что не могут участвовать в войне за капиталистические интересы. Были среди них также индийцы и пакистанцы, которые отказывались воевать в английской армии, пока их страны остаются порабощёнными колониями. Некоторые открыто симпатизировали нацистам и заявляли, что не могут с чистой совестью воевать против немецкого рейха.
Заслушав дело просителя, местный трибунал мог вынести одно из четырех определений: безоговорочное освобождение от всякой воинской и трудовой повинности; постоянная регистрация в качестве отказывающегося от службы по убеждениям с обязанностью нести трудовую повинность в гражданских организациях; зачисление на военную службу на нестроевые должности и зачисление на военную службу на строевые должности.
Лица, назначенные на гражданскую службу, часто использовались в системе гражданской обороны и в пожарной охране. Они также были заняты в сельском хозяйстве, в госпиталях и организациях помощи и в частных предприятиях, которые считались действующими на благо страны. Нестроевых солдат обычно назначали в рабочие части, аналогичные американским морским десантным инженерным частям.
Проситель мог обжаловать неблагоприятное решение в соответствующий апелляционный трибунал в течение двадцати одного дня. При подаче апелляции он имел право получить письменное решение местного трибунала. Апелляция рассматривалась на открытом заседании, и истец мог опять прибегнуть к помощи адвоката.
Статистические данные за 1939-1948 годы показывают, что из общего количества 61 227 человек, вставших на учёт как отказывающиеся от военной службы, 2868, или 5 процентов, были безоговорочно освобождены от воинской повинности. Около 23 000, или 38 процентов, были зарегистрированы как отказывающиеся от службы по убеждениям и направлены для несения трудовой повинности в гражданских организациях. Около 17 000, или 21 процент, были назначены на нестроевые должности в вооружённых силах, примерно такому же количеству не был предоставлен статус отказывающихся от службы по убеждениям, и они были направлены для несения строевой службы в войска.
Из всех имперских держав нового времени наиболее долго преуспевающей была Великобритания. Ни в одной из её агрессивных войн не вводилась воинская повинность. Призыв в Англии объявлялся только в двух случаях: во время первой мировой войны и с 1939 по 1955 год.
В течение первого из этих двух периодов политика Англии в отношении отказывающихся от военной службы по убеждениям не была образцом гуманности. Сотни искренних идейных противников войны заманивались в игру в «кошки-мышки», их предавали военному суду и не один раз сажали в тюрьму за отказ участвовать в боевых действиях. Но, в отличие от Соединённых Штатов, Англия извлекла кое-какие уроки из своего опыта в первой мировой войне. Ко времени вторжения Гитлера в Польшу Англия была готова охранять свободу совести, за которую собиралась воевать.
Когда в 1939 году в палату общин был внесён законопроект о восстановлении воинской повинности, правительство разъяснило, что не будет преследовать тех, кто искренне не желает убивать людей; главной заботой правительства было не допускать злоупотребления положениями об отказе от службы по убеждениям. Поэтому, когда парламент утвердил закон о воинской повинности, он одновременно утвердил порядок признания отказа от службы по убеждениям, который отражает многовековую английскую традицию политической терпимости[52].
Согласно этому закону, который оставался в силе до отмены воинской повинности в 1955 году, единственным критерием обоснованности отказа от службы по убеждениям была искренность убеждений. Государству не было дела до характера убеждений отказывающегося от службы; он мог мотивировать свой отказ религиозными, нравственными, экономическими, политическими, социологическими или астрологическими соображениями; он мог быть противником всякой войны или только войны против Гитлера. Важно было не то, что он думает, а насколько честно и глубоко он придерживается своих убеждений.
Мужчинам в возрасте от 18 до 41 года предоставлялся выбор встать либо на военный учёт, либо на временный учёт лиц, отказывающихся от службы. Тех, кто вставал на военный учёт, призывали; те, кто заявлял об отказе от военной службы по убеждениям, должны были в письменной форме изложить свои взгляды, а затем предстать перед местным трибуналом для так называемой классификации.
Во всей Англии было создано шестнадцать местных трибуналов, в каждый из которых входило по пять человек, и шесть апелляционных трибуналов в составе трех человек.
Молодой человек, добивающийся статуса отказывающегося от службы по убеждениям, заполнял форму, в которой не было каверзных вопросов относительно теологических тонкостей, а просто оставлялось место для «любого заявления, которое вы хотите представить в поддержку своего ходатайства». Затем его дело заслушивал местный трибунал.
В отличие от американских призывных комиссий, в Англии дела слушались открытым заседанием; просителя мог представлять адвокат или товарищ; он имел право вызывать свидетелей для дачи показаний под присягой.
Более того, проситель мог высказывать свои убеждения, не заботясь о тонкостях формулировок. Многие из освобождённых от воинской повинности были социалистами, которые утверждали, что не могут участвовать в войне за капиталистические интересы. Были среди них также индийцы и пакистанцы, которые отказывались воевать в английской армии, пока их страны остаются порабощёнными колониями. Некоторые открыто симпатизировали нацистам и заявляли, что не могут с чистой совестью воевать против немецкого рейха.
Заслушав дело просителя, местный трибунал мог вынести одно из четырех определений: безоговорочное освобождение от всякой воинской и трудовой повинности; постоянная регистрация в качестве отказывающегося от службы по убеждениям с обязанностью нести трудовую повинность в гражданских организациях; зачисление на военную службу на нестроевые должности и зачисление на военную службу на строевые должности.
Лица, назначенные на гражданскую службу, часто использовались в системе гражданской обороны и в пожарной охране. Они также были заняты в сельском хозяйстве, в госпиталях и организациях помощи и в частных предприятиях, которые считались действующими на благо страны. Нестроевых солдат обычно назначали в рабочие части, аналогичные американским морским десантным инженерным частям.
Проситель мог обжаловать неблагоприятное решение в соответствующий апелляционный трибунал в течение двадцати одного дня. При подаче апелляции он имел право получить письменное решение местного трибунала. Апелляция рассматривалась на открытом заседании, и истец мог опять прибегнуть к помощи адвоката.
Статистические данные за 1939-1948 годы показывают, что из общего количества 61 227 человек, вставших на учёт как отказывающиеся от военной службы, 2868, или 5 процентов, были безоговорочно освобождены от воинской повинности. Около 23 000, или 38 процентов, были зарегистрированы как отказывающиеся от службы по убеждениям и направлены для несения трудовой повинности в гражданских организациях. Около 17 000, или 21 процент, были назначены на нестроевые должности в вооружённых силах, примерно такому же количеству не был предоставлен статус отказывающихся от службы по убеждениям, и они были направлены для несения строевой службы в войска.
Глава VII
УТРАТА ПРАВ
Вступая в вооружённые силы, человек отказывается от чёртовой уймы вещей.
Но я никогда не считал, что он отказывается от права высказывать своё мнение.
Генерал Дэвид Шоуп, бывший командующий морской пехотой США
1
Дэниел Эмик и Кеннет Столт — два преступника, которых меньше всего ожидал бы встретить тюремщик. Эмик — кроткий, вежливый молодой человек, он любит читать, размышлять и играть на музыкальных инструментах. У Столта худощавое, более суровое лицо, но вскоре обнаруживается, что он тихий, замкнутый человек и убеждённый противник насилия.
Эмик вырос в пригороде Лос-Анджелеса. Его отец двадцать лет был проповедником секты мормонов, а теперь распространяет «Всемирную литературную энциклопедию». Он внушил сыну религиозные взгляды на жизнь, хотя мировоззрение Эмика более созерцательное, чем у отца. Его призвали в 1967 году.
Столт учился в нескольких католических школах в Мэриленде, а потом, когда его родители переехали на Запад, — в южной Калифорнии. Его отец, бывший морской пехотинец, работает агентом по страхованию жизни. В 18 лет Столт покинул дом. Он проучился около года в одном колледже, когда его призвали и для прохождения обучения отправили в Форт-Орд. Там он встретился с Эмиком. «Я впервые заметил Эмика после долгого дня занятий, — вспоминает Столт. — Этот новобранец сидел в казарме, погрузившись в мысли и дымя сигаретой». У обоих солдат нашлось много общего: обоюдный интерес к религиозным вопросам и отвращение к организованному убийству.
По окончании обучения Эмик был назначен трубачом в оркестр Форт-Орда, а Столт получил приказ явиться в Форт-Полк, штат Луизиана, чтобы оттуда отправиться во Вьетнам. Однако он отказался сесть в самолёт, заявив своему командиру, что готов служить во Вьетнаме санитаром, но никогда не возьмёт в руки оружие. По каким-то причинам против него не возбудили дела, но и не направили в Форт-Сэм-Хьюстон для обучения на санитара, а оставили в Форт-Орде писарем в госпитале.
Пока тянулись месяцы службы, Эмик и Столт проводили много времени вместе. Столт приходил в казарму к Эмику, они слушали музыку или обсуждали прочитанные книги. Иногда они делились мнениями о сущности военной службы и говорили об отказе, полученном Столтом на рапорт с просьбой считать его отказывающимся от службы по убеждениям.
Потом главной темой их бесед стала война во Вьетнаме. Эмик, который больше любил читать, раздобыл книги об Азии — «Безобразный американец» и «Нация баранов» Уильяма Ледерера[53]. Он следил за событиями во Вьетнаме по сан-францискской газете «Кроникл» и журналу «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт». На него произвели большое впечатление антивоенные заявления генерал-лейтенанта в отставке Джеймса Гейвина[54], которые он читал в нескольких журналах и газетах.
Как-то вечером в феврале 1968 года, вскоре после тактических занятий, Эмик и Столт зашли в гарнизонную библиотеку, где работал один их товарищ. Тот отвёл их в одну из комнат и попросил подождать, пока он освободится. В этой комнате была пишущая машинка и мимеограф. Чтобы как-то убить время, Столт сел за машинку и принялся выстукивать заявление о своих убеждениях. Закончив, он показал его Эмику и спросил, что тот об этом думает. Эмик сказал, что некоторые пункты он сформулировал бы несколько иначе, но во многом согласен с заявлением.
Заявление, по гражданским понятиям, было довольно безобидным. В нём не выражалось пожелания победы Вьетконгу или поражения Соединённым Штатам, Оно не содержало призыва к нарушению каких-либо законов или неподчинению какому-либо приказу.
Эмик вырос в пригороде Лос-Анджелеса. Его отец двадцать лет был проповедником секты мормонов, а теперь распространяет «Всемирную литературную энциклопедию». Он внушил сыну религиозные взгляды на жизнь, хотя мировоззрение Эмика более созерцательное, чем у отца. Его призвали в 1967 году.
Столт учился в нескольких католических школах в Мэриленде, а потом, когда его родители переехали на Запад, — в южной Калифорнии. Его отец, бывший морской пехотинец, работает агентом по страхованию жизни. В 18 лет Столт покинул дом. Он проучился около года в одном колледже, когда его призвали и для прохождения обучения отправили в Форт-Орд. Там он встретился с Эмиком. «Я впервые заметил Эмика после долгого дня занятий, — вспоминает Столт. — Этот новобранец сидел в казарме, погрузившись в мысли и дымя сигаретой». У обоих солдат нашлось много общего: обоюдный интерес к религиозным вопросам и отвращение к организованному убийству.
По окончании обучения Эмик был назначен трубачом в оркестр Форт-Орда, а Столт получил приказ явиться в Форт-Полк, штат Луизиана, чтобы оттуда отправиться во Вьетнам. Однако он отказался сесть в самолёт, заявив своему командиру, что готов служить во Вьетнаме санитаром, но никогда не возьмёт в руки оружие. По каким-то причинам против него не возбудили дела, но и не направили в Форт-Сэм-Хьюстон для обучения на санитара, а оставили в Форт-Орде писарем в госпитале.
Пока тянулись месяцы службы, Эмик и Столт проводили много времени вместе. Столт приходил в казарму к Эмику, они слушали музыку или обсуждали прочитанные книги. Иногда они делились мнениями о сущности военной службы и говорили об отказе, полученном Столтом на рапорт с просьбой считать его отказывающимся от службы по убеждениям.
Потом главной темой их бесед стала война во Вьетнаме. Эмик, который больше любил читать, раздобыл книги об Азии — «Безобразный американец» и «Нация баранов» Уильяма Ледерера[53]. Он следил за событиями во Вьетнаме по сан-францискской газете «Кроникл» и журналу «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт». На него произвели большое впечатление антивоенные заявления генерал-лейтенанта в отставке Джеймса Гейвина[54], которые он читал в нескольких журналах и газетах.
Как-то вечером в феврале 1968 года, вскоре после тактических занятий, Эмик и Столт зашли в гарнизонную библиотеку, где работал один их товарищ. Тот отвёл их в одну из комнат и попросил подождать, пока он освободится. В этой комнате была пишущая машинка и мимеограф. Чтобы как-то убить время, Столт сел за машинку и принялся выстукивать заявление о своих убеждениях. Закончив, он показал его Эмику и спросил, что тот об этом думает. Эмик сказал, что некоторые пункты он сформулировал бы несколько иначе, но во многом согласен с заявлением.
Заявление, по гражданским понятиям, было довольно безобидным. В нём не выражалось пожелания победы Вьетконгу или поражения Соединённым Штатам, Оно не содержало призыва к нарушению каких-либо законов или неподчинению какому-либо приказу.