Страница:
Мужчина-саанаэ произнес: — Итак, наемник…
— Моррисон.
Он медленно кивнул, но не как человек, а как лошадь:
— Моррисон. Я называю себя Мейс. Так на вашем языке звучит мое имя. Его английский был превосходен, только глухой резонанс, идущий из груди и тяжелой головы, выдавал в его речи инопланетянина. Наверно, так будет звучать речь говорящей лошади.
Последний из встреченных мною саанаэ все еще пользовался своим настоящим именем.
Женщина произнесла:
— Стоуншэдоу. А тот представитель нашей цивилизации, очевидно, находился в ссылке. У нас было время забыть о прошлом. — Она говорила превосходно, но все же в ее голосе чувствовался чужеродный акцент. На этот раз было похоже на говорящую собаку.
«Ссылка, осуждение» — выбор слов заставил меня улыбнуться.
— Забыть что?
Ответил мужчина:
— У нас больше нет дома. Пришло время понять, что Земля стала нашей родиной. — Он указал на окружающие нас деревья.
Ага, теперь понятно. Тоже ложь.
— А что вы делаете здесь? Я имею в виду, что вы хотите забыть?
— У меня все еще есть повелитель. — Произнес он это невозмутимо, бесстрастно.
Я взглянул на женщину-саанаэ. В ее зеленых глазах тоже нельзя было ничего прочесть. Трудно понять, что эти… люди думают. С хруффами легче, потому, наверно, что я знаю их лучше.
Мужчина проговорил:
— Итак, джемадар-майор Моррисон, я понял, что вы были на Рухазе.
Интонация его вопроса казалась утвердительной.
Мне ничего не оставалось сделать, как кивнуть. Он продолжал:
— Я тоже был на Рухазе.
Мне сразу представилась картина: Мейс, дрожащий и испуганный, кто-то бьет его в лицо прикладом, кто-то, забавляясь, тыкает штыком ему в пах.
Может, все случилось не совсем так, но, очевидно, похоже.
— В долине Саухэзо? — Дымились лишь деревья, испуская молочный сок, не желая гореть. Зато пылали тела кентавров, удобряя почву желто-коричневой кровью.
— Меня захватили в плен на Таксэви-Бич.
— Никогда не был там, — признался я.
Он долго смотрел на меня своими ничего не выражающими глазами, в которых отражалось пламя костра.
— А, не имеет значения — этот бой или другой, одна планета, другая. Это же не дело рук саанаэ, хруффов или людей — это повелители Вселенной, раса господ.
— Ты и я — лишь солдаты повелителей, выполняющие их приказы.
Сидевшая рядом со мной Алике вдруг перестала есть. Дэви и Март уставились на меня.
Саанаэ проговорил: — Тогда почему ты здесь?
Я взглянул на свою подругу:
— Потому что эти люди — мои друзья.
Он медленно кивнул:
— Точно сказано, джемадар-майор. — Мужчина взглянул на свою спутницу, чей значок ясно указывал на более высокий, чем у меня, чин. — Они и наши друзья.
Поздней ночью я приоткрыл дверь комнаты, впуская воздух и лунный свет. Свежий ветер остудил наши разгоряченные тела и накаленную атмосферу в помещении. Дьяволы поднимались от наших тел, как туманные, мутные облака.
Вытащив сухое одеяло из палатки и расстелив его на земле, мы уселись на него, как обычно, совершенно нагие, обнявшись и глядя на желтую луну.
Мертвые моря на ее поверхности выглядели, как живые, земные; пять самых больших слились в одно, словно необъятное Средиземноморье, переместившееся на небо. В моем воображении рисовались треугольные корабли, похожие на арабские галеры, чьи паруса раздувались от лунного ветра. Старинные города, половина из которых лежала в развалинах, освещались голубым земным светом на темной стороне спутника, остальные сверкали белым ярким свечением, обогреваемые солнцем.
По пыльным равнинам скакали варвары. Племена, спустившиеся с гор, убивали и поедали своих соседей по планете, живущих в низинах. На островах были свои племена: каннибалы, пираты. Между ними время от времени происходили стычки и настоящие кровавые бои, ведущиеся примитивнейшим вооружением. Пылали подожженные нефтяные скважины, со свистом рассекали воздух пороховые снаряды.
Алике поцеловала меня в плечо, скользнув рукой по мускулам на руке:
— Ты все еще потеешь.
Я прижал ее к себе, провел рукой по боку и остановился у бедра. Интересно, как она будет выглядеть после напряженных тренировок в легионах?
Наверно, такой же юной, как я.
А мне хотелось побывать на Луне, в мире, созданном моим воображением. Теперь я рисовал себе картины реальной действительности: человеческие базы и сожженные города, лежащие в пыли, бесчисленные разрушенные пещеры, сметенные с поверхности планеты еще при приходе хруффов. Когда я был ребенком, то, задрав голову, частенько наблюдал поблескивающие огоньки на темной стороне спутника. Посмотрев в детский телескоп, можно было разглядеть четкие линии строений на ослепительно ярко-белых равнинах.
Если смотреть долго, то становились видны белые вспышки космического аппарата, устремляющегося на орбиту. Имеющие достаточно острое зрение наблюдали и блеск космического жилища, кружившегося между солнечным светом и тенью.
Алике прижалась ко мне и поцеловала мой сосок, нежно проведя языком по груди:
— С тобой все в порядке, Ати? — Ее голос походил на шепот.
— Просто погрузился в старые мечты.
Женщина прилегла, положив голову на мое бедро, глядя в лицо, которое находилось в тени. Моя рука соскользнула с ее бедра и легла на ягодицу, ощутив тепло человеческого тела, которое не могла остудить холодная ночь.
Порывистый ветер бросил мне в лицо волосы, и Алике, подняв руку, отвела их назад. Вернувшись на службу, мне придется подстричься и уложить их. Идя в бой, нельзя допускать, чтобы они лезли в глаза и закрывали обзор.
Она произнесла:
— По этой самой причине мы и собрались здесь. Мы не можем забыть наши старые мечты.
Меня бросило в жар: — Ты хоть понимаешь, что делаешь?
Алике поцеловала мое бедро и потерлась о него лицом:
— Долгое время я тоже так думала и решила, что Дэви и Март сошли с ума, играют в бирюльки. Все это казалось мне таким глупым, глупым и опасным…
— Тогда почему…
— Потому что я была одинока, Ати, потому что это заставляло меня вспоминать мою жизнь, мои ощущения, когда мы встречались с тобой.
«Когда мы были детьми, господи, какая глупость!» — мелькнула у меня мысль.
— Неужели ты не понимаешь, что это всего-навсего глупая и очень опасная игра? — Я гладил ее волосы, запутываясь пальцами в кудряшках, рщушая круглую форму ее головы. Под моей рукой она казалась совсем маленькой, как череп ребенка, совсем не похожая на голову той Алике, что я. видел при свете дня.
Ее рука лежала на моем животе, поглаживая нежную кожу внизу.
— Ты такой… тонкий: и… твердый. — Пальцы женщины скользнули вниз и зарылись в волосы на лобке.
— Я верила этому до тех пор, пока не пришли саанаэ.
Мейс и Стоуншэдоу, как я понимаю, да и другие представители их цивилизации, тысячи, миллионы саанаэ, навсегда поселившиеся на Земле. Я спросил: — Ты знаешь, почему они здесь в качестве полицейских?
Алике уже держала в руках мой член, водя пальцами по мягкой, нежной коже.
— Мы слышали о мятеже, Ати, о планетах в огне, о людях, умирающих среди звезд.
Вместо того чтобы подняться и убежать, куда глаза глядят, я почувствовал, что под опытной рукой женщины начал возбуждаться. Возбуждение родилось где-то глубоко внутри, распространилось по всему телу, мешая думать.
Она проговорила:
— Я знаю, ты принимал участие в подавлении восстания, ты и твои спаги, хруффы.
— Мятеж еаанаэ провалился, Алике. Его подавили за несколько недель.
— А если бы к ним присоединились спаги? Что, если бы хруффы…
— Во Вселенной все еще есть еаанаэ, потому что они полезны господам. И потому, что восстание оказалось бесполезным, оно совершенно провалилось.
— А они утверждают, что мятеж почти полностью удался, Ати.
Говорят… Что там еще вообразили Алике и ее дружки? Что они знают? Очень мало. Эти идиоты даже не могут себе представить, что восстание еаанаэ, охватившее несколько планет, оказалось настолько незначительным, что потребовалось всего несколько легионов спагов и горстка хруффов, пара полков, чтобы его уничтожить.
Уверен, что никто и никогда не говорил им, что военная полиция еаанаэ тоже присоединилась к нам, помогая подавить сопротивление своих же соплеменников, однако, лишь после того, как было покончено с массовыми экзекуциями.
— Алике, cаанаэ создали межзвездную организацию, преследуя определенные цели. У них имелась возможность свободно передвигаться, они могли делать все, что им заблагорассудится, как доверенные лица повелителей Вселенной. Что заставляет тебя и остальных думать, что одна Земля может преуспеть там. где провалились cаанаэ с их несколькими, достаточно хорошо вооруженными и развитыми планетами?
Женщина мягко проговорила:
— Человечество тоже создало межзвездное сообщество, представители нашей расы находятся на многих планетах.
Мне захотелось засмеяться, оттолкнуть ее, подняться и согнуться в хохоте, но ее руки заставили меня сидеть и не двигаться. Пусть cаанаэ говорят, что почти победили, и побуждают глупцов мечтать, что было бы, если… Если бы спаги, если бы хруффы, если бы еаанаэ, разбросанные по Вселенной, и так далее…
Что, если бы Бог спустился с небес, прервал свой вечный райский отпуск и освободил нас?
Черт, почему бы не представить себе взбунтовавшихся тлей или бездумных, безмозглых поппитов, однажды очнувшихся и задавших себе вопрос: «Боже, что мы наделали?» Или, что еще хлеще, представить расу господ, повелителей Вселенной, что вдруг начала заботиться о наших чувствах.
Алике обхватила губами мой член и, умело пользуясь языком, начала ритмично двигаться, затем постепенно увеличила темп. Я сидел, ждал, смотрел на серебряную Луну и желал другой жизни. Когда свет померк, перед глазами замелькали огоньки, а тело содрогнулось, я услышал, как Алике тихо поперхнулась и сделала глоток.
Позднее я сидел в одиночестве на одеяле, наблюдая, как наша старая Луна опускается на западном участке неба. Скоро она совсем исчезнет за невысокими горами с округлыми вершинами, за горизонтом. В небе сияли все те же звезды, а в голове гнездились все те же думы о повелителях Вселенной, о планетах, войнах и друзьях.
Алике спала в палатке, лежа обнаженной на одеяле, лицом вниз, свернувшись в клубок. Лунный свет освещал ее ногу и ягодицы. Если прислушаться, то можно было различить медленное, поверхностное, ритмичное дыхание женщины.
Ночь была полна звуков. В кустах слышался шелест — шаги какого-то животного; время от времени раздавался охотничий клич совы; издалека доносилось ритмичное клацанье ночной птицы.
Из соседней палатки раздался женский голос, хриплый, задыхающийся, неразборчивый. Кошмар?
Астма? Мне захотелось представить, как она занимается любовью, захотелось быть на месте тех, кто живет только одним мгновением счастья, для кого мир перестал существовать.
В ладони вот уже целый час лежала плоская, квадратная телефонная трубка, а я все это время наблюдал за перемещением Луны на ночном небе и за движением и вращением звезд.
«Давай, позвони Шрехт, обсуди информацию, записанную для тебя, поговори о прошедших событиях. Ты знаешь, как все будет. Сиркарская полиция уже знает о Марше, будет следить за ним, поджидая нужного момента, чтобы схватить. Молись этому всемирно известному несуществующему Богу, чтобы все ограничилось Маршем. И боже, не допусти, чтобы полиция вмешивалась в расследование». — Такие вот мысли терзали мой мозг.
Мне представился огонь, идущий с неба. Планета сожжена дотла и заселена какими-то другими, более достойными обитателями. Интересно, заставят ли нас повелители Вселенной прибыть на Землю и убивать себе подобных?
Возможно. Согласимся ли мы на это? Конечно.
Я вообразил сожженный труп Алике, похожий на приготовленное мясо, лежащий в какой-нибудь канаве. Плоть обуглилась до костей, поврежденные сухожилия подтянули вверх ее ноги, и между ними можно увидеть большие и малые половые губы, лишенные волос. Давай, солдат, бери себе новую наложницу.
Откуда-то неподалеку донесся протяжный звук.
Там спали саанаэ, подогнув под себя ноги, выпрямив туловища, сложив руки на груди, опустив головы и кивая ими во сне. Я мог их различить в темноте, но не очень отчетливо.
Если им придет в голову еще раз взбунтоваться, то господа могут решить, что они не настолько уж полезны. Пойдут ли саанаэ на такой шаг? Ответ не шел в голову. Нажав на кнопку, я подключился к сети.
ГЛАВА 12
— Моррисон.
Он медленно кивнул, но не как человек, а как лошадь:
— Моррисон. Я называю себя Мейс. Так на вашем языке звучит мое имя. Его английский был превосходен, только глухой резонанс, идущий из груди и тяжелой головы, выдавал в его речи инопланетянина. Наверно, так будет звучать речь говорящей лошади.
Последний из встреченных мною саанаэ все еще пользовался своим настоящим именем.
Женщина произнесла:
— Стоуншэдоу. А тот представитель нашей цивилизации, очевидно, находился в ссылке. У нас было время забыть о прошлом. — Она говорила превосходно, но все же в ее голосе чувствовался чужеродный акцент. На этот раз было похоже на говорящую собаку.
«Ссылка, осуждение» — выбор слов заставил меня улыбнуться.
— Забыть что?
Ответил мужчина:
— У нас больше нет дома. Пришло время понять, что Земля стала нашей родиной. — Он указал на окружающие нас деревья.
Ага, теперь понятно. Тоже ложь.
— А что вы делаете здесь? Я имею в виду, что вы хотите забыть?
— У меня все еще есть повелитель. — Произнес он это невозмутимо, бесстрастно.
Я взглянул на женщину-саанаэ. В ее зеленых глазах тоже нельзя было ничего прочесть. Трудно понять, что эти… люди думают. С хруффами легче, потому, наверно, что я знаю их лучше.
Мужчина проговорил:
— Итак, джемадар-майор Моррисон, я понял, что вы были на Рухазе.
Интонация его вопроса казалась утвердительной.
Мне ничего не оставалось сделать, как кивнуть. Он продолжал:
— Я тоже был на Рухазе.
Мне сразу представилась картина: Мейс, дрожащий и испуганный, кто-то бьет его в лицо прикладом, кто-то, забавляясь, тыкает штыком ему в пах.
Может, все случилось не совсем так, но, очевидно, похоже.
— В долине Саухэзо? — Дымились лишь деревья, испуская молочный сок, не желая гореть. Зато пылали тела кентавров, удобряя почву желто-коричневой кровью.
— Меня захватили в плен на Таксэви-Бич.
— Никогда не был там, — признался я.
Он долго смотрел на меня своими ничего не выражающими глазами, в которых отражалось пламя костра.
— А, не имеет значения — этот бой или другой, одна планета, другая. Это же не дело рук саанаэ, хруффов или людей — это повелители Вселенной, раса господ.
— Ты и я — лишь солдаты повелителей, выполняющие их приказы.
Сидевшая рядом со мной Алике вдруг перестала есть. Дэви и Март уставились на меня.
Саанаэ проговорил: — Тогда почему ты здесь?
Я взглянул на свою подругу:
— Потому что эти люди — мои друзья.
Он медленно кивнул:
— Точно сказано, джемадар-майор. — Мужчина взглянул на свою спутницу, чей значок ясно указывал на более высокий, чем у меня, чин. — Они и наши друзья.
Поздней ночью я приоткрыл дверь комнаты, впуская воздух и лунный свет. Свежий ветер остудил наши разгоряченные тела и накаленную атмосферу в помещении. Дьяволы поднимались от наших тел, как туманные, мутные облака.
Вытащив сухое одеяло из палатки и расстелив его на земле, мы уселись на него, как обычно, совершенно нагие, обнявшись и глядя на желтую луну.
Мертвые моря на ее поверхности выглядели, как живые, земные; пять самых больших слились в одно, словно необъятное Средиземноморье, переместившееся на небо. В моем воображении рисовались треугольные корабли, похожие на арабские галеры, чьи паруса раздувались от лунного ветра. Старинные города, половина из которых лежала в развалинах, освещались голубым земным светом на темной стороне спутника, остальные сверкали белым ярким свечением, обогреваемые солнцем.
По пыльным равнинам скакали варвары. Племена, спустившиеся с гор, убивали и поедали своих соседей по планете, живущих в низинах. На островах были свои племена: каннибалы, пираты. Между ними время от времени происходили стычки и настоящие кровавые бои, ведущиеся примитивнейшим вооружением. Пылали подожженные нефтяные скважины, со свистом рассекали воздух пороховые снаряды.
Алике поцеловала меня в плечо, скользнув рукой по мускулам на руке:
— Ты все еще потеешь.
Я прижал ее к себе, провел рукой по боку и остановился у бедра. Интересно, как она будет выглядеть после напряженных тренировок в легионах?
Наверно, такой же юной, как я.
А мне хотелось побывать на Луне, в мире, созданном моим воображением. Теперь я рисовал себе картины реальной действительности: человеческие базы и сожженные города, лежащие в пыли, бесчисленные разрушенные пещеры, сметенные с поверхности планеты еще при приходе хруффов. Когда я был ребенком, то, задрав голову, частенько наблюдал поблескивающие огоньки на темной стороне спутника. Посмотрев в детский телескоп, можно было разглядеть четкие линии строений на ослепительно ярко-белых равнинах.
Если смотреть долго, то становились видны белые вспышки космического аппарата, устремляющегося на орбиту. Имеющие достаточно острое зрение наблюдали и блеск космического жилища, кружившегося между солнечным светом и тенью.
Алике прижалась ко мне и поцеловала мой сосок, нежно проведя языком по груди:
— С тобой все в порядке, Ати? — Ее голос походил на шепот.
— Просто погрузился в старые мечты.
Женщина прилегла, положив голову на мое бедро, глядя в лицо, которое находилось в тени. Моя рука соскользнула с ее бедра и легла на ягодицу, ощутив тепло человеческого тела, которое не могла остудить холодная ночь.
Порывистый ветер бросил мне в лицо волосы, и Алике, подняв руку, отвела их назад. Вернувшись на службу, мне придется подстричься и уложить их. Идя в бой, нельзя допускать, чтобы они лезли в глаза и закрывали обзор.
Она произнесла:
— По этой самой причине мы и собрались здесь. Мы не можем забыть наши старые мечты.
Меня бросило в жар: — Ты хоть понимаешь, что делаешь?
Алике поцеловала мое бедро и потерлась о него лицом:
— Долгое время я тоже так думала и решила, что Дэви и Март сошли с ума, играют в бирюльки. Все это казалось мне таким глупым, глупым и опасным…
— Тогда почему…
— Потому что я была одинока, Ати, потому что это заставляло меня вспоминать мою жизнь, мои ощущения, когда мы встречались с тобой.
«Когда мы были детьми, господи, какая глупость!» — мелькнула у меня мысль.
— Неужели ты не понимаешь, что это всего-навсего глупая и очень опасная игра? — Я гладил ее волосы, запутываясь пальцами в кудряшках, рщушая круглую форму ее головы. Под моей рукой она казалась совсем маленькой, как череп ребенка, совсем не похожая на голову той Алике, что я. видел при свете дня.
Ее рука лежала на моем животе, поглаживая нежную кожу внизу.
— Ты такой… тонкий: и… твердый. — Пальцы женщины скользнули вниз и зарылись в волосы на лобке.
— Я верила этому до тех пор, пока не пришли саанаэ.
Мейс и Стоуншэдоу, как я понимаю, да и другие представители их цивилизации, тысячи, миллионы саанаэ, навсегда поселившиеся на Земле. Я спросил: — Ты знаешь, почему они здесь в качестве полицейских?
Алике уже держала в руках мой член, водя пальцами по мягкой, нежной коже.
— Мы слышали о мятеже, Ати, о планетах в огне, о людях, умирающих среди звезд.
Вместо того чтобы подняться и убежать, куда глаза глядят, я почувствовал, что под опытной рукой женщины начал возбуждаться. Возбуждение родилось где-то глубоко внутри, распространилось по всему телу, мешая думать.
Она проговорила:
— Я знаю, ты принимал участие в подавлении восстания, ты и твои спаги, хруффы.
— Мятеж еаанаэ провалился, Алике. Его подавили за несколько недель.
— А если бы к ним присоединились спаги? Что, если бы хруффы…
— Во Вселенной все еще есть еаанаэ, потому что они полезны господам. И потому, что восстание оказалось бесполезным, оно совершенно провалилось.
— А они утверждают, что мятеж почти полностью удался, Ати.
Говорят… Что там еще вообразили Алике и ее дружки? Что они знают? Очень мало. Эти идиоты даже не могут себе представить, что восстание еаанаэ, охватившее несколько планет, оказалось настолько незначительным, что потребовалось всего несколько легионов спагов и горстка хруффов, пара полков, чтобы его уничтожить.
Уверен, что никто и никогда не говорил им, что военная полиция еаанаэ тоже присоединилась к нам, помогая подавить сопротивление своих же соплеменников, однако, лишь после того, как было покончено с массовыми экзекуциями.
— Алике, cаанаэ создали межзвездную организацию, преследуя определенные цели. У них имелась возможность свободно передвигаться, они могли делать все, что им заблагорассудится, как доверенные лица повелителей Вселенной. Что заставляет тебя и остальных думать, что одна Земля может преуспеть там. где провалились cаанаэ с их несколькими, достаточно хорошо вооруженными и развитыми планетами?
Женщина мягко проговорила:
— Человечество тоже создало межзвездное сообщество, представители нашей расы находятся на многих планетах.
Мне захотелось засмеяться, оттолкнуть ее, подняться и согнуться в хохоте, но ее руки заставили меня сидеть и не двигаться. Пусть cаанаэ говорят, что почти победили, и побуждают глупцов мечтать, что было бы, если… Если бы спаги, если бы хруффы, если бы еаанаэ, разбросанные по Вселенной, и так далее…
Что, если бы Бог спустился с небес, прервал свой вечный райский отпуск и освободил нас?
Черт, почему бы не представить себе взбунтовавшихся тлей или бездумных, безмозглых поппитов, однажды очнувшихся и задавших себе вопрос: «Боже, что мы наделали?» Или, что еще хлеще, представить расу господ, повелителей Вселенной, что вдруг начала заботиться о наших чувствах.
Алике обхватила губами мой член и, умело пользуясь языком, начала ритмично двигаться, затем постепенно увеличила темп. Я сидел, ждал, смотрел на серебряную Луну и желал другой жизни. Когда свет померк, перед глазами замелькали огоньки, а тело содрогнулось, я услышал, как Алике тихо поперхнулась и сделала глоток.
Позднее я сидел в одиночестве на одеяле, наблюдая, как наша старая Луна опускается на западном участке неба. Скоро она совсем исчезнет за невысокими горами с округлыми вершинами, за горизонтом. В небе сияли все те же звезды, а в голове гнездились все те же думы о повелителях Вселенной, о планетах, войнах и друзьях.
Алике спала в палатке, лежа обнаженной на одеяле, лицом вниз, свернувшись в клубок. Лунный свет освещал ее ногу и ягодицы. Если прислушаться, то можно было различить медленное, поверхностное, ритмичное дыхание женщины.
Ночь была полна звуков. В кустах слышался шелест — шаги какого-то животного; время от времени раздавался охотничий клич совы; издалека доносилось ритмичное клацанье ночной птицы.
Из соседней палатки раздался женский голос, хриплый, задыхающийся, неразборчивый. Кошмар?
Астма? Мне захотелось представить, как она занимается любовью, захотелось быть на месте тех, кто живет только одним мгновением счастья, для кого мир перестал существовать.
В ладони вот уже целый час лежала плоская, квадратная телефонная трубка, а я все это время наблюдал за перемещением Луны на ночном небе и за движением и вращением звезд.
«Давай, позвони Шрехт, обсуди информацию, записанную для тебя, поговори о прошедших событиях. Ты знаешь, как все будет. Сиркарская полиция уже знает о Марше, будет следить за ним, поджидая нужного момента, чтобы схватить. Молись этому всемирно известному несуществующему Богу, чтобы все ограничилось Маршем. И боже, не допусти, чтобы полиция вмешивалась в расследование». — Такие вот мысли терзали мой мозг.
Мне представился огонь, идущий с неба. Планета сожжена дотла и заселена какими-то другими, более достойными обитателями. Интересно, заставят ли нас повелители Вселенной прибыть на Землю и убивать себе подобных?
Возможно. Согласимся ли мы на это? Конечно.
Я вообразил сожженный труп Алике, похожий на приготовленное мясо, лежащий в какой-нибудь канаве. Плоть обуглилась до костей, поврежденные сухожилия подтянули вверх ее ноги, и между ними можно увидеть большие и малые половые губы, лишенные волос. Давай, солдат, бери себе новую наложницу.
Откуда-то неподалеку донесся протяжный звук.
Там спали саанаэ, подогнув под себя ноги, выпрямив туловища, сложив руки на груди, опустив головы и кивая ими во сне. Я мог их различить в темноте, но не очень отчетливо.
Если им придет в голову еще раз взбунтоваться, то господа могут решить, что они не настолько уж полезны. Пойдут ли саанаэ на такой шаг? Ответ не шел в голову. Нажав на кнопку, я подключился к сети.
ГЛАВА 12
Новый день занимался медленно. Сначала небо окрасилось в индиговый цвет, затем отблеск звезд превратил его в пепельный. Поднявшееся солнце изменило цвет неба на оранжевый, а затем превратило его в голубой.
Я сидел около открытой двери палатки, наблюдая за спящей Алике, за тем, как она двигается во сне, переворачивается на спину. Женщина раскинула руки и ноги, ее рот был приоткрыт, и отблески занимающейся зари блестели на зубах.
Я слышал, как, бормоча что-то друг другу, начинают просыпаться люди в соседних палатках.
Для меня ночь оказалась слишком длинной. Это была ночь раздумий о том, что мне сказала Шрехт, мои друзья, и о том, что может произойти. И произойдет… Моя подруга Шрехт прочитала личное дело Марша. Мне этого оказалось достаточно, чтобы понять, что его песенка спета. Ему теперь легче взобраться на высокий утес, на самое высокое дерево на нем, извиниться перед друзьями, помолиться и… Он уже мертв. Умереть совсем не трудно. Еще теплый, но уже мертвый, весь разбитый, с переломанными костями.
Алике во сне почесала бедро, звук громом раздался в предутренней тишине. Ее веки задрожали, глаза под ними задвигались взад и вперед.
Наверно, видит какой-то странный, безумный сон, а затем проснется, настраиваясь на пробуждение, на день, словно выключенные двигатели корабля, готовящиеся к длительному полету.
Я подумал о Дэви и его семье. Легко заметить, что ни его жены, ни детей нигде не видно. Следит, чтобы с ними ничего не случилось или отделяет мечты от реальности? Позади меня один из саанаэ встал на ноги и заговорил на своем родном, булькающем языке. Я научился кое-чему за то время, пока был на Рухазе, но моих знаний оказалось явно недостаточно.
Внезапно Алике открыла глаза, еще затуманенные ото сна. Отыскав меня взглядом, она начала осмысливать происходящее. Затем женщина закрыла рот, подняла руку, поправила прическу, подтянула ногу, сдвинула бедра, остановилась, расслабилась. Я видел, что Алике о чем- то думает, но о чем именно, не мог понять.
— Доброе утро, Ати, — наконец произнесла она.
Утром, искупавшись в ручье, одевшись и позавтракав, мы вместе с Дэви отправились на так называемые маневры. Командовал маневрами Марш, а проходили они за старой церковью. Мужчины и женщины, одетые в зеленое, двое обнаженных саанаэ с поблескивающей в солнечных лучах чешуей перебегали от дерева к дереву, учась прятаться и маскироваться.
Дэви, прикоснувшись к моей руке, указал на смутные тени разных размеров, видневшиеся вдалеке. Темные, словно мультипликационные персонажи, картонные люди с ружьями, силуэты саанаэ, какое-то полевое орудие и что-то совсем маленькое — несколько фигурок, Я пристально вгляделся — ими оказались поппиты. По их очертанию я понял, что на спинах они несут какое-то оборудование. Наверно, так поппиты должны выглядеть в настоящем бою, но дело в том, что эти твари крайне редко участвуют в боевых операциях. Я напряг зрение — еще дальше за деревьями прослеживались две тени огромных размеров хруффы в боевых скафандрах.
Дэви, наверняка, ничего не знает об этом. Марш?
Очевидно кое-что, но не все. Информация о поппитах, само участие фигурок в маневрах может исходить только от саанаэ, которые еще помнят сцены, подобные этой.
Итак, что мы имеем? Бой? Нет, не уверен. Эта небольшая группа саготов и саанаэ в сопровождении поппитов просто перебирается с места на место.
Скорее всего, засада. А как же хорошо замаскировавшиеся хруффы? Наверно, они для того, чтобы как следует обучить моих друзей внимательности и осторожности. Если они не обнаружат хруффов и не атакуют их первыми, то услышат много нелицеприятных слов от Мейса и Стоуншэдоу.
Я похлопал Дэви по плечу, взял у него из рук оружие, щелкнул затвором, осмотрел магазин и увидел белые пластиковые головки патронов. Человека этим убить можно только в том случае, если целиться в голову, шею или грудь. Саанаэ тоже можно лишить жизни, если быть осторожным и внимательным.
Если хочешь уничтожить хруффа, целься ему в глаз. Однако, они почти всегда облачены в боевые скафандры, и их голова защищена шлемом. Дэви прошептал:
— У нас полным-полно оружия класса X. Мы пользуемся этим для тренировки.
Отлично. Оружие такого класса хорошо для пробивания брешей в скафандрах. Во время учебных боев мне пробили шлем; наш отряд атаковал тогда укрепленный бункер, занятый «враждебной» стороной, чья технология копировала вооружение армии землян в 2159 году. После того, как меня «обласкал» условный противник, в моих ушах неделю звенело.
Над головами «врагов» находились люди Марша, но никто даже и не смотрел в сторону притаившихся хруффов, а двое саанаэ оставались позади, ожидая, обмениваясь взглядами, возможно, усмехаясь.
Я вставил магазин в оружие, поднял его, посмотрел на диапазон прицела. Он составлял тысяча двести метров, меньше действительного поражающего диапазона этого оружия. Один, два, три…
Я сделал один выстрел (ружье издало звук, напоминающий клацанье скоросшивателя) и увидел, как слетела картонная голова хруффа. От ветра, вызванного выстрелом, зашелестели листья. Еще одна попытка оторвала доги у второго макета. Бросив быстрый взгляд на колонну, затем на первые ряды, я сразил пятерых макетов-саанаэ, выбил веех гоплитов, снес головы неподвижным человеческим мишеням.
Потом вслушался в эхо, повторяющее выстрелы.
Последовало гробовое молчание.
Боевики сконфуженно оглядывались, удивляясь, куда делись их мишени? Двое живых саанаэ смотрели на меня, но не двигались с места. Женщина, уловив мой взгляд, положила оружие на землю. Мужчина, оказавшийся намного глупее и тупее, несколько помедлил.
Дэви пробормотал:
— Боже. Лэнк говорил, что ты умеешь стрелять, но кто бы мог поверить, что так здорово!
А Алике прошептала: — А если бы они оказались настоящими, Ати?
Я попытался заглянуть ей в глаза:
— Ну, тогда бы они открыли ответный огонь. — Я перевел глаза на Дэви. Он, казалось, никак не мог поверить в произошедшее, но Алике потом все ему растолкует, она даже уже начала это делать. Скоро до него дойдет.
У подножия холма люди Марша рассматривали сбитые мишени, хмурясь и бормоча что-то друг другу. Двое обнаженных саанаэ начали подниматься в гору, туда, где стоял я, оставив свое оружие лежать на земле.
Недалеко от лагеря находилась старая каменная шахта, сдишком маленькая для того, чтобы ее можно было назвать каменоломней XX века. Кто-то явно пытался недавно выкопать оттуда ее содержимое, добравшись аж до основания холма, обнажив гранитный выступ, на котором больше не вырастет ни деревца, ни травы. Только лед и корни могут сделать свое черное дело — подточить его устои, и лишь тогда утес рухнет вниз, как подкошенный.
Ниже кто-то выкопал в скале небольшую яму, оставив дыру с олимпийский плавательный бассейн. Вода из маленького ручейка, стекавшего с утеса, заполнила углубление чистой, прохладной влагой, переливающейся через край. Создался уже новый поток, стремительно убегающий вниз, теряющийся в лесу.
Небольшой импровизированный водопад размыл камень, и поверхность воды находилась на фут ниже краев ямы. Всюду разросся мох, мягкий, как бархат.
Сейчас, пока люди Марша собирались у бассейна, жуя паек, а саанаэ укрылись в лесу, подальше от меня, и набросились на свою странно пахнущую еду, я сидел на каменном краю ямы между Алике и Дэви и смотрел на поверхность водоема, на отражающиеся в нем утес, небо и облака, на безжизненное дно.
Вода, должно быть, здесь была кислотной.
Дэви, усиленно трудясь над огромным сэндвичем, спросил:
— Ну, что ты думаешь?
«О чем, о твоем глупом шоу?» — хотел я спросить, но вслух произнес: Дэви, мой брат замешан во все это?
— Кто, Лэнк? — Мужчина взглянул на Алике, сидящую позади меня. — Нет, не совсем. Он считает, что это огромная ошибка.
— Но он прекрасно обо всем знает, — подала голос женщина, больше не глядя на меня и уставив-шись на воду.
Плохо это все.
— Кто еще в курсе, событий? — Твоя жена? — продолжал я допрашивать его. Он удивленно взглянул на меня: — Мириам? Нет, она думает, что я хожу в клуб по спортивному ориентированию. Это наша отмазка.
Алике тихо произнесла:
— Ати, твой отец всегда был очень близок с шефом Каталано. Мы никогда…
В глазах Дэви мелькнула боль:
— Мой отец умер, потому что твой не захотел помочь ему.
Но меня-то там не было, и я не помню.
— И ты думаешь, что доведешь до конца однажды начатое?
Дэви удивленно, серьезно посмотрел на меня, затем едва слышно вздохнул:
— Возможно. В самом начале мы думали; что это просто игра, похожая на ту, детскую, в освободителей. Да ты же сам знаешь.
«Конечно, знаю, но…» — начал было мысленно возражать я, но мой друг перебил меня: — Даже после того, как мы нашли склад оружия, — рукой он любовно погладил черный пластиковый корпус ружья, — это все еще оставалось игрой. Мы не стали ничего трогать, закрыли вход, но это натолкнуло нас на одну мысль. Военные повсюду оставляют склады боеприпасов, особенно когда намереваются сдаться в плен. «Надежда умирает последней», — так говорят некоторые, но мы несколько видоизменили поговорку: «Надежда никогда не умирает».
— Ага, понятно. Но когда же игра перестала быть забавой? — Вообще-то я уже знал ответ.
Дэви взглянул на Мейса и Стоуншэдоу, укрывшихся в тени деревьев:
— Когда узнали, что произошло с цивилизацией саанаэ.
— Но вы же знали, как легко и быстро их разгромили, не так ли?
Мой собеседник пожал плечами:
— Похоже, что так оно и было, но саанаэ почему-то представляют все несколько иначе. Ну, ты сам знаешь их позицию: «Мы почти победили».
Однако я был не так глуп и, указывая на расположившихся на берегу искусственного пруда мужчин и женщин в зеленой форме, окруженных лесом и руинами, спросил:
— Тогда зачем все это?
— То, что произошло один раз, может повториться, причем не однажды. Рано или поздно…
«Что рано или поздно? Ты преклонишь колени перед каким-нибудь новым богом или умрешь, подражая древним персам», — подумал я.
— Не имеет значения, что восстание саанаэ провалилось. Оно потерпело поражение, потому что люди, хруффы, подобные… тебе содействовали его разгрому. Также не имеет значения и тот факт, что и люди потерпят поражение. Имеет значение лишь сама идея восстания и мысль, что оно охватит и другие планеты.
— Ты понимаешь, что может произойти!
Он медленно кивнул:
— Мы потерпим поражение, мы падем, некоторые из нас погибнут. Может, людей и саанаэ отправят в ссылку на другую планету. Те, кто попадет туда, продолжат освободительную борьбу, объединясь с порабощенными туземцами. И мы всегда сможем сказать им, что наше восстание практически победило.
«Э, нет, Дэви, ты далеко не глуп… Ну, и что мы имеем теперь? Рассказать тебе о других планетах, о цивилизациях, что оказали упорное сопротивление, приведшее их к весьма плачевному концу? Есть миры, на которых больше никто не живет. Повелители Вселенной могут, если это необходимо, превратить население в рабок или оставить планету пустынной, или создать дымящийся ненаселенный мир для разработки и добычи полезных ископаемых, если больше нет выхода…»
— Чего ты ждешь от меня?
Алике положила руку на мое бедро, а Дэви произнес:
— Меня поразила твоя стрельба сегодня, Ати.
— И что?
— Существует десять миллионов людей, подобных тебе, вооруженных, тренированных, разбросанных по галактике. — У него перед глазами, наверно, встала полная панорама. Мне стало жаль этого человека, да и всех остальных тоже.
Мохуз — столица мира, где правил король Тури Амаг.
За пределами города находился космопорт, откуда гордые кентавры саанаэ улетали завоевывать свою черную, мертвую луну и безжизненные планеты, а затем, счастливые от своих достижений, отправлялись далее, к звездам. В космопорту что-то горело, высоко поднимался черный дым, ветер разносил его по округе.
Все уже почти закончилось: солдаты с неба сражались, покоряли, убивали, а саанаэ умирали. Через несколько дней закончатся бои. Какая гадкая работа, ненужное дело, бесполезное занятие!
В наушниках шлема раздался возбужденный возглас:
— Смотри вверх, будь осторожен.
Снаряд прочертил в небе красивую желтую полосу, в разные стороны посыпались яркие, аккуратные горошины и рассыпались далеко впереди нас, среди островов. Это выстрелила из гиперпространства, направляя свою разрушительную огневую мощь на Элисар, установка бомбометания ФТЛ.
Я сидел около открытой двери палатки, наблюдая за спящей Алике, за тем, как она двигается во сне, переворачивается на спину. Женщина раскинула руки и ноги, ее рот был приоткрыт, и отблески занимающейся зари блестели на зубах.
Я слышал, как, бормоча что-то друг другу, начинают просыпаться люди в соседних палатках.
Для меня ночь оказалась слишком длинной. Это была ночь раздумий о том, что мне сказала Шрехт, мои друзья, и о том, что может произойти. И произойдет… Моя подруга Шрехт прочитала личное дело Марша. Мне этого оказалось достаточно, чтобы понять, что его песенка спета. Ему теперь легче взобраться на высокий утес, на самое высокое дерево на нем, извиниться перед друзьями, помолиться и… Он уже мертв. Умереть совсем не трудно. Еще теплый, но уже мертвый, весь разбитый, с переломанными костями.
Алике во сне почесала бедро, звук громом раздался в предутренней тишине. Ее веки задрожали, глаза под ними задвигались взад и вперед.
Наверно, видит какой-то странный, безумный сон, а затем проснется, настраиваясь на пробуждение, на день, словно выключенные двигатели корабля, готовящиеся к длительному полету.
Я подумал о Дэви и его семье. Легко заметить, что ни его жены, ни детей нигде не видно. Следит, чтобы с ними ничего не случилось или отделяет мечты от реальности? Позади меня один из саанаэ встал на ноги и заговорил на своем родном, булькающем языке. Я научился кое-чему за то время, пока был на Рухазе, но моих знаний оказалось явно недостаточно.
Внезапно Алике открыла глаза, еще затуманенные ото сна. Отыскав меня взглядом, она начала осмысливать происходящее. Затем женщина закрыла рот, подняла руку, поправила прическу, подтянула ногу, сдвинула бедра, остановилась, расслабилась. Я видел, что Алике о чем- то думает, но о чем именно, не мог понять.
— Доброе утро, Ати, — наконец произнесла она.
Утром, искупавшись в ручье, одевшись и позавтракав, мы вместе с Дэви отправились на так называемые маневры. Командовал маневрами Марш, а проходили они за старой церковью. Мужчины и женщины, одетые в зеленое, двое обнаженных саанаэ с поблескивающей в солнечных лучах чешуей перебегали от дерева к дереву, учась прятаться и маскироваться.
Дэви, прикоснувшись к моей руке, указал на смутные тени разных размеров, видневшиеся вдалеке. Темные, словно мультипликационные персонажи, картонные люди с ружьями, силуэты саанаэ, какое-то полевое орудие и что-то совсем маленькое — несколько фигурок, Я пристально вгляделся — ими оказались поппиты. По их очертанию я понял, что на спинах они несут какое-то оборудование. Наверно, так поппиты должны выглядеть в настоящем бою, но дело в том, что эти твари крайне редко участвуют в боевых операциях. Я напряг зрение — еще дальше за деревьями прослеживались две тени огромных размеров хруффы в боевых скафандрах.
Дэви, наверняка, ничего не знает об этом. Марш?
Очевидно кое-что, но не все. Информация о поппитах, само участие фигурок в маневрах может исходить только от саанаэ, которые еще помнят сцены, подобные этой.
Итак, что мы имеем? Бой? Нет, не уверен. Эта небольшая группа саготов и саанаэ в сопровождении поппитов просто перебирается с места на место.
Скорее всего, засада. А как же хорошо замаскировавшиеся хруффы? Наверно, они для того, чтобы как следует обучить моих друзей внимательности и осторожности. Если они не обнаружат хруффов и не атакуют их первыми, то услышат много нелицеприятных слов от Мейса и Стоуншэдоу.
Я похлопал Дэви по плечу, взял у него из рук оружие, щелкнул затвором, осмотрел магазин и увидел белые пластиковые головки патронов. Человека этим убить можно только в том случае, если целиться в голову, шею или грудь. Саанаэ тоже можно лишить жизни, если быть осторожным и внимательным.
Если хочешь уничтожить хруффа, целься ему в глаз. Однако, они почти всегда облачены в боевые скафандры, и их голова защищена шлемом. Дэви прошептал:
— У нас полным-полно оружия класса X. Мы пользуемся этим для тренировки.
Отлично. Оружие такого класса хорошо для пробивания брешей в скафандрах. Во время учебных боев мне пробили шлем; наш отряд атаковал тогда укрепленный бункер, занятый «враждебной» стороной, чья технология копировала вооружение армии землян в 2159 году. После того, как меня «обласкал» условный противник, в моих ушах неделю звенело.
Над головами «врагов» находились люди Марша, но никто даже и не смотрел в сторону притаившихся хруффов, а двое саанаэ оставались позади, ожидая, обмениваясь взглядами, возможно, усмехаясь.
Я вставил магазин в оружие, поднял его, посмотрел на диапазон прицела. Он составлял тысяча двести метров, меньше действительного поражающего диапазона этого оружия. Один, два, три…
Я сделал один выстрел (ружье издало звук, напоминающий клацанье скоросшивателя) и увидел, как слетела картонная голова хруффа. От ветра, вызванного выстрелом, зашелестели листья. Еще одна попытка оторвала доги у второго макета. Бросив быстрый взгляд на колонну, затем на первые ряды, я сразил пятерых макетов-саанаэ, выбил веех гоплитов, снес головы неподвижным человеческим мишеням.
Потом вслушался в эхо, повторяющее выстрелы.
Последовало гробовое молчание.
Боевики сконфуженно оглядывались, удивляясь, куда делись их мишени? Двое живых саанаэ смотрели на меня, но не двигались с места. Женщина, уловив мой взгляд, положила оружие на землю. Мужчина, оказавшийся намного глупее и тупее, несколько помедлил.
Дэви пробормотал:
— Боже. Лэнк говорил, что ты умеешь стрелять, но кто бы мог поверить, что так здорово!
А Алике прошептала: — А если бы они оказались настоящими, Ати?
Я попытался заглянуть ей в глаза:
— Ну, тогда бы они открыли ответный огонь. — Я перевел глаза на Дэви. Он, казалось, никак не мог поверить в произошедшее, но Алике потом все ему растолкует, она даже уже начала это делать. Скоро до него дойдет.
У подножия холма люди Марша рассматривали сбитые мишени, хмурясь и бормоча что-то друг другу. Двое обнаженных саанаэ начали подниматься в гору, туда, где стоял я, оставив свое оружие лежать на земле.
Недалеко от лагеря находилась старая каменная шахта, сдишком маленькая для того, чтобы ее можно было назвать каменоломней XX века. Кто-то явно пытался недавно выкопать оттуда ее содержимое, добравшись аж до основания холма, обнажив гранитный выступ, на котором больше не вырастет ни деревца, ни травы. Только лед и корни могут сделать свое черное дело — подточить его устои, и лишь тогда утес рухнет вниз, как подкошенный.
Ниже кто-то выкопал в скале небольшую яму, оставив дыру с олимпийский плавательный бассейн. Вода из маленького ручейка, стекавшего с утеса, заполнила углубление чистой, прохладной влагой, переливающейся через край. Создался уже новый поток, стремительно убегающий вниз, теряющийся в лесу.
Небольшой импровизированный водопад размыл камень, и поверхность воды находилась на фут ниже краев ямы. Всюду разросся мох, мягкий, как бархат.
Сейчас, пока люди Марша собирались у бассейна, жуя паек, а саанаэ укрылись в лесу, подальше от меня, и набросились на свою странно пахнущую еду, я сидел на каменном краю ямы между Алике и Дэви и смотрел на поверхность водоема, на отражающиеся в нем утес, небо и облака, на безжизненное дно.
Вода, должно быть, здесь была кислотной.
Дэви, усиленно трудясь над огромным сэндвичем, спросил:
— Ну, что ты думаешь?
«О чем, о твоем глупом шоу?» — хотел я спросить, но вслух произнес: Дэви, мой брат замешан во все это?
— Кто, Лэнк? — Мужчина взглянул на Алике, сидящую позади меня. — Нет, не совсем. Он считает, что это огромная ошибка.
— Но он прекрасно обо всем знает, — подала голос женщина, больше не глядя на меня и уставив-шись на воду.
Плохо это все.
— Кто еще в курсе, событий? — Твоя жена? — продолжал я допрашивать его. Он удивленно взглянул на меня: — Мириам? Нет, она думает, что я хожу в клуб по спортивному ориентированию. Это наша отмазка.
Алике тихо произнесла:
— Ати, твой отец всегда был очень близок с шефом Каталано. Мы никогда…
В глазах Дэви мелькнула боль:
— Мой отец умер, потому что твой не захотел помочь ему.
Но меня-то там не было, и я не помню.
— И ты думаешь, что доведешь до конца однажды начатое?
Дэви удивленно, серьезно посмотрел на меня, затем едва слышно вздохнул:
— Возможно. В самом начале мы думали; что это просто игра, похожая на ту, детскую, в освободителей. Да ты же сам знаешь.
«Конечно, знаю, но…» — начал было мысленно возражать я, но мой друг перебил меня: — Даже после того, как мы нашли склад оружия, — рукой он любовно погладил черный пластиковый корпус ружья, — это все еще оставалось игрой. Мы не стали ничего трогать, закрыли вход, но это натолкнуло нас на одну мысль. Военные повсюду оставляют склады боеприпасов, особенно когда намереваются сдаться в плен. «Надежда умирает последней», — так говорят некоторые, но мы несколько видоизменили поговорку: «Надежда никогда не умирает».
— Ага, понятно. Но когда же игра перестала быть забавой? — Вообще-то я уже знал ответ.
Дэви взглянул на Мейса и Стоуншэдоу, укрывшихся в тени деревьев:
— Когда узнали, что произошло с цивилизацией саанаэ.
— Но вы же знали, как легко и быстро их разгромили, не так ли?
Мой собеседник пожал плечами:
— Похоже, что так оно и было, но саанаэ почему-то представляют все несколько иначе. Ну, ты сам знаешь их позицию: «Мы почти победили».
Однако я был не так глуп и, указывая на расположившихся на берегу искусственного пруда мужчин и женщин в зеленой форме, окруженных лесом и руинами, спросил:
— Тогда зачем все это?
— То, что произошло один раз, может повториться, причем не однажды. Рано или поздно…
«Что рано или поздно? Ты преклонишь колени перед каким-нибудь новым богом или умрешь, подражая древним персам», — подумал я.
* * *
Дэви, отрешенно глядя в небо, проговорил:— Не имеет значения, что восстание саанаэ провалилось. Оно потерпело поражение, потому что люди, хруффы, подобные… тебе содействовали его разгрому. Также не имеет значения и тот факт, что и люди потерпят поражение. Имеет значение лишь сама идея восстания и мысль, что оно охватит и другие планеты.
— Ты понимаешь, что может произойти!
Он медленно кивнул:
— Мы потерпим поражение, мы падем, некоторые из нас погибнут. Может, людей и саанаэ отправят в ссылку на другую планету. Те, кто попадет туда, продолжат освободительную борьбу, объединясь с порабощенными туземцами. И мы всегда сможем сказать им, что наше восстание практически победило.
«Э, нет, Дэви, ты далеко не глуп… Ну, и что мы имеем теперь? Рассказать тебе о других планетах, о цивилизациях, что оказали упорное сопротивление, приведшее их к весьма плачевному концу? Есть миры, на которых больше никто не живет. Повелители Вселенной могут, если это необходимо, превратить население в рабок или оставить планету пустынной, или создать дымящийся ненаселенный мир для разработки и добычи полезных ископаемых, если больше нет выхода…»
— Чего ты ждешь от меня?
Алике положила руку на мое бедро, а Дэви произнес:
— Меня поразила твоя стрельба сегодня, Ати.
— И что?
— Существует десять миллионов людей, подобных тебе, вооруженных, тренированных, разбросанных по галактике. — У него перед глазами, наверно, встала полная панорама. Мне стало жаль этого человека, да и всех остальных тоже.
* * *
Я спрятался со своими солдатами в золотом лесу, находившемся в Мозельских горах Элисара, и рассматривал расстилающуюся внизу долину Pea. Co всех сторон нас обдувал ветер, разгоняя темно-серые облака в грязном, мутном, пасмурном небе. Внизу растянулся город Мохуз, через который протекала река Треме.Мохуз — столица мира, где правил король Тури Амаг.
За пределами города находился космопорт, откуда гордые кентавры саанаэ улетали завоевывать свою черную, мертвую луну и безжизненные планеты, а затем, счастливые от своих достижений, отправлялись далее, к звездам. В космопорту что-то горело, высоко поднимался черный дым, ветер разносил его по округе.
Все уже почти закончилось: солдаты с неба сражались, покоряли, убивали, а саанаэ умирали. Через несколько дней закончатся бои. Какая гадкая работа, ненужное дело, бесполезное занятие!
В наушниках шлема раздался возбужденный возглас:
— Смотри вверх, будь осторожен.
Снаряд прочертил в небе красивую желтую полосу, в разные стороны посыпались яркие, аккуратные горошины и рассыпались далеко впереди нас, среди островов. Это выстрелила из гиперпространства, направляя свою разрушительную огневую мощь на Элисар, установка бомбометания ФТЛ.