- А вы, должно быть, мой свекор! Я - Микаэла, жена Хью. Добро пожаловать в "Уголок любви", мсье. - Подчиняясь, как это часто с ней бывало, не столько разуму, сколько сердцу, она быстро пересекла комнату и по-французски расцеловала гостя в обе щеки. - Мы надеемся, что вам у нас понравится, прощебетала она при этом, весело сверкая глазами.
- После такого приветствия я в этом не сомневаюсь! - искренне воскликнул старший Ланкастер, совершенно очарованный молодой женой Хью.
Она была так похожа на свою мать, что у него даже заныло сердце от нахлынувших воспоминаний. И вместе с тем было в ее нервах нечто хоть и знакомое, но явно доставшееся ей не от Лизетт: упрямый изгиб маленького подбородка, точеный нос. Наследство Рено? Вопреки здравому смыслу эта догадка вызвала раздражение, с которым, впрочем, Джон легко справился.
- А это, - сухо сказал Хью, нарушая возникшую паузу, - моя теща - мадам Лизетт Дюпре. Полагаю, что вы встречались в те годы, когда создавалась наша компания.
Джон заставил себя отвернуться от Микаэлы и посмотреть на стоящую в отдалении женщину. О Боже, она совершенно не изменилась. Лизетт была столь же мила, как и двадцать лет назад. Только теперь их разделяло время. Они совершенно чужие друг другу, и это необходимо было учитывать.
- Мадам, - произнес он, вежливо кланяясь, - годы оказались очень добры к вам.
- И к вам тоже, мсье. - ответила Лизетт в том же светски вежливом тоне, хотя сердце ее неистово билось.
Dieu! Он все так же дьявольски красив! Разве что кожа стала чуть-чуть смуглее, а на висках появился серебряный блеск. Но это только красит его. Когда Джон подошел к ней и подчеркнуто вежливо поцеловал руку, Лизетт всерьез опасалась, что он услышит дробь ее пульса. Их глаза встретились, и весь остальной мир перестал существовать. Из оцепенения вывело вежливое покашливание Хью. Лизетт посмотрела в его сторону, Джон торопливо, будто обжегшись, выпустил ее руку, и оба они одновременно попятились друг от друга, как бы ища безопасное расстояние. С уст Лизетт сорвался какой-то странный смешок.
- Прошу извинить меня. Я должна покинуть вас. Надо отдать распоряжение повару относительно ужина, - пролепетала она и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты.
Микаэла смотрела на все это широко раскрытыми от удивления глазами. Похоже, мсье Ланкастер все еще имеет власть над ее обычно столь собранной и спокойной шатан. Она перевела глаза на него и убедилась, что и Джона встреча с брошенной им двадцать лет назад женщиной взволновала не менее сильно. Он несколько раз повел головой, будто воротник рубашки вдруг стал слишком тесен, и вообще выглядел явно обескураженным. Очень интересно! Она украдкой посмотрела на мужа, чтобы определить, заметил ли он эти странности, и только тут увидела дырку на рукаве его сюртука и пятна засохшей крови вокруг нее.
- О! - вскрикнула она, бледнея. - Что случилось? Ты ранен?
Серые глаза Хью весело блеснули.
- А, это. - Он небрежно посмотрел на руку. - Небольшая царапина. Не стоит беспокойства.
- Не стоит беспокойства! - воскликнула Микаэла, заметавшись по комнате. Все намерения вести себя с Хью вежливо, но холодно при одной мысли о том, что ему сейчас больно, были напрочь забыты. - Пожалуйста, сядь и позволь мне самой осмотреть рану. Ой, нет, сначала вызову кого-нибудь из слуг, пусть принесут чистой материи для перевязки.
Хью повиновался. Микаэла, позвонив в колокольчик, подбежала к мужу и торопливо, но так осторожно помогла снять сюртук, что можно было подумать, что он при смерти. Стянув рукав рубашки, она, заставляя себя не смотреть на обнажившуюся грудь Хью, опустилась перед ним на колени. При виде глубокой красной борозды, пересекшей предплечье, Микаэла не смогла сдержать стон.
- Как это случилось? - спросила она дрогнувшим голосом. - Неужели еще одна дуэль?
Растроганный реакцией жены, Хью покачал головой.
- Нет, не дуэль, лапочка, - тихо сказал он. - Кто-то стрелял в нас сегодня утром на дороге. - Он посмотрел на Джона. - Мы думаем, что это был обычный бандит.
- Бандит? Dieu! И ты так спокойно говоришь о столь ужасных вещах, прошептала Микаэла, проглатывая подступивший к горлу комок и осматривая рану. - Он же мог убить тебя!
Хью ласково приподнял ее подбородок и поцеловал в подрагивающие губы.
- И это огорчает тебя. Хм? Зря. Моя гибель превратила бы тебя в очень богатую вдову.
Помрачневшая Микаэла оттолкнула его руку.
- Я не хочу быть вдовой! Я женой-то стала только что. Хью улыбнулся, поудобнее усаживаясь на стуле. Про себя он отметил, что ради взгляда, которым смотрела на него сейчас Микаэла, он бы согласился получить куда более тяжелое ранение. Неужели она наконец стала относиться к нему хоть капельку лучше?
Вошедший в комнату чернокожий худощавый слуга Мишель, внимательно выслушав инструкции хозяйки, принес все необходимое. Джон с интересом наблюдал за ловкими движениями Микаэлы, которая быстро промыла рану, приложила к ней листок какого-то растения и аккуратно перевязала. Не обращая внимания на протесты Хью, она твердо сказала, что день или два он должен будет носить руку на перевязи.
- Пойми же, благодаря этому твоя рана заживет гораздо быстрее, - ласково убеждала она его будто ребенка.
- Если это доставит тебе удовольствие, любовь моя, я сделаю все, как, ты сказала, - кротко согласился Хью.
Он был так счастлив, что мог бы расцеловать ранившего его негодяя.
- Может, тебе стоит отдохнуть? Полежишь немного? Хочешь, я провожу тебя в спальню? Или позвать Мишеля? - спросила Микаэла, соорудив из черного шелка перевязь для руки.
Хью ликовал. Было такое ощущение, что после долгой холодной зимы наконец наступила весна. Мечтал он только о том, чтобы такой, как сейчас, Микаэла оставалась как можно дольше.
Он даже не думал, что нежная забота жены может быть такой приятной.
- Я и в самом деле чувствую себя разбитым, - вздохнув, произнес Хью усталым голосом. - Если ты поможешь мне, я пойду и немного отдохну.
Не обращая внимания на насмешку в глазах Джона, Хью оперся на плечо жены и, прижавшись к ней, пошел к двери. Микаэла поддерживала мужа, обхватив рукой за талию, и от этого невинного прикосновения сердце сладостно затрепетало. Хью подумал, что ради одного этого стоило быть подстреленным. О том, что она не любит его и все это может быть лишь обычным проявлением вежливости, вспоминать не хотелось. Чувствуя тепло ее нежного, чуть подрагивающего тела, Хью еще раз поблагодарил напавшего на него бандита. Усыпленный ласковым воркованием Микаэлы, он забыл обо всем. Только услышав громкое покашливание Джона, Хью вышел из приятного полузабытья. Микаэла тоже слегка вздрогнула.
- О, простите меня, мсье! - воскликнула она, оборачиваясь. - Хотите, я позову слугу и скажу, чтобы он проводил вас в ваши комнаты и принес что-нибудь выпить? Вы сможете отдохнуть там до ужина. Его подадут в семь часов.
- Не стоит беспокоиться, мадам, - ответил Джон, одарив веселым взглядом приемного сына. - Идите с Хью. Я прекрасно понимаю, что забота о здоровье мужа сейчас самое главное для вас. А я, если вы не возражаете, подожду здесь мадам Дюпре. Буду рад, если вы сможете устроить так, чтобы она согласилась показать мне перед ужином ваши владения.
Микаэла пристально посмотрела в красивые задумчивые глаза улыбающегося свекра.
- Конечно, смогу, мсье! Я немедленно попрошу кого-нибудь из слуг разыскать ее.
"Dieu! Maman, пожалуй, убьет меня за такую услугу!" - добавила она про себя.
- Спасибо. Весьма вам благодарен, - степенно ответил Джон.
***
Пока они поднимались по лестнице, Хью старательно продолжал изображать страдальца. Выбор помещения для отдыха он оставил за женой и не ошибся. Она привела его в спальные покои хозяев, состоящие из "двух больших комнат, каждая из которых имела отдельный вход. Разделялись они двумя комнатками поменьше гардеробными, позади которых имелся специальный коридорчик. Через него супруг мог незаметно для посторонних глаз проникнуть из собственной спальни в спальню своей благоверной.
Первое, что Хью увидел в помещении, предназначенном ему, была огромная кровать с высоким в голубых полосах по белому фону пологом. У стены стояло не менее чудовищных размеров кресло из розового дерева. Многочисленные окна прикрывались такими же, как полог кровати, бело-голубыми занавесками, отчего в, комнате царили приятный полумрак и прохлада. Сквозь двойные стеклянные двери можно было выйти на верхнюю галерею. Ковер с красивым узором в сине-голубых тонах лежал на полу из желтоватых сосновых досок.
Постельное белье Микаэла в расчете на приезд мужа заменила только этим утром. Опустившись на мягкую, благоухающую свежестью постель, Хью блаженно вздохнул. В этот момент он с особой ясностью ощутил, что оказался именно там, где хотел: в собственном доме, в своей кровати. Рядом была заботливая красивая жена. О чем еще может просить Господа мужчина? Он чуть скосил глаза в ее сторону. Микаэла нерешительно топталась у двери, в которую они только что вошли. Его супруга? Вот кто ему действительно нужен сейчас: жена, лежащая с ним рядом.
- С тобой ничего не случится, если я ненадолго уйду? - мягко спросила она. - Мне необходимо взглянуть, все ли в порядке на кухне, и убедиться, что мама не забыла про твоего отчима.
Хью так натурально застонал, что даже самому стало себя жалко.
- Действительно необходимо? - спросил он слабым голосом.
- О! - бросилась к нему Микаэла. - С тобой все в порядке? Рана разболелась? Что мне сделать, чтобы тебе стало легче?
Воображение Хью мгновенно нарисовало сладострастную картину. Сердце затрепетало, по телу прокатилась горячая волна, нижняя его часть вздрогнула и рванулась вверх. Если бы Микаэла могла сейчас видеть его мужское достоинство, она бы мгновенно поняла, что ему сейчас требуется. Хью с наигранным усилием перевернулся на бок, подперев голову рукой.
- Помоги, если тебе не трудно, снять рубашку и ботинки, - чуть слышно произнес, он.
То, что помочь в этом вполне мог и слуга, Микаэле в голову не пришло.
***
- О да, конечно! - ответила она, с готовностью бросаясь выполнять просьбу мужа. Ботинки она стащила без труда, но с рубашкой вышла заминка. Лишь только Микаэла стала снимать ее, Хью покачнулся. Чтобы сохранить равновесие, он обхватил талию жены. Руки скользнули по бедрам, спине, бокам и наконец замерли возле груди. Голова его качнулась, губы прикоснулись к ее волосам, защекотали висок. Когда рубашка наконец упала на кровать, лицо молодой женщины пылало, голова кружилась. Случайные вроде бы соприкосновения с его теплым лицом, пряный мужской запах и горячее дыхание возбуждали, заставляя бешено биться сердце. Микаэла с трудом сдерживала желание прижаться к Хью и насладиться желанной близостью. "Он плохо себя чувствует. Его же ранили совсем недавно! успокаивала она себя. - Ты же твердо решила держаться с ним с холодной вежливостью, не проявляя чувств!" Но доводы разума не очень помогали. При малейшем взгляде на полуобнаженного Хью, на его мускулистую грудь внутри все трепетало. Даже не притрагиваясь, она чувствовала, как мягка и тепла его кожа. К низу живота подкатился горячий комок, бедра дрогнули, грудь напряглась, в сосках появилось приятное покалывание.
- Мне надо идти, - пролепетала она, заставив себя отвернуться. - Я должна распорядиться, чтобы тебе принесли бульон, вино и хлеб.
- Не надо, - хрипловато прошептал Хью, поймав ее руку. - Останься со мной... Пожалуйста!
Их взгляды встретились. В глубине серых глаз Хью Микаэла увидела такую беззащитность и теплоту, что ощутила дрожь в коленях. Стараясь защититься, она напомнила себе, что он не любит ее, что женился он на ней исключительно из деловых соображений, что он отослал ее в деревню, а сам остался в Новом Орлеане и, без сомнения, наслаждается там женским обществом. Он оскорбил ее! Она сердита на него!.. Ничего не помогало. Сердце не желало прислушиваться к доводам разума.
Душа и тело рвались к нему вопреки всему и вся. Она растерянно замерла на месте.
Поняв по лицу жены о происходящей внутри ее борьбе, Хью чуть сильнее потянул ее за руку.
- Пожалуйста! - повторил он.
Это был даже не шепот, а шелест губ. Но сердце Микаэлы услышало, рванувшись навстречу этому зову. Не могла она больше притворяться.
- Но ты же ранен, - прошептала она.
Хью улыбнулся такой знакомой нежной улыбкой, что Микаэла совсем потеряла голову.
- Моей ране, - тихим подрагивающим голосом произнес он, - это пойдет на пользу.
Их губы, будто только и ждали этих слов, слились в долгом страстном поцелуе. То, что они почувствовали при этом, удивило обоих. Это было нечто неизведанное, совсем новое в их отношениях. Что именно, сказать не смогли бы ни он, ни она. Слишком сладок был этот поцелуй, чтобы разговаривать и даже думать.
Избавиться от одежды удалось с ошеломляющей быстротой, и уже через несколько секунд они лежали совершенно обнаженные, тесно прижавшись друг к другу. Ноги их переплелись. Пальцы Микаэлы ласково перебирали волосы Хью, соски щекотали его грудь. Он вновь и вновь целовал ее, припадая к ее губам, как измученный жаждой припадает к долгожданному источнику. Она с готовностью чуть приоткрыла рот, впуская туда его язык. Она не подавляла закипающее в ней страстное желание принадлежать ему. Хью - ее супруг! Она любит его! И, о Боже, она хочет его!
Микаэла прижалась еще теснее, и Хью даже застонал от наслаждения. Груди Микаэлы терлись об его грудь, руки ее ласково метались по его спине и плечам, бедра призывно подрагивали. Хью казалось, что вызванное этими ласками желание заполнило каждую клеточку его тела. Осторожно, чтобы не потревожить рану, он приподнялся на локтях и уткнулся головой в грудь жены, коснувшись горячими губами соска. Какое же это было наслаждение! Возможно, еще никогда он не испытывал такого сладкого, опьяняющего блаженства. Единственное, что хотелось еще, - это как можно быстрее и глубже войти в Микаэлу. Он пытался оттянуть этот момент, но сделать это, когда желанная обнаженная женщина столь близка, было очень непросто. Взгляд упал на треугольник густых вьющихся волос внизу ее живота, и желание стало совсем нестерпимым, - они влажно поблескивали. Микаэла готова к полной близости! И все же он сдержался, еще более возбуждая ее мягкими прикосновениями. Дыхание жены сделалось глубоким и прерывистым.
Голова ее кружилась, мысли сделались расплывчатыми и неясными. То вспоминалось, что она должна быть покорна ему, то, что не надо слишком горячо реагировать на его ласки. Но как?.. Почему?.. Ответов не находилось, а потом исчезли и сами вопросы. Оставались только ласковые прикосновения губ и рук Хью, такие приятные, что все ее тело трепетало. Может, следует притвориться равнодушной? Но вкус его поцелуев так пьянит. Откровенные движения пальцев так нежны и так обжигают кожу. Нет, сдержать себя она не в силах! Невозможно оставаться холодной!
Уже не контролируя себя, Микаэла изогнулась всем телом и чуть раздвинула ноги. Впервые не он, а она стремилась к продолжению акта любви! И без того возбужденный до предела, Хью резко рванулся вперед... И тут же почувствовал резкую боль в раненой руке. Не то простонав, не то выругавшись, он завалился на спину.
- Твоя рана! - воскликнула Микаэла, поднимаясь на колени. - Как я могла забыть! Я сделала тебе больно? Это безумие, что мы делаем. Нам надо немедленно остановиться!
Хью здоровой рукой ласково притянул ее к себе и поцеловал.
- Если мы остановимся, мне будет гораздо больнее, - прошептал он. - Я.., я сойду с ума, если мы не завершим начатого!
- Но.., но твоя рука... Ты не можешь...
Чувственная улыбка появилась на его губах и тут же исчезла.
- Смогу. Есть способы, любимая, есть способы... Микаэла удивленно вскрикнула, потому что, не закончив фразу, Хью усадил ее на себя верхом. А еще через мгновение глаза ее широко раскрылись от ошеломляюще приятного ощущения он чуть пододвинул ее, аккуратно насаживая на свою возбужденную плоть. Это было ни с чем не сравнимое ощущение. В подсознательном стремлении продлить и усилить его, она чуть покачнулась и даже застонала от удовольствия. Но и охваченная страстью, едва дыша от переполнявших ее чувств, Микаэла не забыла о ранении мужа.
- Как твоя рана? Это не причиняет тебе боли? - пролепетала она.
Хью, казалось, не понял, о чем идет речь. Собственно, так и было. О ком он мог думать, кроме жены, которая страстно прижималась к нему? На чем мог сосредоточиться, кроме блаженства, которое дарило ему сейчас каждое ее движение? Он и о том, что необходимо дышать, кажется, забыл.
- Рана? Какая рана? - послышалось наконец недоуменное бормотание.
Микаэла хихикнула и снова покачнулась. Серые глаза Хью сделались почти черными. Пальцами здоровой руки он пощекотал у нее между ног. От приятных ощущений у Микаэлы перехватило дыхание. А Хью уже и боли не чувствовал. Обхватив бедра жены обеими руками, он стал осторожно направлять ее движения, стараясь обучить правильному ритму. О, Микаэла оказалась прилежной и способной ученицей! Уже через несколько мгновений ее тело двигалось именно так, как было нужно.
Глаза ее закрылись, и лицо от этого приняло умиротворенно-мечтательное выражение. Хью тоже пребывал на вершине блаженства. О таком он даже и не мечтал.
После первой брачной ночи Микаэла была абсолютно убеждена, что вполне постигла науку любви. Сейчас она убедилась, что ошибалась. Да еще как! Как это возбуждает, какое доставляет удовольствие вот так сидеть на нем, сжимая его бедра своими, и ощущать внутри себя часть его тела! Когда он наклонял ее к себе и жадно целовал в губы, приятное жжение внизу живота становилось почти нестерпимым. А потом он отпускал ее голову и нежно ласкал груди. Руки его опускались ниже и ниже и наконец щекотали там, где их тела соединялись. Было так невыразимо хорошо, что она не могла сдержать рвавшихся наружу криков и стонов. Порывисто дыша, Микаэла, подчиняясь желанию собственного тела, ускорила ритмичные движения. Хью вновь прижал ее к себе. И вдруг что-то будто взорвалось внутри. Достигшая вершины удовольствия, женщина вскрикнула и бессильно упала на грудь мужа.
Звуки, издаваемые Микаэлой, казались Хью сладчайшей музыкой. Движения ее доставляли неописуемое наслаждение, которое переполняло его и вот-вот могло выплеснуться наружу. В такт им он еще раз резко приподнял таз, стараясь войти глубоко в нее, и застонал, достигнув пика экстаза в тот же самый момент, что и жена.
Время остановилось. Ни он, ни она не знали, как долго они лежали, не в силах разжать объятия. Наконец Микаэла слегка отодвинулась. Хью не мешал, лишь притянув здоровой рукой ее голову, нежно поцеловал в щеку. Она благодарно уткнулась в его плечо, подумав о том, что Хью вновь оказался прав. Имеются способы... Может, и способ сделать их жизнь счастливой имеется?
Глава 16
Лизетт была далеко не в восторге, узнав, что дочь намерена заняться лечением мужа, а ее просит развлечь Джона Ланкастера. То, что Хью по дороге сюда был ранен, огорчило, а перспектива выполнять в течение ближайших нескольких часов роль хозяйки этого дома пугала еще больше. Очень не хотелось выполнять просьбу Микаэлы. Но, подумав немного, она придала лицу отрешенно вежливое выражение и решительно вышла из кухни. Джон Ланкастер ничего не значит для нее! Она уже давно не молоденькая девочка, потерявшая голову при виде красивого смуглого иностранца. Она взрослая женщина, вдова, воспитавшая двух детей. Никакой Джон Ланкастер ей не страшен!
Решительные заявления, которые Лизетт не переставала твердить про себя по пути из кухни в дом, придавали ей силы. Но уже в конце этого короткого пути, когда она представила, что через несколько секунд вновь окажется с ним лицом к лицу, сердце екнуло и бешено заколотилось. Dieu! Оказывается, даже думать страшно об этом! Что будет, когда она увидит его глаза?..
Лизетт, сердясь на себя, саркастически хмыкнула. Это же смешно! После того, что этот человек сделал ей, она не может испытывать к нему никакого иного чувства, кроме презрения. Так оно и было! Так и есть! Только вот помнить об этом, когда своенравное сердце шепчет совсем другое, все труднее.
Как бы то ни было, войдя в маленькую гостиную, где ожидал Джон, Лизетт казалась совершенно спокойной.
- Ах вот вы где, мсье Ланкастер! - бодро произнесла она. - Поскольку моя дочь занята мужем, удовольствие.., честь показать вам их новый дом предоставлена мне. Не хотите выпить лимонаду перед экскурсией?
Джон отрицательно покачал головой, и его выразительное лицо украсила очаровательная улыбка.
- Может, вам стоит называть меня просто Джон? - спросил он. - Помнится, были времена, когда вы это делали часто и легко.
- Это было очень давно, - чуть напряженно, но вежливо произнесла Лизетт. Я была юной и глупой девочкой. - Она посмотрела ему в глаза. - Могу вас заверить, мсье Ланкастер, что ошибок, подобных тем, которые наделала в молодости, я уже не совершу.
Взгляд Джона стал жестким, на скулах шевельнулись желваки.
- Не только вы были молоды и глупы в те времена. Я тоже был таким дураком, что поверил в вашу любовь, подумал, будто вы действительно готовы на все, чтобы стать моей женой.
- И вы считаете возможным говорить это мне! - выпалила Лизетт, гневно сверкнув глазами.
Она была раздражена настолько, что чуть не дала ему пощечину. Остановило только то, что перед ней был свекор ее дочери. Раз уж так получилось, что Микаэла вышла за приемного сына Джона Ланкастера, придется и с отчимом держаться как с родственником. Лизетт, борясь с кипящей в груди яростью, глубоко вздохнула и гордо подняла голову.
- По-моему, нам нет никакого смысла обсуждать то, что произошло много лет назад, - со спокойным достоинством произнесла она. - Что было, то прошло. Полагаю, что мы могли бы сойтись на том, что глупы тогда были и вы, и я. Возможно, поэтому все так и получилось.
Джон, проглотив подступивший к горлу горький комок, коротко кивнул. Как много бессонных ночей он провел, размышляя над обвинениями, которые бросит ей, когда увидит вновь! Как он проклинал ее и как мечтал встретиться! И что же? Он тяжело вздохнул. Какой смысл рассказывать о своих страданиях и гневе? Пожалуй, она права: что было, то прошло, а прошлое ворошить не стоит.
- Что ж, согласен. Не будем больше обсуждать дела давно минувших лет. Но как вы предлагаете нам вести себя друг с другом? - Он сардонически улыбнулся. - Притворяться незнакомыми людьми? Делать вид, что мы только что встретились в первый раз?
- А мы и встретились только что! Я совсем не та молоденькая девочка, которую вы знали. Я была замужем, родила и воспитала дочь и сына. Да и вы не тот молодой человек, в которого, как мне когда-то казалось, я была влюблена. Вы тоже были женаты. У вас есть приемный сын Хью. Мы оба совершенно другие. Почему бы нам не считать эту встречу первой?
Джон в волнении заходил по комнате.
- Это будет нелегко, - наконец произнес он, остановившись возле Лизетт. Память способна устраивать ловушки там, где их совсем не ждешь.
- Я знаю, - тихо сказала она, ощущая себя сейчас именно в такой ловушке.
Он стоял так близко от нее, что она чувствовала знакомые запахи его волос и тела. Такие знакомые запахи! Такое знакомое чувство! Так сильно тянет к нему! Как ни печально, а все было почти так же, как двадцать лет назад, когда она впервые поняла, что любит этого человека. Но это все в прошлом, их отношения должны быть такими, как предложила она.
- Если вы готовы следовать за мной, - бодро произнесла Лизетт, чуть приподнимая край юбки, - я покажу вам основные комнаты этого этажа. Многие, правда, как вы, наверное, успели заметить, еще не до конца обставлены и требуют дополнительной отделки. Но думаю, что это будет исправлено очень скоро. - Она озорно улыбнулась. - Мы с Микаэлой составили огромный список всего того, что здесь необходимо, и уже отправили его в Новый Орлеан. Денег потребуется уйма. Но, слава Богу, у вашего приемного сына их достаточно.
К обоюдному удивлению, совместная экскурсия по многочисленным комнатам доставила им удовольствие. Джон искренне интересовался планировкой и убранством дома, а Лизетт с радостью рассказывала об истории его строительства и намеченных переменах.
- Вы собираетесь жить с ними? - поинтересовался он между прочим.
- Нет! - улыбнувшись, покачала она головой. - Сейчас мое присутствие доставляет им удовольствие, и, естественно, я буду рядом. Но одно дело, когда теща у вас в гостях, а совсем другое, когда живет с вами постоянно, не правда ли?
- Весьма проницательное наблюдение. Вы мудрая женщина, - кивнул Джон. Хью и меня уговаривает переехать сюда из Натчеза. Но я пока не принял решения.
Несколько секунд она молча смотрела на него, о чем-то думая.
- Мы говорим о разных вещах, - сказала она затем спокойным тоном. - Одно дело жить в Новом Орлеане, как я, совсем другое - в Натчезе. Мне потребуется не более часа, чтобы повидаться с дочерью. А чтобы добраться в Новый Орлеан из Натчеза, надо проделать целое путешествие.
- А как бы вы посмотрели на то, - тихо спросил Джон, глядя собеседнице прямо в глаза, - что я переберусь сюда, куплю дом и тоже буду жить в часе ходьбы от них? Ведь в этом случае наши пути будут пересекаться довольно часто.
Лизетт нарочито равнодушно пожала плечами.
- Ради счастья дочери, - произнесла она, - я готова терпеть даже ваше присутствие.
Глаза Джона блеснули. Он покачал головой и весело рассмеялся.
- После такого приветствия я в этом не сомневаюсь! - искренне воскликнул старший Ланкастер, совершенно очарованный молодой женой Хью.
Она была так похожа на свою мать, что у него даже заныло сердце от нахлынувших воспоминаний. И вместе с тем было в ее нервах нечто хоть и знакомое, но явно доставшееся ей не от Лизетт: упрямый изгиб маленького подбородка, точеный нос. Наследство Рено? Вопреки здравому смыслу эта догадка вызвала раздражение, с которым, впрочем, Джон легко справился.
- А это, - сухо сказал Хью, нарушая возникшую паузу, - моя теща - мадам Лизетт Дюпре. Полагаю, что вы встречались в те годы, когда создавалась наша компания.
Джон заставил себя отвернуться от Микаэлы и посмотреть на стоящую в отдалении женщину. О Боже, она совершенно не изменилась. Лизетт была столь же мила, как и двадцать лет назад. Только теперь их разделяло время. Они совершенно чужие друг другу, и это необходимо было учитывать.
- Мадам, - произнес он, вежливо кланяясь, - годы оказались очень добры к вам.
- И к вам тоже, мсье. - ответила Лизетт в том же светски вежливом тоне, хотя сердце ее неистово билось.
Dieu! Он все так же дьявольски красив! Разве что кожа стала чуть-чуть смуглее, а на висках появился серебряный блеск. Но это только красит его. Когда Джон подошел к ней и подчеркнуто вежливо поцеловал руку, Лизетт всерьез опасалась, что он услышит дробь ее пульса. Их глаза встретились, и весь остальной мир перестал существовать. Из оцепенения вывело вежливое покашливание Хью. Лизетт посмотрела в его сторону, Джон торопливо, будто обжегшись, выпустил ее руку, и оба они одновременно попятились друг от друга, как бы ища безопасное расстояние. С уст Лизетт сорвался какой-то странный смешок.
- Прошу извинить меня. Я должна покинуть вас. Надо отдать распоряжение повару относительно ужина, - пролепетала она и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты.
Микаэла смотрела на все это широко раскрытыми от удивления глазами. Похоже, мсье Ланкастер все еще имеет власть над ее обычно столь собранной и спокойной шатан. Она перевела глаза на него и убедилась, что и Джона встреча с брошенной им двадцать лет назад женщиной взволновала не менее сильно. Он несколько раз повел головой, будто воротник рубашки вдруг стал слишком тесен, и вообще выглядел явно обескураженным. Очень интересно! Она украдкой посмотрела на мужа, чтобы определить, заметил ли он эти странности, и только тут увидела дырку на рукаве его сюртука и пятна засохшей крови вокруг нее.
- О! - вскрикнула она, бледнея. - Что случилось? Ты ранен?
Серые глаза Хью весело блеснули.
- А, это. - Он небрежно посмотрел на руку. - Небольшая царапина. Не стоит беспокойства.
- Не стоит беспокойства! - воскликнула Микаэла, заметавшись по комнате. Все намерения вести себя с Хью вежливо, но холодно при одной мысли о том, что ему сейчас больно, были напрочь забыты. - Пожалуйста, сядь и позволь мне самой осмотреть рану. Ой, нет, сначала вызову кого-нибудь из слуг, пусть принесут чистой материи для перевязки.
Хью повиновался. Микаэла, позвонив в колокольчик, подбежала к мужу и торопливо, но так осторожно помогла снять сюртук, что можно было подумать, что он при смерти. Стянув рукав рубашки, она, заставляя себя не смотреть на обнажившуюся грудь Хью, опустилась перед ним на колени. При виде глубокой красной борозды, пересекшей предплечье, Микаэла не смогла сдержать стон.
- Как это случилось? - спросила она дрогнувшим голосом. - Неужели еще одна дуэль?
Растроганный реакцией жены, Хью покачал головой.
- Нет, не дуэль, лапочка, - тихо сказал он. - Кто-то стрелял в нас сегодня утром на дороге. - Он посмотрел на Джона. - Мы думаем, что это был обычный бандит.
- Бандит? Dieu! И ты так спокойно говоришь о столь ужасных вещах, прошептала Микаэла, проглатывая подступивший к горлу комок и осматривая рану. - Он же мог убить тебя!
Хью ласково приподнял ее подбородок и поцеловал в подрагивающие губы.
- И это огорчает тебя. Хм? Зря. Моя гибель превратила бы тебя в очень богатую вдову.
Помрачневшая Микаэла оттолкнула его руку.
- Я не хочу быть вдовой! Я женой-то стала только что. Хью улыбнулся, поудобнее усаживаясь на стуле. Про себя он отметил, что ради взгляда, которым смотрела на него сейчас Микаэла, он бы согласился получить куда более тяжелое ранение. Неужели она наконец стала относиться к нему хоть капельку лучше?
Вошедший в комнату чернокожий худощавый слуга Мишель, внимательно выслушав инструкции хозяйки, принес все необходимое. Джон с интересом наблюдал за ловкими движениями Микаэлы, которая быстро промыла рану, приложила к ней листок какого-то растения и аккуратно перевязала. Не обращая внимания на протесты Хью, она твердо сказала, что день или два он должен будет носить руку на перевязи.
- Пойми же, благодаря этому твоя рана заживет гораздо быстрее, - ласково убеждала она его будто ребенка.
- Если это доставит тебе удовольствие, любовь моя, я сделаю все, как, ты сказала, - кротко согласился Хью.
Он был так счастлив, что мог бы расцеловать ранившего его негодяя.
- Может, тебе стоит отдохнуть? Полежишь немного? Хочешь, я провожу тебя в спальню? Или позвать Мишеля? - спросила Микаэла, соорудив из черного шелка перевязь для руки.
Хью ликовал. Было такое ощущение, что после долгой холодной зимы наконец наступила весна. Мечтал он только о том, чтобы такой, как сейчас, Микаэла оставалась как можно дольше.
Он даже не думал, что нежная забота жены может быть такой приятной.
- Я и в самом деле чувствую себя разбитым, - вздохнув, произнес Хью усталым голосом. - Если ты поможешь мне, я пойду и немного отдохну.
Не обращая внимания на насмешку в глазах Джона, Хью оперся на плечо жены и, прижавшись к ней, пошел к двери. Микаэла поддерживала мужа, обхватив рукой за талию, и от этого невинного прикосновения сердце сладостно затрепетало. Хью подумал, что ради одного этого стоило быть подстреленным. О том, что она не любит его и все это может быть лишь обычным проявлением вежливости, вспоминать не хотелось. Чувствуя тепло ее нежного, чуть подрагивающего тела, Хью еще раз поблагодарил напавшего на него бандита. Усыпленный ласковым воркованием Микаэлы, он забыл обо всем. Только услышав громкое покашливание Джона, Хью вышел из приятного полузабытья. Микаэла тоже слегка вздрогнула.
- О, простите меня, мсье! - воскликнула она, оборачиваясь. - Хотите, я позову слугу и скажу, чтобы он проводил вас в ваши комнаты и принес что-нибудь выпить? Вы сможете отдохнуть там до ужина. Его подадут в семь часов.
- Не стоит беспокоиться, мадам, - ответил Джон, одарив веселым взглядом приемного сына. - Идите с Хью. Я прекрасно понимаю, что забота о здоровье мужа сейчас самое главное для вас. А я, если вы не возражаете, подожду здесь мадам Дюпре. Буду рад, если вы сможете устроить так, чтобы она согласилась показать мне перед ужином ваши владения.
Микаэла пристально посмотрела в красивые задумчивые глаза улыбающегося свекра.
- Конечно, смогу, мсье! Я немедленно попрошу кого-нибудь из слуг разыскать ее.
"Dieu! Maman, пожалуй, убьет меня за такую услугу!" - добавила она про себя.
- Спасибо. Весьма вам благодарен, - степенно ответил Джон.
***
Пока они поднимались по лестнице, Хью старательно продолжал изображать страдальца. Выбор помещения для отдыха он оставил за женой и не ошибся. Она привела его в спальные покои хозяев, состоящие из "двух больших комнат, каждая из которых имела отдельный вход. Разделялись они двумя комнатками поменьше гардеробными, позади которых имелся специальный коридорчик. Через него супруг мог незаметно для посторонних глаз проникнуть из собственной спальни в спальню своей благоверной.
Первое, что Хью увидел в помещении, предназначенном ему, была огромная кровать с высоким в голубых полосах по белому фону пологом. У стены стояло не менее чудовищных размеров кресло из розового дерева. Многочисленные окна прикрывались такими же, как полог кровати, бело-голубыми занавесками, отчего в, комнате царили приятный полумрак и прохлада. Сквозь двойные стеклянные двери можно было выйти на верхнюю галерею. Ковер с красивым узором в сине-голубых тонах лежал на полу из желтоватых сосновых досок.
Постельное белье Микаэла в расчете на приезд мужа заменила только этим утром. Опустившись на мягкую, благоухающую свежестью постель, Хью блаженно вздохнул. В этот момент он с особой ясностью ощутил, что оказался именно там, где хотел: в собственном доме, в своей кровати. Рядом была заботливая красивая жена. О чем еще может просить Господа мужчина? Он чуть скосил глаза в ее сторону. Микаэла нерешительно топталась у двери, в которую они только что вошли. Его супруга? Вот кто ему действительно нужен сейчас: жена, лежащая с ним рядом.
- С тобой ничего не случится, если я ненадолго уйду? - мягко спросила она. - Мне необходимо взглянуть, все ли в порядке на кухне, и убедиться, что мама не забыла про твоего отчима.
Хью так натурально застонал, что даже самому стало себя жалко.
- Действительно необходимо? - спросил он слабым голосом.
- О! - бросилась к нему Микаэла. - С тобой все в порядке? Рана разболелась? Что мне сделать, чтобы тебе стало легче?
Воображение Хью мгновенно нарисовало сладострастную картину. Сердце затрепетало, по телу прокатилась горячая волна, нижняя его часть вздрогнула и рванулась вверх. Если бы Микаэла могла сейчас видеть его мужское достоинство, она бы мгновенно поняла, что ему сейчас требуется. Хью с наигранным усилием перевернулся на бок, подперев голову рукой.
- Помоги, если тебе не трудно, снять рубашку и ботинки, - чуть слышно произнес, он.
То, что помочь в этом вполне мог и слуга, Микаэле в голову не пришло.
***
- О да, конечно! - ответила она, с готовностью бросаясь выполнять просьбу мужа. Ботинки она стащила без труда, но с рубашкой вышла заминка. Лишь только Микаэла стала снимать ее, Хью покачнулся. Чтобы сохранить равновесие, он обхватил талию жены. Руки скользнули по бедрам, спине, бокам и наконец замерли возле груди. Голова его качнулась, губы прикоснулись к ее волосам, защекотали висок. Когда рубашка наконец упала на кровать, лицо молодой женщины пылало, голова кружилась. Случайные вроде бы соприкосновения с его теплым лицом, пряный мужской запах и горячее дыхание возбуждали, заставляя бешено биться сердце. Микаэла с трудом сдерживала желание прижаться к Хью и насладиться желанной близостью. "Он плохо себя чувствует. Его же ранили совсем недавно! успокаивала она себя. - Ты же твердо решила держаться с ним с холодной вежливостью, не проявляя чувств!" Но доводы разума не очень помогали. При малейшем взгляде на полуобнаженного Хью, на его мускулистую грудь внутри все трепетало. Даже не притрагиваясь, она чувствовала, как мягка и тепла его кожа. К низу живота подкатился горячий комок, бедра дрогнули, грудь напряглась, в сосках появилось приятное покалывание.
- Мне надо идти, - пролепетала она, заставив себя отвернуться. - Я должна распорядиться, чтобы тебе принесли бульон, вино и хлеб.
- Не надо, - хрипловато прошептал Хью, поймав ее руку. - Останься со мной... Пожалуйста!
Их взгляды встретились. В глубине серых глаз Хью Микаэла увидела такую беззащитность и теплоту, что ощутила дрожь в коленях. Стараясь защититься, она напомнила себе, что он не любит ее, что женился он на ней исключительно из деловых соображений, что он отослал ее в деревню, а сам остался в Новом Орлеане и, без сомнения, наслаждается там женским обществом. Он оскорбил ее! Она сердита на него!.. Ничего не помогало. Сердце не желало прислушиваться к доводам разума.
Душа и тело рвались к нему вопреки всему и вся. Она растерянно замерла на месте.
Поняв по лицу жены о происходящей внутри ее борьбе, Хью чуть сильнее потянул ее за руку.
- Пожалуйста! - повторил он.
Это был даже не шепот, а шелест губ. Но сердце Микаэлы услышало, рванувшись навстречу этому зову. Не могла она больше притворяться.
- Но ты же ранен, - прошептала она.
Хью улыбнулся такой знакомой нежной улыбкой, что Микаэла совсем потеряла голову.
- Моей ране, - тихим подрагивающим голосом произнес он, - это пойдет на пользу.
Их губы, будто только и ждали этих слов, слились в долгом страстном поцелуе. То, что они почувствовали при этом, удивило обоих. Это было нечто неизведанное, совсем новое в их отношениях. Что именно, сказать не смогли бы ни он, ни она. Слишком сладок был этот поцелуй, чтобы разговаривать и даже думать.
Избавиться от одежды удалось с ошеломляющей быстротой, и уже через несколько секунд они лежали совершенно обнаженные, тесно прижавшись друг к другу. Ноги их переплелись. Пальцы Микаэлы ласково перебирали волосы Хью, соски щекотали его грудь. Он вновь и вновь целовал ее, припадая к ее губам, как измученный жаждой припадает к долгожданному источнику. Она с готовностью чуть приоткрыла рот, впуская туда его язык. Она не подавляла закипающее в ней страстное желание принадлежать ему. Хью - ее супруг! Она любит его! И, о Боже, она хочет его!
Микаэла прижалась еще теснее, и Хью даже застонал от наслаждения. Груди Микаэлы терлись об его грудь, руки ее ласково метались по его спине и плечам, бедра призывно подрагивали. Хью казалось, что вызванное этими ласками желание заполнило каждую клеточку его тела. Осторожно, чтобы не потревожить рану, он приподнялся на локтях и уткнулся головой в грудь жены, коснувшись горячими губами соска. Какое же это было наслаждение! Возможно, еще никогда он не испытывал такого сладкого, опьяняющего блаженства. Единственное, что хотелось еще, - это как можно быстрее и глубже войти в Микаэлу. Он пытался оттянуть этот момент, но сделать это, когда желанная обнаженная женщина столь близка, было очень непросто. Взгляд упал на треугольник густых вьющихся волос внизу ее живота, и желание стало совсем нестерпимым, - они влажно поблескивали. Микаэла готова к полной близости! И все же он сдержался, еще более возбуждая ее мягкими прикосновениями. Дыхание жены сделалось глубоким и прерывистым.
Голова ее кружилась, мысли сделались расплывчатыми и неясными. То вспоминалось, что она должна быть покорна ему, то, что не надо слишком горячо реагировать на его ласки. Но как?.. Почему?.. Ответов не находилось, а потом исчезли и сами вопросы. Оставались только ласковые прикосновения губ и рук Хью, такие приятные, что все ее тело трепетало. Может, следует притвориться равнодушной? Но вкус его поцелуев так пьянит. Откровенные движения пальцев так нежны и так обжигают кожу. Нет, сдержать себя она не в силах! Невозможно оставаться холодной!
Уже не контролируя себя, Микаэла изогнулась всем телом и чуть раздвинула ноги. Впервые не он, а она стремилась к продолжению акта любви! И без того возбужденный до предела, Хью резко рванулся вперед... И тут же почувствовал резкую боль в раненой руке. Не то простонав, не то выругавшись, он завалился на спину.
- Твоя рана! - воскликнула Микаэла, поднимаясь на колени. - Как я могла забыть! Я сделала тебе больно? Это безумие, что мы делаем. Нам надо немедленно остановиться!
Хью здоровой рукой ласково притянул ее к себе и поцеловал.
- Если мы остановимся, мне будет гораздо больнее, - прошептал он. - Я.., я сойду с ума, если мы не завершим начатого!
- Но.., но твоя рука... Ты не можешь...
Чувственная улыбка появилась на его губах и тут же исчезла.
- Смогу. Есть способы, любимая, есть способы... Микаэла удивленно вскрикнула, потому что, не закончив фразу, Хью усадил ее на себя верхом. А еще через мгновение глаза ее широко раскрылись от ошеломляюще приятного ощущения он чуть пододвинул ее, аккуратно насаживая на свою возбужденную плоть. Это было ни с чем не сравнимое ощущение. В подсознательном стремлении продлить и усилить его, она чуть покачнулась и даже застонала от удовольствия. Но и охваченная страстью, едва дыша от переполнявших ее чувств, Микаэла не забыла о ранении мужа.
- Как твоя рана? Это не причиняет тебе боли? - пролепетала она.
Хью, казалось, не понял, о чем идет речь. Собственно, так и было. О ком он мог думать, кроме жены, которая страстно прижималась к нему? На чем мог сосредоточиться, кроме блаженства, которое дарило ему сейчас каждое ее движение? Он и о том, что необходимо дышать, кажется, забыл.
- Рана? Какая рана? - послышалось наконец недоуменное бормотание.
Микаэла хихикнула и снова покачнулась. Серые глаза Хью сделались почти черными. Пальцами здоровой руки он пощекотал у нее между ног. От приятных ощущений у Микаэлы перехватило дыхание. А Хью уже и боли не чувствовал. Обхватив бедра жены обеими руками, он стал осторожно направлять ее движения, стараясь обучить правильному ритму. О, Микаэла оказалась прилежной и способной ученицей! Уже через несколько мгновений ее тело двигалось именно так, как было нужно.
Глаза ее закрылись, и лицо от этого приняло умиротворенно-мечтательное выражение. Хью тоже пребывал на вершине блаженства. О таком он даже и не мечтал.
После первой брачной ночи Микаэла была абсолютно убеждена, что вполне постигла науку любви. Сейчас она убедилась, что ошибалась. Да еще как! Как это возбуждает, какое доставляет удовольствие вот так сидеть на нем, сжимая его бедра своими, и ощущать внутри себя часть его тела! Когда он наклонял ее к себе и жадно целовал в губы, приятное жжение внизу живота становилось почти нестерпимым. А потом он отпускал ее голову и нежно ласкал груди. Руки его опускались ниже и ниже и наконец щекотали там, где их тела соединялись. Было так невыразимо хорошо, что она не могла сдержать рвавшихся наружу криков и стонов. Порывисто дыша, Микаэла, подчиняясь желанию собственного тела, ускорила ритмичные движения. Хью вновь прижал ее к себе. И вдруг что-то будто взорвалось внутри. Достигшая вершины удовольствия, женщина вскрикнула и бессильно упала на грудь мужа.
Звуки, издаваемые Микаэлой, казались Хью сладчайшей музыкой. Движения ее доставляли неописуемое наслаждение, которое переполняло его и вот-вот могло выплеснуться наружу. В такт им он еще раз резко приподнял таз, стараясь войти глубоко в нее, и застонал, достигнув пика экстаза в тот же самый момент, что и жена.
Время остановилось. Ни он, ни она не знали, как долго они лежали, не в силах разжать объятия. Наконец Микаэла слегка отодвинулась. Хью не мешал, лишь притянув здоровой рукой ее голову, нежно поцеловал в щеку. Она благодарно уткнулась в его плечо, подумав о том, что Хью вновь оказался прав. Имеются способы... Может, и способ сделать их жизнь счастливой имеется?
Глава 16
Лизетт была далеко не в восторге, узнав, что дочь намерена заняться лечением мужа, а ее просит развлечь Джона Ланкастера. То, что Хью по дороге сюда был ранен, огорчило, а перспектива выполнять в течение ближайших нескольких часов роль хозяйки этого дома пугала еще больше. Очень не хотелось выполнять просьбу Микаэлы. Но, подумав немного, она придала лицу отрешенно вежливое выражение и решительно вышла из кухни. Джон Ланкастер ничего не значит для нее! Она уже давно не молоденькая девочка, потерявшая голову при виде красивого смуглого иностранца. Она взрослая женщина, вдова, воспитавшая двух детей. Никакой Джон Ланкастер ей не страшен!
Решительные заявления, которые Лизетт не переставала твердить про себя по пути из кухни в дом, придавали ей силы. Но уже в конце этого короткого пути, когда она представила, что через несколько секунд вновь окажется с ним лицом к лицу, сердце екнуло и бешено заколотилось. Dieu! Оказывается, даже думать страшно об этом! Что будет, когда она увидит его глаза?..
Лизетт, сердясь на себя, саркастически хмыкнула. Это же смешно! После того, что этот человек сделал ей, она не может испытывать к нему никакого иного чувства, кроме презрения. Так оно и было! Так и есть! Только вот помнить об этом, когда своенравное сердце шепчет совсем другое, все труднее.
Как бы то ни было, войдя в маленькую гостиную, где ожидал Джон, Лизетт казалась совершенно спокойной.
- Ах вот вы где, мсье Ланкастер! - бодро произнесла она. - Поскольку моя дочь занята мужем, удовольствие.., честь показать вам их новый дом предоставлена мне. Не хотите выпить лимонаду перед экскурсией?
Джон отрицательно покачал головой, и его выразительное лицо украсила очаровательная улыбка.
- Может, вам стоит называть меня просто Джон? - спросил он. - Помнится, были времена, когда вы это делали часто и легко.
- Это было очень давно, - чуть напряженно, но вежливо произнесла Лизетт. Я была юной и глупой девочкой. - Она посмотрела ему в глаза. - Могу вас заверить, мсье Ланкастер, что ошибок, подобных тем, которые наделала в молодости, я уже не совершу.
Взгляд Джона стал жестким, на скулах шевельнулись желваки.
- Не только вы были молоды и глупы в те времена. Я тоже был таким дураком, что поверил в вашу любовь, подумал, будто вы действительно готовы на все, чтобы стать моей женой.
- И вы считаете возможным говорить это мне! - выпалила Лизетт, гневно сверкнув глазами.
Она была раздражена настолько, что чуть не дала ему пощечину. Остановило только то, что перед ней был свекор ее дочери. Раз уж так получилось, что Микаэла вышла за приемного сына Джона Ланкастера, придется и с отчимом держаться как с родственником. Лизетт, борясь с кипящей в груди яростью, глубоко вздохнула и гордо подняла голову.
- По-моему, нам нет никакого смысла обсуждать то, что произошло много лет назад, - со спокойным достоинством произнесла она. - Что было, то прошло. Полагаю, что мы могли бы сойтись на том, что глупы тогда были и вы, и я. Возможно, поэтому все так и получилось.
Джон, проглотив подступивший к горлу горький комок, коротко кивнул. Как много бессонных ночей он провел, размышляя над обвинениями, которые бросит ей, когда увидит вновь! Как он проклинал ее и как мечтал встретиться! И что же? Он тяжело вздохнул. Какой смысл рассказывать о своих страданиях и гневе? Пожалуй, она права: что было, то прошло, а прошлое ворошить не стоит.
- Что ж, согласен. Не будем больше обсуждать дела давно минувших лет. Но как вы предлагаете нам вести себя друг с другом? - Он сардонически улыбнулся. - Притворяться незнакомыми людьми? Делать вид, что мы только что встретились в первый раз?
- А мы и встретились только что! Я совсем не та молоденькая девочка, которую вы знали. Я была замужем, родила и воспитала дочь и сына. Да и вы не тот молодой человек, в которого, как мне когда-то казалось, я была влюблена. Вы тоже были женаты. У вас есть приемный сын Хью. Мы оба совершенно другие. Почему бы нам не считать эту встречу первой?
Джон в волнении заходил по комнате.
- Это будет нелегко, - наконец произнес он, остановившись возле Лизетт. Память способна устраивать ловушки там, где их совсем не ждешь.
- Я знаю, - тихо сказала она, ощущая себя сейчас именно в такой ловушке.
Он стоял так близко от нее, что она чувствовала знакомые запахи его волос и тела. Такие знакомые запахи! Такое знакомое чувство! Так сильно тянет к нему! Как ни печально, а все было почти так же, как двадцать лет назад, когда она впервые поняла, что любит этого человека. Но это все в прошлом, их отношения должны быть такими, как предложила она.
- Если вы готовы следовать за мной, - бодро произнесла Лизетт, чуть приподнимая край юбки, - я покажу вам основные комнаты этого этажа. Многие, правда, как вы, наверное, успели заметить, еще не до конца обставлены и требуют дополнительной отделки. Но думаю, что это будет исправлено очень скоро. - Она озорно улыбнулась. - Мы с Микаэлой составили огромный список всего того, что здесь необходимо, и уже отправили его в Новый Орлеан. Денег потребуется уйма. Но, слава Богу, у вашего приемного сына их достаточно.
К обоюдному удивлению, совместная экскурсия по многочисленным комнатам доставила им удовольствие. Джон искренне интересовался планировкой и убранством дома, а Лизетт с радостью рассказывала об истории его строительства и намеченных переменах.
- Вы собираетесь жить с ними? - поинтересовался он между прочим.
- Нет! - улыбнувшись, покачала она головой. - Сейчас мое присутствие доставляет им удовольствие, и, естественно, я буду рядом. Но одно дело, когда теща у вас в гостях, а совсем другое, когда живет с вами постоянно, не правда ли?
- Весьма проницательное наблюдение. Вы мудрая женщина, - кивнул Джон. Хью и меня уговаривает переехать сюда из Натчеза. Но я пока не принял решения.
Несколько секунд она молча смотрела на него, о чем-то думая.
- Мы говорим о разных вещах, - сказала она затем спокойным тоном. - Одно дело жить в Новом Орлеане, как я, совсем другое - в Натчезе. Мне потребуется не более часа, чтобы повидаться с дочерью. А чтобы добраться в Новый Орлеан из Натчеза, надо проделать целое путешествие.
- А как бы вы посмотрели на то, - тихо спросил Джон, глядя собеседнице прямо в глаза, - что я переберусь сюда, куплю дом и тоже буду жить в часе ходьбы от них? Ведь в этом случае наши пути будут пересекаться довольно часто.
Лизетт нарочито равнодушно пожала плечами.
- Ради счастья дочери, - произнесла она, - я готова терпеть даже ваше присутствие.
Глаза Джона блеснули. Он покачал головой и весело рассмеялся.