Беломлинская Ю.. Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

просто возраст...

Явилась я в Париж с полной папочкой справок, что гений Алеша - не
помогает!
Уперся подлый господин Ларри Гольдберг - посол, нет, говорит и все! Мое
слово - последнее. Ах ты сволочь! Ладно, Ларри Гольдберг, я тебя за это
исключаю из евреев и из жидов тоже. Как Пашу Лунгина.
А закон, оказывается во всем мире один - если посол чего скажет - ему
никакой президент - не указ. Его слово - вправду последнее. Уж сколько за
Алешу бились. И Фернандес-депутат, и Гор и Клинтон - лично просили:
Брось Ларри, верни Алешу. Ведь ясно ж написано - ГЕНИЙ. Тем более баба
убивается.
Отказал!
Так до сих пор Алеше в Америку и нельзя.
И в Россию нельзя!
У нас теперь закон - как во всем мире. За что боролись та? Сколь Путин
- не проси, не уговаривай:
Дозвольте въехать на Родину гению русской культуры!
Министры отвечают - нет, и все. Потому что и тут Алеша тоже неправильно
какие-то бумажки заполнил. Ну, бюрократ - он, известное дело, всегда любого
человека за бумажку продаст, но раньше - наши то - они то хоть БРАЛИ!
А теперь честные-неподкупные не хуже чем в Америке. Вообщем на
сегодняшний день - весь мир открыт перед бедным Алешей, хочешь в Израиль
езжай, хочешь в Австралию, но в две стороны ему дорожка заказана - в Америку
и в Россию.

вернулась я в Джерси-Сити ни солоно хлебавши. Там уж ответ запоздалый
от Фернандеса, ничего мол сделать не могу.
Поубивалась я еще немного и снова поехала в Париж. Сняла себе маленькую
мансарду под крышей. Буду, думаю, жить в Париже, хоть изредка на Алешу да
глядеть.
Поглядеть мне на Алешу каждый день удавалось.
Он сидел в подвале со товарищи - чистый Стенька Разин.
Товарищей человек десять - все как выпьют - есть хотят. Не буду ж я
одному Алеше - курицу при них подавать. А денег нет - деньги все, какие есть
- пропивают. Тогда я пришила к своему пальто специальный карман-мешок -
изнутри, приду, бывало в магазин, возьму эту курицу, суну за пазуху - она
раз - и проскользнет в карман. В Париже - из русских много кто ворует. И
даже книга есть такая "Как я воровал в Париже". Только все шмотки воруют в
дорогих магазинах. Ну, может еще духи. А у меня - КУРИЦА. Точная иллюстрация
к выражению -" И грех и смех."

С ЯБЛОКОМ легче было. Это уж меня научили. Приходи на рынок к закрытию
и бери, сколько хочешь, яблок и любую другую овощь. Все почти хорошее. Я с
тележкой ходила. Первый раз стыдилась туда идти, думала, там только нищие
будут.
Воровать не стыдно, а просить подаяние или собирать еду с помойки
-стыдно... Странно в мире все устроено... Прихожу, а там - куча людей. Ну,
понятно многодетные нелегалы - арабы, африканцы, китайцы. И белые французы -
старики и студенты. Меня все за студентку и принимали. Хотя старики и
студенты - с мешочками, а я с тележкой, как нелегалы.
Там то у Алеши - тоже нелегалы - все как есть - без правожительства.
Точно как моя бабушка в Ленинграде в Дореволюцию.
Я с морячком одним поссорилась, (он мне мешал курицу резать),
рассердилась и, в сердцах, ему говорю: " Я вот счас этим ножом куриным,
прирежу тебя, к ядреной матери, выкину на помойку, и никто ж искать не
станет, потому как ты беспашпортный!"
Он обиделся смертельно и все потом спрашивал, как же у меня язык
повернулся ему такое сказать.
Да уж... ему это не смешно. И бабушка вряд ли оценила бы такой юмор.
Опять - ЖИДЫ. Они и словом этим не пользуются. В смысле тамошние
антисемиты. Не любят каких то- абстрактных удачливых ЕВРЕЕВ, которые -
Коренное Население. В Питере, в Париже, в Нью-Йорке. Аппер Ист-сайд и Союз
Журналистов... А жиды - это всегда - те, которые без права жительства, и по
земляному чувству языка - эти ребята в подвале не пользовались таким словом.
А я кормила их курицей и ругалась на всех подряд.
Внутри меня уже была болезнь. Две вещи меня от смерти отвернули -
испанская кошка и американский мюзикл.
Мюзикл был "Эвита". Про жену аргентинского президента Перона. Помните?
Мадонна играла.
"Донт край фор ми, Аргентина..."
Там она взяла и умерла. Именно от такой болезни. Такая болезнь от
страданий бывает. Настрадалась, нанервничалась из- за своего Перона, - там у
них были перонисты, антиперонисты - то его в тюрьму, то его из тюрьмы...
заболела и умерла. Перед смертью вышла на дворцовый балкон - народу
последний раз показаться и говорит:
-Не плачь по мне, Аргентина!
А народ - плачет! Потом тело ее, убранное цветами, в мавзолей положили.
Так этот мюзикл кончается.

Наша Русская Эвита тоже умерла. И тоже от страданий. Я видела в
телевизоре, как она после путча сходила по трапу. С внучкой. Можно себе
представить, как она провела эти три дня.
С такой же верой, как у моей мамы, что ЭТИ люди способны на все. Причем
было не вполне ясно, какие люди, но ясно что ЭТИ. Не нужно иметь большой
фантазии, что бы представить себе как эти люди, да и не они, а так,
последние у их, перебравшие лишнего, шестерки, да и не для чего - уж при
первом предупреждении ясно, что все ВСЕ подпишут - внучка, а уж так просто
невзначай, взяли например да отрезали ей ухо.
Или ногу. Я уж писала о том, что душить младенцев - чрезвычайно
увлекательное занятие - малодоступное, когда жизнь идет по Законам Мирного
Времени, а уж как война, то всегда найдется любознательный исследователь, на
предмет - что чувствуешь, отпиливая ребенку ногу.
Развалилась страна! Тысячи внучек...
Нет, это другая книжка.
О любви к Империи, много кто писал. И хорошо писали. Киплинг, например.
Да много хороших книжек:
"История Великой Империи Дзынь".
"Записки японского императора".
"Упадок Рима".
"Страдания по Империи".
Все МУЖЧИНЫ, КОТОРЫЕ МНЕ НРАВЯТСЯ - СТРАДАЮТ ПО ИМПЕРИИ. Оно, конешно
понятно. Я уже выучила, чем империя была хороша.
Там был - ОГРОМНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. Еще бы!
Да и я бы на их месте - тоже страдала по империи. Но на своем месте - я
только по любви страдаю.
Раньше в Питере - вокруг меня была Империя, а внутри у меня был...
Гастон в лаковых сапожках, и выходило, что мне при Империи - хорошо. Потом в
Америке - вокруг демократия была, а внутри то - никого - вот и плохо было
при демократии!
А сейчас я опять в Питере. Никакой империи. Вокруг - Развалины Империи,
которые для приличия называют - Молодой Демократией. Внутри... Захар Михалыч
и опять - хорошо. Вообщем мне кажется - что вокруг - неважно.
Просто если например, такое погружение в ВОЙНУ, что всех вокруг
поубивали, или например, такое погружение в ДЕНЬГИ, что про любовь вообще
все забыли - тогда Бедная девушка остается без никого внутри и тогда - нет
ничего хорошего.

А что касается тысячи внучек - то это взвешиванье детской слезки - у
кого больше потянет - любимое развлечение политиков, редко кто выходит на
трибуну без ведра детской слезы. Некоторые готовы и выплеснуть это ведро
ради своей идеи.
Помню, какой-то журналист все цитировал какую-то татарскую даму,
которая сказала, что не пожалеет крови собственных детей ради свободы ее
народа.
Он писал : Интересно, что же она способна сделать с чужими детьми, ради
свободы своего народа?
Да, она сильно выразилась. В результате, она всех так перепугала, что
все по-мирному решили. По крайней мере, из этого случая ясно, что детская
слеза лучше работает в сочетании с дрекольем в руках и пьяным рыком:
Да мне, блин по хуй! Уйди, Федор Михалыч, уйди от греха,
РАСШИБУ!!!!!!!!
Вот так, собственно и выступила изящная восточная женщина. А порешили
все - миром.
Бывает и так. Я побольше верю политикам, которые поменьше пиздят о
детях.
Евреи - МОИ очень любят детскую слезу поминать.
И они же - неугомонные, вьедливые евреи, (антисемитская формулировка) с
их тягой к излишнему знанию, раскопали всякие бумаги военных лет, переписку
из которой ясно, что кого-то все же откупали, за спиной у Гитлера - откупали
на жизнь. Сами евреи из Америки, Австралии, Палестины. Немного
знаменитостей. В основном - молодых юношей и девушек. Но не детей. Куда их -
детей этих? Кто их будет поить-кормить? На хрен они нужны? И все они
правильно делали, стараясь сохранить - Народ. Остатки Народа.
Писать об этом трудно, а уж вслух сказать - вовсе невозможно. Может и
знать это - ненужно.
Но я - знаю. И не хочу ставить в голове заслонку.
Французы тоже замечательно отличились: в каком-то предместье под
Парижем, сначала забрали только взрослых, а дети - вот такие -
маленькие,
черненькие,
чужие,
невоспитанные дети -
беспризорные бегали по улице.
И благонамеренные буржуа написали бумагу - прямо в Гестапо - приберите,
мол детишек - детишки должны находится рядом с родителями. И этот вечный
теперь ответ - "Мы не знали куда их повезут". Но в соседнем предместье -
ТАКИХ детей - прятали. В подвалах. В католических монастырях. Кто-то прятал.
И было это - после Польши. После Чехословакии.
Все уж все знали.
Дети - не нужны. Мидл-классу не нужны - Чужие дети. Политикам - никакие
вообще дети не нужны. То есть живые и веселые.
Ясно сказано - нужны - ДЕТСКИЕ СЛЕЗКИ. Кровь - тоже нормально. Честный
из них тот, кто при попытке произнести слово "дети", крикнет как в старом
анекдоте : "Гусары! Всем - молчать!"
В этой книге - тоже не нужны никакие дети. Эта книга - не про детей.
Она про Яблоки, Куриц, Пушкина и Бедных девушек.

У Довлатова в "Иностранке" есть замечательные слова. Там героиня -
Маруся Татаренко отвечает ухажеру-диссиденту, что не может пойти на митинг в
защиту жертв политических репрессий, потому что должна забрать ребенка из
детского сада. Он ей говорит, что если каждый будет думать о своем ребенке,
то мир рухнет в тартарары.
А она отвечает, что ей, мол, кажется, что наоборот, если каждый будет
думать о своем ребенке - то все в мире скоро наладится. Я тоже так думаю. А
у бездетного человека всегда найдется Ребенок Двоюродной Сестры.

У Егора Летова есть душераздирающее произведение о каких-то мифических
Врагах, которым, помимо дежурного набора пороков вменяется в вину еще и
повышенная любовь к собственным детям. Похоже - что это о евреях. Идиома -
как негритянское чувство ритма. ЕВРЕИ ЛЮБЯТ СВОИХ ДЕТЕЙ.
Не так сильно, как тебе кажется.
Хорошо, что ты не читал этих бумажек - переписку с немцами во время
войны.
И слава Богу, что тебе, мудаку, никогда не придется составлять такие
бумажки и решать такие вопросы - кого вынуть из смерти - стариков, молодежь
или детей?
И предку твоему не приходилось, потому что татары брали - не в смерть -
в Полон.
Тоже хорошего мало - и сидел наверное князь, решал, подсчитывал.
Бабы голосили - как всегда, ясное дело, в первую очередь детей сдавали
- что с них толку? Поэтому девочка из песни - из той про "дуван дуванили" -
она "семи лет во полон взята", а мать - в тот раз дома осталась.
Но только история - другая. Не столько во времени поближе, сколько
похуже...
Про детей, это ты зря. Потому что дети - ВСЯКИЕ НЕ НУЖНЫ. И, гусары,
молчать! А то можно запросто по очкам получить, несмотря на то, что, как
сказала одна Бедная девушка - без тебя не полон наш народ, а с тобой -
наоборот!

Был у нас один, который по моему, пожалел именно детей. Есть такое
подозрение. Хотя бы потому, что не говорил слово "дети". Наверное, он был не
политик, а шут гороховый. По крайней мере, непристойно сейчас поминать его
добрым словом. Сталина - даже почти модно. Ну, понятно, усы и все же некое
грузинское обаяние.
Опять же война - Победа. Возможность помимо слова "дети", еще и сказать
еще и изумительное по звучанию "братья и сестры".
А этот что? Слова - сплошь несерьезные - "дрисня", "кукуруза", стучанье
ботиночкой - натуральный скоморх.
И еще расстрелял каких-то малоповинных ворюг, которые, ясное дело
"милей, чем кровопийцы". Вот поэтому я и думаю - что он именно на детях
сломался. Вся система - к тому времени уж сталинская, работала - на
нормальном - ветхозаветном отсутствии сантиментов. Там же ясно сказано :
По детям - ПЛАЧЕТ РАХИЛЬ! То есть - лично ихняя мамаша.
Остальным не беспокоиться, оставаться на рабочих местах.
Система работала на слезах, крови, оторванных руках и ногах - в том
числе и детских, пока не нашелся человек, который перед детской именно
слезой - остановился. Не захотел - взять на себя. Человек - полностью
деревенский и довольно бабьего вида.
Шут, скоморх, по деревенски, по бабьи пожалел. Был ли он хорошим
политиком? Я в этом полная лохиня, никогда не пойму.
Он правил - такое короткое время.
Вынул из смерти столько народу...
И осталась золотая шутовская голова на Новодевичьем.
Святой Никола, спасибо, ты выдал ему персональную пенсию - хороших
детей.
Они тоже распространились на два континента, и где-то в дебрях
американских университетов живет его НИНОСНКА - милая ученая девочка -
сокровище и приданое семьи. И она любит его - как я своих дедушек. Бедные
дедушки!
...А что до Бедной Девушки - ей один совет:
Береги свое дитя, Бедная девушка, оно никому недорого, кроме тебя. И...

НЕ ВЛЮБЛЯЙСЯ В ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ!

ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ ОПАСНЫЙ....

С той внучкой - (а никто и не помнит о ней: "Там, что был ребенок, в
Фаросе?"),
как раз все в порядке.
Умерла бабушка. От той самой болезни - перестрадания. Перестрадала.
Никто ее не называет "Эвита". Было принято не любить ее. Вся страна
смеялась. Выскочка! Райка!
Говорит Маргарет Тетчер - "хочу, говорит, сережки - точь в точь - как у
вас!"
Во - воспитание! Пустили Дуньку в Европу! Ишь - сережки ей подавай! Как
у самой Тетчер. Ишь - ножки - то показывает! Туфельки-шарфики! НА ДЕНЬГИ
НАРОДНЫЕ!

Может не вся страна? Мне она нравилась. Тем что - СЕРЕЖКИ, ТУФЕЛЬКИ,
ШАРФИКИ. И что после Аликс - ( а уж ту- то ненавидели! А теперь все деток ее
поминают) впервые - Женщина. Бедная девушка.
Первая наша - леди. И не Дунька она, а Элиза Дулитл. С нее и началась
вся эта "техника мягкого ввода" - возрождение российской Бедной Девушки из
простых.
До сих пор не могу привыкнуть. Иду - сзади разговор:
"... А в субботу к нам сельдь должны завезть. Я себе возьму и другим
раздам..." - ну и представляю себе что-то такое - из Галича. От чего плакать
хочется. А что еще может быть в рыбном отделе? Повернулась - идет себе бычок
- качается, а с ним под ручку...
Я ее даже узнала - я ее вижу каждый день в этом рыбном. В халате и
нарукавниках.
Узнала потому что - портреты рисую с детства и у меня память на лица.
Потому что эта Золушка превратилась - в НАСТОЯЩУЮ ДЕВУШКУ ИЗ ЖУРНАЛА. Не в
Тетку из Торговли, а в Девушку из Журнала. Раньше таких не было. В
продуктовых - точно таких не стояло. И не от богатства и связей - они стоят
в рыбном. Понятное дело, что-то они варят на этой рыбе. Немножко - на
туфельки-шарфики, и слава Богу, что могут наварить. Бедная девушка -
Стержень Нации.
Умерла наша выскочка - Элиза - Эвита.
"Не плачь по мне, Россия..."
А я - плакала. Вышла с этой газетой из редакции "Новоруского Слова" и
расплакалась прямо на Пресловутом Бродвее.
Святой Никола, расскажи ей про туфельки маленьких продавщиц. И что
провинциальную модницу теперь не отличишь от столичной - французские журналы
продаются повсюду - а уж когда есть информация, о том, что носят в Париже -
Бедная девушка не растеряется и сообразит, как соответствовать.
Стоило ли за это умирать? Да кто ж знал? Она просто жила. Любила мужика
своего. Обрадовалась, что вдруг можно - да по всему свету, да по телевизору.
Ну и надела туфельки, что получше... а потом - пошло-поехало. Перестрадала,
заболела да и померла.

А я -то - перестрадала, заболела и ... жива осталась. Благодаря Эвите.

С Эвитой было вот что:
Пришли антиперонисты и решили ее тело сжечь. Из мавзолея ее, ясное дело
- выкинули. Но и просто в могилу переложить не хотели.Чтоб неповадно было
народу приходить на ее могилу и вести перонистские разговоры.
Получалось, что ее могила обязательно станет рассадником перонизма, а
зачем это нужно, когда кругом уже антиперонизм обьявлен. Вообщем велели
одному полковнику ее сжечь от греха подальше. А народ выкрал эту ее мумию и
стал ее прятать. Вся эта история описана одним латиноамериканским писателем
в одном романе. Не помню как фамилия писателя и название тоже не помню.
Может так и называется "Эвита"? А может "Санта-Эвита"? Ну что-то такое.
Роман этот перевели и напечатали в "Иностранке".
Я уж давно жила в Америке и никакой "Иностранки" в глаза не видела, но
однажды у Рицмана в гостях, (так что он тоже косвенно причастен к моему
чудесному спасению), вижу валяется "Иностранка" - я стала ее листать, нашла
эту "Эвиту" и от любви к мюзиклу, выпросила себе этот роман почитать. Там
дальше этот полковник долго за ней гоняется и постепенно понимает, как ее
любит простой народ.
Эта Эвита наладила по всей Аргентине такую грандиозную раздачу ботинок
и одеял, что все церкви и синагоги Америки, вместе взятые, могли отдохнуть.
В конце концов, полковник сам становится ярым перонистом и, догнав,
хоронит ее как положено и свято хранит тайну ее могилы, от своих бывших
друзей антиперонистов. Кажется его в конце растреляли. Или наоборот - наши
победили. Не помню. Моя сестра Анька - которая объиспанилась, живет в
Мадриде, танцует фламенко и все про них понимает, говорит, что в Латинской
Америке - если война или революция- то никогда не разобраться - "кто тут
немцы, а кто наши".
Главное - они волновались - похоронить ее по-нормальному. Потому что у
них там - Бог - полностью деревенский и от этого - они в него сильно верят.
Я даже не понимаю, как ее могли в мавзолей положить? Наверное, временно
положили, а потом собирались - хоронить как положено.
Вот такой роман. А начинался он с начала ее болезни. И как положено, в
латиноамериканской литературе, которой никогда - тело - не стыдно, там было
подробнейшее описание всех симптомов, всего, что она чувствовала, где там,
что у нее болело, от начала до конца. Отчего то я все это запомнила. Да не
от чего, просто память хорошая.
И когда в Париже - со мной стало происходить что-то странное - я
вспомнила эту "Эвиту". Вела я себя, конешно как все дуры-бабы, в подобных
случаях. По-моему весь мир рассказывает друг-другу истории о том, что если
русский человек заболел - то он не идет к доутору, а звонит знакомым и
спрашивает, как ему лечиться. Желательно конешно, знакомому, который много
болел - у такого, считается большой опыт.
Ну и что? Я до сих пор считаю, что это правильно. Просто я теперь,
когда мне звонят посоветоваться с какой-нибудь штукой, посильнее насморка,
твердым голосом велю немедленно к доктору идти. И даже там, в Нью-Йорке
выдаю адреса всех бесплатных заведений, где делают основные анализы. Без
страховки - к врачу не разбежишься.
Вообщем я стала со всеми советоваться. Главное - место - такое
деликатное, что и как назвать то его, непонятно. А женщин вокруг - никого.
Алеша окончательно от них устал, всех разогнал - я одна курицу готовлю
и хватит. Вокруг - сплошь какие-то парубки без правожительства, беглые
матросы, я на них ору, они обижаются.
Один в меня из пистолета стрелял - прямо в лоб, хорошо пуля холостая
попалась, (между прочим, если в лоб стрелять человеку из пистолета, то
иногда можно и убить ненароком), другой ножом пихаится, третий - еврей как
положено - в очках и лысый, думала защитит - все ж Свои-Наши, так тот хуже
всех оказался - окурком в меня кинул!
Прямо в Рождество. Кричал "Еврей еврею не товарищь!".
Этот вообще самый нервный был. Он там жил себе спокойно в Париже семь
лет по паспорту какого-то португальца, а потом поссорился из-за девушки с
одним дядькой - знаменитым художником, решил его застрелить ( там вокруг
Алеши такая жизнь - как в народной песне и все время "за измену плотют
кровью"), прибежал, кольтом размахивает, дядька испугался, со страху в
полицию позвонил. Ничего страшного не было - но португальский паспорт - все
ж таки отобрали. И парень этот страшно убивался. Понятно - кому ж охота из
португальцев обратно в евреи? Да я и случаев таких больше не знаю. Наоборот
- из евреев в португальцы - случаев полно. Они потом все капитанами на
работу устраивались - и наоткрывали кучу разных интересных мест. Колумб,
например, Америго Веспуччи...
Но чтоб наоборот - этот случай, он был конешно уникальный.
Вот такой был вокруг здоровый коллектив. Стала я с ними советоваться.
Все как обычно в таких случаях приняли самое живейшее участие, наперебой
стали советы давать:
У меня тоже самое. Только в жопе. Это геморрой. Тебе красного вина
нельзя.
Да простуда у нее! Ванну горячую!
Я те говорю - венеруха обыкновенная. Что "ни с кем"? Не пизди уж, "ни с
кем",
К доктору надо - пусть таблеток даст.
Не надо ей к доктору! Облепиховое масло достань...
Все советовали, и который стрелял, и который резал, главный то злодей -
бывший португалец - как самый ученый, велел никого их не слушать - а
попросту марганцовкой промывать. Это прозвучало уж вовсе убедительно. Он
даже сам обещал марганцовку принести, потому что в чужой стране, вещи -
невидимки, ну которые дома - откуда-то всегда есть (йод, марганцовка,
табуретка, тапочки...) - вдруг превращаются в проблему.
Вообщем я вроде как успокоилась. Ладно, думаю, принесет марганцовки...
Книжка эта все не шла у меня из головы, и все время вертелась эта мелодия
"...Не плачь по мне, Аргентина...".
Ясно было, что в Париже - без денег к врачу не пойдешь. На бесплатную
медицину - прав нет. Все это уже сто раз описано - как раз про Европу.
А в это время - Новый Год - на носу.
Мансарда у меня прелестная - дико дешевая и оплачена уж за три месяца
вперед
(там иначе не сдают). Улица Пигаль, седьмой этаж, Эйфелеву башню в окно
видать... опять же любимый Алеша рядом. И вообще - Париж.
Я там рисовала новогодние открытки - очень красивые и этим
зарабатывала. С рук продавала и даже в какой-то сувенирный магазин сдала.
Вообщем полная идиллия.
Жить бы да радоваться. А я - плачу, кричу на всех - непонятно, что
происходит - страх внутри - чего? Сказали же - принесут марганцовки...
Кошка - была испанская. Испанская обычно бывает мышка. Нет, мушка!
А у меня была кошка. Она там, в Испании пристала к алешиной дочке.
Долго шла за ней по улице. Кошки так себя не ведут - это типично собачье
поведение. В результате, алешина дочка - сунула ее под куртку и села с ней в
поезд. Под курткой, кошка нелегально пересекла границу Франции и оказалась в
Париже. Дочка принесла ее домой, а там своя кошка. То есть - Коренное
Население. И уж совсем незнакомое с основами этики и политической
корректности. Эта - коренная французская кошка четко поняла, что из ее
блюдца отлили некоторое колличество молока в соседнюю мисочку. И она - этой
испанской кошке - нелегалке - жидовке выдала такой пизды, что Алеше пришлось
немедленно взять беднягу и отнести в подвал - где все мы целыми днями
тусовались. А мне - помните, да, С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ!
Я устроила ей кроватку, место для еды. Все надеялась, что как-нибудь
обойдется.
Но на второй день - уж поздно ночью - у меня начался приступ аллергии
по полной программе. Это все вместе - насморк, астма, глаза...
Главное, она все время сидела возле меня и глядела на меня, эта кошка.
Понятно почему - я ее кормила. Один морячок ее полюбил, и она стала спать
возле него, но когда не спит - все ко мне норовит.
Вообщем наступила ночь и страшная гроза. А я кашляю, чихаю, глаза ни
хрена не видят. Я решила похитить кошку из подвала и отнести своей подруге
художнице Фаньке - она кошатница. То есть намеренье было вполне благое -
хоть сейчас мости им дорогу в Кошачий Ад. Схватила кошку и побежала домой,
на Веселую Пигаль. Дождь, как из ведра - бегу я вдоль по этой несчастной
Пигаль, она ни хрена не веселая, кошка тоже страдает - вырывается, а сама я
- уж полностью реву навзрыд.
На середине дороги взяла и разжала руки. Кошка - выпрыгнула и сразу в
подворотню. Никогда я ее больше не видела. Но помнить всегда буду.
На следуюший день - шум, крик, скандал, дочка плачет, Алеша ругается, я
оправдываюсь - довольно неубедительно:
- Ты знал! Ты же знал, что мне - С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! Мы столько жили
вместе! Не мог не знать!
Откуда я мог узнать? Ведь у нас никаких котов никогда не было! Почему
ты не сказала? Мы бы ее в другое место пристроили!
Ничего бы ты не пристроил! Ее морячок уже полюбил! Вы бы мне велели
таблетки пить - от кошки, а мне от них плохо!
Почему ты ее не отнесла к кому-нибудь?
Я хотела... Я несла... Я к Фаньке несла! А потом не донесла...
Убирайся отсюда к чертовой матери! Иди на улицу и без кошки не
возвращайся!
Алеша орет - как героический морской дедушка, мама или Захар Михалыч.
Кто бы их всех боялся...
Я покорно поплелась на улицу. Алешу я достаточно хорошо знаю - это
называется ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ С ТЯЖЕЛЫМ ХАРАКТЕРОМ. (Мама, дедушка и Захар
Михалыч - вероятно тот же случай).
Было понятно, что если обычно можно вернуться минут через двадцать - то
на этот раз - лучше подождать до завтра.
Вокруг на улице - был предновогодний Париж - теплынь и неосенний мелкий
дождичек... Я шла, шла, мимо лотка с яблоками, мимо лавки с курицами, а
когда я шла мимо туристического агенства, Пушкин - ну тот, детский, который
должен за всеми все доедать - в войну этот Пушкин почти изчезает, а в мирное
время ему лафа, говорит мне:
Тебе сказано русским языком - иди и без кошки не возвращайся. Вот тут
продают билеты на Нью-Йорк. Купи сейчас же билет и катись домой к маме-папе
и родной Горячей Линии Женского Здоровья, телефон которой висит в вагонах
сабвея.
Ты с ума сошел! Послезавтра Новый Год! Милениум, Второе Тысячелетие, и
вообще у меня хата оплачена до первого марта! В любом случае надо еще два
месяца прожить тут.
- Ты чего не понимаешь, что влипла по серьезному? Быстро заходи сюда и