Бэлоу Мэри. Ночь для любви

   А в его объятиях была женщина. Маленькая, изящная, элегантная, улыбающаяся, без всякого стеснения смотревшая в его глаза на протяжении всего танца.
   – Ну, – спросил он, когда танец подходил к концу, – такой ли уж это грех танцевать вальс, Лили?
   – Соблазнитель, – в тон ему ответила Лили, и они рассмеялись.
   – Давай прогуляемся, – предложил Невиль. Она кивнула.
   – Мы должны прихватить с собой всю компанию, – сказал он, ведя ее в кабинет, – но немного погодя мы постараемся потеряться.
   Посмотрев на Лили, Невиль понял, что она не возражает.
   Лили не ошибалась. О нет, Невиль женился на ней из чувства долга. После ее приезда в Англию он относился к ней по-доброму, потому что он добрый человек. Он занимался с ней любовью, поскольку обстоятельства сложились так, что лучше не придумаешь. Зная, что их брак не узаконен, Невиль снова сделал ей предложение из чисто благородных побуждений. Конечно, там присутствовала и любовь – он сам говорил об этом, а у нее не было причины сомневаться.
   Но сейчас это была самая настоящая любовь. Здесь уже не было чувства долга. Лили дала ему свободу и начала жить своей жизнью. Она многому научилась, и это теперь давало ей возможность быть независимой от чьих-либо благодеяний и самой зарабатывать на жизнь.
   Сегодня Невиль ухаживает за ней просто потому, – что любит ее. В этом у нее нет и тени сомнений. Между ними не существует больше никаких преград, и она не будет создавать их. Возможно, Лили никогда не будет ровней ему в глазах света, но она знает, что сможет жить в его мире и чувствовать себя там комфортно. Мысль о жизни в Ньюбери-Эбби уже не приводила ее в отчаяние.
   Пусть случится, что должно случиться; она не будет противиться этому.
   Поэтому, когда, сопровождаемые маркизом и леди Селиной, они проходили по освещенной огнями аллее с развешенными на деревьях фонариками, Лили не стала протестовать, увидев, что оба джентльмена сделали почти комический ход, чтобы отделить две пары от всей компании. Леди Селина тоже не возражала.
   – Знаешь, Лили, – сказал Невиль, когда они свернули на одну из узких, темных и тихих тропинок, – такие тропинки специально предназначены для влюбленных.
   – Да, – ответила она. – Здесь просто чудесно.
   – Они сделаны такими узкими, чтобы парочки шли, тесно прижавшись друг к другу и обнявшись.
   – Если мы прижмемся друг к другу, то не сможем разговаривать. – Лили с улыбкой вглядывалась в темноту.
   – Совершенно верно.
   Обхватив Лили за плечи, Невиль крепко прижал ее к себе, а Лили обняла его за талию и положила голову ему на плечо.
   Их охватило странное чувство отрешенности от всего мира, хотя до них доносились звуки оркестра, обрывки разговоров и смех. На их пути изредка попадался фонарик, висящий на дереве, в основном же тропинка освещалась только светом луны. «Если это и есть романтика, – думала Лили, – то здесь она в изобилии».
   Они шли медленно и, пройдя некоторое расстояние, остановились. Невиль повернул ее и прислонил спиной к широкому стволу дерева.
   – Лили, – взволнованно сказал он, – если ты хочешь чтобы ничего не случилось, то сразу скажи «нет».
   Подняв руку, она погладила шрам на его лице.
   – Я не буду говорить «нет», – прошептала она. Легким поцелуем он дотронулся губами до ее губ, она положила руки ему на плечи, а затем обняла за шею.
   Между ними больше не было преград, только одна любовь. Раскрыв губы, она вернула ему поцелуй.
   Обняв Лили за талию, Невиль крепко прижал ее к себе. Лунный свет освещал его спину, и в темноте Лили не видела его лица, но чувствовала, что он улыбается.
   – Вот так все должно было быть с самого начала, Лили, – сказал он.
   Она не стала спрашивать, о каком начале он говорит. Когда они впервые встретились? Когда она вошла в церковь в Ньюбери? Когда они были в коттедже? Скорее всего Невиль говорил обо всем сразу и был совершенно прав.
   Он поцеловал ее губы, глаза, виски. Он целовал ее лицо и шею. Затем, шепча нежные слова, снова поцеловал в губы.
   Чувство романтики исчезло. Она почувствовала, как его твердая плоть прижимается к ее телу. Она вдыхала запах его одеколона и мужского естества. Она чувствовала на его губах и языке вкус вина, которое он пил. Она слышала, как учащается его дыхание, чувствовала, как напрягается тело. Внизу живота заныло, и она еще крепче прижалась к.нему. Невиль. Она хочет его. Хочет прямо сейчас.
   Но внезапно Невиль ослабил объятия, поднял голову и стал прислушиваться. Даже в темноте она видела, как напряглось его лицо. Впоследствии Лили так и не смогла вспомнить, слышала ли она какой-нибудь посторонний звук, кроме звуков отдаленного веселья. Но ее охватил внезапный ужас, когда Невиль, повернув голову, стал всматриваться в ряды деревьев, растущих по другую сторону тропинки. Потом Лили не была даже уверена, что разглядела хоть что-нибудь. И тем более не была уверена, что увидела человека в черном плаще с поднятым пистолетом в руке. Все произошло слишком быстро.
   Быстро повернувшись, Невиль толкнул Лили за дерево, оставшись наедине с опасностью. И тут же прозвучал выстрел. Пуля просвистела мимо, но шум ее отозвался звоном в ушах Лили.
   Лили чувствовала, что задыхается. Как хорошо, что Невиль успел спрятать ее за дерево, иначе она бы сошла с ума от страха.
   Она слышала его прерывистое дыхание, которое он пытался сдерживать, чтобы не выдать их местонахождение. Лили понимала, что мешает ему. Если бы не необходимость защищать ее, Невиль бы отправился на поиски нападавшего, вместо того чтобы стоять и ждать, когда тот обнаружит их.
   Потом ей казалось, что они простояли там в невероятном напряжении минут пять или десять, хотя прошло не больше минуты-двух. Затем в начале тропинки послышался смех. Смех становился громче, и Лили поняла, что к ним приближается компания.
   Их было четверо. Когда они прошли мимо дерева, Невиль крепко взял Лили за руку и вывел на тропинку. Они последовали вслед за компанией, которая была так занята разговорами, что не заметила их появления.
   – Я отведу тебя к Элизабет, – сказал Невиль, – а затем вернусь, чтобы найти негодяя. – Дыхание Невиля было затрудненным.
   Чтобы не упасть, Лили обхватила его за талию и вдруг почувствовала под рукой что-то мокрое и теплое.
   – Кровь, – прошептала она, а затем в панике закричала: – Невиль, тебя ранили!
   – Ничего страшного, – процедил он сквозь стиснутые зубы и ускорил шаг.
   Когда они приблизились к кабинету, он почти толкнул ее к испуганной Элизабет, которая разговаривала с герцогом Портфри.
   – Увезите ее, – хрипло бросил Невиль. – Увезите ее домой.
   И упал на землю к их ногам.

Глава 22

   Когда Невиль пришел в себя, он лежал лицом вниз на незнакомой кровати. Его руки были раскинуты в стороны, и кто-то крепко держал его за запястья. Он почувствовал, что лежит голым, по крайней мере без рубашки. Его правое плечо болело, словно его поджаривали на огне.
   Невиль вспомнил, что с ним произошло.
   – Дьявол! – Голос принадлежал Джозефу, который железной хваткой держал его правое запястье: – Ты не мог бы поспать еще несколько минут, Нев? Постарайся уснуть и увидеть хорошие сны.
   – Доктор Найтингейл мой личный врач, Невиль. – Голос Элизабет, как и следовало ожидать, был спокойным и твердым, без тени паники. – Пуля застряла в твоем плече.
   Доктор Найтингейл уже сделал попытку извлечь пулю, что и привело Невиля в чувство, и он ощутил сильную боль. Невиль повернул голову влево: Лили держала его за левое запястье.
   – Уйди отсюда, – приказал он.
   – Нет.
   – Жены должны повиноваться своим мужьям.
   – Но я не жена.
   – Впрочем, ты видела кое-что и похуже на полях сражений, – сказал он. – Тебе не привыкать. С моей стороны просто глупо сопротивляться.
   – Да, – согласилась Лили.
   Врач, для которого подобная операция была менее привычной, чем для военного хирурга, действовал с большой осторожностью, стараясь не причинять Невилю лишней боли. Невиль не спускал глаз с Лили, пока боль не стала невыносимой, тогда он закрыл глаза и стиснул зубы.
   – Есть! – удовлетворенно произнес доктор Найтингейл.
   – Вот она! – воскликнул Джозеф, запыхавшись, словно пробежал целую милю. – Ее вынули, Нев!
   Боль ни на минуту не утихала. Она окутала все его тело, позволяя лишь время от времени возвращаться к реальности. Когда Невиль открыл глаза в очередной раз, то увидел, что Лили отпустила его запястье, тогда он вцепился в ее руку и словно прирос к ней. Не сразу ему удалось разжать пальцы и освободить руку Лили. Только теперь он увидел, как свело ее пальцы и какими они были белыми. Она с трудом могла пошевелить ими. Он чуть не сломал ей руку, но она не издала ни звука.
   Лили отвернулась, затем повернулась снова, и он почувствовал на разгоряченном лице прохладную влажную салфетку.
   Джо что-то говорил, но Невиль его не слушал. Доктор все еще обрабатывал рану; Элизабет, по всей вероятности, ассистировала ему. Невиль наблюдал за Лили. Она работала споро и спокойно, как всегда это делала после боя: мочила в воде салфетку, отжимала лишнюю влагу, легкими движениями прикладывала ее к его лицу, шее.
   – Его поймали? – спросил Невиль, внезапно вспомнив вечер в Воксхолле, прогулку с Лили, поцелуи на одной из темных тропинок, когда вдруг знакомый холодок пробежал, у него по позвоночнику и Невиль шестым чувством осознал опасность, как это бывало в его бытность офицером. Возможно, он услышал хруст веток под ногами, еще не понимая, что это значит. Он вспомнил закутанную в плащ фигуру, прятавшуюся среди деревьев на противоположной стороне тропинки, увидел нацеленный на них пистолет. Он вспомнил, как спрятал за дерево Лили, иначе пуля непременно попала, бы в нее. – Кто-нибудь поймал этого ублюдка? – грубо спросил Невиль, забыв о присутствии Элизабет и Лили.
   – Харрис и Портфри отправились на его поиски, прихватив с собой и других мужчин, – сказал маркиз. – Сомневаюсь, что стрелка нашли. Лили говорит, что это был человек в черном плаще. Там было свыше пятидесяти мужчин, соответствующих описанию, включая меня и Портфри.
   – Просто вы оказались не в том месте и не в тот час, Невиль, – холодно заметила Элизабет. – Доктор Найтингейл уже закончил. Может, вы его проводите, Лили, а мы с Джозефом тем временем переоденем Невиля в пижаму.
   – Нет, – сказала Лили, – я остаюсь.
   – Лили, моя дорогая...
   – Я остаюсь.
   Невиль догадался, что Элизабет самой пришлось провожать доктора. Затем для него последовал кошмар, который, как ему казалось, длился несколько часов, хотя прошли всего минуты: Лили и кузен каким-то образом натянули на него пижаму, перевернули его на здоровый бок, сменили постельное белье и снова уложили. Он получил свою долю ран во время войны, но не мог вспомнить, чтобы испытывал такую боль.
   Он слышал свое хриплое прерывистое дыхание. Если бы ему удалось сделать его более ритмичным, то, как ему казалось, он смог бы контролировать ситуацию в комнате.
   – Мы не должны класть его на спину. – Это был голос Джозефа.
   – Нет. – Голос Лили. – Так ему будет лучше. Невиль, ты должен принять настойку опия, которую оставил для тебя доктор.
   – Идите к черту, – ответил он и тут же открыл глаза. – Прошу прощения.
   – Я приподниму твою голову, – сказала Лили, улыбнувшись.
   Невиль всегда был противником любых лекарств. Но сейчас он проглотил полную дозу опия в качестве наказания за свою грубость.
   После этого у него все поплыло перед глазами, словно в тумане. Ему казалось, что в комнате были Элизабет и Портфри, но он почему-то не мог спросить их, найден ли тот подозрительный человек с пистолетом в руке. Потом он понял, что в комнате находились только Элизабет и Лили, которые спорили, кому из них сидеть у его постели ночью. По крайней мере говорила одна только Элизабет: она проведет первую половину ночи, а домоправительница – вторую. Ей казалось невозможным, чтобы Лили одна находилась с ним в спальне. Даже в своем теперешнем состоянии Невиль понимал, насколько смешон ее довод, Элизабет ^еждала Лили, что та устала, эмоционально потрясена и, следовательно, не сможет обеспечить ему хорошего ухода. У него может начаться лихорадка, а поэтому надо быть спокойной и не нервничать.
   Лили не приводила никаких доводов. Она просто заявила, что никуда не уйдет.
   Невиль быстро погружался в сон, но все же заставил себя открыть глаза, чтобы убедиться, что они одни. Лили стояла у кровати и смотрела на него. На ней все еще было элегантное вечернее платье из золотистого, шелка, которое она надела, чтобы пойти в Воксхолл.
   – Если ты собираешься провести здесь всю ночь, то тебе лучше снять это платье и лечь со мной рядом, – с трудом выговаривая слова, предложил Невиль. – Как-никак ты моя жена.
   – Да, – ответила она, но его сознание уже отключилось, и он не понял, согласилась ли она.
   Боль дала о себе знать с новой силой. Он чувствовал, как распух его язык. Дыхание было тяжелым. Он ощутил какое-то новое тепло с левого бока и чью-то маленькую ручку в своей руке.
   Лили проснулась, когда в комнату проник серый предутренний рассвет. У нее было такое ощущение, что с ее правого бока горит огонь. Кто-то разговаривал.
   Невиль извинялся перед Лорен. Затем он разговаривал с сержантом Дойлом, говоря, какого он свалял дурака, оставив его умирать под пулями. Затем он приказывал своим солдатам не обращать внимания на огонь французов, который велся с обеих сторон, и оставаться в ущелье до тех пор, пока они не найдут его свидетельство о браке. Затем он говорил кому-то, что потерял рассудок, когда взял Лили в Воксхолл и пресек все попытки Элизабет остановить его. У Невиля была сильная лихорадка и сопутствующий ей бред.
   Расстегнув его пижамную куртку, Лили смачивала ему грудь холодной водой, когда пришла Элизабет. Увидев Лили в одном белье и посмотрев на левую сторону кровати, где, вне всякого сомнения, спали, она только подняла брови и спокойно подключилась к уходу за больным, сказав Лили, что пока отменила все уроки.
   Лили упорно отказывалась покинуть комнату до самого полудня. По опыту она знала, что раненые чаще умирают от послеоперационной лихорадки, чем от самих ран. Рана от пули, застрявшей в плече, сама по себе могла быть и несмертельной, а вот лихорадка могла привести к летальному исходу. Она не оставит его, она будет ухаживать за ним до самого выздоровления, а если ему суждено умереть, то она хочет быть рядом.
   Но Элизабет была права: трудно ухаживать за человеком, когда ты вместе с ним пережил эмоциональное потрясение. Когда ты настолько любишь его, что знаешь, его смерть оставит в душе глубокую пустоту, которую ничем не заполнишь. Когда ты знаешь, что он принял пулю, которая предназначалась тебе. И когда ты даже не понимаешь, почему это случилось.
   Лили никогда не говорила Невилю, что любит его, во всяком случае, со дня их свадьбы. А сейчас может быть уже слишком поздно. Сейчас она могла бы твердить ему о своей любви хоть целый день, но он уже ничего не воспринимал.
   Может случиться так, что она уже никогда не скажет ему, что до самого своего смертного часа будет считать его своим мужем, даже несмотря на то что церковь и государство не признают их брак законным.
   Невиль крепко, до синяков сжал ее руку своей горячей рукой.
   – Я должен был взять ее с собой во главу отряда, не так ли? – спросил он с горящим от лихорадки взглядом. – Я не должен был ставить ее в центр, доверив другим людям. Мне бы не следовало делать это. Я должен был умереть, защищая ее.
   – Ты сделал все, что мог, – ответила она, склоняясь над ним. – Никто не сделал бы большего.
   – Я мог спасти ее, – продолжал он, – от... Правду говорят, что иногда судьба хуже смерти, как ты полагаешь? Лучше бы я умер, но спас ее от этого.
   – Ничего нет хуже смерти, – ответила Лили. – Раз я была жива, я могла мечтать вернуться к тебе. Я люблю тебя. Я всегда тебя любила.
   – Ты не должна говорить этого, Лорен, – сказал он в бреду. – Пожалуйста, не говори так, дорогая.
   Днем Элизабет наконец удалось убедить Лили уйти к себе в комнату, дав ей твердое обещание, что она не будет оспаривать дежурство Лили ночью. Она сказала, что Долли ждет ее и грозится прийти сюда и увести ее силой. Ее ждут горячая ванна и постель.
   – Если возникнет нужда, я непременно разбужу вас, Лили, – пообещала Элизабет. – Ему сейчас плохо, но он должен через это пройти.
   Лили знала, что Элизабет права, но ей так отчаянно хотелось, чтобы он выжил.
   К своему удивлению, Лили крепко проспала четыре часа без всяких сновидений. Затем на ее звонок пришла Долли и сообщила ей, что его милость герцог Портфри ждет ее в гостиной, чтоб перекинуться парой слов до того, как она уйдет к больному.
   Лили твердо решила выбросить из головы все мысли о том, что случилось в Воксхолле. Но легче сказать, чем сделать. Во всяком случае, ей совершенно не хотелось говорить сейчас об этой загадочной истории. Она должна сберечь свои эмоциональные силы для Невиля. Узнав, что герцог ждет ее внизу, она вдруг снова почувствовала страх. А со страхом пришло и воспоминание о том, что герцог появился в Воксхолле уже после того, как они отправились гулять. И на нем был длинный черный плащ!
   И все же она спустилась в гостиную.
   Он поспешил ей навстречу, протянув руки.
   – Лили, моя дорогая, – сказал он с тревогой на лице. Лили отпрянула.
   Опустив руки, он остановился в нескольких шагах от нее.
   – Мы не смогли поймать его, – сказал он. – Мне так жаль. Вы разглядели его, Лили? Можете вспомнить что-нибудь еще, кроме плаща и пистолета?
   – Это были вы? – прошептала она.
   Он смотрел на нее с полным непониманием.
   – Что? – спросил он.
   – Это вы стреляли в Невиля? – уже громче спросила она.
   – Почему вы решили, что это был я? – спросил он после долгого молчания.
   – Это были вы у рододендронов? Это вы были в лесу? Вы столкнули с утеса камень, пытаясь убить меня? И вы чуть не сшибли меня лошадью в Гайд-парке? Я знаю, что в Воксхолле мишенью была я, а не Невиль. Так это были вы? – Лили чувствовала себя на удивление спокойно. Она заметила, что с его лица сошли все краски.
   – Кто-то пытался убить вас в Ньюбери? – спросил он. – И в Гайд-парке?
   – Я видела фигуру, стоявшую на тропе. Кто-то стоял и высматривал меня. Я сидела на дереве. А когда я спустилась на тропу, то увидела вас. Почему вы хотите моей смерти?
   – Здесь может быть только одно объяснение, – пробормотал герцог, прикрыв глаза рукой. – Но как, черт возьми, я могу доказать это? – Он опустил руку и посмотрел на нее. – Лили, это был не я. Я вам клянусь, Я не могу причинить вам никакого вреда. Наоборот. Если бы вы только знали... – Он покачал головой. – Но у меня нет никаких доказательств. Пожалуйста, поверьте, что это был не я.
   Внезапно ее подозрения показались ей смешными. Она даже объяснить себе не могла, почему такое пришло ей в голову. Сама мысль, что кто-то желает ей смерти, казалась смешной. Ну кто мог выбрать ее в качестве жертвы, зная всего лишь месяц?
   – Ради своего же спокойствия, – сказал он, – пожалуйста, поверьте мне. О, Лили, если бы вы только знали, как я вас люблю.
   Она вздрогнула от неожиданности и прижалась к двери так, что ручка врезалась ей в тело. Что он хочет этим сказать? Он ее любит? Как это понимать? Но он же в отцы ей годится! И разве он не ухаживает за Элизабет?
   Герцог Портфри провел рукой по седеющим волосам и глубоко вздохнул.
   – Простите меня, – сказал он. – Я еще никогда не был в таком глупом положении. Идите к Килбурну и попросите Элизабет выйти ко мне.
   Лили молча открыла дверь и исчезла. У нее были все основания не доверять ему, и сейчас даже больше, чем когда-либо. Что он имел в виду, говоря, что любит ее? И однако, когда он попросил доверять ему, ей почему-то захотелось сделать это.
   Когда Невиль открыл глаза, в комнате царил мрак. Он не был уверен, что это была та же самая ночь, когда из его плеча извлекли пулю. Плечо одеревенело и чертовски болело. Во всем теле чувствовалась слабость. Он повернул голову и вскрикнул от боли. Лили лежала рядом, повернув голову в его сторону, и смотрела на него.
   – Ты мне снишься? – спросил он. – Тогда не буди меня.
   – Ты крепко спал, а теперь проснулся. Ты голоден?
   – Я хочу пить.
   Когда Лили встала с постели, чтобы принести ему стакан воды, он заметил, что она в одном тонком белье. Лили принесла воду, и Невиль попытался сесть, отказываясь от ее помощи. Она подложила ему под спину подушки, и он взял стакан, Выпив воду, он откинулся на спину.
   – В гражданской жизни есть одно преимущество, Лили, – сказал он. – Если бы это случилось на войне, меня бы уже отправили на поле боя.
   – Я знаю, – ответила она.
   Невиль указал рукой на постель, и когда Лили села, взял ее за руку.
   – Полагаю, что так никого и не поймали, – сказал он. Лили покачала головой.
   – Ты не должна бояться, – продолжал он, не имея ни малейшего представления, что Лили испытывала страх совсем недавно. – Это был один из тех бессмысленных приступов ненависти, которые могут случиться с кем угодно, но только не с нами. Это был какой-то сумасшедший или человек, с которым в этот вечер что-то случилось, и он обозлился на весь мир, а мы просто попались ему под руку. Такое не повторится снова.
   – Такое случалось и, прежде, – промолвила Лили.
   Он не сразу понял ее, но почувствовал, что его прошибает холодный пот. Он не мог найти объяснения тому, что она сказала. Почему кому-то надо застрелить его или Лили?
   – Кто-то стрелял в тебя раньше?
   – Не стрелял, – ответила Лили и рассказала ему о фигуре в черном плаще, о страхе, который она испытала, заметив человека в таком же черном плаще. Она рассказала ему о валуне, скатившемся со скалы, когда она стояла внизу. Она рассказала ему о том, что едва избежала смерти в Гайд-парке. – Кто-то желает моей смерти, – заключила она.
   – Почему? – Невиль нахмурился.
   Лили покачала головой и пожала плечами.
   Кто-то хотел ее смерти и в трех случаях почти достиг этого, один из них – в Ньюбери.
   Превозмогая боль, Невиль протянул к Лили руки и прижал к себе. Она положила ему голову на плечо.
   – Нет, – сказал он, – такое не случится снова, Лили. Я клянусь тебе в этом. Я чуть было не потерял тебя, но теперь это не повторится.
   – Ты должен забыть о засаде в Португалии. – Она погладила его по щеке. – Ты спас мне жизнь в Воксхолле. Надо перестать думать о прежних ошибках.
   – Никто не причинит тебе вреда, – повторил он. – Даю слово.
   Забавно было слышать такое от человека, который даже не знал, что ее жизни угрожает опасность и что она чуть не погибла в его же собственных владениях.
   – Тебе надо лежать, иначе опять начнется лихорадка. – Лили поцеловала его в щеку.
   – Полежи со мной, Лили. Я хочу все время тебя видеть.
   Обойдя кровать, она легла рядом с ним, укрывшись одеялом.
   – Отдыхай, – сказала она. – Я не буду разговаривать с тобой, пока ты не наберешься сил.
   – Давай займемся любовью, – предложил он, взяв ее за руку.
   Подумав, Лили покачала головой:
   – Нет, Невиль. Сейчас не время.
   Он отметил, что она снова называла его Невилем. И хотя она сказала «нет», она явно не отказывала ему. Закрыв глаза, он улыбнулся. Где бы, черт возьми, он взял силы, если бы она сказала «да»?
   – К тому же ты очень слаб, – добавила она.
   – Ррр... – прорычал он сквозь зубы. Лили рассмеялась.
   Должно быть, Лили очень устала, ухаживая за ним, так как не прошло и нескольких минут, как она крепко заснула.
   Невиль лежал рядом с ней, глядя в потолок. Кто-то хотел, чтобы Лили умерла. Он не видел в этом смысла. Почему? Какой может быть мотив у человека, хотевшего убить ее? Сколько он ни размышлял, ему на ум приходили только Лорен и Гвен. Но и у них не было веских причин убить ее. К тому же обе были далеко: Гвен – в Ньюбери, Лорен – у дедушки. Мать писала, что она решила уехать сразу же после его отъезда в Лондон и отказалась от того, чтобы кто-нибудь сопровождал ее. Кто еще?
   Чем владела Лили, чтобы кому-то захотелось отнять у нее это? У Лили ничего не было. Единственной ценной вещью, которой она владела, был медальон, но кому вздумается убивать ее ради золотой безделушки, когда почти в каждом особняке Мейера можно было найти гораздо более ценные ювелирные изделия. Кроме того, до вечера в Воксхолле она не носила его. Возможно, в ранце Дойла для нее были какие-то деньги, но наверняка это была не та сумма, из-за которой стоило убивать. Да и содержимое ранца давно уничтожено.
   Его мозг уцепился за эту мысль, потому что других видимых причин просто не было.
   Возможно ли, чтобы Бесси Дойл сожгла содержимое ранца, не просмотрев его? Если там было что-нибудь ценное, могла ли она взять его себе? Бесси показалась ему женщиной открытой и честной. У него не создалось впечатления, что она что-то скрывает.
   Бесси была в отъезде, когда прислали ранец. Предположительно его получил ее муж. Он погиб в результате несчастного случая еще до того, как она вернулась домой-, а содержимое ранца было разбросано по полу. Создавалось впечатление, что кто-то что-либо искал.
   Еще не найдя причины, Невиль почувствовал легкое беспокойство.
   Перед смертью сержант Дойл пытался что-то сказать ему. Что-то, что он хотел рассказать Лили и, возможно, кому-то еще. Он все время говорил Лили, что в ранце находится что-то, предназначенное специально для нее. Не случилось ли так, что Уильям Дойл нашел это «что-то»?