плотнее, прижалась к фее, которой, видно, было ничуть не холодно, и
попросила:
-- Ну, а теперь расскажите, пожалуйста, что случилось в Волшебной
стране?
Фантолетта протянула руку перед собой, раскрытой ладонью вверх, и на
ней оказались два апельсина. Кожура их раскрылась, как цветок, и дольки
отделились друг от друга, удерживаясь только снизу. Фея вручила апельсины
девочкам и начала свой рассказ.
-- Давным-давно, когда людей на Земле еще не было, жило на ней
множество добрых волшебников: феи и эльфы, кудесники и гномы, ведуны и
русалки... Каждый маленький народ занимался привычным полезным делом, все
дружили и любили друг друга. Зла на Земле не было и в помине. Две страны,
Западную и Восточную, разделял глубокий и широкий океан.
Чтобы доплыть от одной страны до другой, нужно было потратить несколько
недель. Но волшебники построили замечательный мост через океан, по которому
можно было путешествовать со скоростью мысли. Так что жители обеих стран
постоянно бывали друг у друга в гостях, то на часок, то на недельку -- кому
как нравилось.
А вот солнце светило тогда совсем по-другому. Три месяца в году оно
сияло над Восточной страной, и там в эту пору стоял вечный летний полдень,
три месяца -- над Западной страной, а остальные полгода освещало обе страны
одинаково. Там сменялись день и ночь так же, как и сейчас, и погода стояла
теплая, словно ласковой ранней осенью.
Но если солнце на три месяца исчезало в одной из стран, то над ней
нависала полная темнота; там бушевала свирепая лютая зима. Выли ветры,
кружились метели, а мороз достигал такой силы, что лопалась земля.
Конечно, жить в стране в эту пору было тяжело и невесело, а с солнцем
волшебники справиться не могли. Можно было, разумеется, перебраться на три
месяца через океан в соседнюю страну. Но в этом не было нужды, ведь под
землей обитатели двух верхних стран построили нижнюю, внутреннюю и назвали
ее Фантазильей.
Там было все, как на поверхности: горы, долины, реки, озера и леса,
прекрасные города и поселки, маленькое, но теплое и яркое искусственное
солнце. Многим волшебникам жить в Фантазилье нравилось даже больше, чем
наверху. Они утверждали, что внизу уютнее.
И вот случилась беда. В Восточной стране, в обычной волшебной семье
родился совершенно необычный мальчик. Он появился на свет крошечным, но с
пышной черно-седой шевелюрой и с жесткой, как проволочный веник, бородой.
Родители плакали, маги и чародеи колдовали изо всех сил, но не могли
привести младенца в нормальный вид. Пробовали подстригать бороду, но она тут
же вырастала снова.
А время шло, и постепенно стало ясно, что мальчик на всю жизнь
останется карликом. Но не это считалось уродством. Мало ли карликов в
Волшебной стране. Основная, да, собственно, и единственная ненормальность
ребенка заключалась в том, что у него не оказалось никаких волшебных
свойств. Даже самый маленький и самый ленивый домовой умел хотя бы подогреть
холодный осенний дождик. Или вырастить за пять минут целую полянку грибов
лисичек. А если в лесу грустно и очень уж сильно хочется к маме, можно найти
упавший с дерева рогатый высохший сук, сесть верхом, пришпорить пятками
деревянную лошадь и мигом очутиться дома.
Словом, в стране волшебников бедный карлик оказался беспомощным, как
человек. Все помогали ему, жалели, любили, но, окруженный постоянным
вниманием, он рос угрюмым и замкнутым. Целыми днями подросток сидел у себя в
комнате и думал, думал, пока не начинала трещать голова.
В бесконечных размышлениях прошло еще несколько лет. Годы эти принесли
карлику двух друзей. Молодой чародей Квинтер, талантливый, кудрявый, но
одинокий, и ворчливый длинноносый Финтер, вечно недовольный собой и другими,
стали всегдашними спутниками мальчика. Все вечера теперь эти трое проводили
в тихих, но оживленных разговорах. Душой и центром компании был, конечно,
карлик. Да, я забыла сказать, что звали его Крамс.
Троица друзей задумала, ни много, ни мало, осчастливить всю Волшебную
страну. Понятно, не забывая при этом и себя. А суть была вот в чем. "Наш
мир, -- говорил Крамс, -- основан на жестокой несправедливости. Почему один
вырастает высоким и красивым, другой маленьким и страшным? Один талантлив,
другой -- так себе, а третий должен, кряхтя, вставать и сам доставать
мороженое из холодильника вместо того, чтобы оно, по магическому слову,
оказалось прямо в руке. Почему дракон парит в голубых небесах, а русалки --
наши золотоволосые сестры -- всю жизнь мокнут в ледяной воде? Надо все
разделить поровну! Красоту и талант, волшебный дар и обаяние, рост, воду и
небо! Да здравствует прекрасная одинаковость!"
Сам Крамс умел только красиво говорить. Но два волшебника,
вдохновленные его речами, дружно взялись за дело. После многих проб и ошибок
они создали чудодейственный порошок...
На земле в ту пору началось восточное лето. Это означало, что обитатели
Восточной страны наслаждаются жарким солнцем и купаются в Великом океане.
Жители же Западной страны проводили зиму в Фантазилье: занимались
науками, сочиняли стихи и собирали подземных светлячков, умевших петь
песенки...
Когда чудесного порошка набралось достаточное количество, трое
заговорщиков решили, что время пришло. Едва наступила ночь, в разных концах
Восточной страны взвились в небо три гигантских воздушных шара, неся
привязанные к ним корзины. Крамс, Квинтер и Финтер, не щадя сил, опыляли
родную землю.
Совершив посадку перед рассветом, друзья сами нанюхались порошка и
легли спать, уверенные, что проснутся в новом радостном мире.
С первыми лучами солнца во всех уголках страны в панике повыскакивали
из домов, собираясь толпами, совершенно жуткие существа. Абсолютно
одинаковые -- и эльфы и драконы, и карлики и великаны, и домовые и русалки,
и мужчины и женщины -- они походили на кошмарные ночные видения. А вскоре
выяснилось, что они и делать-то ничего толком не умеют. Разнообразные
волшебные таланты, знания и свойства, собранные вместе и поделенные на всех,
оказались недостаточными. Ну, представьте, что вам досталась одна тысячная
часть знаний пекаря. Достанете муку, нальете воды, а дальше -- непонятно.
Всем обитателям хотелось сразу домой, на простор, в траву, под землю, в
воду, на дерево, в пещеру, в небо. Неудивительно, что их бедные мозги
затуманились, и вся страна в одночасье сошла с ума.
Удачлив, если можно так сказать, оказался только Крамс. Не таким, как
все, он стал и сейчас. Под действием порошка карлик просто не проснулся. Он
лежал в своей постели, маленький, бездыханный, с торчащей из-под одеяла
жесткой бородой, так и не узнав, что, задумав осчастливить целую страну
вопреки законам Природы, он навсегда погубил ее.
Но и это еще не все. Примерно две трети обитателей Восточной страны
вскоре погибли. Некоторые перебили друг друга в борьбе за запасы еды,
восполнять которые не умели. Другие же умерли от голода, когда кончились все
продукты. Ведь деревья и растения тоже переродились в одинаковую поросль,
дающую несъедобные плоды. У тех же, кто выжил, крупицы добрых волшебных
знаний, под влиянием безумия, развились в мощные, но злые свойства. Так
появились на Земле ведьмы и тролли, злые колдуны, загрызунчики, демоны и
прочая нечисть.
Когда жители Восточной страны вышли на поверхность, они чуть не сошли с
ума от того ужаса, что царил вокруг.
Началась великая борьба с силами зла... В конце концов, добрые
волшебники победили, но мир, в котором все жили так весело и дружно, стал
иным. Уцелевшие колдуны и ведьмы попрятались и продолжали исподтишка творить
свои черные дела.
В это время на Земле уже появились люди. Добрые волшебники жили с ними
в дружбе и помогали, чем могли, но злые вредили и портили людям жизнь.
Тогда Великий Маг объявил указ, по которому все волшебные жители Земли
должны были навсегда спуститься вниз и поселиться в Фантазилье, чтоб не
мешать людям творить свою историю так, как те хотят сами. Выход на
поверхность мог разрешить только сам Великий Маг в исключительном случае.
Ослушнику грозило превращение навечно в старый осиновый пень.
В ту пору, кстати, изменилось вращение Земли вокруг Солнца, и дни, и
ночи, и времена года ' стали сменять друг друга так, как теперь.
До недавнего времени в нашей Волшебной стране -- Фантазилье все было
спокойно и мирно. Ведьмы дрессировали пауков, и те плели дивные кружева для
фантазильских модниц. Лешие ухаживали за деревьями, выращивали огромные
белые грибы и пололи сорняки на полях. Загрызунчики осушали болота,
корчевали пни и прогрызали тоннели в скалах. Демоны отвечали за хорошую
погоду: прогоняли холодные ветра, следили, чтоб летом не было града, а
дождик шел только по ночам.
Каждые сто лет Волшебный совет выбирал нового Великого Мага -- самого
мудрого, доброго, справедливого и самого талантливого. Все шло хорошо, но
вот появился Ляпус -- злодей в серебряном капюшоне...
-- У меня нога затекла, -- заныла вдруг Алена, перебив Фантолетту. --
Нога затекла и под коленкой болит. И еще мизинчик болит и нижняя губка и
ушко. Вот!.. Мама! -- заплакала она. -- Мамочка! Помоги! А-а-а-а-а-а-а!
Лиза, у которой тоже затекли ноги, хмуро посмотрела на Алену. Ей давно
надо было переменить позу, но рассказ феи так захватил девочку, что
шевелиться не хотелось. Она вытянула ноги перед собой и устроилась
поудобнее, плотнее запахнув плед.
Фантолетта взяла Алену на руки, расстегнула на ней шубку, осторожно и
нежно погладила по лицу, провела рукой по ладоням и коленкам.
-- Вот видишь, моя маленькая, -- тихо сказала она, -- ножки уже не
болят и ушко тоже. А мизинчик, и нижняя губка, и под коленкой -- вообще у
тебя не болели. Ты ведь у нас выдумщица, правда? А хочешь, я вам маму с
папой покажу?
-- Ой, правда?! -- воскликнула Лиза.
-- Да, хочу, -- сказала Алена. -- Ура-а!
Фея взяла Аленкиного "Айболита", провела ладонью по обложке, и вместо
нее замерцал экран. На нем девочки увидели зал кинотеатра и густо
рассыпанные светлые точки -- лица зрителей в полутьме. Аленкиной рукой
Фантолетта коснулась краешка книги-экрана. Два сероватых пятнышка сбоку
мгновенно выросли и заняли весь экран. Сестры завороженно смотрели на
веселые лица родителей, смеявшихся там, в далеком далеке над выдумками
прогрессивных американцев.
"Интересно, -- подумала Лиза, -- если бы папа знал, что мы с Аленой
летим в ступе спасать Волшебную страну, он бы это тоже назвал экспортом
революции?"
-- А почему Вы к нам прилетели в ступе? -- неожиданно спросила она
волшебницу. -- Феи ведь, кажется, летают сами по себе или на облаке. Вы,
конечно, извините, -- смутилась Лиза, -- так, наверное, неприлично
спрашивать?
-- Ничего страшного, -- успокоила ее фея. -- Понимаешь, Лизок, я ведь
уже старенькая. Держаться в форме, вот как сейчас, совсем непросто. Лет
семьсот назад я бы вас усадила в зонтик и перенесла к нам без усилий. А
теперь здоровье не то. Да ты же видела -- стоит только разнервничаться, и
даже красота проходит. Вот и пришлось угнать транспорт со стоянки. Ступа
мощная, проходимая, вместительная, теперь таких не делают. Фирма
"Одихмантьев и сын"...
-- Ой, смотрите, -- воскликнула шепотом Лиза, -- Алена уснула!
Действительно, угревшись на коленях престарелой красавицы, Аленка
спала, приоткрыв рот и разрумянившись.
-- Что же она спит! -- Лиза забеспокоилась. -- Так она пропустит весь
остальной рассказ, а там, дальше, наверняка самое главное!
-- Пусть спит, -- шепнула Фантолетта. -- Я сделаю так, что она во сне
все равно все услышит и запомнит. Так что успокойся, Лизонька, и слушай
дальше. Так вот, злодей в серебряном капюшоне... Был этот Ляпус обычным
домовым. Совсем еще молодой, еле-еле двести лет ему набежит. Говорил мне
кто-то, будто прапрабабка его была злой колдуньей и выбиралась на землю,
чтоб людям вредить. За это Великий Маг в пень ее превратил. Видно, от нее
Ляпусу микробы зла и достались.
А занят он был при источнике волшебном. У нас, фантазильцев, есть два
напитка самых любимых. У вас вот, например, фанта и пепси-кола, а у нас
газирон и негрустин. Газирон здоровье укрепляет, а негрустин любого
развеселит. Газирон рубиновый, а негрустин золотистый. Да вот, сама
попробуй.
Фея пошарила рукой под сиденьем и вложила в ладони Лизе удивительную
вещь. Это была трехгранная пирамидка из твердого пластика, прозрачного и
бесцветного. Все грани были одинаковой длины -- как раз с Лизину ладонь.
Внутри, очевидно, находилась перегородка, поскольку одна половина пирамидки
была заполнена рубиновой жидкостью, другая -- золотистой. Две боковые
вершины кончались черными пластмассовыми пробками.
Лиза сперва отвинтила пробку с того конца, где жидкость была красной...
Она сделала один глоток, другой, потом третий, четвертый...
Незнакомый напиток оказался изумительно вкусным. Сладкий, газированный,
он, однако, не походил на все то, что Лиза пробовала раньше. Казалось, с
каждым глотком у девочки прибавлялось хорошее настроение. Потом Лиза
попробовала золотистый негрустин. Вкус был замечательный, но совсем иной, и
как бы веселые мурашки пробежали по всему телу девочки.
Алена засопела и, не просыпаясь, протянула руку за пирамидкой. Фея
осторожно влила ей в рот по глотку того и другого напитка. Алена почмокала
губами и сонно пробормотала: "Папа, не буди меня, сегодня в садике воды не
будет..." Потом снова уткнулась носом в грудь Фантолетты и успокоилась.
Глава пятая
-- Эти напитки бьют из двух источников, -- продолжала фея. -- Один в
горах у вершины Тики-Даг -- это газирон, а другой за рекой Помидоркой, близ
замка Уснувшего Рыцаря -- там негрустин.
Домовые их разливают по пирамидкам, грузят на ковры-самолеты и развозят
всем фантазильцам. Если в доме или в квартире торчит у двери красно-желтый
флажок, там оставляют несколько пирамидок.
Ну, а пустые пирамидки сами обратно к источнику улетают, туда, откуда
их привезли.
В любой день в небе Фантазильи можно увидеть косяки красных пирамидок,
летящие вниз, от Тики-Дага к замку Уснувшего Рыцаря. Там домовые доливают
негрустин в их пустые половинки и развозят жителям страны.
На тенистом берегу Помидорки, поросшем ежевикой и шиповником, рядом с
источником золотистого напитка стоял маленький домик Ляпуса. Был этот Ляпус
неразговорчив и хмур, хотя и пил негрустин ведрами. Любимое занятие у него
существовало только одно: гулять вечерами вдоль берега Помидорки и тоненькой
тросточкой сбивать цветы гуарама. Гуарам -- это любимый цветок фантазильцев.
Он похож на ваши пионы, только лепестки у него серебристые...
И вот вчера вечером все жители Волшебной страны собрались у своих
огромных телеокон. Никто не хотел пропустить двадцать седьмую серию фильма
"Русалка и домовой". В тот момент, когда должен был начаться фильм, диктор
Кафар, блестя пробором, объявил вдруг о сообщении чрезвычайной важности.
Затем на экранах появился Ляпус. Он был в сером плаще до пят, с
серебристым, сверкающим до боли в глазах, капюшоном. Капюшон Ляпус надвинул
на самые брови.
-- Жители Фантазильи! -- заявил он. -- С этой минуты жизнь ваша
меняется сразу и навсегда! Совет волшебников во главе с Великим Магом
Дракошкиусом я объявляю свергнутым. Отныне я ваш правитель! Вы могли бы
удивиться, возмутиться, рассмеяться... Вы не делаете этого! Почему? Потому
что вот уже два месяца во все напитки-пирамидки я добавлял чудодейственный
сок гуарама. Я первый открыл необычайные свойства этого сока.
Каждый, кто выпил хоть один глоток газирона или негрустина с ничтожной
добавкой сока гуарама, уже не сможет до конца дней своих жить без этого
напитка. Иначе он заболеет и через несколько дней погибнет в страшных
мучениях. Каждый, кто уже выпил хотя бы один глоток такого напитка, всю свою
оставшуюся жизнь будет повиноваться тому, кто первый объявит себя его
господином и повелителем. Я этот господин! Я этот повелитель! Я первый
напоил Волшебную страну соком гуарама и первый объявил ей об этом!..
Потрясенные фантазильцы, все как один, пытались вскочить со своих
кресел и диванов, бежать на телестудию и наказать дерзкого Ляпуса. Но никто
не смог этого сделать. Более того -- они почувствовали в ужасе: все то, что
говорил Ляпус, правда, -- они не могут ослушаться его. А Ляпус продолжал
свою тронную речь.
-- Я назначаю себя правителем Волшебной страны! Я, Ляпус Великий,
злодей в серебряном капюшоне! Отныне все должны называть меня "Ваше
капюшонство". Теперь мы будем творить только злые дела. Черные и чудовищные!
Страшные и ужасные! После того, как я наведу порядок в Фантазилье, мы выйдем
на поверхность Земли.
Когда-то волшебники добровольно ушли в Подземную страну и оставили
Землю людям. Настала пора вернуться на Землю и изгнать оттуда людей! Мы
будем хитры и коварны. На тех людей, кому больше шестнадцати лет, наши чары
не действуют. Но все они постепенно вымрут. А вот детей Земли мы возьмем в
свои руки. Обманем, одурманим, околдуем! Мы остановим их рост, так, чтобы им
никогда не исполнилось шестнадцати лет. Потом посадим их в ракеты и отправим
с Земли. Пусть они вечно болтаются в далекой космической пустоте!
А в этом мире останется лишь наше царство -- царство лжи, подлости и
злого колдовства. Это говорю вам я -- злодей в серебряном капюшоне!
Фантолетта поежилась, заново переживая жуткую сцену, и стала
рассказывать дальше:
-- Когда Ляпус закончил речь, телеокна опустели, и несколько минут
раздавалась воинственная музыка. Потом вновь появился диктор и сказал: "Все
фантазильцы, последние два месяца не пившие газирона и негрустина, либо
пользовавшиеся старыми запасами, должны завтра днем явиться во дворец Ляпуса
Великого, бывший замок Волшебного совета. За неисполнение приказа --
смертная казнь через превращение в старый осиновый пень!"
-- Ну и что же?! -- воскликнула Лиза. -- Что случилось дальше? Ох, я бы
этому Ляпусу!..
-- Ты понимаешь, Лизонька,-- прошептала Фантолетта, грустно
улыбнувшись, -- я ведь уже третий месяц на диете. Нектар, чашечка росы,
коктейль из лунных лучей на ужин--вот и вся моя пища. Так что я этой
проклятой отравы не пила.
Когда я вчера передачу посмотрела, первое, что решила сделать, --
лететь во дворец и превратить Ляпуса в мухомор. Но вот ведь какой ужас! Со
мной вместе у телеокна подружка сидела. Фея Мюрильда. Тоже уже старенькая.
Из бывших ведьм. Но тому лет восемьсот уж. Добрая -- ну просто ангел. Так
после передачи я ее прямо не узнала. "Ура! -- кричит. -- Настало святое
время! Искореним добро, да здравствует Великий злодей!"
Побежала на чердак, копалась там, шуршала -- притаскивает старинную
книжищу. Книга вся в пыли, в засохших пауках. "Черное колдовство"
называется. Книгу вычистила, открыла и уткнулась в нее. Только носком
башмака такт какой-то мелодии зловещей отбивает.
"Ну, -- думаю я, -- не так здесь все легко и просто". Поздравила
Мюрильду с победой зла в стране, чтоб она во мне не сомневалась. Пошла к
себе в домик, легла, будто отдохнуть после ужина, а сама голову ломаю -- как
же быть теперь? Сколько осталось по всей стране таких, как я, нормальных?
Как их вместе собрать? Как победить Ляпуса? Добровольно злодейкой стать --
да лучше умереть! Пусть меня в пень превратят и загрызунчики выкорчуют. Не
покорюсь подлецу в капюшоне, и все тут!
Потом успокоилась немного и поняла: Печенюшкин! Вот кто уж точно не
поддастся. Как он опасность чувствует -- никто не понимает. Всегда он весел,
всегда отважен и непобедим. В двадцать седьмом году он раскрыл тайну серых
загрызунчиков, заговорил самого Упыря-Краснобая и сразил у Волчьего кургана
Черного вампира. Семнадцать оставшихся загрызунчиков, смирные, как овечки,
несли его на руках аж до дворца Волшебного совета. Несли и кричали: "Слава
Печенюшкину! Да здравствует добро!"
Ах, Лизонька, если б ты видела его, -- расчувствовалась старая фея. --
Какой такт! Сколько ума, обаяния, грации... А как он умеет преподнести
цветы, как целует руку! В сорок шестом... Или в двести тридцать пятом, не
помню уже... Заговор колдунов. Печенюшкин проникает в их логово под видом
Хлоропонта Свирепого. Спасает красавицу Аннегильду от гибели в Зеленом
колодце. Убивает на дуэли Стального исполина. И перевоспитывает
Бимбу-чернокнижника, два месяца читая ему вслух "Правила поведения за
столом"... Но я отвлеклась. Пока я думала, как разыскать Печенюшкина, в
дверь кто-то легонько постучал.
-- Откройте, -- раздался снаружи хриплый шепот. -- Это я, Федя, сменщик
ваш.
Отворила я дверь, впустила Федора Пафнутьевича. Знаешь, Лизонька,
хороший он домовой, усердный, услужливый, а вот не лежит к нему душа. Не те
манеры, не то воспитание. Чавкает за столом, хлеба кусок в горсти комкает.
Сапоги вечно пыльные. Но в ту минуту обрадовалась я ему несказанно. Сердцем
почувствовала добрые вести. Он ног не вытер, присел ко мне на кровать -- к
даме! -- и шепчет в самое ухо:
-- Собирайся, подруга, живой ногой. Минута дорога. Железный Крот в
подвале, поедем к Великому Магу. Он с помрачением рассудка борется, часа,
говорит, на полтора сил осталось. Получим инструкции, драться будем. Ох,
кулаки на эту нечисть чешутся!
Я с постели ногами в башмачки, хватаю зонтик, чепчик нахлобучиваю без
зеркала и с Федей в подвал. Прыгаем в Железного Крота, Федя скороговоркой,
как попало, бормочет заклинание, и несемся сквозь землю.
-- Позвольте, -- спрашиваю, -- Федор, а вы-то как убереглись от этого
прохладительного? Вас ведь, насколько понимаю, разумная диета никогда не
привлекала?
-- От диеты я бы помер, подружка, -- отвечает мне Федя просто. -- А
газировку эту я на дух не переношу. От нее в животе бурчит и отрыжка
сладкая. Ессентуки номер семнадцать -- вот любовь моя и песня. Но, однако,
вылезай, приехали!
Откидываем верх у Крота, выбираемся наружу. Я ничего не понимаю: где
дворец, огни, великолепие? Лесная поляна, сумерки, хижина с покосившейся
дверью, слабый желтый огонек в окошке -- свеча. Входим. Великий Маг в
соломенном, обшарпанном, простите, кресле, все три головы поникли, но голос
по-прежнему чарует:
-- Фантолетта, вы, как всегда, обворожительны. Умоляю, садитесь.
Осталось несколько минут, я чувствую приближение безумия. Вот конверт, в нем
все рекомендации. Вскроете и прочтете, как только тронется ваша машина...
Уже полгода я пил негру стин из дворцовых запасов. Только сегодня привезли
новую партию, и первый глоток я сделал, слушая речь этого негодяя. Поэтому,
видимо, мне удалось продержаться столько времени. Ляпус еще не договорил,
когда я покинул свое жилище. Отлетая, я видел, как наш дворец Волшебного
совета окружали голубые загрызунчики. Все, что мог, я сделал за эти три
часа. Печенюшкин невредим. Он свяжется с вами, когда это станет необходимым.
Для всех, кто избежал яда, существует пароль: "Венок из гуарама". Отзыв:
"Перстень Елизаветы". Когда появится Печенюшкин -- вы сами понимаете: он
может быть в любом обличье, -- пароль специальный: "Башмак и роза". Отзыв:
"Вдоль по радуге". Вам пора. Через две минуты я все забуду -- это мое
последнее колдовство. Через три минуты я буду хрипло орать: "Ура Великому
злодею!" Кошмар! Бегите, и да хранит вас судьба. Да здравствует свобода!
Едва лишь мы сели в Железного Крота, послышался мощный рев трех
кошачьих глоток: "Слава Ляпусу Великому! Вперед, под знаменами зла!"
Я вытерла пот со лба. Федя заскрипел от злости зубами. Крот исчез под
землей, и мы понеслись вперед. Куда? К кому?..
-- К бабе Люсе, -- отозвалась Алена, протирая глаза. -- В садик не
пойду, а пойду к бабе Люсе! Умываться не хочу-у-уу. А-а-а-а!
-- Солнышко мое, птичка, доченька, -- нагнулась над ней Фантолетта. --
Успокойся, родная, проснись. Вот сейчас ты сядешь и все вспомнишь, и
улыбнешься, и газировки целебной вкусненькой попьешь.
Из отважной героини невероятной истории фея на глазах преобразилась в
нежную, ласковую, неторопливую няню.
-- Не бывает своих детей у фей, -- пояснила она Лизе шепотом. -- Вот
горе-то.
-- Яичко всмятку... -- бубнила Алена, зевая и потягиваясь. -- Яичко
всмятку, кофе со сгущенкой и бутербродик с джемом. Только, чур, с
персиковым, я вишневый не люблю... А-а-ах! -- она опять зевнула.
Фантолетта негромко хлопнула в ладоши, и перед детьми из центра ступы,
как цветок в кино при специальной съемке, вырос круглый столик на витой
ножке. Еще хлопок -- и на столе появился Аленкин заказ. Рядом для Лизы
дымилась чашка черного кофе, и розовел бутерброд с ветчиной. Кроме того,
перед каждой из девочек стояла знакомая уже красно-желтая пирамидка.
-- Я вот эту газировочку буду сначала пить, -- заявила Алена. -- Я
видела сон, что она мне нравится.
Она взяла пирамидку и с желтого края стала свинчивать черную крышечку.
-- Ой... -- прошептала Лиза. -- Ой!! -- закричала она, что было сил. --
Что вы наделали! Вы же отравили нас! Я вас ненавижу! Ленка, прыгаем!
Лиза схватилась за края ступы и хотела вскочить, но поняла в ужасе, что
даже привстать не может. Какая-то сила удерживала ее на сиденье.
Фантолетта взяла Лизины руки в свои, сжала их тихонько, погладила.
Девочка почувствовала, как исчезают страх и паника, перестает бешено
колотиться сердце, как покой и уверенность наполняют ее, словно глоток
утреннего воздуха.
-- Дурешкин маленький, -- тихонько сказала фея любимые мамины слова. --
попросила:
-- Ну, а теперь расскажите, пожалуйста, что случилось в Волшебной
стране?
Фантолетта протянула руку перед собой, раскрытой ладонью вверх, и на
ней оказались два апельсина. Кожура их раскрылась, как цветок, и дольки
отделились друг от друга, удерживаясь только снизу. Фея вручила апельсины
девочкам и начала свой рассказ.
-- Давным-давно, когда людей на Земле еще не было, жило на ней
множество добрых волшебников: феи и эльфы, кудесники и гномы, ведуны и
русалки... Каждый маленький народ занимался привычным полезным делом, все
дружили и любили друг друга. Зла на Земле не было и в помине. Две страны,
Западную и Восточную, разделял глубокий и широкий океан.
Чтобы доплыть от одной страны до другой, нужно было потратить несколько
недель. Но волшебники построили замечательный мост через океан, по которому
можно было путешествовать со скоростью мысли. Так что жители обеих стран
постоянно бывали друг у друга в гостях, то на часок, то на недельку -- кому
как нравилось.
А вот солнце светило тогда совсем по-другому. Три месяца в году оно
сияло над Восточной страной, и там в эту пору стоял вечный летний полдень,
три месяца -- над Западной страной, а остальные полгода освещало обе страны
одинаково. Там сменялись день и ночь так же, как и сейчас, и погода стояла
теплая, словно ласковой ранней осенью.
Но если солнце на три месяца исчезало в одной из стран, то над ней
нависала полная темнота; там бушевала свирепая лютая зима. Выли ветры,
кружились метели, а мороз достигал такой силы, что лопалась земля.
Конечно, жить в стране в эту пору было тяжело и невесело, а с солнцем
волшебники справиться не могли. Можно было, разумеется, перебраться на три
месяца через океан в соседнюю страну. Но в этом не было нужды, ведь под
землей обитатели двух верхних стран построили нижнюю, внутреннюю и назвали
ее Фантазильей.
Там было все, как на поверхности: горы, долины, реки, озера и леса,
прекрасные города и поселки, маленькое, но теплое и яркое искусственное
солнце. Многим волшебникам жить в Фантазилье нравилось даже больше, чем
наверху. Они утверждали, что внизу уютнее.
И вот случилась беда. В Восточной стране, в обычной волшебной семье
родился совершенно необычный мальчик. Он появился на свет крошечным, но с
пышной черно-седой шевелюрой и с жесткой, как проволочный веник, бородой.
Родители плакали, маги и чародеи колдовали изо всех сил, но не могли
привести младенца в нормальный вид. Пробовали подстригать бороду, но она тут
же вырастала снова.
А время шло, и постепенно стало ясно, что мальчик на всю жизнь
останется карликом. Но не это считалось уродством. Мало ли карликов в
Волшебной стране. Основная, да, собственно, и единственная ненормальность
ребенка заключалась в том, что у него не оказалось никаких волшебных
свойств. Даже самый маленький и самый ленивый домовой умел хотя бы подогреть
холодный осенний дождик. Или вырастить за пять минут целую полянку грибов
лисичек. А если в лесу грустно и очень уж сильно хочется к маме, можно найти
упавший с дерева рогатый высохший сук, сесть верхом, пришпорить пятками
деревянную лошадь и мигом очутиться дома.
Словом, в стране волшебников бедный карлик оказался беспомощным, как
человек. Все помогали ему, жалели, любили, но, окруженный постоянным
вниманием, он рос угрюмым и замкнутым. Целыми днями подросток сидел у себя в
комнате и думал, думал, пока не начинала трещать голова.
В бесконечных размышлениях прошло еще несколько лет. Годы эти принесли
карлику двух друзей. Молодой чародей Квинтер, талантливый, кудрявый, но
одинокий, и ворчливый длинноносый Финтер, вечно недовольный собой и другими,
стали всегдашними спутниками мальчика. Все вечера теперь эти трое проводили
в тихих, но оживленных разговорах. Душой и центром компании был, конечно,
карлик. Да, я забыла сказать, что звали его Крамс.
Троица друзей задумала, ни много, ни мало, осчастливить всю Волшебную
страну. Понятно, не забывая при этом и себя. А суть была вот в чем. "Наш
мир, -- говорил Крамс, -- основан на жестокой несправедливости. Почему один
вырастает высоким и красивым, другой маленьким и страшным? Один талантлив,
другой -- так себе, а третий должен, кряхтя, вставать и сам доставать
мороженое из холодильника вместо того, чтобы оно, по магическому слову,
оказалось прямо в руке. Почему дракон парит в голубых небесах, а русалки --
наши золотоволосые сестры -- всю жизнь мокнут в ледяной воде? Надо все
разделить поровну! Красоту и талант, волшебный дар и обаяние, рост, воду и
небо! Да здравствует прекрасная одинаковость!"
Сам Крамс умел только красиво говорить. Но два волшебника,
вдохновленные его речами, дружно взялись за дело. После многих проб и ошибок
они создали чудодейственный порошок...
На земле в ту пору началось восточное лето. Это означало, что обитатели
Восточной страны наслаждаются жарким солнцем и купаются в Великом океане.
Жители же Западной страны проводили зиму в Фантазилье: занимались
науками, сочиняли стихи и собирали подземных светлячков, умевших петь
песенки...
Когда чудесного порошка набралось достаточное количество, трое
заговорщиков решили, что время пришло. Едва наступила ночь, в разных концах
Восточной страны взвились в небо три гигантских воздушных шара, неся
привязанные к ним корзины. Крамс, Квинтер и Финтер, не щадя сил, опыляли
родную землю.
Совершив посадку перед рассветом, друзья сами нанюхались порошка и
легли спать, уверенные, что проснутся в новом радостном мире.
С первыми лучами солнца во всех уголках страны в панике повыскакивали
из домов, собираясь толпами, совершенно жуткие существа. Абсолютно
одинаковые -- и эльфы и драконы, и карлики и великаны, и домовые и русалки,
и мужчины и женщины -- они походили на кошмарные ночные видения. А вскоре
выяснилось, что они и делать-то ничего толком не умеют. Разнообразные
волшебные таланты, знания и свойства, собранные вместе и поделенные на всех,
оказались недостаточными. Ну, представьте, что вам досталась одна тысячная
часть знаний пекаря. Достанете муку, нальете воды, а дальше -- непонятно.
Всем обитателям хотелось сразу домой, на простор, в траву, под землю, в
воду, на дерево, в пещеру, в небо. Неудивительно, что их бедные мозги
затуманились, и вся страна в одночасье сошла с ума.
Удачлив, если можно так сказать, оказался только Крамс. Не таким, как
все, он стал и сейчас. Под действием порошка карлик просто не проснулся. Он
лежал в своей постели, маленький, бездыханный, с торчащей из-под одеяла
жесткой бородой, так и не узнав, что, задумав осчастливить целую страну
вопреки законам Природы, он навсегда погубил ее.
Но и это еще не все. Примерно две трети обитателей Восточной страны
вскоре погибли. Некоторые перебили друг друга в борьбе за запасы еды,
восполнять которые не умели. Другие же умерли от голода, когда кончились все
продукты. Ведь деревья и растения тоже переродились в одинаковую поросль,
дающую несъедобные плоды. У тех же, кто выжил, крупицы добрых волшебных
знаний, под влиянием безумия, развились в мощные, но злые свойства. Так
появились на Земле ведьмы и тролли, злые колдуны, загрызунчики, демоны и
прочая нечисть.
Когда жители Восточной страны вышли на поверхность, они чуть не сошли с
ума от того ужаса, что царил вокруг.
Началась великая борьба с силами зла... В конце концов, добрые
волшебники победили, но мир, в котором все жили так весело и дружно, стал
иным. Уцелевшие колдуны и ведьмы попрятались и продолжали исподтишка творить
свои черные дела.
В это время на Земле уже появились люди. Добрые волшебники жили с ними
в дружбе и помогали, чем могли, но злые вредили и портили людям жизнь.
Тогда Великий Маг объявил указ, по которому все волшебные жители Земли
должны были навсегда спуститься вниз и поселиться в Фантазилье, чтоб не
мешать людям творить свою историю так, как те хотят сами. Выход на
поверхность мог разрешить только сам Великий Маг в исключительном случае.
Ослушнику грозило превращение навечно в старый осиновый пень.
В ту пору, кстати, изменилось вращение Земли вокруг Солнца, и дни, и
ночи, и времена года ' стали сменять друг друга так, как теперь.
До недавнего времени в нашей Волшебной стране -- Фантазилье все было
спокойно и мирно. Ведьмы дрессировали пауков, и те плели дивные кружева для
фантазильских модниц. Лешие ухаживали за деревьями, выращивали огромные
белые грибы и пололи сорняки на полях. Загрызунчики осушали болота,
корчевали пни и прогрызали тоннели в скалах. Демоны отвечали за хорошую
погоду: прогоняли холодные ветра, следили, чтоб летом не было града, а
дождик шел только по ночам.
Каждые сто лет Волшебный совет выбирал нового Великого Мага -- самого
мудрого, доброго, справедливого и самого талантливого. Все шло хорошо, но
вот появился Ляпус -- злодей в серебряном капюшоне...
-- У меня нога затекла, -- заныла вдруг Алена, перебив Фантолетту. --
Нога затекла и под коленкой болит. И еще мизинчик болит и нижняя губка и
ушко. Вот!.. Мама! -- заплакала она. -- Мамочка! Помоги! А-а-а-а-а-а-а!
Лиза, у которой тоже затекли ноги, хмуро посмотрела на Алену. Ей давно
надо было переменить позу, но рассказ феи так захватил девочку, что
шевелиться не хотелось. Она вытянула ноги перед собой и устроилась
поудобнее, плотнее запахнув плед.
Фантолетта взяла Алену на руки, расстегнула на ней шубку, осторожно и
нежно погладила по лицу, провела рукой по ладоням и коленкам.
-- Вот видишь, моя маленькая, -- тихо сказала она, -- ножки уже не
болят и ушко тоже. А мизинчик, и нижняя губка, и под коленкой -- вообще у
тебя не болели. Ты ведь у нас выдумщица, правда? А хочешь, я вам маму с
папой покажу?
-- Ой, правда?! -- воскликнула Лиза.
-- Да, хочу, -- сказала Алена. -- Ура-а!
Фея взяла Аленкиного "Айболита", провела ладонью по обложке, и вместо
нее замерцал экран. На нем девочки увидели зал кинотеатра и густо
рассыпанные светлые точки -- лица зрителей в полутьме. Аленкиной рукой
Фантолетта коснулась краешка книги-экрана. Два сероватых пятнышка сбоку
мгновенно выросли и заняли весь экран. Сестры завороженно смотрели на
веселые лица родителей, смеявшихся там, в далеком далеке над выдумками
прогрессивных американцев.
"Интересно, -- подумала Лиза, -- если бы папа знал, что мы с Аленой
летим в ступе спасать Волшебную страну, он бы это тоже назвал экспортом
революции?"
-- А почему Вы к нам прилетели в ступе? -- неожиданно спросила она
волшебницу. -- Феи ведь, кажется, летают сами по себе или на облаке. Вы,
конечно, извините, -- смутилась Лиза, -- так, наверное, неприлично
спрашивать?
-- Ничего страшного, -- успокоила ее фея. -- Понимаешь, Лизок, я ведь
уже старенькая. Держаться в форме, вот как сейчас, совсем непросто. Лет
семьсот назад я бы вас усадила в зонтик и перенесла к нам без усилий. А
теперь здоровье не то. Да ты же видела -- стоит только разнервничаться, и
даже красота проходит. Вот и пришлось угнать транспорт со стоянки. Ступа
мощная, проходимая, вместительная, теперь таких не делают. Фирма
"Одихмантьев и сын"...
-- Ой, смотрите, -- воскликнула шепотом Лиза, -- Алена уснула!
Действительно, угревшись на коленях престарелой красавицы, Аленка
спала, приоткрыв рот и разрумянившись.
-- Что же она спит! -- Лиза забеспокоилась. -- Так она пропустит весь
остальной рассказ, а там, дальше, наверняка самое главное!
-- Пусть спит, -- шепнула Фантолетта. -- Я сделаю так, что она во сне
все равно все услышит и запомнит. Так что успокойся, Лизонька, и слушай
дальше. Так вот, злодей в серебряном капюшоне... Был этот Ляпус обычным
домовым. Совсем еще молодой, еле-еле двести лет ему набежит. Говорил мне
кто-то, будто прапрабабка его была злой колдуньей и выбиралась на землю,
чтоб людям вредить. За это Великий Маг в пень ее превратил. Видно, от нее
Ляпусу микробы зла и достались.
А занят он был при источнике волшебном. У нас, фантазильцев, есть два
напитка самых любимых. У вас вот, например, фанта и пепси-кола, а у нас
газирон и негрустин. Газирон здоровье укрепляет, а негрустин любого
развеселит. Газирон рубиновый, а негрустин золотистый. Да вот, сама
попробуй.
Фея пошарила рукой под сиденьем и вложила в ладони Лизе удивительную
вещь. Это была трехгранная пирамидка из твердого пластика, прозрачного и
бесцветного. Все грани были одинаковой длины -- как раз с Лизину ладонь.
Внутри, очевидно, находилась перегородка, поскольку одна половина пирамидки
была заполнена рубиновой жидкостью, другая -- золотистой. Две боковые
вершины кончались черными пластмассовыми пробками.
Лиза сперва отвинтила пробку с того конца, где жидкость была красной...
Она сделала один глоток, другой, потом третий, четвертый...
Незнакомый напиток оказался изумительно вкусным. Сладкий, газированный,
он, однако, не походил на все то, что Лиза пробовала раньше. Казалось, с
каждым глотком у девочки прибавлялось хорошее настроение. Потом Лиза
попробовала золотистый негрустин. Вкус был замечательный, но совсем иной, и
как бы веселые мурашки пробежали по всему телу девочки.
Алена засопела и, не просыпаясь, протянула руку за пирамидкой. Фея
осторожно влила ей в рот по глотку того и другого напитка. Алена почмокала
губами и сонно пробормотала: "Папа, не буди меня, сегодня в садике воды не
будет..." Потом снова уткнулась носом в грудь Фантолетты и успокоилась.
Глава пятая
-- Эти напитки бьют из двух источников, -- продолжала фея. -- Один в
горах у вершины Тики-Даг -- это газирон, а другой за рекой Помидоркой, близ
замка Уснувшего Рыцаря -- там негрустин.
Домовые их разливают по пирамидкам, грузят на ковры-самолеты и развозят
всем фантазильцам. Если в доме или в квартире торчит у двери красно-желтый
флажок, там оставляют несколько пирамидок.
Ну, а пустые пирамидки сами обратно к источнику улетают, туда, откуда
их привезли.
В любой день в небе Фантазильи можно увидеть косяки красных пирамидок,
летящие вниз, от Тики-Дага к замку Уснувшего Рыцаря. Там домовые доливают
негрустин в их пустые половинки и развозят жителям страны.
На тенистом берегу Помидорки, поросшем ежевикой и шиповником, рядом с
источником золотистого напитка стоял маленький домик Ляпуса. Был этот Ляпус
неразговорчив и хмур, хотя и пил негрустин ведрами. Любимое занятие у него
существовало только одно: гулять вечерами вдоль берега Помидорки и тоненькой
тросточкой сбивать цветы гуарама. Гуарам -- это любимый цветок фантазильцев.
Он похож на ваши пионы, только лепестки у него серебристые...
И вот вчера вечером все жители Волшебной страны собрались у своих
огромных телеокон. Никто не хотел пропустить двадцать седьмую серию фильма
"Русалка и домовой". В тот момент, когда должен был начаться фильм, диктор
Кафар, блестя пробором, объявил вдруг о сообщении чрезвычайной важности.
Затем на экранах появился Ляпус. Он был в сером плаще до пят, с
серебристым, сверкающим до боли в глазах, капюшоном. Капюшон Ляпус надвинул
на самые брови.
-- Жители Фантазильи! -- заявил он. -- С этой минуты жизнь ваша
меняется сразу и навсегда! Совет волшебников во главе с Великим Магом
Дракошкиусом я объявляю свергнутым. Отныне я ваш правитель! Вы могли бы
удивиться, возмутиться, рассмеяться... Вы не делаете этого! Почему? Потому
что вот уже два месяца во все напитки-пирамидки я добавлял чудодейственный
сок гуарама. Я первый открыл необычайные свойства этого сока.
Каждый, кто выпил хоть один глоток газирона или негрустина с ничтожной
добавкой сока гуарама, уже не сможет до конца дней своих жить без этого
напитка. Иначе он заболеет и через несколько дней погибнет в страшных
мучениях. Каждый, кто уже выпил хотя бы один глоток такого напитка, всю свою
оставшуюся жизнь будет повиноваться тому, кто первый объявит себя его
господином и повелителем. Я этот господин! Я этот повелитель! Я первый
напоил Волшебную страну соком гуарама и первый объявил ей об этом!..
Потрясенные фантазильцы, все как один, пытались вскочить со своих
кресел и диванов, бежать на телестудию и наказать дерзкого Ляпуса. Но никто
не смог этого сделать. Более того -- они почувствовали в ужасе: все то, что
говорил Ляпус, правда, -- они не могут ослушаться его. А Ляпус продолжал
свою тронную речь.
-- Я назначаю себя правителем Волшебной страны! Я, Ляпус Великий,
злодей в серебряном капюшоне! Отныне все должны называть меня "Ваше
капюшонство". Теперь мы будем творить только злые дела. Черные и чудовищные!
Страшные и ужасные! После того, как я наведу порядок в Фантазилье, мы выйдем
на поверхность Земли.
Когда-то волшебники добровольно ушли в Подземную страну и оставили
Землю людям. Настала пора вернуться на Землю и изгнать оттуда людей! Мы
будем хитры и коварны. На тех людей, кому больше шестнадцати лет, наши чары
не действуют. Но все они постепенно вымрут. А вот детей Земли мы возьмем в
свои руки. Обманем, одурманим, околдуем! Мы остановим их рост, так, чтобы им
никогда не исполнилось шестнадцати лет. Потом посадим их в ракеты и отправим
с Земли. Пусть они вечно болтаются в далекой космической пустоте!
А в этом мире останется лишь наше царство -- царство лжи, подлости и
злого колдовства. Это говорю вам я -- злодей в серебряном капюшоне!
Фантолетта поежилась, заново переживая жуткую сцену, и стала
рассказывать дальше:
-- Когда Ляпус закончил речь, телеокна опустели, и несколько минут
раздавалась воинственная музыка. Потом вновь появился диктор и сказал: "Все
фантазильцы, последние два месяца не пившие газирона и негрустина, либо
пользовавшиеся старыми запасами, должны завтра днем явиться во дворец Ляпуса
Великого, бывший замок Волшебного совета. За неисполнение приказа --
смертная казнь через превращение в старый осиновый пень!"
-- Ну и что же?! -- воскликнула Лиза. -- Что случилось дальше? Ох, я бы
этому Ляпусу!..
-- Ты понимаешь, Лизонька,-- прошептала Фантолетта, грустно
улыбнувшись, -- я ведь уже третий месяц на диете. Нектар, чашечка росы,
коктейль из лунных лучей на ужин--вот и вся моя пища. Так что я этой
проклятой отравы не пила.
Когда я вчера передачу посмотрела, первое, что решила сделать, --
лететь во дворец и превратить Ляпуса в мухомор. Но вот ведь какой ужас! Со
мной вместе у телеокна подружка сидела. Фея Мюрильда. Тоже уже старенькая.
Из бывших ведьм. Но тому лет восемьсот уж. Добрая -- ну просто ангел. Так
после передачи я ее прямо не узнала. "Ура! -- кричит. -- Настало святое
время! Искореним добро, да здравствует Великий злодей!"
Побежала на чердак, копалась там, шуршала -- притаскивает старинную
книжищу. Книга вся в пыли, в засохших пауках. "Черное колдовство"
называется. Книгу вычистила, открыла и уткнулась в нее. Только носком
башмака такт какой-то мелодии зловещей отбивает.
"Ну, -- думаю я, -- не так здесь все легко и просто". Поздравила
Мюрильду с победой зла в стране, чтоб она во мне не сомневалась. Пошла к
себе в домик, легла, будто отдохнуть после ужина, а сама голову ломаю -- как
же быть теперь? Сколько осталось по всей стране таких, как я, нормальных?
Как их вместе собрать? Как победить Ляпуса? Добровольно злодейкой стать --
да лучше умереть! Пусть меня в пень превратят и загрызунчики выкорчуют. Не
покорюсь подлецу в капюшоне, и все тут!
Потом успокоилась немного и поняла: Печенюшкин! Вот кто уж точно не
поддастся. Как он опасность чувствует -- никто не понимает. Всегда он весел,
всегда отважен и непобедим. В двадцать седьмом году он раскрыл тайну серых
загрызунчиков, заговорил самого Упыря-Краснобая и сразил у Волчьего кургана
Черного вампира. Семнадцать оставшихся загрызунчиков, смирные, как овечки,
несли его на руках аж до дворца Волшебного совета. Несли и кричали: "Слава
Печенюшкину! Да здравствует добро!"
Ах, Лизонька, если б ты видела его, -- расчувствовалась старая фея. --
Какой такт! Сколько ума, обаяния, грации... А как он умеет преподнести
цветы, как целует руку! В сорок шестом... Или в двести тридцать пятом, не
помню уже... Заговор колдунов. Печенюшкин проникает в их логово под видом
Хлоропонта Свирепого. Спасает красавицу Аннегильду от гибели в Зеленом
колодце. Убивает на дуэли Стального исполина. И перевоспитывает
Бимбу-чернокнижника, два месяца читая ему вслух "Правила поведения за
столом"... Но я отвлеклась. Пока я думала, как разыскать Печенюшкина, в
дверь кто-то легонько постучал.
-- Откройте, -- раздался снаружи хриплый шепот. -- Это я, Федя, сменщик
ваш.
Отворила я дверь, впустила Федора Пафнутьевича. Знаешь, Лизонька,
хороший он домовой, усердный, услужливый, а вот не лежит к нему душа. Не те
манеры, не то воспитание. Чавкает за столом, хлеба кусок в горсти комкает.
Сапоги вечно пыльные. Но в ту минуту обрадовалась я ему несказанно. Сердцем
почувствовала добрые вести. Он ног не вытер, присел ко мне на кровать -- к
даме! -- и шепчет в самое ухо:
-- Собирайся, подруга, живой ногой. Минута дорога. Железный Крот в
подвале, поедем к Великому Магу. Он с помрачением рассудка борется, часа,
говорит, на полтора сил осталось. Получим инструкции, драться будем. Ох,
кулаки на эту нечисть чешутся!
Я с постели ногами в башмачки, хватаю зонтик, чепчик нахлобучиваю без
зеркала и с Федей в подвал. Прыгаем в Железного Крота, Федя скороговоркой,
как попало, бормочет заклинание, и несемся сквозь землю.
-- Позвольте, -- спрашиваю, -- Федор, а вы-то как убереглись от этого
прохладительного? Вас ведь, насколько понимаю, разумная диета никогда не
привлекала?
-- От диеты я бы помер, подружка, -- отвечает мне Федя просто. -- А
газировку эту я на дух не переношу. От нее в животе бурчит и отрыжка
сладкая. Ессентуки номер семнадцать -- вот любовь моя и песня. Но, однако,
вылезай, приехали!
Откидываем верх у Крота, выбираемся наружу. Я ничего не понимаю: где
дворец, огни, великолепие? Лесная поляна, сумерки, хижина с покосившейся
дверью, слабый желтый огонек в окошке -- свеча. Входим. Великий Маг в
соломенном, обшарпанном, простите, кресле, все три головы поникли, но голос
по-прежнему чарует:
-- Фантолетта, вы, как всегда, обворожительны. Умоляю, садитесь.
Осталось несколько минут, я чувствую приближение безумия. Вот конверт, в нем
все рекомендации. Вскроете и прочтете, как только тронется ваша машина...
Уже полгода я пил негру стин из дворцовых запасов. Только сегодня привезли
новую партию, и первый глоток я сделал, слушая речь этого негодяя. Поэтому,
видимо, мне удалось продержаться столько времени. Ляпус еще не договорил,
когда я покинул свое жилище. Отлетая, я видел, как наш дворец Волшебного
совета окружали голубые загрызунчики. Все, что мог, я сделал за эти три
часа. Печенюшкин невредим. Он свяжется с вами, когда это станет необходимым.
Для всех, кто избежал яда, существует пароль: "Венок из гуарама". Отзыв:
"Перстень Елизаветы". Когда появится Печенюшкин -- вы сами понимаете: он
может быть в любом обличье, -- пароль специальный: "Башмак и роза". Отзыв:
"Вдоль по радуге". Вам пора. Через две минуты я все забуду -- это мое
последнее колдовство. Через три минуты я буду хрипло орать: "Ура Великому
злодею!" Кошмар! Бегите, и да хранит вас судьба. Да здравствует свобода!
Едва лишь мы сели в Железного Крота, послышался мощный рев трех
кошачьих глоток: "Слава Ляпусу Великому! Вперед, под знаменами зла!"
Я вытерла пот со лба. Федя заскрипел от злости зубами. Крот исчез под
землей, и мы понеслись вперед. Куда? К кому?..
-- К бабе Люсе, -- отозвалась Алена, протирая глаза. -- В садик не
пойду, а пойду к бабе Люсе! Умываться не хочу-у-уу. А-а-а-а!
-- Солнышко мое, птичка, доченька, -- нагнулась над ней Фантолетта. --
Успокойся, родная, проснись. Вот сейчас ты сядешь и все вспомнишь, и
улыбнешься, и газировки целебной вкусненькой попьешь.
Из отважной героини невероятной истории фея на глазах преобразилась в
нежную, ласковую, неторопливую няню.
-- Не бывает своих детей у фей, -- пояснила она Лизе шепотом. -- Вот
горе-то.
-- Яичко всмятку... -- бубнила Алена, зевая и потягиваясь. -- Яичко
всмятку, кофе со сгущенкой и бутербродик с джемом. Только, чур, с
персиковым, я вишневый не люблю... А-а-ах! -- она опять зевнула.
Фантолетта негромко хлопнула в ладоши, и перед детьми из центра ступы,
как цветок в кино при специальной съемке, вырос круглый столик на витой
ножке. Еще хлопок -- и на столе появился Аленкин заказ. Рядом для Лизы
дымилась чашка черного кофе, и розовел бутерброд с ветчиной. Кроме того,
перед каждой из девочек стояла знакомая уже красно-желтая пирамидка.
-- Я вот эту газировочку буду сначала пить, -- заявила Алена. -- Я
видела сон, что она мне нравится.
Она взяла пирамидку и с желтого края стала свинчивать черную крышечку.
-- Ой... -- прошептала Лиза. -- Ой!! -- закричала она, что было сил. --
Что вы наделали! Вы же отравили нас! Я вас ненавижу! Ленка, прыгаем!
Лиза схватилась за края ступы и хотела вскочить, но поняла в ужасе, что
даже привстать не может. Какая-то сила удерживала ее на сиденье.
Фантолетта взяла Лизины руки в свои, сжала их тихонько, погладила.
Девочка почувствовала, как исчезают страх и паника, перестает бешено
колотиться сердце, как покой и уверенность наполняют ее, словно глоток
утреннего воздуха.
-- Дурешкин маленький, -- тихонько сказала фея любимые мамины слова. --