Ночью сказал, а утром передумал...
В Сорренто Линда остановилась в отеле «Леон».
Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, потерявшей все на свете. И знаменитый киллер из фильма Люка Бессона был бы сейчас для нее идеальным товарищем по несчастью. И тут перед ее глазами встал план новой книги. Она решила писать о женском терроризме. Скоро дневник был полностью исписан заметками. Купив в маленькой лавочке толстую тетрадь, Линда целые дни просиживала на пляже и записывала подробнейшие разработки своих будущих глав, оставляя пробелы для ссылок и цитат, которые не помнила наизусть, но отлично знала, откуда их можно взять.
Работа захватила Линду настолько, что память об Эдварде всплывала только пред сном. Ей рисовались какие-то радужные картины их встреч, любовные сцены, объяснения. Она прокручивала минуты их близости, словно пленку любимого кинофильма.
В один из дней Линда поняла, что жить в отеле, даже таком недорогом, все-таки немного накладно. Тогда она отправилась на остров Капри, оставив машину и пересев на маленький катерок.
На острове Линда сняла комнатку у какой-то милой старушки. Теперь она жалела, что не взяла с собой лэп-топ. А ведь хотела, но Мэг ее отговорила, да еще и высмеяла при этом.
По утрам любезная синьора Паула приносила ей завтрак – сыр, молоко, – крепкий кофе, фрукты.
Обедала Линда в маленькой таверне. А ужинала опять же с синьорой Паулой. Каждый вечер они выпивали по бокалу кьянти, но однажды после ужина Линде вдруг стало нехорошо. Она подумала, что отравилась креветками из ресторанчика или простое итальянское вино для нее слишком кисло и непривычно для желудка. Утром ее стошнило, и Линда решила посидеть на диете. Но не тут-то было.
У нее разыгрался зверский аппетит. Целыми днями она мечтала о еде, наедалась, а утром ее опять рвало. Неужели у меня рак? – с ужасом подумала Линда.
Видно, возник на нервной почве. И так стремительно развивается. Только рак чего? Желудка или пищевода? Линда внимательно разглядывала себя в зеркале. Ее лицо было свежим от итальянского загара, может быть чуть-чуть бледноватым. Но если признаться честно, она никогда еще так прекрасно не выглядела.
В один из вечеров синьора Паула сказала:
– Прекрасная синьора, простите меня за глупость, которую я вам скажу, но мне кажется, что вы вовсе не больны. Мне кажется, вы беременны. Я сама родила пятерых детей и кое-что в этом понимаю...
Линда решила, что ей это послышалось. Ее итальянский был еще довольно примитивен – на уровне второго года обучения.
– Повторите, синьора, что вы сказали? Что у меня?
– У вас будет бамбино... бэби... – И Паула, сложив руки, покачала их перед собой, как качают младенца в одеяле.
Линда не знала, радоваться или плакать.
– Мне надо срочно уезжать домой! – воскликнула она.
– Конечно, вам надо обрадовать вашего мужа!
Ему не страшно было вас отпускать? Ох эти мужчины, легкомысленный народ! Мой покойный муж тоже, как мне рожать, тут же находил себе работу подальше от дома...
– У меня нет мужа...
– Синьора, как? Такая красивая и нет мужа?
Но вы же не Дева Мария, вы же знаете его отца... пускай женится, подлец! Мой тоже на мне женился, когда я была уже на четвертом месяце. А у вас какой срок?
– Не знаю... Прошло всего две недели, как мы с ним были вдвоем... Неужели так скоро можно почувствовать?
– Ох, синьора... Да я чувствовала на другое утро.
Меня уже на второй день мутило. У всех по-разному бывает. Есть такие, которые не замечают, пока у них шевелиться не начнет... А вы, видать, как я...
Эта беседа доставляла синьоре Пауле огромное удовольствие. Линда начала собираться в дорогу. Она была в полном смятении. И вдруг с удивлением почувствовала, что в ее сердце разрастается маленький комочек счастья. Почему я должна ехать домой? Я в Италии, стране солнца и любви. Побуду еще немного здесь. Если малышу суждено родиться, он родится. А если нет, он не появится на свет даже в лучшей американской клинике.
С Капри Линда поехала в Венецию, оттуда во Флоренцию. Остановившись в старинном флорентийском отеле со смешным названием «Синабу», Линда вдруг почувствовала себя непривычно хорошо. Она спала до двенадцати часов дня, потом подходила к окну, и перед ней лежала вся Флоренция, как на золотом блюде.
Конечно, я могла бы поискать Эдварда в Риме среди американских туристов, проверить по номерам гостиниц, размышляла Линда, словно речь шла не о ней, а о героях какого-то телевизионного сериала. Но сейчас уже поздно его искать. Зато я выполнила два важных пункта моего жизненного сверхплана: почти написала книгу и забеременела.
Нет, я еще не верю в это чудо! Интересно, продаются ли в Италии тесты на беременность?
В Италии, как оказалось, продавалось все. Линда села напротив белой полоски бумаги и с бьющимся сердцем уставилась на нее. Тест показал беременность! Линда не успокоилась и купила еще три. Все три сработали одинаково. Больше в Италии делать было нечего. Надо было возвращаться домой и готовиться к новой жизни.
Вернувшись в Нью-Йорк, Линда первым делом записалась на прием к врачу, потом позвонила в издательство и договорилась о встрече. После этого она обзвонила своих подруг и пригласила на вечер в гости. И только потом позвонила родителям.
О беременности она решила пока не сообщать.
Но всячески подчеркивала, что чувствует себя прекрасно, а Тимоти забыт как страшный сон. Мама не очень ей верила и пыталась добиться согласия дочери на ее приезд. Но Линда уклончиво отвечала, что скоро та ей будет очень нужна и тогда она сама ее пригласит.
Вечерний визит Мэгги и Коры превратился в вакханалию эмоций. Сначала были вопли по поводу потрясающего внешнего вида Линды, потом по поводу привезенных ею сувениров для подруг. Потом был писк на предмет новых нарядов. Потом Линда, достав бутыль каприйского вина, поинтересовалась, существует ли еще в природе Нью Айк.
Если – да и он не обижает Кору, то вот ему тоже сувенир. Кора зарделась и сообщила, что они стали очень близки... в общем, он живет у нее и помогает ей в бизнесе...
– И трахает ее с утра до вечера и с ночи до утра, – весело заметила Мэг. – А у меня в галерее купили пять картин. И мои нетрадиционные приятели художники устроили по этому поводу вечеринку и позвали меня в качестве почетной гостьи.
За мной там приударила одна дамочка... Нет, ребята, надо менять бизнес... Может быть, мне устроиться в автосервис? Или в полицию? Ладно, Линда, раскалывайся: где, с кем и сколько раз? Судя по твоему цветущему виду, это случилось...
– Раз ты, готовясь к работе в полиции, перенимаешь их стиль допроса с пристрастием, то я отвечу: много раз за ночь, в купе поезда и неизвестно с кем! И еще я беременна. И собираюсь рожать!
– Bay!!! Ну-ка поподробнее. Мой Бог! Дайте мне номер этого поезда и купите билет! И что, это точно про беременность? Ты сдавала анализы? Кто он такой?
– Клянусь, не знаю... Это какая-то мистика! Я вошла в поезд Париж – Рим. Мы были одни в вагоне. Я его сразу заметила, такой красавчик. Пригласил выпить вина...
– Какое вино? Может, намешал чего?
– Мэг, ты точно созрела для работы в полиции! – воскликнула Кора. – Не веришь в любовь с первого взгляда?
– Верю. И в беременность со второго взгляда тоже. А почему ты не предохранялась?
– Забыла! Я вообще не собиралась, то есть не думала, что так может случиться. Это что – то дикое.
Он имел меня раз восемь за ночь.
– Делим на два... Все равно много для одной ночи, так не бывает. Если ему, конечно, не пятнадцать лет. Тебе просто запала цифра «восемь» в голову после посещения Вильмы.
– О Боже! У него же купе было восьмое! До меня только сейчас дошло! Представляете!
– Почему не бывает восемь раз? – авторитетно заявила Кора, – Бывает и больше. Да еще в первую ночь. У нас с Айком такой разогнался марафон: мы десять дней вообще из постели не вылезали. Он итальянец?
– Американец...
– Цветной?
– Белый! Да еще, судя по произношению, из Новой Англии! Я даже спросила: не потомок ли он индейского вождя?
– А он, конечно, не стал отрицать, – ехидно заметила Мэг. – Ну и о чем ты с этим Оцеолой договорилась? Он раскурит трубку мира над колыбелью своего белого орлиного птенца? Или собирается скрываться в резервации?
– Мэгги, не завидуй! – воскликнула Кора. – Будет и на твоей улице праздник! Если долго об этом думать, то желание материализуется.
– Может, мне еще и помолиться? Я не завидую, а волнуюсь: как бы нашу Линду опять не обидели...
– Сейчас вы поймете, что ни бояться, ни завидовать мне не придется. Утром он просто испарился. Да еще я свое новое колье у него забыла... наверно, взял на память.
– Подожди, как испарился? Ты была с ним до утра? И что – вот так взял и ушел, пока ты спала?
– Нет, алгоритм был гораздо сложнее. Я ушла к себе, пока он спал... ну, принять душ, подкраситься. Потом случайно заснула. А проснулась – все! Конечная остановка, и я одна в вагоне.
– Ты зашла к нему в купе, а там пусто, даже записки нет?
– Я не заходила. Мне сказал проводник, что в вагоне уже никого нет.
– Кора, она клиническая идиотка! Я уверена, что он просто проспал, как и ты! Шутка ли, восемь раз, да даже и четыре... Проснулся где-нибудь на запасном пути...
– Но проводник проверяет все вагоны!
– Проверил после твоего купе. «Ах, месье, а я сказал мадам, что вас нет... пардон, пардон». А может быть, нарочно, небось вы всю ночь вопили как ненормальные. А ему жена изменила...
– Мэгги, тебе нужно не в полицию идти работать, а писать детективные романы! Да, я идиотка! Да, я решила, что меня использовали и бросили! У меня сработала низкая самооценка. Что теперь делать?
– Давайте дадим объявление в газету! – предложила Кора. – Для начала в «Нью-Йорк таймс». Потом в «Вашингтон пост». Во все крупные газеты крупных городов.
– А что я там напишу? «Мужчину, переспавшего с женщиной пятнадцатого июля этого года в восьмом купе поезда Париж – Рим, просим срочно позвонить по такому-то телефону. У вас будет ребенок». В газете решат, что это шутка, и не поместят.
– А можно... как его звать?
– Эдвард.
– Слушайте: «Эдвард, позвони Линде, она оставила свое колье в твоем купе».
– Только не Линде, а Бланш. Я ему сказала, что меня зовут Бланш. Бланш мое второе имя, я не совсем уж соврала.
Кора задумалась:
– Предлагаю последний вариант: «Бланш, ехавшая в таком-то купе таким-то поездом, просит Эдварда из восьмого купе позвонить ей». По-моему, очень благородно и без всяких намеков на близость. Мало ли что...
– Между прочим, такое объявление стоит триста долларов.
– Да ладно, не может быть... Все равно один раз дать можно. Все, теперь рассказывай про бэби, как он там?
Объявление Линда поместила, но никто так и не позвонил.
Ее беременность подтвердил врач, Линда сдала все нужные анализы и началась хлопотливая жизнь будущей мамы. Не считая первых дней, все остальное время ее беременность протекала прекрасно. В издательстве ей выдали аванс, и теперь можно было вполне комфортно подготовиться к появлению малыша. Линда заканчивала рукопись своей новой книги, была энергична и жизнерадостна. Тимоти она вспоминала только тогда, когда на глаза ей попадался глянцевый журнал с фотографиями из светской хроники. Но эти фотографии ее ничуть не раздражали, они были ей безразличны, словно речь шла о постороннем человеке. Вспоминая Эдварда, она грустила, но не настолько, чтобы впасть в тоску. Ей казалось, что между ним и ею существует какая-то невидимая связь, тоненькая ниточка, по которой бежит слабый ток светлых воспоминаний и тихой энергии, наполняющей ее жизнь смыслом.
Странно, но она перестала чувствовать себя одинокой и брошенной, как это было после разрыва с Тимоти. Будто она и в самом деле, готовясь стать матерью, уже была женой, только ее муж уехал куда-то по делам и обязательно вернется.
Накануне родов на стол ее декана легла рукопись докторской диссертации, уже принятой к печати. Получение долгожданной степени стало всего лишь обычной формальностью.
На Рождество из Калифорнии к Линде прилетели родители. Увидев ее выступающий живот, мама прослезилась. Начались расспросы, охи и ахи. Родители тактично не расспрашивали Линду про негодяя Тимоти. И Линда все подробно рассказала им.
Про подробности знакомства с отцом будущего внука – Линда уже знала, что у нее будет мальчик, – она не распространялась. Одна ночь любви была обрисована как романтическое путешествие по Италии, а на более детальные расспросы Линда не отвечала. Просила не нервировать ее перед родами. Она уже придумала ребенку имя – Оливер.
В детстве она обожала этот мюзикл, а второе имя Линда решила дать в честь неизвестного отца – Эдвард. Даже если это не его имя, все равно про себя она называла его именно так. Ну а фамилию придется дать ему свою, вернее папину. Будущего дедушку это очень обрадовало.
Мама с папой еще собирались приехать к родам, но папу было решено сразу после родов отправить обратно домой. Пользы от него большой не было, а мама на него очень отвлекалась. На семейном совете решили, что после маминого отъезда на помощь приедет тетя Лин. Кстати, она сама вызвалась – ей ужасно хотелось понянчить малыша.
Линда уверяла, что ничья помощь ей не требуется, она отлично справится сама. Наймет няню, в конце концов, на то время, когда нужно будет уходить на работу. Но тетя Лин просто мечтала помочь своей единственной племяннице и крестнице, и Линда решила не обижать старушку.
До родов оставались считанные дни, по мнению самой Линды, точно знающей день зачатия.
Правда, он не совпадал со сроком, установленным ее врачом.
Еще одно большое событие случилось в это время: помолвка Коры и Айка. Свадьбу, по просьбе отца невесты, решили справлять через год. Но Кора уже заранее пригласила Линду быть на ее свадьбе подружкой невесты. Во-первых, Линда сыграла огромную роль в жизни жениха и невесты. Если бы они не пошли к Вильме, то Кора не позвонила бы Айку и не попросила бы его отвезти их обратно.
И, возможно, они бы никогда больше не встретились. Во-вторых, Линда была единственная, кто одобрил его кандидатуру. В то время как все остальные подруги Коры и даже ее отец были в полном недоумении, Линда поддержала Кору и даже дала ценный совет доверить Айку ее бизнес. Теперь дела идут замечательно: Кора творит свои проекты.
А Айк взял на себя все организаторские дела и продажи. У него раскрылись блестящие способности, он окончил сначала бухгалтерские курсы, потом поступил на курсы менеджмента, а в будущем собирается учиться на компьютерного дизайнера.
– Это была твоя идея, – не уставала повторять Кора, – ты разглядела в нем талант и мне открыла глаза.
Вернувшись домой с помолвки, Линда почувствовала себя совершенно разбитой. Мама ждала ее в гостиной, читая журнал, папа уже давно спал в кабинете. Линда прислонилась к двери и сообщила, что было очень весело, но она никак не может понять, то ли она чем – то облилась, вылезая из такси, то ли у нее отходят воды. Но такси на всякий случай стоит внизу... Мама побледнела, заохала и начала суетиться.
В больнице Линду сразу положили на каталку, хотя она и сопротивлялась, и покатили в палату.
Через пять часов на свет появился маленький Оливер. Он громко кричал, но его тут же дали Линде и велели срочно приложить к груди. По последним данным науки, сосание груди у только что родившей матери, даже без поступившего молока, давало малышу необходимый заряд антиаллергенов и укрепляло иммунитет. Молодая бабушка Мэрил Хоппер только руками развела, но спорить ни с кем не стала.
– Какой он красивый, и похож на... непонятно на кого, просто ангелочек какой-то!
Линда держала сына у груди, замирая от счастья.
– Привет, бэби, – сказала она ему, – я твоя мама. – А про себя подумала: я знаю, на кого ты похож, – вылитый папаша, даже такая же ямочка на подбородке.
Через три дня Линду выписали домой. А через неделю к себе домой улетела мама. Линда ходила по утрам гулять с малышом в Централ-парк. В обеденный перерыв к ней забегали то Кора, то Мэгги.
Оливер родился 17 марта, а уже в мае должна была состояться презентация книги. И Линда втайне надеялась, что, может быть, случайно Эдвард наткнется на ее книгу в каком-нибудь магазине. Она даже специально сфотографировалась на обложку в том самом черном платье, в котором была в ночь их знакомства.
На днях к ней должна была приехать тетя Лин.
Самой Линде пора уже было выходить на работу.
Правда, издательство заплатило ей неплохие деньги. Но надо было все-таки иметь хоть какие-то резервы на будущее. Ведь теперь их уже двое. И Линда подумывала о новой работе. Пора подыскивать что-нибудь получше – и по зарплате, и по льготам – бенефитам. В Нью-Йорке придется отдавать ребенка только в частную школу, а это стоит больших денег. Да и вообще, если честно, ей не хотелось, чтобы Оливер учился в Нью-Йорке. В большом городе так много опасностей для мальчика. Она уже сейчас начинала волноваться за его будущее. И Линда решила рассылать свое резюме по всем университетам, где могли быть вакантны ставки профессора ее профиля.
Тетю Лин она видела очень давно. И она представлялась ей милой доброй старушкой из сказки.
Но, когда на пороге появилась моложавая стройная женщина с копной пепельных волос и веселым вздернутым носиком, Линда растерялась.
– Ну здравствуй, племянница! Наконец-то свиделись! – воскликнула тетя Лиин. – А где мой внучек? Ой, настоящая кукла! Маленький лорд! Все, ты вошел в мое сердце по самую рукоять! Дай возьму тебя на руки и потискаю, как раньше было можно. Ты его выдерживаешь по новым правилам?
Или все-таки предпочитаешь брать на руки, когда он ревет? А как ты его кормишь? Когда-то кормили грудью, потом стало модно искусственное питание, теперь опять спохватились и кормят грудью.
Честно говоря, не знаю, что тебе посоветовать по этому поводу. Детей у меня не было, к сожалению.
Поэтому я придерживаюсь мнения: как матери хочется, так и хорошо. Ну, говори, где что лежит и что можно брать, а что нельзя.
От тети шла такая энергия и такое тепло, что Линде стало весело. Она очень обрадовалась ее приезду. Между тетей и племянницей возникла удивительная близость – они понимали друг друга с полуслова. А малыш с первого дня привязался к своей двоюродной бабушке. Теперь с Оливером гуляла тетя Лин, а Линда ездила в университет, рассылала свои письма-резюме и могла спокойно куда-нибудь отправиться одна без ребенка.
И именно тете Линда рассказала всю правду об отце Оливера.
Слушая ее, тетя Лин задумалась.
– Знаешь, мне почему-то кажется, что вы с ним встретитесь. Я просто в этом уверена. А если Богу угодно вас все-таки разлучить, то наверняка для того, чтобы дать что-нибудь лучшее тебе взамен.
Надо только читать знаки судьбы. Мне вот последнее время, когда я еще ничего не знала о твоей беременности, все время попадалась реклама с младенцами. Еду я по шоссе у себя дома, а впереди новый щит поставили. На нем карапуз в подгузнике за компьютером и надпись: «Мама, отдыхай! Мне теперь есть чем себя занять!» Реклама новых компьютерных программ, что ли... Потом открываю журнал, а там та же реклама... А теперь я поняла, к чему это мне попадалось. А когда-то у меня был случай... ну, давно. Я встречалась с одним парнем, относительно парнем, лет так сорока с небольшим.
Вдовец, очень приличный, любовь там всякая, нежности... Ну, думаю, не сегодня завтра предложение сделает. И выхожу я во двор с этими приятными мыслями, а напротив через дорогу какие-то рабочие на моих глазах ставят щит со словами: «Хочешь друга – заведи собаку!». Туда новый зоомагазин переезжал. И что ты думаешь – мой бойфренд со мной в этот вечер распрощался. Дескать, у его покойной жены осталась сестра незамужняя, она одинока, его дети ее любят... и он решил на ней жениться.
– И что, завела собаку?
– Да у меня их целых три. Я после каждого своего романа собаку заводила. Маленькая – Тина, средняя – Бренда и здоровый ротвейлер – Чак. На ферме остались. За ними Барри с женой смотрят, мои помощники. Я тебе могу много таких сказок рассказать. Ты знаки судьбы не пропусти. Тебе вот был знак – бусы забыла. Надо было вернуться, а ты не стала. Решила гордость показать. Ополоснулась бы и опять к нему под бочок. Да что говорить, обратно не воротишь. Теперь нового знака жди.
В один из дней Линда получила по почте целых три приглашения на новую работу. К письмам прилагались рекламные буклеты двух университетов и одного колледжа. В Филадельфию ей ехать не захотелось. Тот же большой город, и, говорят, там преступность выросла за последнее время. Штат Айова ее тоже почему-то не привлекал. А что это за Фелтон-колледж? Какая-то деревня под Бостоном. Да еще колледж, а не университет. Но, когда Линда внимательно прочла письмо, она просто не поверила своим глазам – астрономическая зарплата, медицинская страховка оплачивает все, чуть ли не лечение домашних животных и услуги дантиста. Не говоря об оплачиваемом отпуске и каникулах, преподаватель колледжа имеет право на одну бесплатную поездку в год за границу и одну – в любой штат Америки. Такое разве бывает? Она развернула рекламный проспект. Конечно, это же частный колледж, своя рука владыка. Основан в 1812 году семьей Верстрейт, свое название получил от местечка Фелтон-виллидж. Ректор колледжа сэр Уильям Бенджамен Верстрейт, доктор наук и профессор истории, почетный член таких – то академий наук и прочее, прочее...
А что они мне лично пишут – должность профессора на кафедре философии. А почему бы и нет? Под Бостоном? Новая Англия, сдержанная чопорность, хорошие манеры. Красивая природа – лесной массив.
Кстати, они даже предоставляют жилье – на территории колледжа есть дома для преподавательского состава. Плата – только за коммунальные услуги, единственное условие – дом нельзя продать, передать в наследство и владеть им после перехода на другое место работы. Если я получаю пожизненного профессора, то могу там жить до самой смерти.
Я думаю, когда мой сын вырастет, он будет в состоянии купить себе жилье сам. Надо срочно позвонить туда, а то они возьмут кого-нибудь другого.
Линда дозвонилась до отдела кадров и договорилась с ними приехать на собеседование сразу после презентации своей книги. Но через час ей перезвонил сам ректор и сказал, что собирается лететь в Нью-Йорк и, если она не возражает, постарается сам быть на ее презентации.
Как Линда ни уговаривала тетю пойти с ней на презентацию в один из пресс-клубов, снятый издателем под торжество, та наотрез отказалась.
– Я посижу с Олли, не люблю я эти приемы...
– Лин, ты меня обидишь. Можно пригласить бэбиситтера на пару часов.
– И ты будешь дергаться все это время. Да еще денежки будут капать, как в такси. Ты должна быть спокойна и думать только о своем успехе, а не о том, подогреет нянька молочко или холодным даст ребенку. Да и мне головная боль – буду думать, как бы чего не ляпнуть лишнего, тебя не опозорить, да ну, не хочу... А телевидение будет? Я по телевизору посмотрю.
– Будет, если издатель раскошелится. Он и так что-то бурчал про превышающие доходы расходы. Книга-то не коммерческая, а академическая, научная...
На презентацию Линда надела свое парижское платье. Она совсем не поправилась, даже, наоборот, похудела после родов. Только грудь стала чуть-чуть больше.
Какая интересная женщина, подумала Линда, глядя на себя в зеркало. А вдруг чудо случится и он придет? Ну, пожалуйста, дайте мне знак, силы небесные! Я так хочу его видеть!
Когда Линда садилась в машину, над новым магазинчиком загорелась неоновая надпись: «Все, что хочешь – твое!».
Линда обрадовалась. Хорошо бы, если так!
В зале было столько народу, что Линда растерялась. Издатель, моложавый мужчина лет под шестьдесят, подхватил Линду под руку и потащил на небольшое возвышение к микрофону.
– Гарри, кто еще будет? – шепотом спросила Линда.
– Вокруг твоей книги какой-то странный ажиотаж, мне звонили из Госдепа, ЦРУ... Кстати, я пригласил телевидение. Знаешь, сколько это стоит? Если мы переиздадим книгу в мягкой обложке, может разделим расходы на рекламу пополам?
– Гарри, ты решил меня ограбить? Ну, грабь беззащитную мать-одиночку...
– Теперь ты под охраной американского правительства и Красных бригад... Скоро будешь богатой и знаменитой. Женщины-террористки будут слать тебе цветы со всего света...
– С часовым механизмом? Спасибо, не надо.
У меня обыкновенное серьезное научное исследование со статистическими выкладками. Его прочтут одни яйцеголовые эксперты.
– Нет, в твоей книге есть что-то эротическое, честное слово. Очень сильный энергетический заряд. Иначе бы я не стал ее издавать...
– Может, тебе уже пора начать издавать порнографический журнал? Возраст подошел?
– Мы это обсудим... Все, пора начинать...
Линда вышла к микрофону и произнесла обычные слова благодарности, не забыв и про тетю, сидящую сейчас с ее сыном. Потом, обратившись к залу, она сказала:
– Мы давно уже не обсуждаем вопрос – почему женщина идет в политику? Когда-то в девятнадцатом веке общество не хотело давать женщине право голоса. Хотя королева Виктория достаточно хорошо справлялась с государственными делами, политические возможности женщин ставились под сомнение. Это время ушло безвозвратно, и мы с удивлением вспоминаем: неужели это все было? Мы теперь понимаем, что женщина идет в политику не для того, чтобы что-то доказать мужчине или компенсировать свою несчастную личную жизнь. Она так же, как и мужчина, занимается политикой, потому что чувствует в этом свое призвание. Женщина по сути своей прирожденный политик. И если она не может реализовать свои таланты политика, она выбирает другой путь: идет в антиполитику – в терроризм. Именно то общество, где женщина испытывает не только физическую, но и моральную дискриминацию, непонимание и давление, дарят нам этих бесстрашных ангелов смерти. Кем была Юдифь – легендарной героиней своего народа или первой террористкой? Где эта грань, отделяющая подвиг от подлости? В этом нам еще предстоит разобраться. Но скажу лишь одно – в террористических организациях нет дискриминации по половому признаку.
В Сорренто Линда остановилась в отеле «Леон».
Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, потерявшей все на свете. И знаменитый киллер из фильма Люка Бессона был бы сейчас для нее идеальным товарищем по несчастью. И тут перед ее глазами встал план новой книги. Она решила писать о женском терроризме. Скоро дневник был полностью исписан заметками. Купив в маленькой лавочке толстую тетрадь, Линда целые дни просиживала на пляже и записывала подробнейшие разработки своих будущих глав, оставляя пробелы для ссылок и цитат, которые не помнила наизусть, но отлично знала, откуда их можно взять.
Работа захватила Линду настолько, что память об Эдварде всплывала только пред сном. Ей рисовались какие-то радужные картины их встреч, любовные сцены, объяснения. Она прокручивала минуты их близости, словно пленку любимого кинофильма.
В один из дней Линда поняла, что жить в отеле, даже таком недорогом, все-таки немного накладно. Тогда она отправилась на остров Капри, оставив машину и пересев на маленький катерок.
На острове Линда сняла комнатку у какой-то милой старушки. Теперь она жалела, что не взяла с собой лэп-топ. А ведь хотела, но Мэг ее отговорила, да еще и высмеяла при этом.
По утрам любезная синьора Паула приносила ей завтрак – сыр, молоко, – крепкий кофе, фрукты.
Обедала Линда в маленькой таверне. А ужинала опять же с синьорой Паулой. Каждый вечер они выпивали по бокалу кьянти, но однажды после ужина Линде вдруг стало нехорошо. Она подумала, что отравилась креветками из ресторанчика или простое итальянское вино для нее слишком кисло и непривычно для желудка. Утром ее стошнило, и Линда решила посидеть на диете. Но не тут-то было.
У нее разыгрался зверский аппетит. Целыми днями она мечтала о еде, наедалась, а утром ее опять рвало. Неужели у меня рак? – с ужасом подумала Линда.
Видно, возник на нервной почве. И так стремительно развивается. Только рак чего? Желудка или пищевода? Линда внимательно разглядывала себя в зеркале. Ее лицо было свежим от итальянского загара, может быть чуть-чуть бледноватым. Но если признаться честно, она никогда еще так прекрасно не выглядела.
В один из вечеров синьора Паула сказала:
– Прекрасная синьора, простите меня за глупость, которую я вам скажу, но мне кажется, что вы вовсе не больны. Мне кажется, вы беременны. Я сама родила пятерых детей и кое-что в этом понимаю...
Линда решила, что ей это послышалось. Ее итальянский был еще довольно примитивен – на уровне второго года обучения.
– Повторите, синьора, что вы сказали? Что у меня?
– У вас будет бамбино... бэби... – И Паула, сложив руки, покачала их перед собой, как качают младенца в одеяле.
Линда не знала, радоваться или плакать.
– Мне надо срочно уезжать домой! – воскликнула она.
– Конечно, вам надо обрадовать вашего мужа!
Ему не страшно было вас отпускать? Ох эти мужчины, легкомысленный народ! Мой покойный муж тоже, как мне рожать, тут же находил себе работу подальше от дома...
– У меня нет мужа...
– Синьора, как? Такая красивая и нет мужа?
Но вы же не Дева Мария, вы же знаете его отца... пускай женится, подлец! Мой тоже на мне женился, когда я была уже на четвертом месяце. А у вас какой срок?
– Не знаю... Прошло всего две недели, как мы с ним были вдвоем... Неужели так скоро можно почувствовать?
– Ох, синьора... Да я чувствовала на другое утро.
Меня уже на второй день мутило. У всех по-разному бывает. Есть такие, которые не замечают, пока у них шевелиться не начнет... А вы, видать, как я...
Эта беседа доставляла синьоре Пауле огромное удовольствие. Линда начала собираться в дорогу. Она была в полном смятении. И вдруг с удивлением почувствовала, что в ее сердце разрастается маленький комочек счастья. Почему я должна ехать домой? Я в Италии, стране солнца и любви. Побуду еще немного здесь. Если малышу суждено родиться, он родится. А если нет, он не появится на свет даже в лучшей американской клинике.
С Капри Линда поехала в Венецию, оттуда во Флоренцию. Остановившись в старинном флорентийском отеле со смешным названием «Синабу», Линда вдруг почувствовала себя непривычно хорошо. Она спала до двенадцати часов дня, потом подходила к окну, и перед ней лежала вся Флоренция, как на золотом блюде.
Конечно, я могла бы поискать Эдварда в Риме среди американских туристов, проверить по номерам гостиниц, размышляла Линда, словно речь шла не о ней, а о героях какого-то телевизионного сериала. Но сейчас уже поздно его искать. Зато я выполнила два важных пункта моего жизненного сверхплана: почти написала книгу и забеременела.
Нет, я еще не верю в это чудо! Интересно, продаются ли в Италии тесты на беременность?
В Италии, как оказалось, продавалось все. Линда села напротив белой полоски бумаги и с бьющимся сердцем уставилась на нее. Тест показал беременность! Линда не успокоилась и купила еще три. Все три сработали одинаково. Больше в Италии делать было нечего. Надо было возвращаться домой и готовиться к новой жизни.
Вернувшись в Нью-Йорк, Линда первым делом записалась на прием к врачу, потом позвонила в издательство и договорилась о встрече. После этого она обзвонила своих подруг и пригласила на вечер в гости. И только потом позвонила родителям.
О беременности она решила пока не сообщать.
Но всячески подчеркивала, что чувствует себя прекрасно, а Тимоти забыт как страшный сон. Мама не очень ей верила и пыталась добиться согласия дочери на ее приезд. Но Линда уклончиво отвечала, что скоро та ей будет очень нужна и тогда она сама ее пригласит.
Вечерний визит Мэгги и Коры превратился в вакханалию эмоций. Сначала были вопли по поводу потрясающего внешнего вида Линды, потом по поводу привезенных ею сувениров для подруг. Потом был писк на предмет новых нарядов. Потом Линда, достав бутыль каприйского вина, поинтересовалась, существует ли еще в природе Нью Айк.
Если – да и он не обижает Кору, то вот ему тоже сувенир. Кора зарделась и сообщила, что они стали очень близки... в общем, он живет у нее и помогает ей в бизнесе...
– И трахает ее с утра до вечера и с ночи до утра, – весело заметила Мэг. – А у меня в галерее купили пять картин. И мои нетрадиционные приятели художники устроили по этому поводу вечеринку и позвали меня в качестве почетной гостьи.
За мной там приударила одна дамочка... Нет, ребята, надо менять бизнес... Может быть, мне устроиться в автосервис? Или в полицию? Ладно, Линда, раскалывайся: где, с кем и сколько раз? Судя по твоему цветущему виду, это случилось...
– Раз ты, готовясь к работе в полиции, перенимаешь их стиль допроса с пристрастием, то я отвечу: много раз за ночь, в купе поезда и неизвестно с кем! И еще я беременна. И собираюсь рожать!
– Bay!!! Ну-ка поподробнее. Мой Бог! Дайте мне номер этого поезда и купите билет! И что, это точно про беременность? Ты сдавала анализы? Кто он такой?
– Клянусь, не знаю... Это какая-то мистика! Я вошла в поезд Париж – Рим. Мы были одни в вагоне. Я его сразу заметила, такой красавчик. Пригласил выпить вина...
– Какое вино? Может, намешал чего?
– Мэг, ты точно созрела для работы в полиции! – воскликнула Кора. – Не веришь в любовь с первого взгляда?
– Верю. И в беременность со второго взгляда тоже. А почему ты не предохранялась?
– Забыла! Я вообще не собиралась, то есть не думала, что так может случиться. Это что – то дикое.
Он имел меня раз восемь за ночь.
– Делим на два... Все равно много для одной ночи, так не бывает. Если ему, конечно, не пятнадцать лет. Тебе просто запала цифра «восемь» в голову после посещения Вильмы.
– О Боже! У него же купе было восьмое! До меня только сейчас дошло! Представляете!
– Почему не бывает восемь раз? – авторитетно заявила Кора, – Бывает и больше. Да еще в первую ночь. У нас с Айком такой разогнался марафон: мы десять дней вообще из постели не вылезали. Он итальянец?
– Американец...
– Цветной?
– Белый! Да еще, судя по произношению, из Новой Англии! Я даже спросила: не потомок ли он индейского вождя?
– А он, конечно, не стал отрицать, – ехидно заметила Мэг. – Ну и о чем ты с этим Оцеолой договорилась? Он раскурит трубку мира над колыбелью своего белого орлиного птенца? Или собирается скрываться в резервации?
– Мэгги, не завидуй! – воскликнула Кора. – Будет и на твоей улице праздник! Если долго об этом думать, то желание материализуется.
– Может, мне еще и помолиться? Я не завидую, а волнуюсь: как бы нашу Линду опять не обидели...
– Сейчас вы поймете, что ни бояться, ни завидовать мне не придется. Утром он просто испарился. Да еще я свое новое колье у него забыла... наверно, взял на память.
– Подожди, как испарился? Ты была с ним до утра? И что – вот так взял и ушел, пока ты спала?
– Нет, алгоритм был гораздо сложнее. Я ушла к себе, пока он спал... ну, принять душ, подкраситься. Потом случайно заснула. А проснулась – все! Конечная остановка, и я одна в вагоне.
– Ты зашла к нему в купе, а там пусто, даже записки нет?
– Я не заходила. Мне сказал проводник, что в вагоне уже никого нет.
– Кора, она клиническая идиотка! Я уверена, что он просто проспал, как и ты! Шутка ли, восемь раз, да даже и четыре... Проснулся где-нибудь на запасном пути...
– Но проводник проверяет все вагоны!
– Проверил после твоего купе. «Ах, месье, а я сказал мадам, что вас нет... пардон, пардон». А может быть, нарочно, небось вы всю ночь вопили как ненормальные. А ему жена изменила...
– Мэгги, тебе нужно не в полицию идти работать, а писать детективные романы! Да, я идиотка! Да, я решила, что меня использовали и бросили! У меня сработала низкая самооценка. Что теперь делать?
– Давайте дадим объявление в газету! – предложила Кора. – Для начала в «Нью-Йорк таймс». Потом в «Вашингтон пост». Во все крупные газеты крупных городов.
– А что я там напишу? «Мужчину, переспавшего с женщиной пятнадцатого июля этого года в восьмом купе поезда Париж – Рим, просим срочно позвонить по такому-то телефону. У вас будет ребенок». В газете решат, что это шутка, и не поместят.
– А можно... как его звать?
– Эдвард.
– Слушайте: «Эдвард, позвони Линде, она оставила свое колье в твоем купе».
– Только не Линде, а Бланш. Я ему сказала, что меня зовут Бланш. Бланш мое второе имя, я не совсем уж соврала.
Кора задумалась:
– Предлагаю последний вариант: «Бланш, ехавшая в таком-то купе таким-то поездом, просит Эдварда из восьмого купе позвонить ей». По-моему, очень благородно и без всяких намеков на близость. Мало ли что...
– Между прочим, такое объявление стоит триста долларов.
– Да ладно, не может быть... Все равно один раз дать можно. Все, теперь рассказывай про бэби, как он там?
Объявление Линда поместила, но никто так и не позвонил.
Ее беременность подтвердил врач, Линда сдала все нужные анализы и началась хлопотливая жизнь будущей мамы. Не считая первых дней, все остальное время ее беременность протекала прекрасно. В издательстве ей выдали аванс, и теперь можно было вполне комфортно подготовиться к появлению малыша. Линда заканчивала рукопись своей новой книги, была энергична и жизнерадостна. Тимоти она вспоминала только тогда, когда на глаза ей попадался глянцевый журнал с фотографиями из светской хроники. Но эти фотографии ее ничуть не раздражали, они были ей безразличны, словно речь шла о постороннем человеке. Вспоминая Эдварда, она грустила, но не настолько, чтобы впасть в тоску. Ей казалось, что между ним и ею существует какая-то невидимая связь, тоненькая ниточка, по которой бежит слабый ток светлых воспоминаний и тихой энергии, наполняющей ее жизнь смыслом.
Странно, но она перестала чувствовать себя одинокой и брошенной, как это было после разрыва с Тимоти. Будто она и в самом деле, готовясь стать матерью, уже была женой, только ее муж уехал куда-то по делам и обязательно вернется.
Накануне родов на стол ее декана легла рукопись докторской диссертации, уже принятой к печати. Получение долгожданной степени стало всего лишь обычной формальностью.
На Рождество из Калифорнии к Линде прилетели родители. Увидев ее выступающий живот, мама прослезилась. Начались расспросы, охи и ахи. Родители тактично не расспрашивали Линду про негодяя Тимоти. И Линда все подробно рассказала им.
Про подробности знакомства с отцом будущего внука – Линда уже знала, что у нее будет мальчик, – она не распространялась. Одна ночь любви была обрисована как романтическое путешествие по Италии, а на более детальные расспросы Линда не отвечала. Просила не нервировать ее перед родами. Она уже придумала ребенку имя – Оливер.
В детстве она обожала этот мюзикл, а второе имя Линда решила дать в честь неизвестного отца – Эдвард. Даже если это не его имя, все равно про себя она называла его именно так. Ну а фамилию придется дать ему свою, вернее папину. Будущего дедушку это очень обрадовало.
Мама с папой еще собирались приехать к родам, но папу было решено сразу после родов отправить обратно домой. Пользы от него большой не было, а мама на него очень отвлекалась. На семейном совете решили, что после маминого отъезда на помощь приедет тетя Лин. Кстати, она сама вызвалась – ей ужасно хотелось понянчить малыша.
Линда уверяла, что ничья помощь ей не требуется, она отлично справится сама. Наймет няню, в конце концов, на то время, когда нужно будет уходить на работу. Но тетя Лин просто мечтала помочь своей единственной племяннице и крестнице, и Линда решила не обижать старушку.
До родов оставались считанные дни, по мнению самой Линды, точно знающей день зачатия.
Правда, он не совпадал со сроком, установленным ее врачом.
Еще одно большое событие случилось в это время: помолвка Коры и Айка. Свадьбу, по просьбе отца невесты, решили справлять через год. Но Кора уже заранее пригласила Линду быть на ее свадьбе подружкой невесты. Во-первых, Линда сыграла огромную роль в жизни жениха и невесты. Если бы они не пошли к Вильме, то Кора не позвонила бы Айку и не попросила бы его отвезти их обратно.
И, возможно, они бы никогда больше не встретились. Во-вторых, Линда была единственная, кто одобрил его кандидатуру. В то время как все остальные подруги Коры и даже ее отец были в полном недоумении, Линда поддержала Кору и даже дала ценный совет доверить Айку ее бизнес. Теперь дела идут замечательно: Кора творит свои проекты.
А Айк взял на себя все организаторские дела и продажи. У него раскрылись блестящие способности, он окончил сначала бухгалтерские курсы, потом поступил на курсы менеджмента, а в будущем собирается учиться на компьютерного дизайнера.
– Это была твоя идея, – не уставала повторять Кора, – ты разглядела в нем талант и мне открыла глаза.
Вернувшись домой с помолвки, Линда почувствовала себя совершенно разбитой. Мама ждала ее в гостиной, читая журнал, папа уже давно спал в кабинете. Линда прислонилась к двери и сообщила, что было очень весело, но она никак не может понять, то ли она чем – то облилась, вылезая из такси, то ли у нее отходят воды. Но такси на всякий случай стоит внизу... Мама побледнела, заохала и начала суетиться.
В больнице Линду сразу положили на каталку, хотя она и сопротивлялась, и покатили в палату.
Через пять часов на свет появился маленький Оливер. Он громко кричал, но его тут же дали Линде и велели срочно приложить к груди. По последним данным науки, сосание груди у только что родившей матери, даже без поступившего молока, давало малышу необходимый заряд антиаллергенов и укрепляло иммунитет. Молодая бабушка Мэрил Хоппер только руками развела, но спорить ни с кем не стала.
– Какой он красивый, и похож на... непонятно на кого, просто ангелочек какой-то!
Линда держала сына у груди, замирая от счастья.
– Привет, бэби, – сказала она ему, – я твоя мама. – А про себя подумала: я знаю, на кого ты похож, – вылитый папаша, даже такая же ямочка на подбородке.
Через три дня Линду выписали домой. А через неделю к себе домой улетела мама. Линда ходила по утрам гулять с малышом в Централ-парк. В обеденный перерыв к ней забегали то Кора, то Мэгги.
Оливер родился 17 марта, а уже в мае должна была состояться презентация книги. И Линда втайне надеялась, что, может быть, случайно Эдвард наткнется на ее книгу в каком-нибудь магазине. Она даже специально сфотографировалась на обложку в том самом черном платье, в котором была в ночь их знакомства.
На днях к ней должна была приехать тетя Лин.
Самой Линде пора уже было выходить на работу.
Правда, издательство заплатило ей неплохие деньги. Но надо было все-таки иметь хоть какие-то резервы на будущее. Ведь теперь их уже двое. И Линда подумывала о новой работе. Пора подыскивать что-нибудь получше – и по зарплате, и по льготам – бенефитам. В Нью-Йорке придется отдавать ребенка только в частную школу, а это стоит больших денег. Да и вообще, если честно, ей не хотелось, чтобы Оливер учился в Нью-Йорке. В большом городе так много опасностей для мальчика. Она уже сейчас начинала волноваться за его будущее. И Линда решила рассылать свое резюме по всем университетам, где могли быть вакантны ставки профессора ее профиля.
Тетю Лин она видела очень давно. И она представлялась ей милой доброй старушкой из сказки.
Но, когда на пороге появилась моложавая стройная женщина с копной пепельных волос и веселым вздернутым носиком, Линда растерялась.
– Ну здравствуй, племянница! Наконец-то свиделись! – воскликнула тетя Лиин. – А где мой внучек? Ой, настоящая кукла! Маленький лорд! Все, ты вошел в мое сердце по самую рукоять! Дай возьму тебя на руки и потискаю, как раньше было можно. Ты его выдерживаешь по новым правилам?
Или все-таки предпочитаешь брать на руки, когда он ревет? А как ты его кормишь? Когда-то кормили грудью, потом стало модно искусственное питание, теперь опять спохватились и кормят грудью.
Честно говоря, не знаю, что тебе посоветовать по этому поводу. Детей у меня не было, к сожалению.
Поэтому я придерживаюсь мнения: как матери хочется, так и хорошо. Ну, говори, где что лежит и что можно брать, а что нельзя.
От тети шла такая энергия и такое тепло, что Линде стало весело. Она очень обрадовалась ее приезду. Между тетей и племянницей возникла удивительная близость – они понимали друг друга с полуслова. А малыш с первого дня привязался к своей двоюродной бабушке. Теперь с Оливером гуляла тетя Лин, а Линда ездила в университет, рассылала свои письма-резюме и могла спокойно куда-нибудь отправиться одна без ребенка.
И именно тете Линда рассказала всю правду об отце Оливера.
Слушая ее, тетя Лин задумалась.
– Знаешь, мне почему-то кажется, что вы с ним встретитесь. Я просто в этом уверена. А если Богу угодно вас все-таки разлучить, то наверняка для того, чтобы дать что-нибудь лучшее тебе взамен.
Надо только читать знаки судьбы. Мне вот последнее время, когда я еще ничего не знала о твоей беременности, все время попадалась реклама с младенцами. Еду я по шоссе у себя дома, а впереди новый щит поставили. На нем карапуз в подгузнике за компьютером и надпись: «Мама, отдыхай! Мне теперь есть чем себя занять!» Реклама новых компьютерных программ, что ли... Потом открываю журнал, а там та же реклама... А теперь я поняла, к чему это мне попадалось. А когда-то у меня был случай... ну, давно. Я встречалась с одним парнем, относительно парнем, лет так сорока с небольшим.
Вдовец, очень приличный, любовь там всякая, нежности... Ну, думаю, не сегодня завтра предложение сделает. И выхожу я во двор с этими приятными мыслями, а напротив через дорогу какие-то рабочие на моих глазах ставят щит со словами: «Хочешь друга – заведи собаку!». Туда новый зоомагазин переезжал. И что ты думаешь – мой бойфренд со мной в этот вечер распрощался. Дескать, у его покойной жены осталась сестра незамужняя, она одинока, его дети ее любят... и он решил на ней жениться.
– И что, завела собаку?
– Да у меня их целых три. Я после каждого своего романа собаку заводила. Маленькая – Тина, средняя – Бренда и здоровый ротвейлер – Чак. На ферме остались. За ними Барри с женой смотрят, мои помощники. Я тебе могу много таких сказок рассказать. Ты знаки судьбы не пропусти. Тебе вот был знак – бусы забыла. Надо было вернуться, а ты не стала. Решила гордость показать. Ополоснулась бы и опять к нему под бочок. Да что говорить, обратно не воротишь. Теперь нового знака жди.
В один из дней Линда получила по почте целых три приглашения на новую работу. К письмам прилагались рекламные буклеты двух университетов и одного колледжа. В Филадельфию ей ехать не захотелось. Тот же большой город, и, говорят, там преступность выросла за последнее время. Штат Айова ее тоже почему-то не привлекал. А что это за Фелтон-колледж? Какая-то деревня под Бостоном. Да еще колледж, а не университет. Но, когда Линда внимательно прочла письмо, она просто не поверила своим глазам – астрономическая зарплата, медицинская страховка оплачивает все, чуть ли не лечение домашних животных и услуги дантиста. Не говоря об оплачиваемом отпуске и каникулах, преподаватель колледжа имеет право на одну бесплатную поездку в год за границу и одну – в любой штат Америки. Такое разве бывает? Она развернула рекламный проспект. Конечно, это же частный колледж, своя рука владыка. Основан в 1812 году семьей Верстрейт, свое название получил от местечка Фелтон-виллидж. Ректор колледжа сэр Уильям Бенджамен Верстрейт, доктор наук и профессор истории, почетный член таких – то академий наук и прочее, прочее...
А что они мне лично пишут – должность профессора на кафедре философии. А почему бы и нет? Под Бостоном? Новая Англия, сдержанная чопорность, хорошие манеры. Красивая природа – лесной массив.
Кстати, они даже предоставляют жилье – на территории колледжа есть дома для преподавательского состава. Плата – только за коммунальные услуги, единственное условие – дом нельзя продать, передать в наследство и владеть им после перехода на другое место работы. Если я получаю пожизненного профессора, то могу там жить до самой смерти.
Я думаю, когда мой сын вырастет, он будет в состоянии купить себе жилье сам. Надо срочно позвонить туда, а то они возьмут кого-нибудь другого.
Линда дозвонилась до отдела кадров и договорилась с ними приехать на собеседование сразу после презентации своей книги. Но через час ей перезвонил сам ректор и сказал, что собирается лететь в Нью-Йорк и, если она не возражает, постарается сам быть на ее презентации.
Как Линда ни уговаривала тетю пойти с ней на презентацию в один из пресс-клубов, снятый издателем под торжество, та наотрез отказалась.
– Я посижу с Олли, не люблю я эти приемы...
– Лин, ты меня обидишь. Можно пригласить бэбиситтера на пару часов.
– И ты будешь дергаться все это время. Да еще денежки будут капать, как в такси. Ты должна быть спокойна и думать только о своем успехе, а не о том, подогреет нянька молочко или холодным даст ребенку. Да и мне головная боль – буду думать, как бы чего не ляпнуть лишнего, тебя не опозорить, да ну, не хочу... А телевидение будет? Я по телевизору посмотрю.
– Будет, если издатель раскошелится. Он и так что-то бурчал про превышающие доходы расходы. Книга-то не коммерческая, а академическая, научная...
На презентацию Линда надела свое парижское платье. Она совсем не поправилась, даже, наоборот, похудела после родов. Только грудь стала чуть-чуть больше.
Какая интересная женщина, подумала Линда, глядя на себя в зеркало. А вдруг чудо случится и он придет? Ну, пожалуйста, дайте мне знак, силы небесные! Я так хочу его видеть!
Когда Линда садилась в машину, над новым магазинчиком загорелась неоновая надпись: «Все, что хочешь – твое!».
Линда обрадовалась. Хорошо бы, если так!
В зале было столько народу, что Линда растерялась. Издатель, моложавый мужчина лет под шестьдесят, подхватил Линду под руку и потащил на небольшое возвышение к микрофону.
– Гарри, кто еще будет? – шепотом спросила Линда.
– Вокруг твоей книги какой-то странный ажиотаж, мне звонили из Госдепа, ЦРУ... Кстати, я пригласил телевидение. Знаешь, сколько это стоит? Если мы переиздадим книгу в мягкой обложке, может разделим расходы на рекламу пополам?
– Гарри, ты решил меня ограбить? Ну, грабь беззащитную мать-одиночку...
– Теперь ты под охраной американского правительства и Красных бригад... Скоро будешь богатой и знаменитой. Женщины-террористки будут слать тебе цветы со всего света...
– С часовым механизмом? Спасибо, не надо.
У меня обыкновенное серьезное научное исследование со статистическими выкладками. Его прочтут одни яйцеголовые эксперты.
– Нет, в твоей книге есть что-то эротическое, честное слово. Очень сильный энергетический заряд. Иначе бы я не стал ее издавать...
– Может, тебе уже пора начать издавать порнографический журнал? Возраст подошел?
– Мы это обсудим... Все, пора начинать...
Линда вышла к микрофону и произнесла обычные слова благодарности, не забыв и про тетю, сидящую сейчас с ее сыном. Потом, обратившись к залу, она сказала:
– Мы давно уже не обсуждаем вопрос – почему женщина идет в политику? Когда-то в девятнадцатом веке общество не хотело давать женщине право голоса. Хотя королева Виктория достаточно хорошо справлялась с государственными делами, политические возможности женщин ставились под сомнение. Это время ушло безвозвратно, и мы с удивлением вспоминаем: неужели это все было? Мы теперь понимаем, что женщина идет в политику не для того, чтобы что-то доказать мужчине или компенсировать свою несчастную личную жизнь. Она так же, как и мужчина, занимается политикой, потому что чувствует в этом свое призвание. Женщина по сути своей прирожденный политик. И если она не может реализовать свои таланты политика, она выбирает другой путь: идет в антиполитику – в терроризм. Именно то общество, где женщина испытывает не только физическую, но и моральную дискриминацию, непонимание и давление, дарят нам этих бесстрашных ангелов смерти. Кем была Юдифь – легендарной героиней своего народа или первой террористкой? Где эта грань, отделяющая подвиг от подлости? В этом нам еще предстоит разобраться. Но скажу лишь одно – в террористических организациях нет дискриминации по половому признаку.