Берг Кэрол. Превращение (Рей-Киррах - 1)

   Когда Александр уже был готов идти, один из камердинеров обратился к нему:
   - Вы выиграете сегодня забег, Ваше Высочество?
   - Забег - смысл моей жизни. Когда я бегу, я не думаю ни о чем другом. Я не могу проиграть, - он посмотрел мне в глаза и усмехнулся.
   Шел десятый день дакраха.
   Александр конечно же выиграл забег, я не знаю, то ли потому, что он действительно был прекрасным бегуном, то ли потому, что никто не посмел его обогнать. Я не сомневался в его способностях, но все-таки подозревал последнее. Уходя, он приказал своим камердинерам каждый час рассказывать мне о происходящем, чтобы я сразу мог записывать, поэтому я знал, что на торжественном пире после забега принц пил только назрил и ел одни фрукты, заявив, что на верху горы сам Атос велел ему очиститься перед помазанием.
   Только много часов спустя принц вернулся к себе совершить омовение и переодеться к ужину. Я ждал его в кабинете. Перед тем, как снова уйти, принц зашел в кабинет в сопровождении двух слуг, которые пытались на ходу завершить его наряд, состоящий из пяти слоев зеленого и золотого атласа и шелка. Принц заглянул мне через плечо, поглядел, как я вывожу слова о последних событиях дакраха, рассказанных мне одним из управляющих.
   - Что, работа идет?
   - Да, мой господин. Я описал сегодняшнюю победу и начал рассказывать о первых днях по воспоминаниям ваших камердинеров. Молю богов, чтобы моя работа оказалась достойной того доверия, которое вы оказываете мне.
   - Я оценю твою работу после дакраха. А пока что делай, как я велел.
   Я склонил голову.
   - Как прикажете, ваше высочество.
   Выходя из комнаты он обратился к одному из слуг:
   - Проследи за тем, чтобы огонь горел как следует. Я мерз весь день.
   Я невольно улыбнулся, удивив управляющего, сидевшего рядом со мной и рассказывающего мне о дакрахе.
   - Прошу прощения, господин. Я отвлекся. Вы говорили о тех кушаньях, которые подавали в первые дни дакраха.
   Было уже совсем поздно, когда звуки голосов, шарканье подошв и звон оружия сообщил о возвращении принца.
   - Идите, - обратился он к сопровождающим его. Он с трудом выговаривал слова. - Единственное, что мне нужно - избавиться от этих лохмотьев и найти кровать. Убирайтесь все. Хессио один справится.
   Последовал поток добрых пожеланий и прощальных слов, потом шум стих. Хессио, стройный базранийский юноша, личный раб принца, вскоре последовал за остальными. Рабыня уже загасила почти все лампы. Я просидел в темноте еще полчаса, пока не удостоверился, что в покоях принца действительно никого нет, потом я отважился выйти. Александр лежал поперек кровати полураздетый, он спал, сон его походил на оцепенение смерти, в руке он сжимал голубую склянку. Я вынул пузырек из его руки и выскользнул из спальни через комнату со светильниками. Меня никто не увидел. Александр еще днем прогнал стражника, отправив его маршировать вдоль стен дворца якобы в наказанье за грубость, и не поставив никого на его место.
   Итак, один день мы пережили.
   На одиннадцатый день дакраха солнце взошло над горой Нерод в пелене дождя. Это было знамение, которое я не мог истолковать, но день начался плохо. Поисковый отряд из Авенхара вернулся с пустыми руками. О Дмитрии никто ничего не слышал. Пять человек отправились по южной дороге в Кафарну, надеясь, что лорд мог свернуть на нее, чтобы не ехать по опасному пути Яббара. Отряд, отправленный Александром на дорогу Яббара еще не вернулся.
   Я внимательно наблюдал за принцем, пока он выслушивал неутешительные новости. Если заклятие начинало работать от сильных переживаний, то было самое время. Гнев, волнение, нетерпение, чувство вины - все эти эмоции отражались на лице принца. Но никаких зловещих перемен не было заметно.
   В этот день церемонии дакраха не носили такого официального характера, как в предыдущие десять дней: это были простые встречи с друзьями и благословения родственников. Как и накануне, я сидел в кабинете, а надсмотрщик дежурил на огороде. Я выслушал очередной отчет от управляющего, касающийся последних часов дакраха. Я знал все о церемониальных чашах вина, о зажженных благовониях, о ритуальных поцелуях и преломлении тростей, совершенных принцем. На закате принц должен будет вернуть свой меч и кольцо с печатью отцу в знак полного подчинения, а затем провести вечер, пируя с юношами, которые еще не достигли совершеннолетия. Император и Императрица будут принимать взрослых гостей в отдельном зале.
   Я уже заканчивал запись последних событий, когда стражник втащил в комнату Филипа, альбиноса из дома для рабов.
   - Говорит, что у него сообщение для писаря, - сказал стражник, держа мальчишку за шиворот на расстоянии вытянутой руки. - Я не решился пустить его одного в покои принца. Фритяне тащат все, что плохо лежит.
   Я кивнул, стараясь ничем не выдать охватившего меня волнения.
   - Тебя зовут, - сказал мальчишка, косясь на охранника, - мастер Дурган.
   - Да, конечно. Я иду, - я оттолкнул их обоих и помчался, даже не высушив чернила и не вытирая рук.
   По забитым народом коридорам было невозможно бежать достаточно быстро. Я должен увидеть Александра, прежде чем превращение совершится.
   - Эззариец! - Грубый голос окликнул меня, когдя я заворачивал за угол. Бореш! Я шмыгнул под темную арку и задержал дыхание. Бореш таращился во тьму, вертя головой и поигрывая небольшим кнутом у пояса. - Куда это ты так спешил, раб? - Негромко спросил он самого себя. Прошла целая вечность, прежде чем он ушел. Я помчался дальше мимо прачечных, пышущих жаром кухонь, через шумный двор, миновал мастерские и кладовые, потом через железные ворота выбежал на опустошенные зимними холодами огороды.
   Единственный тоненький луч закатного солнца вырвался из-под угрюмого свода небес, бросив на землю оранжевый отсвет, потом он скрылся и снова полил холодный дождь. Кучки грязного снега лежали на бывших грядках, умершие растения продолжали цепляться сухими усиками за шпалеры, всюду валялись разбитые бочки и рваные рыбацкие сети. Высокая стена отделяла основную часть огорода от участка с лекарственными травами. Я бежал, увязая в жидкой грязи, а у меня над головой грохотала зимняя гроза.
   За огородом начинался сад, состоящий из старых фруктовых деревьев, толстых и кривых, и из-за этих деревьев до меня донесся леденящий душу крик. Я помчался на звук и едва не сбил с ног замершего от ужаса Дургана. Одной рукой надсмотрщик сжимал обнаженный меч, другой судорожно цеплялся за ветку дерева.
   Принц стоял на коленях в грязи, подавшись вперед, он прижимал к лицу сжатые в кулаки руки. Контуры его тела были размыты, как будто пелена дождя не позволяла мне видеть как следует. Мышцы его спины раздувались, голова уменьшалась, плечи раздвигались, а ноги выгибались самым немыслимым образом. Зелень и золото его одежд колыхались вместе с контурами тела так, что рябило в глазах. В какой-то миг оба они - зверь и человек - стали видны, от них повеяло нестерпимым холодом, я подумал, что все мы тут же заледенеем на месте. Александр вытянул перед собой руки и закричал, от его крика движение на миг замерло, потом контуры его тела снова заколыхались.
   Я подбежал вплотную к нему, но у него уже не было руки, которую я мог бы схватить. Я не посмел дотронуться до него, но я заговорил с ним как можно спокойнее и ласковее.
   - Александр, принц дерзийцев, слушай меня. Ты не потерян, - слова легко слетали с моего языка, будто я произносил их час назад, а не когда-то в другой жизни. - Заклятие имеет власть над твоим телом, но ты имеешь власть над своей головой. Слушай меня. Слушай внимательно. Я не могу последовать с тобой в то ужасное место, в которое ты отправляешься, но ты будешь не один. Единение наших душ станет тем мостом, по которому ты вернешься обратно, и двери в этот мир не захлопнуться перед тобой. Ты будешь контролировать все свои действия и мысли, и ты не позволишь одержать победу тем, кто вверг тебя в это состояние.
   Превращение почти завершилось. Как меркнет последний солнечный луч, так исчез и последний кусочек зеленого атласа и рыжая прядь. Я услышал последний человеческий стон отчаяния, и вот передо мной лежал шенгар, горный лев, самый опасный хищник азахских гор. Он... принц... поднялся на лапах и оскалил на меня зубы, яростно рыча.
   - Ради Атоса, эззариец, уходи, - дрожащая рука Дургана легла мне на плечо.
   - Принц Александр не причинит мне вреда. Он полностью контролирует себя, - я искренне надеялся на это.
   Зверь, вес которого в два раза превышал вес человека, а длина тела была в полтора раза больше роста Александра, повернул голову и издал утробный звук, режущий ухо. Он шагнул вправо, затем влево, не отрывая от меня взгляда. Я замер, стоя на коленях, глядя в горящие янтарные глаза, так похожие на глаза принца.
   - Я останусь с вами, господин, и мы поговорим. То есть, я буду говорить, хотя я понятия не имею, о чем. Вы простите меня, если моя речь будет несвязна, и я надеюсь, вы забудете многое из того, что я скажу вам, когда вернетесь в свое обычное состояние. Я уже давно не говорил о серьезных вещах. Как вы часто замечали, раб редко бывает откровенен со своим хозяином. А разговоры, которые я вел с другими рабами в первые дни, тогда я был настолько глуп, не предназначены для ушей господина. В них нет ничего лестного ни для Императора, ни для его Империи.
   Зверь наклонил голову и фыркнул мне в лицо так сильно, что его дыхание согрело мои озябшие пальцы. Дурган поднял меч, но я схватил его за лезвие и оттолкнул прочь.
   - Принц едва ли будет тебе благодарен, мастер Дурган. Ты ведь видел, как он наказывал меня за наглость. Но я знаю, кто скрывается под этой наружностью, и я не раз говорил ему, что не боюсь его.
   - Ты можешь читать его мысли? - прошептал Дурган.
   - Нет. Я могу только угадывать их, исходя из того, что я о нем знаю. Разве ты сам не узнаешь его? Я только намеком задел нравы дерзийцев, и он сразу же оскорбился. Он такой задиристый...
   - Да лишат тебя боги речи, эззариец! Он откусит тебе голову...
   - ... храбрый и отчаянный зверь. Но в нем должно быть что-то еще, что-то глубоко запрятанное под его шкуру, иначе демоны не стали бы уделять ему такого внимания. Он должен найти это что-то, заметить его... это будет еще сложнее, чем справиться с заклятием.
   Александр в образе льва обошел вокруг нас, мягко ступая огромными лапами, мышцы перекатывались под его толстой шкурой. Я по-прежнему не двигался, надеясь, что не зашел слишком далеко. Если я чересчур разозлю его, он может потерять связывающую нас ниточку и оказаться заключенным внутри крошечного звериного сознания. Сомневаюсь, что мы с Дурганом сможем пережить этот момент. А если подобное будет происходить регулярно, скоро от Александра мало что останется.
   Я ощутил на затылке жаркое дыханье.
   - Вы владеете ситуацией, мой господин, - сказал я. - Вы можете поступать так, как захотите. Но вы не должны полностью игнорировать потребности вашего нового тела. Если вы хотите пить - пейте, если вы голодны - ешьте то, что ест этот зверь, отбросив стыд и отвращение. Если вам нужно бежать, вы должны бежать, используя свой разум и инстинкты этого тела, чтобы не подвергнуться опасности. Доверяйте имеющимся у вас сейчас чувствам, они помогут, но не забывайте и о человеческом разуме, чтобы понять то, чего не в состоянии понять зверь. Помните о людях, которые боятся вас, ваших людях. Тех, что боги отдали под вашу власть.
   Он отошел от меня и забегал кругами по саду. Не будь моя туника и так уже мокрой от дождя, она вымокла бы теперь от пота.
   - Думаешь, он тебя слышит? - негромко спросил надсмотрщик.
   - Надеюсь, - слабость навалилась на меня, я задрожал под струями дождя. - Он сказал что-нибудь, когда пришел?
   - Только приказал позвать тебя и достать мой меч.
   - Меч?
   - Да. Он сказал "эззарийца... меч". И я решил, что он хочет, чтобы я вынул меч из ножен.
   - Не думаю, что он хотел, чтобы ты убил его.
   Пока Александр петлял по саду, Дурган спросил, не может ли он отлучиться на несколько минут.
   - Иди. Я останусь здесь, - я не думал, что он вернется. Шенгары были опасными и непредсказуемыми животными.
   Но манганарец пришел минут через пять. Я понял это, когда ощутил у себя на плечах теплую шерстяную ткань плаща. Изумительно сухую.
   - Спасибо, - произнес я.
   - Так будет только справедливо. Ты не обязан ему помогать.
   - Я никому не помогаю, - ответил я, плотнее заворачиваясь в теплую ткань. - И не думай даже.
   - Но ты ведь один из Стражей? Ты борешься с тьмой, как говорила моя бабушка, да?
   - Единственным оставшимся мне способом.
   - А принц знает, кто ты?
   Я посмотрел на огромную кошку, резвящуюся за деревьями.
   - Я всего лишь раб, у которого есть немного знания. И я никогда не стану ничем иным.
   Не желая или не чувствуя в себе достаточно сил для спора, Дурган отошел к первому ряду деревьев и сел так, чтобы видеть вход в сад.
   Через некоторое время Александр подошел ко мне. Он негромко ворчал и ходил вокруг меня. Я решил, что он хочет, чтобы я снова поговорил с ним.
   - Продолжить рассказывать чепуху? - Усталость и близкая опасность лишили меня осторожности. - Рассказать сказочку? Или спеть? Поговорить о книгах, женщинах или жизни деревьев? Или о звездах в южных небесах... там, где еще есть звезды? Не выйдет. Когда-то я знал о подобных вещах немало, но не теперь. Я могу рассказать о чистке плиток пола, или о трещинах в фундаменте, или о том, что ваш поставщик перьев обманывает вас. Его перья сделаны не из лучшего тростника.
   Мне стало наплевать на принца. Редкие у него приступы доброты означали для меня только лишние шрамы на спине. Дайте рабу немного мяса без жил. Дайте ему две чашки воды. Ах, поддержите его, когда я забью его до полусмерти. Только один удар сегодня, эззариец. Неважно, что мы забрали твою жизнь и душу и растоптали их. Какая разница, если мы отпустим тебя сегодня, тебе все равно некуда будет вернуться. Некуда. Я встал на четвереньки, и меня вырвало желчью.
   Александр отпрянул, зашипев на оставленную мной на земле зловонную лужу.
   - Вернись, - потребовал я. Я поправил плащ на плечах и, дрожа, поднял к небу лицо, подставляя его струям дождя. - Я не оставлю тебя. Каставан и его шайка не разделаются с нами так просто.
   Я говорил о погоде и о дожде, рассказывая в основном, насколько погода в Кафарне отличается от погоды в тех местах, где я вырос, хотя у нас тоже часто идут дожди. Это была единственная тема, которой я мог касаться, живя в Империи, и не ощущать при этом горечи, или страха, или отчаяния. Любое воспоминание об Эззарии было болезненно, но география была настолько абстрактна, что я не воспринимал ее всерьез.
   Больше трех часов я разговаривал с принцем, пока мои веки не начали слипаться, а слова застревать в горле. Тут лев издал рык, и я вздрогнул. Я испуганно шлепнулся в грязь рядом с ним, сердце молотом стучало в груди.
   - Александр! - звал я, опасаясь, что упустил его.
   На меня пыхнуло жаром, словно кто-то подбросил в костер сухое сосновое полено. Зелено-рыжая вспышка. Бесформенный клубок, два слитых во единое тела, бились друг с другом в грязи. Душераздирающие стоны и звериный рык разносились по саду, как будто обезумевший зверь заживо пожирал человека. Я отшатнулся от них. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем действие заклятия прекратилось, и в грязной луже осталось лежать распростертое тело, одетое в зеленые когда-то одежды. Как только пропали последние звериные черты, я разобрал хриплый шепот.
   - Задиристый, да?
   - Именно, мой господин. И вы сами знаете это, - я помог ему подняться и набросил ему на плечи промокший плащ.
   - Ну, теперь-то тебе придется сознаться, что ты мой дух-хранитель, Сейонн. Никто из нас не может больше притворяться.
   Наши глаза на миг встретились. Я первый отвел взгляд. В глубине его души пылал феднах.
   Глава 16
   Мы снова пошли в хижину садовника, хотя Александр и заявлял, что он уже вдоволь полазил по грязи.
   - У меня в комнатах тоже можно поговорить без свидетелей, к тому же там сухо, - он прекрасно держался, учитывая то, что он только что пережил. - И я страшно проголодался. В следующий раз найдите мне стадо оленей. В этом саду нет даже кроликов.
   В следующий раз. Он говорил об этом так, будто речь шла о званом обеде, но время от времени по его телу пробегала нервная дрожь.
   Я же был напуган и смертельно устал. Иметь дело с заклятием, наложенным демонами, когда ты так беспомощен, а тут еще Александр так легкомысленно относится к мелидде.
   - Потерпите еще один день, ваше высочество. Только когда палец вашего отца коснется вашего лба, оставив на нем каплю масла, только тогда мы сможем вести себя так, словно мы победили врага.
   - Это меч, - сказал он, с трудом удерживая трясущимися руками чашку с горячим назрилом и вдыхая его запах. - И Дмитрий. Я уверен.
   Я не сразу понял, о чем он говорит.
   - Провоцируют превращение?
   - Я должен был отдать свой меч отцу, как символ моей последней ночи, в которую я буду считаться ребенком. Я вынул его из ножен и держал на ладонях. И пока я смотрел на него, я не мог отделаться от мысли, как нужен мне был в эти дни Дмитрий. Вся магическая чепуха не сравнится с наказанием, которое придумал этот упрямец.
   - Вы полагаете...
   - Никакие бандиты не могли задержать его. Он одной рукой справится с двумя десятками разбойников и даже не вспотеет. А его спутники почти ни в чем не уступают ему. Нет. Дмитрий вспомнил о том, что он ликай, и решил проучить меня.
   - И вы считаете, что мысль о нем вместе с прикосновением к мечу вызывает превращение?
   - В первый раз я танцевал в этом проклятом келидском лесу и вынул из ножен меч. Когда все кончилось, я снова вложил его в ножны...
   - ...и подумали о том, что собирались делать.
   - Именно. Второй раз это произошло во сне, но в третий - лорды приносили присягу и клялись поддерживать меня, как преемника Императора, и я касался их мечей. Барон Демиск старый приятель моего дяди...
   Я вздохнул.
   - Похоже на правду. И завтра...
   - Никаких мечей завтра не будет. И я сделаю все, чтобы не думать об этом старом негодяе.
   - Будьте осторожны, господин. Если келидец хотя бы заподозрит, что вы обо всем догадались, он придумает способ заменить предмет, вызывающий заклятие или нашлет на вас еще одно.
   - Завтра дакрах, Сейонн. Совершится помазание. Да обрати они меня в шакала, я не сдамся, - он был совершенно уверен в себе.
   В отличие от меня. Когда речь идет о рей-киррахе, ни в чем нельзя быть уверенным. К тому же я не понимал целей Гэ Кайаллета. Заключили ли келидцы сделку с повелителем демонов, или он просто использовал их похоть и злобу в своих целях? Все, что я помнил из книг, не помогло мне ответить на этот вопрос. Пока Александр допивал свой назрил, я перебирал в уме все, что могло помочь мне понять происходящее. Я снова вспомнил о пророчестве Эддоса и первой и второй битве в войне за владение миром. Эззарийцы считали, что первая битва - завоевание дерзийцами Эззарии, она была проиграна, как и предсказывало пророчество, а до второй битвы еще далеко. Она произойдет только тогда, когда эти "завоеватели с севера" станут одним целым с демонами. Если хоть кто-то из нас останется в живых, у нас будет полно времени воспрянуть духом, восстановить силы и подготовится, прежде чем демоны овладеют дерзийцами. А что если эти люди с севера не дерзийцы, а келидцы, которые уже одно целое с демонами? Эта мысль была невыносима. Я больше не верил в богов и пророчества, но я не мог отделаться от мысли о битве, пока помогал принцу подняться и бегал за садовые ворота смотреть, нет ли там посторонних. На битвах пророчество не заканчивалось. Там говорилось еще о воине, человеке с двумя душами, который выступит против демона и спасет мир... тут я заставил себя прекратить ненужные воспоминания. Я не знал ни одного человека хотя бы с просто целой душой, не то что с двумя.
   Я вернулся вместе с Александром в его покои. Хотя было уже очень поздно, повсюду горели огни и сновали стражники и слуги. Когда принца узнали под слоем грязи и лохмотьями, оставшимися от одежды, человек тридцать разом кинулись раздевать, мыть, согревать и расспрашивать его.
   - Где вы были, господин? Император так... так расстроен вашим отсутствием, - Совари как опытный военачальник, захватил первенство, оттеснив остальных слуг. - Он разослал людей по всему дворцу и отправил часть в город, когда узнал, что вас нет на пиру...
   - Убирайтесь! Все, все прочь, - велел принц, отпихивая слуг и отшвыривая от себя протянутые ему со всех сторон стаканы назрила и вина. Что странного в том, что я захотел провести часок с самим собой? Я устал от гостей и церемоний!
   - Но ведь не часок, а шесть часов! Вы убежали с пира, и никто не знал, куда, - капитан разглядывал мокрый плащ принца. - Мы решили, что вы больны. Что с вами произошло?
   - Ничего. Я пошел прогуляться под дождем. Я хотел поразмыслить. Остаться один. Я оступился и упал в грязь. Вот и все.
   - Гулять одному... А этот как же? - Совари кивнул на меня, в словах его звучало подозрение. Я тоже был с ног до головы покрыт слоем грязи. Я хотел было ускользнуть через комнату со светильниками, но пути туда были перекрыты. - Он, значит, составил вам компанию?
   - Что значит, компанию, - засопел Александр. - Он раб, а не человек, он поднес руки к огню. - Почему я позволяю тебе так со мной разговаривать, Совари? Если бы ты не служил мне так, как ты это делаешь...
   - Простите, ваше высочество, - поспешно отозвался капитан. - Я просто спросил, поскольку этот раб повсюду встречается мне все эти дни. Что мне передать Императору?
   - Скажи, что ничего не произошло.
   Совари грустно рассмеялся.
   - Если вы и вправду цените меня, как говорите, лучше не посылайте меня к нему с таким сообщением. Я дорожу своей головой.
   - Пусть Готфрид передаст сообщение. Он всегда умел выручать меня. Они с отцом знакомы с незапамятных времен. Он столько лет был дениссаром, он умеет сообщать неприятные новости.
   - Прекрасно, - Совари наморщил нос, помогая принцу снять мокрый плащ Дургана. - Вы уверены, что все в порядке, мой господин?
   - Мне нужно поспать. Раб поможет мне раздеться. А ты успокой моего отца. Скажи ему, я приду в назначенный им час.
   - Спокойной ночи, - воин пошел к двери. У двери он задержался, низко поклонился и произнес: - Пусть наступающий день станет днем начала вашей славы и будущей славы Дерзийской Империи.
   Александр с испачканным грязью лицом, в разодранной одежде и с растрепанной косой кивнул в ответ на пожелание с достоинством правителя. Когда Совари ушел, я помог принцу выбраться из прилипающих к телу мокрых тряпок и принес ему горячей воды умыть лицо и руки. Как только с этим было покончено, принц достал из ящика стола голубую склянку и поднял ее, словно желая сказать тост.
   - За моего духа-хранителя. Ты оказал мне сегодня большую услугу.
   - Не хотел бы я оказать ее еще раз. Пусть день вашего рождения пройдет спокойно.
   Он усмехнулся и упал на кровать. Мне показалось он заснул раньше, чем успел коснуться постели.
   Так прошел второй день.
   В день дакраха Атос решил явиться во всей своей красе. Александр не занавешивал окна своей спальни, и я был разбужен сиянием безоблачного утра. В эту ночь я снова наслаждался теплом камина. К тому времени как я погасил все лампы, отчистил башмаки и спрятал мокрый шерстяной плащ, чтобы никто не мог установить его хозяина, оказалось, что уже нет смысла тратить время на возвращение в дом для рабов. Дурган знал, где я. Кроме того, меня снедало беспокойство. Если рей-киррах пытается не допустить помазания Александра, тогда заклятия мало. Они готовили что-то еще, и я провел несколько часов, пытаясь понять, что именно.
   Сама затея, казалось, обречена на провал. Если то, что сказал Александр, правда (а у меня не было причин сомневаться в его словах), тогда только его смерть может сорвать помазание. Члены королевского семейства могли позволить себе причуды, вспышки гнева, странное поведение. Даже если дерзийцы увидят, как их принц обращается в дикого зверя, что они подумают? Ничего. Они не верят в мелидду. Они решат, что это видение, шутка, принц снова валяет дурака. В худшем случае они решат, что это странность, вроде той, когда некоторые мужчины берут с собой в постель и жену и собаку. Конечно, это необычно, но не настолько, чтобы Айвон отвернулся от собственного сына.
   Я покинул покои принца, прежде, чем туда пришли. Когда я уже шел по коридору, навстречу мне попались слуги с дровами для камина принца, трое из них несли еще тяжелые котлы с водой для омовения. Дурган ждал меня в доме. Рабов уже не было. Подозреваю, что те из них, кто работал на кухне, вообще не ложились в эту ночь.
   - Он сказал тебе, где нам быть сегодня? Нам оставаться на тех же местах? - Спросил Дурган.
   - Думаю, да, - я пытался умыться из бочки. - Мы не говорили об этом, я решил, что это не имеет значения. То, что случится, будет не таким, как раньше.
   Солнце сияло в голубых небесах, когда я вышел из дома. Холодный ветер играл флажками, красными и зелеными. Цвета Империи и дома Денискаров. Лев и сокол. Империя и тесно связанная с ней семья. Айвон, Александр... Дмитрий.
   Миг спустя небосклон моего разума тоже прояснился, и я увидел опасность также четко, как видел заснеженную вершину горы Нерод, переливающуюся в солнечных лучах.
   - Мастер Дурган, - я вбежал в дом. Он подкладывал щепки в жаровню, на которой грелось ведро с водой. Я присел на корточки рядом с ним и негромко заговорил. - Вы верите мне? Если я скажу, что у меня самые худшие предчувствия, касающиеся этого дня, сделаете ли вы так, как я скажу, не задавая мне лишних вопросов?