Диксон, один из тех двух молодых парней, которых Уайклифф оставил у Сент-Джуллиота, уже сидел на рабочем месте и печатал свой отчет.
- Нам ничего не удалось раскопать, сэр. В двух соседних домах полагают, что посреди ночи на набережную заезжал автомобиль. И миссис Клара Бэртон...
- Это из крайнего коттеджа?
- Именно. Так вот, она говорит, что проснулась от звука работающего мотора. Потом стало снова тихо, а через некоторое время снова послышалось гудение, и машина спокойно проехала прочь.
- Наверно, она слышала, как машина разворачивается на пирсе.
- Так я и подумал, и она тоже. Она говорит, парочки иногда проводят по полночи на пирсе в машине, но только они потом не выруливают на набережную... - Диксон помолчал. - Я опросил и ее мужа, но он ничего не слышал. Проспал, судя по его похмельному виду.
- Наверно.
- А некая миссис Паскоу из третьего коттеджа помимо всего этого, слышала еще и крик, вроде бы исходящий откуда-то с пляжа. Но она не придала этому значения, потому что местные парни, говорит она, частенько удят рыбу по ночам на воскресенье, ну и выпивают как следует.
- Кто-нибудь из местных жителей отсутствовал этой ночью?
- Да, сэр, Ник и Чарли Бэрды. Но они вроде как уехали в город и еще не возвращались. Их и не ждут раньше того времени, как в городе закрываются бары...
Диксон глянул на часы и добавил:
- Мы зафиксировали там следы от шин и сделали фотографии. Я послал материалы в дорожную полицию, пусть они делают экспертное заключение.
Уайклифф сел за свой рабочий стол. Ну что ж, для начала все сработано неплохо. Судя по всему, ничего не упущено.
А в середине ночи, когда Уайклифф ворочался без сна в кровати, ему вдруг с отчетливым цинизмом подумалось, что напрасно он раздувает эту историю с револьвером. Скорее всего, тут было простое злоупотребление оружием, приобретенным нелегальным путем. Кто-то мог побаловаться, пальнув в воздух. Вот так-то, и все дела.
Глава 2
Вот и понедельник. Еще один хороший, ясный денек. Солнышко снова заглянуло в окно кабинета Уайклиффа, высветив жирные пятна на поверхности стола и слой пыли на книжном шкафу... Хотелось думать об отпуске - а вовсе не о работе, которая была впереди.
Личная секретарша Уайклиффа, Дайан, вошла в кабинет, благоухая туалетной водой и светясь деловитостью. Ее младшие коллеги, снедаемые тщетными соблазнами, звали ее за глаза "Снежной Королевой". Или "Снежной Девой". В общем-то, девой она была, вероятно, и в буквальном смысле. Дайан внесла ворох разноцветных записок - каждый цвет означал некий отдел или учреждение... Уайклифф вдруг остро затосковал по тем старым временам, когда ты шел к кому-нибудь, распахивал ногой дверь и говорил, о чем хотел. Сейчас это общение сменилось на эти вот разноцветные клочки бумаги, а потом, судя по всему, народ полностью перейдет на компьютерные послания. И хотя люди стали болтать больше, их слова значат все меньше. Вот такой вот парадокс.
- Положи это все сюда, Дайан.
Дайан разложила бумаги в аккуратные стопки. Розовая бумага из дорожной инспекции была озаглавлена: "Отчет о следах протекторов на набережной Сент-Джуллиот". Там содержалось мнение эксперта, что следы от шин оставлены автомобилем "Б.Л.Макси", но не наверняка....
Позвонил Керси и сообщил, что Диксон побеседовал с братьями Бэрд насчет их рыболовной поездки:
- Они вернулись домой около половины третьего ночью на воскресенье и видели автомобиль, который разворачивался на пирсе у Сент-Джуллиот. Они не обратили на машину особого внимания, и мне кажется, что они уже здорово набрались к тому моменту. Сами понимаете, эта рыбная ловля - больше пьянка, чем ловля рыбы... - Керси помолчал и спросил: - А вы ничего не надумали насчет братьев Клемент, сэр?
Керси попал в точку. Уайклифф поразмышлял о братьях-антикварах и пришел к выводу, что возможная связь между ними и ограблением, и в особенности с пропавшим револьвером, слишком сомнительна. Маловероятно, чтобы уважаемый торговец, известный всем в округе, вдруг вошел в преступный сговор и соучаствовал в инсценировке ограбления. Во-всяком случае, Уайклифф и майора не мог всерьез подозревать. Но тем не менее, когда Дайан закончила с бумагами на его столе, он встал со словами:
- Я поехал на Бир-стрит. Если я кому-нибудь понадоблюсь, пусть позвонят мне на мобильный в машине...
Он выехал со стоянки и втиснулся в утреннюю уличную пробку. Уайклифф не очень хорошо водил машину и не находил полного согласия с двигателем внутреннего сгорания, а также не понимал современного преклонения перед автомобилем. Он часто думал о себе, что родился невовремя, а надо было бы прожить жизнь лет на сто раньше, сохраняя сладостные иллюзии насчет социальной справедливости и совершенства человеческой природы...
Он вышел из машины в конце Бир-стрит и пошел дальше пешком. В утреннем жемчужном свете улица выглядела, словно на картине Писарро: воздух, казалось, легонько вибрировал, смягчая контуры предметов, покрывая глаза легкой пеленой... Эта улица была известна своими специализированными магазинчиками - прекрасный гастроном, лавка деликатесов, пекарня, винный и мясной магазины... Молодые или бальзаковского возраста женщины, элегантно одетые жены зажиточных игроков в гольф, подписчицы на журналы типа "Дом и сад", парковали здесь свои "фиаты", "мини" и "фиесты" и методично обходили все здешние торговые точки, сверяясь с экзотическими списками запланированных покупок. И в соседстве с этой яркой торгующей толпой, с броскими вывесками, обветшалый фасад с мрачноватой витриной антикварной лавки казался бедным родственником на богатой свадьбе.
Впереди Уайклифф заметил фигуру Паркина. Майор был в том же боцманском свитере и мятых вельветовых брюках, на ногах - туфли из парусины, в руках сетчатая сумочка с какой-то снедью. У антикварного магазинчика майор задержался и уставился на витрину, прикрыв глаза козырьком от солнца. И тут же пошел дальше своей странной походочкой, при которой, казалось, тело выше колен было совершенно неподвижно и словно скользило над землей на колесиках.
Дойдя до антикварной лавки, Уайклифф понял, что она закрыта. Он нажал кнопку звонка, но безрезультатно. Потом он заметил, что за его действиями следит женщина из кафе напротив. С утренним кофе было уже покончено, а до обеда еще далеко - так что в кафе не было посетителей. Уайклифф пересек улицу, вошел и сел за столик под красно-белой скатертью с фирменным штампом кафе. Женщина медленно подплыла к нему - она была тучной, с темными, почти черными волосами и миловидными чертами лица. Говорила она с мягким девонширским акцентом, вязким, словно взбитые сливки:
- Вам кофе?
- Да, черный без молока.
Она направилась к кофейному аппарату.
- Я тут пытался попасть в заведение напротив, но не удалось, - сказал ей Уайклифф.
- Ну да, у них закрыто.
Женщина двигалась медленно, переваливаясь с ноги на ногу. Встав за аппарат, она окинула Уайклиффа долгим оценивающим взглядом, который так хорошо знаком всякому полицейскому.
- Вы что, из полиции?
- Да.
- Я так и подумала. А что там у них стряслось?
- Ничего.
Она задумчиво смотрела на лавку напротив.
- Нет, там что-то не то, я слегка встревожена... - Она покрутила на пальце обручальное кольцо. - Знаете, это ведь парочка закоренелых холостяков. Старший брат, Джозеф, обычно заходит сюда обедать, а иногда и Дэвид заглядывает, когда бывает тут. В субботу магазин был открыт, как всегда, и Джозеф пообедал у нас. А в воскресенье гляжу - у них весь день даже гардины с окон не отдергивали. А сегодня и подавно - с утра так лавочку и не открыли. Правда, они не особенно суетятся насчет своей работы - если надо, вешают на дверь табличку "вернусь через десять минут", и уходят на полдня... А все-таки сегодня что-то не так...
- Разве они никогда никуда вдвоем не отлучаются?
- Нет, никогда. Джозеф - он сиднем сидит дома, а Дэвид - тот чаще куда-то завеивается по всяким делам.
Она подала кофе и вернулась на свое место за прилавком. Из кухни пахнуло чем-то очень аппетитным. Похоже, здесь можно вкусно пообедать. Прекрасная мысль.
- Поваром у вас тут муж?
Женщина кивнула:
- Вы любите жаркое?
- Во всяком случае, у вас оно пахнет чудесно.
Она довольно рассмеялась:
- Мы, знаете, обслуживаем по большей части наших завсегдатаев, но если хотите у нас покушать - милости прошу...
По другой стороне улицы шла девушка в голубом брючном костюмчике. У нее были красивые темные волосы до плеч и хорошая фигурка, вот только черты лица казались резковаты. Она подергала дверь антикварной лавки, затем проделала то же самое с боковой дверью, а потом наконец позвонила. Она очень долго держала палец на кнопке звонка.
- Ну вот видите! - заговорила женщина из-за стойки. - Если бы они уехали, она бы уж знала об этом!
- А кто это?
- Стоукс, подружка Дэвида.
- Молоденькая совсем.
- Не знаю... Думаю, ей лет двадцать пять.
Тут вдруг Уайклифф сообразил, что все это время думал о братьях Клементах, как о двух пожилых седовласых холостяках с разными стариковскими причудами.
- Постойте, так братья Клементы - молодые люди?
- А вы что же, не знаете их?
- В глаза не видел.
Толстуха закусила губку, точь-в-точь как школьница, решающая задачку.
- Ну, не то чтобы они очень молоды. Джозефу лет за сорок, а Дэвиду тридцать один или тридцать два года. Пожалуй так. И друг на друга они совершенно не похожи. Джозеф - крепкий мужчина, рыжий, весь в отца пошел. А Дэвид - худой и темноволосый. Семейный бизнес после смерти отца перешел к Джозефу. У них мать с отцом оба в две недели скончались, один за другим. Переболели гриппом, потом воспаление легких - вот такие дела! - Она вздохнула. - Это было лет десять или двенадцать тому назад. И с того-то времени Джозеф и стал у нас обедать. А Дэвид - он участвует в бизнесе года три. Я помню его еще мальчишкой, потом он уехал учиться в колледж, после чего получил работу в крупной страховой компании в Лондоне. Мы его много лет не видели. А дальше ему, видать, надоело в Лондоне, он бросил ту работу и вернулся в наши края.
- А братья как, мирно живут, ладят?
Женщина склонила голову набок:
- Ну, со стороны-то оно так, но я сомневаюсь. Дэвид много ездит, говорят, он хорошие связи завел с коллекционерами и все такое. Он любит все время мотаться, ездить, а Джозеф - нет, он домосед. Но мне кажется, Джозефу совсем не нравится, как у них дела идут...
Кафе стало заполняться народом, и толстуха принялась расхаживать от прилавка к столам. Хотя двигалась она намеренно неспешно, но успевала принять все заказы и подавать пищу вовремя, да еще и обменивалась последними сплетнями с посетителями.
- Выпьете что-нибудь? - спросила она у Уайклиффа.
- Да, легкого пивка, пожалуй.
Жаркое было вкусным, но все-таки добавки брать не хотелось. Среди завсегдатаев заведения было на удивление много молодежи из близлежащих офисов, но большинство из них удовлетворялось всего лишь тарелкой супа и кусочком хлеба. Время от времени в зал заглядывал коротенький человечек в белом поварском колпаке, надвинутом на уши. Он обменивался с посетителями короткими приветствиями на несколько странном варианте английского.
Толстуха добродушно улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Уайклиффа:
- Он чех. Приехал сюда после ихней "Пражской весны" шестьдесят восьмого года.
Уайклифф продолжал следить за антикварной лавкой. Прохожие иногда останавливались перед дверью, но не пытались войти или хотя бы позвонить.
Отобедав, Уайклифф вышел из кафе и пошел по той стороне Бир-стрит, на которой располагался антикварный магазин. Чуть дальше он увидел узенький проход между соседними магазинами, и свернул туда. Сквозь растрескавшийся асфальт пробивалась трава. За каждым домом по Бир-стрит имелся дворик, откуда на эту аллейку выходила калитка. Во дворе у Клементов был еще и гараж. Калитка открылась легко - была не заперта.
Дворик, вымощенный обросшими мхом кирпичами, был тесен - не развернуться. Гараж стоял пустой. Два окна первого этажа выходили во двор; их не открывали, судя по всему, уже много лет, и проемы были затянуты сеткой, но в одном из них тускло посвечивал огонек зажженной лампы вероятно, настольной, если судить по высоте светящегося пятнышка. Дверь в дом была тяжелой, солидной, но к вящему удивлению Уайклиффа, тоже отворилась легко, от одного толчка. Он постучал в дверь костяшками пальцев, ответа не последовало. Тогда он вошел. Помещение, куда он попал, в свое время явно выполняло роль кухни, но сейчас тут стоял тазик для умывания, а через тамбур был вход в туалет. Направо была дверь, ведущая в комнату, где горела лампа.
Тут располагалась контора магазина - стоял массивный письменный стол, вращающееся кресло, шкаф для бумаг и старомодный черный сейф с бронзовой отделкой. На столе стоял телефон и поворотная лампа - она была включена. Посредине лежал распахнутый торговый каталог, рядом - шариковая ручка. Перекидной календарь и пепельница, почти до краев забитая окурками, а рядом - пустая сигаретная пачка. Впечатление было такое, словно из кабинета выбежали второпях... Но только слишком уж здесь было холодно и неуютно, да еще перекидной календарь показывал субботу 9-го числа вместо понедельника 11-го числа...
Уайклифф прошел через контору к двери, ведущей в торговый зал тусклое помещение с крепким застоявшимся запахом старья. В конце зала, отделенные от улицы прочной витриной, виднелись столы и шкафы, где под стеклом стоял фарфор, хрусталь, поделки из слоновой кости и были разложены монеты. Не считая монументального лакированного шкафа, тут ничего не говорило об интересе владельцев к искусству Востока.
В углу стальная винтовая лестница вела на второй этаж. Уайклифф взобрался по ней до площадочки, где начинался коридор.
- Эй, есть тут кто-нибудь? - позвал он.
Он вошел в первую комнату - это была гостиная. Обычный мебельный гарнитур из дивана и двух кресел, телевизор и побитый молью ковер... В окно видна была Бир-стрит и кафе напротив через улицу. Следующая комната по коридору оказалась спальней. Тут имелась большая двуспальная кровать, гардероб и старый комод в стиле эпохи короля Эдуарда. На тумбочке у кровати стояла в рамке фотография девушки в голубом брючном костюмчике. Она была хорошенькая, но резкие, хищные черты лица выдавали в ней агрессивность какого-то маленького злобного зверька.
С другой стороны коридора, в задней части дома, помещались кухня и ванная, отделанные по моде лет пятьдесят назад, а дальше располагался кабинет, совмещенный со спаленкой. Тут стоял у окна письменный стол и... только через пару мгновений Уайклифф увидел человека с рыжими волосами, лежащего на полу рядом со столом.
Уайклифф склонился над телом. Человек был мертв, за правым ухом в его голове чернело входное отверстие пули. Вокруг входного отверстия на рыжих волосах, похоже, имелись следы пороховой копоти. Тело было неестественно изогнуто, голова покоилась на боку, закрывая тем самым место выхода пули судя по количеству вытекшей крови, там была огромная дыра...
Самоубийство? Но оружия нигде не видно. Разве что оно оказалось придавлено телом. Вполне возможно, убийство.
Человек явно сидел и мирно занимался своей коллекцией марок - на столе лежало несколько марок в полиэтиленовых оболочках, лупа, пинцет и альбом-кляссер. Здесь была и курительная трубка; другие трубки стояли в специальном ящичке на стене у стола. На столе - пепельница и кисет с табаком.
Книги на полках у узенькой софы представляли собой в основном справочники и каталоги по филателии, среди ни попалось несколько работ по старинной английской мебели. Уайклиффу нравились такие библиотеки; он испытывал слабость к коллекционерам, считая их милыми чудаками, даже если их чудачества были слегка чрезмерны.
Он покинул комнату и спустился вниз по винтовой лестнице, которая дрожала и гудела от каждого шага. Из конторы магазинчика он позвонил в штаб-квартиру и поговорил с Керси.
Действительно, Уайклиффа привел в этот дом с трупом найденный на пляже револьвер, но была ли между этими вещами реальная связь? Ответить на этот вопрос можно будет только после того, как баллистическая экспертиза определит, что за пулей убит рыжий человек.
Ожидая прибытие своих людей, Уайклифф продолжил изучение письменного стола. Каталог, открытый на странице со стеклянными пресс-папье, был посвящен лондонскому аукциону, который состоялся несколько лет назад. Против каждого предмета карандашиком была проставлена цена - очевидно, та, за которую в конечном счете ушел лот; эти суммы колебались от трехсот до трех тысяч и более фунтов стерлингов. Напротив шести самых дорогих предметов на полях были проставлены жирные карандашные "галочки".
В проеме между столом и сейфом Уайклифф заметил разбитую статуэтку фигурка обнаженной девушки, сломавшаяся так, словно ее уронили со стола... Значит, тут была борьба? Если так, то никаких других следов схватки тут нет.
Первым на место прибыл Керси. Уайклифф предупредил своих сотрудников, чтобы они проникли в дом через задний вход и постарались не делать из следственных мероприятий бесплатный спектакль для зевак.
У Керси на лице было написано: "А ведь я говорил!"
- Доктор Фрэнкс был в больнице на каком-то консилиуме, но с ним связались. Думаю, он уже едет сюда, - сообщил Керси.
Фрэнкс был патоанатом.
- А кто погибший? - спросил Керси, оглядев тело.
- Вероятно, старший из братьев, Джозеф. Насколько я понимаю, это он был рыжим.
- Убийство?
- Пока что я считаю это убийством, но кто знает, вдруг это окажется суицидом?
- Отчего он умер?
- Выстрелом, но оружия пока не видно. Оно может оказаться прикрыто телом.
- Или оно уже на баллистической экспертизе у старика Мелвилла.
Тут нечего было сказать. Все верно.
- У кого-то из братьев Клементов была машина?
- У Дэвида - голубой "Макси", по-моему.
- Гараж пустой, а Дэвида, похоже, тут нет, - пробормотал Уайклифф. Он вспомнил отчет эксперта о следах протектора...
Прибыл Смит с двумя детективами, но прежде чем патоанатом осмотрит тело, у них не было особой работы. Уайклифф оставил их в офисе и снова поднялся наверх, еще раз осмотреть дом. И снова его поразила запущенность обстановки. Чувствуется, эти два холостяка не слишком ценили домашний уют: в блюдечках остатки табачного пепла, какие-то недоеденные кусочки, оставленные в буфете, захватанные полотенца на кухне и слабый, но вездесущий запашок нестиранных носков... Осмотр Уайклифф начал с гостиной. Помимо потрепанного и запыленного мебельного гарнитура, тут стоял книжный шкаф с книгами по антиквариату, а на полу в беспорядке навалены стопки специальных журналов и каталогов. На стене висели настолько выцветшие пейзажи, что казалось, их просто так и не удалось продать ни на одном аукционе в течение двух-трех веков. Кроме этого, фотография в рамке изображала двух братьев - однако снимок был сделан много лет назад.
Джозефу было на фото лет двадцать с хвостиком; это был плотно сложенный молодой человек. Он смотрел в камеру со старательной, если не сказать деланной, улыбкой на массивном лице. Младший брат, еще школьник, не сделал над собой и этого усилия, и глядел в объектив с абсолютным равнодушием. Он был словно слеплен из иного материала, чем брат, его тонкое, интеллигентное лицо выражало гораздо большее, чем у Джозефа, умение "жить и вертеться".
Винтовая лестница загудела от шагов, и Уайклифф услышал голос Фрэнкса в коридоре. Ну что ж, теперь недолго осталось. Через пару минут Уайклифф прошел по коридору к кабинетику и встал за спиной у Смита, который делал снимки с порога. Патоанатом Фрэнкс переворачивал тело для обследования. Он исподлобья глянул на Уайклиффа:
- Хэлло, Чарльз! Если это самоубийство, то кто-то спер пистолет. Он застрелен в височную кость чуть выше и позади уха - очень необычная точка и для убийства и для самоубийства. Если он сам себя застрелил, то вероятно, знал о том, что пуля может пройти через лобные доли, не причинив смерти. Поразительно, как много у людей медицинских познаний в наше время! Когда я начинал свою практику, мало кто из неврачей мог отличить челюсть от скулы. У меня ощущение, что народ занимается медицинским самообразованием, чтобы защищаться от глупых врачей... Выходное отверстие - порядочная дыра, как ты уже понял, конечно, из такого количества кровищи на ковре... Можно сказать, левой части черепа у него почти не осталось. Думаю, пуля потеряла скорость и сейчас валяется где-нибудь здесь на полу.
Фрэнкс продолжал медленно и мерно говорить, ни на секунду не умолкая. Он напоминал малыша - такой розовенький, лысенький и свеженький. Теперь он перевернул тело в новую позицию, и Смит снова защелкал затвором фотоаппарата.
- Похоже, он здорово увлекался марками. Люди с таким хобби редко кончают с собой, разве что их не загонят в бутылку... - Фрэнкс встал, отряхнул брюки на коленях и повернулся к Уайклиффу. - Ну все, теперь можете перекатывать его куда угодно. Скажи своим ребятам, что они могут начинать.
- А время смерти?
Фрэнкс провел пухлой ладонью по влажному лбу.
- Ну, он умер уже довольно давно...
- Может быть, вечером в субботу? Что-нибудь между закрытием лавки и воскресным утром?
Фрэнкс подумал.
- Угу, сорок с чем-то часов тому назад... Что ж, вполне возможно. Если посмотреть на вышибленные мозги и то, как они успели загустеть... Ладно, в любом случае, я поработаю над ним в лаборатории и перезвоню тебе.
Двое полицейских вынесли тело на носилках. По винтовой лестнице вытащить носилки было попросту невозможно, так что носилки выволокли через парадную дверь на Бир-стрит, где это действо сразу привлекло массовое внимание публики.
Фрэнкс оглядел опустевшую комнатку.
- Слушай, пришли пожалуйста мне в лабораторию этот кусок ковра - его надо вырезать... А кто будет присутствовать при вскрытии?
На всех сомнительных случаях смерти при вскрытии присутствует кто-нибудь из полиции.
- Сейчас сюда приедет Скейлс, я поручу это ему, - сказал Уайклифф.
Фрэнкс уехал, и теперь Уайклифф мог действовать в полную силу. То есть, размышлять.
Клемент, вероятно, сидел за письменным столом, когда застрелился - или его застрелили. Тело упало между столом и креслом, оттолкнув кресло чуть назад. Умер он уже лежа на полу. Если он до этого сидел, склонившись над своими марками, а кто-то неслышно вошел в комнату сзади, то Джозеф мог и не поднять головы. Возможно, ощутив появление в кабинете гостя, он только пробормотал приветствие, не оборачиваясь. И сразу же ощутил прикосновение холодного дула к голове - и тут же в голове его взорвалась вспышка, погрузившая его в вечное забытье...
Это все объясняет необычное расположение места вхождения пули - а значит, произошло убийство. Уайклифф попытался убедить себя в этом. А зачем было нужно кому-нибудь уносить оружие с места совершения самоубийства? Скорее всего, Джозефа застрелили из того револьвера на пляже, с тщательно стертыми отпечатками. Но если так, то зачем револьвер так неаккуратно прикопали на пляже в Сент-Джуллиот? Слишком уж неаккуратно.
Вот уж игра в "угадай-ка". Ясно было одно - его первоначальная идея о том, что некое тело было сброшено с набережной в Сент-Джуллиот, никуда не ведет.
Джон Скейлс, его заместитель, наконец приехал, и Уайклифф тут же послал его присутствовать на вскрытии тела. Прибыло еще трое из штаб-квартиры, которых сняли с других направлений работы. Уайклифф кратко их проинструктировал:
- Обойдите все дома по Бир-стрит. При опросе упор сделайте на промежуток времени перед тем, как магазины закрываются. Соберите сведения о Клементах и старайтесь не слушать пустых сплетен. Самый важный промежуток времени, который нас интересует - это время от закрытия магазинов в субботу до раннего утра воскресенья. Потом - куда-то девался младший брат Джозефа Клемента, вместе со своей машиной. Это, скорее всего, голубой "Макси", но все равно, наведите справки у дорожной инспекции и распространите сведения об этом автомобиле по всем постам.
Уайклифф прошел вместе с полицейскими до патрульной машины, где констебль вел по рации постоянные переговоры и руководил парковкой полицейских фургонов у здания старой таможни. Эти фургоны представляли собой полностью укомплектованные посты с телефонной и радиосвязью, для ведения ограниченных офисных операций и допросов. Очень удобная база для следователей, да и для добровольных местных свидетелей - в припаркованный посреди городка фургон нетрудно прийти с сообщением, если есть о чем сообщить...
А там, в доме, комнату Джозефа Клемента снова исследовали - теперь уже методически, сантиметр за сантиметром. Уайклиффу представилось странное и отчасти даже дурацкое зрелище: трое крупных мужчин с чрезвычайно сосредоточенным видом орудовали в малюсенькой комнатке. Диксон стоял на коленях, осторожно вырезая из ковра пропитанный кровью кусок, где лежала голова Джозефа; детектив-констебль Фаулер, сгорбясь, по-птичьи внимательно рассматривал ковер в поисках пули; сержант Смит угрюмо изучал различные поверхности на предмет обнаружения отпечатков пальцев, время от времени прерываясь, чтобы сфотографировать свои находки.
Уайклифф оставил их за этими вдумчивыми занятиями, выбрался на улицу и подошел к кафе напротив, где сегодня обедал. Оно было закрыто, но записка на стекле сообщала, что заведение будет снова открыто в семь вечера, ко времени ужина. Он постучал в стеклянную дверь, и через минутку из внутренних помещений к двери подошла толстуха. Она узнала Уайклиффа и отперла дверь.
- Нам ничего не удалось раскопать, сэр. В двух соседних домах полагают, что посреди ночи на набережную заезжал автомобиль. И миссис Клара Бэртон...
- Это из крайнего коттеджа?
- Именно. Так вот, она говорит, что проснулась от звука работающего мотора. Потом стало снова тихо, а через некоторое время снова послышалось гудение, и машина спокойно проехала прочь.
- Наверно, она слышала, как машина разворачивается на пирсе.
- Так я и подумал, и она тоже. Она говорит, парочки иногда проводят по полночи на пирсе в машине, но только они потом не выруливают на набережную... - Диксон помолчал. - Я опросил и ее мужа, но он ничего не слышал. Проспал, судя по его похмельному виду.
- Наверно.
- А некая миссис Паскоу из третьего коттеджа помимо всего этого, слышала еще и крик, вроде бы исходящий откуда-то с пляжа. Но она не придала этому значения, потому что местные парни, говорит она, частенько удят рыбу по ночам на воскресенье, ну и выпивают как следует.
- Кто-нибудь из местных жителей отсутствовал этой ночью?
- Да, сэр, Ник и Чарли Бэрды. Но они вроде как уехали в город и еще не возвращались. Их и не ждут раньше того времени, как в городе закрываются бары...
Диксон глянул на часы и добавил:
- Мы зафиксировали там следы от шин и сделали фотографии. Я послал материалы в дорожную полицию, пусть они делают экспертное заключение.
Уайклифф сел за свой рабочий стол. Ну что ж, для начала все сработано неплохо. Судя по всему, ничего не упущено.
А в середине ночи, когда Уайклифф ворочался без сна в кровати, ему вдруг с отчетливым цинизмом подумалось, что напрасно он раздувает эту историю с револьвером. Скорее всего, тут было простое злоупотребление оружием, приобретенным нелегальным путем. Кто-то мог побаловаться, пальнув в воздух. Вот так-то, и все дела.
Глава 2
Вот и понедельник. Еще один хороший, ясный денек. Солнышко снова заглянуло в окно кабинета Уайклиффа, высветив жирные пятна на поверхности стола и слой пыли на книжном шкафу... Хотелось думать об отпуске - а вовсе не о работе, которая была впереди.
Личная секретарша Уайклиффа, Дайан, вошла в кабинет, благоухая туалетной водой и светясь деловитостью. Ее младшие коллеги, снедаемые тщетными соблазнами, звали ее за глаза "Снежной Королевой". Или "Снежной Девой". В общем-то, девой она была, вероятно, и в буквальном смысле. Дайан внесла ворох разноцветных записок - каждый цвет означал некий отдел или учреждение... Уайклифф вдруг остро затосковал по тем старым временам, когда ты шел к кому-нибудь, распахивал ногой дверь и говорил, о чем хотел. Сейчас это общение сменилось на эти вот разноцветные клочки бумаги, а потом, судя по всему, народ полностью перейдет на компьютерные послания. И хотя люди стали болтать больше, их слова значат все меньше. Вот такой вот парадокс.
- Положи это все сюда, Дайан.
Дайан разложила бумаги в аккуратные стопки. Розовая бумага из дорожной инспекции была озаглавлена: "Отчет о следах протекторов на набережной Сент-Джуллиот". Там содержалось мнение эксперта, что следы от шин оставлены автомобилем "Б.Л.Макси", но не наверняка....
Позвонил Керси и сообщил, что Диксон побеседовал с братьями Бэрд насчет их рыболовной поездки:
- Они вернулись домой около половины третьего ночью на воскресенье и видели автомобиль, который разворачивался на пирсе у Сент-Джуллиот. Они не обратили на машину особого внимания, и мне кажется, что они уже здорово набрались к тому моменту. Сами понимаете, эта рыбная ловля - больше пьянка, чем ловля рыбы... - Керси помолчал и спросил: - А вы ничего не надумали насчет братьев Клемент, сэр?
Керси попал в точку. Уайклифф поразмышлял о братьях-антикварах и пришел к выводу, что возможная связь между ними и ограблением, и в особенности с пропавшим револьвером, слишком сомнительна. Маловероятно, чтобы уважаемый торговец, известный всем в округе, вдруг вошел в преступный сговор и соучаствовал в инсценировке ограбления. Во-всяком случае, Уайклифф и майора не мог всерьез подозревать. Но тем не менее, когда Дайан закончила с бумагами на его столе, он встал со словами:
- Я поехал на Бир-стрит. Если я кому-нибудь понадоблюсь, пусть позвонят мне на мобильный в машине...
Он выехал со стоянки и втиснулся в утреннюю уличную пробку. Уайклифф не очень хорошо водил машину и не находил полного согласия с двигателем внутреннего сгорания, а также не понимал современного преклонения перед автомобилем. Он часто думал о себе, что родился невовремя, а надо было бы прожить жизнь лет на сто раньше, сохраняя сладостные иллюзии насчет социальной справедливости и совершенства человеческой природы...
Он вышел из машины в конце Бир-стрит и пошел дальше пешком. В утреннем жемчужном свете улица выглядела, словно на картине Писарро: воздух, казалось, легонько вибрировал, смягчая контуры предметов, покрывая глаза легкой пеленой... Эта улица была известна своими специализированными магазинчиками - прекрасный гастроном, лавка деликатесов, пекарня, винный и мясной магазины... Молодые или бальзаковского возраста женщины, элегантно одетые жены зажиточных игроков в гольф, подписчицы на журналы типа "Дом и сад", парковали здесь свои "фиаты", "мини" и "фиесты" и методично обходили все здешние торговые точки, сверяясь с экзотическими списками запланированных покупок. И в соседстве с этой яркой торгующей толпой, с броскими вывесками, обветшалый фасад с мрачноватой витриной антикварной лавки казался бедным родственником на богатой свадьбе.
Впереди Уайклифф заметил фигуру Паркина. Майор был в том же боцманском свитере и мятых вельветовых брюках, на ногах - туфли из парусины, в руках сетчатая сумочка с какой-то снедью. У антикварного магазинчика майор задержался и уставился на витрину, прикрыв глаза козырьком от солнца. И тут же пошел дальше своей странной походочкой, при которой, казалось, тело выше колен было совершенно неподвижно и словно скользило над землей на колесиках.
Дойдя до антикварной лавки, Уайклифф понял, что она закрыта. Он нажал кнопку звонка, но безрезультатно. Потом он заметил, что за его действиями следит женщина из кафе напротив. С утренним кофе было уже покончено, а до обеда еще далеко - так что в кафе не было посетителей. Уайклифф пересек улицу, вошел и сел за столик под красно-белой скатертью с фирменным штампом кафе. Женщина медленно подплыла к нему - она была тучной, с темными, почти черными волосами и миловидными чертами лица. Говорила она с мягким девонширским акцентом, вязким, словно взбитые сливки:
- Вам кофе?
- Да, черный без молока.
Она направилась к кофейному аппарату.
- Я тут пытался попасть в заведение напротив, но не удалось, - сказал ей Уайклифф.
- Ну да, у них закрыто.
Женщина двигалась медленно, переваливаясь с ноги на ногу. Встав за аппарат, она окинула Уайклиффа долгим оценивающим взглядом, который так хорошо знаком всякому полицейскому.
- Вы что, из полиции?
- Да.
- Я так и подумала. А что там у них стряслось?
- Ничего.
Она задумчиво смотрела на лавку напротив.
- Нет, там что-то не то, я слегка встревожена... - Она покрутила на пальце обручальное кольцо. - Знаете, это ведь парочка закоренелых холостяков. Старший брат, Джозеф, обычно заходит сюда обедать, а иногда и Дэвид заглядывает, когда бывает тут. В субботу магазин был открыт, как всегда, и Джозеф пообедал у нас. А в воскресенье гляжу - у них весь день даже гардины с окон не отдергивали. А сегодня и подавно - с утра так лавочку и не открыли. Правда, они не особенно суетятся насчет своей работы - если надо, вешают на дверь табличку "вернусь через десять минут", и уходят на полдня... А все-таки сегодня что-то не так...
- Разве они никогда никуда вдвоем не отлучаются?
- Нет, никогда. Джозеф - он сиднем сидит дома, а Дэвид - тот чаще куда-то завеивается по всяким делам.
Она подала кофе и вернулась на свое место за прилавком. Из кухни пахнуло чем-то очень аппетитным. Похоже, здесь можно вкусно пообедать. Прекрасная мысль.
- Поваром у вас тут муж?
Женщина кивнула:
- Вы любите жаркое?
- Во всяком случае, у вас оно пахнет чудесно.
Она довольно рассмеялась:
- Мы, знаете, обслуживаем по большей части наших завсегдатаев, но если хотите у нас покушать - милости прошу...
По другой стороне улицы шла девушка в голубом брючном костюмчике. У нее были красивые темные волосы до плеч и хорошая фигурка, вот только черты лица казались резковаты. Она подергала дверь антикварной лавки, затем проделала то же самое с боковой дверью, а потом наконец позвонила. Она очень долго держала палец на кнопке звонка.
- Ну вот видите! - заговорила женщина из-за стойки. - Если бы они уехали, она бы уж знала об этом!
- А кто это?
- Стоукс, подружка Дэвида.
- Молоденькая совсем.
- Не знаю... Думаю, ей лет двадцать пять.
Тут вдруг Уайклифф сообразил, что все это время думал о братьях Клементах, как о двух пожилых седовласых холостяках с разными стариковскими причудами.
- Постойте, так братья Клементы - молодые люди?
- А вы что же, не знаете их?
- В глаза не видел.
Толстуха закусила губку, точь-в-точь как школьница, решающая задачку.
- Ну, не то чтобы они очень молоды. Джозефу лет за сорок, а Дэвиду тридцать один или тридцать два года. Пожалуй так. И друг на друга они совершенно не похожи. Джозеф - крепкий мужчина, рыжий, весь в отца пошел. А Дэвид - худой и темноволосый. Семейный бизнес после смерти отца перешел к Джозефу. У них мать с отцом оба в две недели скончались, один за другим. Переболели гриппом, потом воспаление легких - вот такие дела! - Она вздохнула. - Это было лет десять или двенадцать тому назад. И с того-то времени Джозеф и стал у нас обедать. А Дэвид - он участвует в бизнесе года три. Я помню его еще мальчишкой, потом он уехал учиться в колледж, после чего получил работу в крупной страховой компании в Лондоне. Мы его много лет не видели. А дальше ему, видать, надоело в Лондоне, он бросил ту работу и вернулся в наши края.
- А братья как, мирно живут, ладят?
Женщина склонила голову набок:
- Ну, со стороны-то оно так, но я сомневаюсь. Дэвид много ездит, говорят, он хорошие связи завел с коллекционерами и все такое. Он любит все время мотаться, ездить, а Джозеф - нет, он домосед. Но мне кажется, Джозефу совсем не нравится, как у них дела идут...
Кафе стало заполняться народом, и толстуха принялась расхаживать от прилавка к столам. Хотя двигалась она намеренно неспешно, но успевала принять все заказы и подавать пищу вовремя, да еще и обменивалась последними сплетнями с посетителями.
- Выпьете что-нибудь? - спросила она у Уайклиффа.
- Да, легкого пивка, пожалуй.
Жаркое было вкусным, но все-таки добавки брать не хотелось. Среди завсегдатаев заведения было на удивление много молодежи из близлежащих офисов, но большинство из них удовлетворялось всего лишь тарелкой супа и кусочком хлеба. Время от времени в зал заглядывал коротенький человечек в белом поварском колпаке, надвинутом на уши. Он обменивался с посетителями короткими приветствиями на несколько странном варианте английского.
Толстуха добродушно улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Уайклиффа:
- Он чех. Приехал сюда после ихней "Пражской весны" шестьдесят восьмого года.
Уайклифф продолжал следить за антикварной лавкой. Прохожие иногда останавливались перед дверью, но не пытались войти или хотя бы позвонить.
Отобедав, Уайклифф вышел из кафе и пошел по той стороне Бир-стрит, на которой располагался антикварный магазин. Чуть дальше он увидел узенький проход между соседними магазинами, и свернул туда. Сквозь растрескавшийся асфальт пробивалась трава. За каждым домом по Бир-стрит имелся дворик, откуда на эту аллейку выходила калитка. Во дворе у Клементов был еще и гараж. Калитка открылась легко - была не заперта.
Дворик, вымощенный обросшими мхом кирпичами, был тесен - не развернуться. Гараж стоял пустой. Два окна первого этажа выходили во двор; их не открывали, судя по всему, уже много лет, и проемы были затянуты сеткой, но в одном из них тускло посвечивал огонек зажженной лампы вероятно, настольной, если судить по высоте светящегося пятнышка. Дверь в дом была тяжелой, солидной, но к вящему удивлению Уайклиффа, тоже отворилась легко, от одного толчка. Он постучал в дверь костяшками пальцев, ответа не последовало. Тогда он вошел. Помещение, куда он попал, в свое время явно выполняло роль кухни, но сейчас тут стоял тазик для умывания, а через тамбур был вход в туалет. Направо была дверь, ведущая в комнату, где горела лампа.
Тут располагалась контора магазина - стоял массивный письменный стол, вращающееся кресло, шкаф для бумаг и старомодный черный сейф с бронзовой отделкой. На столе стоял телефон и поворотная лампа - она была включена. Посредине лежал распахнутый торговый каталог, рядом - шариковая ручка. Перекидной календарь и пепельница, почти до краев забитая окурками, а рядом - пустая сигаретная пачка. Впечатление было такое, словно из кабинета выбежали второпях... Но только слишком уж здесь было холодно и неуютно, да еще перекидной календарь показывал субботу 9-го числа вместо понедельника 11-го числа...
Уайклифф прошел через контору к двери, ведущей в торговый зал тусклое помещение с крепким застоявшимся запахом старья. В конце зала, отделенные от улицы прочной витриной, виднелись столы и шкафы, где под стеклом стоял фарфор, хрусталь, поделки из слоновой кости и были разложены монеты. Не считая монументального лакированного шкафа, тут ничего не говорило об интересе владельцев к искусству Востока.
В углу стальная винтовая лестница вела на второй этаж. Уайклифф взобрался по ней до площадочки, где начинался коридор.
- Эй, есть тут кто-нибудь? - позвал он.
Он вошел в первую комнату - это была гостиная. Обычный мебельный гарнитур из дивана и двух кресел, телевизор и побитый молью ковер... В окно видна была Бир-стрит и кафе напротив через улицу. Следующая комната по коридору оказалась спальней. Тут имелась большая двуспальная кровать, гардероб и старый комод в стиле эпохи короля Эдуарда. На тумбочке у кровати стояла в рамке фотография девушки в голубом брючном костюмчике. Она была хорошенькая, но резкие, хищные черты лица выдавали в ней агрессивность какого-то маленького злобного зверька.
С другой стороны коридора, в задней части дома, помещались кухня и ванная, отделанные по моде лет пятьдесят назад, а дальше располагался кабинет, совмещенный со спаленкой. Тут стоял у окна письменный стол и... только через пару мгновений Уайклифф увидел человека с рыжими волосами, лежащего на полу рядом со столом.
Уайклифф склонился над телом. Человек был мертв, за правым ухом в его голове чернело входное отверстие пули. Вокруг входного отверстия на рыжих волосах, похоже, имелись следы пороховой копоти. Тело было неестественно изогнуто, голова покоилась на боку, закрывая тем самым место выхода пули судя по количеству вытекшей крови, там была огромная дыра...
Самоубийство? Но оружия нигде не видно. Разве что оно оказалось придавлено телом. Вполне возможно, убийство.
Человек явно сидел и мирно занимался своей коллекцией марок - на столе лежало несколько марок в полиэтиленовых оболочках, лупа, пинцет и альбом-кляссер. Здесь была и курительная трубка; другие трубки стояли в специальном ящичке на стене у стола. На столе - пепельница и кисет с табаком.
Книги на полках у узенькой софы представляли собой в основном справочники и каталоги по филателии, среди ни попалось несколько работ по старинной английской мебели. Уайклиффу нравились такие библиотеки; он испытывал слабость к коллекционерам, считая их милыми чудаками, даже если их чудачества были слегка чрезмерны.
Он покинул комнату и спустился вниз по винтовой лестнице, которая дрожала и гудела от каждого шага. Из конторы магазинчика он позвонил в штаб-квартиру и поговорил с Керси.
Действительно, Уайклиффа привел в этот дом с трупом найденный на пляже револьвер, но была ли между этими вещами реальная связь? Ответить на этот вопрос можно будет только после того, как баллистическая экспертиза определит, что за пулей убит рыжий человек.
Ожидая прибытие своих людей, Уайклифф продолжил изучение письменного стола. Каталог, открытый на странице со стеклянными пресс-папье, был посвящен лондонскому аукциону, который состоялся несколько лет назад. Против каждого предмета карандашиком была проставлена цена - очевидно, та, за которую в конечном счете ушел лот; эти суммы колебались от трехсот до трех тысяч и более фунтов стерлингов. Напротив шести самых дорогих предметов на полях были проставлены жирные карандашные "галочки".
В проеме между столом и сейфом Уайклифф заметил разбитую статуэтку фигурка обнаженной девушки, сломавшаяся так, словно ее уронили со стола... Значит, тут была борьба? Если так, то никаких других следов схватки тут нет.
Первым на место прибыл Керси. Уайклифф предупредил своих сотрудников, чтобы они проникли в дом через задний вход и постарались не делать из следственных мероприятий бесплатный спектакль для зевак.
У Керси на лице было написано: "А ведь я говорил!"
- Доктор Фрэнкс был в больнице на каком-то консилиуме, но с ним связались. Думаю, он уже едет сюда, - сообщил Керси.
Фрэнкс был патоанатом.
- А кто погибший? - спросил Керси, оглядев тело.
- Вероятно, старший из братьев, Джозеф. Насколько я понимаю, это он был рыжим.
- Убийство?
- Пока что я считаю это убийством, но кто знает, вдруг это окажется суицидом?
- Отчего он умер?
- Выстрелом, но оружия пока не видно. Оно может оказаться прикрыто телом.
- Или оно уже на баллистической экспертизе у старика Мелвилла.
Тут нечего было сказать. Все верно.
- У кого-то из братьев Клементов была машина?
- У Дэвида - голубой "Макси", по-моему.
- Гараж пустой, а Дэвида, похоже, тут нет, - пробормотал Уайклифф. Он вспомнил отчет эксперта о следах протектора...
Прибыл Смит с двумя детективами, но прежде чем патоанатом осмотрит тело, у них не было особой работы. Уайклифф оставил их в офисе и снова поднялся наверх, еще раз осмотреть дом. И снова его поразила запущенность обстановки. Чувствуется, эти два холостяка не слишком ценили домашний уют: в блюдечках остатки табачного пепла, какие-то недоеденные кусочки, оставленные в буфете, захватанные полотенца на кухне и слабый, но вездесущий запашок нестиранных носков... Осмотр Уайклифф начал с гостиной. Помимо потрепанного и запыленного мебельного гарнитура, тут стоял книжный шкаф с книгами по антиквариату, а на полу в беспорядке навалены стопки специальных журналов и каталогов. На стене висели настолько выцветшие пейзажи, что казалось, их просто так и не удалось продать ни на одном аукционе в течение двух-трех веков. Кроме этого, фотография в рамке изображала двух братьев - однако снимок был сделан много лет назад.
Джозефу было на фото лет двадцать с хвостиком; это был плотно сложенный молодой человек. Он смотрел в камеру со старательной, если не сказать деланной, улыбкой на массивном лице. Младший брат, еще школьник, не сделал над собой и этого усилия, и глядел в объектив с абсолютным равнодушием. Он был словно слеплен из иного материала, чем брат, его тонкое, интеллигентное лицо выражало гораздо большее, чем у Джозефа, умение "жить и вертеться".
Винтовая лестница загудела от шагов, и Уайклифф услышал голос Фрэнкса в коридоре. Ну что ж, теперь недолго осталось. Через пару минут Уайклифф прошел по коридору к кабинетику и встал за спиной у Смита, который делал снимки с порога. Патоанатом Фрэнкс переворачивал тело для обследования. Он исподлобья глянул на Уайклиффа:
- Хэлло, Чарльз! Если это самоубийство, то кто-то спер пистолет. Он застрелен в височную кость чуть выше и позади уха - очень необычная точка и для убийства и для самоубийства. Если он сам себя застрелил, то вероятно, знал о том, что пуля может пройти через лобные доли, не причинив смерти. Поразительно, как много у людей медицинских познаний в наше время! Когда я начинал свою практику, мало кто из неврачей мог отличить челюсть от скулы. У меня ощущение, что народ занимается медицинским самообразованием, чтобы защищаться от глупых врачей... Выходное отверстие - порядочная дыра, как ты уже понял, конечно, из такого количества кровищи на ковре... Можно сказать, левой части черепа у него почти не осталось. Думаю, пуля потеряла скорость и сейчас валяется где-нибудь здесь на полу.
Фрэнкс продолжал медленно и мерно говорить, ни на секунду не умолкая. Он напоминал малыша - такой розовенький, лысенький и свеженький. Теперь он перевернул тело в новую позицию, и Смит снова защелкал затвором фотоаппарата.
- Похоже, он здорово увлекался марками. Люди с таким хобби редко кончают с собой, разве что их не загонят в бутылку... - Фрэнкс встал, отряхнул брюки на коленях и повернулся к Уайклиффу. - Ну все, теперь можете перекатывать его куда угодно. Скажи своим ребятам, что они могут начинать.
- А время смерти?
Фрэнкс провел пухлой ладонью по влажному лбу.
- Ну, он умер уже довольно давно...
- Может быть, вечером в субботу? Что-нибудь между закрытием лавки и воскресным утром?
Фрэнкс подумал.
- Угу, сорок с чем-то часов тому назад... Что ж, вполне возможно. Если посмотреть на вышибленные мозги и то, как они успели загустеть... Ладно, в любом случае, я поработаю над ним в лаборатории и перезвоню тебе.
Двое полицейских вынесли тело на носилках. По винтовой лестнице вытащить носилки было попросту невозможно, так что носилки выволокли через парадную дверь на Бир-стрит, где это действо сразу привлекло массовое внимание публики.
Фрэнкс оглядел опустевшую комнатку.
- Слушай, пришли пожалуйста мне в лабораторию этот кусок ковра - его надо вырезать... А кто будет присутствовать при вскрытии?
На всех сомнительных случаях смерти при вскрытии присутствует кто-нибудь из полиции.
- Сейчас сюда приедет Скейлс, я поручу это ему, - сказал Уайклифф.
Фрэнкс уехал, и теперь Уайклифф мог действовать в полную силу. То есть, размышлять.
Клемент, вероятно, сидел за письменным столом, когда застрелился - или его застрелили. Тело упало между столом и креслом, оттолкнув кресло чуть назад. Умер он уже лежа на полу. Если он до этого сидел, склонившись над своими марками, а кто-то неслышно вошел в комнату сзади, то Джозеф мог и не поднять головы. Возможно, ощутив появление в кабинете гостя, он только пробормотал приветствие, не оборачиваясь. И сразу же ощутил прикосновение холодного дула к голове - и тут же в голове его взорвалась вспышка, погрузившая его в вечное забытье...
Это все объясняет необычное расположение места вхождения пули - а значит, произошло убийство. Уайклифф попытался убедить себя в этом. А зачем было нужно кому-нибудь уносить оружие с места совершения самоубийства? Скорее всего, Джозефа застрелили из того револьвера на пляже, с тщательно стертыми отпечатками. Но если так, то зачем револьвер так неаккуратно прикопали на пляже в Сент-Джуллиот? Слишком уж неаккуратно.
Вот уж игра в "угадай-ка". Ясно было одно - его первоначальная идея о том, что некое тело было сброшено с набережной в Сент-Джуллиот, никуда не ведет.
Джон Скейлс, его заместитель, наконец приехал, и Уайклифф тут же послал его присутствовать на вскрытии тела. Прибыло еще трое из штаб-квартиры, которых сняли с других направлений работы. Уайклифф кратко их проинструктировал:
- Обойдите все дома по Бир-стрит. При опросе упор сделайте на промежуток времени перед тем, как магазины закрываются. Соберите сведения о Клементах и старайтесь не слушать пустых сплетен. Самый важный промежуток времени, который нас интересует - это время от закрытия магазинов в субботу до раннего утра воскресенья. Потом - куда-то девался младший брат Джозефа Клемента, вместе со своей машиной. Это, скорее всего, голубой "Макси", но все равно, наведите справки у дорожной инспекции и распространите сведения об этом автомобиле по всем постам.
Уайклифф прошел вместе с полицейскими до патрульной машины, где констебль вел по рации постоянные переговоры и руководил парковкой полицейских фургонов у здания старой таможни. Эти фургоны представляли собой полностью укомплектованные посты с телефонной и радиосвязью, для ведения ограниченных офисных операций и допросов. Очень удобная база для следователей, да и для добровольных местных свидетелей - в припаркованный посреди городка фургон нетрудно прийти с сообщением, если есть о чем сообщить...
А там, в доме, комнату Джозефа Клемента снова исследовали - теперь уже методически, сантиметр за сантиметром. Уайклиффу представилось странное и отчасти даже дурацкое зрелище: трое крупных мужчин с чрезвычайно сосредоточенным видом орудовали в малюсенькой комнатке. Диксон стоял на коленях, осторожно вырезая из ковра пропитанный кровью кусок, где лежала голова Джозефа; детектив-констебль Фаулер, сгорбясь, по-птичьи внимательно рассматривал ковер в поисках пули; сержант Смит угрюмо изучал различные поверхности на предмет обнаружения отпечатков пальцев, время от времени прерываясь, чтобы сфотографировать свои находки.
Уайклифф оставил их за этими вдумчивыми занятиями, выбрался на улицу и подошел к кафе напротив, где сегодня обедал. Оно было закрыто, но записка на стекле сообщала, что заведение будет снова открыто в семь вечера, ко времени ужина. Он постучал в стеклянную дверь, и через минутку из внутренних помещений к двери подошла толстуха. Она узнала Уайклиффа и отперла дверь.