Безуглов Анатолий Алексеевич. Ошибка в объекте

   - Не знаю, кому и верить, - признался я. - Лично мне показалось, что этот администратор любит позу. И говорит нарочито манерно. Возможно, не считает за грех немного и приукрасить... А с другой стороны, может, Лещенко не хочет признаваться, что флиртовал...
   - Вот именно, - подхватил Агеев, - не хочет. Если у него возникло чувство к Ватутиной, то он мог приревновать к Иванову. Лещенко - тип неуравновешенный. Затаил злобу, решил отомстить...
   - Все может быть куда проще, - возразил я. - Не забывайте, он женат, имеет дочь. Допустим, он на самом деле приударил за Ватутиной. А кому охота, чтобы это дошло до семьи? По-моему, наиболее интересно, что Лещенко предложил распить горилку ещё в поезде.
   И возникает вопрос: когда в бутылку с перцовой горилкой попал яд? Ваше мнение?
   - Я склонен думать, что цианистый калий подсыпали уже в Южноморске, ответил следователь. - И сделал это сам Лещенко.
   - Но ведь при обыске в его палате вы ничего не обнаружили! - сказал я. Ни пузырька, ни ампул.
   - Сосуд из-под яда он мог выбросить.
   - Да, кстати, что представляет из себя цианистый калий? - поинтересовался я. - Насколько я помню, это порошок белого цвета?
   - Да. Легко растворяется. Действует очень быстро. Да это видно на примере Иванова и Вачнадзе.
   - Ну а если доза не смертельна, как с Ватутиной? Осложнения тяжелые?
   - Вы знаете, нет. Если повезет, как повезло Ватутиной, никаких последствий...
   - Значит, Ватутину можно будет скоро допросить?
   - Врачи обещают завтра.
   - Очень хорошо, - кивнул я. - Надеюсь, она многое прояснит.
   - Дай-то Бог, - задумчиво произнес Виктор Сергеевич.
   Когда мы с Агеевым заглянули в больничную палату к Ватутиной (она лежала в отдельной) и представились, та попросила подождать в коридоре.
   Через несколько минут она пригласила нас войти. Ватутина была уже причесана, напудрена, подкрашена.
   - О, - с улыбкой протянул Агеев, - раз вы, Ольга Семеновна, думаете о внешности, значит, здоровье отличное!
   - Вполне, - ответила тоже с улыбкой. - По-моему, женщина без косметики все равно что небритый мужчина.
   - Молодость может обходиться и без нее, - продолжал Виктор Сергеевич в том же непринужденном тоне. - Мне кажется, в наше время слишком уж увлекаются разными там лаками, тушью и прочим...
   - Между прочим, - подхватила Ватутина, - и две тысячи лет назад представительницы нашего пола не могли обходиться без косметики...
   - Да? - недоверчиво посмотрел на Ватутину следователь.
   - Представьте себе, - кивнула она. - В Перу при раскопках возле мумифицированного тела девушки нашли сумочку с пудрой и пуховкой, тушь для ресниц и бровей, блеск для губ. Заметьте, та модница жила двадцать веков назад...
   Во время этого "светского" разговора я незаметно приглядывался к пострадавшей. Лицо у неё было не очень выразительное, и я не мог понять, почему все говорили, что она милая и симпатичная. Разве что умные, пытливые глаза? Да ещё манера держаться - непринужденная, раскованная. Словом, "столичная штучка", как любили когда-то выражаться беллетристы.
   Агеев сказал Ватутиной, что главврач санатория хочет продлить срок её путевки на то время, что ей пришлось проваляться в больнице.
   - Спасибо ей, конечно, за заботу, - сказала Ватутина. - Но - увы! Не могу задержаться даже на день...
   - Если дело в вашем начальстве, мы можем помочь, - сказал Агеев.
   - Нет, начальство ни при чем. Как раз должен будет вернуться из Франции мой непосредственный руководитель, а это значит, что предстоит интересная работа. Охота, как известно, пуще неволи, - улыбнулась Ольга Семеновна. - Шеф звонил из Парижа. Кажется, он напал на неизвестный автограф Пушкина. Представляете, самого Пушкина!
   - Неужели такие находки возможны до сих пор? - удивился следователь.
   - Редко, но бывают.
   - А почему именно в Париже? - заинтересовался Агеев.
   - Что вы! Франция по числу находок, связанных с поисками русских рукописей и картин, до сих пор занимает первое место! Автографы Тургенева, Достоевского, Пушкина, Вяземского, Баратынского, Бунина, Блока... Да разве перечислишь всех! Но поиски ведутся не только во Франции, а и во многих других странах тоже. И сколько ещё предстоит найти!
   По словам Ватутиной, мало отыскать ту или иную рукопись или автограф писателя. Дальше следует эвристика или атрибуция рукописи, то есть установление подлинности и авторства находки. А это самое интересное в её работе...
   Ольга Семеновна говорила увлеченно, слушать её было интересно. Но пора было переходить к тому, ради чего мы пришли в больницу. И Ватутина, словно разгадав наши с Агеевым мысли, спохватилась:
   - Совсем я вас заговорила. Так? Вы, наверное, в связи с отравлением?
   - Совершенно верно, Ольга Семеновна, - следователь перешел на серьезный лад.
   - И что мы такое съели? - спросила Ватутина. - Как себя чувствуют Николай и Вахтанг Багратионович? Мне показалось, что им тоже стало плохо...
   - О них потом, - сказал Виктор Сергеевич. - Вспомните, пожалуйста, как вы сели за стол, кто, что и кому наливал, как вы пили? Подробнее, не пропуская никаких деталей...
   - Что ж, попробую, - сказала Ватутина. - Если запамятую какую-либо мелочь, уж вы не обессудьте.
   - Разумеется, - кивнул Агеев.
   - Значит, так. Бутылку шампанского принес Вахтанг Багратионович, Лева две бутылки горилки с перцем и сам их открыл. - Она на минуту задумалась. Первому он налил Николаю. Тот ещё сказал, что, может быть, не стоит, в санатории ведь. Но Лева уговорил... Затем он налил Вахтангу Багра-тионовичу. Тот в это время откупоривал шампанское. Без шума. Не люблю, когда стреляют пробкой, в этом есть что-то купеческое... - Ватутина замолчала.
   - Что было дальше?
   - Вахтанг Багратионович хотел налить шампанского мне. Я отказалась.
   - Почему?
   - Честно признаться, не люблю игристые вина. Голова потом тяжелая, изжога. Простите за откровенность. Лучше уж рюмочку водки или коньяку... А Лева попросил, чтобы ему налили шампанского...
   - Странно, - заметил Агеев, - молодой, крепкий мужчина...
   - По-моему, он боялся, что не удержится, загуляет... Впрочем, Лева именно так и объяснил. Мол, не хочу заводиться. Тут стук в дверь. Медсестра. Говорит: Лещенко вызывает врач. Лева сразу вышел.
   - Ничего не сказав?
   - Сказал. Не то "начинайте без меня", не то "пейте, не ждите"... Мы на всякий случай закрылись на ключ. Чтобы не застал нас кто-нибудь из персонала.
   - А вам кто и что налил? - спросил Агеев.
   - Сама себе налила, когда Лева вышел. Чуть-чуть горилки и сильно разбавила пепси-колой... Мужчинам это не доверяю, потому что они в любой компании считают своим долгом напоить женщину. И если льют, непременно до самого края...
   - Налили, - сказал следователь. - А потом?
   - Вахтанг Багратионович произнес за меня тост. Мы выпили. Я сразу почувствовала что-то не то. Схватило здесь, - она показала на солнечное сплетение. - И тут же словно провалилась куда-то. - Ольга Семеновна на мгновение замолчала, потом встрепенулась: - Да, последнее, что помню... Вахтанг Багратионович встал со стула, зашатался и двинулся к туалету... Дальше не помню ничего. Очнулась уже в больнице, в этой палате.
   Мы с Агеевым переглянулись.
   Показания Ватутиной подтверждали то, что рассказывал Лещенко.
   Теперь пришло время вступить в разговор и мне.
   - Ольга Семеновна, позвольте задать вам один вопрос. Нескромный, но что поделаешь... Решайте сами, будете вы отвечать на него или нет...
   - Какое вступление, - открыто улыбнулась Ватутина. - Задавайте уж, задавайте.
   - В поезде между вами и Лещенко... - начал было я.
   Но она меня перебила.
   - Поняла, поняла. Ничего не было. Да и что могло быть?.. Просто встретились два одиночества... - грустно произнесла она.
   - Что-что? - переспросил Агеев.
   - Есть такая песня, - вздохнула Ватутина. - Я ведь сразу почувствовала, что у Левы семейная драма. Он не очень откровенничал. Только пару раз обмолвился: вот если бы его жена была такой же, как я...
   - Что ещё он говорил о семье? - спросил я.
   - По-моему, больше говорила я, - как-то нервно засмеялась Ватутина. Почувствовала родственную душу...
   - Значит, все-таки у него возникла симпатия к вам? - продолжал я.
   - Рыбак рыбака видит издалека, - невесело улыбнулась Ватутина и серьезно добавила: - Поверьте, даже никакого флирта не было... Уж кто и флиртовал, так это администратор...
   - А что произошло между Ивановым и Лещенко? Когда Лев Митрофанович пришел на танцплощадку и увидел вас с Николаем?
   - Сказали друг другу пару ласковых слов, - ответила Ватутина. - Я уже устала, а Николай все просит: ещё один танец да ещё один... Тут появился Лева, подумал, наверное, что капитан пристает. Вот и решил меня выручить. Не знаю почему, но Лева подумал, что Николай спортсмен. Прошелся насчет того, что у всех спортсменов есть, мол, лишь тут, - она показала на бицепсы. - А тут пусто, - Ватутина постучала себя пальцем по лбу.
   - А Иванов? - спросил я.
   - Ты что, говорит, чокнутый? В психичку надо, мол, а не в санаторий... Я тут же увела Лещенко.
   - Понятно.
   - Товарищи, - вдруг усмехнулась Ватутина, - можете вы объяснить, к чему все эти вопросы? Наверное, дело серьезное?
   - Очень, - ответил я. - В горилке с перцем, которую вы пили, был цианистый калий... Иванов и Вачнадзе умерли. Вам повезло, потому что налили себе немножко и сильно разбавили.
   Ольга Семеновна долго, не мигая, смотрела мне в глаза.
   - Дайте сигарету, - наконец хрипло произнесла Ватутина. - С утра не курила...
   - А вам можно? - Агеев нерешительно достал пачку.
   - Если уж от цианистого калия не окочурилась... - сердито отмахнулась Ватутина.
   Затягивалась она жадно. Мы молчали, пока Ольга Семеновна не выкурила всю сигарету, до фильтра.
   - Это Лева? - спросила Ватутина, как мне показалось, с усмешкой.
   - Не знаем, - ответил я.
   - А я думала, что подобное бывает только в пошлых романах да кинофильмах, - покачала головой Ольга Семеновна.
   И потянулась за новой сигаретой.
   - Да, сдаем мы позиции, - сказал Виктор Сергеевич. - Нынче женщины и пьют не хуже мужчин, и курят.
   - И в угрозыске работают, - поддакнула с улыбкой Карапетян.
   Мы сидели у меня в кабинете, обсуждая ход следствия по делу об отравлении в санатории имени Семашко.
   Вопреки ожиданиям, допрос Вату-тиной ничего существенного не приба-вил к тому, что мы уже знали. Надо было искать, думать, чтобы двигаться дальше. Перед серьезным разговором происходила как бы разминка. Виктор Сергеевич называл это "настройкой мозгов".
   - Кармия Тиграновна, - обратился я к инспектору, - все хочу спросить. . Был я несколько раз в Армении, имею друзей армян... Что-то ни разу не встречал имени, как у вас...
   - И не встретите, - серьезно ответила Карапетян.
   - Какое-нибудь очень древнее?
   - Да нет, из недавнего прошлого, - засмеялась она. - Ладно уж, открою секрет... Кармия - это сокращенно Красная Армия.
   - Странно, - сказал Агеев. - Такими именами увлекались до войны... Моего дядю родители в то время назвали Осоавиахимом... Но вы родились, когда эта мода уже прошла.
   - Имя придумал мне дед. У нас из поколения в поколение обязательно кто-то был военным. А все пошло ещё со времен Отечественной войны восемьсот двенадцатого года. Предок мой служил под началом Кутузова... И, представляете, у моих родителей - одни девочки. Старшая - Ашхен, вторая - Асмик... Рождаюсь я. Все, - решили мать с отцом, - больше детей не надо! А кто же будет военным? Дедушка Ашот сказал: если уж не дал Бог служивого, так хоть внучку назовите в честь Красной Армии... И назвали.
   Карапетян озорно сверкнула глазами.
   - Как-никак, при погонах, - засмеялся Агеев.
   - Вах! - воскликнула по-восточному Кармия Тиграновна. - У меня ни одной куклы не было - презирала! Водилась только с мальчишками. Хотела в военное училище поступить - не взяли. Я написала самому маршалу Багра-мяну. Дед надоумил. Он лично знал Баграмяна, говорил, очень душевный, простой... Самое удивительное, Багра-мян мне ответил. Пишет: не тужи, девочка, если хочешь честно и хорошо служить, иди в милицию, там женщины большие дела делают. С подростками работают... Между прочим, Багра-мян помог мне поступить в высшую школу милиции...
   - Не послушались Баграмяна, - шутливо поддел Агеев Кармию Тигра-новну, - в инспекцию по делам несовершеннолетних не пошли...
   - Угрозыск лучше, - ответила Карапетян.
   - Ну да, как в разведке на войне, - заметил я с улыбкой.
   - Надо же оправдывать имя, - весело сказала старший лейтенант.
   - Насчет разведки... - посерьезнел Виктор Сергеевич. - Наш бесценный о инспектор сумела кое-что выяснить у своих коллег в Шостке о личности Ле-щенко.
   "Настройка" кончилась. Мы перешли к делу.
   - Так, отдельные штрихи, - поправила следователя Кармия Тигра-новна. Во-первых, у него бывают запои. Во-вторых, злопамятный... УЛе-щенко в подчинении работал молоденький лаборант, что-то натворил. Так Ле-щенко не успокоился, пока этого лаборанта не перевели в другую лабораторию. Его не остановило даже то, что родная тетя лаборанта работает в Москве, в их главке...
   Карапетян замолчала.
   - Штришок существенный, - сказал Агеев.
   - О запоях или о злопамятстве? - уточнил я.
   - Второе, - ответил Виктор Сергеевич, - лишний раз подтверждает версию о том, что Лещенко отравил Иванова и Вачнадзе... Смотрите, что получается. И Николай, и Вахтанг Баг-ратионович его обидели. Капитан накануне, а Вачнадзе в день происшествия. Помните показания Ватутиной? Лещенко налил отравленной горилки первому именно Николаю. Причем тот отказывался, но Лещенко уговорил. Затем налил Вачнадзе. Сам же предпочел шампанское... Заметьте, Лещенко вышел из комнаты, чтобы не присутствовать, когда Иванов и Вачнадзе выпьют.
   - Его ведь вызвал Воропаев, - возразил я. - Срочно.
   - Ничего подобного! - сказал Агеев. - Срочности не было. Я допрашивал Воропаева. Он показал, что просил медсестру только передать Лещенко, чтобы тот заглянул к нему в любое подходящее для Льва Митрофановича время! Это очень важный момент... Ну а дальше - известно.
   - Возникают неувязки. Во-первых, зачем было Лещенко покушаться на жизнь Ватутиной? - спросил я.
   - Он не думал, что Ольга все-таки решится пить горилку с перцем, - ответил следователь. - Первый раз с малознакомыми мужчинами и притом в санатории... Нет, нет, Захар Петрович, расчет был точный. Он выйдет, а Вачнадзе уговорит Ватутину пить шампанское...
   - Если он хотел отправить на тот свет обидчиков, а Ольге не желал зла, то наверняка не вышел бы из комнаты до тех пор, пока не убедился бы, что Ватутина выпьет шампанское, - возразил я. - И потом, не убедителен мотив покушения на Иванова и Вачнадзе. В основе ссор Лещенко с тем и другим лежали недоразумения. В конце концов они прояснились для обеих сторон. В знак примирения и были организованы посиделки.
   - У Лещенко есть идея фикс. Помните, что сказал Карасик? Ненависть к спорту, вернее - к спортсменам. Кто-то, видимо, из спортсменов крепко насолил нашему химику. Возможно, смертельно обидел. Сильную злобу затаил на них Лещенко. Недаром он накинулся на Иванова, когда тот танцевал с Ольгой. Принял за атлета... Между прочим, Вачнадзе тоже спортсмен. Вот Лещенко и решил выместить на них свою ненависть.
   - Ошибка, так сказать, в объекте?
   - Вот именно! - горячо произнес Виктор Сергеевич. - Вчера я снова допросил Лещенко. Преднамеренно заговорил о спорте. Он прямо слинял с лица.
   - Но что тому причиной, вернее - кто?
   - Вот этого я так и не смог добиться от него. Что касается Ватутиной - она случайная жертва. Почему - я уже объяснил. А трюк с шампанским, уход к врачу это Лещенко специально...
   Агеев замолчал.
   - Еще вопрос, - сказал я. - Когда, по-вашему, он подсыпал яд в горилку с перцем?
   - Пока не знаю, - признался следователь.
   - Это очень важно, - подчеркнул я. - Вспомните, он и в поезде предлагал своим попутчикам выпить горилки. Если она была уже отравленная, то ваша версия не выдерживает никакой критики. Карасик - далеко не спортсмен, - усмехнулся я. - Не говоря уже о Ватутиной.
   - Понимаю, Захар Петрович, - согласился следователь. - Этот момент самый слабый.
   Я видел, что Карапетян не терпится вставить свое слово, и попросил высказать свои соображения.
   - Не могу опровергать или поддерживать Виктора Сергеевича... Замечу по поводу того, почему Лещенко решил пить шампанское. Понимаете, он - пьяница! Вернее, страдает запоями. Для такого человека самое страшное - начать. Потом невозможно остановиться... Лещенко прекрасно знает эту свою 5 слабость. В поезде он тоже пил только о шампанское.
   - Для чего же тогда взял горилку с перцем, а? - спросил следователь.
   - По привычке, - сказала старший лейтенант. - Чтобы в поезде не скучать...
   - Но ведь две бутылки! - подчеркнул Агеев. - Если запойный - загудит надолго...
   - Он купил одну. Другую купила ему жена, - напомнила инспектор.
   - Тоже мало логики, - вздохнул следователь. - Берет с собой водку и не пьет... Знаете, Захар Петрович, я вот думаю: может, он приготовил яд для себя? Помните, Ватутина сказала, что у него семейная драма.
   - А убил других. Непонятно. И для чего ехать к морю, когда можно и дома?
   - Сразу не решался. А уж в санатории, после стычки с Ивановым и Вачнадзе, использовал припасенное для себя. В порыве гнева.
   - Семейная драма, - повторил я. - А не могла ли подсыпать яд в горилку его жена?
   - На месте, в Шостке, отравить мужа было вернее, - сказал следователь. - А тут риск убить ещё и других людей, совершенно неповинных...
   - А что, если яд в бутылку попал на винно-водочном заводе? - подала голос Карапетян, внимательно следившая за нашей беседой.
   - Ну, это уж совсем невероятно! - развел руками Агеев.
   - Я только в качестве предположения, - сказала Кармия Тиграновна. Вспомнила, в "Литературной газете" статья была... Один оператор на ЭВМ специально ввел в машину программу с ошибкой... Многим попортил нервы да и урон большой нанес.
   - Зачем ему это было надо? - удивился следователь.
   - Посчитал, что обидели его на службе. Отомстил.
   - Ну что ж, - как бы подытожил я наше совещание, - сейчас самая важная задача - проследить путь этих двух бутылок с горилкой. В каких местах и руках они побывали. Вы со мной согласны?
   - Если наш дорогой инспектор возьмет на себя труд отправиться в Шост-ку, сказал Агеев.
   - Выеду сегодня же, - с готовностью ответила Карапетян.
   - А я хотел бы ещё раз допросить Лещенко и Ватутину, - поднялся следователь.
   Есть семейные драмы тайные. Их скрывают от друзей, близких. Даже ухитряются держать в неведении соседей. И всем кажется: живут любя в благодати и согласии.
   Неустроенность в семье Лещенко не была секретом для окружающих. В этом Кармия Тиграновна Карапетян убедилась с первых своих шагов в Шостке. Даже участковый инспектор знал, что Лев Митрофанович и его жена Лариса не живут одной семьей, а только сосуществуют.
   Более определенно по этому поводу высказался старший брат Лещенко Дмитрий, которого в первый же день разыскала Карапетян.
   Они встретились в больнице, где Лещенко-старший работал анестезиологом.
   Инспектор угрозыска и Дмитрий Митрофанович расположились на скамейке в укромном уголке больничного двора, похожего на парк.
   - Лева помешался на Ларисе, когда ещё учился в институте, - рассказывал врач. - Не пропускал ни одного соревнования, на котором она выступала. По ночам торчал под окнами её дома...
   - Каким видом спорта она занималась? - спросила Карапетян.
   - Плаванием... Когда брат окончил институт и поступил работать, он сделал ей предложение. Лариса отказалась. И все-таки он продолжал ходить к ним домой. Кажется, только на третий раз она согласилась стать его женой. Короче, добился своего. Как говорят, не мытьем, так катаньем. Через семь месяцев у них родилась Майечка. Девочка славная, ничего не скажешь. Лева в ней души не чает... Года три Лев и Лариса прожили вроде спокойно. А потом началось.
   Лещенко замолчал: воспоминания, видимо, были не из приятных.
   - Разлад в семье? - осторожно спросила Кармия Тиграновна.
   - А лада, по-моему, никогда и не было, - грустно ответил Дмитрий Митрофанович. - Мне до сих пор непонятно, почему Лариса вышла за брата? Ведь знала, что не любит его...
   - Из чего вы это заключили?
   - Я врач, Кармия Тиграновна. И то, что рассказывал мне Лева, указывало на это.
   - Брат был с вами откровенен?
   - Мы очень дружили. И дружим. Понимаете, однажды Лев признался, что как женщина Лариса к нему холодна. Он страдал, начал пить, но любил её по-прежнему...
   - Может, у неё такая конституция? Встречаются ведь женщины такого типа. Фригидные.
   - Это вопрос спорный, - сказал Дмитрий Митрофанович. - Хотя действительно есть женщины, равнодушные к половой близости по отношению к любимому мужчине... Но к Ларисе, я уверен, это не относится. Два раза она уходила от Левы. Жила с другим...
   - Кто он?
   - Ее бывший тренер.
   - Может, у Ларисы к нему, так сказать, только духовное влечение?
   - Если бы, - печально усмехнулся Лещенко-старший. - У меня есть сведения, - не буду говорить, кому Лариса признавалась, - тот тренер для неё самый лучший мужчина на свете во всех отношениях...
   - И Лев Митрофанович знает об этом?
   - Догадывается. Я тоже намекал ему, говорить прямо не решился: щажу его чувства...
   - Почему же Лариса не уйдет к тренеру совсем?
   - Он женат. Я как-то задал ей такой вопрос. Она попросила меня не вмешиваться.
   - Что за человек Лариса?
   - Самое удивительное - её нельзя назвать корыстной, подлой. Немного безвольная, немного самолюбивая...
   - А этот тренер... Вы его знаете?
   - Знаю.
   - Что он из себя представляет?
   - Не могу быть по отношению к нему беспристрастным, - мрачно произнес Лещенко.
   - Понимаю. И все-таки?
   - Послушайте, Кармия Тигранов-на, какая совесть может быть у человека, когда у него роман с замужней женщиной, а он к тому же ещё имеет наглость бывать у неё в доме, встречаться с её мужем, играть с их дочерью! - не сдержался анестезиолог.
   - Простите, Дмитрий Митрофанович, здесь вина и вашего брата, - заметила Карапетян. - Что он, тоже без-вольный?
   - Лева - тряпка лишь по отноше-нию к Ларисе. Любовь, понимаете! Ослепленный и оглушенный своей страстью! Это уже похоже на мазохизм. Может, ему нравится истязать себя...
   - В каком смысле?
   - Брат почти все время находится в состоянии стресса! Но такая жизнь хорошим не кончается. Лева сопьется или в конце концов что-нибудь сделает с собой. Если не сойдет до этого времени с ума!..
   После разговора с братом Лещенко было над чем поразмыслить. Ничего не скажешь, узел в семейных отношениях химика был завязан туго. И за какой конец надо потянуть ниточку этого узелка, чтобы докопаться до истинных желаний и намерений двух сторон, неизвестно.
   Впрочем, сторон было три: Лев Мит-рофанович, Лариса и её бывший тренер.
   Дмитрию Лещенко, естественно, Ка-рапетян сразу не открылась, кто она. Сказала, что в группе психологов производила исследования на Шосткин-ском комбинате (такое действительно недавно имело место). И её якобы, как психолога, заинтересовал Лев Лещенко. Вернее, причина его пристрастия к алкоголю.
   В винном же магазине, куда Кармия Тиграновна зашла перед самым закрытием, она не стала маскироваться. Просто предъявила служебное удостоверение. Чем весьма встревожила заведующую, которая стала уверять инспектора, что водку в вверенной ей торговой точке продают строго по закону: с одиннадцати до семи.
   Карапетян успокоила заведующую: её интересует совершенно другое. С какой базы магазин получил горилку с перцем, которой торговали в прошлую пятницу. Второе - кто торговал в тот день.
   Продавщица была тут же, в магазине. Ею оказалась молодая разбитная женщина по имени Ванда.
   Пока заведующая рылась в накладных, Кармия Тиграновна допросила Ванду. Та называла Лещенко уважительно-ласково - Левушка.
   - Живет через дорогу, всегда здороваемся. В прошлую пятницу он приходил. Хорошо помню. Перед самым перерывом. Поболтали с ним. Радовался, что едет к морю, в санаторий. Я ещё спросила: без жены? Он сказал, что один. А я ему правильно! Зачем ехать в Тулу с самоваром? На курорте девицами весь берег усыпан. Левушка смеется: мне лечиться надо, а не гулять. Я говорю: одно другому не мешает...
   - Что он купил и сколько бутылок? - спросила Карапетян.
   - Спросил горилку с перцем. Я смотрю - кончилась горилка. Нам её давно завезли, уже всю продали. Говорю, возьми "Казачок". На разных травках настоянный... Тут Левушка показывает на витрину: вон горилка. Смотрю действительно, одна бутылка осталась. Ну я ему отпустила. Он поблагодарил и побежал. Сказал, на работу опаздывает... А после перерыва нам этой самой горилки с перцем целую машину подвезли... И, как назло, никто не брал... Смотрю, часов в пять заходит в магазин Левуш-кина благоверная и тоже просит бутылку горилки с перцем. Я отпустила. Еще она взяла две бутылки минералки...
   После допроса продавщицы Кармия Тиграновна получила у завмага сведения, откуда им поставляли горилку с перцем.
   - Ну вот видите, Захар Петрович, - торжествующе заключил следователь Агеев, ознакомив меня с сообщениями Карапетян, - есть и спортсмен. Я имею в виду тренера Ларисы.
   - Кармия Тиграновна узнала его фамилию?
   - Да. Некто Юрий Васильевич Лебедев. Сорок два года, женат... Можете себе представить, сколько ненависти к нему накопилось у Лещенко. Сознательно и подсознательно. Имеется также и комплекс самоубийства. На это намекал брат нашего Лещенко. Между прочим, врач.
   - Словом, классический треугольник - он, она и третий... Ну а что на ликеро-водочном заводе, где производят горилку с перцем?