Страница:
– Ну хорошо, хорошо, – сказала Тусона ослу. – Ты прав, Котик. Они уже отбыли, и тут нам ничего не поделать. Так что мы немного перекусим, а потом последуем совету мага и направимся вниз по течению.
– Прошу прощения! – раздался вдруг чей-то голос, и Тусона подняла взгляд. К ним приближался мужчина с ведром. Мужчина был бородат, довольно тучен, а на его физиономии сияла неприятно улыбка. – Правильно ли я думаю, что вы гостья нашего города? – спросил он.
Тусона кивнула.
– Ах, как славно! – ухмыльнулся мужчина и поднял ведро.
– Одна капля этого дерьма – и ты труп, кореш! – проговорил осел. Жеррик замер, и по его физиономии расползлось крайнее изумление.
– Вот это блеск! – восхищенно выдохнул он Тусоне. – Как вы это делаете? Чревовещание? Или это фальшивый осел? Да? Угадал? Это только шкура, а внутри кто-то сидит! – Он радостно протянул руку и принялся щупать морду и шею Котика.
– Э-э… на вашем месте я бы этого не делала, – с некоторым равнодушием посоветовала Тусона. Какой-то безошибочный инстинкт подсказывал ей, что этот человек заслуживает того, что вот-вот получит.
– Да, это фокус! – весело фыркнул Жеррик. Он еще немного пощупал и потыкал пальцем, а потом вдруг случайно заглянул ослу в глаза. На краткое мгновение кровь его застыла в жилах, а в следующий миг он уже отскочил, но слишком поздно! Осел бурой молнией метнулся вперед, зубы его клацнули – и Жеррик, дико визжа и прижав ладони к лицу, рухнул на колени. Кровь обильно лилась из остатков его носа. Осел помотал мордой и сплюнул откушенный предмет.
– Тьфу! Давай-ка по-быстрому бар найдем, – сказал он Тусоне. – Мне лучше рот промыть. А то клят его знает, где этот нос побывал! – И, с довольным видом посмеиваясь, Котик засеменил вверх по холму, а Тусона за ним последовала.
– Стража! – заверещал Жеррик Педель. – Стража!
Один из караульных с мечом в руке прибежал от ворот.
– Что такое? – спросил он.
– Эти чужестранцы на меня напали, – простонал охваченный болью Педель. – Вот, смотри! – Он отнял ладо ни от лица и показал кровавую кашу на том месте, где был его нос.
– Так тебе и надо, задрыга, – ухмыльнулся караульный и радостно побрел назад к своему посту.
Это была массивная груда сокровищ метров трех в вышину, настоящий клад золота и серебра, бриллиантов и прочих драгоценностей. Резные украшения и статуэтки из нефрита и янтаря лежали рядом с мечами, рукояти которых были украшены роскошной филигранью золота и платины, а клинки были инкрустированы изумрудами, рубинами и сапфирами. Короны, державы и скипетры давным-давно умерших королей и королев покоились в глубоких россыпях золотых монет всех стран мира. Броши, браслеты и диадемы, усеянные тысячами бриллиантов, вспыхивали и сверкали в свете факелов. Это было действительно несметное сокровище, богатство даже не короля, а целого мира. Даже легендарной растратчице Каэне Избалованной – эльфийской принцессе Бехана, потребовалось бы несколько недель, чтобы пустить по ветру все это изобилие.
Кажется, целую вечность они простояли, завороженные этим чудесным зрелищем, а затем Тарл испустил медленный вздох, нагнулся и выдернул из груды небольшую статуэтку божества по имени Флак. Она была из чистого золота, с бриллиантовыми глазками и сапфировыми бородавками. Одна эта статуэтка могла обеспечить Тарла «эльфийским пенисом» на всю оставшуюся жизнь. Он просто разглядывал ее и прикидывал, играют ли драконы в карты, когда из тьмы вдруг донеслось тактичное покашливание. Тарл виновато отскочил и бросил статуэтку. Затем все трое повернулись и уставились во мрак по ту сторону света факелов.
– Гости! Ах, как это замечательно! – произнес очень низкий и интеллигентный голос, а затем десятиметровый язык пламени метнулся в одну сторону пещеры, в другую – и два стенных факела стали быстро разгораться. Когда их пламя обрело обычную яркость, они омыли светом ту часть пещеры, где, очевидно, располагались жилые апартаменты дракона, Ронан с Тарлом впервые увидели Филеказана.
Он элегантно полулежал на очень длинном кожаном канапе с гигантским бокалом мартини в одной лапе и книгой Джеффри Лучника в другой. Пол апартаментов был устлан роскошным ковром, у одной стены имелся бар, заставленный огромным количеством всевозможных бутылок. Напротив канапе аккуратной дугой было расставлено несколько человеческого размера кресел.
– Прошу вас, будьте как дома! – протянул Филеказан, делая ленивый взмах лапой в сторону кресел. – Если желаете, налейте себе выпить. А когда почувствуете себя по-настоящему непринужденно, расскажите мне, что привело вас в мое скромное обиталище. – Дракон одарял гостей чарующей белозубой улыбкой и принялся изучать один тщательно наманикюренный коготь. У Ронана создалось совершенно определенное ощущение, что этот дракон, найди он подходящие по размеру шелковый халат и галстук, чувствовал бы себя в них как рыба в воде. Кроме того, имей он возможность носить тоненькие усики человека с сомнительной репутацией, он бы с радостью их носил.
Ронан отважно шагнул вперед, однако Бьюэль последовал за ним довольно нерешительно и встал, с разинутым ртом глазея на дракона. Ронан пихнул его локтем, и молодой эльф с немалым усилием взял себя в руки.
– Любезный Филеказан… – начал было он, но дракон тут же его прервал.
– Пожалуйста, – попросил он, – зови меня просто Фил.
– Тогда, любезный Фил, – продолжил Бьюэль. – Итак, мы пришли сюда по делу, которое я уже с тобой обсуждал. Несколько лет ты являешься в наш город и всякий раз возвращаешься в свое логово с одной из наших самых красивых женщин. И теперь мы, граждане Дур-Имара, озабочены их безопасностью. Так больше продолжаться не может!
Дракон взглянул на него и удивленно приподнял золотую бровь.
– Но дорогой мой… Бьюэль, не так ли? Позволь мне тебя заверить, что все эти молодые женщины сопровождали меня исключительно по собственной воле.
– Да, конечно. Это мы хорошо знаем, – признал молодой эльф. – Но мы гораздо хуже знаем, что с ними происходило дальше. Они остались с тобой? Если да, то где они? А если они уходят, то куда они направляются?
– Остаются со мной? Ах, мой дорогой друг, боюсь, я не из тех, кто женится! – улыбнулся дракон. Затем он поднял бокал и сделал изрядный глоток мартини. Ронан заметил, как подрагивает его лапа, и вдруг понял, что дракон сильно навеселе. – Да, действительно, – продолжил Филеказан, – порой молодая дама сопровождает меня сюда и принимает на ночь бокальчик спиртного, но на следующее утро она обязательно уходит. Все они всегда уходят.
– Почему же тогда они не возвращаются в Дур-Имар?
– Кто знает? – задумался дракон. – Может статься, после ночи со мной столь маленький городок, как ваш, теряет для них всякую привлекательность. Может статься, они обретают желание выйти в широкий мир, искать там восторгов, богатств, любовных романов. Может статься, они ощущают потребность прожить жизнь по полной…
– Может статься, они уже не могут вернуться, – донесся вдруг из-за труды сокровищ глухой и печальный голос. – Может статься, жизнь для них просто кончается…
Ронан и Бьюэль повернулись туда, где с поникшей головой и опущенными плечами стоял Тарл. Пока они расспрашивали дракона, он все шастал по периметру клада. Теперь он об этом пожалел. Тарл устало поднял факел, и свет упал на какую-то горку по ту сторону массивной груды. На скорбную кучку обугленных сероватых фрагментов. Это были человеческие кости, сломанные и обгорелые.
Все трое гостей в ужасе их оглядели, а затем Бьюэль с горящими глазами повернулся к дракону.
– Что это значит? – выпалил он. И прямо у них на глазах дракон обмяк на своем канапе. Его золотые чешуйки, казалось, потеряли свой блеск, крылья поникли как потрепанные кружевные портьеры, а лицевые мышцы об мякли, заставляя это лицо казаться совсем морщинистым и опухшим. Внезапно Филеказан предстал очень старым и усталым, а также до невозможности развратным. Вытекшая из уголка его глаза слеза упала в бокал.
– Не могу я этого объяснить, – простонал он. – Началось все однажды вечером, несколько лет назад. Та прелестная молодая девушка пришла сюда вместе со мной. У нас была масса выпивки, и мы, как вы можете догадаться, страшно проголодались. Знаете, как это бывает. Она предложила слетать за пиццей, но я посмотрел на нее, такую молодую и красивую, и подумал: «Боги мои, так бы всю тебя и съел». И я всю ее съел. До последнего кусочка… Конечно, когда я на следующее утро проснулся и вспомнил, что натворил, я страшно перепугался! Месяцами я к городу даже близко не подлетал. Но затем в один прекрасный день я почувствовал, что отчаянно нуждаюсь в какой-то компании. Тогда я слетел вниз, немного выпил и закончил тем, что вернулся сюда в компании еще одной восхитительной молодой особы. А потом опять то же самое… И теперь я уже на это подсел! Я хотел, очень хотел завязать, но не смог! Настоящим подонком себя чувствую… – дракон умолк и глотнул еще мартини. Полились еще слезs, а могучая грудь начала судорожно вздыматься и опадать. Внезапно на лице Филеказана выразился откровенный ужас, он привстал и быстро прижал лапу ко рту.
– Ну вот! – выдохнул он. – Икота! Берегись! – Однако никогда прежде не видавшие икающего дракона гости никаких уклонных маневров предпринимать не стали, а только в полном недоумении на него смотрели. На сколько мгновений Филеказан сидел на канапе в полной неподвижности, а затем испустил громовое «ик!» – и струя пламени, выстрелив из его рта, чуть не спалила Бьюэля.
У дракона был униженный вид:
– Мне очень жаль, – пробормотал он. – Ничего не могу поделать! Я же говорю – берегись!
Вняв предупреждению, Ронан и Бьюэль бросились по сторонам в поисках укрытия, и тут Филеказан снова икнул. На сей раз, однако, дракон запрокинул голову, и язык пламени, выстрелив метров на десять вверх, спалил небольшую колонию летучих мышей, что свисали с потолка, переругиваясь друг с другом своим ультразвуком.
Ронан быстро оглядел помещение, а затем, пока грудь дракона в третий раз сжималась, проскочил мимо него к стойке бара и схватил оттуда большой сифон с газированной водой. Когда дракон повернулся к нему с молчаливым извинением в грустных глазах и раскрыл пасть, чтобы в очередной раз икнуть, Ронан пустил туда мощную струю газировки. Икоту мигом подавил приступ жуткого кашля.
В конце концов отчаянно брызгающий слюной дракон сумел восстановить дыхание.
– Большое спасибо, – глуховато поблагодарил он Ронана. – Ты потушил мой огонь. Когда у меня такой приступ, только это и помогает. – Затем он повернулся к Бьюэлю. – Мне правда ужасно жаль. И я честно не могу ничего поделать. Это все потому, что мы, драконы, всегда живем в каменных пещерах за мили от всяких порядочных мест. Я хочу сказать, нельзя жить да поживать в чудном домике в центре городка, если всякий раз, как тебе случится рыгнуть, ты начисто испепеляешь дом своего соседа и сжигаешь еще неизвестно сколько.
Филеказан одарил трех гостей грустной и очень жалобной улыбкой, однако Ронан смягчаться не собирался. Дракон совершенно очевидно убил нескольких невинных девушек, и хотя он был куда разговорчивей и любезней обычного плохого парня, в амбарной книге Ронана это определенно наносило его в графу Зла. Ронан вытащил меч, одолженный ему отцом Бьюэля, и подступил вплотную к преступнику.
– Дракон! – проревел он. – Так продолжаться не может! Сколько еще убийств будет у тебя на счету?
Филеказан соскользнул с канапе и попятился, умоляюще простирая к воину две громадные лапы.
– Послушай, мне ужасно жаль… ты же знаешь, я ничего не мог с этим поделать… очень может быть, я больше никогда этого не совершу… если меня хоть немного поддержат, думаю, я смогу завязать… пожалуйста, не надо…
Но Ронан неумолимо наступал, пока не припер Филеказана к стене пещеры. Занеся над головой меч, он свирепо на него воззрился – и тут понял, что главная сложность текущего момента состоит в том, что он, двухметровый человек, собрался обезглавить семиметрового дракона. Ронану отчаянно требовалась стремянка.
– Слушай, приятель, я хочу тебе голову отрубить.
– Понимаю.
– Но мне до нее не достать.
– Какая неприятность.
– Тебя не затруднит нагнуться?
– Я что, совсем идиот?
Последовала пауза, в течение которой Ронан отчаянно пытался придумать, что ему делать дальше.
– Послушай, я ведь с таким же успехом могу тебе брюхо вспороть. Итог будет тот же самый.
– Вот те на! – дракон был явно разочарован. – И что из всего этого бульварные газеты изобразят? Свирепый воин потрошит невинного дракона… огнедышаший ящер умирает мучительной смертью в окружении собственных кишек… Какая героика! Боюсь, на следующей встрече выпускников Школы воинов подобный поступок не одобрят. Разве не так?
– Ну-ну, приятель! И это после всего, что ты с теми невинными девушками сделал? Ты что, совсем стыд потерял? Тогда вон на ту скорбную горку взгляни! А что их несчастные родители скажут?
Последовала еще одна пауза.
Нижняя губа дракона задрожала, и огромные слезы покатились из его глаз, разбиваясь о пол и брызгая Ронану на ботинки.
– Ты прав, – прошептал Филеказан. – Я знаю, что ты прав. Я заслужил смерть. Боги мои, как же я до этого докатился? Как я так низко нал?
Дракон принялся раскачиваться взад-вперед, глухо ударяясь затылком о каменную стену. Затем он сглотнул комок в горле и стал наклонять свою громадную голову, пока его подбородок не коснулся земли у ног Ронана.
– Давай, воин, – сказал он. – Кончай с этим.
Ронан снова вскинул над головой меч и выбрал место для удара как раз за ушами дракона. Он так напрягся, что его громадные мышцы вздулись. Но затем он помедлил. И еще помедлил.
– Слушай, а может, ты и правда ничего не мог с этим поделать? – услышал Ронан собственный голос.
– Что-о? – раздался неистовый рев Бьюэля, который буквально трясся от возмущения. – Ты хочешь его помиловать? После всего, что он натворил?
Ронан протянул ему меч.
– Если хочешь видеть его мертвым, убей.
Эльф перевел взгляд с меча на дракона, затем опять посмотрел на меч. Наконец он устало покачал головой. Дракон поднял на них влажные глаза с опухшими веками.
– Пожалуй, вы мне услугу оказываете. – Почему-то ни Ронан, ни Бьюэль не могли встретиться с ним взглядом. – Да-да, полагаю, для честного дракона есть только один выход. А ведь именно честным, порядочным драконом я не так давно и был. – Филеказан ненадолго погрузился в раздумья, а затем встал и устало расправил крылья. – Я думаю в небольшой полет над Западным океаном отправиться. Скоро меня не будет.
Ронан с каким-то новым уважением взглянул на дракона. В одной из многих повестей, которые он в детстве читал, рассказывалось о великом драконе Атропосе, который после смерти подруги всей его жизни полетел через океан на запад. Он летел и летел, пока его мощные крылья не устали махать, не в силах больше его нести, и тогда он стремительно понесся вниз, навстречу своей смерти. Ронан грустно наблюдал, как Филеказан с беспредельным отчаянием на лице в последний раз оглядывает свой дом. Затем дракон обреченно поплелся к выходу из пещеры. Ронан двинулся было вперед, но Бьюэль положил ему руку на плечо.
– Все к лучшему, – прошептал эльф.
У выхода дракон оглянулся.
– Пожалуйста, поделите между собой мой клад, – сказал он. – И отдайте часть семьям тех девушек, которых я… ну… в общем, вы знаете.
Ронан поднял руку в знак признательности.
Тем временем в задней части пещеры Тарла мучила нешуточная моральная дилемма. Ему казалось, у него есть решение, которое удовлетворило бы всех, однако если бы он держал рот на замке, дракон полетел бы навстречу своей смерти, и Тарл внезапно оказался бы совладельцем огромного клада. Тогда при желании он мог бы хоть весь Вельбуг купить. Тарл десятидневной давности открыл бы рот только затем, чтобы попрощаться а дальше принялся бы радостно запихивать в свой рюкзак самоцветы. Но теперь это уже был новый, более деликатный Тарл.
– Погоди, – услышал он собственный голос. – Тебе не кажется, что ты уж слишком болезненно реагируешь?
Дракон помедлил и безнадежно на него посмотрел, а Бьюэль бросил на него откровенно злобный взгляд. Тарл, не обращал внимания, продолжил.
– Послушай, желание укусить прелестную девушку – вовсе не грех. Всем нам случалось такое делать. – Тут он увидел потрясенные лица своих спутников и торопливо исправился. – То есть, кое-кому из нас. Но когда у тебя метровая пасть с острыми как иглы зубами, выходят, понятное дело, несчастные случаи. Одно цепляется за другое, и прежде чем ты поймешь… Это я к тому, что такое уже бывало. – Тарл развел руками, изображая стреляного воробья, затем поспешно добавил. – Не со мной, конечно! Но я жил среди орков и троллей. И знаю, что они едят! Но не все они по этому поводу счастливы. Некоторые хотят прижиться в нормальных человеческих городах и решают, что есть людей морально неправильно. В Орквиле я несколько групп самопомощи встречал. Почему бы тебе к одной из них не присоединиться?
– Групп самопомощи? – переспросил дракон.
– Ну да. Они там разработали всякие средства для помощи всем существам, которые к диете из человеческой плоти привыкли. Есть там, к примеру, ГОБСТОП – но это для гоблинов и слишком экстремально. Еще есть ЧЛЕН – «Человечину Людям Есть Нельзя». Вот там, пожалуй, действительно поддерживают.
Дракон с надеждой посмотрел на Бьюэля, который немного подумал. Затем он уселся в одно из кресел.
– Расскажи нам о них поподробнее, – попросил эльф.
Они вырвались к реке в том месте, где ее бродом пересекает Великая Восточная дорога, и, даже не помедлив, стремительно по ней промчались – темные всадники, подгоняющие темных коней. А затем они исчезли – волна злого рока, накрытая опустившейся ночью. Наконец пропал и топот копыт.
Племя Фаллона скакало на запад.
– Этот подойдет, – сказал он. – Мне он понадобится только до тех пор, пока я Пещеру Поющего Меча не найду.
– Он твой, – отозвался дракон. – И возьми себе любые сокровища, какие только пожелаешь. – Он с довольным видом возлежал на канапе, держа в клешне огромный бокал мартини. Напротив него в кресле сидел Бьюэль. Эти двое провели пару часов, оживленно и дружелюбно обсуждая идею Тарла. Было решено, что Филеказан отправится в Орквиль, чтобы присоединиться к ЧЛЕНу и порвать с нездоровой привычкой, а Бьюэль для поддержки будет его сопровождать. Похоже, между драконом и эльфом завязывалась невероятная дружба, и они уже выяснили, что у них удивительно много общего (так, оба любили низкопробную литературу, хотя Филеказан был верным фаном Джеффрюа Лучника, а Бьюэль признавался в своем пристрастии к Джилли Бондарше и ее весьма откровенным рассказам о любовных приключениях бочаров).
Ронан улыбнулся.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Но мы возьмем ровно столько, сколько потребуется, чтобы хватило на еду, вино и кров.
– Целому Вельбугу, – тихонько добавил Тарл. Тем временем он аккуратно заворачивал несколько небольших, но невероятно ценных вещиц в свое грязное нательное белье. Получившийся сверток, в который только полный кретин отважился бы заглянуть, Тарл с любовью уложил в свой рюкзак.
Ронан повесил ножны с мечом себе на шею, затем подобрал связку факелов и сунул ее под мышку. Хотя снаружи уже сгущалась ночь, он хотел немедленно двигаться дальше и попытаться найти район подземного города, обозначенный на карте, южная часть которой, включая пещеру дракона, была заляпана винными пятнами и не очень разборчива. Затем воин повернулся к Филеказану и спросил:
– Ты ничего не слышал про Пектина и его гномов с тех пор, как они здесь прошли? – спросил он.
– Ни слуху, ни духу, – ответил дракон. – А сам я туда не ходил. Там через несколько сотен шагов старый оползень, и дыра, которая осталась, слишком мала для дракона. Впрочем, один бродячий орк пару месяцев назад действительно из той дыры сюда сунулся, но когда меня увидел, то завопил, наделал себе в штаны и понесся туда, откуда пришел.
– Тогда нам лучше ступать потише, – решил Ронан. – Ну, всего хорошего. – И, закинув рюкзак Тарла себе за плечо, он поднял зажженный факел и направился в заднюю часть пещеры.
– Удачи, – дружно сказали Бьюэль и Филеказан.
– Спасибо! – пробормотал Тарл. – Она нам как пить дать понадобится! – И он потащился вслед за Ронаном, порядочно обремененный оружием, которое он лично выбрал из груды сокровищ. Там были два меча, пара кинжалов, копье, небольшая булава, длинная остроконечная штуковина из чистого золота (шампур из шашлычного набора древнего сидорского короля, о чем, Тарл, впрочем, даже не догадывался), два лука, колчан со стрелами и щит.
Раз впереди были орки, Тарл рисковать не желал.
Проход вел прямиком на север. Он был метров семь в ширину и почти столько же в вышину, с гладким и ровным полом. По обеим сторонам прохода в скале были вырезаны коридоры и комнаты, однако после того, как Тарл с Ронаном прошли около четверти мили, их стало совсем мало, а вскоре они и вовсе исчезли. Теперь осталась только одна широкая дорога, будто стрела, указывающая на север. Воздух казался сухим и спертым, а под ногами у путников клубились небольшие облачка пыли, пока они одолевали милю за милей, дорога ни разу не свернула в сторону, не пошла ни вверх, ни вниз, а напрямик прорезала самое сердце горы, темная и безмолвна, если не считать топота их ног и мерцания факелов.
После примерно часа ходьбы они остановились, и Тарл с наслаждением приложился к своей фляжке. В горле у него пересохло, носоглотку забита пыль, и там был такой свербеж, который в чих так никогда и не переходит, а только сидит в тебе и мучает.
Ронан достал карту и тщетно попытался разгадать расположение залитых вином южных районов Камота.
– Ты уверен, что мы куда надо идем? – прошептал Тарл. – Тут вроде бы подземный город должен был быть.
– Это он и есть, – последовал ответ. – Или, скорее, будет. Насколько я могу разобрать, это просто дорога, которая к нему ведет. А комнаты вокруг пещеры Филеказана – остатки укрепленного узла, охранявшего Южные Ворота. По моим расчетам, нам еще часа два топать, прежде чем мы до самого Камота доберемся.
После краткого отдыха она встали и поплелись дальше. Тарл затянул было песню, однако тоннель, похоже, усиливал его голос, эхом посылая песню далеко вперед, и Тарл вскоре прекратил. Впереди могли оказаться орки, причем не те полуцивилизованные городские типы, а настоящие подземные орки-людоеды – клыкастые уроды его ночных кошмаров. Да и не только орки. Были там и другие твари, что держались тьмы и сторонились света. Твари, с которыми лучше не сталкиваться. Тарл с трудом сглотнул и дальше постарался идти чуть ли не на цыпочках.
Расчеты Ронана оказались абсолютно точны, и через два с небольшим часа по обеим сторонам прохода снова стали попадаться коридоры и комнаты. Первая комната, на которую они наткнулись была, судя по всему, караульным помещением. Она была высечена в скале по левой стороне прохода, и туда вели несколько ступенек. Прочная дубовая дверь кособоко свисала с одной ржавой петли, а на древесине виднелись бесчисленные порезы и вмятины. В Одной из вмятин все еще сидел топор. На полу комнаты они обнаружили сломанный меч, а также смятый и разбитый шлем. Ронан подобрал шлем и внимательно его осмотрел. Штуковина оказалась растерзана до такой бесформенности, что вполне могла оказаться одним из творений его отца. Накатила волна тоски и одиночества, однако впервые в жизни мысли Ронана вернулись не к дому его юности, а к удобной постели в Вельбуге, а также к тонким рукам и любящим глазам самой смертоносной воительницы, какую он за эти годы встречал. Ронан поднапрягся и вернул свои мысли к настоящему.
– Прошу прощения! – раздался вдруг чей-то голос, и Тусона подняла взгляд. К ним приближался мужчина с ведром. Мужчина был бородат, довольно тучен, а на его физиономии сияла неприятно улыбка. – Правильно ли я думаю, что вы гостья нашего города? – спросил он.
Тусона кивнула.
– Ах, как славно! – ухмыльнулся мужчина и поднял ведро.
– Одна капля этого дерьма – и ты труп, кореш! – проговорил осел. Жеррик замер, и по его физиономии расползлось крайнее изумление.
– Вот это блеск! – восхищенно выдохнул он Тусоне. – Как вы это делаете? Чревовещание? Или это фальшивый осел? Да? Угадал? Это только шкура, а внутри кто-то сидит! – Он радостно протянул руку и принялся щупать морду и шею Котика.
– Э-э… на вашем месте я бы этого не делала, – с некоторым равнодушием посоветовала Тусона. Какой-то безошибочный инстинкт подсказывал ей, что этот человек заслуживает того, что вот-вот получит.
– Да, это фокус! – весело фыркнул Жеррик. Он еще немного пощупал и потыкал пальцем, а потом вдруг случайно заглянул ослу в глаза. На краткое мгновение кровь его застыла в жилах, а в следующий миг он уже отскочил, но слишком поздно! Осел бурой молнией метнулся вперед, зубы его клацнули – и Жеррик, дико визжа и прижав ладони к лицу, рухнул на колени. Кровь обильно лилась из остатков его носа. Осел помотал мордой и сплюнул откушенный предмет.
– Тьфу! Давай-ка по-быстрому бар найдем, – сказал он Тусоне. – Мне лучше рот промыть. А то клят его знает, где этот нос побывал! – И, с довольным видом посмеиваясь, Котик засеменил вверх по холму, а Тусона за ним последовала.
– Стража! – заверещал Жеррик Педель. – Стража!
Один из караульных с мечом в руке прибежал от ворот.
– Что такое? – спросил он.
– Эти чужестранцы на меня напали, – простонал охваченный болью Педель. – Вот, смотри! – Он отнял ладо ни от лица и показал кровавую кашу на том месте, где был его нос.
– Так тебе и надо, задрыга, – ухмыльнулся караульный и радостно побрел назад к своему посту.
* * *
Трудно было что-то разглядеть в пещере дракона после яркого солнца снаружи. Ощупью пробравшись вперед шагов на пятьдесят, Ронан запалил пару факелов, которые они с собой прихватили, и отдал их Тарлу и Бьюэлю. В колеблющемся свете они выяснили, что находятся в широком коридоре с небольшими караульными помещениями, по обе стороны вырезанными в скале. Воин медленно повел их вперед. Еще через пятьдесят шагов стены внезапно разошлись, и они оказались в громадной пещере. В самом ее центре высился какой-то холм. Он двинулись вперед, отчаянно напрягая глаза, чтобы пронзить мрак, сгущавшийся вокруг факелов. Когда они приблизились к холму, темп совсем замедлился, и все разом охнули от изумления.Это была массивная груда сокровищ метров трех в вышину, настоящий клад золота и серебра, бриллиантов и прочих драгоценностей. Резные украшения и статуэтки из нефрита и янтаря лежали рядом с мечами, рукояти которых были украшены роскошной филигранью золота и платины, а клинки были инкрустированы изумрудами, рубинами и сапфирами. Короны, державы и скипетры давным-давно умерших королей и королев покоились в глубоких россыпях золотых монет всех стран мира. Броши, браслеты и диадемы, усеянные тысячами бриллиантов, вспыхивали и сверкали в свете факелов. Это было действительно несметное сокровище, богатство даже не короля, а целого мира. Даже легендарной растратчице Каэне Избалованной – эльфийской принцессе Бехана, потребовалось бы несколько недель, чтобы пустить по ветру все это изобилие.
Кажется, целую вечность они простояли, завороженные этим чудесным зрелищем, а затем Тарл испустил медленный вздох, нагнулся и выдернул из груды небольшую статуэтку божества по имени Флак. Она была из чистого золота, с бриллиантовыми глазками и сапфировыми бородавками. Одна эта статуэтка могла обеспечить Тарла «эльфийским пенисом» на всю оставшуюся жизнь. Он просто разглядывал ее и прикидывал, играют ли драконы в карты, когда из тьмы вдруг донеслось тактичное покашливание. Тарл виновато отскочил и бросил статуэтку. Затем все трое повернулись и уставились во мрак по ту сторону света факелов.
– Гости! Ах, как это замечательно! – произнес очень низкий и интеллигентный голос, а затем десятиметровый язык пламени метнулся в одну сторону пещеры, в другую – и два стенных факела стали быстро разгораться. Когда их пламя обрело обычную яркость, они омыли светом ту часть пещеры, где, очевидно, располагались жилые апартаменты дракона, Ронан с Тарлом впервые увидели Филеказана.
Он элегантно полулежал на очень длинном кожаном канапе с гигантским бокалом мартини в одной лапе и книгой Джеффри Лучника в другой. Пол апартаментов был устлан роскошным ковром, у одной стены имелся бар, заставленный огромным количеством всевозможных бутылок. Напротив канапе аккуратной дугой было расставлено несколько человеческого размера кресел.
– Прошу вас, будьте как дома! – протянул Филеказан, делая ленивый взмах лапой в сторону кресел. – Если желаете, налейте себе выпить. А когда почувствуете себя по-настоящему непринужденно, расскажите мне, что привело вас в мое скромное обиталище. – Дракон одарял гостей чарующей белозубой улыбкой и принялся изучать один тщательно наманикюренный коготь. У Ронана создалось совершенно определенное ощущение, что этот дракон, найди он подходящие по размеру шелковый халат и галстук, чувствовал бы себя в них как рыба в воде. Кроме того, имей он возможность носить тоненькие усики человека с сомнительной репутацией, он бы с радостью их носил.
Ронан отважно шагнул вперед, однако Бьюэль последовал за ним довольно нерешительно и встал, с разинутым ртом глазея на дракона. Ронан пихнул его локтем, и молодой эльф с немалым усилием взял себя в руки.
– Любезный Филеказан… – начал было он, но дракон тут же его прервал.
– Пожалуйста, – попросил он, – зови меня просто Фил.
– Тогда, любезный Фил, – продолжил Бьюэль. – Итак, мы пришли сюда по делу, которое я уже с тобой обсуждал. Несколько лет ты являешься в наш город и всякий раз возвращаешься в свое логово с одной из наших самых красивых женщин. И теперь мы, граждане Дур-Имара, озабочены их безопасностью. Так больше продолжаться не может!
Дракон взглянул на него и удивленно приподнял золотую бровь.
– Но дорогой мой… Бьюэль, не так ли? Позволь мне тебя заверить, что все эти молодые женщины сопровождали меня исключительно по собственной воле.
– Да, конечно. Это мы хорошо знаем, – признал молодой эльф. – Но мы гораздо хуже знаем, что с ними происходило дальше. Они остались с тобой? Если да, то где они? А если они уходят, то куда они направляются?
– Остаются со мной? Ах, мой дорогой друг, боюсь, я не из тех, кто женится! – улыбнулся дракон. Затем он поднял бокал и сделал изрядный глоток мартини. Ронан заметил, как подрагивает его лапа, и вдруг понял, что дракон сильно навеселе. – Да, действительно, – продолжил Филеказан, – порой молодая дама сопровождает меня сюда и принимает на ночь бокальчик спиртного, но на следующее утро она обязательно уходит. Все они всегда уходят.
– Почему же тогда они не возвращаются в Дур-Имар?
– Кто знает? – задумался дракон. – Может статься, после ночи со мной столь маленький городок, как ваш, теряет для них всякую привлекательность. Может статься, они обретают желание выйти в широкий мир, искать там восторгов, богатств, любовных романов. Может статься, они ощущают потребность прожить жизнь по полной…
– Может статься, они уже не могут вернуться, – донесся вдруг из-за труды сокровищ глухой и печальный голос. – Может статься, жизнь для них просто кончается…
Ронан и Бьюэль повернулись туда, где с поникшей головой и опущенными плечами стоял Тарл. Пока они расспрашивали дракона, он все шастал по периметру клада. Теперь он об этом пожалел. Тарл устало поднял факел, и свет упал на какую-то горку по ту сторону массивной груды. На скорбную кучку обугленных сероватых фрагментов. Это были человеческие кости, сломанные и обгорелые.
Все трое гостей в ужасе их оглядели, а затем Бьюэль с горящими глазами повернулся к дракону.
– Что это значит? – выпалил он. И прямо у них на глазах дракон обмяк на своем канапе. Его золотые чешуйки, казалось, потеряли свой блеск, крылья поникли как потрепанные кружевные портьеры, а лицевые мышцы об мякли, заставляя это лицо казаться совсем морщинистым и опухшим. Внезапно Филеказан предстал очень старым и усталым, а также до невозможности развратным. Вытекшая из уголка его глаза слеза упала в бокал.
– Не могу я этого объяснить, – простонал он. – Началось все однажды вечером, несколько лет назад. Та прелестная молодая девушка пришла сюда вместе со мной. У нас была масса выпивки, и мы, как вы можете догадаться, страшно проголодались. Знаете, как это бывает. Она предложила слетать за пиццей, но я посмотрел на нее, такую молодую и красивую, и подумал: «Боги мои, так бы всю тебя и съел». И я всю ее съел. До последнего кусочка… Конечно, когда я на следующее утро проснулся и вспомнил, что натворил, я страшно перепугался! Месяцами я к городу даже близко не подлетал. Но затем в один прекрасный день я почувствовал, что отчаянно нуждаюсь в какой-то компании. Тогда я слетел вниз, немного выпил и закончил тем, что вернулся сюда в компании еще одной восхитительной молодой особы. А потом опять то же самое… И теперь я уже на это подсел! Я хотел, очень хотел завязать, но не смог! Настоящим подонком себя чувствую… – дракон умолк и глотнул еще мартини. Полились еще слезs, а могучая грудь начала судорожно вздыматься и опадать. Внезапно на лице Филеказана выразился откровенный ужас, он привстал и быстро прижал лапу ко рту.
– Ну вот! – выдохнул он. – Икота! Берегись! – Однако никогда прежде не видавшие икающего дракона гости никаких уклонных маневров предпринимать не стали, а только в полном недоумении на него смотрели. На сколько мгновений Филеказан сидел на канапе в полной неподвижности, а затем испустил громовое «ик!» – и струя пламени, выстрелив из его рта, чуть не спалила Бьюэля.
У дракона был униженный вид:
– Мне очень жаль, – пробормотал он. – Ничего не могу поделать! Я же говорю – берегись!
Вняв предупреждению, Ронан и Бьюэль бросились по сторонам в поисках укрытия, и тут Филеказан снова икнул. На сей раз, однако, дракон запрокинул голову, и язык пламени, выстрелив метров на десять вверх, спалил небольшую колонию летучих мышей, что свисали с потолка, переругиваясь друг с другом своим ультразвуком.
Ронан быстро оглядел помещение, а затем, пока грудь дракона в третий раз сжималась, проскочил мимо него к стойке бара и схватил оттуда большой сифон с газированной водой. Когда дракон повернулся к нему с молчаливым извинением в грустных глазах и раскрыл пасть, чтобы в очередной раз икнуть, Ронан пустил туда мощную струю газировки. Икоту мигом подавил приступ жуткого кашля.
В конце концов отчаянно брызгающий слюной дракон сумел восстановить дыхание.
– Большое спасибо, – глуховато поблагодарил он Ронана. – Ты потушил мой огонь. Когда у меня такой приступ, только это и помогает. – Затем он повернулся к Бьюэлю. – Мне правда ужасно жаль. И я честно не могу ничего поделать. Это все потому, что мы, драконы, всегда живем в каменных пещерах за мили от всяких порядочных мест. Я хочу сказать, нельзя жить да поживать в чудном домике в центре городка, если всякий раз, как тебе случится рыгнуть, ты начисто испепеляешь дом своего соседа и сжигаешь еще неизвестно сколько.
Филеказан одарил трех гостей грустной и очень жалобной улыбкой, однако Ронан смягчаться не собирался. Дракон совершенно очевидно убил нескольких невинных девушек, и хотя он был куда разговорчивей и любезней обычного плохого парня, в амбарной книге Ронана это определенно наносило его в графу Зла. Ронан вытащил меч, одолженный ему отцом Бьюэля, и подступил вплотную к преступнику.
– Дракон! – проревел он. – Так продолжаться не может! Сколько еще убийств будет у тебя на счету?
Филеказан соскользнул с канапе и попятился, умоляюще простирая к воину две громадные лапы.
– Послушай, мне ужасно жаль… ты же знаешь, я ничего не мог с этим поделать… очень может быть, я больше никогда этого не совершу… если меня хоть немного поддержат, думаю, я смогу завязать… пожалуйста, не надо…
Но Ронан неумолимо наступал, пока не припер Филеказана к стене пещеры. Занеся над головой меч, он свирепо на него воззрился – и тут понял, что главная сложность текущего момента состоит в том, что он, двухметровый человек, собрался обезглавить семиметрового дракона. Ронану отчаянно требовалась стремянка.
– Слушай, приятель, я хочу тебе голову отрубить.
– Понимаю.
– Но мне до нее не достать.
– Какая неприятность.
– Тебя не затруднит нагнуться?
– Я что, совсем идиот?
Последовала пауза, в течение которой Ронан отчаянно пытался придумать, что ему делать дальше.
– Послушай, я ведь с таким же успехом могу тебе брюхо вспороть. Итог будет тот же самый.
– Вот те на! – дракон был явно разочарован. – И что из всего этого бульварные газеты изобразят? Свирепый воин потрошит невинного дракона… огнедышаший ящер умирает мучительной смертью в окружении собственных кишек… Какая героика! Боюсь, на следующей встрече выпускников Школы воинов подобный поступок не одобрят. Разве не так?
– Ну-ну, приятель! И это после всего, что ты с теми невинными девушками сделал? Ты что, совсем стыд потерял? Тогда вон на ту скорбную горку взгляни! А что их несчастные родители скажут?
Последовала еще одна пауза.
Нижняя губа дракона задрожала, и огромные слезы покатились из его глаз, разбиваясь о пол и брызгая Ронану на ботинки.
– Ты прав, – прошептал Филеказан. – Я знаю, что ты прав. Я заслужил смерть. Боги мои, как же я до этого докатился? Как я так низко нал?
Дракон принялся раскачиваться взад-вперед, глухо ударяясь затылком о каменную стену. Затем он сглотнул комок в горле и стал наклонять свою громадную голову, пока его подбородок не коснулся земли у ног Ронана.
– Давай, воин, – сказал он. – Кончай с этим.
Ронан снова вскинул над головой меч и выбрал место для удара как раз за ушами дракона. Он так напрягся, что его громадные мышцы вздулись. Но затем он помедлил. И еще помедлил.
– Слушай, а может, ты и правда ничего не мог с этим поделать? – услышал Ронан собственный голос.
– Что-о? – раздался неистовый рев Бьюэля, который буквально трясся от возмущения. – Ты хочешь его помиловать? После всего, что он натворил?
Ронан протянул ему меч.
– Если хочешь видеть его мертвым, убей.
Эльф перевел взгляд с меча на дракона, затем опять посмотрел на меч. Наконец он устало покачал головой. Дракон поднял на них влажные глаза с опухшими веками.
– Пожалуй, вы мне услугу оказываете. – Почему-то ни Ронан, ни Бьюэль не могли встретиться с ним взглядом. – Да-да, полагаю, для честного дракона есть только один выход. А ведь именно честным, порядочным драконом я не так давно и был. – Филеказан ненадолго погрузился в раздумья, а затем встал и устало расправил крылья. – Я думаю в небольшой полет над Западным океаном отправиться. Скоро меня не будет.
Ронан с каким-то новым уважением взглянул на дракона. В одной из многих повестей, которые он в детстве читал, рассказывалось о великом драконе Атропосе, который после смерти подруги всей его жизни полетел через океан на запад. Он летел и летел, пока его мощные крылья не устали махать, не в силах больше его нести, и тогда он стремительно понесся вниз, навстречу своей смерти. Ронан грустно наблюдал, как Филеказан с беспредельным отчаянием на лице в последний раз оглядывает свой дом. Затем дракон обреченно поплелся к выходу из пещеры. Ронан двинулся было вперед, но Бьюэль положил ему руку на плечо.
– Все к лучшему, – прошептал эльф.
У выхода дракон оглянулся.
– Пожалуйста, поделите между собой мой клад, – сказал он. – И отдайте часть семьям тех девушек, которых я… ну… в общем, вы знаете.
Ронан поднял руку в знак признательности.
Тем временем в задней части пещеры Тарла мучила нешуточная моральная дилемма. Ему казалось, у него есть решение, которое удовлетворило бы всех, однако если бы он держал рот на замке, дракон полетел бы навстречу своей смерти, и Тарл внезапно оказался бы совладельцем огромного клада. Тогда при желании он мог бы хоть весь Вельбуг купить. Тарл десятидневной давности открыл бы рот только затем, чтобы попрощаться а дальше принялся бы радостно запихивать в свой рюкзак самоцветы. Но теперь это уже был новый, более деликатный Тарл.
– Погоди, – услышал он собственный голос. – Тебе не кажется, что ты уж слишком болезненно реагируешь?
Дракон помедлил и безнадежно на него посмотрел, а Бьюэль бросил на него откровенно злобный взгляд. Тарл, не обращал внимания, продолжил.
– Послушай, желание укусить прелестную девушку – вовсе не грех. Всем нам случалось такое делать. – Тут он увидел потрясенные лица своих спутников и торопливо исправился. – То есть, кое-кому из нас. Но когда у тебя метровая пасть с острыми как иглы зубами, выходят, понятное дело, несчастные случаи. Одно цепляется за другое, и прежде чем ты поймешь… Это я к тому, что такое уже бывало. – Тарл развел руками, изображая стреляного воробья, затем поспешно добавил. – Не со мной, конечно! Но я жил среди орков и троллей. И знаю, что они едят! Но не все они по этому поводу счастливы. Некоторые хотят прижиться в нормальных человеческих городах и решают, что есть людей морально неправильно. В Орквиле я несколько групп самопомощи встречал. Почему бы тебе к одной из них не присоединиться?
– Групп самопомощи? – переспросил дракон.
– Ну да. Они там разработали всякие средства для помощи всем существам, которые к диете из человеческой плоти привыкли. Есть там, к примеру, ГОБСТОП – но это для гоблинов и слишком экстремально. Еще есть ЧЛЕН – «Человечину Людям Есть Нельзя». Вот там, пожалуй, действительно поддерживают.
Дракон с надеждой посмотрел на Бьюэля, который немного подумал. Затем он уселся в одно из кресел.
– Расскажи нам о них поподробнее, – попросил эльф.
* * *
Когда во многих милях оттуда, над Рекой Даген, сгустились сумерки, поначалу ничто не нарушало тишины, кроме журчания воды и жалобных криков бездомного пакаса, мигрировавшего к северу в попытке найти место, где он смог бы спокойно соорудить гнездо и где никто бы его не стряхнул. А затем с северо-запада донеслось что-то вроде далеких раскатов грома. Тихий звук становился все громче и громче, пока наконец не появилась возможность его распознать. Это был топот сотен копыт, галопом несущихся по равнине.Они вырвались к реке в том месте, где ее бродом пересекает Великая Восточная дорога, и, даже не помедлив, стремительно по ней промчались – темные всадники, подгоняющие темных коней. А затем они исчезли – волна злого рока, накрытая опустившейся ночью. Наконец пропал и топот копыт.
Племя Фаллона скакало на запад.
* * *
Вытянув массивный меч из груды сокровищ, Ронан на пробу им покрутил. Меч оказался отлично отбалансирован и отточен.– Этот подойдет, – сказал он. – Мне он понадобится только до тех пор, пока я Пещеру Поющего Меча не найду.
– Он твой, – отозвался дракон. – И возьми себе любые сокровища, какие только пожелаешь. – Он с довольным видом возлежал на канапе, держа в клешне огромный бокал мартини. Напротив него в кресле сидел Бьюэль. Эти двое провели пару часов, оживленно и дружелюбно обсуждая идею Тарла. Было решено, что Филеказан отправится в Орквиль, чтобы присоединиться к ЧЛЕНу и порвать с нездоровой привычкой, а Бьюэль для поддержки будет его сопровождать. Похоже, между драконом и эльфом завязывалась невероятная дружба, и они уже выяснили, что у них удивительно много общего (так, оба любили низкопробную литературу, хотя Филеказан был верным фаном Джеффрюа Лучника, а Бьюэль признавался в своем пристрастии к Джилли Бондарше и ее весьма откровенным рассказам о любовных приключениях бочаров).
Ронан улыбнулся.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Но мы возьмем ровно столько, сколько потребуется, чтобы хватило на еду, вино и кров.
– Целому Вельбугу, – тихонько добавил Тарл. Тем временем он аккуратно заворачивал несколько небольших, но невероятно ценных вещиц в свое грязное нательное белье. Получившийся сверток, в который только полный кретин отважился бы заглянуть, Тарл с любовью уложил в свой рюкзак.
Ронан повесил ножны с мечом себе на шею, затем подобрал связку факелов и сунул ее под мышку. Хотя снаружи уже сгущалась ночь, он хотел немедленно двигаться дальше и попытаться найти район подземного города, обозначенный на карте, южная часть которой, включая пещеру дракона, была заляпана винными пятнами и не очень разборчива. Затем воин повернулся к Филеказану и спросил:
– Ты ничего не слышал про Пектина и его гномов с тех пор, как они здесь прошли? – спросил он.
– Ни слуху, ни духу, – ответил дракон. – А сам я туда не ходил. Там через несколько сотен шагов старый оползень, и дыра, которая осталась, слишком мала для дракона. Впрочем, один бродячий орк пару месяцев назад действительно из той дыры сюда сунулся, но когда меня увидел, то завопил, наделал себе в штаны и понесся туда, откуда пришел.
– Тогда нам лучше ступать потише, – решил Ронан. – Ну, всего хорошего. – И, закинув рюкзак Тарла себе за плечо, он поднял зажженный факел и направился в заднюю часть пещеры.
– Удачи, – дружно сказали Бьюэль и Филеказан.
– Спасибо! – пробормотал Тарл. – Она нам как пить дать понадобится! – И он потащился вслед за Ронаном, порядочно обремененный оружием, которое он лично выбрал из груды сокровищ. Там были два меча, пара кинжалов, копье, небольшая булава, длинная остроконечная штуковина из чистого золота (шампур из шашлычного набора древнего сидорского короля, о чем, Тарл, впрочем, даже не догадывался), два лука, колчан со стрелами и щит.
Раз впереди были орки, Тарл рисковать не желал.
Проход вел прямиком на север. Он был метров семь в ширину и почти столько же в вышину, с гладким и ровным полом. По обеим сторонам прохода в скале были вырезаны коридоры и комнаты, однако после того, как Тарл с Ронаном прошли около четверти мили, их стало совсем мало, а вскоре они и вовсе исчезли. Теперь осталась только одна широкая дорога, будто стрела, указывающая на север. Воздух казался сухим и спертым, а под ногами у путников клубились небольшие облачка пыли, пока они одолевали милю за милей, дорога ни разу не свернула в сторону, не пошла ни вверх, ни вниз, а напрямик прорезала самое сердце горы, темная и безмолвна, если не считать топота их ног и мерцания факелов.
После примерно часа ходьбы они остановились, и Тарл с наслаждением приложился к своей фляжке. В горле у него пересохло, носоглотку забита пыль, и там был такой свербеж, который в чих так никогда и не переходит, а только сидит в тебе и мучает.
Ронан достал карту и тщетно попытался разгадать расположение залитых вином южных районов Камота.
– Ты уверен, что мы куда надо идем? – прошептал Тарл. – Тут вроде бы подземный город должен был быть.
– Это он и есть, – последовал ответ. – Или, скорее, будет. Насколько я могу разобрать, это просто дорога, которая к нему ведет. А комнаты вокруг пещеры Филеказана – остатки укрепленного узла, охранявшего Южные Ворота. По моим расчетам, нам еще часа два топать, прежде чем мы до самого Камота доберемся.
После краткого отдыха она встали и поплелись дальше. Тарл затянул было песню, однако тоннель, похоже, усиливал его голос, эхом посылая песню далеко вперед, и Тарл вскоре прекратил. Впереди могли оказаться орки, причем не те полуцивилизованные городские типы, а настоящие подземные орки-людоеды – клыкастые уроды его ночных кошмаров. Да и не только орки. Были там и другие твари, что держались тьмы и сторонились света. Твари, с которыми лучше не сталкиваться. Тарл с трудом сглотнул и дальше постарался идти чуть ли не на цыпочках.
Расчеты Ронана оказались абсолютно точны, и через два с небольшим часа по обеим сторонам прохода снова стали попадаться коридоры и комнаты. Первая комната, на которую они наткнулись была, судя по всему, караульным помещением. Она была высечена в скале по левой стороне прохода, и туда вели несколько ступенек. Прочная дубовая дверь кособоко свисала с одной ржавой петли, а на древесине виднелись бесчисленные порезы и вмятины. В Одной из вмятин все еще сидел топор. На полу комнаты они обнаружили сломанный меч, а также смятый и разбитый шлем. Ронан подобрал шлем и внимательно его осмотрел. Штуковина оказалась растерзана до такой бесформенности, что вполне могла оказаться одним из творений его отца. Накатила волна тоски и одиночества, однако впервые в жизни мысли Ронана вернулись не к дому его юности, а к удобной постели в Вельбуге, а также к тонким рукам и любящим глазам самой смертоносной воительницы, какую он за эти годы встречал. Ронан поднапрягся и вернул свои мысли к настоящему.