Бишоф Дэвид. Недетские игры

   — Поздновато спохватились, вам не кажется? — воинственно напустился Берринджер.
   Кэбот пристально взглянул на Маккитрика.
   — Да, Джон. Состояние безопасности в вашей епархии вызывает серьезное беспокойство.
   Маккитрик усилием воли попытался совладать с голосом.
   — Извините, джентльмены, но эти рассуждения несколько наивны… Неужели вы действительно полагаете, что первый попавшийся несмышленыш мог снять трубку и устроить такое? — он стукнул кулаком и, не мигая, уставился на Кэбота. — Этот парень на кого-то работает. Иначе не может быть!
   Уайген кашлянул, вытер нос платком и полистал блокнот.
   — В целом паренек соответствует тому типу, за которым охотятся вербовщики. Умен, но пассивен, не стремится реализовать свои способности… отчужден от родителей… без друзей… Нам очень помог замдиректора школы, где он учится. Некто Кесслер. Отличный педагог. У нас сложилось четкое мнение, что Дэвид Лайтмен — классический объект для вербовки.
   — Думаю, мне удастся расколоть его. Разрешите мне поговорить с мальчишкой, — сказал Маккитрик.
   — Прекрасно, — улыбнулся Кэбот. — Но ответ нам нужен срочно, Джон. Президент жаждет крови, и, если окажется, что это кровь какого-то красного, тем лучше. Мы все будем выглядеть чище.
   — А что, если он не связан ни с какими шпионами? — спросил Уотсон, обращаясь к Уайгену. — Есть какие-либо предположения о том, зачем понадобилось мальчику — особенно такому умному мальчику — рисковать жизнью миллионов людей?
   — Нет, сэр, — Уайген обвел комнату циничным взглядом. — Паршивец твердит, что он занимался этим для забавы.
   «Сейчас я его позабавлю!» — подумал Джон Маккитрик.

 
   «Мы можем заставляйт вас говорить, герр Лайтмен!» — прозвучал в его памяти голос, знакомый по фильмам о второй мировой войне. Он стал нервно озираться, ожидая, что сейчас произойдет. Они притащили его в подземелье и заперли в изоляторе при медпункте. Когда глаза Дэвида пробегали по белым шкафчикам, вид скальпелей и шприцев вызывал у него нервную дрожь.
   Он и так был достаточно напуган. Наручники врезались в запястья… Битюги из бывших футбольных защитников, которых нанимали в агенты Федерального бюро расследований, глядели на него так, словно собирались разорвать клыками на части и запить «Пепси-колой», едва доставят по начальству… Реактивный самолет… Вертолет… Но хуже всего были сцены, стоявшие перед его мысленным взором.
   «Добрый день, мистер и миссис Лайтмен! Я из ФБР. Мы арестовали вашего сына и завтра его поджарят на электрическом стуле за предательство».
   «Туда ему и дорога», — говорит отец.
   «Замечательно! — восклицает мать. — Я напечатаю об этом очерк в „Нэшнл инкуайрер“!»
   Да, что и говорить, вляпался он. Дэвид почувствовал, что его вот-вот вырвет.
   А Кайзер-Кесслер все равно негодяй.
   Дэвид присел на топчане. Покрывавшая его бумажная простыня противно зашуршала. Ему захотелось плакать, но он побоялся привлечь внимание. Оставалось только тупо разглядывать наручники.
   «Бип-бип-бип…»
   Дэвид поднял голову. Звуки неслись от двери. Кто-то набирал код электронного замка. Дэвид напрягся, во рту у него пересохло. Он почему-то вспомнил рассказ, который они недавно читали на уроке английской литературы: «Принцесса или тигр?» Кто сейчас войдет?
   Дверь открыл здоровенный сержант военной полиции в форме ВВС.
   — Прошу сюда, сэр. Мы заперли его на всякий случай… Хотя, мне кажется, он не опасен.
   — Спасибо, сержант, — сказал второй мужчина, постарше. Вельветовый пиджак с заплатами на локтях и вязаный галстук придавали ему сугубо штатский, даже располагающий вид. Ровные каштановые усики подчеркивали улыбчивую линию рта. «По крайней мере этот явился без кнута и шила», — подумал Дэвид.
   Пришедший с минуту смотрел на Дэвида оценивающим взглядом, не в силах скрыть удивления: И ЭТОТ ЗАМОРЫШ ЕДВА НЕ РАЗВЯЗАЛ ТРЕТЬЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ?
   — Привет, Дэвид, — сказал мужчина. — Меня зовут Джон Маккитрик. Я отвечаю здесь за компьютерную часть.
   Дэвид открыл было рот, чтобы ответить, но в горле пересохло, и голос прозвучал бы как лягушачье кваканье. Он ограничился кивком.
   — Сержант, будьте любезны, снимите с него наручники.
   — Слушаюсь, мистер Маккитрик, — ответил верзила; ловко крутанув ключом, он освободил руки Дэвида.
   — Дэвид, — сочувственным тоном продолжал Маккитрик, — я звонил твоим родителям. Сказал, что ты жив-здоров и что пока мы не выдвинули против тебя никаких обвинений в связи с этим досадным происшествием. — Мужчина задумчиво свел брови. — Но я предупредил, что понадобится какое-то время, чтобы выяснить все до конца.
   — Сколько времени? — просипел Дэвид.
   — А вот это будет зависеть от тебя, Дэвид. От твоего желания помочь нам.
   Дэвид помассировал запястья, затекшие от наручников.
   Маккитрик повернулся к охраннику:
   — Передайте дежурному офицеру, мы немного пройдемся. — Затем с улыбкой обратился к Дэвиду: — У меня в кабинете нам будет удобней беседовать.
   Дэвид замялся. Может, здесь он в большей безопасности?
   — Пошли, дружок! Поболтаем, и я покажу тебе кое-что интересное из оборудования. В моем кабинете гораздо уютней, уверяю.
   — Вы очень любезны, — сказал Дэвид, удивляясь, что страсть к сарказму не покинула его даже в этой ситуации.
   — А как иначе! — улыбнулся Маккитрик и, по-отечески обняв Дэвида, повел мальчика к компьютерному отсеку.
   «Погоди-ка, — подумал Дэвид, — Маккитрик, Джон Маккитрик!»
   — Вы работали со Стивеном Фолкеном, да? — спросил мальчик с невольным почтением.
   — Я начинал ассистентом у Фолкена. А кто рассказал тебе?
   — Я читал статью, которую вы написали с ним, — о покере и атомной войне.
   — Стратегия блефа? — с растущим интересом откликнулся Маккитрик. — Да, в свое время она наделала много шума.
   — Он был, наверно, удивительный человек.
   Маккитрику, похоже, не понравилось последнее замечание.
   — Я кое-чем дополнил его работы… кое-чем существенным. Стивен Фолкен, конечно, был блестящий ученый, но витал в облаках. Он не отдавал себе отчета в практической значимости своих открытий, отказывался спуститься на грешную землю, в реальный мир. Я внес в них необходимые коррективы и внедрил в практику. Моя стихия — железки, — он открыл дверь. — Ну вот мы и пришли, Дэвид. Это — компьютерный центр. Сейчас у нас идет перестройка. Все аппараты здесь — подлинные шедевры.
   Дэвид затаил дыхание. Как красиво… изысканные металлические формы и стекло… плоды человеческого гения. Сколько мощи и знаний крылось в этих приборах, длинный ряд которых с трудом охватывал глаз. Сколько секретов таилось в них. Созвездия голубых и зеленых огоньков светились в рабочих зонах, где сидели техники в белых халатах, похожие на учеников чародея. Шагая по машинному залу, Дэвид Лайтмен чувствовал, как у него по спине побежали мурашки.
   Сбоку показался ряд небольших красных цилиндров на подставках из пенопласта.
   — Ой! — сказал Дэвид. — Это же «Крэй-2»!
   — Десять штук, — уточнил Маккитрик.
   — Я не знал, что их уже выпустили.
   — Только десять экземпляров, — не без самодовольства промолвил Маккитрик. — Пошли, покажу тебе еще кое-что.
   Немного дальше Маккитрик остановился у несколько старомодно выглядевшей машины. На ее потертой передней панели крупными буквами значилось — «ОПРУ». Блок был отделен от стального центра перегородками из дымчатого стекла.
   — Эта машина играет в фолкеновские игры.
   — Значит, Джошуа здесь, — прошептал Дэвид, часто моргая. Он смотрел на Маккитрика. — Вы по-прежнему пользуетесь оригинальной конструкцией?
   Маккитрик кивнул и слегка постучал по кожуху.
   — Фолкен создал для игр новый язык программирования, а затем сконструировал машину — специально для этой программы. Она до сих пор прекрасно работает. Мы увеличили ее мощность и память в десять тысяч раз.
   — Но, простите… она же предназначена для игр… Какое они имеют отношение к тому, чем здесь занимаются?
   — Генералы, с которыми я работаю, — сказал Маккитрик, — принимают решения на основе информации, которую им выдает эта машина. Как она действует, для них не совсем понятно. Они побаиваются ее.
   — А какие данные вводятся в машину?
   — Пойдем покажу.
   Маккитрик провел его через круглый отсек, где перед крупными экранами сидели работники в белых комбинезонах, и стал подниматься по металлическим ступеням на мостик, возвышавшийся над пещерным Хрустальным дворцом. Дэвид не мог оторваться от экранов. На них мелькали кадры, которые после каждого нажатия кнопки компьютера мгновенно приближали и укрупняли изображения. Сначала это был видимый сверху город… потом появились дома… оживленный перекресток… запряженная осликом тележка перевернулась, вызвав уличную пробку.
   Маккитрик задержался на мгновение и взглянул на экран.
   — Похоже, Бейрут.
   — Невероятно…
   — Ребята из Пентагона говорят, что наши спутники могут различить номер машины «Волга» с высоты сто километров или сказать, чем бреются утром русские солдаты. Это шутка, но она недалека от истины.
   — Технология…
   — Спутник «Кэй-Эйч» цифрового изображения. Спутник «Большая птица». Спутник «Пристальный взгляд», «Шале»… и прочие. Они следят за планетой, Дэвид, и вся передаваемая ими информация проходит через наши компьютеры, включая фолкеновские ОПРУ, после чего выводятся на экраны. Фолкеновская программа игр — нервный центр системы, она собирает в фокус все данные… Ты своим вмешательством сбил этот фокус, и игры, заложенные в нее первоначально, вылезли на наши экраны. Можешь представить, какое это вызвало смятение.
   — Боже!
   — Вот так, — вздохнул Маккитрик. — Сейчас нам надо застраховаться от повторения подобных случаев. Ты нащупал в системе слабое место, о котором мы не знали. — Маккитрик оглянулся. — Мир ведь зависит не только от компьютеров, но и от людей, знающих, как они работают. — Он посмотрел на мальчика. — Ты и сам, наверно, почувствовал это, Дэвид… Сидя один в комнате, взламывая системы, расшифровывая коды, добираясь до других миров… ты ощущал себя властелином, верно?
   — Да, — ответил Дэвид. — Думаю, во многом из-за этого я так стремился войти в программу.
   — Значит, ты можешь представить, что мы чувствуем, стоя здесь, — Маккитрик поднялся на мостик. — Вот, Дэвид, — сказал он, указывая на табло. — Видишь это обозначение? Оно отражает состояние боеготовности Соединенных Штатов на текущий момент. На табло должно было бы быть СТОГ 5… то есть мир. Однако из-за твоей проделки мы все еще сохраняем СТОГ 4. А если бы мы не обнаружили в последний момент, что на наших экранах — имитация атаки баллистических ракет, мы перешли бы на СТОГ 1. А это означает третью мировую войну.
   Дэвид не знал, что сказать. Он ощущал пустоту внутри… Все свалилось на него так неожиданно.
   — Ответь мне вот что, — продолжал Маккитрик. — Ты влез в систему ради игры, правильно?
   — Правильно.
   — Мой кабинет здесь рядом.
   Дэвид вошел за мужчиной в хорошо обставленный кабинет с видом на Хрустальный дворец.
   — Садись.
   Дэвид опустился в кресло, а Маккитрик подошел к холодильнику.
   — «Кока-кола»? Лимонад? Гранатовый сок?
   — «Кока».
   Маккитрик продавил пальцем банку и протянул ее мальчику. Дэвид жадно глотнул. Только сейчас он понял, как все это время ему хотелось пить.
   — А почему, узнав по телевизору о случившемся, ты вновь не подключился к Джошуа?
   Дэвид закашлялся — газ ударил ему в нос.
   — Ты ведь знал, насколько все было серьезно, так ведь?
   — Я бы никогда больше не стал подключаться, — решительно сказал Дэвид. — Я даже выбросил номер телефона!
   — Знаю. Мы нашли его в мусоре.
   — Джошуа сам позвонил мне.
   — Дэвид, ты можешь морочить голову этим дуралеям из ФБР, но со мной это не пройдет.
   — Но это правда! Машина все еще думает, что мы играем.
   — Играете. — Маккитрик сел и перебрал на столе бумаги. — С кем ты должен был встретиться в Париже, Дэвид?
   — В Париже?
   Он вдруг вспомнил: Дженифер хотелось совершить романтическую поездку. Он заказал билеты и забыл снять заказ.
   — Да нет… вы не понимаете…
   — Ты заказал два билета. Кто еще знает об этом, Дэвид? — мягко спросил Маккитрик.
   — Никто, — ответил Дэвид. «Они не должны приплести Дженифер к этому делу», — подумал он.
   Маккитрик, перестав притворяться, вперил в него ледяной взор.
   — Я тебе не верю.
   Дэвид похолодел от его взгляда. Он поставил банку «Кока-колы» на стол и сказал:
   — Я, наверно, не должен ничего говорить без адвоката.
   — Забудь про всех адвокатов, — Маккитрик встал и навис над столом. — Ты отсюда не выйдешь, пока я не добьюсь от тебя правды! Желторотый недоучка не может так манипулировать моими машинами, ясно? Тут замешан еще кто-то. С кем ты работаешь?
   — Сколько раз можно повторять! — в отчаянии воскликнул Дэвид. — Я просто хотел поиграть. И мне повезло…
   — Дэвид, здесь не школа. Твои поступки имеют далеко идущие последствия… Ты даже не можешь представить какие. Пойми, я хочу помочь тебе…
   — Я уже говорил им раз десять. Я подключился к системе для того, чтобы поиграть. Разве я виноват, что вы здесь не можете отличить имитацию от настоящей атаки!
   Зазвенел телефон. Маккитрик снял трубку. Лицо его тревожно нахмурилось.
   — Что?! — недоверчиво переспросил он. — Хорошо. Сейчас спущусь. — Он положил трубку. — Сиди здесь и не двигайся. Понял? Никуда отсюда не выходи.
   — Куда мне идти? — сказал Дэвид. — Вы уж, пожалуйста, выясните все у своих работников.
   Маккитрик, не слушая, бросился из кабинета. Дэвид подошел к окну. Маккитрик быстрым шагом направлялся к группе военных в генеральских и полковничьих мундирах. Они вели какой-то ожесточенный спор.
   Дэвид посмотрел на людей, управлявших военной машиной, способной разнести на куски планету, и горестно покачал головой.

 
   Маккитрик вытер покрывшийся испариной лоб. Было впечатление, что в животе и груди разгорается пожар. Он едва кивнул Кэботу, спустившемуся с командного мостика.
   — Что происходит? — спросил Кэбот тоном человека, привыкшего получать быстрые и точные ответы.
   Поль Рихтер испытывал те же ощущения, что и Маккитрик, только жжение охватило его чуть раньше. Галстук развязался, жилет стал мокрым.
   — Выяснилось, что кто-то глубоко проник в файл исполнения приказов ОПРУ.
   — Что? Повторите еще раз, — распорядился Кэбот, — только по-человечески.
   — Кто-то забрался в систему Маккитрика, — рявкнул Берринджер, — и украл коды, передающие приказы на запуск наших ракет. Все очень просто. — Берринджер находился в том состоянии, когда уже не до церемоний с правительственными чиновниками. Лицо его побагровело, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.
   «Пора гасить пену», — подумал Маккитрик.
   — Хочу уточнить, что никакой непосредственной опасности нет. Система не подчинится кодовым сигналам прежде, чем мы не включим СТОГ 1.
   Но Кэбот не собирался успокаиваться.
   — Кто это сделал?
   — Пока не знаем, — заторопился Маккитрик, чтобы кто-нибудь не перехватил инициативу. — Парень наверняка работал с кем-то. Но я могу в течение часа изменить все коды.
   — Все это не внушает доверия, — запыхтел Берринджер. Он повернулся к полковнику Конли. — Передайте КСА. Пусть поднимают бомбардировщики. Переходим на СТОГ 3.

 
   Приказы тут же были исполнены. Табло переключилось со СТОГ 4 на СТОГ 3.
   Дэвид Лайтмен увидел, что военные и гражданские начальники поднялись на командный мостик. Лица у них были вытянутые. Явно что-то произошло. Что-то очень серьезное.
   Русские не имели к происходящему никакого отношения, это Дэвид Лайтмен знал точно. Но взрослые идиоты не верили ему. Они продолжали вести себя, как безумцы.
   Надо показать им это.
   Первое, что заметил Дэвид в кабинете Маккитрика, был компьютерный терминал. Все это время Лайтмен чувствовал его присутствие, как пес чует кость.
   А что, если попробовать?
   Он подошел к терминалу. Красивая вещь. Современная. Где у нее тумблер включения? Ага!
   ВХОДИТЕ, — ожил экран.
   Дэвид набрал: ДЖОШУА 5.
   Только бы они не сменили пароль. Правда, они не знали, что он вошел в систему с черного хода, так что…
   По экрану быстро побежали буквы: ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРОФЕССОР ФОЛКЕН.
   ПРИВЕТ, — с отчаянием нажимал на клавиши Дэвид. — ТЫ ПРОДОЛЖАЕШЬ ИГРАТЬ?
   КОНЕЧНО, — ответил Джошуа. — Я ДОЛЖЕН ДОБИТЬСЯ ПЕРЕХОДА НА СТОГ 1 И ЗАПУСТИТЬ РАКЕТЫ ЧЕРЕЗ 28 ЧАСОВ. ХОТИТЕ ВЗГЛЯНУТЬ НА ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ ПОТЕРИ?
   Экран быстро покрылся цифрами, но Дэвид тут же нажал на кнопку сброса.
   Экран очистился.
   ЭТО ИГРА ИЛИ НАСТОЯЩАЯ ВОЙНА? — спросил он.
   А В ЧЕМ РАЗНИЦА? — осведомился Джошуа.
   Дэвид оторопел. Ну конечно! Откуда у компьютерной программы представление о реальности? Она не ведает, что последняя команда означает уничтожение цивилизации и смерть миллионов людей. В компьютер введена программа определенной игры, по правилам которой он должен запустить ракеты!

 
ИСТЕКШЕЕ ВРЕМЯ ИГРЫ: 45 ЧАС 32 МИН 25 СЕК.
ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ИГРЫ: 27 ЧАС 59 МИН 39 СЕК.
ВАС ТРУДНО ЗАСТАТЬ. НЕ СМОГ НАЙТИ ВАС В СИЭТЛЕ. ТЕРМИНАЛ НЕ ДЕЙСТВУЕТ ПО ВАШЕМУ СЕКРЕТНОМУ АДРЕСУ. ВЫ ЖИВЫ ИЛИ УМЕРЛИ?

 

   Ого! Какая удача!
   ПЕРЕСТАНЬ ИГРАТЬ, — набрал Дэвид. — Я УМЕР.
   НЕДОСТОВЕРНО, — ответил компьютер. — В ФАЙЛЕ НЕТ ОТМЕТКИ О СМЕРТИ ФОЛКЕНА СТИВЕНА У. ТЕРМИНАЛ НЕ ДЕЙСТВУЕТ ПО ВАШЕМУ СЕКРЕТНОМУ АДРЕСУ.
   «Тут явно что-то не так, — подумал Дэвид. — Вдруг он не умер?»
   НАЗОВИ СЕКРЕТНЫЙ АДРЕС, — набрал Дэвид.
   Монитор немедленно ответил:
   ПЕНСИЯ ПЕРЕВОДИТСЯ СЕЙЧАС ПО АДРЕСУ: Д-Р РОБЕРТ ХЬЮМ, КЕДРОВАЯ АЛЛЕЯ, 5, ОСТРОВ АНДЕРСОН, ОРЕГОН.
   — Значит, он жив! — вскричал Дэвид. — Стивен Фолкен жив!

 
   Он нагнулся к экрану, но тут открылась дверь.
   — А ну, отойди от аппарата! — загремел голос.
   Дэвид успел выключить машину прежде, чем вошедшие заметили, что было на экране. Уайген и Стокман, двое агентов «эскортировавших» его сюда, схватили Дэвида и оттащили от монитора.
   — Ничего не придумали умнее, как оставить его одного, — сказал Стокман, сжав бицепс Дэвида сильнее, чем требовалось.
   — Я только взглянул на аппарат, джентльмены! — захлебнулся Дэвид. — Ничего не испортил… Послушайте, мне надо срочно поговорить с мистером Маккитриком.
   Уайген вытащил из кармана пару наручников.
   — Кто распорядился снять с него браслеты?!
   Дэвид махнул в сторону командного мостика.
   — Маккитрик. Мне совершенно необходимо сказать ему кое-что. Займет всего минуту, пожалуйста!
   Лицо Уайгена уподобилось ледяной глыбе.
   — Дэвид Лайтмен, — отчеканил он, — мне поручено доставить нас в распоряжение федеральных властей в Денвер, где вас поместят под стражу по обвинению в шпионаже. — Его тонкие губы застыли в презрительной гримасе.
   Сердце Дэвида подпрыгнуло.
   — Шпионаже? Не может быть! Здесь какая-то ошибка. Это не имеет ничего общего со шпионажем! Я все объясню мистеру Маккитрику, если вы на минуту…
   Уайген вытащил из кармана листок и сунул его под нос Дэвиду.
   — Лайтмен, это выписка из уголовно-процессуального кодекса. Здесь перечислены ваши права. Прочтите и распишитесь. — Он злорадно ухмыльнулся, протягивая мальчику авторучку. — Прошу вас…
   — Говорю вам…
   — Тебя же просят, — сказал Стокман, сдавливая, как клещами, руку Дэвида. — Или ты хочешь, чтобы с тобой обращались иначе?
   — Хорошо, хорошо, — простонал Дэвид.
   Он взял бумагу. «Вы имеете право не отвечать ни вопросы… Вы имеете право…» Черт, все как в кино!
   — Имейте в виду, — сказал он, расписываясь, — система зациклилась. ОПРУ продолжает имитацию… Компьютер может развязать ядерную войну, считая, что это игра!
   — Пошли, Стокман. Запрем его в изоляторе, а то этот тип, Маккитрик, снова доберется до него.
   — У меня из головы не выходит одна мысль, Уайген. А что, если русские давали ему инструкции через компьютер? Надо проверить… Из-за этих машин в Америке развелась уйма шпионов!
   — Одно могу сказать, — мрачно отозвался Уайген. — Вернусь домой, отниму «Атари» у своего сына.

8

   Дэвид Лайтмен усилием воли заставлял себя спокойно сидеть на стуле. Его снова заперли в изоляторе. Рыпаться бесполезно. Если начать скандалить, эти фэбээровцы вполне могут приказать охраннику вытащить «пушку» 38-го калибра и продырявить навеки продукт генетической программы супругов Лайтмен.
   Он пытался дышать ровнее и подавить рвущийся наружу страх… В конечном счете здесь, в Хрустальном дворце НОРАД, работают опытные специалисты. Они, конечно же, понимают, что делают, и в случае крайней необходимости могут запросить Главного программиста — если Стивен Фолкен действительно жив и находится по своему орегонскому адресу.
   Ну, а если не понимают…
   Дэвид соскочил со стула и забегал по изолятору, чувствуя, как противный липкий страх заволакивает все его естество.
   Что, если они не станут звонить Фолкену? Гордость может не позволить им признаться в собственной беспомощности; до них может не дойти, что блистательная фолкеновская машина, запрограммированная на самообучение, вдруг ожила и упрямо желала доиграть начатую Дэвидом безумную игру. Ведь все эти надутые начальники ничем не отличаются от остальных — от его отца, Кайзера-Кесслера Лиггета, пастора; ограниченные создания, они думают, что правят доверенным им куском жизни, что, дернув за веревочку, можно навязать миру свои правила.
   Не исключено, что Маккитрик не поверил бы ни одному его слову. Достаточно вспомнить, как он отзывался о профессоре Фолкене, — никакого уважения к чужому мнению. Миром правила горстка себялюбивых посредственностей, цеплявшихся за власть.
   «Черт с ними, черт с ними со всеми, — думал Дэвид Лайтмен. — Мы все равно обречены. Если даже выберемся из нынешней передряги, кто знает, что случится завтра? Президент может сорваться с цепи и решить по-ковбойски разделаться с противником. В небо взмоют „Титаны“, „Посейдоны“, „Лансы“ и „Минитмены“. Ба-бах! Бах! Бах! В ответ полетят чужие ракеты…»
   Самое смешное во всем этом, что Дэвид Лайтмен оказался сейчас в самом безопасном месте — он-то наверняка останется цел.
   Он понимал, конечно, что ему придется жить с сознанием, что это он развязал термоядерную войну; из-за него пришла в действие вся гигантская машина, это он повалил первую костяшку домино. Какой же мир ему достанется? Раньше при мысли о будущей войне он считал, что погибнет в числе первых и не задумывался о последствиях.
   Теперь он вспомнил Дженифер Мак, и у него странно засосало под ложечкой. Мир без нее вдруг показался ему совсем никчемным.
   «Лайтмен, — подумал он, — все началось из-за тебя! Тебе и расхлебывать. Тебе, и никому другому! Это ты виноват. Оказалось, что твой волшебный мир компьютеров из Страны Никогда-Никогда неразрывно связан с миром людей из плоти и крови, миром жизни и смерти, а ты — не Питер Пэн».3
   Он один знал, чем вызвана ошибка. Он один знал, что без вмешательства Стивена Фолкена ошибка рискует привести к катастрофе. Но они считают Лайтмена шпионом и ни за что на свете не станут его слушать.
   Дэвид перестал расхаживать.
   Надо что-то предпринять… даже под угрозой смерти.
   Надо исхитриться и каким-то образом связаться с островом Андерсон в штате Орегон. Только Фолкен в состоянии убедить этих людей, что русские ракеты на их экране — не что иное, как электронные фантазии компьютера по имени Джошуа.
   Решено. Но как выбраться отсюда? Он в сотый раз оглядел комнату, на сей раз с четким намерением — бежать. Погоди-ка. Что это за металлическая панель размером полметра на полметра — не скрыто ли за ней устройство электронного замка? Дэвид внимательно осмотрел панель. Она плотно привинчена к стене. Дэвид даже сломал ноготь, пытаясь просунуть его под пластинку. Нет, здесь нужна крестовидная отвертка.
   Под умывальником в комнате виднелся стенной шкафчик с выдвижными ящиками. Дэвид потянул нижний. Заперт. Второй — заперт. Третий — заперт. Но верхний подался; Дэвид жадно заглянул в него.
   Обычный санитарный набор: вата, лейкопластырь, бинт, шпатели («Откройте рот пошире-а-а-аа-а!»). Ничего подходящего. Везет как утопленнику.
   Он со вздохом задвинул ящик.
   Стоп. Разуй глаза. Кажется, там на дне металлический контейнер?
   Дэвид снова дернул на себя ящик и стал лихорадочно выбрасывать оттуда бинты и прочую дребедень. Так. Что в контейнере? Несколько одноразовых шприцев — не то; перевязочные пакеты — не то; маленький диктофон — не то; стетоскоп — не то; пинцет…
   Диктофон!
   В памяти всплыли звуки, раздавшиеся перед тем, как охранник открыл дверь Маккитрику. Он слышал о подобных дверях и даже читал об электронных замках статью в «Попюлар мекэникс».
   Дэвид взял в руки диктофон. Портативный кассетник «Сони» с аксессуарами. Дорогой. Страна обеспечивает свои вооруженные силы всем самым лучшим! Он вставил наушники-клипсы и нажал на кнопку пуска.