Биварли Элизабет. Не было бы счастья…

   Он вынул малышку из креслица, взял на руки, пристроил ее головку у себя на плече, а потом осторожно поднял поднос. Балансируя подносом на растопыренных пальцах одной руки, он медленно двинулся по коридору в сторону спальни Зои. Ему очень нравилось ее жилище, нравилась простенькая мебель и разбросанные везде безделушки, нравилось очевидное отсутствие в ней хозяйственной жилки, за что Зои и не думала извиняться. Ему нравилось, что она наклеивает открытки и забавные вкладыши из жевательной резинки на дверцу холодильника, а фотографии близких ей людей – на зеркало в ванной.
   Здесь все говорило об уюте. Зои окружила себя вещами, которые доставляли ей радость и удовольствие, не заботясь о том, понравится ее выбор кому-нибудь или нет. Это ее дом, и она сумела сделать его уютным.
   Как бы ни нравился Джонасу его собственный дом, в какой бы чистоте ни содержала его приходящая прислуга, какой бы дорогой ни была там мебель, все равно Джонас не видел в нем настоящего дома. Не хватало тепла и очарования, присущих местам, где живут любящие семьи.
   – Бульон подан, – провозгласил он, входя в спальню. Зои. – А также соленья, салат из тунца и имбирное пиво. Собранные все вместе, эти продукты составляют самое быстродействующее средство против простуды. Однако салат из тунца должен быть приготовлен соответствующим образом. Переложишь пряностей – и пропал твой шанс на выздоровление. К счастью, рядом есть тот, кто точно знает…
   Джонас резко оборвал свой монолог, заметив, что Зои не реагирует на его шутливый тон, а лежит, свернувшись калачиком. Спиной к нему. Он уже был готов похвалить ее за то, что она наконец-то выполнила его указания, но плечи ее конвульсивно вздрагивали, и Джонас похолодел, сообразив, что она плачет.
   Он быстро опустил поднос на тумбочку рядом с ее кроватью, разлив при этом бульон и сломав острую верхушку салата. Потом так же поспешно пристроил Джулиану на кровати и обернулся к Зои. Она вытерла слезы, но веки были красными и припухшими. При его приближении она повернулась, подобрала колени, опираясь на спинку кровати и вцепившись в подушку, которую держала перед собой. Казалось, ей было необходимо за что-то держаться, чтобы не прикоснуться к Джонасу.
   – Спасибо, – пробормотала она. – Пусть там и стоит. Я сейчас не хочу. Поем попозже. Вам с Джули давно пора уходить. Уже поздно.
   – Еще и двух нет, – возразил Джонас. – И мы с Джули хотим быть только здесь. Что случилось?
   – Ничего. Ничего не случилось.
   – Что-то определенно случилось, – настаивал он. – Ты плакала.
   – Ничего подобного.
   – У, тебя красные и мокрые глаза. Она шмыгнула носом и небрежно дернула плечом.
   – Это от простуды.
   Джонас, не скрывая недоверия, покачал головой.
   – Понятно. Значит, я ошибся. Прошу прощения.
   – Ничего.
   Джонас обернулся к Джулиане. Та в изумлении рассматривала панно из засушенных цветов на стене спальни, а потом яростно стиснула кулачки и попыталась запихнуть их себе в рот. Джонас решил, что, проживи он хоть тысячу лет, ему никогда не постигнуть женской логики.
   – Подвинься немножко, я поставлю рядом поднос, – сказал он Зои, поднимаясь, чтобы принести приготовленный обед.
   – Я же сказала, что не хочу есть!
   – А я сказал, что тебе поесть необходимо. Сама подвинешься – или мне забраться в постель и помочь тебе?
   Зои, не дожидаясь, когда Джонас исполнит свою угрозу, метнулась на другую сторону кровати. Только этого ей не хватало сейчас – чтобы он в самом деле забрался к ней в постель! Достаточно вспомнить, что случилось в прошлый раз. Ее как будто пронзило электрическим током – от жаркого воспоминания и от той новости, которую она должна была объявить Джонасу.
   – Да, кстати о постели, – как можно беспечнее произнесла она, предварительно попробовав салат из тунца. – Я не беременна.
   Джонас в эту секунду разгибался, но она успела заметить, что он вздрогнул.
   – Нет? – выпрямившись в полный рост, переспросил он.
   Странно, но она могла бы поклясться, что в этом коротеньком слове прозвучало разочарование.
   – Нет, – отозвалась она. – Я это обнаружила несколько минут назад, в ванной. Все в порядке.
   – В порядке, – протянул он. Но вид у него был довольно несчастный. А потом вдруг выражение его лица изменилось. Так бывает, когда на человека снисходит озарение. Он впился взглядом в глаза Зои.
   – Так ты поэтому плакала? – тихо спросил он.
   Горячий обруч сдавил ей желудок, и Зои решила, что ее вот-вот стошнит.
   – Нет, конечно, – неожиданно тонким и слабым голоском отозвалась она. – То есть я хотела сказать, что вообще не плакала. Это все от насморка.
   – Ты плакала, – с нажимом повторил Джонас. – И именно потому, что обнаружила, что ты не беременна. Ты надеялась, что это случится, правда?
   – Нет, конечно, нет, я…
   Но Джонас прервал ее возражения, сдвинув поднос с едой в сторону и опустившись на кровать рядом с ней. Джулиана сморщилась и вскрикнула от резкого движения. Джонас поднял малышку и положил между собой и Зои.
   – Ты хочешь ребенка, правда? – спросил он.
   – Нет, – резко заявила она, не желая сдаваться.
   Его предположение просто нелепо. Второй ребенок? Да она скорее умрет, чем родит второго ребенка. Она плакала потому, что начались месячные. Она всегда плачет в это время. Все женщины плачут. При чем тут ребенок? Зои смотрела, как Джулиана сучит ножками и тянет в рот бретельку комбинезона. Потом взгляд малышки упал на Зои, и Джули расплылась в блаженной улыбке. Слезы снова обожгли глаза Зои.
   – Я не хочу другого ребенка, – сказала она. – Господи, меньше всего мне нужен ребенок. – Она заставила себя отвести взгляд от Джулианы, но на Джонаса смотреть было ничуть не легче. У него почему-то был вид обманутого человека. – Учитывая, что тебя вероятность моей беременности тоже не радовала, – добавила Зои, – я думала, ты будешь счастлив узнать, что…
   – А вот тут ты ошибаешься, – прервал он ее.
   Его возражение по меньшей мере удивило Зои.
   – Что? – воскликнула она.
   – Может, мысль иметь от меня ребенка и отвратительна тебе, но с тех пор, как ты сообщила мне о нашем промахе той ночью, я только и делал, что думал об этом возможном ребенке. И, если честно, Зои, я понял, что ничего в жизни не хочу так сильно, как ребенка.
   – Что? – повторила Зои. Нет, она, должно быть, не правильно его поняла. Определенно пилюли от простуды плохо на нее действуют.
   – Ты меня слышала.
   – Я никогда не говорила, что мне отвратительна мысль иметь от тебя ребенка, – начала она, прекрасно понимая, что сосредоточилась на первой части его заявления исключительно потому, что обсуждать вторую у нее не хватало духу.
   – Дальше, полагаю, последует «но». Она облизала губы и с трудом сглотнула. Во рту у нее было по-прежнему сухо, как в пустыне.
   – Никакого «но». Просто…
   – Просто – что?
   Зои встала с кровати и застыла напротив него. Когда же между ними все успело так запутаться? – думала она. Как же заставить его понять?
   – Просто.., просто… – Дрожащими пальцами она пригладила волосы и принялась мерить шагами потертый половик на полу между кроватью и дверью спальни. – Просто я не могу родить ребенка, Джонас. Вот и все. – Она старательно прятала от него глаза. – Не могу и не хочу.
   – Почему?
   Она вроде бы немного успокоилась, но продолжала вышагивать вдоль кровати.
   – То, что случилось с.., с… Эдди, меня едва не убило. После его смерти я на много месяцев превратилась в жалкое подобие человека. Я не жила, а существовала. Почти все время проводила в постели. Бывало, неделями не вставала. Даже для того, чтобы принять душ или приготовить завтрак. Мне казалось, в этом нет никакого смысла.
   Она наконец перестала ходить и повернулась к Джонасу лицом.
   – Я была способна только на одно: жалеть, что не умерла вместе с ним. Вместо него, – жалобно добавила она. – Я не хотела жить. Кто знает? Если бы мне хватило сил, я, возможно, даже покончила бы с собой. Потребовалось несколько лет и не один визит к психиатру, чтобы я постепенно начала привыкать к тому, что со мной произошло. Но до сих пор бывают дни, когда на меня наваливается страшная, невыносимая тоска. Я не выдержу потери другого ребенка. Просто не выдержу.
   – Господи, Зои, ты не потеряешь второго ребенка!
   – Откуда ты знаешь?
   Джонас смотрел на нее в шоке. Она искренне верит, что не должна рожать второго ребенка.., не должна потому, что может его потерять?.. Верит несмотря на то, что болезнь, унесшая ее сына, не так уж часто поражает детей, несмотря на то, что далеко не все дети умирают от этой болезни. Но у Зои нет оснований считать, что ужасное несчастье должно повториться! Достаточных оснований, во всяком случае.
   Однако Джонас догадывался, что перенесенные страдания слишком глубоко пустили корни в ее душе. А страх, как известно, порождает очень убедительные доводы.
   – Зои, вероятность, что подобное повторится…
   – Джонас, тогда тоже практически не существовало вероятности, что подобное случится, – прервала она. – Но случилось же? Мой сын умер – вопреки всякой вероятности.
   – Но…
   – Нет смысла спорить, – сказала Зои. Ее голос чуть смягчился. – Нам это все равно не грозит. Я никогда не смогу…
   – Не сможешь.., что? Она покачала головой.
   – Оставим это, Джонас.
   – Ни за что, – спокойно отозвался он. – Как ты не понимаешь, Зои? То, что нам, по-твоему, «не грозит», уже случилось. И я не могу упустить свое счастье. – Он мгновение помолчал. – Я люблю тебя. И ты меня любишь. Я это знаю. Я это чувствую.
   Она не ответила. Джонас тоже поднялся с кровати и встал рядом с Зои. Так и не дождавшись ее ответа на свое признание в любви, он привлек ее к себе. Она не воспротивилась, не оттолкнула его. Но и не упала в его объятия. Казалось, она вообще ничего не слышит, не видит, не ощущает. Казалось, она ускользнула в свою раковину и никого не хочет туда впускать.
   Джонас испугался. Раньше она всегда реагировала – хоть как-нибудь, но отзывалась. Пусть ее реакции не всегда соответствовали его ожиданиям, но по крайней мере он видел, что она живая! Сейчас он был бы рад даже взрыву ярости с ее стороны – из тех, что прежде выводили его из себя. Если бы она его отшвырнула, если бы закричала, что ненавидит его, он хотя бы понял, что она что-то чувствует, а значит, у него еще оставался бы шанс убедить ее.
   Но эта Зои, такая безвольная и безмолвная, в его объятиях… Такая бледная и потерянная… Она словно поставила крест на своем будущем с ним и с Джулианой. Отказалась от него без борьбы. Хуже того, она словно поставила крест на самой себе. Он никогда не видел Зои такой. И такая она ему не нравилась.
   – Зои? – Джонас немножко отодвинул ее, чтобы заглянуть ей в глаза.
   Но она по-прежнему смотрела в пол, по-прежнему молчала, по-прежнему не реагировала.
   Джонас повторил попытку:
   – Зои, я сказал, что люблю тебя. Разве это для тебя ничего не значит? В ответ только молчание.
   – Ты не скажешь, что тоже любишь меня? Ни звука.
   – Ну же, скажи что-нибудь. Скажи мне, что ты чувствуешь.
   Он кончиком пальца приподнял ее подбородок, чтобы заставить Зои посмотреть ему в лицо. Но веки Зои были опущены, губы плотно сжаты. Она упорно молчала.
   Он попробовал зайти с другой стороны.
   – Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это снова заехать мне коленом в пах.
   По крайней мере появится какая-то определенность.
   Ему показалось, что ее губы дрогнули в едва заметной улыбке. Джонас чуть не подпрыгнул.
   – От такой определенности радости мало. Впрочем, мне от тебя все приятно.
   – Джонас, не нужно.
   Ее тон обнадеживал не больше, чем ее вид, но Джонас притворился, что ничего не заметил.
   – Чего не нужно?
   – Не нужно стараться меня развеселить. Ничего не выйдет.
   Она наконец открыла увлажненные покрасневшие глаза. Джонас не сомневался, что она изо всех сил удерживает слезы.
   – Я.., не люблю тебя, – тихо, с запинкой произнесла она. – Не люблю. Со мной ты лишь зря тратишь время. Все кончено, Джонас. Я обещала тебе.., обещала Джулиане две недели, и я сдержала обещание. С этого момента вы сами по себе.
   – Но как же…
   Вопрос повис в воздухе. Джонасу так много хотелось сказать Зои, ему так много нужно было о ней узнать. Ему нужно было доказать ей, что она ошибается. Ошибается насчет себя и насчет их обоих. Ошибается насчет своего прошлого и своего будущего.
   И ведь есть еще Джулиана. Как Зои может взять и отвернуться от этого ребенка?
   – А как же быть с Джулианой? – спросил он, предпринимая последнее и, как он понимал, скорее всего, напрасное усилие поколебать позицию Зои.
   В глазах у нее появилась мука.
   – Джули прекрасно проживет и без меня, – совсем тихо отозвалась она. Больше того, я уверена, что без меня ей будет лучше. Ни к чему ей видеть рядом напуганную, жалкую и несчастную женщину, которая не способна справиться даже с тем, что произошло полжизни назад. Не слишком-то хороший пример для Джули.
   – Зои! – Он с силой стиснул ее плечи. – Так не должно быть!
   Она медленно покачала головой.
   – Но так есть. Так было много лет подряд. И так будет.
   – Но…
   Она прижала ладонь к его губам, прервав его возражения.
   – Ситуация не изменится только потому, что ты этого хочешь, Джонас. У врачей, как известно, невероятное самомнение, но бывают такие раны, которые вам не залечить – при всем вашем таланте и мастерстве.
   Он убрал ее ладонь со своих губ, посмотрел на изящные пальцы со свежим маникюром, а потом поцеловал каждый накрашенный ноготок. Веки Зои опустились, и с ее губ слетел едва уловимый вздох. Джонас видел, с какой бешеной скоростью забилась у нее на горле жилка, следил, как постепенно покрываются ярким румянцем ее скулы. Нет, Зои Холланд никогда не убедить его, что он ей безразличен. Никогда.
   – Может, и так, – шепнул он. – Но я бы попробовал кое-что сделать с этими ранами. И не просто наложить повязку, как это сделала ты. Только позволь.
   Она покачала головой, но глаза не открыла.
   – В этом нет смысла.
   Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Это был единственный ответ, который пришел ему на ум. Но, прежде чем рот его прикоснулся к ее губам, Джулиана издала крик – не слишком требовательный, однако Зои тут же отпрянула от Джонаса.
   – Ты нужен Джулиане, – сказала она, пятясь от него до тех пор, пока не уткнулась спиной в дверь.
   Он взглянул на малышку, потом обернулся к Зои.
   – Ты ей тоже нужна, – тихонько ответил он. – И мне нужна, Зои.
   Зои дернула плечом. Этот жест своей неискренностью как ножом полоснул Джонаса по сердцу.
   – Вы прекрасно обойдетесь без меня. И ты, и она.
   Джонас взял малышку на руки, поддерживая ладонью белокурую головку и радуясь тому, что способен успокоить хотя бы одну из двух дорогих ему женщин.
   – Ты все повторяешь и повторяешь эту нелепость, Зои. Но ты ошибаешься. Мы не обойдемся без тебя. Ни я, ни Джулиана. И что бы ты ни говорила, тебе тоже будет плохо без нас. Ну дай нам хотя бы шанс.
   Зои смотрела на них, с силой закусив губу, и Джонас был готов поклясться, что она вот-вот согласится с ним. А потом она покачала головой и подняла ладонь ко рту, словно для того, чтобы не дать ненужным словам сорваться с языка.
   – У нас с самого начала не было ни единого шанса, – глухо раздался сквозь пальцы ее голос. – Мы обманывали самих себя.
   – Зои, ну пожалуйста…
   – Возвращайся домой, Джонас, – решительно произнесла она. – Возвращайся с Джулианой домой.
   – Возвращайся домой вместе с нами.
   – Я дома.
   Джонас остановил на ней еще один долгий изучающий взгляд – и без единого слова зашагал к двери. Только пройдя до середины коридора, он все-таки остановился и обернулся к ней:
   – Ты уверена? Она сощурила глаза.
   – Ты о чем?
   – Дом – это не просто удобная мебель, – ответил он. – Когда я пришел сюда, то твое жилье показалось мне настоящим домом – теплым, уютным. Теперь я считаю, что ошибся. Здесь чего-то не хватает.
   – Чего же?
   – Любви, – тихо отозвался он. – Ее не было и у меня в доме – до тех пор пока не появились вы с Джулианой. Но здесь.., я не нахожу здесь любви.
   – Что ж, Джонас, мое жилье – это лишь мое отражение.
   Он издал недоверчивый возглас:
   – Ну да. Хорошо бы, чтобы хоть один из нас в это поверил. – И с этими словами он снова отвернулся от нее и направился на кухню, размышляя о том, как ему завоевать доверие.
   Что за ирония судьбы? – думал он. За две недели он успел забыть, какой несносной может быть Зои Холланд. Она ведь никогда не поступала так, как он хотел.

Глава 12

   Зои крепко спала, и ей снился сон о мальчугане-школьнике, который мчался за мороженым, зажав в кулаке мелочь. Из этого сна и вырвал ее пронзительный телефонный звонок. Она цеплялась за остатки сновидения, потому что ей отчаянно хотелось, чтобы сын обернулся – хотя бы раз. Она увидела бы его лицо. Но, несмотря на все ее усилия, сон растаял. Еще несколько мгновений она лежала, уставившись в потолок, и лишь потом протянула руку к телефону.
   – Алло, – машинально произнесла она в трубку.
   – Зои, это Джаннетт из «Ситона». Зои, вздохнув, провела ладонью по спутанным прядям и с удивлением обнаружила, что они влажные. Пижама тоже противно липла к телу, и Зои раздраженно спихнула одеяло на пол.
   – О нет, Джаннетт, больше я не согласна меняться. Не могла же твоя сестра опять к тебе приехать? Еще и двух недель не прошло!
   – Да я не из-за этого звоню. Ты что, думаешь, я бы стала тебе звонить в два часа ночи, чтобы попросить поменяться сменами?
   Ах да, сейчас же ночь! Зои помотала головой. Похоже, она просто еще не проснулась.
   – Тогда в чем дело?
   Джаннетт на миг замялась, а потом прошептала очень тихо, словно боялась, что ее услышат:
   – Извини, что разбудила. Я решила, что для тебя это важно. Доктор Тейт запретил мне звонить тебе, но я подумала, что ты должна знать.
   – Что знать?
   – Я как раз болтала с Купером в реанимации примерно час назад, когда он появился там со своей малышкой.
   Зои опять замотала головой. Что за глупости ей рассказывают?
   – У Купера девочка? С каких это пор?
   – Да не Купер пришел. Доктор Тейт. Он привез свою малышку в реанимацию примерно час назад.
   Зои подпрыгнула на кровати и рывком спустила ноги на пол.
   – Джулиану? – воскликнула она. – Что с ней? Ей плохо?
   – Я точно не знаю, но, кажется, она была без сознания. У нее конвульсии из-за высокой температуры.
   – Что?!
   – Я сказала доктору Тейту, что позвоню тебе, но он мне не разрешил. Что там у вас? Вы вроде бы так хорошо ладили – и вдруг на тебе, вернулись к старому.
   Зои уже почти не слушала Джаннетт.
   – А сейчас? Каково сейчас состояние Джулианы?
   – Не знаю. Я же говорю, что в реанимации оказалась случайно, а потом у нас тоже все завертелось. Знаешь, полнолуние – всегда самое тяжелое время. Я не могла выкроить ни минутки. Вот, оторвалась, только чтобы тебе позвонить.
   – Спасибо, Джаннетт. Я скоро буду. Она уже собиралась положить трубку, как вдруг услышала возглас Джаннетт:
   – Эй, Зои!
   – Что еще?
   – Я тебе не звонила, договорились? Не хочу, чтобы Тейт взъелся на меня так же, как на тебя.
   Что-то внутри Зои сжалось. Она думала, что Джонас станет избегать ее после того, как они расстались три недели назад. Ничего подобного. Он находил ее повсюду и, как мог, усложнял ей жизнь. Он устраивал ей выволочки по любому поводу – от кофейных пятен на ее униформе до недостаточно стерильного, на его взгляд, пола в палате.
   – Нет проблем, – ответила она Джаннетт и покачала головой. Так уж и нет. Во всем, что касалось Джонаса, у нее в последнее время сплошные проблемы.
   Через минуту-другую Зои уже была готова ехать в больницу. Не потрудившись заплести растрепавшуюся во сне косу, Зои схватила ключи от машины, сунула кошелек в карман джинсов и надела прямо на майку красную куртку с капюшоном.
   Позже она не могла вспомнить, как доехала до больницы. Зои казалось, что уже через мгновение после звонка Джаннетт она летела по коридору реанимации, отыскивая Джонаса.
   Кто-то указал ей на дверь смотровой комнаты. Там Зои и нашла Джонаса, с потерянным видом сидевшего в кресле. Джонас закрыл лицо руками и запустил пальцы в волосы. Брюки его цвета хаки сильно помялись, рубашка наполовину вылезла и свисала поверх ремня. Он был без носков. Краем глаза Зои заметила, что обувь на нем разная и вся на левую ногу.
   У него был вид отца, безмерно опасающегося за жизнь своего ребенка. Джонас выглядел так, как, наверное, выглядела и сама Зои в реанимации другой детской больницы много лет назад.
   – Джонас, – негромко позвала она. Он рывком поднял голову. Лицо его побелело от страха, а в покрасневших глазах застыла тревога.
   – Зои. – Он прошептал ее имя, словно не верил тому, что видел ее перед собой.
   – Я приехала, как только услышала…
   – Услышала? Как услышала?
   – Ну, ты же знаешь наш «Ситон», – чуть улыбнулась она. – Здесь нет секретов. Он кивнул, но ничего не ответил. Она прошла через комнату, смахнула с кресла рядом с ним несколько капель пролитого кофе и села. Не задумываясь над тем, что делает, взяла руку Джонаса и сплела его пальцы со своими.
   – Как Джулиана?
   Он опустил глаза на их соединенные руки и до боли сжал пальцы.
   – Не знаю. Сейчас делают анализы. Предполагают инфекцию. Пока не станут известны результаты анализов, она будет находиться в отдельном боксе? И мне не разрешают пройти к ней, Зои! Я с ума схожу. Что они там думают? Я же врач!
   Она накрыла его руку своей.
   – Ты ведь не только врач. Ты еще и отец. Он протяжно выдохнул, откинулся на спинку кресла и устремил взгляд вверх, будто выискивая что-то на потолке.
   – Да-а, – наконец протянул он. – Я еще и, отец.
   Зои постаралась расслабиться. Пройдет, наверное, какое-то время, прежде чем им сообщат новости. А сейчас они с Джонасом могут только ждать. Долгое время ни один из них не шевелился и не произносил ни звука. По-прежнему не разжимая пальцев, они смотрели в потолок и молчали.
   Наконец Джонас поднял ее руку, прижался к ней губами, и Зои обожгло жаркой волной от естественности этого жеста.
   – Спасибо, что пришла, – сказал он, повернувшись к ней лицом. – Сейчас все уже кажется не таким страшным.
   Она кивнула, но не ответила, не доверяя собственному голосу. Если бы она могла сказать то же самое! Но Зои была охвачена страхом. С того момента, как она переступила порог реанимации, на нее нахлынули ужасные воспоминания. Она слишком хорошо помнила, как умирала от тревоги за жизнь сына, как прижимала к груди безжизненное обмякшее тельце, когда вносила Эдди в такое же отделение целую вечность назад. При всем своем беспокойстве за Джулиану Зои не могла избавиться от постыдного облегчения, что ей не пришлось увидеть малышку в конвульсиях и без сознания. Вряд ли она смогла бы выдержать это зрелище.
   – Как тяжело, – произнес Джонас, словно прочитав ее мысли. – Сидеть здесь и ждать приговора больному ребенку… Зои снова безмолвно кивнула.
   – Хуже всего – ощущение собственной беспомощности, правда? – спросил он тихо, как будто разговаривал сам с собой. – Знать, что твое дитя – совершенно беззащитное существо – находится в страшной опасности, и понимать, что ты ничего не можешь сделать для его спасения. Ничего.
   Джонас смотрел в лицо Зои – и сквозь нее.
   – Тебе бы хотелось думать, что ты единственный на свете знаешь, как позаботиться о своем ребенке, а потом ты вдруг должен отдать его чужим людям. И тебе остается только надеяться и молиться, что они не подведут. Я чувствую себя таким.., таким беспомощным. Я хочу, чтобы она была здорова и счастлива до конца своих дней. И только сейчас начинаю понимать, как мало от меня зависит. Отцовская ответственность сведет меня с ума. Точно.
   – Вот теперь ты понимаешь, каково это – быть отцом, – ласково улыбнулась ему Зои.
   Он медленно покачал головой, явно погруженный в мысли о предстоящих годах с Джулианой. Потом перевел глаза на Зои.
   – Извини, что из-за нас тебе пришлось снова пройти через все это. Я только надеюсь, что ты здесь потому, что тебе дорога Джулиана. А еще.., еще, возможно, потому, что и я тебе дорог.
   Она уставилась в пространство, стараясь сосредоточиться на самом важном в данный момент вопросе.
   – Давай сначала справимся со всем этим, ладно, Джонас? Давай сейчас будем думать только о Джулиане.
   Джонас снова откинул голову на спинку кресла и тяжело вздохнул.
   – Да-а, – протяжно согласился он. – А когда это все закончится, когда мы будем точно знать, что с Джулианой все в порядке, тогда мы поговорим и о нас с тобой.
   – Я очень надеюсь, что этот разговор состоится, – негромко отозвалась Зои. – Боже, как я надеюсь, что ты прав и с Джулианой все будет в порядке.
   – Так и будет, – уверенно повторил он. – Она поправится. Она должна поправиться. – Джонас склонил голову, прижался виском к виску Зои и стиснул ее руку. – Просто обязана.
   Уже занимался рассвет, когда в смотровую вошел врач Джулианы. У Зои буквально остановилось сердце при виде мрачного лица доктора Хаггерти. Она убеждала себя, что он вообще довольно скучный тип, который никогда не улыбается, но убеждения не действовали.
   Она и Джонас провели в смотровой несколько часов, все так же держась за руки и время от времени окунаясь в дремоту, чтобы, очнувшись, вернуться к кошмару реальности. Сейчас они как по команде поднялись на ноги, замерли перед доктором Хаггерти в ожидании его вердикта, и Зои никак не могла избавиться от ощущения, что произошло что-то ужасно плохое и непоправимое. Джонас протянул руку, снова взял ее руку в свою и сжал, как будто и он не ждал хороших новостей. Прошло всего несколько секунд, до того как доктор Хаггерти заговорил, но они показались Джонасу и Зои часами.