- О да! - усмехнулась она. - "Выходите за меня замуж, пожалуйста, мисс Летти".
Рэнсом встряхнул ее так, что шпильки вылетели, и волосы рассыпались по спине. Заключив Летти в стальные объятия, он запутал пальцы в шелковых локонах и прильнул к ее губам, наслаждаясь их сладостью. Он прижимал ее к своему мускулистому телу, как человек, который боится, что сокровище, которое oh так долго разыскивал, отнимут у него.
Летти вдруг почувствовала прилив нежности и горячее желание. Оно нарастало, захлестывало, и в конце концов она обняла его за шею, решив отдаться этому чувству в последний раз. Это не могло повредить.
Рэнсом целовал уголки ее губ, щеки, подбородок, вздрагивающие веки. Прижавшись подбородком к ее виску, он прошептал:
- Господи, Летти, ты сводишь меня с ума!
- Тебе его и без меня не хватало, - сказала она еле слышно и попыталась отстраниться, но он не дал ей этого сделать.
- О нет, я был не так уж глуп, пока ты не приехала. С того самого момента, когда я впервые увидел тебя - всего лишь тень в комнате, которая должна была быть пустой, - с того самого момента, когда я впервые прикоснулся к тебе, я потерял контроль над собой и самого себя. Ты - мое возмездие, моя справедливая кара за все эти годы, когда я думал, что любовь - это глупости, а мужчины, которые теряют голову из-за женщин, бесхребетные слабаки. Ты нужна мне так сильно, что я готов пойти на любую уловку - даже низкую, коварную и позорную, - лишь бы заполучить тебя.
- У тебя получается так, будто в том, что между нами произошло, виновата я.
- Нет, нет! Я, только я виноват, что влюбился в упрямую и своевольную северянку-янки!
- А я ведь никогда и не изменюсь, - произнесла она куда-то в воротник его рубашки. - Я никогда не впишусь в рамки образа кроткой женщины Юга, как Салли Энн.
- Салли Энн - прекрасная женщина. Но я предпочел бы кого-нибудь потемпераментней.
Летти усмехнулась, чувствуя, как постепенно тает лед ее недоверия и подозрительности.
- Она бы показала тебе темперамент, если бы услышала эти слова! Она бы выцарапала тебе глаза.
- Очень может быть.
- Да, но настоящая леди сделала бы это так, чтобы все правила приличия оказались соблюдены. А вот я этого не умею...
- Я разрешаю тебе вести себя сколь угодно неприлично. Ты вольна поступать, как хочешь, быть такой, какой хочешь, не опасаясь осуждения. Я не присваиваю себе права судить тебя или кого-либо другого. Ты мне нравишься такой, какая есть. И мне не надо, чтобы ты хоть как-то менялась ради меня.
Летти посмотрела на него, нахмурившись.
- Но ты же сам назвал меня своевольной.
- А разве не так? Как еще можно называть женщину, которая скачет ночью во весь опор в мужской одежде, набитой подушками? Впрочем, можно сказать по-другому: эта женщина очень храбра, у нее отважное сердце.
Лоб Летти разгладился. Она внимательно вглядывалась в лицо Рэнсома, словно для того, чтобы навсегда запечатлеть его в памяти. Потом, уступая какому-то внутреннему чувству, она прикоснулась кончиками пальцев к его недавно рассеченной губе, к старым ссадинам в углу рта и на подбородке, к темному шраму на виске. Странно, но, несмотря на все это, он казался ей очень красивым.
- Бедное твое лицо... Болит?
- Сейчас нет.
Летти вздохнула, пальцы ее скользнули вниз. Когда она снова посмотрела на него, ее глаза были серьезны, печальны, но непреклонны.
- Ничего не выйдет, ты же знаешь. Мы слишком разные. Мы вышли из разных миров и живем в слишком разных мирах. Навсегда останутся недопонимание, сомнения, страхи - даже если бы у нас не было этого неудачного пролога.
- Я не считаю его неудачным.
- Это потому, что ты такой же упрямый, как я, может, еще упрямее. Во всяком случае, этот пролог нормальным не назовешь.
- А мы и сами ненормальные, оба. - Рэнсом чувствовал, что говорит что-то не то, но готов был сражаться до конца.
- Именно поэтому ничего и не выйдет. Кто-то один должен быть нормальным. Думаю, будет лучше, если я уеду. Если я хоть что-нибудь для тебя значу, ты поможешь мне это сделать. Ты проводишь меня в Колфакс сейчас же, пока мы не сделали того, о чем оба будем сожалеть.
Она отстранилась от него и медленно пошла по террасе к ступенькам. Рэнсом смотрел ей вслед, и сердце в его груди готово было взорваться. Она была уже у самых ступенек, когда он нашел наконец нужные слова:
- Я отвезу тебя хоть к самому черту, если ты захочешь туда поехать! Но не надо ничего решать за меня, Летти, ни сейчас, ни когда-либо потом. И не надо мне говорить, что для меня лучше. Я не Рэнни. Отныне и навсегда я Рэнсом Тайлер. И я знаю, чего я хочу. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой все оставшиеся годы моей жизни, хочу обнимать тебя, когда в тебе впервые зашевелится мой ребенок, беспокоиться вместе с тобой из-за маленьких озорников, которых мы произведем на свет; сидеть с тобой на веранде на закате наших дней, а потом целую вечность лежать рядом с тобой на кладбище. Я хочу, черт побери, дышать с тобой одним воздухом. Я хочу, чтобы все, что у меня есть, имело твой вкус и твой запах!
Как будто что-то раскололось у нее в груди - словно вековые льды покрылись трещинами, расступились и начали таять. Она повернулась и посмотрела на него с изумлением.
- Так ты действительно любишь меня?
- А что, по-твоему, я пытаюсь тебе втолковать вот уже битый час?!
- Я думала, для тебя это всего лишь слово, которое...
Рэнсом застонал и закрыл глаза:
- Ради всего святого, милая, ты слишком много думаешь.
Два шага - и он оказался рядом с ней, прижал ее к себе и медленно закружил, спрятав свое лицо в ниспадающем водопаде ее волос.
***
Прошло немало времени. Рэнсом сидел, прислонившись к стене. Летти лежала в его объятиях, голова ее покоилась у него на груди. Солнце уже клонилось к западу, и в тени деревьев было прохладно; легкий ветерок обдувал их разгоряченные лица, шевелил золотисто-каштановые локоны Летти. Счастливые и умиротворенные, они смотрели на яркие пятна, высвеченные пробившимися через листву лучами солнца, на бледно-желтую ленту дороги.
Наконец Летти пошевелилась:
- Скажи, правда или нет, твой дядя Сэмюэл - один из Рыцарей?
- Ш-ш-ш! - Рэнсом, наклонившись, поцеловал ее в макушку.
- Что, не правда?
- Правда, но лучше нам об этом не говорить. Она молчала всего несколько секунд.
- Но они ведь снова могут приехать за Брэдли. Что ты будешь делать?
- Остановлю их, если смогу. А если нет, Брэдли примет свою кару так, как подобает. Это все, что мы можем сделать.
Летти тяжело вздохнула и подумала, что к этому, наверное, не привыкнет никогда.
- А что с Салли Энн и полковником? Ты думаешь, они поженятся?
- Как только Салли Энн будет готова к этому. Думаю, что скоро.
- Знаешь, она ведь считала, что он...
- Я знаю. Это их личное дело.
Рэнсом нахмурился, и она провела кончиками пальцев по его лбу, чтобы разгладить суровую складку.
- Реконструкция не может длиться вечно. Через год или два Юг сможет жить так, как захочет. Он освободится от "саквояжников", таких, как О'Коннор, и наконец возродится после этой войны. Когда это случится, Сплендора опять расцветет, правда ведь?
- Я думаю, правда.
- Ты думаешь? Да разве ты не умираешь от нетерпения увидеть это?
- Нет. - Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони. - Сейчас нет.
Летти рассеянно улыбнулась, наслаждаясь этой лаской, но мысли ее были где-то далеко.
- А что же с Шипом? Тебе не предъявили официального обвинения, но продолжать эту игру будет очень опасно. Не думаю, что тетушка Эм когда-нибудь поверит, что Шип и ее Рэнни - один и тот же человек, однако люди начнут задумываться. Рэнсом тяжело вздохнул:
- Я полагаю, он уже сыграл свой последний выход, раз собирается обзавестись семьей.
- Ты жалеешь об этом?
Он ответил не сразу, и Летти быстро взглянула на него снизу вверх. Заметив ее взгляд, Рэнсом улыбнулся ей и покачал головой:
- Нет, совсем нет.
- А о Рэнни?
- А что Рэнни?
- Ты будешь продолжать разыгрывать роль?
- А как тебе больше нравится?
Летти пожала плечами:
- Мне все равно. Хотя, признаться, он был мне довольно дорог...
- Я ревную! Но не надо беспокоиться о нем. Я думаю, теперь, когда у него появилась невеста, он очень быстро поправится - на радость тетушке Эм.
- Я и не беспокоилась! Но, по правде говоря, я буду о нем скучать.
Он провел губами по ее лбу.
- Если захочешь его увидеть, только позвони.
- Я запомню это. А впрочем, кажется, я придумала кое-что получше. Правда, это потребует некоторого времени - скажем, лет десяти-двенадцати...
Рэнсом рассмеялся и прижал ее к себе.
- Боюсь, одной тебе не справиться. Ну ничего, - он приподнял пальцами ее подбородок, заставляя заглянуть ему в глаза, которые горели от веселья и желания. - Так когда же мы начнем?
Рэнсом встряхнул ее так, что шпильки вылетели, и волосы рассыпались по спине. Заключив Летти в стальные объятия, он запутал пальцы в шелковых локонах и прильнул к ее губам, наслаждаясь их сладостью. Он прижимал ее к своему мускулистому телу, как человек, который боится, что сокровище, которое oh так долго разыскивал, отнимут у него.
Летти вдруг почувствовала прилив нежности и горячее желание. Оно нарастало, захлестывало, и в конце концов она обняла его за шею, решив отдаться этому чувству в последний раз. Это не могло повредить.
Рэнсом целовал уголки ее губ, щеки, подбородок, вздрагивающие веки. Прижавшись подбородком к ее виску, он прошептал:
- Господи, Летти, ты сводишь меня с ума!
- Тебе его и без меня не хватало, - сказала она еле слышно и попыталась отстраниться, но он не дал ей этого сделать.
- О нет, я был не так уж глуп, пока ты не приехала. С того самого момента, когда я впервые увидел тебя - всего лишь тень в комнате, которая должна была быть пустой, - с того самого момента, когда я впервые прикоснулся к тебе, я потерял контроль над собой и самого себя. Ты - мое возмездие, моя справедливая кара за все эти годы, когда я думал, что любовь - это глупости, а мужчины, которые теряют голову из-за женщин, бесхребетные слабаки. Ты нужна мне так сильно, что я готов пойти на любую уловку - даже низкую, коварную и позорную, - лишь бы заполучить тебя.
- У тебя получается так, будто в том, что между нами произошло, виновата я.
- Нет, нет! Я, только я виноват, что влюбился в упрямую и своевольную северянку-янки!
- А я ведь никогда и не изменюсь, - произнесла она куда-то в воротник его рубашки. - Я никогда не впишусь в рамки образа кроткой женщины Юга, как Салли Энн.
- Салли Энн - прекрасная женщина. Но я предпочел бы кого-нибудь потемпераментней.
Летти усмехнулась, чувствуя, как постепенно тает лед ее недоверия и подозрительности.
- Она бы показала тебе темперамент, если бы услышала эти слова! Она бы выцарапала тебе глаза.
- Очень может быть.
- Да, но настоящая леди сделала бы это так, чтобы все правила приличия оказались соблюдены. А вот я этого не умею...
- Я разрешаю тебе вести себя сколь угодно неприлично. Ты вольна поступать, как хочешь, быть такой, какой хочешь, не опасаясь осуждения. Я не присваиваю себе права судить тебя или кого-либо другого. Ты мне нравишься такой, какая есть. И мне не надо, чтобы ты хоть как-то менялась ради меня.
Летти посмотрела на него, нахмурившись.
- Но ты же сам назвал меня своевольной.
- А разве не так? Как еще можно называть женщину, которая скачет ночью во весь опор в мужской одежде, набитой подушками? Впрочем, можно сказать по-другому: эта женщина очень храбра, у нее отважное сердце.
Лоб Летти разгладился. Она внимательно вглядывалась в лицо Рэнсома, словно для того, чтобы навсегда запечатлеть его в памяти. Потом, уступая какому-то внутреннему чувству, она прикоснулась кончиками пальцев к его недавно рассеченной губе, к старым ссадинам в углу рта и на подбородке, к темному шраму на виске. Странно, но, несмотря на все это, он казался ей очень красивым.
- Бедное твое лицо... Болит?
- Сейчас нет.
Летти вздохнула, пальцы ее скользнули вниз. Когда она снова посмотрела на него, ее глаза были серьезны, печальны, но непреклонны.
- Ничего не выйдет, ты же знаешь. Мы слишком разные. Мы вышли из разных миров и живем в слишком разных мирах. Навсегда останутся недопонимание, сомнения, страхи - даже если бы у нас не было этого неудачного пролога.
- Я не считаю его неудачным.
- Это потому, что ты такой же упрямый, как я, может, еще упрямее. Во всяком случае, этот пролог нормальным не назовешь.
- А мы и сами ненормальные, оба. - Рэнсом чувствовал, что говорит что-то не то, но готов был сражаться до конца.
- Именно поэтому ничего и не выйдет. Кто-то один должен быть нормальным. Думаю, будет лучше, если я уеду. Если я хоть что-нибудь для тебя значу, ты поможешь мне это сделать. Ты проводишь меня в Колфакс сейчас же, пока мы не сделали того, о чем оба будем сожалеть.
Она отстранилась от него и медленно пошла по террасе к ступенькам. Рэнсом смотрел ей вслед, и сердце в его груди готово было взорваться. Она была уже у самых ступенек, когда он нашел наконец нужные слова:
- Я отвезу тебя хоть к самому черту, если ты захочешь туда поехать! Но не надо ничего решать за меня, Летти, ни сейчас, ни когда-либо потом. И не надо мне говорить, что для меня лучше. Я не Рэнни. Отныне и навсегда я Рэнсом Тайлер. И я знаю, чего я хочу. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой все оставшиеся годы моей жизни, хочу обнимать тебя, когда в тебе впервые зашевелится мой ребенок, беспокоиться вместе с тобой из-за маленьких озорников, которых мы произведем на свет; сидеть с тобой на веранде на закате наших дней, а потом целую вечность лежать рядом с тобой на кладбище. Я хочу, черт побери, дышать с тобой одним воздухом. Я хочу, чтобы все, что у меня есть, имело твой вкус и твой запах!
Как будто что-то раскололось у нее в груди - словно вековые льды покрылись трещинами, расступились и начали таять. Она повернулась и посмотрела на него с изумлением.
- Так ты действительно любишь меня?
- А что, по-твоему, я пытаюсь тебе втолковать вот уже битый час?!
- Я думала, для тебя это всего лишь слово, которое...
Рэнсом застонал и закрыл глаза:
- Ради всего святого, милая, ты слишком много думаешь.
Два шага - и он оказался рядом с ней, прижал ее к себе и медленно закружил, спрятав свое лицо в ниспадающем водопаде ее волос.
***
Прошло немало времени. Рэнсом сидел, прислонившись к стене. Летти лежала в его объятиях, голова ее покоилась у него на груди. Солнце уже клонилось к западу, и в тени деревьев было прохладно; легкий ветерок обдувал их разгоряченные лица, шевелил золотисто-каштановые локоны Летти. Счастливые и умиротворенные, они смотрели на яркие пятна, высвеченные пробившимися через листву лучами солнца, на бледно-желтую ленту дороги.
Наконец Летти пошевелилась:
- Скажи, правда или нет, твой дядя Сэмюэл - один из Рыцарей?
- Ш-ш-ш! - Рэнсом, наклонившись, поцеловал ее в макушку.
- Что, не правда?
- Правда, но лучше нам об этом не говорить. Она молчала всего несколько секунд.
- Но они ведь снова могут приехать за Брэдли. Что ты будешь делать?
- Остановлю их, если смогу. А если нет, Брэдли примет свою кару так, как подобает. Это все, что мы можем сделать.
Летти тяжело вздохнула и подумала, что к этому, наверное, не привыкнет никогда.
- А что с Салли Энн и полковником? Ты думаешь, они поженятся?
- Как только Салли Энн будет готова к этому. Думаю, что скоро.
- Знаешь, она ведь считала, что он...
- Я знаю. Это их личное дело.
Рэнсом нахмурился, и она провела кончиками пальцев по его лбу, чтобы разгладить суровую складку.
- Реконструкция не может длиться вечно. Через год или два Юг сможет жить так, как захочет. Он освободится от "саквояжников", таких, как О'Коннор, и наконец возродится после этой войны. Когда это случится, Сплендора опять расцветет, правда ведь?
- Я думаю, правда.
- Ты думаешь? Да разве ты не умираешь от нетерпения увидеть это?
- Нет. - Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони. - Сейчас нет.
Летти рассеянно улыбнулась, наслаждаясь этой лаской, но мысли ее были где-то далеко.
- А что же с Шипом? Тебе не предъявили официального обвинения, но продолжать эту игру будет очень опасно. Не думаю, что тетушка Эм когда-нибудь поверит, что Шип и ее Рэнни - один и тот же человек, однако люди начнут задумываться. Рэнсом тяжело вздохнул:
- Я полагаю, он уже сыграл свой последний выход, раз собирается обзавестись семьей.
- Ты жалеешь об этом?
Он ответил не сразу, и Летти быстро взглянула на него снизу вверх. Заметив ее взгляд, Рэнсом улыбнулся ей и покачал головой:
- Нет, совсем нет.
- А о Рэнни?
- А что Рэнни?
- Ты будешь продолжать разыгрывать роль?
- А как тебе больше нравится?
Летти пожала плечами:
- Мне все равно. Хотя, признаться, он был мне довольно дорог...
- Я ревную! Но не надо беспокоиться о нем. Я думаю, теперь, когда у него появилась невеста, он очень быстро поправится - на радость тетушке Эм.
- Я и не беспокоилась! Но, по правде говоря, я буду о нем скучать.
Он провел губами по ее лбу.
- Если захочешь его увидеть, только позвони.
- Я запомню это. А впрочем, кажется, я придумала кое-что получше. Правда, это потребует некоторого времени - скажем, лет десяти-двенадцати...
Рэнсом рассмеялся и прижал ее к себе.
- Боюсь, одной тебе не справиться. Ну ничего, - он приподнял пальцами ее подбородок, заставляя заглянуть ему в глаза, которые горели от веселья и желания. - Так когда же мы начнем?