Блейк Дженнифер. Черная маска

   Как тихо было здесь по сравнению с городом, из которого она уехала, с этим вечным стуком колес, руганью извозчиков и криками уличных торговцев! Трудно было думать о смерти и мести, трудно было помнить, что эта прекрасная земля истерзана войной и до сих пор страдает от жестокой вражды. Но она должна была думать и помнить...
   У ее плеча раздался тихий щелкающий звук. Летти открыла глаза и увидела, что Рэнни отламывает изящный розовый цветок от изогнувшегося побега. Его лицо было очень серьезно. Он оборвал нижние листья, ловко сбил один за другим шипы и некоторое время стоял с цветком в руках. Потом, склонив голову в легком поклоне, он преподнес ей тугой, наполовину распустившийся бутон.
   - Это вам, мисс Летти.
   - Мне?..
   В голосе ее звучало недоверие: она не привыкла к подаркам от мужчин. То, что он преподнес ей розу и назвал по имени, даже с уважительным "мисс", вызвало у нее неспокойное чувство какой-то излишней близости.
   - Эта роза похожа на вас.
   Она пристально смотрела ему в лицо, стараясь угадать, нет ли в этом знаке внимания какой-нибудь неуловимой двусмысленности. Но Рэнни встретил ее взгляд с таким обезоруживающим простодушием, что Летти сразу успокоилась.
   В его жесте было что-то от старомодной южной галантности, и она решила, что нетактично подвергать сомнению его намерения и отказываться от такого подарка. Летти приняла розу и поднесла ее к лицу, чтобы вдохнуть аромат. В то же время она была настороже и думала о причине такого подарка. Если и имела место какая-то причина, помимо мгновенного порыва или какого-нибудь полузабытого приема из искусства флиртовать, она не была очевидна.
   Рэнсом Тайлер был хорошим гидом. Он объяснял предназначение комнат и строений коротко, простыми фразами, но очень толково, отвечал на вопросы точно, без ненужных подробностей. Он хорошо знал дом и Окрестности, и это Летти не удивляло, ведь Сплендора была его родным домом. Удивляло другое: его спокойная рассудительность. Может быть, тетушка Эм преувеличивает и он не так уж болен?
   Как бы то ни было, что-то в этом мужчине-ребенке завораживало. Летти не могла не смотреть на него: Рэнни был по-настоящему красив. В том, как он держался, была такая уверенность, такая гордость, что, несомненно, являлось наследием прошлых лет. Сейчас в нем была заметна усталость, а в глазах порой блуждали странные огоньки. Голос его был низким и мягким; когда он улыбался, в уголках появлялись морщинки, и на них почему-то было больно смотреть. Летти призналась себе, что ей интересно его слушать, что он для нее - просто любопытный пример обучаемости, способности мыслить при умственных отклонениях. Ее интерес к нему был естественным интересом учительницы.
   - Рэнни, а вы... читаете? Я имею в виду - после ранения?
   - Немного.
   - Но вы узнаете слова, буквы?
   Он едва заметно усмехнулся и кивнул.
   - А писать вы можете?
   На его лицо набежала тень, и он повторил:
   - Немного.
   - Но, может быть, это поправимо? Если побольше тренироваться...
   - Ничего не выйдет.
   - Но почему?
   - Я не смогу.
   - Всякий человек может сделать очень многое, если постарается!
   - Не смейтесь надо мной. - Он нахмурился, его голос зазвучал глухо.
   Летти нерешительно дотронулась до его руки:
   - Да нет, я серьезно. Я хотела бы вам помочь.
   Рэнсом повернул голову, посмотрел ей в глаза и увидел в них спокойный свет. Внезапно его охватила дрожь, так что ему пришлось напрячь мускулы, чтобы побороть ее. Уже давно он не видел в глазах женщин ничего, кроме смущения и жалости.
   - Вы не сможете, - сказал он тихо.
   - Я могу попробовать.
   Летти почувствовала, как его рука напряглась под ее пальцами. Это было поразительно, но она вдруг испытала почти непреодолимое желание отбросить мягкую прядь волос с его лба и дотронуться кончиками пальцев до шрама на виске, как будто она надеялась, что ее прикосновение исцелит его. Она подавила этот порыв, но так и не смогла отвести взгляд от его глаз.
   Медленно шли секунды, над ними кружила пчела, плавно пролетела мимо бабочка с крыльями кремового цвета. С тихим шорохом падали вниз лепестки розы и опускались на широкие плечи Рэнни, они казались особенно мягкими и тонкими на грубом полотне его синей рубашки. Один лепесток "упал на их соединенные руки, и Летти восприняла это нагретое солнцем ласковое прикосновение как благословение.
   - Эй вы, двое! Что вы задумали?
   Летти вздрогнула и поспешно выпустила его руку. Тетушка Эм шла к ним по дорожке. Лицо ее прикрывала от солнца широкополая шляпа, а на руке раскачивалась пустая корзинка.
   Вопрос тетушки Эм, как оказалось, был чисто риторическим. Поравнявшись с ними, она поинтересовалась, как Летти провела ночь, спросила, завтракала ли она, и с живым интересом, без какого-либо намека на навязчивое любопытство, пожелала узнать, какие у Летти на сегодня планы. Услышав о намерении поехать в город, она сама предложила Рэнни отвезти ее туда. Пока Летти будет занята в городе своими делами, он мог бы сделать для нее две вещи: ей нужно купить пакетик булавок и получить на почте номер журнала "Деморестс иллюстрейтед манфли". Она слышала, там напечатана хорошая статья по садоводству. Вообще-то эти редакторы-янки мало что понимают в южных садах: они совсем зациклились на двух цветках, которые тут же вянут на жаре, - тюльпанах и пионах. Но в этом номере есть что-то о пушнице, и она хотела бы его почитать.
   Пока Рэнни запрягал лошадь в коляску, Летти поднялась к себе, надела маленькую соломенную шляпку и перчатки, нашла свой зонтик и снова спустилась вниз, вполне готовая к путешествию.
   Брат Летти перед своей трагической гибелью писал ей прекрасные письма. Он обладал острым умом и живо интересовался местностью, куда его направили служить. Он находил эти края прекрасными, а их историю, уходящую корнями во французское колониальное прошлое, захватывающей. Генри часто писал о желании купить здесь землю и самому стать плантатором, когда служба закончится. Из его писем Летти многое узнала о Луизиане.
   Сплендора располагалась в каких-то трех-четырех милях к северу от Накитоша, неподалеку от еще одного маленького городка, который назывался Гранд-Экор. Этот некогда процветающий порт на берегу Ред-Ривера был сожжен войсками северян под командованием генерала Бэнкса во время злосчастной Ред-Риверской кампании весной 1864 года. Накитош, менее важный для судоходства, уцелел. Генри писал, что слово "Накитош" означает "пожиратели каштанов". Так звалось индейское племя, которое когда-то считало эту территорию своей. Накитош считался старейшим поселением на приобретенных у французов землях Луизианы - на четыре года старше Нового Орлеана. Город был основан как военный аванпост в 1714 году и предназначался для защиты западной границы колонии Луизиана от испанских вторжений. В то время он располагался на Ред-Ривере, однако в начале девятнадцатого века река начала менять русло и загнулась петлей на север. Уровень воды постепенно падал, и в конце концов тридцатимильный рукав, на котором стоял Накитош, превратился в один из притоков, известный теперь как Кейн-Ривер.
   Старый город сам по себе был очень живописен. В оштукатуренных стенах домов, широких верандах и украшениях из кованого чугуна было заметно французское и испанское влияние. Во многих домах окна были прикрыты ставнями, и это создавало атмосферу таинственности. Здания располагались в тени огромных старых дубов, за ними скрывались почти незаметные прохладные садики. Дома в большинстве своем были двухэтажными, с выступающими над улицей балконами, на которых можно отдохнуть и полюбоваться открывавшимися на реку видами.
   Выложенная брусчаткой главная улица называлась Фронт-стрит. Она выходила к реке, которая когда-то была главной артерией, поддерживавшей жизнь города. Вывески с чужеземными именами торговцев отражали его историю; тут и там то и дело слышалась французская речь. В тени балконов прогуливались дамы, всегда парами, как того требовали приличия. На них были пышные юбки, украшенные модными турнюрами, но почти все - в черных, серых или фиолетовых траурных тонах. Шляпки с вуалями защищали их лица от палящего южного солнца. Джентльмены здесь одевались гораздо скромнее, хотя на некоторых были яркие охотничьи куртки в клетку и еще более яркие жилеты.
   Один пожилой человек привлек внимание Летти. Он был сед, с гладкой белой бородой и выступал с достоинством состоятельного человека, хотя сюртук его был поношен, а воротник рубашки истрепан. На лице его было такое отчаяние, что сердце сжималось от боли.
   Тут и там бегали оборванные дети, белые и черные. Они сновали между группами чернокожих мужчин, которые сидели или лежали на солнце, хохотали или беседовали на перекрестках. Негритянки с белозубыми улыбками на темных лицах несли на головах корзины и нараспев предлагали свои товары: пироги с ягодами, запеченные в тесте сосиски, пучки трав, букеты цветов или мешочки со специями.
   За зданиями, над верхушками деревьев возвышалась колокольня церкви Святой Марии. Когда Летти и Рэнсом ехали по главной улице, церковный колокол зазвонил, разнося звучный, но скорбный перезвон. Ранни объяснил, что это хоронят одного плантатора из Иль-Бревилля - хоронят на кладбище, хотя он и покончил с собой. Все знали, что этот человек расстался с жизнью от горя, не выдержав ударов судьбы, и местный священник решил сделать для него исключение. У несчастного два сына погибли на войне, и вдобавок ко всему недавно за неуплату налогов он лишился дома и земель. Летти хотелось расспросить Рэнни об этом подробнее, но не было времени: они как раз подъехали к магазину тканей, и он спустился, чтобы помочь ей выбраться из коляски.
   Покупки Летти и выполнение поручений тетушки Эм не заняли много времени, гораздо дольше они задержались на почте - человек за окошечком развлекал троих своих приятелей рассказом о случившемся утром происшествии.
   - Я клянусь, вы ничего смешнее в жизни не видели! Это был сборщик налогов О'Коннор, самый подлый стяжатель в штате. Да вы его знаете - он приехал с Севера после войны и успел нажить огромное состояние. Разъелся, как свинья. Так вот, его привязали к фонарному столбу на Фронт-стрит в одних подштанниках. Если бы вы видели, как он отплясывал джигу, пытаясь спрятаться за столбом и одновременно избавиться от таблички на груди!
   - Таблички? А что это была за табличка? - спросил один из слушавших, бородатый человек с загрубевшими руками фермера.
   - Всего лишь листок бумаги с двумя словами на нем: "Хрю-хрю!" Да, что и. говорить, этот Шип - штучка!
   Приятели понизили голоса, заметив незнакомую женщину, и Летти отошла и повернулась к ним спиной, сделав вид, что ее заинтересовала пожелтевшая и засиженная мухами реклама дамских шляпок. При упоминании о Шипе она стала слушать внимательнее.
   - Откуда ты знаешь, что это был Шип? - спросил другой собеседник.
   - А кто же еще? - Рассказчик пошарил под прилавком, вытащил журнал и пачку писем и бросил их на прилавок перед Рэнни, даже не глядя на него. Кроме всего, он оставил свою визитную карточку - саранчу и шип, а на окраине города его заметили солдаты. Доблестная армия Севера полночи гонялась за ним то по одному берегу Ред-Ривера, то по другому!
   - Правда? Так он ограбил О'Коннора?
   - Еще бы! Самое смешное, солдаты так старались поймать Шипа, чтобы положить конец его славным деяниям, что до утра даже и не знали об ограблении. Они вообще не заметили О'Коннора - его обнаружил доктор, который возвращался домой на рассвете после принятия родов.
   Раздался общий хохот.
   - А вы представляете себе, сколько там было комаров! - Бородатый фермер покачал головой:
   - Почему же О'Коннор не звал на помощь?
   - Я думаю, надеялся освободиться, пока никто его не увидел.
   - Ну и по заслугам ему. Этот О'Коннор собирался меня ограбить, когда был здесь последний раз. Хотел забрать мою свиноматку-рекордистку за то, что квитанция об уплате налогов была на один день просрочена. Я сказал: пусть выходит из экипажа и забирает. Конечно же, в руках у меня в этот момент была двустволка, и он не решился. Да если бы я дал деньги, они никогда не появились бы ни в какой ведомости, вот вам крест!
   - Думаю, деньги, которые отнял Шип, опять объявятся на очередной распродаже конфискованного за неуплату налогов имущества.
   - Через два дня на аукционе будет распродаваться поместье вдовы Клементе. Спорим, она появится там как раз с нужной суммой, чтобы выкупить все назад?
   - Это будет одно из чудес нашего Шипа. Разрази меня гром, если этого не произойдет.
   Почтмейстер сплюнул табачную жвачку в стоявшую в углу урну.
   - Иногда мне кажется, что Шип слишком рискует. Помните, в прошлую пятницу собирались вешать негра, а Шип им все сорвал? Или возьмите побег Черного Тоби...
   Внезапно разговор оборвался. Обернувшись через плечо, Летти увидела, что мужчины смотрят на нее мрачно и подозрительно. Их осторожность была понятна: очевидно, речь шла о тех самых ночных всадниках, одетых в простыни, о которых она слышала еще дома, от мужа сестры. Это были жители здешних мест, известные в штате как Рыцари Белой Камелии.
   Ранни подошел к ней с почтой тетушки Эм в руке:
   - Готовы?
   Усевшись в коляску, Летти некоторое время молчала, сосредоточенно хмурясь. Когда они снова выехали на главную улицу, она повернулась к Рэнни:
   - Вы слышали, что они говорили о сборщике налогов, мистере О'Конноре?
   - Да, мэм.
   - И что вы думаете?
   - Думаю о чем?
   - О том, что с ним сделали.
   - Право, не знаю.
   Рэнсом понимал, что ему надо было предвидеть эти вопросы. Если бы он подумал об этом, то поторопился бы увести ее с почты. Но ему показалось, что Летти полезно будет познакомиться с другим мнением о Шипе - отличным от того, которое у нее сложилось прошлой ночью. Однако он ничего не собирался добавлять к тому, что уже было сказано, даже если бы мог.
   - Но вы должны знать! - настаивала она. - На человека напали и публично унизили его. Я понимаю... то есть я слышала, что налоги высоки и что люди, их собирающие, далеко не всегда справедливы. Но заслужил ли мистер О'Коннор то, что с ним сделали?
   - Что означает это слово - уни... унизили? - спросил он.
   Летти встретилась с ясным взглядом его голубых глаз и отвернулась. Она забыла: у человека, сидевшего рядом с ней, был свой потолок в восприятии окружающего, и ей не следовало упорствовать. Странно, почему ей так хотелось узнать, что он думает?..
   - Извините, Рэнни, - негромко произнесла она. - Это не так уж и важно. Вы не могли бы отвести меня в Бюро по делам освобожденных невольников?
   Бюро было образовано, чтобы помочь неграм приспособиться к жизни на воле и привыкнуть к только что обретенным ими гражданским правам. На самом же деле бюро обвиняли в том, что оно превратилось в нового господина, принуждало бывших рабов впасть в зависимость от государства и склоняло их к поддержке радикальной республиканской партии. Было дано очень много обещаний, которых никто не собирался выполнять. Например, каждому мужчине-негру обещали предоставить сорок акров земли и мула. Никто не мог сказать, откуда возникло такое обещание, но было ясно, что оно породило множество напрасных надежд, которые не могли оправдаться. Однако большинство работников бюро трудились добросовестно; в основном там работали бывшие солдаты армии Севера, которые собирались поселиться на Юге. Почти все соглашались с тем, что наибольшим достижением бюро была организация образования для негров.
   Появление Летти в бюро было встречено с радостью - она заранее написала о своем приезде, и ее ждали. Правда, тут же выяснилось, что к работе она сможет приступить не ранее чем через месяц: в разгаре посевная страда, и ее будущие ученики участвуют в посадках наравне со взрослыми. Пока придется потерпеть; ей сообщат, когда потребуются ее услуги.
   Из бюро Летти попросила отвезти ее в штаб армии северян. Здание, где он размещался, по своему стилю очень напоминало Сплендору: те же высокий цоколь и широкие веранды. Рэнни флегматично помог ей выйти из коляски и остался ждать.
   Командующим в районе Накитоша был полковник Томас Уорд. Этот высокий мужчина с солдатской выправкой, чуть старше тридцати, сразу понравился Летти. Его длинные, завивающиеся на затылке волосы были орехового цвета, а в каштановых кавалерийских усах проступал оттенок рыжины. Зеленоватые глаза были в тот день слегка покрасневшими от усталости, как будто он всю ночь провел на ногах. Когда Летти вошла, полковник встал, довольно радушно поприветствовал ее и пригласил сесть.
   - Мисс Мейсон, чем могут помочь вам армия Соединенных Штатов и я лично?
   Летти тщательно готовилась к тому, что скажет, но внезапно растерялась и не могла припомнить, как собиралась начать разговор. Она облизала губы, внезапно в первый раз усомнившись в разумности своего расследования.
   - Я... я думаю, вы знали моего брата Генри. Вы написали моей матери письмо с соболезнованиями.
   - Да, я и в самом деле знал вашего брата. Он был прекрасным офицером. Как я понимаю, ваш приезд связан с его гибелью?
   - Да, - сказала Летти с облегчением и начала рассказывать, как для нее важно найти убийцу брата и что она собирается делать в ближайшее время. Рассказала она и о своем договоре с Бюро по делам освобожденных невольников относительно места учительницы.
   Полковник выслушал ее, время от времени лишь слегка кивая. Летти с неудовольствием отметила, что взгляд его, пока она говорила, несколько раз задержался на ее груди и талии.
   - Вы знаете, - спросил он, когда она наконец замолчала, - что армия уже провела свое расследование?
   - Да, я это знаю. Но оно не показалось мне убедительным.
   - Просто не было никаких улик. Мне тяжело разочаровывать вас, мисс Мейсон, но я сомневаюсь, что вам сейчас удастся напасть на след того, кто убил вашего брата. А еще менее вероятно, что вы сможете обнаружить доказательства, достаточно веские, чтобы повесить его.
   - Я знаю, что это будет нелегко. Но начать можно было бы с осмотра того места у лесного ручья, где он был убит. Если вы сможете показать мне его.
   Полковник нахмурился, откинулся в кресле и потрогал указательным пальцем свои усы.
   - Это довольно далеко, совсем в глуши. Вряд ли это место подходит для выезда на пикник.
   - В самом деле? - Голос Летти звучал холодно. Ее всегда удивляло, с какой легкостью мужчины приходят к выводу, что женщины ничего не смыслят в расстояниях. Да и с чего он взял, что она собирается на пикник?!
   Полковник улыбнулся:
   - Я понимаю, это может звучать странно, если принять во внимание, что вы проехали полстраны. Но вы, наверное, не осознаете, что этот район, так сказать, прибежище преступников, головорезов, многие из которых в прошлом партизаны Конфедерации или же дезертиры из армии Юга. Их называют здесь "джейхокеры". Это что-то вроде банды разбойников, которые захлестнули юго-западные штаты, как эпидемия. Сейчас мы уже склонны полагать, что размеры этой организации весьма внушительны. Одно мы знаем про них наверняка - то, что они абсолютно безжалостны. Кроме того, в тех местах обитает здешний Робин Гуд по прозвищу Шип.
   Летти удивленно подняла брови:
   - Робин Гуд? Странное имя для такого ужасного преступника! Ведь, насколько я знаю, именно на него пало подозрение в убийстве моего брата.
   - Так местные жители называют этого человека, хотя, с моей точки зрения, сравнение это не совсем уместно.
   - Я тоже так думаю, - сказала Летти, немного смягчившись.
   - А что касается подозрения, в то время нам ничего не удалось доказать. Но по крайней мере вам кое-что известно об этом человеке и вы осознаете опасность. Не могу сказать наверняка, что он способен причинить вред женщине, но не могу утверждать и обратного. У нас есть множество описаний его внешности, где цвет волос и глаз меняется, как цвета радуги, и такой список преступлений, совершенных им якобы в одну и ту же ночь в местах, между которыми многие мили, что он, кажется, способен на все что угодно.
   Летти тяжело вздохнула - в словах полковника звучало глубокое разочарование.
   - Как я понимаю, прошлой ночью вы преследовали этого человека. В таком случае, я видела его.
   Наклонившись вперед, она рассказала о вчерашнем происшествии. Полковник выслушал ее очень внимательно.
   - Удивительно, что он натолкнулся на вас, хотя не могу сказать, что удивлен его появлением в этом районе. Он уходил от нас там и раньше. Наверное, он пользуется расположенным поблизости прудом Динка, чтобы запутать собак.
   - Но если вы это знаете наверняка, то можете устроить ему ловушку, подождать его там!
   - Это не единственное такое место у него. Здесь с десяток прудов и ручьев, не говоря уже о двух реках, где он может сбить собак со следа. А что касается ловушки, у него на них какое-то особое чутье. Умная сво... - он замолчал и откашлялся. - Я хотел сказать, что он чертовски умен.
   - Умен - не то слово! - Летти как будто не заметила секундного замешательства полковника. - Я бы сказала, что он подлый, самонадеянный, даже самодовольный, - произнесла она с презрением. - Возьмите хотя бы знак, который он оставляет после себя.
   - Да, конечно, я признаю, что это не приносит нам большой радости. Но он не первый, кто намекает, что наша армия и радикальные республиканцы, которых мы поддерживаем, - это нашествие чумы.
   Летти не сразу поняла, что он имеет в виду.
   - Нашествие саранчи и шип, чтобы пронзить ее? - неуверенно спросила она.
   - Именно так.
   - Но я, кажется, слышала другое объяснение...
   - Возрождение Юга? Да, некоторые считают, что саранча символизирует именно это. Ведь стоит убить одну саранчу, на ее месте возникает десять. Как бы то ни было, будьте уверены, мисс Мейсон, мы рассмотрим ваше сообщение, как и все другие.
   Говоря это, он указал на довольно объемистую стопку бумаг на своем столе. Летти поняла его жест как намек и поднялась:
   - Спасибо, полковник. Не буду больше отрывать вас от работы. Благодарю за то, что уделили мне время. Не могли бы вы только сообщить мне, как добраться до того ручья?
   Полковник Уорд тоже встал:
   - Я распоряжусь, чтобы подготовили карту и прислали ее к вам в Сплендору.
   - О, это не стоит таких хлопот. Достаточно лишь простого плана, где будут обозначены дороги.
   Он тепло улыбнулся, кончики его усов приподнялись:
   - Это не доставит нам никаких хлопот, мисс Мейсон, абсолютно никаких.
   3.
   Летти услышала песенку еще до того, как увидела коляску. Пели мальчишки с присущей только детям торжествующей жестокостью:
   - Беги, Рэнни, беги, да свой ум побереги! - пели они. - Рэнни ум потерял, потом бегал - покупал. Беги, Рэнни, беги!
   Рэнни поставил коляску в тени, через дорогу от штаба. Между передними колесами высокой коляски Летти видны были босые ноги и короткие штаны ребят. Рэнни, судя по всему, был прижат к распоркам коляски.
   Летти пришла в негодование. Подхватив юбки, она бросилась вперед и, обойдя лошадь, которая беспокойно натягивала привязь, Летти увидела то, что и ожидала увидеть. Загнанный в угол, Рэнни стоял прямо и твердо, широко расставив ноги, на лице - полное безразличие. Вокруг него прыгали пять или шесть мальчишек в возрасте от девяти до тринадцати лет. Они пели свою жуткую песенку, и их лица сияли диким ликованием. Один из них, повыше других, очевидно вожак, подскакивал перед Рэнни и чередовал обманные движения с настоящими ударами кулаками. Рэнни отражал удары предплечьями, но не делал ни малейшей попытки ударить в ответ.
   Летти была учительницей уже почти три года и знала кое-что о том, как нужно справляться с мальчишками-подростками. С горящими от гнева глазами она громко и властно крикнула:
   - Это что такое?! Немедленно прекратить!
   Прыжки тут же прекратились. Все мальчики, за исключением вожака, с удивлением повернулись к ней. Вожак же бросил в ее сторону один-единственный взгляд и продолжал наносить удары.
   Летти прошла вперед и схватила мальчишку за руку:
   - Как вас зовут, молодой человек? Кто ваш отец?
   Мальчик был почти одного роста с Летти. Он резко повернулся к ней, лицо его исказилось злобой. Летти поняла, что сейчас он ударит ее, но в следующее мгновение Рэнни неуловимым движением схватил мальчишку за запястье, сильно сжав его. Мальчик вскрикнул, лицо его стало белым, колени подкосились.
   Летти положила руку на плечо Рэнни и тихо сказала:
   - Отпустите его.
   Рэнни подчинился и резко разжал пальцы - так собака отпускает пойманную крысу. Парень, схватившись за руку, отступил к своим приятелям.
   - Думаю, вам всем лучше пойти по домам. - Летти обвела их суровым взглядом. - И в следующий раз подумайте, как развлекаться.
   Мальчишки побрели прочь, злобно оглядываясь. Летти понаблюдала за ними какое-то время, затем повернулась к Рэнни. Похоже, они ничего ему не сделали, да и вообще он выглядел таким большим и невозмутимым, что ей показалось смешным, как она бросилась на его защиту. На мгновение их взгляды встретились. Летти отвернулась первой.
   - Возвращаемся в Сплендору? - еле слышно спросила она.
   - Да, мэм.
   Рэнсом помог ей сесть в коляску и затаив дыхание смотрел, как она расправляла юбки и поправляла соломенную шляпку. Его взгляд на минуту задержался на ее ресницах, темным веером отбрасывавших тень на нежную кожу щек, на ее тонких, но сильных руках, которые она чинно сложила на коленях. Кто бы подумал, что за этой спокойной и сдержанной внешностью скрываются огонь и гнев, готовые в любую минуту взорваться, чтобы защитить бедного Рэнни! Он был заинтригован, а это никуда не годилось. Это было совсем ни к чему...