Борис Васильевич Мурасов. Убийство космонавта Юрия Гагарина. Книга 2

   Белоцерковский: Я так не говорил, но помню, интервью давал газете. Но какое это имеет значение, они поднимались с одного аэродрома.
   – Но газета сообщает читателю, что 614-й поднялся с другого аэродрома, хотя летали самолеты только серегинского полка. Так умело манипулируют общественным мнением?
   Белоцерковский: Значит, журналисты переврали, я говорил о СУ-11 из Раменска.
   – Раменский самолет летал по плану на высоте 10 тысяч метров. И неужели случайно опустился до 4 тысяч метров?
   Белоцерковский: Леонов ездил в Раменское и обнаружил, что они должны были летать на высоте 10–11 тысяч метров, а оказалось, что подделали программу.
   – Сергей Михайлович, они должны были летать на высоте 10–11 тысяч метров, а на какой в действительности пошли?
   Белоцерковский: Судя по всему, руководитель полетов эти тринадцать минут вел СУ-11, когда самолет Гагарина был уже в земле. А что вы хотите установить, какая у вас версия? Я чувствую, что…
   – Я просто не могу разобраться в сути: то читаешь – 614-й с другого аэродрома вылетел, то фонаря одного нет…
   Белоцерковский: Все это ложь, откуда вы взяли эти факты?
   – Написано в газетах.
   Белоцерковский: Когда нашли яму от самолета, СОБРАНЫ ВСЕ ОСКОЛКИ ФОНАРЕЙ, И ОНИ БЫЛИ ВЫЛОЖЕНЫ ПО «ЖИВЫМ» ФОНАРЯМ. Всего было собрано около пятнадцати тысяч осколков, две женщины через сито просеивали землю с осколками, тютелька в тютельку все легло. Отсюда все версии о взрыве в воздухе отпадают.
   (Я молчу, что четверть гагаринского фонаря у меня).
   – Сергей Михайлович, вот еще интересное сообщает инженер полка подполковник Владимир Ткаченко. 25 марта приходит в полк кодограмма из штаба ВВС: полет Юрия Гагарина проверить лично командиру полка полковнику Владимиру Серегину, и только в этот день вставляют в план вылет на МИГ-15, а готовились только на МИГ-17.
   Как бы вылет не планировался.
   Белоцерковский: Это неверно, полет Серегина с Гагариным давно был запланирован.
   А почему Юрия Гагарина не допускали к самостоятельным полетам?
   Белоцерковский: Вы хотя бы прочтите материал в журнале «Наука и жизнь», где сказано, что у Гагарина был перерыв в полетах с ноября 1967 по март 1968-го года.
   – Это я понимаю. Но почему ни маршал Константин Вершинин, ни генерал-полковник Николай Каманин, – нехотели, чтобы Юрий Гагарин самостоятельно летал. Необходимо было пройти налет определенного количества часов и летать. А получалось, что полковник Юрий Гагарин будто бы пробивается к полетам.
   Белоцерковский: ВЫ ПОДНИМАЕТЕ ДРУГОЙ ВОПРОС, ЭТО СЛОЖНЫЙ ВОПРОС. Вообще говоря, ему летать не надо было.
   Но летчик ведь не может не летать.
   Белоцерковский: Подождите.
   Стыдно перед коллегами, перед подчиненными…
   Белоцерковский: Причем тут стыдно, это все слова.
   Речь шла о другом. Он был заместителем начальника Центра Подготовки космонавтов и по штату ему полагалось летать. А он был не из тех, кто не выполняет своих обязанностей.
   – Я был заместителем командира полка…
   Белоцерковский: Одно дело – заместитель командира полка, а другое – всемирно известный космонавт, впервые пробившийся в космос. Не нужно было ему летать, все были против, и Вершинин тоже. Зачем было нужно летать?
   – А он-то хотел летать самостоятельно?
   Белоцерковский: Он хотел только потому, что положено было по штату, ОН ДАВНО ПЕРЕРОС ДОЛЖНОСТЬ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАЧАЛЬНИКА ЦПК, И ЕГО УЖЕ ВЫЗЫВАЛИ В ЦК, ХОТЕЛИ НАЗНАЧИТЬ НАЧАЛЬНИКОМ ЦЕНТРА. Тогда ему не надо было летать. Но это создавало трудную обстановку в Центре. Вы понимаете, о чем я говорю?
   – Да, понимаю. Сергей Михайлович, все эти тринадцать минут руководитель полетов действительно вел СУ-11?
   Белоцерковский: Я не могу однозначно сказать. Думаю, СУ-11 или андреевский 614-й. ТОЧНО МОГУ СКАЗАТЬ, ЧТО НЕ САМОЛЕТ ГАГАРИНА, ТАК КАК МЫ УСТАНОВИЛИ ВРЕМЯ УДАРА О ЗЕМЛЮ.
   – Каким способом установили время падения самолета – от землетрясения?
   Белоцерковский: Нет. Хотя эту версию пробовали, но сила удара настолько мала, что счетчики ударов не зафиксировали, так что этот путь был отрезан. Есть три разных метода. Бортовые часы и часы Гагарина были подвергнуты анализу, нашли подобные часы «Супер-Автоматика», шведские, У космонавта Германа Титова и установили с погрешностью в 01 секунду время удара о землю.
   – Сергей Михайлович, где же все-таки найти радиопереговоры?
   Белоцерковский: Вы задаете вопрос, на который могу ответить: у меня их нет. Где-то эти материалы есть.
   – В каком ведомстве они лежат?
   Белоцерковский: Этот вопрос не ко мне.
   На этих словах я поблагодарил Сергея Михайловича за столь важный разговор и пообещал его книгу обязательно разыскать.
   По сути этого диалога я позвонил старому знакомому энциклопедисту космоса Адольфу Борисовичу и заверил, что дед много труда приложил и, главное, каждый факт подтверждал не менее двух раз, но, кажется, есть промахи. Борисович объяснил, что это делается очень просто. Например, один человек сегодня с профессором беседует, предлагает кандидатуру другого, который и должен сказать, что нужно. Этот «ход конем» меня насторожил, чтобы самому в подобные ловушки не попадать.
   На сегодняшний день для меня важно получить координаты самолета Юрия Гагарина во время последнего радиообмена, и экипаж первого вертолета МИ-4 с майором Замычкиным, обнаруживший погибших. Вижу хорошую зацепку. Работу надо заказать подполковнику Анатолию Матюхову…

Космонавт Алексей Леонов

   Через пару дней разыскал координаты космонавта генерал-майора Алексея Леонова. Дозвонился и кратко объяснил мой интерес к гагаринской теме, а также сообщил, что из материалов Алексея Архиповича видно, что он не согласен с государственной версией, что виноваты летчики.
   Леонов: Конечно, это глупость.
   – Алексей Архипович, вы оказались несогласным самым первым, затем присоединился генерал-майор Николай Кузнецов. Но у меня к вам несколько вопросов. В газете «Московская правда» вы дали интервью, где говорится, что для полета Юрия Гагарина готовился самолет № 19, а полковники разбились на № 18-м. Это первая загадка.
   (На линии наступила тишина, после чего я предложил встретиться, когда будет удобно космонавту). Леонов: А что вы хотите? Я не могу понять.
   – Я тоже не согласен с государственной версией.
   Леонов: Понимаете, здесь столько пройдено, столько уже проведено расследований.
   – Но никто ничего не сказал конкретно, кроме вас. Один вы говорите, а остальное все ужасно запутано. Например, сообщают, что самолет УТИ МИГ-15 с позывным 614-й вылетел с другого аэродрома, и руководитель полетов об этом не знал, хотя этот самолет не только из одного полка с гагаринским, а даже из одного звена.
   Мне кажется, как будто специально все запутывают.
   Леонов: Конечно, специально. Но я по этому поводу готовлю публикацию…
   – Вы еще сообщали, что обнаружили «гостя» СУ-15 или СУ-11 из города Раменский.
   Леонов: Совершенно верно. Однозначно, он там был, я в это время находился на аэродроме города Киржач, слышал взрыв и сверхзвук с разницей полторы-две секунды. Затем он ушел в свой эшелон, и его вели две минуты. Чкаловский оператор вел его на восток.
   – А фамилия этого летчика, вы говорили, известна.
   Леонов: Его никто не видел и не знает, в чем весь сыр-бор. Сказать в то время, что там находился бесконтрольно самолет – это все равно что признать, что и наша граница не на замке. За режим полетов отвечал зам. Главкома ВВС генерал Кутахов, а зачем было это на себя брать?
   – Вы этот материал о Раменском самолете нашли в документах комиссии?
   Леонов: Конечно, в документах, но я сам все слышал, и какой мне нужен еще документ? Тем более, рядом стояло еще 5–6 космонавтов, и даже направление, где самолет упал, позже подтвердилось. У нас полеты были до 10 тысяч метров, и у Раменских самолетов свыше.
   – А вы где находились в это время?
   Леонов: Я был на земле, на аэродроме города Киржач, был начальником парашютных сборов. Сделали одни прыжки с парашютом, затем пошла облачность, и мы вынуждены были ждать. Принимаем решение лететь в полк, и в то время, когда готовили вертолет, услышали взрыв и сверхзвук. Когда двадцать лет спустя я взял свои бумаги, то у меня оказалось записано не полторы-две секунды, а пятнадцать-двадцать, в этом и весь смысл. Значит, кому-то это было нужно.
   – Алексей Архипович, но готовили самолет за № 19? Леонов: Но это уже не принципиально, мелочи все.
   – Руководитель полетов утверждает, что после потери связи с самолетом Юрия Гагарина, вели его по локатору к себе. Это действительно так или ошибка?
   Леонов: Это все неверно, путают. Когда уже Гагарина не было в воздухе, а проводка была до 10–37, две минуты.
   – У них – до 10–43.
   Леонов: Это тот самолет, что был в зоне, его и вели. КГБ оператора, солдата сразу убрали, и мы не видели его больше. В группу комиссии по действиям экипажа из космонавтов входили я и Герман Титов, вот и занимались с 1968 года.
   – Я ознакомился с первыми вашими материалами и Сергея Белоцерковского, и заметил, что ваши позиции различаются.
   Леонов: У нас с профессором одинаковые позиции, просто я короче сказал, а он растянул. Я беседовал с тремя крестьянами на следствии, и они раздельно подтвердили одну и ту же марку самолета, который был под облаками. Они видели дым, огонь, – значит, включил форсаж и ушел в облака, все совпадает, самолет там был. А когда их стали «за жабры» брать, они дали кодограмму, что летали на 9 тысяч метров, но как поднажали, то пришлось им подтвердить, что высота была 4 тысячи метров. Что это такое?
   – Знали, что это ваш район полетов, в этот день, 27 марта, полеты в 20-й зоне, и они туда завели самолет.
   Леонов: Это был просто хулиган, вот и все.
   – Может, не просто хулиган?
   Леонов: Да нет, вряд ли. Спустился вниз, посмотрел, где он находится, включил форсаж и ушел вверх. Только и всего.
   – И в это время теряется связь с Юрием Гагариным. Леонов: Он прошел мимо, в десяти-пятнадцати метрах и их перевернул.
   На этом я поблагодарил Алексея Леонова. Возможно под номером 19 готовили самолет МИГ-17, на котором Юрий Гагарин в тот день должен был совершить два самостоятельных вылета, после полета с командиром полка. В этом вопросе необходимо как следует разобраться.

Полковник Дмитрий Заикин

   Полковник Дмитрий Заикин был в первом наборе космонавтов, но в космос так и не полетел. Интерес к этому человеку, разумеется, не случаен, он присутствовал вместе с Юрием Гагариным на предварительной и предлетной подготовках. Что-то нового от Дмитрия Заикина я не предполагал услышать, но решил задать один вопрос.
   Кто нашел бумажник с удостоверением личности Юрия Гагарина и как и ожидал не получил конкретного ответа.
   Обменявшись телефонами на этом и закончили наш первый диалог.

Космонавт Алексей Губарев

   Полковник Алексей Губарев в день авиакатастрофы, согласно плану летал на самолете ИЛ-14 на разведку погоды с командиром самолета майором Юрием Малининым. Естественно к этому космонавту – пенсионеру у меня напрашивалось несколько вопросов. О встречах дважды договаривались в Звездном городке, но в обоих случаях не состоялись то из-за моего запоздания, то космонавт случайно выходил к гостям в момент назначенной встречи. Отлавливать Алексея Губарева было не удобно, да и не тактично, и без него весомых птиц, задействованных в убийстве Юрия Гагарина, разыскиваемых по 2–3 месяца, а некоторых уже второй год слишком много.

Глава 8
Полковые инженеры

Полковник Юрий Симонов

   Мой интерес к замене самолета перед вылетом Юрия Гагарина и Владимира Серегина нарастал. Разрешить эту проблему можно было только через инженерный состав полка.
   Заместитель командира полка по ВИА полковник Юрий Симонов был назначен на должность через четыре месяца после гибели Юрия Гагарина.
   – Юрий Константинович, вспомните, пожалуйста, по какой причине, когда и куда перевели техника самолета № 18 старшего лейтенанта Алексея Левицкого?
   Симонов: Это было, наверное, при мне, потому что я встречался с ними всеми, они рассказывали, кто и как выпускал спарку (625). Но это было так давно, и я не помню, куда и почему он перевелся.
   – Поговаривают, что Алексей запил, хотя возможно, кто-то его разок видел расслабленного на лавочке перед домом – и пошли слухи. Возможно, его перевели в связи с этим. Нервы сдавали, это естественно. Как узнать, кто был техником самолета № 19?
   Симонов: А подполковник Валентин Самарин ничего вам не сказал об этом?
   – Валентин Александрович с весны немного приболел и не может вспомнить.
   Симонов: Обратитесь к подполковнику Шох Виктору Матвеевичу, у него память хорошая, был техником звена, но не МИГ-15.
   – Техника звена МИГ-15 я знаю, но он отказался от беседы.
   Симонов: А с полковником Устенко вы не говорили?
   – Я говорил с инженером эскадрильи подполковником Валентином Самариным, и он предложил кандидатуру Александра Устенко. Но что он может мне рассказать?
   Симонов: Он ведь летал с полковником Гагариным.
   Ну и что, это интересно только для мемуаров.
   Симонов: А вы чего же хотите, в принципе?
   Хочу знать не только сказки, но и больше.
   Симонов: Когда я получил назначение в полк, эту линию старались, как вы сами понимаете, убрать.
   – Вы пришли в августе, а почему главного инженера майора Владимира Ткаченко оттуда убрали?
   Симонов: Нас поменяли с Ткаченко, он перешел в летную службу Центра Подготовки Космонавтов.
   – Владимир Ткаченко был в звании полковника?
   Симонов: Нет, Ткаченко полковника так и не получил, отправили на пенсию.
   (Эти слова Юрий Константинович произнес с сочувствием к коллеге за то, что поступило руководство несправедливо. С должности полковника перевели на подполковничью, потом утвердили должность полковника, но по уходе на пенсию, погоны полковника так и не дали).
   Я созвонился с подполковником Виктором Шохом, на мое предложение встретиться для беседы на тему о гагаринской гибели, ответил: «Живой разговор будет лучше, приезжайте».

Алексей Овчинников

   Инженер полка по самолетным двигателям подполковник Алексей Овчинников был назначен в полк Владимира Серегина в 1969 году, до этого проходил службу в бригаде Чкаловского гарнизона.
   – … Меня интересуют фамилии техников самолетов № 18 и № 19. На первом, кажется, работал Алексей Левицкий.
   Овчинников: Левицкий уехал отсюда.
   – Что за причина была для его перевода? Овчинников: Обстановка была сложная, переживал человек, сказывалось на психике.
   – А кто был техником самолета № 19?
   (Алексей стал предлагать мне для прояснения этого вопроса кандидатуры заместителей командира полка).
   – Знаете, у меня была встреча с командиром эскадрильи полковником Александром Справцевым, включили диктофон и повели диалог о съемке фильма 1967 года «Советы в космосе»… Закончилась одна кассета, вставили другую, и это абсолютно не сказывалось на содержании диалога. Александр Гаврилович не чувствует комплексов рабского коммунистического режима. Предполагаю, что был он и первоклассным летчиком.
   Овчинников: Справцев вам многое мог подсказать, вывести на тех людей, кто знает что-то и материалом располагает.
   – Мне интересно мнение инженеров. Я сам инженер. Я хотел бы поговорить с вами, а вы почему-то молчите.
   Овчинников: Но я пришел позже, уже все эти вопросы были решены.
   – Они по сегодняшний день не решены. Я ведь с вами разговариваю нормально, никто не подслушивает. Когда говорил с генералами Николаем Кузнецовым, Владимиром Шаталовым – мало того, что слушали, еще и разъединяли…
   Овчинников: Знаете, что сделайте: со Слесаренко поговорите, попросите Ивана Павловича…
   Это я уж соображу. Давайте вашу версию.
   Овчинников: Да это было уже двадцать пять лет назад.
   Не хотите разговаривать… (Оба рассмеялись).
   Овчинников: Да нет, не располагаю таким материалом.
   Слесаренко был непосредственно причастен к событиям.
   – Я это знаю, у меня все записано.
   Овчинников: Иван Павлович может дать его телефон.
   – Знаю, как его найти… Все-таки не хотите разговаривать…
   Овчинников: Да откуда я буду брать, с потолка, что ли?
   – Хотя бы предположение, мнение, вы, в конце концов, подполковник.
   Овчинников: Я не был в полку, когда эти события произошли.
   – Интересные люди в Звездном живут, извините, пожалуйста…
   Овчинников: Потом, я ведь на тяжелых машинах был.
   – Да не в этом дело. Я офицер, подполковник запаса, вы подполковник запаса, и даже не хотите со мной разговаривать. Как-то это не по-офицерски.
   Овчинников: Я что мог, вам рассказал. Зачем же я буду мудрить.
   – Это не значит мудрить, просто не нужно ничего бояться.
   Овчинников: Дело не в боязни.
   – Вы были инженером полка, неужели у вас нет своего мнения?
   Овчинников: Я же не участвовал в разборке этих событий.
   – А я вообще служил на Дальнем Востоке, но разобрался, что полковника Юрия Гагарина убрали… С вами в Москве пытаюсь разрешить эту загадку.
   Овчинников: Эту версию я впервые слышу от вас.
   – Научитесь читать газеты, что написано между строчек, и после этого соберите материалы. Как убрали и для какой цели – хочу найти истину. А с некоторыми из вас разговариваю, как будто с мертвыми.
   Овчинников: Потому что люди не владеют информацией, и что они могут сказать?
   – У вас и не должно быть информации, она у тех, кто планировал эту операцию. И никаких бумаг с печатями не осталось, разумеется.
   Овчинников: Я в первый раз слышу такую версию.
   – У меня с 22 апреля 1994 года в количестве 75 тысяч экземпляров в газете «Все для Вас» выходит объявление. Слушайте…
   (Рассказал Алексею Михайловичу о глубине проработки материалов в поджоге двух сибирских пассажирских поездов под городом Уфа, посадке самолета «шпиона» на Красной Площади, заказном землетрясении в Армении…)
   – Мы же не боимся заниматься этими темами, хотя мы тоже офицеры и имеем семьи.
   Овчинников: Вы говорите о вещах, которые знаете, получили информацию.
   – Информацию я не получаю, а достаю. Поэтому и вам звоню, что вы предлагаете. По какой причине сняли с должности главного инженера полка подполковника Владимира Ткаченко? Он же на понижение ушел.
   Овчинников: Нет. Ткаченко перевели в Центр Подготовки Космонавтов, заместителем начальника летной службы ВА, а Симонов пришел на его должность заместителем командира полка.
   – Юрий Симонов там полковника получил, а Владимир Ткаченко здесь – нет.
   Овчинников: Он не успел получить.
   – А почему?
   Овчинников: Уволился.
   – Так не делается в армии.
   Овчинников: Почему не делается? (произнес с сожалением).
   – Причина какая-то была. Я просмотрел материалы и убедился, что подполковник Владимир Ткаченко был порядочным и волевым…
   Овчинников: Вы с ним можете встретиться. Он в Краснодарском крае или Новочеркасске живет.
   – У меня нет возможности кататься, но если бы в живых остался полковник Владимир Серегин, то уверен, они с подполковником Владимиром Ткаченко нашли бы причину авиакатастрофы.
   На этом разговор с Алексеем заканчивался, от летчиков узнал, что собеседник был прекрасным специалистом не только в авиации, но и по легковым машинам.

Третья встреча с помощником руководителя полета подполковником Вячеславом Быковским

   15 января, воскресенье. Вечером раздался звонок от Славы Быковского. Он поинтересовался, почему я не приезжаю, может, что-то случилось, и предложил срочно встретиться. Ближайшие два дня у меня были расписаны, и я пообещал подъехать во вторник или среду. Почувствовал, что голос у помощника руководителя полетами какой-то встревоженный. Московского телефона на его квартире нет. Интересно, откуда он мог звонить?
   16 января, морозец небольшой, идет мелкий снег. То, что «волки» идут по моему следу – это естественно. Но неужели начали беспокоить моих компаньонов? Решаю ехать к Славе, тем более, у меня к нему давно уже есть два вопроса. Заодно необходимо переговорить в Звездном с подполковником Виктором Шохом.
   Маршрут обычный – звездовский автобус, и через сорок минут я у Славы. С порога предупреждаю его, что на этот раз время ограниченное. Предлагаю наш разговор записать на магнитофон, чтобы облегчить мою долю, освободиться от записей. Слава, не задумываясь, дал добро. Через пару минут магнитофон помигивал красным индикатором, а микрофон занял удобное место на столе.
   Кратко рассказал Славе, как продвинулось исследование, работа над книгой и попросил, чтобы он начал беседу сам. Хозяин разложил газеты с публикациями о гибели Юрия Гагарина, достал лист бумаги с какими-то записями.
   Слава: Из этих трех газет видно: обороты двигателя 11000, скорость падения 110 километров в час, но на этих оборотах скорость должна быть 500–600 километров в час…
   Я попросил эти сказки мне не рассказывать, а перейти прямо к делу. Собеседник согласился.
   – Слава, я конец знаю: их убрали.
   Слава: Возможно и нет. Ты ведь с минами знаком? Знаешь, как срабатывают танковые мины? От прохождения другого механического предмета – как торпеды, пущенные по кораблю. Я консультировался у моряка. Вот эти два самолета, что летели из Клина на Севастлейку (ты мне хотел показать снимок) могли дать импульс.
   – Не думаю, что так глубоко была проработана операция, надо ведь заложить мину в самолет Юрия Гагарина перед взлетом. Но это, допустим, не проблема, но главное: с какой минуты должен включиться механизм, чтобы не произошло взрыва еще на земле. А ведь самолет и на аэродроме делал маневры перед стартом, люди мимо него ходили. Операция могла провалиться. Хотя выпустили истребители с трех аэродромов – Чкаловска, Раменска и Клина точно в назначенное время, чтобы сошлись на условной точке под селом Новоселове.
   Слава: Клиновские самолеты шли со скоростью 1800 километров в час, и при образовавшейся мощной воздушной подушке столкновение исключено. Откуда известно, что самолет Юрия Гагарина разворачивается с курса 70 градусов на 320?