Бояджиева Мила. 'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

   Сознание ворованного, случайного счастья ещё больше будоражило Кристину. Да плевала бы она на великосветские сборища, родись в одной из роскошных вилл этого города. Не многим веселее, наверно, чем школьные дискотеки. Если привыкнуть. А привыкнуть просто невозможно. В банкетном зале все сияет от пышных гирлянд серебряного и золотого "дождя", от игры света, превращенного умельцами в волшебные переливы северного сияния. Будто расплавленные изумруды, сапфиры, рубины насыщают воздух радужным мерцанием, бурлят в пенящихся струях небольших фонтанов, окрашивают все вокруг феерической радостью детской сказки. А цветы, бриллианты, великолепные наряды!.
   Превратившись в наблюдательницу, Кристина старалась запомнить все, чтобы потом "вешать лапшу на уши" московским знакомым. Жаль только - никто не поверит, да и кому это вообще интересно, - в чужом пиру похмелье... Ну, улыбнулся и поцеловал руку Кристи мэр Рима, ну, отвесил ей комплимент сам хозяин дворца, ну, провожали её восхищенными взглядами графы, парламентарии, художники, банкиры... И что? Суета сует... Исчезающая, как мираж, блестящая шелуха...
   - Ты, детка, имеешь сегодня колоссальный успех. Я только и успеваю объяснять, что ты моя гостья из России, работающая в Риме фотомоделью. Бьюсь об заклад, что танцоры просто не дадут тебе ни минуты отдыха.
   - Танцоры? - Кристина не сразу сообразила, что речь идет о развлечениях после ужина. Ведь она попала на бал!
   - Ты очень рассеяна. Спящая красавица. Не волнуйся, я подмечаю всех, кто положил на тебя глаз. В случае неудачи с Вествудом мы толкнем тебя в объятия вон того красавчика, что смотрит сюда, - Бэ-Бэ с очаровательной улыбкой кивнула высокому брюнету в монокле. - Несколько экстравагантен, но зато именит, как черт, и, кажется, богат. Если не делает вид, пройдоха.
   - Не пойдет. Мне больше по душе мэр.
   - Хороший вкус, но, увы, он занят. У него трое детей, двое внуков и, кажется, четыре любовницы. Кроме того, он очень верный муж и, кажется, импотент.
   - А грустный певец, тот, что похож на Пьеро?
   - Гомик. И зануда. Строит из себя скорбного недотрогу, да так и высматривает среди толстосумов, кто бы его трахнул.
   - Небогатый выбор для ищущей большого чувства девушки! - вздохнула Кристина. Она ещё пыталась шутить, чувствуя, как от самого присутствия Элмера где-то рядом, в шумной толпе, у неё начинают леденеть пальцы, а в душе тревожной сиреной завывает тревога.
   ... Столик Антонелли оказался на почетном месте, недалеко от эстрады. Кристина имела возможность наблюдать, как ловко перехватывает Вествуд покидающих сцену знаменитостей, чтобы перекинуться парой слов перед камерой.
   - Добрый вечер, Стефано, и дорогие синьорины! Разрешите, я подсяду к вам на минуту, после того, как отсниму бомонд? Да, кстати, Кристина, ты сегодня настолько блистательна, что я просто не могу пропустить эффектные кадры. - Элмер подозвал оператора и не успела девушка моргнуть глазом, как оказалась под внимательным оком камеры. - А вот и наша восходящая звезда из Москвы. Стремительная карьера не случайность для Кристины Лариной. Взгляните сами, и вы убедитесь, что слухи о красоте русских девушек не преувеличены. Вы уже около года живете в Италии. Что вам понравилось у нас больше всего? - Элмер обратился к зардевшейся от неожиданности Кристине.
   Она недоуменно пожала плечами, ни секунды не задумываясь над столь очевидным ответом:
   - Рим, конечно, Рим!
   - Я думаю, многие узнали цитату из полюбившегося во всем мире американского фильма "Римские каникулы", - обрадовался Элмер. - Ну, что же, слова принцессы, сыгранной блистательной Одри Хепберн, стали поистине формулой любви наших гостей к "вечному городу".
   Кристина не очень вникала в треп Элмера. Она знала, что из отснятого на балу сохраняются мизерные лоскуты, а она, скорее всего, вообще исчезнет из этого репортажа.
   - Дорогой, мы ждем тебя после завершения трудового дежурства. Хотелось бы кое с чем тебя поздравить, - ехидно напомнила Бэ-Бэ убегающему к новым собеседникам Элмеру.
   Антонелли не оставляли в покое. К их столику засвидетельствовать свое почтение подходили люди - сплошь знаменитости и богачи, а когда заиграл оркестр и пары потянулись в освещенный круг, у Кристины, действительно, не было отбоя от кавалеров. Она не запоминала их лица, титулы, имена. Она просто неслась по волнам музыки, чувствуя, как кружится голова от шампанского.
   В этот вечер она выпила непривычно много - нельзя было пропускать тосты Стефано и его друзей. Настроение резко поднялось и в какой-то момент, пошатнувшись в объятиях очередного кавалера, Кристина поняла, что невероятно пьяна.
   - Тебе достаточно, девочка, - остановил её руку с бокалом Стефано. Перекинемся парой слов с Элмером - и домой. Ведь ты не станешь сегодня затевать с ним эту беседу?
   - Напротив. Сегодня или никогда. Мне кажется, сегодня - мой день, и этот парень мне очень нравится. - Кристина призывно смотрела на стоявшего поблизости с группой свои ребят Элмера.
   Черт с ней, с любовью, - она хотела просто повторить ту ночь. И разрушить легенду о ледяной деве. Выйдя из-за стола, Кристина подошла к компании телевизионщиков и, слегка отстранив Риту, потянула Элмера за руку:
   - Прошу тебя, один танец с "восходящей звездой".
   - Извини, дорогая, - он слегка обнял за плечи Риту и пошел за Кристи в светящийся круг.
   - Да ты сегодня "тепленькая". Наваливайся на меня, не стесняйся. А то сломаешь каблук, - он крепко прижал её к себе.
   Его одеколон, его сигареты, его руки! Поток радости и желания смыл все преграды, Кристина прильнула к широкому плечу, тепло дыша полураскрытыми губами в шею:
   - Я хочу тебя. Сейчас же. Сегодня.
   Ему, казалось, передалось её волнение:
   - Прекрати. Я не каменный, все заметят. Не могу огорчать Риту.
   - При чем здесь она? Тебе нужны деньги? Стефано дает мне приданое. Он хочет, чтобы мы были счастливы.
   - Не говори глупости! - взорвался Элмер. - Я люблю эту женщину. - В голосе Элмера прозвучала внушительная вескость.
   - Нет, не любишь. Ты не умеешь любить. Ты можешь только хотеть. А хочешь сейчас меня! - завопила Кристина и, оттолкнув от себя Элмера, показала на его вздувшиеся в паху брюки.
   На них смотрели, танцующие останавливались, чтобы понаблюдать забавную сцену.
   - Ты пьяна. Я отведу тебя в машину, - прошипел Элмер, железной хваткой обняв её за талию и потащив к столику Стефано.
   Кристине удалось вывернуться.
   - Врешь, врешь, все врешь!
   Она ещё продолжала что-то кричать, но Бэ-Бэ, подхватив её под руки, отвесила звонкую пощечину:
   - Прекрати. Замолчи. Успокойся. - Взгляд у неё был жесткий, а руки сильные, как у борца. - Я провожу малышку в туалет. Мы приведем себя в порядок и будем ждать тебя у выхода, - небрежно, словно ничего не произошло, бросила она Антонелли, уводя Кристи в тень, подальше от любопытных взглядов.
   - Извини, Элмер. Извини, Рита. - Стефано отвел Вествуда в сторону. Видимо, я виноват в случившемся. Я взял на себя ответственность за эту девочку. И не заметил, как она потеряла голову - ведь Кристина почти не пьет, а сегодня шампанское здесь льется рекой.
   - Все в порядке, Стефано. Общество уже привыкло видеть меня героем скандальных любовных историй. - Элмер был явно встревожен случившимся.
   - Послушай, Кристина безумно влюблена в тебя. По-настоящему, как героиня классической литературы. Я сватал ей женихов, назначил приданое. Но она, видимо, однолюбка, ей нужен ты. Прости за прямоту: эти вести о помолвке действительно серьезны? Вижу, вижу! И все-таки... - Стефано пристально посмотрел на Элмера. - Я с детства знаю Риту - она умница и чудный человек. Но... Элмер, может, тебе стоит ещё подумать?
   - Стефано, благодарю за совет и откровенность. отвечу тем же: я женат, а Рита ждет ребенка. Моего ребенка. Как видите, я не ловец миллионов. Наша связь началась раньше, до того, как умер Франко дель Форте и я узнал настоящее имя Риты. Прошу, Стефано, сохранить пока известие о нашем бракосочетании в тайне. Ведь ещё не окончен траур. И если бы не беременность жены, нам не пришлось бы торопиться и комкать празднество.
   - А Паола? Она в курсе? Это замечательная женщина, Элмер, я знаю её несколько десятилетий! - нахмурился Антонелли.
   - Паола на нашей стороне. - Элмер замялся. - Если позволите, совет? Не задерживайте эту русскую красавицу в Италии. ей пора вернуться на родину... Она способна наделать глупостей, Стефано. Русские непредсказуемы.
   Мужчины настороженно посмотрели друг другу в глаза и Антонелли с улыбкой откланялся:
   - Желаю всего доброго, мой друг.
   Проводив взглядом удаляющегося Стефано, Вествуд с минуту пребывал в глубокой задумчивости: какую карту вытащит из колоды в следующий раз этот загадочный сеньор Антонелли?
   Проснувшись, Кристина долго рассматривала складки голубого балдахина над головой, кружево незнакомой ночной сорочки. Сквозь задернутые на высоких окнах шторы едва пробивался свет, образуя таинственный полумрак подводного царства. В голубой дымке парили золоченые рамы картин, очертания старинной мебели и лазурный ворох чего-то бесформенно-нежного, брошенного в кресле. Тафта! Вечернее платье из коллекции Гварди! Кристина вспомнила сразу все, сжимая ладонями ноющую голову. Но ещё сильнее болела душа - что натворила она вчера по дворце! Позор, настоящий позор! Девчонка-парвеню из дикой страны устраивает пьяный дебош... Господи, она кричала непристойности Элмеру! От этих воспоминаний Кристина застонала и в комнату тихо вошел Стефано.
   - Я караулю под дверью битый час. Выпей-ка вот это. - Он бросил в бокал с водой шипучую таблетку и протянул его девушке.
   - Стефано, мне надо уезжать. Нет, не в гостиницу. В Москву. Вчера произошло нечто ужасное, отвратительное.простите. Я не умею себя вести. Дура, ужасная дура!
   - Ты просто не умеешь пить, детка. - Он присел на кровать и взял Кристину за руку. - К тому же выбрала, как оказалось, совсем неподходящий объект для любовных грез...
   - Ой, мне противно вспоминать об этом... - по щекам Кристи покатились слезы и Стефано протянул ей носовой платок.
   - Ничего страшного не произошло. Только в детстве нам кажется, что обиду невозможно пережить... Но через полчаса у дитяти высыхают слезы и он улыбается новой игрушке...
   - Я не смогу забыть этот позор. Мне надо уезжать, - упрямо хмурилась Кристина.
   - Ты просто не хочешь признаваться, что ещё дитя. А я берусь доказать противное. Поэтому после завтрака мы втроем уезжаем в сказочные края. Конечно, не в Москву, а гораздо ближе. У хитренького Антонелли припрятаны забавные игрушки!
   Вилла "Тразименто", куда Антонелли доставил Берберу и Кристину, находилась на берегу прекрасного озера, изгибавшегося между поросших лесами холмов. Пустынно и тихо, как на краю света.
   - Это любимая усадьба моей покойной жены. Я, к сожалению не часто навещаю её. Чудесный уголок, одно из самых модных курортных мест в Италии, как раз на полпути от Рима до Флоренции. Только сейчас не сезон, да и владения мои находятся в укромном месте - прекрасные буковые и дубовые рощи, в которых водятся кабаны и лани. Хотите поохотиться?
   - Предпочитаю дичь после того, как она побывала в руках у повара, сказала Бэ-Бэ, тоскливо озирая лесную глушь.
   - Здесь, действительно, чудно. Как на озере Рица. Это у нас есть такое синее-синее и очень холодное озеро в горах Кавказа. Там была дача Сталина, а потом в ней устроили ресторан, - объяснила Кристина.
   - То есть место общественного питания для всего народа. А предприниматель-капиталист Антонелли владеет всей этой роскошью в одиночку. Хотя его отец и был коммунистом. - Антонелли покачивался в кресле-качалке на террасе, откуда вся компания осматривала окрестности. - Все никак не могу забыть партизанское прошлое. Юность - чудесное время. В преклонных летах его вспоминаешь с удовольствием, даже если пришлось претерпеть отчаянные лишения... Мы часто голодали... Нас было в отряде двое - самых молодых, почти мальчишек. Мне тринадцать, а моему дружку Альберто пятнадцать. Но выглядел я лет на десять, не больше - тогда акселератов ещё не было. Я мог пробираться в деревни или городки, занятые фашистами, собирая подаяние или подбирая отбросы. Мы с Альберто называли это "продовольственными походами". Кто обратит внимание на мальчишек...
   Однажды нам удалось получить у булочника полмешка испорченного хлеба. Сказали, что живем в деревне, мама больна, что-то ещё жалостливое, и, подхватив добычу, рванули к своим. Мой отец чуть не заплакал, когда мы вывалили на стол в землянке наше сокровище. В тот вечер в отряде устроили настоящий пир... Это было под самое Рождество... - Стефано улыбнулся. - И, честно говоря, никогда не ел такого вкусного хлеба!.
   - Мне не приходилось голодать. Совершенно не выношу этого чувства. Вообще, каких-то ограничений. Просто с ума схожу, если чего-то не хватает! - Бербера настойчиво и как-то значительно посмотрела на Стефано.
   - Счастливая женщина! Ты почти всегда в прекрасном расположении духа, а значит, - имеешь все, что только можешь пожелать, - вздохнула Кристина.
   - Вот уж нет. - Бербера саркастически хмыкнула. - У меня всегда есть о чем попросить судьбу. Здесь, например, - потрясная глухомань. Вода, леса, и даже кабаны. И компания сносная. - Бэ-Бэ неслышно подкралась к Стефано, положила руки ему на плечи и склонив к седой макушке свою кудрявую голову, страстно прошептала:
   - Мне так хочется... милый, стыдно признаться, но я бы с удовольствием посетила Ла Скала. Сегодня там, кажется, венецианский мавр душит белокурую невинность!
   - Я к вашим услугам, прекрасная синьорина, - не открывая глаз заявил Стефано. - Готовьте вечерний туалет. Поездка в Милан. по-моему. слишком утомительна. Но кое-что в этом роде на сегодняшний вечер я вам гарантирую. - Стефано решительно поднялся и потрепал Бэ-Бэ по щеке. - Волшебник с вами, девочки. а значит - сказка продолжается...
   Кристина не раз задумывалась о том, что же связывает их странную троицу? Стефано не проявлял себя искателем плотских радостей с юными красотками. Его отношение к Кристине можно было бы назвать родственными добрый дядюшка, наставника. Бэ-Бэ кокетничала с Антонелли напропалую, по своему обыкновению. Ей удавалось строить глазки даже шоферу, что не означало легкодоступности. Впрочем, Кристина знала о приятельнице немного.
   Болтливая, и временами не в меру откровенная, Бэ-Бэ никогда не касалась прошлого. Даже свой возраст она умышленно путала, то ей хотелось быть двадцатитрехлетней, то допускался и тридцатилетний рубеж. Русская "малышка" была посвящена в подробности двух-трех любовных приключений последних лет, над большую же частью биографии Бэ-Бэ окутывала таинственность. Она любила намеки, шутливую полуправду, допускавшую различные биографические версии. Происхождение варьировалось от аристократического до плебейского, профессии - от шпионки до проститутки.
   Бэ-Бэ могла быть изысканной и вульгарной, наглой и тактичной. Но она никогда не упоминала о материальных затруднениях, позволяя щеголять новыми автомобилями и первоклассными туалетами. Неизменным в этой женщине можно было признать лишь бурный темперамент и барственное мироощущение, свойственное хозяевам жизни. Как это ни парадоксально. но. похоже, властность и бесцеремонность Бэ-Бэ импонировали деликатному Стефано. Кристина не раз замечала в его глазах, смотрящих на пылкую, жизнелюбивую, зычную особу, искорки восхищения. Возможно, он увлекся ею, не отдавая себе в этом отчета, а может быть, - старался удержать рядом, рассчитывая на какое-то развитие отношений... Что и говорить, многое в этом мире пока оставалось для Кристины загадкой.
   Мысли о скандале, затеянном ею на балу, продолжали мучить, подводя лишь к одному решению проблемы: история с Вествудом доказал, что Кристине Лариной пора возвращаться домой. Покрутившись на чужим празднике, Золушка, увы, не стала принцессой. "Ну, что же, такова уж твоя стезя, Тинка..." вспоминала она обидные бабкины вздохи, со злобой на себя и на кого-то еще, поманившего и обманувшего.
   Присутствовать вечером на приеме, затеянном Антонелли, Кристине не хотелось. Ей казалось, что трудно найти в Италии человека, не знавшего о её вчерашнем позоре, и лишь одно событие способно занимать внимание светских сплетников.
   - Мне просто необходимо побыть одной, Стефано, - взмолилась она. Веселитесь без меня, я должна все хорошенько обдумать.
   - Значит, у моей русской гостью мигрень?
   - Вполне приличная официальная версия...
   - Кроме того, мне было бы жалко покидать эти места, не побродив по лесу. Здесь, случаем, нет разбойников?
   - В пределах моих владений ни разбойников, ни ведьм, ни привидений. Только,пожалуйста, дорогая моя. планируя будущее, не руби сплеча. И не забывай, что твой контракт действителен до конца этого года, если ты не соблаговолишь его продлить.
   - Полагаешь, отъезд в Москву надо отложить на полтора месяца? Рассчитываешь, что за это время полностью оправдается твоя теория - ребенок забудет обиду, привлеченный новой игрушкой?
   - Как знать... Возможно, я полный олух в вопросах современной молодежи. Буду готов признать этот факт через месяц и позаботиться о хорошем прощальном ужине.
   - Не обижайся. Ты был для меня здесь добрым волшебником. Только я оказалась плохой ученицей.
   - Оденься потеплее, у озера вечерами прохладно. - Стефано ушел, оставив у Кристи горькое ощущение собственной неблагодарности.
   Уединившись в отведенной ей в особняке комнате, Кристи слышала, как съезжались гости. Спальня на втором этаже выходила окнами к озеру, но даже сюда доносились оживленные голоса, мягкое шуршание подъезжающих машин и музыка, звучавшая в гостиной. Стефано любил Верди и Беллини, создавая в комнатах во время приемов тихий музыкальный фон.
   Интересно, как прореагировала бы Тинка, если бы год назад ей кто-то сказал, что поленился спуститься в гостиную старинной виллы, где собралось изысканное общество, сплошь состоящее из титулованных особ? Она бы не поверила. И вот оказывается - не в деньгах счастье, как ни наивно звучит этот девиз лодырей и бездарей, не умевших сделать свою жизнь богатой.
   Кристина не переставала удивляться сообщениям о самоубийствах, случавшихся в самых "золотых" слоях молодежи, об увлечении наркотиками, пьянстве, неоправданном риске. Рожденные в роскоши детишки стремились убежать от действительности, лезли из кожи вон, эпатируя своим поведением почтеннейшее общество и лихо рисковали жизнью - в собственных самолетах, гоночных автомобилях, быстроходных яхтах. Жизнью, которая была слишком щедра, чтобы оценить её дары. Когда-то советские критики "капиталистических джунглей" называли это явление бездуховностью. Похоже, что так. Непонятно только, почему духовным может быть только нищий голодранец. Да и не замечала Кристи особой-то высоты помыслов у своих московских сверстников.
   Запершись в своей комнате, похожей на музей или декорации к историческому спектаклю, она чувствовала, что продолжает злиться - на себя, не сумевшую распорядиться привалившим везением, на тех, кто разбрасывается дарами благосклонной судьбы, и на других, смирившихся со своей убогой участью.
   Кристина вышла на балкон. Сквозь торопливо идущие рваные тучи пробивался рожок месяца и тут же на темной поверхности озера вспыхивала серебристая чешуя, а очертания холмов становились выпуклыми, подвижными. .
   Кроны деревьев шелестели в резких порывах ветра, а когда волна шелеста, скрипа, беспокойного трепетания проходила мимо, тишина казалась особенно глубокой и нежной, как бархат. И в этой бархатной тишине появился голос. Кристина прислушалась: кто-то пел под гитару, грустно и переливчато. Очевидно, Стефано поставил диск с народными романсами. Но что-то в звучании голоса насторожило Кристи. Она тихонько вышла в коридор и приблизилась к широкой лестнице, ведущей вниз. Конечно же, это был живой звук. Печальная, мелодичный романс, рассказывающий о несчастной любви нежной грустью окрашивал ночь. Певец закончил на очень высокой чистой ноте, всхлипнув, замолкли струны, дружно посыпались аплодисменты и восторженное "браво!". После короткой паузы мужчина вновь запел - на этот раз арию Альфреда из "Травиаты" под аккомпанемент рояля.
   Сомнений не оставалось - пел профессионал, причем, высокого класса. Вот в чем заключался сюрприз Стефано: он устроил домашний концерт для взгрустнувшей о Ла Скала Бэ-Бэ.
   Кристина опустилась на покрытую ковром ступеньку и, прижавшись щекой к резному мрамору балясины, тихо и сладко заплакала. Что за чудесная сила заключена в этих звуках - прозрачный и звонкий голос улетал ввысь, моля о радости для всех - и для неё - чужой, потерявшейся в жизненном лабиринте девочки. Кристина вдруг поняла, что невероятно одинока в римском раю. Милый Стефано, взбалмошная Бэ-Бэ, и даже славное семейство Эудженио, - всего лишь приятельская поддержка. Ах, как хотелось почувствовать себя защищенной и любимой в крепком кольце сильных, надежных рук... Прощай, Элмер, прощай, прекрасный мирах "вечного города"...
   - Я так и рассчитывал выманить зверька из норы прекрасной музыкой. На ступеньку рядом с Кристиной присел блистательный, благоухающий Стефано. - Ну, что, девочка, стало легче? Давай-ка, умойся, одень хорошенькое платьице и спускайся к нам. Тебя все ждут. В сущности, милые старики - чета графа Фабелли и супруги Ровена с сыном и невесткой. Сыну сорок пять, он самый известный невропатолог в Италии.
   - Мне не нужен врач. Я, действительно, полном порядке, Стефано. Кристина поднялась, изображая бодрую улыбку. - Но позволь мне сегодня отсидеться в одиночестве. А кто это пел? Граф или невропатолог?
   - Пел наемный тенор, детка. Правда, он не актер и подрабатывает этим ремеслом редко. Сегодня выступил здесь лично по моей просьбе. Хочешь взглянуть на него?
   - Извини. Мне лучше прогуляться в одиночестве.
   Накинув поверх свитера и брюк свой новый меховой жакет, Кристина по боковой лестнице спустилась в холл и, не замеченная никем, выскользнула в парк. Миновав освещенную фонарями площадку у подъезда, девушка скрылась в аллее, ведущей к озеру. Прохладный воздух бодрил и ощущение осенней свежести, печальной и какой-то возвышенной, как звучание органа, придало её шагу летучую легкость.
   Аллея упиралась в каменную беседку, окруженную колоннами, а от неё три узких лесенки веером сбегали к самой воде. Кристина постояла у балюстрады, подставляя лицо ветру и чувствуя себя на капитанском мостике летящей по волнам шхуны. Что-то важное происходило у неё внутри, что-то значительное. Может быть, именно в эти минуты она взрослела, набираясь сил и уверенности у природы - у ночного воздуха, воды, земли?
   Впервые в жизни ей захотелось извлечь из своей груди мощный, прекрасный, послушный её воле звук... Хотя бы один-единственный раз, вот в эту глухую темную полночь запеть как Монсерат Кабалье "Каста дива"... Боже, один только раз, а потом, до самой смерти помнить об этом мгновении и беречь в себе, подобно тайному сокровищу, эликсир жизнелюбия, силы.
   Увы, не стоило и пробовать. Кристина сбежала к озеру и, присев на последней, омываемой волнами ступеньке, опустила в воду руки. Упругая, гонимая ветром волна ударилась в её сапожки, обдав брызгами лицо и длинные распущенные волосы. Отскочив, девушка засмеялась и пошла вдоль берега по изгибающейся среди кустов дорожке. Куда - неважно. Хотелось шагать и шагать, бормоча про себя то, что не решалась пропеть вслух.
   Среди деревьев засветился огонек, потом показались очертания деревянного дома под островерхой крышей. Охотничья хижина в лесу с манящим теплым светом в полуоткрытых ставнях, окруженная могучими кленами и стайкой низеньких елок, словно пытающихся заглянуть в окна, казалась совершенно сказочной. Обитель доброй колдуньи или веселых гномов. Не думать же, в самом деле, что в теплой комнате сидит пузатый садовник Антонелли, похрапывая у телевизора. Кристина постояла, придумывая предлог, чтобы постучать в массивную дубовую дверь, прихваченную металлическими скобами. Тускло поблескивал круглый медный шар ручки, предназначенный, видимо, для великана, но звонка не было видно. Кристина вытащила из кармана озябший кулачок и постучала. Никакого движения за дверью, тишина, лишь шумит в кронах деревьев ветер, кружа сорванные листья. Она протянула руку, и кленовый лист, промелькнув с высоты сложным вальсовым па, лег прямо на раскрытую ладонь.
   "Все, что сбыться могло, мне, как лист пятипалый, прямо в руки легло. Только этого мало...", - тут же зазвенела в голове строка Тарковского. Впервые Кристина, слышавшая эти слова много раз в исполнении Ротару, поняла, о чем они. И зашептала весь стих сначала, забыв про сопровождавшую их гремучую оркестровку, удивляясь точности и красоте смысла.
   Дверь домика отворилась, темный мужской силуэт на фоне светлеющего прямоугольника казался огромным.
   - Да заходите же, синьорина! Я едва согрел дом, не хочу напускать холода, - окликнул её незнакомый голос так, будто уже с полчаса уговаривал принять его приглашение. - Вы что, заколдованы или замерзли?
   Он соскочил со ступенек и, подхватив Кристину за руку, чуть ли не силой затащил в дверь:
   - Вот еще, любительница ночных прогулок под дождем... - хозяин удивленно окинул взглядом девушку, оторопело сжимавшую кленовый лист и глядящую на него широко раскрытыми, полными восторженного удивления глазами.