Браун Сандра. Смерть в ночном эфире

   – Нет. И с наркотиками завязал. Во всяком случае, Лэнси так говорит. Это было давно, он был еще мальчиком, но все же… – Она закурила следующую сигарету. Кертис был уверен, что когда выйдет из этой конуры, то будет пахнуть так, словно он сам выкурил три пачки. И чувствовать себя, вероятно, так же.
   – И каким именем он пользовался, когда снимался?
   – Не помню.
   – А как назывался фильм, в котором вы его видели?
   – Не знаю и знать не хочу. Спросите у моей соседки. И как такая старуха, как она, может смотреть такую грязь? Ей должно быть стыдно.
   – У Лэнси много подружек?
   – Вы плохо меня слушаете. Он ни-че-го мне не рассказывает. Откуда мне знать о его подружках?
   – Ваш сын когда-нибудь упоминал о Пэрис Гибсон?
   – О ком? Это парень или девчонка? – Ее удивление было слишком искренним, чтобы быть притворным.
   – Не имеет значения. – Кертис встал. – Вы знаете, миссис Фишер, помощь преступнику и укрывательство – тоже преступление.
   – Я никому не помогала и никого не укрывала. Говорю вам, Лэнси ко мне не приезжал.
   – Значит, вы не станете возражать, если я осмотрю дом.
   – У вас есть ордер? – Нет.
   Она выдохнула ему в лицо струю дыма.
   – Да ладно, какого черта. Идите смотрите.
   Трейлер был небольшим, так что, даже учитывая время на уворачивание от кошек и попыток не наступить на их дерьмо, осмотр не занял много времени. Очень быстро Кертис понял, что кто-то спал во второй спальне, причем совсем недавно. Кровать была оставлена незастеленной, на полу валялась пара носков. Нагнувшись, чтобы поднять их, он заметил под кроватью неплотно прилегающую доску. Он легко поддел ее перочинным ножом.
   Аккуратно сложив обратно все, что нашел, Кертис вернулся к миссис Фишер в ту комнату, что играла роль гостиной. Он спросил, кому принадлежат носки.
   – Наверное, Лэнси оставил их в последний раз. Это было очень давно. Он никогда за собой не убирает.
   Еще одна ложь, но Кертис предпочел не уличать Кейт Фишер. Она все равно будет продолжать лгать.
   – Вы не знаете, у Лэнси есть компьютер?
   – Он думает, что я не знаю, а я знаю.
   – А как насчет магнитофона?
   – Вот об этом ничего сказать не могу, но я считаю все эти новомодные штучки пустой тратой денег. – Она пренебрежительно махнула рукой.
   – Я оставлю вам мою визитную карточку, миссис Фишер. Если Лэнси появится, вы не могли бы позвонить мне?
   – Что он натворил?
   – Сбежал, чтобы не беседовать с полицейскими.
   – О чем?
   – Я просто хочу с ним поговорить. Если он даст о себе знать, то вы только принесете ему пользу, если сообщите мне об этом.
   Кейт взяла его карточку и положила на шаткий столик возле своей качалки. Кертис не разобрал, что она пробормотала, не выпуская изо рта сигарету, но едва ли она обещала позвонить.
   Детективу не терпелось выбраться на свежий воздух, по-дальше от потенциальной возможности взлететь на воздух вместе с кислородным баллоном миссис Фишер. Но у двери он все-таки задержался и задал еще один вопрос:
   – Вы сказали, что Лэнси потерял хорошую работу, потому что его уволили за воровство.
   – Да, я так сказала.
   – А где он работал?
   – В телефонной компании.
   Как только Кертис оказался в своей машине, он немедленно связался с управлением полиции Сан-Маркоса, объяснил ситуацию и попросил установить наблюдение за домом миссис Фишер. Потом он позвонил детективу из своего отдела и дал ему задание выяснить, в какой телефонной компании работал Лэнси Рэй Фишер.
   На автостраде велись дорожные работы, машины еле ползли, поэтому, когда Кертис вернулся в город, необходимая информация уже лежала у него на столе. В телефонной компании «Белл» Фишер работал под своим настоящим именем. Он был образцовым служащим, пока его не поймали на воровстве оборудования.
   – Когда-то это оборудование считалось первоклассным, – объяснил детектив, проводивший проверку, – но скорость прогресса такова, что оно мгновенно устаревает.
   – А им можно пользоваться?
   – Если верить экспертам, то да.
   Вооруженный этой информацией, Кертис внес Лэнси Фишера в список подозреваемых и стал внимательно читать факс, присланный из Хьюстона.
   Коллеги не забыли о копиях газетных статей, текстах телевизионных репортажей и информации из Интернета. Они изложили всю трагическую историю, заполнив те пустоты, которые оставил в своем рассказе Мэллой.
   Наконец-то Кертис понял, почему Пэрис Гибсон носит солнечные очки. Она повредила глаза в той самой аварии, которая практически лишила жизни Джека Доннера, оставив только биение сердца и минимальную активность мозга.
   Пэрис ехала впереди, на месте пассажира, она была пристегнута ремнем безопасности. Когда машина врезалась на большой скорости в бетонную опору моста, надулись специальные подушки. Но они не могли защитить от осколков стекла, которое считалось особо прочным, но таковым не оказалось. Водитель вылетел через него.
   Джек Доннер не был пристегнут. Воздушная подушка уменьшила скорость его тела, но не остановила. Он получил тяжелую черепно-мозговую травму. На всю оставшуюся жизнь Доннер превратился в беспомощного инвалида.
   Джек Доннер реагировал только на визуальные, тактильные и аудиораздражители. Реакция была очень слабой, как у новорожденного, но достаточной для того, чтобы мозг не посчитали мертвым. Никто не мог отключить аппаратуру, поддерживавшую его жизнь.
   Сообщалось, что доктор Дин Мэллой, лучший друг Доннера, первым прибыл на место катастрофы. Он следовал за мистером Доннером в своей машине и стал свидетелем аварии. Именно он вызвал медиков по своему сотовому. О нем писали как о заботливом и исполненном самопожертвования друге, который в течение долгих дней дежурил у палаты мисс Гибсон и мистера Доннера.
   После того как мисс Гибсон оправилась от повреждений, она уволилась с телевизионного канала и перевезла Джека Доннера в частную клинику.
   Газеты цитировали ее слова, когда она благодарила всех друзей, коллег и поклонников, которые прислали ей цветы и карточки с пожеланиями скорейшего выздоровления ей и ее жениху. Пэрис сказала, что будет скучать по замечательным жителям Хьюстона, но ее жизнь сделала неожиданный поворот, поэтому она должна пойти по новому пути.
   В конце истории ни разу не упоминалось имя доктора Мэллоя, и это буквально бросилось в глаза Кертису. Когда исчезает давний хороший друг, для этого должна быть очень серьезная причина.
   Никакой страшной тайны, с точки зрения Кертиса. Он видел, как Мэллой смотрел на Пэрис Гибсон, а она на него. В их взглядах было неприкрытое желание. Они так старались не смотреть друг на друга, что невольно выдавали, насколько сильно нуждаются друг в друге, причем не только физически. Это нельзя было не заметить. Если это заметил Кертис за два дня общения с ними, то Джек Дон-нер наверняка все понял сразу.
   Вывод: в любовном треугольнике третий всегда лишний.
 
   Он слушал программу Пэрис Гибсон, и его гнев нарастал.
   Она ни разу не упомянула его, Валентино Она только без умолку трещала о Джейни Кемп. И родители-то ждут не дождутся ее возвращения живой и здоровой. И друзья-то волнуются о ее безопасности. И вообще Джейни Кемп просто кладезь неисчислимых добродетелей.
   Какой фарс! Джейни говорила ему, как ненавидит своих родителей, и это чувство было взаимным. Друзья? Она приобретала трофеи, а не друзей. А что касается добродетелей, то их у Джейни просто не было.
   Но если послушать Пэрис, то Джейни Кемп святая. Красивая, очаровательная, дружелюбная, добрая. Американский идеал, да и только.
   – Если бы ты видела ее сейчас, Пэрис, – сдавленно хихикнув, прошептал он.
   Теперь Джейни внушала ему такое отвращение, что он заглянул к ней всего на несколько минут. Она больше не выглядела красивой и желанной. Ее волосы, некогда шелковистые и вьющиеся, напоминали старую веревку, обмотавшуюся вокруг ее головы. Лицо стало землистым. Глаза, раньше такие манящие или игривые, казались безжизненными и пустыми. Она едва осознала его присутствие в комнате, смотрела в никуда, не мигнув даже тогда, когда он щелкнул пальцами у нее перед носом.
   Джейни вела себя как полумертвая, а выглядела еще хуже. Душ помог бы ей, но он не собирался утруждать себя и нести ее на руках в ванную, мыть, вытирать, укладывать обратно.
   Он должен был найти выход из той ситуации, которую сам создал. Времени для принятия решения оставалось совсем немного. Он дал Пэрис срок – семьдесят два часа, и если у него есть характер и гордость, то он должен соблюдать собственные условия.
   Джейни превратилась в большую помеху, чем он думал. И потом, еще оставался вопрос, что делать с Пэрис.
   На самом деле он собирался только привезти Джейни в эту комнату и сделать с ней то, о чем она просила. Она была шлюхой, сама давала объявления и заявляла о своей готовности попробовать все, что ей могут предложить. Он всего лишь решил проверить, блефует она или нет. Нет, она не хвасталась. Джейни доказала свою склонность к тому, чтобы ее унижали.
   Если говорить серьезно, он не планировал закончить с ней вот так. Впрочем, убивать Мэдди Робинсон он тоже не собирался. Просто к такому завершению пришли их с Мэдди отношения. Она же сказала: «Я больше не хочу тебя видеть». И он исполнил ее просьбу. Больше она его не увидит. Никогда. Если посмотреть на дело таким образом, то она сама решила свою судьбу, а он тут ни при чем.
   А что касается Пэрис, то он собирался только позвонить ей и сообщить, что собирается предпринять против женщины, которая его обманула. Он хотел напугать ее, расшевелить в надежде, что она осознает собственное невыносимое самодовольство. Кто она такая, чтобы раздавать советы о любви и жизни, о сексе и чувствах?
   Он и подумать не мог, что за этим звонком последует полицейское расследование и дело окажется на страницах газет. Кто мог представить, что все так всполошатся из-за Джейни, которая получила именно то, на что напрашивалась?
   Нет, все оказалось куда серьезнее, чем он рассчитывал.
   Он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Чтобы выжить, он должен вернуть себе этот контроль. Но с чего начать?
   Он, конечно, может отпустить Джейни.
   Да, он может это сделать. Он выбросит ее возле родительского дома. Его имени Джейни не знает. Отсюда он уедет, так что, когда она приведет копов на «место преступления», его уже и след простынет. Он не будет больше ходить на тусовки «Секс-клуба», чтобы не рисковать встретиться с ней. Для него не проблема найти то, что ему нужно. «Секс-клуб» – это всего лишь один из вариантов.
   План, возможно, не идеальный, но скорее всего наилучший для него. Он позвонит Пэрис в назначенное время и скажет, что хотел только заставить ее понять, что не следует играть чувствами людей и раздавать направо и налево сомнительные советы.
   «Я и представить не мог, что ты примешь мои слова всерьез, Пэрис. Неужели ты не понимаешь шуток? Теперь мир, договорились?» – скажет он ей.
   Да, это лучшее, что он может сделать.
   – …на волне 101.3, – услышал он голос Пэрис, прервавший его мысли. – Оставайтесь со мной до двух часов ночи. Мне только что позвонила лучшая подруга Джейни, Мелисса.
   Мелисса.
   – Мелисса, что ты хочешь сказать нашим слушателям? – спросила Пэрис.
   – Я, ну, это, хочу, чтобы Джейни вернулась, – сказала Мелисса. – Джейни, если ты меня слышишь и с тобой все в порядке, просто возвращайся домой. Никто не будет сердиться. И если кто-то держит мою подругу против ее воли, то я должна сказать, что это совсем не клево. Отпустите ее. Пожалуйста. Мы просто хотим, чтобы Джейни вернулась. Вот… В общем, все.
   – Спасибо тебе, Мелисса.
   Так-так, значит, в этой пьесе ему отвели роль злодея? Он не сделал с Джейни Кемп ничего такого, чего бы ей самой не хотелось. Да и сама Пэрис вовсе не белая и пушистая, какой хочет всем казаться. Она ничем не лучше остальных.
   Он набрал номер, который помнил наизусть, отлично зная, что этот звонок с его сотового никто не сможет проследить. Он все сделал для этого.
   – Говорит Пэрис.
   – Сегодня мы будем говорить о Дине Мэллое.
   – Валентино? Позвольте мне поговорить с Джейни.
   – У Джейни нет настроения разговаривать, и у меня тоже.
   – Родители Джейни хотели, чтобы я спросила у вас…
   – Заткнись и слушай. Если ты и твой дружок не пошевелитесь, то у вас на совести будет две смерти, Джейни и Джека Доннера.
 
   – Я чувствовал бы себя лучше, если бы до окончания этого дела ты пожила в моем доме. У нас есть свободная спальня. Ничего шикарного, но тебе будет удобно. И ты будешь в безопасности.
   Дин настоял на том, чтобы проводить ее до дома и войти вместе с ней. Как и раньше, звонок Валентино проследили до пустого телефона-автомата. Ни свидетелей, ни улик. Теперь полиция была уверена, что он даже близко к ним не подходил.
   Этот звонок оказался еще более тревожным, потому что голос Валентино был более раздраженным, чем раньше. Он снова намекал на смерть Джейни. И, разумеется, в намеке на Дина и Джека не было ничего хорошего. Либо Валентино отличался невероятной логикой и прозорливостью, либо знал наверняка, что смерть Джека имеет косвенное отношение к Пэрис и Дину.
   – Спасибо за предложение, но я и здесь чувствую себя вполне безопасно. – Пэрис первая переступила через порог. В гостиной Дин зажег лампу, но она ее немедленно выключила. – Когда горит свет, я ощущаю себя рыбкой в аквариуме. С улицы все видно.
   Дин посмотрел на полицейскую машину у тротуара.
   – Я вижу, Григса кто-то заменил.
   – У него сегодня выходной. Кертис предупредил меня, что полицейские будут меняться. – Когда Дин закрыл дверь, она спросила: – А как насчет Гэвина?
   Валентино говорил о Дине с таким презрением, что они волновались не только о безопасности его и Пэрис, но и о Гэвине тоже.
   – О нем позаботятся. Кертис послал патрульную машину к моему дому. Я позвонил Гэвину и предупредил его.
   – А Лиза?
   – Я не думаю, что ей необходима защита полиции, но ей я тоже позвонил и сказал, чтобы она была осторожна. Я напомнил ей, чтобы она не забывала включать сигнализацию и звонила мне, если случится что-то необычное.
   – Возможно, именно ей надо ночевать в свободной спальне твоего дома.
   Дин ничего не ответил на это.
   – Сейчас речь не об этом, Пэрис, – сухо произнес он.
   Она развернулась и ушла в кухню. Дин отправился следом за ней. Было половина третьего ночи, но они оба были слишком взволнованы, чтобы уснуть.
   – Я приготовлю какао. Ты будешь? – предложила Пэрис.
   Ее взгляд ясно дал ему понять, что он волен согласиться или отказаться от ее предложения.
   – А сок есть? – спросил Дин, решив остаться.
   Пока вода грелась в микроволновке, Пэрис налила ему стакан апельсинового сока и достала пакет с сухим печеньем.
   – Почему ты решил, что он лжет?
   – Валентино?
   – Гэвин. Когда ты приехал сегодня вечером на студию, ты сказал, что сын тебя обманывает. Мы были заняты, отвечая на звонки, и у нас не было возможности закончить этот разговор.
   Дин пожал плечами:
   – В том-то все и дело. Я не знаю, в чем он меня обманывает, но уверен, что не говорит правду.
   Размешав какао в горячей воде, Пэрис вернулась в гостиную, захватив печенье и знаком пригласив Дина за собой. Она уселась в одном углу дивана, он в другом. Пакет с печеньем лежал между ними. Лампа не горела, но через окно в комнату проникал свет от фонарей на крыльце, поэтому они хорошо видели друг друга. Пэрис сняла очки.
   – Ты думаешь, что Гэвин лжет, когда говорит о том, как провел тот вечер?
   – Возможно, он что-то недоговаривает. Боюсь, во время его встречи с Джейни произошло что-то, о чем он не хочет рассказывать.
   – Например, они занимались сексом?
   – Возможно, и Гэвин не хочет, чтобы об этом узнали.
   – Потому что тогда в его историю о том, что он ее оставил и вернулся к друзьям, никто не поверит?
   – Конечно. – Дин съел печенье. – Но если быть реалистами, то как он может оказаться Валентино? И голос не похож, и о нас с тобой мой сын ничего не знает. – Он посмотрел на Пэрис. – Во всяком случае, того, на что намекал Валентино. У него нет ни аппаратуры, ни технических навыков, чтобы переадресовать звонки.
   – Я спрашивала Стэна, как это можно сделать.
   – Ему-то откуда знать?
   – Он любит технику, всякие дорогие электронные игрушки. Не смотри на меня так, – попросила Пэрис, когда Дин вопросительно изогнул бровь. – Он не Валентино. У него на это не хватит духа.
   – Что ты об этом знаешь?
   – Прошу тебя, перестань, ты хочешь услышать продолжение или нет?
   Мэллой что-то буркнул в ответ и взял еще печенье.
   – Стэн сказал, что сделать это несложно. Любой, у кого есть доступ к оборудованию, может научиться этому через Интернет.
   – А как насчет человека, который работал в телефонной компании?
   – Для такого это будет детской забавой. Почему ты спросил?
   – Прежде чем стать уборщиком, Марвин Паттерсон работал в компании «Белл».
   Дин привез Пэрис домой в своей машине. По дороге он довольно долго разговаривал с Кертисом и теперь пересказал Пэрис все, что детектив узнал о Лэнси Фишере.
   – У него есть коллекция с записями моего шоу? Но что это может значить?
   – Нам это неизвестно, – ответил Дин. – Вот почему Кертис нажал на всех, чтобы застенчивого мистера Фишера нашли. У нас к нему накопилась гора вопросов, и под номером первым стоит его одержимость тобой.
   – Для меня это настоящий шок. Марвин никогда не проявлял ко мне ни малейшего интереса. При встрече всегда низко опускал голову и почти не разговаривал.
   – Странное поведение для бывшего актера.
   – Кто актер? Марвин?
   – Он играл в порнофильмах.
   – Что? – воскликнула Пэрис. – Ты уверен, что мы говорим об одном и том же человеке?
   Дин выложил ей сведения, полученные от матери Лэнси.
   – Непонятно, почему он записывал твое шоу каждый вечер. Кажется, для этого нет никаких объяснений. В его коллекции девяносто две кассеты. Как говорит Кертис, они не слишком хорошего качества. Скорее всего были записаны с радиоприёмника. Долгие часы песен о любви и сексуального голоса Пэрис Гибсон. Возможно, Марвин мастурбировал под твою программу.
   – Избавь меня от описания этой картины, пожалуйста.
   – Он когда-нибудь…
   – Дин, перестань. Марвин едва ли пробормотал несколько слов в моем присутствии. Насколько я помню, он ни разу не посмотрел мне в глаза.
   – Значит, вполне вероятно, что в этой истории он может оказаться белым, как свежий снег. Бывший заключенный Паттерсон-Фишер мог сбежать только потому, что испытывает естественное отвращение к общению с полицией, даже если ему совершенно нечего скрывать.
   Дин замолчал и пристадьно рассматривал Пэрис, пока она наконец не спросила:
   – В чем дело?
   – Кертис превратился в настоящего Шерлока Холмса и раскопал наше прошлое.
   Пэрис подула на какао, но ей почему-то совсем расхотелось его пить.
   – А хорошие новости есть?
   – Ни одной. Он прямо сказал мне, что ему известно, почему ты уехала из Хьюстона. Кертис знает все факты – авария, травма Джека, твое увольнение с телевидения и так далее.
   – Это все? – сердито спросила Пэрис.
   – Ну на этом он остановился, но последовавшее молчание было наполнено любопытством и невысказанными предположениями.
   – Пусть предполагает, что ему хочется.
   – Я не стал ему в этом мешать.
   Пэрис поставила чашку на столик и с тяжелым вздохом откинулась на подушки дивана.
   – Меня его любопытство не удивляет. В конце концов, он же детектив. Да и копать ему пришлось не слишком глубоко. Поскреб чуть-чуть сверху, и вот она, моя жизнь для всеобщего обозрения.
   – Мне жаль, – сказал Дин. Она слабо улыбнулась:
   – Это не имеет значения. Другие аспекты намного важнее. Я говорю о Гэвине. – Не поднимая головы со спинки дивана, Пэрис повернулась к Дину. – Что случилось с его лицом?
   – Я его не бил, если ты на это намекаешь. Оскорбленная его тоном и самим ответом, Пэрис резко выпрямилась и встала.
   – Я не намекала ни на что подобное. – Взяв чашку, она вышла из комнаты, резко бросив на ходу: – Когда будешь выходить, захлопни за собой дверь.

25

   Пэрис сполоснула чашку и выключила свет над мойкой. Когда она обернулась, Дин стоял на пороге кухни. Его фигура темным силуэтом выделялась в слабом свете, падавшем из гостиной.
   – Прости, что я накричал на тебя.
   – Меня не это разозлило, – ответила Пэрис. – Как ты мог подумать, что я решила, будто это ты ударил Гэвина?
   – Но я действительно ударил его, Пэрис.
   Это признание повисло в напряженной тишине.
   – Не сегодня, – продолжал Дин, – а несколько дней назад. Он спровоцировал меня, я потерял самообладание и отвесил ему оплеуху.
   Ее гнев исчез так же быстро, как появился.
   – Значит, я просто попала в больное место? – Помолчав, она еле слышно добавила: – Я знаю, что произошло в тот раз.
   Дин внимательно посмотрел на нее.
   – Тебе рассказал Джек?
   – Он сказал мне достаточно, но только после того, как я восхитилась твоим потрясающим самоконтролем.
   Дин Прислонился к косяку и закрыл глаза.
   – Что ж, мой, как ты говоришь, потрясающий самоконтроль меня подвел, сначала с Гэвином, а сегодня с Рондо.
   – С Рондо?
   Он описал ей сцену, которую застал, войдя в мужской туалет.
   – Рондо прижал лицо Гэвина к зеркалу, отсюда и синяк на скуле. Я хотел убить этого парня.
   – Я бы тоже так поступила на твоем месте. Почему он это сделал?
   – Сказал, что у него есть мать и сестра, и непристойные послания, которые оставлял на этом сайте Гэвин, так оскорбили его, что он не сдержался, когда увидел моего сына. Дурацкое оправдание, похоже на вранье.
   – Кертис знает об этом?
   – Я ему не говорил, а Рондо, согласись, едва ли признается.
   – Ты собираешься спустить дело на тормозах?
   – Нет, черта с два. Но с Рондо я разберусь сам, без постороннего вмешательства. – Дин с горечью рассмеялся. – Возвращаясь к нашему другу-детективу, должен предупредить, что он не сдастся, пока не выяснит все о «нашем милом трио», как он выразился.
   – Он имеет в виду тебя, меня и Джека.
   – Кертис не дурак, Пэрис. Он знает, что средства массовой информации рассказали не всю историю, а мы недоговариваем еще больше.
   – Это его совершенно не касается.
   – Он думает иначе. Кертис полагает, что Валентино еще к этому вернется.
   – К чему? К нам? К Хьюстону? Это никак не связано с тем, что происходит сейчас.
   – С делом Валентино не связано, это точно. Но это влияет на то, что происходит между нами сейчас.
   Пэрис попыталась отвернуться, но он коснулся ее щеки и заставил посмотреть на него.
   – Мы просто обязаны поговорить об этом, Пэрис. Мы зря не сделали этого семь лет назад. Если бы мы с тобой все обсудили сразу, то Джек не напился бы так в тот вечер. Мы обязаны были пойти к нему и все рассказать…
   – То есть объявить, что мы оба его предали.
   – Что мы полюбили друг друга, что ни ты, ни я этого не ожидали, но, раз это произошло, значит, так тому и быть.
   – «Прости, Джек. Тебе просто не повезло. Еще увидимся, старина». Так надо было сказать?
   – Это выглядело бы совсем иначе, Пэрис.
   – Согласна, все было бы еще хуже.
   – Куда же хуже? Хуже того, чем это кончилось? – Дин сделал глубокий вдох и заговорил спокойнее, тише: – Джек был намного умнее, чем ты думаешь, и намного проницательнее. Он заметил, что мы избегаем друг друга. Неужели ты не подумала, что он захочет выяснить причину этого?
   Разумеется, Дин был прав. Это Пэрис решила, что Джек ничего не заподозрит, если она будет делать вид, что все нормально. Джек никогда не узнает, что его невеста и его лучший друг занимались любовью. Но их отношения – ее и Джека, его и Дина, ее и Дина – изменились навсегда. Они не могли повернуть все вспять. Пэрис была слишком наивной, когда думала, что им это удастся.
   – Я думала… Думала… – Она опустила голову и потерла висок. – Не помню, что я тогда думала, Дин. Я просто не могла подойти к Джеку и огорошить его: «Помнишь тот вечер после гибели Дорри, когда я сказала, что хочу побыть одна? Так вот, ко мне заехал Дин, и мы с ним занимались сексом на полу в моей гостиной».
   Вместо этого Пэрис избрала другую тактику. Она отказывалась всякий раз, когда Джек пытался провести время с ней и с Дином. Ее увертки с каждым разом становились все глупее.
   – В конце концов Джек спросил меня, почему ты перестал мне нравиться.
   – У меня с ним был точно такой же разговор, – сказал Дин. – Он спросил меня, не поругались ли мы во время осады дома Дорри. Джек предположил, что во мне проснулся коп, а в тебе репортер, а эти двое никогда не могут договориться. Я ответил ему, что он ошибается, что мы с тобой уважаем друг друга по-прежнему и относимся друг к другу с симпатией. Вот почему он решил нас проверить и устроил этот ужин-сюрприз.
   «Да, тот самый судьбоносный ужин», – подумала Пэрис. Джек пригласил ее и Дина в их любимый ресторан. Пэрис и Дин приехали, не ожидая увидеть там друг друга.
   Впервые оказавшись лицом к лицу после того вечера, они испытали огромную неловкость, как и боялась Пэрис. Они с Дином избегали смотреть друг другу в глаза, но когда она исподтишка смотрела на Дина, то каждый раз натыкалась на его взгляд. Разговор был напряженным.
   – Для меня этот ужин стал испытанием на выносливость, – признался Дин. – Ты отвергала все мои попытки заговорить с тобой.
   – Между нами должно было все кончиться, Дин. Я настолько не доверяла себе, что даже не могла поговорить с тобой по телефону.