Страница:
– Билли, давай! – в истерике закричали, чувствуя, что прямо сейчас потеряю ногу.
– АГХХХХХХХХ... – захрипел Гарх, отпуская меня и инстинктивно хватаясь за горло, чтобы отодрать удавку, но толстяк был профессионалом, поэтому не оставил противнику ни единого шанса.
Все произошло, как всегда, быстро, четко и эффективно. Монстр повалился на землю, пару мгновений судорожно подергался и только после этого окончательно затих.
Вот так уже во второй раз за неполные полчаса, играя в кошки-мышки с этим ужасным во всех отношениях созданием, я благодаря Билли сыграл роль везучего кота.
– Ну, кажется, и на этот раз пронесло, – еле слышно прошипел я, вытирая холодную испарину со лба.
После таких жестоких экзекуций горло болело невыносимо.
– Чтоб ты сдох, – в сердцах выругался некогда «добрый и порядочный юноша», с остервенением пнув неподвижную тушу, и продолжил: – Компот, приведи, пожалуйста, в чувство это чудовище еще раз, нам нужно кое-что прояснить.
Повторять не пришлось, потому что старик с неподдельной радостью немедленно кинулся исполнять мою просьбу.
А между тем, пока мы выясняли отношения, в аду начинался еще один день. Утро вступало в свои права, и вместе с ним постепенно начал просыпаться и лагерь. Время поджимало, поэтому мне нужно было все выяснить до того, как это место будет напоминать растревоженный улей.
К счастью, Гарх упал на живот, а не на спину, потому что в противном случае мне просто не удалось бы перевернуть его. Одним концом старины Билли я крепко связал две огромные лапы, с трудом заведя их за спину, а второй конец уютно устроился на шее, так что получилась своеобразная удавка. Стоило монстру дернуться или попытаться неожиданно вскочить – и петля затянулась бы еще сильнее.
Компот усиленно грыз ногу не подающего признаков жизни Гарха, и я уже начал подумывать, не перестарался ли толстяк, как вдруг прикованное к моей ноге чудовище подало голос.
– Предлагаю спокойно обсудить создавшуюся ситуацию, – начал он, так что я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Видимо, хитрая тварь уже давно пришла в себя и, осознав, что внезапно напасть не удастся, решила пойти на мирные переговоры.
– Давай, – согласился я после некоторого замешательства.
– Мне неизвестно, как действует твоя удавка, но, судя по всему, достаточно эффективно, если смогла прикончить Скалка и пару раз вырубить меня.
– Угу, – многозначительно протянул я, не собираясь раскрывать свои карты.
– Поэтому, – продолжал он, – предлагаю договориться по-хорошему, тем более что, как ты выразился, мы все же напарники. – В этом месте он так многозначительно улыбнулся, показав заметно поредевший, но все же достаточно угрожающе выглядящий ряд ужасных клыков, что мне опять стало не по себе.
После чего, видимо для пущей убедительности, он еще и позвякал звеньями нашей цепи.
Я почему-то подумал, что любой даже самый незначительный промах, допущенный в ходе предстоящего выяснения отношений, как минимум будет стоить мне жизни. Про максимум не хотелось думать вообще. Я живо представил свои оторванные конечности, на глазах исчезающие в пасти чудовища, и меня передернуло от отвращения. Поэтому пока что мой самый сильный козырь в лице недремлющего Билли оставался на месте, и я начал вести переговоры с позиции силы.
– Пять минут назад ты хотел меня сожрать.
– Неужели ты подумал, что это всерьез? – Хитрая тварь почти натурально изобразила недоумение.
– Да!
– Но это же...
– Заткнись! Сейчас не время обмениваться любезностями. Я задам несколько вопросов, на которые ты быстро и четко ответишь. Если мне покажется, что ты врешь, предупреждения не последует. Понял?
– Да.
– Вот и молодец. – С большим трудом я удержался, чтобы не потрепать его по щеке. – Почему мы здесь, откуда взялся ольтик, как нам удалось выжить и куда направляется эта армия? – выпалил я на одном дыхании.
– Мы попали в плен к ирзотам, твое животное украл Толг, чтобы сожрать, но не успел из-за начавшейся резни. Большая часть наших выжила, потому что ирзотам нужно свежее мясо, которое не позднее чем сегодня вечером они бросят на штурм крепости Цтинкл – оплота Лордов Абсолютного Мрака.
– Лорды, и даже не просто какого-то там, а именно Абсолютного Мрака, – разочарованно протянул внутренний голос. – Увы, за исключением «абсолютного», ничего нового и оригинального в названии лично для себя я не обнаружил. Видимо, для всех злодеев существуют определенные традиции связывать свои имена с чем-нибудь темным и непременно ужасным. Вот если бы их звали «Веселые толстопузы из Огайо» или, например, «Грудастые гавайские красотки», тогда можно было бы испугаться по-настоящему, а так – детский лепет какой-то..
– Поясни насчет мяса, – потребовал я, не обращая внимания на весь этот несвязный бред.
– Ирзоты – небольшое племя слизняков, совершенно никчемных и физически слабых, но обладающих огромными ментальными возможностями. Их ненавидят и боятся за то, что они пожирают энергетическую сущность живых существ любых форм и видов. Обычно они кочуют небольшими разрозненными группами, сея на своем пути ужас и пустые оболочки мертвых душ.
«Как будто все остальные сеют разумное, доброе, вечное», – невесело подумал я.
– Но примерно каждые триста – четыреста лет, объединившись и накопив достаточно сил, эти твари делают попытку сокрушить Цтинкл и захватить древние святыни Лордов – «Проклятый камень» и «Амфору нерожденных душ», непонятно почему имеющие для них такое огромное значение. Для начала они заключают договор с каким-нибудь сильным кланом, чтобы он выступал в роли их личной гвардии. А потом делают молниеносный рейд, в ходе которого, опираясь на физическую мощь союзников и свои ментальные возможности, позволяющие на огромных расстояниях чувствовать живую энергию, а затем на некоторое время и парализовать ее, пленяют всех, кто попадается на их пути.
Картина начинала обретать некоторую четкость, и в общих чертах все становилось более или менее понятно, оставалось только одно.
– Зачем сковывать пленных попарно и почему именно мне повезло оказаться с тобой в одной упряжке? – удивленно спросил я.
– Армия Лордов состоит из зомби, на которых не действуют чары ирзотов, – начал Гарх.
– А я-то думал, что они собирают народное ополчение из добровольцев! – с несколько переигранным весельем воскликнул внутренний голос.
– Поэтому, умирая от ран, полученных от этих проклятых тварей, через некоторое время убитый воскресает, и адский голод заставляет его начинать убивать все живое.
«Прямо как в классическом фильме ужасов», – мимоходом отметил я.
– И вот чтобы этого не происходило, – продолжал он, – прикованный напарник, в целях собственной же безопасности, должен успеть отрубить покойнику голову, обе руки и желательно прикованную ногу.
– А как насчет того, чтобы вырыть аккуратную, не очень глубокую ямку и закопать усопшего? – не удержался я, разбираемый смехом, потому что более бредовую историю придумать было просто невозможно.
– Когда собственными глазами увидишь этих «усопших», тебе будет не так весело, как сейчас. – Он и не думал шутить. – А вот почему тебя приковали именно ко мне, я не имею ни малейшего понятия, потому что, когда очнулся, цепь была уже на ноге.
Судя по виду, он не врал. Если хорошенько разобраться, зачем ему было врать, когда от такого обмана не было никакой выгоды.
«Проклятье!» – устало подумал я, в полном изнеможении опускаясь на землю и впадая в очередную депрессию.
Сегодня грядет великая битва – и не с кем-нибудь, а именно с зомби, как будто в этих краях не хватало просто живых чудовищ. О побеге можно было смело забыть. Значит, оставалось только одно – прямо сейчас начинать морально и физически настраиваться на встречу с живыми мертвецами. Что я незамедлительно и начал делать.
– Все это происходит не со мной, – громко сказал я, ложась на землю и закрывая глаза. – Это просто сон, и весь этот мир существует только в моем воспаленном воображении, сейчас я медленно открою глаза – и окажусь дома в своей родной кровати, рядом будут сидеть врачи, родители и...
– Не забывай и про меня, потому что я тоже буду сидеть рядом.
Вздрогнув от неожиданности и резко открыв глаза, я, как и следовало ожидать, увидел прямо перед собой не встревоженные лица домочадцев, а ухмыляющуюся пасть отвратительного монстра.
– По-моему, я ответил на твои вопросы, – начал он, бесцеремонно возвращая меня из мира грез к ужасной действительности. – Через несколько минут лагерь снимается со стоянки, так что теперь настала твоя очередь по-быстрому объяснить, что это за удавка и как долго она будет болтаться на моей шее.
– Это не удавка, а профессиональный воин по имени Билли, которого несколько дней назад заколдовал свихнувшийся колдун, и, поверь мне на слово, я очень сомневаюсь, что за такое короткое время он успел растерять свои многолетние навыки.
В знак согласия толстяк слегка сжал горло чудовища, так что у последнего перекосило лицо.
– И если со мной, не дай бог, что-нибудь случится, – продолжал я, – по твоей ли вине или чьей-нибудь еще, не важно, то вряд ли он будет особо долго колебаться или испытывать угрызения совести, после того как отправит к праотцам одного нашего общего знакомого. Угадай с трех раз, какого. Поэтому чисто по-дружески настоятельно рекомендую тебе в предстоящей битве беречь меня как зеницу ока... Все ясно?
Только полный идиот мог не понять таких простых, ничем не завуалированных угроз.
– Да, – зло ответил Гарх, пожирая меня глазами, в которых ярко вспыхнули отнюдь не любовь и обожание, а совсем даже наоборот.
Я в который уже раз порадовался, что Билли все еще со мной.
Но продолжить милую беседу не удалось, потому что в этот момент что-то противно загудело, видимо возвещая о начале нового дня, лагерь, как по мановению волшебной палочки, тут же пришел в движение, и все принялись быстро и слаженно строиться в походные порядки.
За оставшиеся пару минут я успел развязать руки Гарха, предварительно предупредив, чтобы он не делал глупостей до того, как мы выступим. Мой новый телохранитель повел себя как хороший мальчик, так что на этот раз обошлось без эксцессов.
Вот на такой бодрой ноте и закончилось это богатое на события, но несколько затянувшееся утро, передав эстафету бесконечному дню и последовавшей за ним кошмарной ночи...
Глава 8
– АГХХХХХХХХ... – захрипел Гарх, отпуская меня и инстинктивно хватаясь за горло, чтобы отодрать удавку, но толстяк был профессионалом, поэтому не оставил противнику ни единого шанса.
Все произошло, как всегда, быстро, четко и эффективно. Монстр повалился на землю, пару мгновений судорожно подергался и только после этого окончательно затих.
Вот так уже во второй раз за неполные полчаса, играя в кошки-мышки с этим ужасным во всех отношениях созданием, я благодаря Билли сыграл роль везучего кота.
– Ну, кажется, и на этот раз пронесло, – еле слышно прошипел я, вытирая холодную испарину со лба.
После таких жестоких экзекуций горло болело невыносимо.
– Чтоб ты сдох, – в сердцах выругался некогда «добрый и порядочный юноша», с остервенением пнув неподвижную тушу, и продолжил: – Компот, приведи, пожалуйста, в чувство это чудовище еще раз, нам нужно кое-что прояснить.
Повторять не пришлось, потому что старик с неподдельной радостью немедленно кинулся исполнять мою просьбу.
* * *
А между тем, пока мы выясняли отношения, в аду начинался еще один день. Утро вступало в свои права, и вместе с ним постепенно начал просыпаться и лагерь. Время поджимало, поэтому мне нужно было все выяснить до того, как это место будет напоминать растревоженный улей.
К счастью, Гарх упал на живот, а не на спину, потому что в противном случае мне просто не удалось бы перевернуть его. Одним концом старины Билли я крепко связал две огромные лапы, с трудом заведя их за спину, а второй конец уютно устроился на шее, так что получилась своеобразная удавка. Стоило монстру дернуться или попытаться неожиданно вскочить – и петля затянулась бы еще сильнее.
Компот усиленно грыз ногу не подающего признаков жизни Гарха, и я уже начал подумывать, не перестарался ли толстяк, как вдруг прикованное к моей ноге чудовище подало голос.
– Предлагаю спокойно обсудить создавшуюся ситуацию, – начал он, так что я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Видимо, хитрая тварь уже давно пришла в себя и, осознав, что внезапно напасть не удастся, решила пойти на мирные переговоры.
– Давай, – согласился я после некоторого замешательства.
– Мне неизвестно, как действует твоя удавка, но, судя по всему, достаточно эффективно, если смогла прикончить Скалка и пару раз вырубить меня.
– Угу, – многозначительно протянул я, не собираясь раскрывать свои карты.
– Поэтому, – продолжал он, – предлагаю договориться по-хорошему, тем более что, как ты выразился, мы все же напарники. – В этом месте он так многозначительно улыбнулся, показав заметно поредевший, но все же достаточно угрожающе выглядящий ряд ужасных клыков, что мне опять стало не по себе.
После чего, видимо для пущей убедительности, он еще и позвякал звеньями нашей цепи.
Я почему-то подумал, что любой даже самый незначительный промах, допущенный в ходе предстоящего выяснения отношений, как минимум будет стоить мне жизни. Про максимум не хотелось думать вообще. Я живо представил свои оторванные конечности, на глазах исчезающие в пасти чудовища, и меня передернуло от отвращения. Поэтому пока что мой самый сильный козырь в лице недремлющего Билли оставался на месте, и я начал вести переговоры с позиции силы.
– Пять минут назад ты хотел меня сожрать.
– Неужели ты подумал, что это всерьез? – Хитрая тварь почти натурально изобразила недоумение.
– Да!
– Но это же...
– Заткнись! Сейчас не время обмениваться любезностями. Я задам несколько вопросов, на которые ты быстро и четко ответишь. Если мне покажется, что ты врешь, предупреждения не последует. Понял?
– Да.
– Вот и молодец. – С большим трудом я удержался, чтобы не потрепать его по щеке. – Почему мы здесь, откуда взялся ольтик, как нам удалось выжить и куда направляется эта армия? – выпалил я на одном дыхании.
– Мы попали в плен к ирзотам, твое животное украл Толг, чтобы сожрать, но не успел из-за начавшейся резни. Большая часть наших выжила, потому что ирзотам нужно свежее мясо, которое не позднее чем сегодня вечером они бросят на штурм крепости Цтинкл – оплота Лордов Абсолютного Мрака.
– Лорды, и даже не просто какого-то там, а именно Абсолютного Мрака, – разочарованно протянул внутренний голос. – Увы, за исключением «абсолютного», ничего нового и оригинального в названии лично для себя я не обнаружил. Видимо, для всех злодеев существуют определенные традиции связывать свои имена с чем-нибудь темным и непременно ужасным. Вот если бы их звали «Веселые толстопузы из Огайо» или, например, «Грудастые гавайские красотки», тогда можно было бы испугаться по-настоящему, а так – детский лепет какой-то..
– Поясни насчет мяса, – потребовал я, не обращая внимания на весь этот несвязный бред.
– Ирзоты – небольшое племя слизняков, совершенно никчемных и физически слабых, но обладающих огромными ментальными возможностями. Их ненавидят и боятся за то, что они пожирают энергетическую сущность живых существ любых форм и видов. Обычно они кочуют небольшими разрозненными группами, сея на своем пути ужас и пустые оболочки мертвых душ.
«Как будто все остальные сеют разумное, доброе, вечное», – невесело подумал я.
– Но примерно каждые триста – четыреста лет, объединившись и накопив достаточно сил, эти твари делают попытку сокрушить Цтинкл и захватить древние святыни Лордов – «Проклятый камень» и «Амфору нерожденных душ», непонятно почему имеющие для них такое огромное значение. Для начала они заключают договор с каким-нибудь сильным кланом, чтобы он выступал в роли их личной гвардии. А потом делают молниеносный рейд, в ходе которого, опираясь на физическую мощь союзников и свои ментальные возможности, позволяющие на огромных расстояниях чувствовать живую энергию, а затем на некоторое время и парализовать ее, пленяют всех, кто попадается на их пути.
Картина начинала обретать некоторую четкость, и в общих чертах все становилось более или менее понятно, оставалось только одно.
– Зачем сковывать пленных попарно и почему именно мне повезло оказаться с тобой в одной упряжке? – удивленно спросил я.
– Армия Лордов состоит из зомби, на которых не действуют чары ирзотов, – начал Гарх.
– А я-то думал, что они собирают народное ополчение из добровольцев! – с несколько переигранным весельем воскликнул внутренний голос.
– Поэтому, умирая от ран, полученных от этих проклятых тварей, через некоторое время убитый воскресает, и адский голод заставляет его начинать убивать все живое.
«Прямо как в классическом фильме ужасов», – мимоходом отметил я.
– И вот чтобы этого не происходило, – продолжал он, – прикованный напарник, в целях собственной же безопасности, должен успеть отрубить покойнику голову, обе руки и желательно прикованную ногу.
– А как насчет того, чтобы вырыть аккуратную, не очень глубокую ямку и закопать усопшего? – не удержался я, разбираемый смехом, потому что более бредовую историю придумать было просто невозможно.
– Когда собственными глазами увидишь этих «усопших», тебе будет не так весело, как сейчас. – Он и не думал шутить. – А вот почему тебя приковали именно ко мне, я не имею ни малейшего понятия, потому что, когда очнулся, цепь была уже на ноге.
Судя по виду, он не врал. Если хорошенько разобраться, зачем ему было врать, когда от такого обмана не было никакой выгоды.
«Проклятье!» – устало подумал я, в полном изнеможении опускаясь на землю и впадая в очередную депрессию.
Сегодня грядет великая битва – и не с кем-нибудь, а именно с зомби, как будто в этих краях не хватало просто живых чудовищ. О побеге можно было смело забыть. Значит, оставалось только одно – прямо сейчас начинать морально и физически настраиваться на встречу с живыми мертвецами. Что я незамедлительно и начал делать.
– Все это происходит не со мной, – громко сказал я, ложась на землю и закрывая глаза. – Это просто сон, и весь этот мир существует только в моем воспаленном воображении, сейчас я медленно открою глаза – и окажусь дома в своей родной кровати, рядом будут сидеть врачи, родители и...
– Не забывай и про меня, потому что я тоже буду сидеть рядом.
Вздрогнув от неожиданности и резко открыв глаза, я, как и следовало ожидать, увидел прямо перед собой не встревоженные лица домочадцев, а ухмыляющуюся пасть отвратительного монстра.
– По-моему, я ответил на твои вопросы, – начал он, бесцеремонно возвращая меня из мира грез к ужасной действительности. – Через несколько минут лагерь снимается со стоянки, так что теперь настала твоя очередь по-быстрому объяснить, что это за удавка и как долго она будет болтаться на моей шее.
– Это не удавка, а профессиональный воин по имени Билли, которого несколько дней назад заколдовал свихнувшийся колдун, и, поверь мне на слово, я очень сомневаюсь, что за такое короткое время он успел растерять свои многолетние навыки.
В знак согласия толстяк слегка сжал горло чудовища, так что у последнего перекосило лицо.
– И если со мной, не дай бог, что-нибудь случится, – продолжал я, – по твоей ли вине или чьей-нибудь еще, не важно, то вряд ли он будет особо долго колебаться или испытывать угрызения совести, после того как отправит к праотцам одного нашего общего знакомого. Угадай с трех раз, какого. Поэтому чисто по-дружески настоятельно рекомендую тебе в предстоящей битве беречь меня как зеницу ока... Все ясно?
Только полный идиот мог не понять таких простых, ничем не завуалированных угроз.
– Да, – зло ответил Гарх, пожирая меня глазами, в которых ярко вспыхнули отнюдь не любовь и обожание, а совсем даже наоборот.
Я в который уже раз порадовался, что Билли все еще со мной.
Но продолжить милую беседу не удалось, потому что в этот момент что-то противно загудело, видимо возвещая о начале нового дня, лагерь, как по мановению волшебной палочки, тут же пришел в движение, и все принялись быстро и слаженно строиться в походные порядки.
За оставшиеся пару минут я успел развязать руки Гарха, предварительно предупредив, чтобы он не делал глупостей до того, как мы выступим. Мой новый телохранитель повел себя как хороший мальчик, так что на этот раз обошлось без эксцессов.
Вот на такой бодрой ноте и закончилось это богатое на события, но несколько затянувшееся утро, передав эстафету бесконечному дню и последовавшей за ним кошмарной ночи...
Глава 8
День пятый, вечер. Друзья познаются в беде
Днем ничего интересного не произошло, потому что вряд ли можно обнаружить хоть что-то интересное в беспрерывном изнуряющем шестичасовом марш-броске с цепью на ноге и с огромным отвратительным монстром в качестве призового бонуса к этой цепи. Не стоит забывать и о том, что на этой же самой ноге, кроме перечисленного, в районе коленной чашечки находилась еще и аккуратная заплатка из железа или чего-то, очень на него похожего. Которая через некоторое время начала противно скрипеть при каждом шаге, вызывая неприятные ассоциации с шагающим экскаватором, потом заныла, а затем и вовсе почти невыносимо заболела.
Аспирин наказывал смазывать ее пару раз в неделю и даже расщедрился дать флакончик с какой-то мутноватой жидкостью, предназначенной специально для этих целей. Но по не зависящим от меня обстоятельствам бутылка с магической смазкой была утеряна в первый же день, во время горячей схватки с бандой Невикса, и теперь оставалось только одно – ругаться нехорошими словами, в глубине души надеясь на чудо.
Надежда умирает последней. Это у других. Мою убили еще в зародыше.
Ближе к вечеру наша армия подошла к подножию цитадели, которая представляла собой огромный замок, пронизывающий башнями само небо, уходящий в бесконечную высь, подавляющий сознание своими габаритами и какой-то почти осязаемой смертной тоской, веющей от его величественных стен. Чем-то отдаленным это сооружение напоминало рыцарские укрепления средневековья, только в несколько сотен раз больше и в миллионы раз массивнее.
А затем мы сделали то, что до сих пор не укладывается в моей больной голове, – без всякой подготовки, с ходу пошли на штурм. Это было чистой воды безумием, даже с точки зрения такого никудышного полководца, как я, потому что у нас не было ни лестниц[144], ни осадных орудий[145], ни прочей ерунды, которую обычно принято таскать с собой для успокоения нервов в подобных случаях. Но кто сказал, что в этом месте были хотя бы одни более менее нормальные мозги, не пораженные безнадежной коррозией?
Немного позднее я узнал, что Лорды построили Цтинкл в одном из двух мест в этом мире[146], где не действует никакая магия, поэтому крепость по праву считалась неприступной.
Впрочем, существовала одна запредельная субстанция, которая могла поколебать даже незыблемые магические основы. Она была настолько редкой и ценной, что за одну маленькую крупинку этого вещества, называемого «растворитель миров», можно было выкупить со всеми потрохами несколько десятков королевств на окраинных мирах, или одно-два – в центральных измерениях.
И что самое смешное, мои новые хозяева за 300 – 400 лет, прошедшие с предыдущей попытки, умудрились где-то раздобыть этот растворитель, но в силу их психической нестабильности или просто непонятно почему королевства ирзотам были не нужны. Все, что они хотели, это скромно и без излишней помпы заполучить всего две небольшие вещицы, находящиеся в крепости. Правда, вся беда заключалась в том, что злодеям, намертво засевшим за стенами этой колоссальной, как вечность, цитадели, эта пара безделушек была дорога как память, поэтому отдать их по-хорошему они не собирались. В их планы входило биться до последней капли крови[147]. И это чуть было не привело к гибели целый мир...
Смысл этого чудо-растворителя состоял в том, что при его применении в подобных местах он мог учинить почти нереальное разрушение, но в качестве побочного эффекта существовала пятидесятипроцентная вероятность, что измерение, в котором произошло это знаменательное событие, вообще перестанет существовать как таковое. Во всех остальных местах, где действовала магия, при правильном применении он тоже творил какие-то невообразимые чудеса, хотя все с той же пятидесятипроцентной вероятностью. В общем, субстанция была непонятная, нестабильная, безумно редкая, и выменивать на нее королевства особого смысла не имело. То же самое, как, например, иметь кусок золота размером с небоскреб, от которого при всем желании нельзя не только отпилить несколько кусков на безбедную жизнь, но даже не удастся отскоблить немного пыли, чтоб приобрести пару гамбургеров.
В этом месте нелишним будет немного рассказать и о самих измерениях. Не знаю технических подробностей, но, судя по обрывочным данным, которые мне буквально по крупицам удалось собрать во время своего героического «квеста», измерения – это бесконечный ряд параллельных миров[148] с непересекающимися плоскостями. Миров, нанизанных, словно в детской пирамиде, на ось чего-то настолько нереального, что говорить об этом просто не имеет смысла.
В общем, если брать в качестве примера все ту же детскую пирамиду (с ней как-то проще и спокойнее), то действие растворителя сводилось к тому, что при неудачной попытке одно звено этой самой пирамиды мгновенно безвозвратно рассыпалось в прах, а его место тут же заполнялось другими мирами, и оставшиеся части чувствовали себя как ни в чем не бывало.
Представить себе гибель целой вселенной, пусть даже не своей, а какой-то далекой, чужой и абстрактной, по моему сугубо личному мнению, у нормального во всех отношениях человека просто не хватит мозгов. Но, по всей видимости, ирзоты были не из породы хлюпиков вроде нас, или мозги им ампутировали в детстве, поэтому без всякого предупреждения, предварительного обсуждения или согласования с соратниками по оружию, и даже более того – не посоветовав на всякий случай всем лечь на землю и закрыть голову руками, они поставили на кон в этой игре кроме своих жалких, никому не нужных жизней еще и ни больше и ни меньше как судьбу целого мира.
Упс...
Наша сто – или, может быть, двухсоттысячная армия[149] была в полумиле от крепости, когда стены, которые, казалось, ничто и никогда не сможет сокрушить, настолько они были колоссальны, просто-напросто исчезли, растворившись, словно пустынный мираж.
– ААААААААА!!!!!!!!!! – исторгся дружный вопль из нескольких десятков тысяч глоток, обрадованных тем, что, по крайней мере, не придется карабкаться на стены, в то время как сверху на их головы будет падать масса крупногабаритных предметов и литься совсем не божественный нектар, а весело побулькивающее, игриво пошкваркивающее кипящее масло.
Впрочем, по этому поводу я был с ними полностью солидарен.
Слава богу, у ирзотов хватило ума перед началом штурма всем без исключения выдать оружие, так что в атаку наша армия пошла не с голыми руками, а более или менее подготовленной к встрече с врагом. Лично я, в который уже раз за последние несколько дней, стал счастливым обладателем тяжелой, остро заточенной железной палки, которая для всех остальных здесь являлась не более чем перочинным ножиком, потому что, к примеру, меч Гарха в длину был на пару дюймов выше меня и весил соответственно своим габаритам.
Все происходящее казалось настолько нереальным, что на всякий случай я даже пару раз ущипнул себя за руку, чтобы, может быть, если очень повезет, проснуться дома в собственной постели.
Как и следовало ожидать, и на сей раз не повезло.
Впрочем, время бессмысленных надежд и наивных ожиданий безвозвратно прошло. Наступал решающий момент, и почему-то вся эта затея насчет молниеносной атаки с ходу в лоб начинала мне все больше и больше не нравиться. Было в ней что-то изначально неправильное[150].
Но так как, к большому сожалению, я был не главнокомандующим нашей славной захватнической армии, а всего лишь пушечным мясом, пополнившим ее ряды, и ничего в этом раскладе изменить не мог, оставалось только одно – напомнить Гарху, чтобы берег меня как зеницу ока, и, закусив до крови губу, чтобы не потерять сознание от переизбытка впечатлений, с белым как мел, перекошенным от ужаса лицом пойти туда, куда повелевал долг (в лице ирзотов). При этом постаравшись как можно дольше не угодить в лапы оживших мертвецов. Потому что где-то в глубине души я почти осязаемо чувствовал, что именно в этом месте всех нас ожидает встреча с неизбежным...
При всем богатстве жизненных форм и видов этого измерения местные зомби, как ни странно, делились всего на две категории. Первые были настолько кошмарными созданиями, что при одном взгляде на них отнимались конечности, подкашивались ноги и останавливалось сердце. А вторых вообще нельзя описать никаким нормальным человеческим языком, потому что в нем просто не существует подходящих определений. Могу сказать только одно – первые на фоне вторых смотрелись как невинные грудные младенцы с розовыми попами рядом с бандой джеков-потрошителей, с ног до головы забрызганных кровью вперемешку с мозгами, кишками и отходами человеческой жизнедеятельности[151]. Единственное, что их как-то объединяло, так это полное отсутствие интеллекта на лицах, куски свисающей гниющей плоти да еще запах, не поддающийся никакому описанию.
Как только исчезнувшие стены открыли нашей доблестной армии беспрепятственный проход, в который она, не мешкая ни мгновения, хлынула с радостным возбуждением, так сразу же нам навстречу выползло несколько тысяч этих ужасающих созданий.
По численности наше войско превосходило оборонявшихся как минимум раз в двадцать, но если бы мне представился хоть один шанс, я бы с радостью дезертировал, и даже более того – перешел бы на сторону немногочисленной группировки, которую защищали ожившие трупы. Глядя на них, становилось предельно ясно, что ловить в этом гиблом месте абсолютно нечего.
Но... Видимо, дезертирство в данной армии не очень-то поощрялось высшим составом, потому что как только наши передовые части, заметив этот ходячий кошмар, выползающий им навстречу, в панике попытались повернуть обратно, ирзоты не долго думая без предупреждения выжгли мозги паре сотен отступников, что заставило остальных крепко призадуматься.
Расклад получался такой: сзади на нас напирала закованная в доспехи тяжеловооруженная личная гвардия ирзотов, которая при поддержке своих хозяев без особого труда могла превратить наш хотя и многочисленный, но неорганизованный и легковооруженный сброд в кровавый фарш вперемешку с кучками пепла от выжженных мозгов. А впереди нас поджидали твари, выползшие, казалось, из самых страшных и глубинных закоулков ада. Спору нет – они были ужасны до безумия, и в нормальном состоянии с ними бы никто никогда и ни за какие деньги не стал бы связываться. Но беда заключалась в том, что только через трупы этих непонятно как оживших чудовищ (точнее сказать, через расчлененные на мелкие кусочки трупы) лежал наш единственный путь к спасению. Потому что если бы даже у всех нас набралось достаточно мужества на самоубийственную попытку обратить оружие против своих рабовладельцев, то подоспевшие зомби[152], ударив с тыла, вообще не оставили бы нам ни единого шанса...
Поэтому не только для интеллектуальной элиты нашего славного воинства (меня, Билли, ну и, может быть, с некоторой натяжкой Компота), но и вообще для всех безмозглых кретинов, собравшихся в этом живописном сказочном месте, картина вырисовывалась яснее ясного. Или мы, сплотив ряды, дружно закопаем мертвецов туда, где им и место, – в сырую, бесплодную землю, или нам всем без исключения конец. Потому что, насколько я понял, пленными в этих местах себя никто не обременял, предпочитая съедать их прямо на месте, не отходя от кассы.
Как только в рядах нашей доблестной армии у всех, от рядового до командира, в мозгах окончательно сформировалась эта нехитрая истина, так сразу же ирзоты, тонко чувствующие настроения своих войск, отдали приказ о наступлении. И прозвучавший сигнал «в атаку» без промедления бросил нас в самое сердце ада на земле.
Нам с Гархом повезло: мы находились на левом фланге огромной армии и вступили в бой не сразу, а в соответствии с планами командования некоторое время спустя. Потому что несколько тысяч зомби не стали утруждать себя тактическими изысками, а просто всеми силами ударили в центр нашей группировки, который, несмотря на свое подавляющее превосходство в живой силе, не выдержал, сразу же прогнулся и начал беспорядочно отступать.
Все это выглядело настолько ужасно, что меня до сих пор прошибает холодный пот при одном воспоминании об этом кошмаре...
С расстояния в несколько сотен шагов я отчетливо видел, как смердящая волна живых трупов, лавиной накатившая на наш авангард, буквально вгрызлась в его порядки, разрывая на части и пожирая на ходу парализованных ужасом воинов, и стала стремительно продвигаться вперед, уничтожая на своем пути все живое. Они рассекли нас с легкостью ножа, вонзившегося в масло, и казалось, никто и ничто в этом мире не может их остановить. Еще немного, и паника, захлестнувшая передовые части, грозила перерасти во всеобщее повальное бегство не только в центре, но и на флангах, хотя и не успевших вступить в бой, но увидевших достаточно, чтобы постараться как можно быстрее любыми путями покинуть это проклятое место. Битва практически закончилась, не успев даже как следует начаться.
Но именно в эти мгновения, когда судьба кампании висела буквально на волоске, грозящем порваться в любую секунду, ирзоты, слишком многое поставившие на карту и не собиравшиеся так бездарно проигрывать из-за трусости подчиненных им войск, воспользовались ментальными возможностями и исторгли из черных недр своего больного сознания волну ужаса, которая, воздействуя на психику, моментально погнала задние ряды вперед. Они буквально лезли друг на друга и на впередистоящих, пытаясь как можно скорее пробиться в первые ряды, чтобы подальше уйти от этих тварей, пожирающих души...
Это привело к тому, что на средние ряды с одной стороны давили в панике отступающие, а с другой стороны – с безумием в глазах рвущиеся вперед. Противодействие обоих сил было примерно равным, поэтому образовался плотный затор. И продвижение зомби на некоторое время приостановилось. Они завязли, с трудом продираясь сквозь массу, состоящую из живой плоти и крови.
Днем ничего интересного не произошло, потому что вряд ли можно обнаружить хоть что-то интересное в беспрерывном изнуряющем шестичасовом марш-броске с цепью на ноге и с огромным отвратительным монстром в качестве призового бонуса к этой цепи. Не стоит забывать и о том, что на этой же самой ноге, кроме перечисленного, в районе коленной чашечки находилась еще и аккуратная заплатка из железа или чего-то, очень на него похожего. Которая через некоторое время начала противно скрипеть при каждом шаге, вызывая неприятные ассоциации с шагающим экскаватором, потом заныла, а затем и вовсе почти невыносимо заболела.
Аспирин наказывал смазывать ее пару раз в неделю и даже расщедрился дать флакончик с какой-то мутноватой жидкостью, предназначенной специально для этих целей. Но по не зависящим от меня обстоятельствам бутылка с магической смазкой была утеряна в первый же день, во время горячей схватки с бандой Невикса, и теперь оставалось только одно – ругаться нехорошими словами, в глубине души надеясь на чудо.
Надежда умирает последней. Это у других. Мою убили еще в зародыше.
Ближе к вечеру наша армия подошла к подножию цитадели, которая представляла собой огромный замок, пронизывающий башнями само небо, уходящий в бесконечную высь, подавляющий сознание своими габаритами и какой-то почти осязаемой смертной тоской, веющей от его величественных стен. Чем-то отдаленным это сооружение напоминало рыцарские укрепления средневековья, только в несколько сотен раз больше и в миллионы раз массивнее.
А затем мы сделали то, что до сих пор не укладывается в моей больной голове, – без всякой подготовки, с ходу пошли на штурм. Это было чистой воды безумием, даже с точки зрения такого никудышного полководца, как я, потому что у нас не было ни лестниц[144], ни осадных орудий[145], ни прочей ерунды, которую обычно принято таскать с собой для успокоения нервов в подобных случаях. Но кто сказал, что в этом месте были хотя бы одни более менее нормальные мозги, не пораженные безнадежной коррозией?
Немного позднее я узнал, что Лорды построили Цтинкл в одном из двух мест в этом мире[146], где не действует никакая магия, поэтому крепость по праву считалась неприступной.
Впрочем, существовала одна запредельная субстанция, которая могла поколебать даже незыблемые магические основы. Она была настолько редкой и ценной, что за одну маленькую крупинку этого вещества, называемого «растворитель миров», можно было выкупить со всеми потрохами несколько десятков королевств на окраинных мирах, или одно-два – в центральных измерениях.
И что самое смешное, мои новые хозяева за 300 – 400 лет, прошедшие с предыдущей попытки, умудрились где-то раздобыть этот растворитель, но в силу их психической нестабильности или просто непонятно почему королевства ирзотам были не нужны. Все, что они хотели, это скромно и без излишней помпы заполучить всего две небольшие вещицы, находящиеся в крепости. Правда, вся беда заключалась в том, что злодеям, намертво засевшим за стенами этой колоссальной, как вечность, цитадели, эта пара безделушек была дорога как память, поэтому отдать их по-хорошему они не собирались. В их планы входило биться до последней капли крови[147]. И это чуть было не привело к гибели целый мир...
Смысл этого чудо-растворителя состоял в том, что при его применении в подобных местах он мог учинить почти нереальное разрушение, но в качестве побочного эффекта существовала пятидесятипроцентная вероятность, что измерение, в котором произошло это знаменательное событие, вообще перестанет существовать как таковое. Во всех остальных местах, где действовала магия, при правильном применении он тоже творил какие-то невообразимые чудеса, хотя все с той же пятидесятипроцентной вероятностью. В общем, субстанция была непонятная, нестабильная, безумно редкая, и выменивать на нее королевства особого смысла не имело. То же самое, как, например, иметь кусок золота размером с небоскреб, от которого при всем желании нельзя не только отпилить несколько кусков на безбедную жизнь, но даже не удастся отскоблить немного пыли, чтоб приобрести пару гамбургеров.
В этом месте нелишним будет немного рассказать и о самих измерениях. Не знаю технических подробностей, но, судя по обрывочным данным, которые мне буквально по крупицам удалось собрать во время своего героического «квеста», измерения – это бесконечный ряд параллельных миров[148] с непересекающимися плоскостями. Миров, нанизанных, словно в детской пирамиде, на ось чего-то настолько нереального, что говорить об этом просто не имеет смысла.
В общем, если брать в качестве примера все ту же детскую пирамиду (с ней как-то проще и спокойнее), то действие растворителя сводилось к тому, что при неудачной попытке одно звено этой самой пирамиды мгновенно безвозвратно рассыпалось в прах, а его место тут же заполнялось другими мирами, и оставшиеся части чувствовали себя как ни в чем не бывало.
Представить себе гибель целой вселенной, пусть даже не своей, а какой-то далекой, чужой и абстрактной, по моему сугубо личному мнению, у нормального во всех отношениях человека просто не хватит мозгов. Но, по всей видимости, ирзоты были не из породы хлюпиков вроде нас, или мозги им ампутировали в детстве, поэтому без всякого предупреждения, предварительного обсуждения или согласования с соратниками по оружию, и даже более того – не посоветовав на всякий случай всем лечь на землю и закрыть голову руками, они поставили на кон в этой игре кроме своих жалких, никому не нужных жизней еще и ни больше и ни меньше как судьбу целого мира.
Упс...
Наша сто – или, может быть, двухсоттысячная армия[149] была в полумиле от крепости, когда стены, которые, казалось, ничто и никогда не сможет сокрушить, настолько они были колоссальны, просто-напросто исчезли, растворившись, словно пустынный мираж.
– ААААААААА!!!!!!!!!! – исторгся дружный вопль из нескольких десятков тысяч глоток, обрадованных тем, что, по крайней мере, не придется карабкаться на стены, в то время как сверху на их головы будет падать масса крупногабаритных предметов и литься совсем не божественный нектар, а весело побулькивающее, игриво пошкваркивающее кипящее масло.
Впрочем, по этому поводу я был с ними полностью солидарен.
Слава богу, у ирзотов хватило ума перед началом штурма всем без исключения выдать оружие, так что в атаку наша армия пошла не с голыми руками, а более или менее подготовленной к встрече с врагом. Лично я, в который уже раз за последние несколько дней, стал счастливым обладателем тяжелой, остро заточенной железной палки, которая для всех остальных здесь являлась не более чем перочинным ножиком, потому что, к примеру, меч Гарха в длину был на пару дюймов выше меня и весил соответственно своим габаритам.
Все происходящее казалось настолько нереальным, что на всякий случай я даже пару раз ущипнул себя за руку, чтобы, может быть, если очень повезет, проснуться дома в собственной постели.
Как и следовало ожидать, и на сей раз не повезло.
Впрочем, время бессмысленных надежд и наивных ожиданий безвозвратно прошло. Наступал решающий момент, и почему-то вся эта затея насчет молниеносной атаки с ходу в лоб начинала мне все больше и больше не нравиться. Было в ней что-то изначально неправильное[150].
Но так как, к большому сожалению, я был не главнокомандующим нашей славной захватнической армии, а всего лишь пушечным мясом, пополнившим ее ряды, и ничего в этом раскладе изменить не мог, оставалось только одно – напомнить Гарху, чтобы берег меня как зеницу ока, и, закусив до крови губу, чтобы не потерять сознание от переизбытка впечатлений, с белым как мел, перекошенным от ужаса лицом пойти туда, куда повелевал долг (в лице ирзотов). При этом постаравшись как можно дольше не угодить в лапы оживших мертвецов. Потому что где-то в глубине души я почти осязаемо чувствовал, что именно в этом месте всех нас ожидает встреча с неизбежным...
* * *
При всем богатстве жизненных форм и видов этого измерения местные зомби, как ни странно, делились всего на две категории. Первые были настолько кошмарными созданиями, что при одном взгляде на них отнимались конечности, подкашивались ноги и останавливалось сердце. А вторых вообще нельзя описать никаким нормальным человеческим языком, потому что в нем просто не существует подходящих определений. Могу сказать только одно – первые на фоне вторых смотрелись как невинные грудные младенцы с розовыми попами рядом с бандой джеков-потрошителей, с ног до головы забрызганных кровью вперемешку с мозгами, кишками и отходами человеческой жизнедеятельности[151]. Единственное, что их как-то объединяло, так это полное отсутствие интеллекта на лицах, куски свисающей гниющей плоти да еще запах, не поддающийся никакому описанию.
Как только исчезнувшие стены открыли нашей доблестной армии беспрепятственный проход, в который она, не мешкая ни мгновения, хлынула с радостным возбуждением, так сразу же нам навстречу выползло несколько тысяч этих ужасающих созданий.
По численности наше войско превосходило оборонявшихся как минимум раз в двадцать, но если бы мне представился хоть один шанс, я бы с радостью дезертировал, и даже более того – перешел бы на сторону немногочисленной группировки, которую защищали ожившие трупы. Глядя на них, становилось предельно ясно, что ловить в этом гиблом месте абсолютно нечего.
Но... Видимо, дезертирство в данной армии не очень-то поощрялось высшим составом, потому что как только наши передовые части, заметив этот ходячий кошмар, выползающий им навстречу, в панике попытались повернуть обратно, ирзоты не долго думая без предупреждения выжгли мозги паре сотен отступников, что заставило остальных крепко призадуматься.
Расклад получался такой: сзади на нас напирала закованная в доспехи тяжеловооруженная личная гвардия ирзотов, которая при поддержке своих хозяев без особого труда могла превратить наш хотя и многочисленный, но неорганизованный и легковооруженный сброд в кровавый фарш вперемешку с кучками пепла от выжженных мозгов. А впереди нас поджидали твари, выползшие, казалось, из самых страшных и глубинных закоулков ада. Спору нет – они были ужасны до безумия, и в нормальном состоянии с ними бы никто никогда и ни за какие деньги не стал бы связываться. Но беда заключалась в том, что только через трупы этих непонятно как оживших чудовищ (точнее сказать, через расчлененные на мелкие кусочки трупы) лежал наш единственный путь к спасению. Потому что если бы даже у всех нас набралось достаточно мужества на самоубийственную попытку обратить оружие против своих рабовладельцев, то подоспевшие зомби[152], ударив с тыла, вообще не оставили бы нам ни единого шанса...
Поэтому не только для интеллектуальной элиты нашего славного воинства (меня, Билли, ну и, может быть, с некоторой натяжкой Компота), но и вообще для всех безмозглых кретинов, собравшихся в этом живописном сказочном месте, картина вырисовывалась яснее ясного. Или мы, сплотив ряды, дружно закопаем мертвецов туда, где им и место, – в сырую, бесплодную землю, или нам всем без исключения конец. Потому что, насколько я понял, пленными в этих местах себя никто не обременял, предпочитая съедать их прямо на месте, не отходя от кассы.
Как только в рядах нашей доблестной армии у всех, от рядового до командира, в мозгах окончательно сформировалась эта нехитрая истина, так сразу же ирзоты, тонко чувствующие настроения своих войск, отдали приказ о наступлении. И прозвучавший сигнал «в атаку» без промедления бросил нас в самое сердце ада на земле.
Нам с Гархом повезло: мы находились на левом фланге огромной армии и вступили в бой не сразу, а в соответствии с планами командования некоторое время спустя. Потому что несколько тысяч зомби не стали утруждать себя тактическими изысками, а просто всеми силами ударили в центр нашей группировки, который, несмотря на свое подавляющее превосходство в живой силе, не выдержал, сразу же прогнулся и начал беспорядочно отступать.
Все это выглядело настолько ужасно, что меня до сих пор прошибает холодный пот при одном воспоминании об этом кошмаре...
С расстояния в несколько сотен шагов я отчетливо видел, как смердящая волна живых трупов, лавиной накатившая на наш авангард, буквально вгрызлась в его порядки, разрывая на части и пожирая на ходу парализованных ужасом воинов, и стала стремительно продвигаться вперед, уничтожая на своем пути все живое. Они рассекли нас с легкостью ножа, вонзившегося в масло, и казалось, никто и ничто в этом мире не может их остановить. Еще немного, и паника, захлестнувшая передовые части, грозила перерасти во всеобщее повальное бегство не только в центре, но и на флангах, хотя и не успевших вступить в бой, но увидевших достаточно, чтобы постараться как можно быстрее любыми путями покинуть это проклятое место. Битва практически закончилась, не успев даже как следует начаться.
Но именно в эти мгновения, когда судьба кампании висела буквально на волоске, грозящем порваться в любую секунду, ирзоты, слишком многое поставившие на карту и не собиравшиеся так бездарно проигрывать из-за трусости подчиненных им войск, воспользовались ментальными возможностями и исторгли из черных недр своего больного сознания волну ужаса, которая, воздействуя на психику, моментально погнала задние ряды вперед. Они буквально лезли друг на друга и на впередистоящих, пытаясь как можно скорее пробиться в первые ряды, чтобы подальше уйти от этих тварей, пожирающих души...
Это привело к тому, что на средние ряды с одной стороны давили в панике отступающие, а с другой стороны – с безумием в глазах рвущиеся вперед. Противодействие обоих сил было примерно равным, поэтому образовался плотный затор. И продвижение зомби на некоторое время приостановилось. Они завязли, с трудом продираясь сквозь массу, состоящую из живой плоти и крови.