Лайонз приподнял голову:
— Он странный молодой человек. У меня есть доказательства его странностей. Может быть, ты знаешь его лучше.
— Да, знаю, — коротко подтвердил Менневаль.
— Понимаю, что он опасен, но сумею за себя постоять. Я убежал от него вчера вечером, но поступил так только из-за девочки. А больше не отступлю перед ним ни на шаг, до конца моих дней, как никогда не отступал прежде. — Лайонз вспыхнул. — Да, верно! Однажды отступил перед тобой. Но теперь я сильнее, чем был тогда!
— Позволь кое-что сказать тебе, — угрюмо перебил Менневаль. — Будь я сражающейся машиной, как в те дни, я не имел бы ничего против этого парня. У него есть хитрость и ловкость. Он силен. Более того, обладает волей. Он мог бы перепрыгнуть горы, мог бы переплыть океаны. У него есть сила проделать все это!
Лайонз пожал плечами, но продолжал внимательно слушать.
— Если ты останешься здесь, можешь считать себя мертвецом. Да, здесь ты окружен людьми. Но он найдет способ добраться до тебя, и через две секунды ты будешь лежать мертвым, вместе со всеми твоими тремя сотнями фунтов красного золота и всем прочим. — Менневаль указал на пол, и его жест был настолько выразителен, что собеседник инстинктивно взглянул вниз, слегка изменившись в лице, словно увидел самого себя безжизненно вытянувшимся там, с остекленевшими глазами и широко раскинутыми безвольными руками.
Лайонз решительно сглотнул слюну.
— Думай как хочешь, а я думаю иначе. И никогда не покрою себя позором, не стану убегать ни от одного человека, даже если увижу подписанный мой смертный приговор.
Менневаль наклонился через стол.
— Ты это сделаешь! — мягко, но настойчиво произнес он.
— Никогда!
— Послушай меня, Лайонз. Честно говоря, мне наплевать на тебя. Меня интересуют Кроссоны. И у меня есть на то причина. Между мной и старым Питером Кроссоном произошло кое-что, о чем весь прочий мир не способен догадаться. Можешь умереть и сгнить в земле, мне — плевать! Но я хочу, чтобы руки мальчика остались чистыми. Вот почему прошу, чтобы ты уехал отсюда, и уехал немедленно. Тебе понятно?
Лайонз передернул плечами, медленно покачал головой. Но его заинтриговали огонь в глазах Менневаля, смесь властности и мольбы в его голосе. Он хорошо знал этого человека, достаточно хорошо, чтобы поклясться, что никогда прежде Менневаль не снисходил до просьбы. Между тем гроза Арктики продолжал говорить:
— Я скажу тебе, что ты должен сделать. Оседлать свежих лошадей. Я уже купил несколько штук. Они готовы для тебя прямо сейчас. Вы с девушкой поедете через равнину, доберетесь до железной дороги. Парень нападет на ваш след, ничто на свете не заставит его удержаться от преследования, но ты будешь иметь достаточный запас времени, чтобы оторваться от него. Я поеду за тобой. Если ты не успеешь оторваться, я попробую сбить его со следа. И думаю, мне это удастся! Неужели я все еще тебя не убедил?
— Оставить эти края? Только тут я чувствую себя в безопасности. Вдали отсюда, даже если забыть о том, что мне стыдно убегать от мальчишки, я пропаду. Это единственная страна для меня. В отличие от тебя я никогда не был бродягой.
— Я дам тебе все, что тебе нужно, — продолжил Менневаль. — У меня есть друзья в судоходном бизнесе в Сан-Франциско. Поездом доберешься до города. Отправишься прямо в контору Рикси и Паркхауза. Спросишь там старика Паркхауза. Я дам тебе записку к нему, и в ту минуту, когда он прочтет ее, все, что у него есть, станет твоим.
— Ты обзавелся друзьями, путешествуя по миру? — полюбопытствовал Лайонз. Он казался одинаково заинтересованным и раскрывшимися тайнами характера Менневаля, и сущностью его убеждающих слов.
— Да, я завел несколько друзей, — подтвердил Менневаль. — Тебе они тоже станут хорошими друзьями. Не сомневайся в них. Они отвезут тебя с девушкой в Гонолулу. Даже лучше — отвезут вас в южные моря. Останешься там, где пожелаешь. С вами будут обращаться как с королем и принцессой. Вот что тебя ожидает.
— И все это задаром? — уточнил Лайонз.
— У меня есть два адвоката, — настойчиво продолжал Менневаль. — Тем временем они в тесном сотрудничестве с твоим адвокатом займутся твоим делом. Я говорю о Грехэме и Стиле.
— Ты держишь в руках этих парней? — выругавшись, осведомился Лайонз.
— Да, держу в руках целиком и полностью. — Менневаль немного помолчал. — Что касается стоимости путешествия, то она достаточно высока, я знаю. Но я оплачу дорогу. Дам тебе пятьдесят тысяч, если ты последуешь моему совету, спасешь свою жизнь, повезешь девочку в путешествие, которое разовьет ее ум и расширит кругозор. Когда вернешься домой, тебе нечего будет опасаться молодого Кроссона… Я гарантирую тебе это… Также клянусь, что сделаю все возможное, чтобы возвращение к законной жизни произошло для тебя легко и безболезненно.
— Если ты можешь сделать это, то почему не сделаешь для себя?
— Потому что я не могу, — усмехнулся Менневаль. — Пятна на твоей репутации выглядят маленькими каплями влаги, разбросанными тут и там. Моя же залита кровью. Теперь ответь мне, Лайонз. Посмотри мне прямо в глаза и скажи мне о своем решении немедленно.
Очень долго мужчины молча смотрели друг на друга. Затем Лайонз покачал головой:
— Нет.
Глава 35
Глава 36
Глава 37
— Он странный молодой человек. У меня есть доказательства его странностей. Может быть, ты знаешь его лучше.
— Да, знаю, — коротко подтвердил Менневаль.
— Понимаю, что он опасен, но сумею за себя постоять. Я убежал от него вчера вечером, но поступил так только из-за девочки. А больше не отступлю перед ним ни на шаг, до конца моих дней, как никогда не отступал прежде. — Лайонз вспыхнул. — Да, верно! Однажды отступил перед тобой. Но теперь я сильнее, чем был тогда!
— Позволь кое-что сказать тебе, — угрюмо перебил Менневаль. — Будь я сражающейся машиной, как в те дни, я не имел бы ничего против этого парня. У него есть хитрость и ловкость. Он силен. Более того, обладает волей. Он мог бы перепрыгнуть горы, мог бы переплыть океаны. У него есть сила проделать все это!
Лайонз пожал плечами, но продолжал внимательно слушать.
— Если ты останешься здесь, можешь считать себя мертвецом. Да, здесь ты окружен людьми. Но он найдет способ добраться до тебя, и через две секунды ты будешь лежать мертвым, вместе со всеми твоими тремя сотнями фунтов красного золота и всем прочим. — Менневаль указал на пол, и его жест был настолько выразителен, что собеседник инстинктивно взглянул вниз, слегка изменившись в лице, словно увидел самого себя безжизненно вытянувшимся там, с остекленевшими глазами и широко раскинутыми безвольными руками.
Лайонз решительно сглотнул слюну.
— Думай как хочешь, а я думаю иначе. И никогда не покрою себя позором, не стану убегать ни от одного человека, даже если увижу подписанный мой смертный приговор.
Менневаль наклонился через стол.
— Ты это сделаешь! — мягко, но настойчиво произнес он.
— Никогда!
— Послушай меня, Лайонз. Честно говоря, мне наплевать на тебя. Меня интересуют Кроссоны. И у меня есть на то причина. Между мной и старым Питером Кроссоном произошло кое-что, о чем весь прочий мир не способен догадаться. Можешь умереть и сгнить в земле, мне — плевать! Но я хочу, чтобы руки мальчика остались чистыми. Вот почему прошу, чтобы ты уехал отсюда, и уехал немедленно. Тебе понятно?
Лайонз передернул плечами, медленно покачал головой. Но его заинтриговали огонь в глазах Менневаля, смесь властности и мольбы в его голосе. Он хорошо знал этого человека, достаточно хорошо, чтобы поклясться, что никогда прежде Менневаль не снисходил до просьбы. Между тем гроза Арктики продолжал говорить:
— Я скажу тебе, что ты должен сделать. Оседлать свежих лошадей. Я уже купил несколько штук. Они готовы для тебя прямо сейчас. Вы с девушкой поедете через равнину, доберетесь до железной дороги. Парень нападет на ваш след, ничто на свете не заставит его удержаться от преследования, но ты будешь иметь достаточный запас времени, чтобы оторваться от него. Я поеду за тобой. Если ты не успеешь оторваться, я попробую сбить его со следа. И думаю, мне это удастся! Неужели я все еще тебя не убедил?
— Оставить эти края? Только тут я чувствую себя в безопасности. Вдали отсюда, даже если забыть о том, что мне стыдно убегать от мальчишки, я пропаду. Это единственная страна для меня. В отличие от тебя я никогда не был бродягой.
— Я дам тебе все, что тебе нужно, — продолжил Менневаль. — У меня есть друзья в судоходном бизнесе в Сан-Франциско. Поездом доберешься до города. Отправишься прямо в контору Рикси и Паркхауза. Спросишь там старика Паркхауза. Я дам тебе записку к нему, и в ту минуту, когда он прочтет ее, все, что у него есть, станет твоим.
— Ты обзавелся друзьями, путешествуя по миру? — полюбопытствовал Лайонз. Он казался одинаково заинтересованным и раскрывшимися тайнами характера Менневаля, и сущностью его убеждающих слов.
— Да, я завел несколько друзей, — подтвердил Менневаль. — Тебе они тоже станут хорошими друзьями. Не сомневайся в них. Они отвезут тебя с девушкой в Гонолулу. Даже лучше — отвезут вас в южные моря. Останешься там, где пожелаешь. С вами будут обращаться как с королем и принцессой. Вот что тебя ожидает.
— И все это задаром? — уточнил Лайонз.
— У меня есть два адвоката, — настойчиво продолжал Менневаль. — Тем временем они в тесном сотрудничестве с твоим адвокатом займутся твоим делом. Я говорю о Грехэме и Стиле.
— Ты держишь в руках этих парней? — выругавшись, осведомился Лайонз.
— Да, держу в руках целиком и полностью. — Менневаль немного помолчал. — Что касается стоимости путешествия, то она достаточно высока, я знаю. Но я оплачу дорогу. Дам тебе пятьдесят тысяч, если ты последуешь моему совету, спасешь свою жизнь, повезешь девочку в путешествие, которое разовьет ее ум и расширит кругозор. Когда вернешься домой, тебе нечего будет опасаться молодого Кроссона… Я гарантирую тебе это… Также клянусь, что сделаю все возможное, чтобы возвращение к законной жизни произошло для тебя легко и безболезненно.
— Если ты можешь сделать это, то почему не сделаешь для себя?
— Потому что я не могу, — усмехнулся Менневаль. — Пятна на твоей репутации выглядят маленькими каплями влаги, разбросанными тут и там. Моя же залита кровью. Теперь ответь мне, Лайонз. Посмотри мне прямо в глаза и скажи мне о своем решении немедленно.
Очень долго мужчины молча смотрели друг на друга. Затем Лайонз покачал головой:
— Нет.
Глава 35
Будто для того, чтобы отметить важность этого момента в беседе, гвалт на улице уменьшился до приглушенного бормотания, едва слышимого в столовой гостиницы.
— Значит, это конец, — горько проговорил Менневаль и поерзал на стуле, словно решение Лайонза причинило ему физическую боль.
Честер кивнул:
— Самое странное, Менневаль, что ты предпринимаешь все эти усилия ради Кроссонов. Вот уж никогда бы не подумал, что кто-нибудь во всем огромном мире…
Менневаль нетерпеливо поднял руку, прерывая рассуждения Лайонза:
— Все, что мы способны узнать друг о друге, лишь поверхностная оболочка, гниль, плавник. Скажи мне, Лайонз, причина твоего отказа — девушка?
Лайонз снова кивнул и объяснил:
— Мне очень нравилась жизнь в диких местах. Но я хотел чего-нибудь получше, более реального, длительного и надежного, какую-нибудь возможность постоянного счастья. Я могу добиться этого, присматривая за Нэнси.
— Брось! — взорвался Менневаль. — Через два года она выйдет замуж и уедет от тебя.
— Возможно, она выйдет замуж, — согласился Честер, — но не уедет от меня. Она не из тех, кто избавляется от старых друзей.
В характере Менневаля во все времена присутствовала особая жестокость, причем он не пытался ее скрывать. Вот и сейчас не стал сдерживаться.
— Иногда я думаю, — зло проговорил он, — что оптимисты самые большие на свете дураки.
— Не буду спорить с тобой, — спокойно ответил Лайонз. — Но взгляни на себя. Что еще, если не оптимизм, заставляет тебя тратить пятьдесят тысяч на Кроссонов?
Прежде чем Честер успел дождаться ответа, в комнату поспешно вошла Нэнси.
Пустота столовой, казалось, напугала ее, потому что девушка на мгновение остановилась в дверях, но затем Нэнси, увидев за столом Лайонза, торопливо направилась к нему. Что-то в ней переменилась. Мужчины встали ей навстречу и сразу заметили, что Нэнси побледнела, ее губы были чуть прикушены, а глаза сверкали от волнения.
— В чем дело, Нэн? — спросил Лайонз.
— Где Рейнджер? — сердито потребовал Менневаль. — Неужели он оставил тебя в беде? На него это не похоже!
— Левша — прекрасный человек, — сообщила девушка. — И он не покидал меня в беде.
— Садись, — приказал Честер. — Сядь и расскажи мне об этом. Что случилось? Это как-то связано с суматохой на улице?
— Да. Именно с суматохой. Могу рассказать тебе, что я видела… Полдюжины мужчин пытались поиздеваться над одним, а Левша прыгнул в круг и встал рядом с этим одним, потому что они оказались друзьями.
— Левша сделал это? — с любопытством поинтересовался Менневаль, хотя Лайонз услышал в его голосе и печальные нотки. — Да, в честном человеке всегда больше отваги, чем можно предположить.
— Они набросили на Левшу лассо, и тогда второй человек кинулся на хулиганов как пантера. Это было совершенно потрясающе. Он выбил здоровенного парня из седла…
— Пулей?
— Нет, весом своего собственного тела. Прыгнул как дикая кошка. Я никогда не видела ничего столь же прекрасного и столь же ужасного; а остальные хулиганы бросились врассыпную. И знаете, кто это был?
— Кто же? — осведомился Лайонз.
— Я догадываюсь, — пробормотал Менневаль.
— Да, это был молодой Кроссон. Как раз сейчас он идет по улице, направляясь к гостинице. Он…
Кто-то вошел в столовую и остановился в дверях, почти невидимый сидящим за столом. Все трое напряженно посмотрели на дверь. Но в комнату вошел всего лишь Левша.
Рейнджер двигался как человек, несущий на плечах огромный груз. Его голова и плечи поникли. Приблизившись к сидящим за столом, он встревоженно взглянул на них и вдруг неожиданно властно произнес:
— Нэнси, вам лучше подняться в свою комнату. Мне нужно поговорить с Лайонзом.
— Я хочу послушать, — возразила девушка.
— Это невозможно. Поднимитесь в свою комнату. Я должен обсудить с Лайонзом несколько очень трудных проблем.
— Да, — подтвердил Лайонз. — Поднимись, Нэнси.
Девушка шагнула к нему, взяла кузена за руки.
— Но ты ведь не уедешь отсюда? — умоляюще спросила она. А поскольку Лайонз медлил с ответом, продолжила: — Хочешь доказать, что ты смелый человек? Но я знаю, какой ты храбрый. И все знают. А этот парень не такой, как другие. Он вообще не человек. Было жутко и страшно смотреть, как он расправился с этими громилами.
— Я сделаю все, как надо, Нэн, — пообещал Лайонз. — И не уеду отсюда, не сообщив тебе об этом заблаговременно. А теперь иди наверх.
Нэнси пошла неохотно, помедлив в дверях, чтобы послать прощальную улыбку Честеру.
Трое мужчин вновь сели.
— Она рассказала вам, что произошло? — осведомился Рейнджер.
Лайонз и Менневаль кивнули.
— Я говорил с молодым Кроссоном, — сообщил траппер. — Он хочет добраться до вас. Очень хочет. Но случилось кое-что еще. Он потерял голову из-за Нэнси.
— Этот дьявол… Этот волк в человеческом обличье… Он видел Нэнси? — в ярости воскликнул Лайонз. — Я…
— Подожди минутку, — прервал его Менневаль. — Давай узнаем об этом побольше. Продолжайте, Левша.
— Она поразила его до глубины души, — заявил Рейнджер. — Я передам вам его слова о Нэнси. Он сказал, что она — золотая молний; он весь горит в огне из-за нее, пылает. Тогда я попытался доказать ему, что если он перестанет вас преследовать, у него будет шанс видеться с ней.
— Я предпочел бы видеть ее мертвой! — не выдержал Честер. — Как такая идея могла прийти вам в голову, Левша?
— А что еще я должен был делать? — поинтересовался траппер. — В противном случае он был бы уже здесь.
— Значит, я должен пожать ему руку и отдать ему Нэнси, так, что ли? — Лайонз побелел от гнева.
— Хотел бы я, чтобы все решалось так просто, — вздохнул Левша. — Однако вряд ли. Дело в том, что никто не сможет надолго отвлечь его от вашего следа. Он говорит, что дал клятву добраться до вас и поступить с вами так же, как вы поступили с волком.
— Но волка застрелил Уалли, — заметил Лайонз.
— Я пытался объяснить ему, что, возможно, это сделали не вы. Но ему совершенно безразлично. Вы возглавляли банду. Вот и все, о чем он думает и что будет помнить. Он хочет смыть кровь кровью. И получит ее… Спаси, Господь, вашу злосчастную душу! — Рейнджер помолчал. Он говорил так мрачно и безнадежно, что его слушатели притихли и лишь обменивались быстрыми взглядами. — Я пытался возражать, — продолжал Левша. — Но с ним спорить бесполезно. Он одержимый. Для него его клятва нечто святое. Тот волк однажды спас ему жизнь. Теперь парень считает, что единственный способ отомстить за зверя — расправиться с вами. Пожалуй, лишь одна причина на всем белом свете может заставить его отказаться от преследования.
— Какая же? — осведомился Менневаль.
— Если что-нибудь заставит его возненавидеть другого человека сильнее, чем Лайонза, но, думаю, это невозможно. Он ждет там, внизу улицы, в салуне «Странник». Сидит в тени, в задней комнате.
— Пьет? — резко спросил Менневаль.
— Он не знает вкуса выпивки, — заверил Рейнджер. — Сомневаюсь, что пробовал ее хотя бы раз в жизни. Как-никак Оливер отличается от других людей. Он знает, что я пошел сюда, чтобы поговорить с вами, Лайонз. Но не догадывается о чем. А дело в том, что сейчас он мой друг. Поэтому я хочу убедить вас убраться из города, уехать отсюда побыстрее и подальше. Это единственный способ уберечь вашу шею и удержать парня от убийства.
— Вот именно! — снова вмешался Менневаль. — Даже Рейнджер правильно понимает происходящее и пришел к тому же заключению, что и я. Или ты хочешь, чтобы твоя гордость убила тебя, приятель?
В этот момент китаец, убиравший тарелки с длинного стола, загремел посудой. Менневаль обернулся и молча смерил официанта таким взглядом, что китаец съежился от страха.
Честер Лайонз сидел прямо как палка, уставившись в пустоту перед собой, напоминая статую. Наконец облизнул губы. Казалось, что ему тяжело дышать.
— Не стыдись, дружище! — поддержал его Менневаль. Он наклонился вперед и стал говорить очень спокойно, словно надеясь, что произносимые им слова проникнут в мозг слушателя и помогут Честеру в его раздумьях. — Нет ничего постыдного в том, чтобы отступить перед таким парнем, как Кроссон. Ты ведь видел, он не похож на обычных людей. Он совсем другой породы. У него иной путь. Уезжай из Шеннона! Сделай так, как советовал тебе я и как говорит Рейнджер. Или ты умрешь до завтрашнего утра. А теперь скажи… Каковы твои планы и что происходит с Нэнси?
Грудь Лайонза быстро вздымалась и опускалась.
— Я принял решение, — наконец произнес он. Левша и Менневаль ждали, затаив дыхание, будто прислушиваясь к предсказанию оракула. — У меня есть несколько дел, которые мне нужно уладить, и мне придется провести какое-то время в моей комнате, чтобы написать несколько писем. Необходимо привести кое-что в порядок. Завтра около полудня я смогу уехать.
Менневаль закрыл глаза и откинулся на спинку стула, настолько велико было его облегчение после такого многообещающего начала.
— Слава Богу! — прошептал он.
Однако Честер даже не взглянул на него.
— Вы сможете встретиться с парнем, Рейнджер? — спросил он.
— Да, он сейчас ждет меня.
— В задней комнате салуна?
— Да. Я поговорю с ним. Постараюсь задержать его на двадцать четыре часа или немного дольше. Задержу любым способом, пока вы не уедете.
— Тогда идите и передайте ему от меня вот что. Скажите, что завтра в полдень я собираюсь выйти из парадной двери этой гостиницы и отправиться вверх по улице. И если увижу его лицо, то вытащу револьвер и пристрелю на месте!
— Значит, это конец, — горько проговорил Менневаль и поерзал на стуле, словно решение Лайонза причинило ему физическую боль.
Честер кивнул:
— Самое странное, Менневаль, что ты предпринимаешь все эти усилия ради Кроссонов. Вот уж никогда бы не подумал, что кто-нибудь во всем огромном мире…
Менневаль нетерпеливо поднял руку, прерывая рассуждения Лайонза:
— Все, что мы способны узнать друг о друге, лишь поверхностная оболочка, гниль, плавник. Скажи мне, Лайонз, причина твоего отказа — девушка?
Лайонз снова кивнул и объяснил:
— Мне очень нравилась жизнь в диких местах. Но я хотел чего-нибудь получше, более реального, длительного и надежного, какую-нибудь возможность постоянного счастья. Я могу добиться этого, присматривая за Нэнси.
— Брось! — взорвался Менневаль. — Через два года она выйдет замуж и уедет от тебя.
— Возможно, она выйдет замуж, — согласился Честер, — но не уедет от меня. Она не из тех, кто избавляется от старых друзей.
В характере Менневаля во все времена присутствовала особая жестокость, причем он не пытался ее скрывать. Вот и сейчас не стал сдерживаться.
— Иногда я думаю, — зло проговорил он, — что оптимисты самые большие на свете дураки.
— Не буду спорить с тобой, — спокойно ответил Лайонз. — Но взгляни на себя. Что еще, если не оптимизм, заставляет тебя тратить пятьдесят тысяч на Кроссонов?
Прежде чем Честер успел дождаться ответа, в комнату поспешно вошла Нэнси.
Пустота столовой, казалось, напугала ее, потому что девушка на мгновение остановилась в дверях, но затем Нэнси, увидев за столом Лайонза, торопливо направилась к нему. Что-то в ней переменилась. Мужчины встали ей навстречу и сразу заметили, что Нэнси побледнела, ее губы были чуть прикушены, а глаза сверкали от волнения.
— В чем дело, Нэн? — спросил Лайонз.
— Где Рейнджер? — сердито потребовал Менневаль. — Неужели он оставил тебя в беде? На него это не похоже!
— Левша — прекрасный человек, — сообщила девушка. — И он не покидал меня в беде.
— Садись, — приказал Честер. — Сядь и расскажи мне об этом. Что случилось? Это как-то связано с суматохой на улице?
— Да. Именно с суматохой. Могу рассказать тебе, что я видела… Полдюжины мужчин пытались поиздеваться над одним, а Левша прыгнул в круг и встал рядом с этим одним, потому что они оказались друзьями.
— Левша сделал это? — с любопытством поинтересовался Менневаль, хотя Лайонз услышал в его голосе и печальные нотки. — Да, в честном человеке всегда больше отваги, чем можно предположить.
— Они набросили на Левшу лассо, и тогда второй человек кинулся на хулиганов как пантера. Это было совершенно потрясающе. Он выбил здоровенного парня из седла…
— Пулей?
— Нет, весом своего собственного тела. Прыгнул как дикая кошка. Я никогда не видела ничего столь же прекрасного и столь же ужасного; а остальные хулиганы бросились врассыпную. И знаете, кто это был?
— Кто же? — осведомился Лайонз.
— Я догадываюсь, — пробормотал Менневаль.
— Да, это был молодой Кроссон. Как раз сейчас он идет по улице, направляясь к гостинице. Он…
Кто-то вошел в столовую и остановился в дверях, почти невидимый сидящим за столом. Все трое напряженно посмотрели на дверь. Но в комнату вошел всего лишь Левша.
Рейнджер двигался как человек, несущий на плечах огромный груз. Его голова и плечи поникли. Приблизившись к сидящим за столом, он встревоженно взглянул на них и вдруг неожиданно властно произнес:
— Нэнси, вам лучше подняться в свою комнату. Мне нужно поговорить с Лайонзом.
— Я хочу послушать, — возразила девушка.
— Это невозможно. Поднимитесь в свою комнату. Я должен обсудить с Лайонзом несколько очень трудных проблем.
— Да, — подтвердил Лайонз. — Поднимись, Нэнси.
Девушка шагнула к нему, взяла кузена за руки.
— Но ты ведь не уедешь отсюда? — умоляюще спросила она. А поскольку Лайонз медлил с ответом, продолжила: — Хочешь доказать, что ты смелый человек? Но я знаю, какой ты храбрый. И все знают. А этот парень не такой, как другие. Он вообще не человек. Было жутко и страшно смотреть, как он расправился с этими громилами.
— Я сделаю все, как надо, Нэн, — пообещал Лайонз. — И не уеду отсюда, не сообщив тебе об этом заблаговременно. А теперь иди наверх.
Нэнси пошла неохотно, помедлив в дверях, чтобы послать прощальную улыбку Честеру.
Трое мужчин вновь сели.
— Она рассказала вам, что произошло? — осведомился Рейнджер.
Лайонз и Менневаль кивнули.
— Я говорил с молодым Кроссоном, — сообщил траппер. — Он хочет добраться до вас. Очень хочет. Но случилось кое-что еще. Он потерял голову из-за Нэнси.
— Этот дьявол… Этот волк в человеческом обличье… Он видел Нэнси? — в ярости воскликнул Лайонз. — Я…
— Подожди минутку, — прервал его Менневаль. — Давай узнаем об этом побольше. Продолжайте, Левша.
— Она поразила его до глубины души, — заявил Рейнджер. — Я передам вам его слова о Нэнси. Он сказал, что она — золотая молний; он весь горит в огне из-за нее, пылает. Тогда я попытался доказать ему, что если он перестанет вас преследовать, у него будет шанс видеться с ней.
— Я предпочел бы видеть ее мертвой! — не выдержал Честер. — Как такая идея могла прийти вам в голову, Левша?
— А что еще я должен был делать? — поинтересовался траппер. — В противном случае он был бы уже здесь.
— Значит, я должен пожать ему руку и отдать ему Нэнси, так, что ли? — Лайонз побелел от гнева.
— Хотел бы я, чтобы все решалось так просто, — вздохнул Левша. — Однако вряд ли. Дело в том, что никто не сможет надолго отвлечь его от вашего следа. Он говорит, что дал клятву добраться до вас и поступить с вами так же, как вы поступили с волком.
— Но волка застрелил Уалли, — заметил Лайонз.
— Я пытался объяснить ему, что, возможно, это сделали не вы. Но ему совершенно безразлично. Вы возглавляли банду. Вот и все, о чем он думает и что будет помнить. Он хочет смыть кровь кровью. И получит ее… Спаси, Господь, вашу злосчастную душу! — Рейнджер помолчал. Он говорил так мрачно и безнадежно, что его слушатели притихли и лишь обменивались быстрыми взглядами. — Я пытался возражать, — продолжал Левша. — Но с ним спорить бесполезно. Он одержимый. Для него его клятва нечто святое. Тот волк однажды спас ему жизнь. Теперь парень считает, что единственный способ отомстить за зверя — расправиться с вами. Пожалуй, лишь одна причина на всем белом свете может заставить его отказаться от преследования.
— Какая же? — осведомился Менневаль.
— Если что-нибудь заставит его возненавидеть другого человека сильнее, чем Лайонза, но, думаю, это невозможно. Он ждет там, внизу улицы, в салуне «Странник». Сидит в тени, в задней комнате.
— Пьет? — резко спросил Менневаль.
— Он не знает вкуса выпивки, — заверил Рейнджер. — Сомневаюсь, что пробовал ее хотя бы раз в жизни. Как-никак Оливер отличается от других людей. Он знает, что я пошел сюда, чтобы поговорить с вами, Лайонз. Но не догадывается о чем. А дело в том, что сейчас он мой друг. Поэтому я хочу убедить вас убраться из города, уехать отсюда побыстрее и подальше. Это единственный способ уберечь вашу шею и удержать парня от убийства.
— Вот именно! — снова вмешался Менневаль. — Даже Рейнджер правильно понимает происходящее и пришел к тому же заключению, что и я. Или ты хочешь, чтобы твоя гордость убила тебя, приятель?
В этот момент китаец, убиравший тарелки с длинного стола, загремел посудой. Менневаль обернулся и молча смерил официанта таким взглядом, что китаец съежился от страха.
Честер Лайонз сидел прямо как палка, уставившись в пустоту перед собой, напоминая статую. Наконец облизнул губы. Казалось, что ему тяжело дышать.
— Не стыдись, дружище! — поддержал его Менневаль. Он наклонился вперед и стал говорить очень спокойно, словно надеясь, что произносимые им слова проникнут в мозг слушателя и помогут Честеру в его раздумьях. — Нет ничего постыдного в том, чтобы отступить перед таким парнем, как Кроссон. Ты ведь видел, он не похож на обычных людей. Он совсем другой породы. У него иной путь. Уезжай из Шеннона! Сделай так, как советовал тебе я и как говорит Рейнджер. Или ты умрешь до завтрашнего утра. А теперь скажи… Каковы твои планы и что происходит с Нэнси?
Грудь Лайонза быстро вздымалась и опускалась.
— Я принял решение, — наконец произнес он. Левша и Менневаль ждали, затаив дыхание, будто прислушиваясь к предсказанию оракула. — У меня есть несколько дел, которые мне нужно уладить, и мне придется провести какое-то время в моей комнате, чтобы написать несколько писем. Необходимо привести кое-что в порядок. Завтра около полудня я смогу уехать.
Менневаль закрыл глаза и откинулся на спинку стула, настолько велико было его облегчение после такого многообещающего начала.
— Слава Богу! — прошептал он.
Однако Честер даже не взглянул на него.
— Вы сможете встретиться с парнем, Рейнджер? — спросил он.
— Да, он сейчас ждет меня.
— В задней комнате салуна?
— Да. Я поговорю с ним. Постараюсь задержать его на двадцать четыре часа или немного дольше. Задержу любым способом, пока вы не уедете.
— Тогда идите и передайте ему от меня вот что. Скажите, что завтра в полдень я собираюсь выйти из парадной двери этой гостиницы и отправиться вверх по улице. И если увижу его лицо, то вытащу револьвер и пристрелю на месте!
Глава 36
Нэнси Лайонз смогла понять только одно: ее кузен остается в Шенноне еще на один день. Девушка пыталась разузнать у него что-нибудь, но Честер стал совершенно неразговорчивым.
Была и еще мысль, которая сводила Нэнси с ума.
Если бы в Шенноне нашелся представитель закона, девушка пошла бы к нему за помощью. Иногда она думала, не обратиться ли ей к большим и грубым мужчинам Шеннона с просьбой защитить Честера Лайонза от злобного и необыкновенного парня. Но знала, что не осмелится так поступить. Лайонз никогда не простил бы ей такого шага. Он предпочел бы умереть на месте, но не искать посторонней поддержки в борьбе с одним-единственным соперником.
Нервы девушки были напряжены до предела. Она не могла поговорить с Честером и не знала в Шенноне ни одного человека, заслуживающего доверия, поэтому ощущала себя совершенно беспомощной.
Даже тени облаков, плывущих по небу, заставляли ее вздрагивать и бледнеть как полотно — Оливер Кроссон мерещился ей повсюду.
Внезапно девушка поняла, что больше не в силах все это выносить, ей надо выйти из гостиницы.
И Нэнси ушла.
Неподалеку от гостиницы начинался склон. Наверху его был разбит огород, за ним тянулись заросли кустарника и молодых деревьев — те, что были побольше, давно срубили на дрова. А дальше внизу начинался лес. Но не такой, в котором огромные мрачные хвойные деревья растут тесно друг к другу, так что даже в полдень самого светлого августовского дня там царит вечный сумеречный и сырой вечер. Это был редкий светлый лесок, где приятно гулять, где много полянок и небольшие ручейки пробиваются из-под земли.
Из окна гостиницы Нэнси видела одну такую поляну. Сейчас вспомнила о ней, о ярком солнечном свете, о всем этом веселом леске, и ей захотелось оказаться там, погулять в одиночестве, убежать от собственных мыслей.
Вот почему она решительно направилась вниз.
Прошла мимо огорода, спустилась по узкой тропинке, петляющей по границе густых зарослей кустарника и молодых деревьев, и наконец вошла в лес.
Здесь оказалось даже лучше, чем девушка предполагала. Вокруг стояли не только хвойные деревья, но встречались и лиственные, их более изящная, желтовато-зеленая листва казалась туманным облаком на фоне возвышавшихся над ними темных, угрюмых верхушек сосен.
Почти сразу же она услышала музыкальное журчание и бормотание воды, а вскоре обнаружила и ее источник. Вода небольшого ключа взлетала вверх почти на целый фут, а затем падала в небольшой пруд, из которого неторопливо вытекал ручей. Это был очень несерьезный ручеек с зелеными берегами и ровным дном. Иногда он подпрыгивал и журчал, преодолевая маленький порог, где ребенок с удовольствием поболтал бы ладошками; иногда начинал петлять, образуя сложный узор; иногда разливался в небольшие тихие пруды, где вода слегка покрывалась рябью лишь там, где ручей в них впадал.
Нэнси пошла вдоль его русла. Поток воды напоминал ей спутника и беззаботного проводника, ведущего ее в безопасное место.
Но едва она успела сделать несколько шагов, как услышала вдали звук сломанной ветки. Он был несколько приглушен, так, как если бы человек, обутый в мягкую обувь, наступил на лежащую на земле полусгнившую палку.
Нэнси мгновенно насторожилась и внимательно огляделась, однако не заметила ничего подозрительного. Вдобавок в этот момент поднялся ветер, не слишком сильный, но порывистый, вполне возможно, что две ветви соприкоснулись, а маленькая сухая при этом сломалась. Такие вещи постоянно происходят в лесу. Тихий, безмолвный лес — скорее поэтический образ, на самом деле он нереален. Наконец девушка успокоилась, отчетливо увидев между большими деревьями крышу гостиницы, и отправилась дальше.
Теперь почти все ее внимание было отдано ручейку. Глядя в него, Нэнси видела и лес, и небо, сверкавшее так же ярко, как падающая стрела золотой молнии.
Девушка подумала, что человеческие жизни подобны вот таким ручьям. Местами они полны звуков и пенящейся воды, привлекают к себе внимание, кого-то заставляют хмуриться. Но иногда безмятежно текут по лугам, и тогда люди останавливаются, чтобы полюбоваться их грацией, красотой, а дальше идут улыбающиеся, довольные.
Ей хотелось бы прожить именно такую спокойную, без лишних волнений жизнь, с прекрасным домом, детьми и огородом, правда, не слишком большим, чтобы хватало сил за ним ухаживать. Другие люди пробивают себе дороги подобно большим рекам, которые несут лодки, корабли и затем на полной скорости впадают в далекий океан. Но Нэнси мечтала о ровной судьбе, без особых бурь и потрясений, как у этого ручейка с отражающимися в нем голубыми небесами.
Она остановилась, заметив маленькую коричневую выдру, растянувшуюся на поросшем мхом камне. Зверек опустил кончик хвоста в воду. Нэнси встала на колени, чтобы оказаться поближе к выдре, но та внезапно нырнула в ручей.
Вода в этом месте была очень спокойной. Наклонившись еще ниже, она посмотрелась в нее словно в зеркало, чью обратную сторону не слишком тщательно покрыли серебром. Но все же неплохо отразились и мерцающий свет ее волос, и тень от полей шляпы, и даже отблеск солнечного луча на щеке. Многие предметы были видны более ясно и отчетливо. Например, сверкающая белизна облака, мерцающие листья деревьев, синева неба. При этом казалось, что они находятся так близко, что к ним можно прикоснуться.
Стоячая вода была настолько кристально чистой, что девушка смогла увидеть гальку на дне и вертикально стоящие, не колышущиеся под напором течения водоросли. Потом разглядела покрытую мхом ветку и почти невидимую тень пескаря, пробиравшегося по мелководью.
Но тут камни начали впиваться ей в колени. Нэнси уже собралась встать, как вдруг на воде, совсем рядом с ней, появилось отражение волка. Она ясно увидела его злобные маленькие горящие глазки, сморщенный лоб демонического мудреца, вываленный красный язык и длинные белые клыки. Но прежде чем успела вскочить, обнаружила отражение второго волка на противоположном берегу, а за ним — человека. Человек чуть наклонился вперед, так что Нэнси смогла рассмотреть в ручье его лицо, улыбающееся не то весело, не то презрительно.
Она вскочила, сжав кулаки. Ее губы и сердце заледенели.
Перед ней стоял Оливер Кроссон со своими волками.
Здесь был не только тот зверь, которого Нэнси первым увидела в воде, — теперь он припал к земле, пристально и со свирепым любопытством разглядывая девушку. По обе стороны от молодого человека сидели еще два чудовища, каждый со свешенным алым языком. И все хищники смотрели на Нэнси сверкающими глазами.
Девушка сделала глубокий вдох, собираясь закричать. Но уголком глаза снова заметила гостиницу, блик на оконном стекле верхнего этажа и удержалась от крика.
Она удивилась, почему Оливер молчит, а Кроссон, глядя на нее, лишь улыбался.
Нэнси попробовала сделать шаг назад. Может, удастся удрать? Однако тощая серая волчица тут же подошла к ней и села, взглядом предостерегая от попытки сдвинуться хотя бы на дюйм. Девушка предпочла не шевелиться.
— Меня услышат в гостинице, если я закричу, — предупредила она. — Думаю, вы это понимаете.
— Закричите? — переспросил молодой человек. Он смотрел на нее широко открытыми глазами, напоминая простодушного ребенка. — А почему вы должны кричать?
Нэнси не заговорила до тех пор, пока не убедилась, что ее голос не будет дрожать, но ошиблась. И сама услышала в нем предательскую дрожь, когда задала вопрос молодому человеку:
— Вы полагаете, что это так просто, когда ты идешь по лесу… И вдруг… появляются волки… выходят вдруг все сразу?
— А, это из-за волков! — понял Оливер. — Не обращайте на них внимания. Они вас не тронут. Я покажу, что они к вам даже не прикоснутся, если вы мне, конечно, позволите.
— Хорошо, покажите.
— Ну вот, все очень просто. Только дайте мне руку, ладно?
Нэнси безучастно посмотрела на него. Но затем любопытство одержало верх, как оно частенько побеждает молодых и глупых. Девушка представила себе, какую веселую историю она расскажет обо всем этом, когда вернется в гостиницу. Нэнси расскажет Честеру Лайонзу, как она совсем одна и ничуть не испугавшись стояла посреди леса рядом с человеком-волком и говорила с ним! Ради этого стоило рискнуть.
Она протянула руку, и Оливер легонько прикоснулся к ней.
— Дело вот в чем, — пояснил молодой человек. — Они не любят незнакомых. Многие собаки ведут себя так же, вы знаете. Теперь взгляните на эту волчицу. Она самая злобная. Действительно похожа на дьявола. Но я познакомлю ее с вами, и после этого она никогда не причинит вам вред. Я думаю, станет вам другом.
Оливер тихо заговорил с волчицей. Насколько Нэнси могла различить, звуки, издаваемые им, вроде бы образовывали какие-то незнакомые слова. Или это был гортанный язык индейцев? Нельзя сказать, чтобы звуки были не музыкальными, что-то среднее между глубоким рычанием и подвыванием.
Услышав их, волчица отступила назад, словно собираясь атаковать. Ее глаза позеленели. Она продемонстрировала Нэнси острые как иглы зубы.
— Сейчас прыгнет! — воскликнула девушка, невольно отшатнувшись.
Оливер не сжимал запястья Нэнси. Его нежное прикосновение скорее обнимало руку девушки будто перчатка, но оно помешало девушке убежать.
— Не прыгнет, — заверил Кроссон и что-то еще сказал зверю.
Внезапно волчица осторожно двинулась вперед, зажав хвост между ног, прямо к Нэнси Лайонз.
Была и еще мысль, которая сводила Нэнси с ума.
Если бы в Шенноне нашелся представитель закона, девушка пошла бы к нему за помощью. Иногда она думала, не обратиться ли ей к большим и грубым мужчинам Шеннона с просьбой защитить Честера Лайонза от злобного и необыкновенного парня. Но знала, что не осмелится так поступить. Лайонз никогда не простил бы ей такого шага. Он предпочел бы умереть на месте, но не искать посторонней поддержки в борьбе с одним-единственным соперником.
Нервы девушки были напряжены до предела. Она не могла поговорить с Честером и не знала в Шенноне ни одного человека, заслуживающего доверия, поэтому ощущала себя совершенно беспомощной.
Даже тени облаков, плывущих по небу, заставляли ее вздрагивать и бледнеть как полотно — Оливер Кроссон мерещился ей повсюду.
Внезапно девушка поняла, что больше не в силах все это выносить, ей надо выйти из гостиницы.
И Нэнси ушла.
Неподалеку от гостиницы начинался склон. Наверху его был разбит огород, за ним тянулись заросли кустарника и молодых деревьев — те, что были побольше, давно срубили на дрова. А дальше внизу начинался лес. Но не такой, в котором огромные мрачные хвойные деревья растут тесно друг к другу, так что даже в полдень самого светлого августовского дня там царит вечный сумеречный и сырой вечер. Это был редкий светлый лесок, где приятно гулять, где много полянок и небольшие ручейки пробиваются из-под земли.
Из окна гостиницы Нэнси видела одну такую поляну. Сейчас вспомнила о ней, о ярком солнечном свете, о всем этом веселом леске, и ей захотелось оказаться там, погулять в одиночестве, убежать от собственных мыслей.
Вот почему она решительно направилась вниз.
Прошла мимо огорода, спустилась по узкой тропинке, петляющей по границе густых зарослей кустарника и молодых деревьев, и наконец вошла в лес.
Здесь оказалось даже лучше, чем девушка предполагала. Вокруг стояли не только хвойные деревья, но встречались и лиственные, их более изящная, желтовато-зеленая листва казалась туманным облаком на фоне возвышавшихся над ними темных, угрюмых верхушек сосен.
Почти сразу же она услышала музыкальное журчание и бормотание воды, а вскоре обнаружила и ее источник. Вода небольшого ключа взлетала вверх почти на целый фут, а затем падала в небольшой пруд, из которого неторопливо вытекал ручей. Это был очень несерьезный ручеек с зелеными берегами и ровным дном. Иногда он подпрыгивал и журчал, преодолевая маленький порог, где ребенок с удовольствием поболтал бы ладошками; иногда начинал петлять, образуя сложный узор; иногда разливался в небольшие тихие пруды, где вода слегка покрывалась рябью лишь там, где ручей в них впадал.
Нэнси пошла вдоль его русла. Поток воды напоминал ей спутника и беззаботного проводника, ведущего ее в безопасное место.
Но едва она успела сделать несколько шагов, как услышала вдали звук сломанной ветки. Он был несколько приглушен, так, как если бы человек, обутый в мягкую обувь, наступил на лежащую на земле полусгнившую палку.
Нэнси мгновенно насторожилась и внимательно огляделась, однако не заметила ничего подозрительного. Вдобавок в этот момент поднялся ветер, не слишком сильный, но порывистый, вполне возможно, что две ветви соприкоснулись, а маленькая сухая при этом сломалась. Такие вещи постоянно происходят в лесу. Тихий, безмолвный лес — скорее поэтический образ, на самом деле он нереален. Наконец девушка успокоилась, отчетливо увидев между большими деревьями крышу гостиницы, и отправилась дальше.
Теперь почти все ее внимание было отдано ручейку. Глядя в него, Нэнси видела и лес, и небо, сверкавшее так же ярко, как падающая стрела золотой молнии.
Девушка подумала, что человеческие жизни подобны вот таким ручьям. Местами они полны звуков и пенящейся воды, привлекают к себе внимание, кого-то заставляют хмуриться. Но иногда безмятежно текут по лугам, и тогда люди останавливаются, чтобы полюбоваться их грацией, красотой, а дальше идут улыбающиеся, довольные.
Ей хотелось бы прожить именно такую спокойную, без лишних волнений жизнь, с прекрасным домом, детьми и огородом, правда, не слишком большим, чтобы хватало сил за ним ухаживать. Другие люди пробивают себе дороги подобно большим рекам, которые несут лодки, корабли и затем на полной скорости впадают в далекий океан. Но Нэнси мечтала о ровной судьбе, без особых бурь и потрясений, как у этого ручейка с отражающимися в нем голубыми небесами.
Она остановилась, заметив маленькую коричневую выдру, растянувшуюся на поросшем мхом камне. Зверек опустил кончик хвоста в воду. Нэнси встала на колени, чтобы оказаться поближе к выдре, но та внезапно нырнула в ручей.
Вода в этом месте была очень спокойной. Наклонившись еще ниже, она посмотрелась в нее словно в зеркало, чью обратную сторону не слишком тщательно покрыли серебром. Но все же неплохо отразились и мерцающий свет ее волос, и тень от полей шляпы, и даже отблеск солнечного луча на щеке. Многие предметы были видны более ясно и отчетливо. Например, сверкающая белизна облака, мерцающие листья деревьев, синева неба. При этом казалось, что они находятся так близко, что к ним можно прикоснуться.
Стоячая вода была настолько кристально чистой, что девушка смогла увидеть гальку на дне и вертикально стоящие, не колышущиеся под напором течения водоросли. Потом разглядела покрытую мхом ветку и почти невидимую тень пескаря, пробиравшегося по мелководью.
Но тут камни начали впиваться ей в колени. Нэнси уже собралась встать, как вдруг на воде, совсем рядом с ней, появилось отражение волка. Она ясно увидела его злобные маленькие горящие глазки, сморщенный лоб демонического мудреца, вываленный красный язык и длинные белые клыки. Но прежде чем успела вскочить, обнаружила отражение второго волка на противоположном берегу, а за ним — человека. Человек чуть наклонился вперед, так что Нэнси смогла рассмотреть в ручье его лицо, улыбающееся не то весело, не то презрительно.
Она вскочила, сжав кулаки. Ее губы и сердце заледенели.
Перед ней стоял Оливер Кроссон со своими волками.
Здесь был не только тот зверь, которого Нэнси первым увидела в воде, — теперь он припал к земле, пристально и со свирепым любопытством разглядывая девушку. По обе стороны от молодого человека сидели еще два чудовища, каждый со свешенным алым языком. И все хищники смотрели на Нэнси сверкающими глазами.
Девушка сделала глубокий вдох, собираясь закричать. Но уголком глаза снова заметила гостиницу, блик на оконном стекле верхнего этажа и удержалась от крика.
Она удивилась, почему Оливер молчит, а Кроссон, глядя на нее, лишь улыбался.
Нэнси попробовала сделать шаг назад. Может, удастся удрать? Однако тощая серая волчица тут же подошла к ней и села, взглядом предостерегая от попытки сдвинуться хотя бы на дюйм. Девушка предпочла не шевелиться.
— Меня услышат в гостинице, если я закричу, — предупредила она. — Думаю, вы это понимаете.
— Закричите? — переспросил молодой человек. Он смотрел на нее широко открытыми глазами, напоминая простодушного ребенка. — А почему вы должны кричать?
Нэнси не заговорила до тех пор, пока не убедилась, что ее голос не будет дрожать, но ошиблась. И сама услышала в нем предательскую дрожь, когда задала вопрос молодому человеку:
— Вы полагаете, что это так просто, когда ты идешь по лесу… И вдруг… появляются волки… выходят вдруг все сразу?
— А, это из-за волков! — понял Оливер. — Не обращайте на них внимания. Они вас не тронут. Я покажу, что они к вам даже не прикоснутся, если вы мне, конечно, позволите.
— Хорошо, покажите.
— Ну вот, все очень просто. Только дайте мне руку, ладно?
Нэнси безучастно посмотрела на него. Но затем любопытство одержало верх, как оно частенько побеждает молодых и глупых. Девушка представила себе, какую веселую историю она расскажет обо всем этом, когда вернется в гостиницу. Нэнси расскажет Честеру Лайонзу, как она совсем одна и ничуть не испугавшись стояла посреди леса рядом с человеком-волком и говорила с ним! Ради этого стоило рискнуть.
Она протянула руку, и Оливер легонько прикоснулся к ней.
— Дело вот в чем, — пояснил молодой человек. — Они не любят незнакомых. Многие собаки ведут себя так же, вы знаете. Теперь взгляните на эту волчицу. Она самая злобная. Действительно похожа на дьявола. Но я познакомлю ее с вами, и после этого она никогда не причинит вам вред. Я думаю, станет вам другом.
Оливер тихо заговорил с волчицей. Насколько Нэнси могла различить, звуки, издаваемые им, вроде бы образовывали какие-то незнакомые слова. Или это был гортанный язык индейцев? Нельзя сказать, чтобы звуки были не музыкальными, что-то среднее между глубоким рычанием и подвыванием.
Услышав их, волчица отступила назад, словно собираясь атаковать. Ее глаза позеленели. Она продемонстрировала Нэнси острые как иглы зубы.
— Сейчас прыгнет! — воскликнула девушка, невольно отшатнувшись.
Оливер не сжимал запястья Нэнси. Его нежное прикосновение скорее обнимало руку девушки будто перчатка, но оно помешало девушке убежать.
— Не прыгнет, — заверил Кроссон и что-то еще сказал зверю.
Внезапно волчица осторожно двинулась вперед, зажав хвост между ног, прямо к Нэнси Лайонз.
Глава 37
Сейчас девушка была похожа на человека, стоящего на краю опасности и подталкиваемого к ней вниманием толпы. Ей казалось, что все тело огромной волчицы дрожит от страшной ненависти, а из оскаленных зубов сочится яд. Но Оливер продолжал улыбаться хищнику. И вдруг взгляд зверя метнулся от лица девушки к хозяину. Волчица пристально посмотрела на него и перестала дрожать. Затем выпрямилась и стала похожа на домашнего пса, ожидающего ласки.
— Сейчас она совершенно безопасна, — сообщил молодой человек.
Нэнси с усилием опустила руку и коснулась головы зверя. Волчица съежилась от этого прикосновения и снова взглянула на девушку, но теперь ее взгляд выражал скорее страх, чем враждебность. С невероятным напряжением воли Нэнси провела пальцами по ее шерсти, потом погладила смелее. А волчица то открывала, то закрывала глаза, наблюдая за ней так, словно эти движения ее гипнотизировали.
— Видите, — сказал Оливер, — теперь она не представляет никакой опасности. Если хотите, могу заставить остальных сделать то же самое.
— Сейчас она совершенно безопасна, — сообщил молодой человек.
Нэнси с усилием опустила руку и коснулась головы зверя. Волчица съежилась от этого прикосновения и снова взглянула на девушку, но теперь ее взгляд выражал скорее страх, чем враждебность. С невероятным напряжением воли Нэнси провела пальцами по ее шерсти, потом погладила смелее. А волчица то открывала, то закрывала глаза, наблюдая за ней так, словно эти движения ее гипнотизировали.
— Видите, — сказал Оливер, — теперь она не представляет никакой опасности. Если хотите, могу заставить остальных сделать то же самое.