Бродерик Аннетт. Каникулы в Аризоне

   — Ну что ж, — начал Хок спокойно, — что ты хотела мне сказать?
   Теперь, завладев его вниманием, она порастеряла свою решительность. Одно дело — отрепетировать свою речь, другое — повторить ее перед человеком, который сидит полуодетый и настойчиво на тебя смотрит.
   — У меня… у меня разные тревожные мысли про нас…
   Она запнулась, но не смогла заставить себя поднять на него глаза.
   Он промолчал.
   — Ты говорил, что мы женаты недолго. Из чего я заключаю, что у тебя очень независимый характер.
   Пейдж искоса взглянула на него и с удивлением отметила, что он улыбается.
   — Ты попала в точку. Пейдж кивнула.
   — Я тоже с характером. И страшно упрямая.
   Она подождала, но реплики от него не последовало. Пожалуй, их ссора была серьезней, чем она предполагала!
   — В общем, я хочу сказать… я чувствую, что между нами что-то не так… Скажи, мы были в ссоре перед отъездом?
   — Нет, Пейдж, совсем не то.
   О'кей, самое время сказать правду. Ей будет больно, но что поделаешь?
   Тщательно взвешивая слова, Хок произнес:
   — Мы познакомились, когда ты заказала самолет и пришла к нам в чартерную компанию.
   Она смотрела на него ошарашенно.
   — Чего ради я стала бы заказывать самолет? Летать — это вовсе не в моем духе.
   — Ты сказала, что тебе надо во Флагстаф к отцу…
   Он выжидательно смолк.
   Внезапная боль пронизала ее голову. Пейдж сжала виски. Отец. Флагстаф. Он собирался ехать во Флагстаф в отпуск. Поехал? Должно быть, раз она решила присоединиться к нему. Но с какой стати?
   — Если отец во Флагстафе, я не понимаю, зачем мне тоже быть там. Как можно оставлять клинику без присмотра?
   Она помотала головой.
   — Что-то не сходятся концы с концами. Все бессмысленно. — И твердо посмотрела в глаза Хоку. — Скажи, сколько времени мы знакомы?
   Хок невозмутимо ответил:
   — Самую малость.
   Она уставилась на него в ужасе и смятении. Хок ждал логического вывода. Но ход ее мысли был непредсказуем.
   — Не могу поверить. Я сбежала с человеком, которого едва знаю.
   Вот это вираж! Попробуй-ка теперь выпутаться. И что ты теперь ей скажешь?
   Она рассеянно помешивала варево в котелке и бормотала себе под нос:
   — Наверное, у меня был жуткий стресс. Столько лет постоянного напряжения в клинике — и я не выдержала.
   Она взглянула на него:
   — Я случайно не носилась с воплем по улицам, когда ты увидел меня? Он засмеялся.
   — Давай без обиняков, — продолжала она. — Если я задам вопрос, ответишь прямо?
   Она обошла костер и села у Хока в ногах.
   Давай. И тогда конец шарадам. Самое время.
   Она смотрела на него с отчаянной решимостью.
   — Это я предложила пожениться? Сбитый с толку выражением ее лица, токами, исходящими от ее тела, он медленно покачал головой.
 
   — Слава Богу!
   Со вздохом облегчения она бросилась ему на шею. Завтрак был забыт. Хок очутился на траве. Глядя на него сверху, Пейдж говорила:
   — До чего же я переволновалась, Хок. Никогда меня не интересовали всякие шуры-муры. Не было ни времени, ни охоты. И вдруг я подумала, что ты сейчас скажешь, что это я затеяла наш роман.
   Она гляделась в его черные глаза и видела в них свое отражение.
   — Я так рада, что тебе хватило безрассудства сделать предложение женщине, с которой ты едва познакомился, и что я сумела потерять голову и ответить «да».
   На этих последних словах она поцеловала его, еще раз доказав, какая она прилежная ученица. Завладев его нижней губой, ее губы двинулись выше, а руки нежно гуляли по всему пространству груди.
   Хок обнял ее. Где-то в глубине его сознания барабаны били тревогу, но он повиновался инстинкту более древнему, чем сознание. Он прижал к себе Пейдж, чья грудь доверчиво выглянула в открытый ворот блузы. И когда он в первый раз, обмирая, тронул ее, Пейдж задрожала всем телом, как стрела, попавшая и цель. Одна за другой падали те окопы, которые Хок наложил на себя. Ей так хорошо было в его руках — будто они росли из одного корня.
   Но тут запахло горелым.
   Хок осторожно перекатил Пейдж на траву и встал. Горел их завтрак. Котелки удалось спасти, однако их содержимое — нет.
   — Урок первый, юная леди. Повар не должен отлучаться с кухни, когда готовит.
   Пейдж лежала на спине, едва дыша, и наблюдала, как Хок заново принимается за стряпню. Отдышавшись, она попыталась осмыслить полученную информацию. Чинная, уравновешенная Пейдж Уинстон, давшая клятву верности педиатрической клинике, выкинула такой номер: встретила лихого красавца, бросила все и сбежала с ним.
   Интересно, отец знает? И сколько же времени мы женаты? Уж не медовый ли у нас месяц? Надо будет спросить Хока — но попозже. Ей нужно было время все обдумать. Каждый новый бит информации переворачивал ее представления. Того и гляди под угрозой окажется ее оседлый образ жизни, а Пейдж не была уверена, что готова воспринять и это.
   Наверное, Хок не знал, кик сказать мне, что мы только что поженились. Поэтому мне все и казалось таким странным. Может быть, мы даже еще не были близки. При мысли о близости с ним она ощутила покалывание во всем теле.
   Пейдж смотрела ему в спину, отливающую бронзой на солнце. Все зависит от меня. Он дал понять, что не собирается меня торопить.
   Она улыбнулась. Он ждет, чтобы память вернулась к ней, прежде чем они пустятся во все тяжкие. Как же объяснить ему, что она уже накопила о нем уйму воспоминаний за те три дня, что они здесь?
   Пейдж доверяла себе. Раз она нашла резоны, убедившие ее выйти за него замуж, значит, так было надо.
   Хок обернулся, чтобы позвать ее к завтраку, и встретил ласкающий, влюбленный взгляд. Она явно думала о них как о молодоженах. Ситуация становилась чреватой взрывом. Самое верное сейчас было бы сказать ей о болезни отца и вообще всю правду и попросить прощенья за ложь.
   Скажу, как только поедим.

Глава 6

   Но сказать не удалось. Пейдж убедила его, что вполне готова пойти на разведку местности.
   — Надевать длинные брюки или нет? Она опустила взгляд на свои голые ноги.
   — Если боишься обгореть. Хок намеренно не проследил за ее взглядом.
   Пейдж на секунду задрала голову к солнцу и пожала плечами.
   — Рискну, а то в длинных очень уж жарко. — Она улыбнулась. — И потом мы можем пойти по тени.
   От ее улыбки Хок с тоской вспомнил всю вереницу своих мыслей.
   — Дальше нашей долины мы не пойдем, так что можно и так.
   Пейдж оглядела пасторальный пейзаж.
   — А долина большая?
   Хок подправил костер и зашагал вниз, к воде.
   — Примерно миля в длину и полмили в ширину. А потом сужается в каньон.
   — Ты там был?
   — Был. И вон на тот гребень горы залезал, думал, нет ли где признаков цивилизации. Нет.
   Они перешли ручей, и Пейдж впервые оказалась у самолета. Его вид не вызвал у нее никаких ассоциаций. Она попыталась представить себя внутри, но не смогла. Вот уж чего она не любила — так это летать на самолете. А вышла замуж за пилота! Ирония судьбы.
   Безмятежная, первозданная, лежала вокруг долина. И на ней — мужчина и женщина, как единственные люди на земле… Так подумала Пейдж, но эту мысль перебила другая, практическая.
   — В самолете же должно быть радио! Ты не пробовал связь?
   — Только этим и занимаюсь. Ничего не ловится.
   — Как ты думаешь, нас найдут?
   — Начинаю сомневаться. Уже давно пора было нас засечь.
   — А если не найдут?
   — Придется выкарабкиваться самим.
   — Давай!
   Он запрокинул голову к небу, как будто ожидая божественного знамения.
   — Будь я один, ушел бы прямо сегодня, но с тобой — не рискну.
   — Почему?
   — Тебе надо окрепнуть. — Он взглянул на ее туфли. — И потом у тебя нет подходящей экипировки, а переход может быть нелегкий.
   — Значит, будем сидеть и ждать?
   — Посидим, подождем.
   — Что ж, я не против. Мне такие каникулы нравятся. Если бы не угрызения совести, что я оставила клинику… Но надо было вовремя угрызаться. К тому же я наверняка отдала соответствующие распоряжения перед отъездом.
   Хок не ответил. Его ставила в тупик такая кардинальная потеря памяти. Однако, пока Пейдж считала, что они женаты и все происшествие с ними — это только легкое отклонение от их первоначальных планов, она была спокойна. А расстраивать ее сейчас совершенно ни к чему. Сообщить ей про болезнь отца? Но как она перенесет такое потрясение? Они с отцом очень близки, ?то очевидно. Она будет рваться к нему.
   Он посмотрел в ту сторону, куда тек ручей, прикидывая, сколько времени им понадобится, чтобы дойти до человеческого жилья. Пейдж может, пожалуй, выдержать один дневной переход, если не торопясь. Но вдруг понадобится идти не один день, а несколько? Или даже целую неделю? Нет, рисковать он не хотел ни за что.
   — Как насчет водопада, хочешь пройтись? Не раздумала принимать душ?
   — Я — раздумала? Да ты только меня проводи!
   Они поднялись к палатке, захватили полотенце, мыло и шампунь и снова спустились вниз.
   Хок шел впереди, Пейдж — за ним, с удовольствием глазея по сторонам. Чуть заметная тропа в траве говорила ей, что Хок ходил здесь не раз. Тропа вела вдоль ручья, огибая валуны и деревья, снова и снова возвращаясь на бережок.
   Шум падающей воды Пейдж услыхала, еще не видя водопада. Огромный выступ холма, изъеденный стихиями, нависал над ручьем, скрывая зрелище из виду.
   Хок взял Пейдж за руку и помог ей вскарабкаться вверх по камням и наносам горной породы, которые то и дело преграждали им путь. На вершине холма они остановились.
   — О, Хок, какая красотища!
   Водопад был по-прежнему выше их, и вода падала почти под прямым углом. Излучина ручья образовывала озерко, бурлящее хрустальными брызгами.
   Пейдж нерешительно взглянула на Хока. Она не могла начать купанье, пока он стоял тут.
   Он улыбнулся ей.
   — Пожалуй, я пройдусь еще немного вверх. Купайся себе на здоровье. Я вернусь через полчаса.
   Все понимаешь, умница, подумала она. Застенчиво кивнула и пошла вниз, к воде, а Хок развернулся и направил стопы в гору, к уступу, с которого падал водопад.
   На берегу ручья торчало множество камней разной величины. Пейдж выбрала один, с более или менее плоским верхом, уселась, сняла туфли и разглядела их с пристрастием. Мягкая кожа оказалась потертой, исцарапанной. Это, конечно, было делом последних дней.
   Пейдж выскользнула из шорт и блузки и аккуратно сложила их на камне. Внимательно огляделась вокруг, прежде чем раздеться догола. Потом осторожно вошла в воду. Жаркое солнце в самом деле немного смягчило ее ледяной холод.
   Так же осторожно нащупывая ногами дно, Пейдж пошла к водопаду, горя желанием подставить себя под его струи. Дно внезапно ушло из-под ног, и Пейдж с визгом окунулась. До глубины солнце не доставало, и от холода Пейдж вся покрылась гусиной кожей.
   Она решительно поплыла вперед, пока не попала в зону водяной пыли, падающей сверху. Попробовала, есть ли дно. Оказалось, что в этом месте вода ей по плечи.
   Поскольку волосы все равно уже намокли, Пейдж вернулась за шампунем и тщательно вымыла голову. Никогда в жизни она не испытывала такого острого чувства чистоты.
   Как следует прополоскав волосы, Пейдж подплыла поближе к берегу ручья, где было достаточно мелко, чтобы можно было хорошенько намылить себя. Привыкнув к температуре воды, она находила ее теперь весьма бодрящей. Комфорт — как дома.
   Вспомнив, что время идет и Хок скоро вернется, Пейдж быстро закончила процедуру и поплыла на глубокое место. Чувствовала она себя прекрасно. Может, ей даже удастся уговорить Хока еще погулять по горам? Она подплыла к тому камню, где оставила одежду. Опять огляделась, и только потом вышла и взялась за полотенце. В считанные минуты она была уже одета.
   Хок не показывался. Пейдж легла на большой плоский камень, закрыла глаза и под звуки долины: говор птиц, шепот листьев на ветру — незаметно уснула.
   Хок наблюдал за Пейдж с высоты утеса. Он дал ей достаточно времени, чтобы выкупаться и одеться, — по крайней мере, ему так казалось. Но, подойдя к краю склона, он застал ее в тот момент, когда она выходила из воды.
   У него чуть земля не ушла из-под ног. Он раздевал это тело в темноте после не очень удачной посадки, обеспокоенный только одним — сберечь, согреть Пейдж.
   Теперь, при солнечном свете, он не мог оторвать глаз от точеной крутобедрой фигурки, прикрытой струями волос до невероятно тонкой талии.
   Она уже оделась и растянулась на большом камне, когда он сообразил, что все еще таращится на нее — будто грязный тип из тех, что любят подсматривать на пляжах. Докатился, сказал он себе брезгливо. Слава Богу, Пейдж не заметила, что он глазеет на нее из засады, как рысь на добычу. Он помотал головой, отгоняя наваждение, и стал спускаться вниз.
   Пейдж показалось, что солнце зашло за тучу, и она открыла глаза. Хок стоял рядом, накрывая ее своей тенью. Она встретила его сонной, довольной улыбкой и проговорила, потягиваясь:
   — Было чудно, Хок. Спасибо, что привел меня сюда.
   — Не за что, — ответил он грубовато. — Ты готова идти обратно? Она села.
   — Вообще-то я хорошо отдохнула, пока ждала тебя. — Она слезла с камня. — Что, если мы еще немного пройдемся в гору?
   Разве мог он отказать ей, когда она смотрела на него такими глазами? К тому же лишняя нагрузка не помешает и ему — он чувствовал себя совсем развинченным.
   — Ладно, если обещаешь не пересиливать себя.
   Она протянула ему одну руку, а другую подняла, как для клятвы.
   — Торжественно обещаю.
   По пути им встретилось множество разных растений, птиц и зверушек, и Хок знал, как они все называются. Кроме того, он изумил ее своим знанием лекарственных трав. Он был здесь как дома, и Пейдж даже позавидовала богатству его угодий.
   Раз ты за ним замужем, это и твои угодья тоже, напомнила она себе и повеселела.
   Подъем оказался труднее, чем Пейдж предполагала, и когда вершина была преодолена, на нее снова напали маленькие туземцы с колотушками.
   Хок взглянул на ее побледневшее лицо и чертыхнулся про себя.
   — Так я и знал. Снова голова, да?
   — Да, — призналась она. — Мне просто надо чуть передохнуть.
   Она опустилась на камень и попыталась полечить себя видом умиротворяющего пейзажа.
   Хок сел рядом, обнял ее обеими руками.
   — Прости, моя дорогая.
   Она прижалась ухом к его груди, услышала частые удары сердца.
   — Ты не виноват, Хок.
   — Я несу за тебя ответственность. Я дол-" жен был сообразить, что тебе можно, а чего нельзя.
   — Ты прекрасно все соображаешь. Как, ты думаешь, я бы уцелела в таких условиях одна?
   — Да в том-то и дело. Мне не надо было ставить тебя в такие условия.
   Она откинула назад голову, посмотрела ему в глаза.
   — Ты вовсе и не собирался брать меня с собой в горы?
   — Именно.
   Вот и объяснилось, почему у нее с собой нет подходящей одежды.
   — Ты хотел забросить меня во Флагстаф, к отцу?
   — Да.
   Что же такое между нами стряслось за каких-нибудь несколько дней, что я решила бежать к отцу, а он — в Мексику без меня? Теперь она знает почти все. Пусть думает, что мы рассорились, — по крайней мере до тех пор, пока я не доставлю ее к отцу.
   — Ну как, сможешь идти? — Он постарался придать тону бодрость. — Вниз всегда легче.
   Единственное, чего она хотела, — это лечь. Но сначала, конечно, надо было добраться до лагеря. Она встала, покачиваясь.
   Не говоря ни слова, Хок подхватил ее на руки. Она обняла его за шею, со вздохом прислонила голову к его груди и закрыла глаза. Она устала, смертельно устала.
   Хок следил только за тем, чтобы не оступиться. Он выбрал как можно более пологий спуск, хотя для этого пришлось сделать солидный крюк.
   Пейдж повисала на нем все тяжелей, и он понял, что она уснула. Исходя нежностью, он крепче прижал ее к себе — как ребенка, которого несут в постель.
   Разве мог он жалеть, что судьба свела их, дала ему шанс узнать Пейдж? Опустив взгляд на ее лицо, он отметил, что круги под глазами еще не прошли. Как же он позволил ей уговорить себя — в противовес здравому смыслу?
   Да потому, что стоит ей посмотреть на тебя своими фиалковыми глазищами — и ты уже кисель киселем.
   До лагеря они добрались в сумерках. Пейдж так и не проснулась. Хок бережно уложил ее поверх спального мешка и пошел к костру сообразить что-нибудь на ужин. Слава Богу, хоть провизии у них предостаточно. Живи не хочу. Только вот Хок знал, что долго не выдержит рядом с Пейдж — его разнесет на куски желание. Все тело ныло, и лишь отчасти это можно было свалить на трудный переход, который он проделал с Пейдж на руках.
   Была уже темная ночь, когда Пейдж тоже вышла к костру.
   — Прости, я доставила тебе столько хлопот.
   Хок улыбнулся.
   — Ничего страшного. Тебе получше? Пейдж кивнула.
   — Не понимаю, откуда эти приступы боли. Как только хочу сконцентрироваться — хоть что-нибудь вспомнить, — голова просто лопается.
   Он протянул ей тарелку с едой и кружку.
   — Ответ ясен, доктор. Поменьше думай. Не концентрируйся. Все придет в свое время.
   — Тебе легко говорить. У тебя же нет провалов в памяти.
   — Я только хочу сказать, что от этих мыслей пользы не будет, один вред.
   Она призадумалась. Он был прав — как всегда. Ели они в молчании, следя за игрой огня.
   — А мы с тобой уже занимались любовью? — выпалила вдруг Пейдж.
   Хок, только что отхлебнувший кофе, поперхнулся. Ему с трудом удалось выговорить:
   — С чего это ты вдруг?
   — Просто я обдумывала все, что от тебя услышала. Ты избегаешь разговоров о нашем браке, как будто это была ошибка. Ты сказал, что мы знаем друг друга недавно, значит, недавно и поженились. Но ты по каким-то причинам не хочешь об этом говорить.
   Хок поднялся.
   — Да, правда. Не хочу. Ты кончила есть? Пейдж взглянула на свою тарелку и с удивлением увидела, что все съела.
   — Кончила.
   Он забрал у нее тарелку и кружку. Присев подле, взял ее руку в свои.
   — Пейдж, прошу тебя, оставим тему нашей семейной жизни. Выбрось это из головы. Сейчас это совершенно неважно. Сейчас для тебя важен покой — и никаких мыслей, чтобы ты поскорее поправилась. На днях нам придется, не дай Бог, начать переход через горы, ты должна быть готова.
   Он повернул ее руку ладонью вверх и медленно провел указательным пальцем по ее линии жизни.
   — Ты мне очень дорога, и я обещаю, что никогда тебя не обижу. Ты должна доверять мне.
   — Я доверяю. Я уже доверила тебе свою жизнь. Только я не понимаю, какая кошка между нами пробежала.
   — Не пробегало между нами никакой кошки, можешь ты это понять?
   — Могу, наверное.
   — Вот и хорошо.
   Он встал и поднял ее.
   — Теперь иди ложись и постарайся снова уснуть. Постараешься?
   Выражение его лица было хмурое, чуть ли не болезненное. Как бы она хотела разогнать эти тучи, прижать его к себе, уверить, что нет такой трудности, которой они не преодолели бы вместе.
   — Постараюсь, Хок. Буду тебя слушаться. Она поднялась на цыпочки и поцеловала его.
   — Доброй ночи, любимый.
   Он смотрел ей вслед, пока она не забралась в палатку. Потом взял свою кружку с кофе и в первый раз с тех пор, как они застряли здесь, пожалел, что нет чего-нибудь покрепче.
   Еще несколько часов он в оцепенении просидел у костра. Может быть, его любовь и не поддавалась контролю, зато он чертовски здорово контролировал внешние проявления этой любви.
   И не будет никаких внешних проявлений.
   Уж я постараюсь.

Глава 7

   -Сначала Средний Восток, потом Юго-Восточная Азия, там я крутился года три… Под разговор Хок разбирал свою рыболовную снасть. Они с Пейдж расположились у заводи, образованной излучиной их ручья. Хок полулежа раскладывал поплавки и грузила по ячейкам специального сундучка.
   Пейдж растянулась на спине в нескольких футах от него, наслаждаясь тихими звуками природной жизни, тенью осины, но больше всего — тем, что Хок говорил с ней о себе.
   — А в армии ты служил?
   — Нет. Я делал для них кое-какую работу, но не более того.
   Она смотрела, как пляшут по нему пятна света, пробивающиеся сквозь густую листву, и вдруг спросила с бессознательной острой тоской:
   — У тебя было когда-нибудь место, которое ты называл домом?
   С минуту он, задумавшись, смотрел в пустоту.
   — Я родился в резервации подле Дульсе, Нью-Мексико. До четырнадцати лет жил вместе с матерью. Счастливые четырнадцать лет… я думал, что так и надо. — Он покачал головой. — А потом, дело было зимой, мать заболела воспалением легких и умерла. — Его рука сжалась в кулак, выдав его чувства. — Бессмысленно! Но, по-моему, ей было все равно, жить или нет. Ей казалось, что она меня вырастила и больше не нужна. — Он смолк, и только тихо журчала вода. — Она ошибалась… но я уже никогда не смог ей этого доказать.
   — И тогда ты ушел и решил, что тебе больше никто не нужен, — предположила Пейдж.
   Он поднял брови.
   — Как ты догадалась?
   — Я встречала детей, которые так реагируют на потерю близкого человека. Это страх подпустить к себе кого-то, а потом его потерять.
   Она подобрала прутик и стала теребить им траву.
   — Потери особенно трудно переносятся в таком нежном возрасте. Мне самой было восемнадцать, когда мама умерла от рака.
   — Но у тебя остался отец, — напомнил Хок.
   Она улыбнулась.
   — О да. И еще как остался. Только он и помог мне оправиться от такого горя. — Пейдж помолчала. — Мне хотелось бы думать, что я тоже ему помогла. — Она взглянула на Хока. — Ты знаком с моим отцом?
   Хок помотал головой.
   — Я думаю, он тебе понравится. — Ее глаза заблестели, оглядывая Хока, устроившегося подле нее в небрежной позе. — Ты-то ему понравишься, это точно. — Она наморщила носик. — Ты — именно то, что всегда прописывает доктор.
   Она перекатилась на бок, оказавшись в нескольких дюймах от Хока. Тот как раз кончил раскладывать снасть и отставил сундучок в сторону. Пейдж была так близко, что он чувствовал легкий аромат ее духов, нагретых солнцем, и другой, неуловимый, ее запах. Он глубоко вздохнул, отбиваясь от сигналов, которые подавали ему все органы чувств.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Понимаешь, даже маленькой девочкой я всегда была очень серьезная и хотела скорее вырасти и стать врачом. При такой целеустремленности я не позволяла себе ничего, что могло бы меня отвлечь. — Она приплюснула пальцем его нос. — Даже мальчиков.
   — Ну, а там в кино, на танцы?
   — На школьные вечера ходила. И на танцы. Но заводить романы — ни-ни. Я спешила стать взрослой и отдаться своей профессии.
   — И в том преуспела, похоже.
   — Даже слишком, как говорит отец. Он считает, что я не давала себе ни на минуту остановиться и насладиться жизнью. — Пейдж оглядела долину. — И я начинаю понимать, что была не права.
   Ее довольный вид напомнил Хоку об их ситуации. Может быть, она уже набралась сил для большого похода?
   Последние дни они провели чудесно. Головная боль отпустила Пейдж, а энергии в ней прибывало. Но Хок не имел представления, как долго им придется идти по горам.
   Надо было бы выяснить это, прежде чем принимать решение.
   — Пейдж!
   — Да?
   — Как насчет того, чтобы выбираться отсюда? Ты готова?
   Она не скрыла своего удивления.
   — Ты что, уже начал скучать?
   Он засмеялся.
   — Если честно признаться, то нет. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, что тает.
   — Я очень рада.
   — Просто… просто вряд ли нас тут найдут, так что лучше подумать о собственном спасении самим.
   Она завела руку за спину и легким взмахом опустила ему на плечо. Пальцем чертя на нем разводы, спросила:
   — Жалеешь, что пришлось проводить со мной отпуск?
   Хок весь напрягся от ее прикосновения. Как он хотел, чтобы она вспомнила все! Жалеешь? — повторил его внутренний голос. Разве тебе когда-нибудь в жизни бывало так хорошо, как сейчас с ней?
   Он сел.
   — Не особенно.
   Пейдж тоже села и боднула его головой в плечо.
   — Вот и хорошо. Уж в следующий-то раз я напакую одежек таких, каких надо.
   — Пейдж…
   — Хок… — начали они одновременно.
   — Да, что ты хочешь мне сказать?
   — Так, ничего особенного. Просто хотела узнать, не хочешь ли искупаться.
   — Искупаться?
   — Угу. А то жарища. Там, где водопад, вполне можно поплавать, если не возражаешь. Еще бы он возражал! Пейдж вскочила на ноги.
   — Пошли. Попробуем, а вдруг тебе понравится?
   Она рассмеялась легким, счастливым смехом. Ох уж этот ее смех — гибель для Хока. Он хотел, чтобы его женщина была счастливой. Он хотел всю оставшуюся жизнь положить на то, чтобы сделать ее счастливой, но как, как? Он понятия не имел.
   Она подняла его за руку и потянула за собой — вверх по ручью, к водопаду. Даже водопад шумел весело, нарушая тишину разомлевшей от жары долины.
   Пейдж немедленно села и скинула туфли. Хок хотел сказать, что купанье — не очень удачная идея, но не мог объяснить почему, пока она не сбросила блузку и шорты, а после этого вообще потерял дар речи.
   То, что на ней осталось, прикрывало ее чисто символически. Она решительно посмотрела прямо ему в глаза и порозовела.
   — Не понимаю, почему я тебя так стесняюсь. В конце концов, ведь мы женаты.
   И, как будто бросая ему вызов, она избавилась от лифчика и спустила с себя треугольник трусиков.
   За последние дни у нее немного загорели руки и ноги, и от этого еще нежнее светился перламутр ее тела. Хок смотрел на нее почти с испугом.
   Окончательно смутившись, она поспешно окунулась в воду. Куда это годится! — укоряла она себя. Он ведет себя как истинный джентльмен, а ты жеманишься, точно какая-нибудь секс-бомба.